Дмитрий Щеглов. Ведро алмазов

   До Брехунца видно не доходила вся серьезность сделанного ему предложения. На радостях, он снова стал раскачивать нашу конуру.
   – А мне что? Теперь мой Камаз – твой Камаз! Скажешь спалить! Спалю! Деньги только вперед. Еще и пару канистр бензина прихвачу, для верности.
   – Брех! – Хват укоризненно покачал головой, – просил же не перебивать. Слушай и запоминай. Во-первых, опоздаешь сегодня под загрузку, подъедешь не к девяти, а к десяти часам. Позвонишь вот по этому телефону.
   Хват вытащил из кармана блокнот, написал номер и, вырвав страницу, передал ее собеседнику. – Не потеряй. Будешь звонить до тех пор, пока кто-нибудь не подойдет к телефону. Если подойдет кто-нибудь другой, а не я, у тебя план будет следующий. Грузишься, получаешь на руки документы, и едешь до пятьсот двадцать пятого километра минского шоссе. Там крутой спуск и сбоку глубокий овраг. Выпрыгиваешь, спускаешь на скорости машину в овраг, пусть перевернется пару раз, поджигаешь ее и сваливаешь. Понял?
   Брехунец весело, как на ненормального смотрел на серьезного Хвата.
   – И это все? Только деньги вперед.
   Тот жестко пресек улыбающегося собеседника:
   – Не торопись, не все. Теперь самое главное. Когда ты позвонишь по этому телефону, и к нему подойду я, извинишься и скажешь, что немного задержался.
   – Жалко, что ли, извинюсь, – снова перебил Хвата нетерпеливый Брехунец.
   – Плевать мне на твои извинения, прости нарываешься на грубость, – оборвал его Хват, – но в этом случае план у тебя меняется.
   – Что? – испуганно спросил Брехунец. – Опять через таможню?
   – Нет, не через таможню, но тебе перед тем, как облить Камаз бензином, кое-что придется сделать! Сделаешь?
   – Если не в петлю, все остальное сделаю, – снова бесшабашно заявил ранний гость.
   – Ну, так вот. Если к телефону подойду я, перед тем как поджечь автомобиль, вытащишь из кузова шахматный столик и быстро спрячешь там где-нибудь рядом в лесу. А мы потом его через пару дней заберем. Только хорошо листвой его забросаешь. Понял?
   – По…ня…ня…л, – снова замычал Брехунец. Его видно до такой степени разбирало любопытство, что он не утерпел и вылез с очередным вопросом, – И это все?
   – Все! Дождешься на месте меня! Повторяю, опрокинешь в овраг Камаз и дождешься меня. Обязательно дождешься. Я к тебе подъеду где-то через полчаса. К этому времени у тебя Камаз должен дотла сгореть! Все понял или вопросы есть?
   У меня, здесь в конуре, и то сразу зароились тучи мыслей. Что это за бесценный столик, из-за которого надо сначала свалить в овраг здоровенный Камаз, затем его поджечь, и только после этого из него начать вытаскивать какой-то дурацкий шахматный столик. Хотя нет, сначала вытащить столик, а потом свалить в овраг и поджечь Камаз. Неужели у Хвата и впрямь поехала крыша? Чушь собачья. Видно тот же вопрос мучил и Брехунца. Он неровно задышал.
   – Ну спрашивай, спрашивай, – опередил его Хват. – Вижу, не терпится тебе узнать, что это за столик?
   – Ага! – сглотнул слюну Брехунец. Из глаз его так и сыпались искры любопытства.
   – Так вот знай, это раритет. Слышал такое слово?
   – Раритет нет, а вот авторитет слышал.
   – Этот шахматный столик уникальный, он из Янтарной комнаты. Про Янтарную комнату слышал?
   – Так я ж ее через границу пере…
   – Что ты там перевозил, я не знаю, а вот комната в конце войны, во время немецкой оккупации была вывезена немцами, и теперь находится в частной коллекции. Но в ней кое-чего не хватает. Ты знаешь, что я всю жизнь антиквариатом занимался? – спросил Брехунца Хват.
   – Знаю.
   – Вот по случаю, из Янтарной комнаты мне столик и достался, его немцы не вывезли. А там, за границей за него дают большие деньги. Без него Янтарная комната, не комната. Все. Лекция закончилась, пошли в дом.
   – Э…э…э…, а я слышал что ее, Янтарную комнату еще не нашли, – мычал рядом идущий Брехунец, не зная, что еще спросить.
   – Смотри, – последний раз предупредил собеседника Хват, – я сопровождать тебя буду вместе с Конем, чтобы сыграл аварию как по нотам.
   – Как с Конем? – испуганно спросил Фитиль.
   Это было последнее, что мы смогли услышать. Они пошли к дому. Брехунец мельтешил впереди Хвата, все время, косясь на мастифа.
   Отодвинув в сторону шторку, мы внимательно наблюдали за ними. Вырвемся ли мы из плена, или останемся здесь надолго зависело от пса. То ли он во дворе останется, то ли вместе с гостем нырнет в дом.
   Теперь я был согласен с Данилой, что он разбирается в собаках. Правильно мы сделали, что укрылись здесь. Мастиф чувствовал себя хозяином, он бежал впереди Хвата и Брехунца и метил территорию. Первым в доме скрылся он.
   Как только за ними захлопнулась дверь, оттолкнув Данилу, я первым выскочил из конуры. Собачья жизнь не по мне, я цивилизованный человек. В две секунды оказавшись у забора, думая, что рядом со мною сейчас окажется мой приятель, я оглянулся, и обомлел. Если бы за спиной я увидел мастифа, мой испуг был бы меньше. Данила, как ни в чем не бывало, обрывал яблоки с чудо-яблони. Яблоня была какая-то низкорослая, маленькая, но плоды на ней были крупные, продолговатые, похожие на туесок из-под меда, с золотистым отливом. До тех пор пока последний плод не исчез в пакете, Данила не сдвинулся с места. Неспешной походкой он подошел к стене. Меня трясло, как в лихорадке.
   – Ты, что с ума сошел, а если нас сейчас застукают? – зашипел я на него.
   – Так он же уезжает, насовсем! – удивился Данила, – ничего отсюда брать не собирается.
   – Но пока, это же его сад.
   Первым, в этот раз, на стену влез я и только наверху почувствовал себя в безопасности. Никто теперь не мог меня достать, ни Хват, ни его гость – Брехунец, ни убийца львов – мастиф. Ухватившись одной рукой за копье ограды, сначала я поднял наверх пакет с яблоками, а потом протянул руку Даниле.
   И тут я увидел выскользнувшего из дома и мчащегося в нашу сторону мастифа. Одним мощным рывком я выдернул Данилу на стену. И в тот момент, когда он оказался наверху, на крыльце дома показались Брехунец и Хват.
   – Прыгай!
   Меня упрашивать не надо было. Держа в одной руке пакет с яблоками, я спрыгнул в траву, оказавшуюся, к сожалению крапивой. Не оглядываясь, я вылетел на тропинку вьющуюся по берегу озера и со скоростью антилопы убегающей от леопарда промчался метров сто. Только тут, спрятавшись за толстый ствол ивы я посмотрел назад. Где же Данила? Сразу как-то я не придал этому значения. Мало ли что, может быть махнул вдоль забора в противоположную сторону. Ведь я ясно видел, как он собирался прыгать вслед за мною, но топота его ног рядом с собою не помню.
   Может быть, что случилось? Скажет, еще бросил его, одного. Подождав еще пару минут, и не слыша за собой погони, я спрятал в траву пакет с яблоками и неспешной походкой пошел в обратную сторону. Эта самая лучшая тактика во время набегов на чужие сады, даже если тебя застукают, сделать вид, что это не ты убегал, ты ни причем, и вообще здесь только что появился. Я снова вышел к дому Хвата с глухой, тыльной стороны, надеясь, что когда выгляну из-за угла никого там не увижу.
   Боже мой, открывшаяся моим глазам картина повергла меня в ужас. Данила зацепившись штаниной за острие копья свисал с забора головой вниз, а на стене стоял Брехунец.
   – Отцепи, чего смотришь! – рычал на Брехунца мой дружок-висельник и дрыгал ногой. А тот старался схватить его за ногу.
   – Тихо, не дергайся, а то на голову упадешь, вязы себе сломаешь.
   Мне показалось, что Даниле ничего не угрожает, пакет то с яблоками я уже утащил. Ну залез на стену, ну и что? Это я так рассуждал за Брехунца, думал, отцепит его сейчас и все. У Данилы же был собственный взгляд на окружающий мир, перевернутый, снизу вверх. Вот наверх, в лапы гостя Хвата, он не хотел попасть и поэтому дергался, стараясь освободить брючину. Я вспомнил, как недавно он хвастался, что у него вечные штаны.
   – Во, попробуй, какая ткань толстая, – предлагал он мне пощупать свои парадные брюки, – сносу не будет. И запас еще есть, целых десять сантиметров. Я еще в них, может быть, институт закончу.
   Наконец Брехунец изловчился, ухватил его за ногу двумя руками и потянул к себе наверх. Не тут то было. Данила, как сазан на крючок, накрепко попался штаниной на копье ограды, просто так не снимешь.
   – Пусти скотина!
   – Потерпи!
   Брехунец поднатужился и дернул. Выходные Данилины брюки затрещали по швам. Отцепил он его, наконец. Данила был уже почти наверху, на стене, когда Брехунец его участливо спросил:
   – Ноги не обломаешь, когда прыгать будешь?
   Мне показалось, что он хотел просто помочь Даниле спуститься, не было у него дурных намерений, мирный он мужик, не к нему в сад лазили. Данила, так мне потом и объяснил, что, мол, после этих слов, он подумал наоборот, что ему предлагают прыгать прямо в пасть ратану-мастифу.
   То, что произошло дальше, лучше бы я не видел. Мой дружок, все еще вися вниз головой, вдруг изловчился и неожиданно, как заправский каратист свободной ногой в тяжеленном ботинке нанес в лицо Брехунцу страшный удар. Согласно законам физики Данила полетел в одну сторону, а Брехунец в другую. Через секунду на стене никого не было. Данила приземлился удачно, на обе ноги, а вот как приземлился Брехунец, история об этом умалчивает. Мне кажется, даже если он летел вниз головой, то должен был сгруппироваться, как десантник. И тема есть для новой байки – парашют не раскрылся.
   А Данила, как заяц, порскнул в мою сторону. Чуть не под руки я подхватил своего приятеля, когда он выбежал на тропинку. Теперь, после благополучного спасения моего лучшего дружка никакая сила не заставила бы меня повернуть обратно. Когда мы пробегали мимо плакучей ивы, я подхватил спрятанный пакет.
   – Молодильные яблоки наши! – победно вытянул я руку вперед. Данила посмотрел на меня как на ненормального и тихо сказал:
   – Лучше бы я с рынка бабке их купил, дешевле бы стало.
   Правая брючина болталась на нем, как юбка со слишком откровенным разрезом на молодящейся даме.
   Отдышались мы только у нас перед домом. Все про все, ушло у нас на наше приключение час, не больше. Солнце только выглянуло. В дальнем конце улицы кто-то выгонял уже коз.
   – Что будем делать? – спросил меня Данила.
   Я подумал, что он хочет спрятать в воду концы нашего неудачного похода, и сказал:
   – Пока дед не проснулся, ныряем обратно.
   Как шкодливые коты мы снова залезли к себе в комнату, быстро разделись и скользнули под одеяла. Часы как раз пробили шесть часов. Мне хотелось поскорее забыться крепким сном и напрочь забыть это кошмарное приключение. Согревшись, я стал даже подремывать, но возня в противоположном углу заставила меня приоткрыть один глаз. Данила рассматривал свои парадные брюки. Затем он, принялся за осмотр рубахи. Господи, после сидения в конуре, на что же она была похожа.
   Мне теперь было понятно сравнение – жук в навозе. «А ведь у меня майка такая же», – с ужасом подумал я, и как страус в песок, спрятал голову под подушку. Хоть на время забыть нежданно свалившиеся на мою голову неприятности. Как бы не так. Уснуть я не мог. Всякие мысли лезли в голову и ни одной умной. Шахматный столик стоял у меня перед глазами.
   – Темная какая-то история с этим столиком, – сказал я Даниле. – Если он раритет, зачем куда-то гнать Камаз, опрокидывать его, сжигать, вытащи столик сразу и спрячь его где-нибудь, а не на пятьсот двадцать пятом километре минского шоссе. Как ты думаешь?
   – А и думать тут нечего! – сразу поставил все точки над «i» головастик Данила. – Вместе с Хватом в его машине, наверно будет ехать настоящий хозяин столика, вот они с Брехуном специально подстроят аварию, и пусть тот, у кого выманил столик Хват, думает, что раритет сгорел, а сами через два дня его спокойно заберут. Помнишь, Хват еще в конце разговора упомянул Коня, мол, вдвоем они будут на хвосте у Брехунца. Вот этот Конь и есть, наверно, настоящий хозяин столика из Янтарной комнаты. Только, как он к нему попал?
   Господи, какой же Данила умный. Сразу все расставил по своим местам. У меня моментально просветлели мозги, и я стал потихоньку засыпать. Я уже мысленно представлял себе, как все это будет происходить. На пятисотом километре заглохнет или сломается джип Хвата, Брехунец оторвется от них и умчится вперед, а через двадцать пять километров, на крутом спуске он откроет дверцу кабины, выпрыгнет на ходу и на скорости направит Камаз в глубокий овраг. Машина перевернется несколько раз и застынет неподвижно. Из разбитого бака польется на землю солярка.
   Я так ярко представил себе всю эту картину умышленной аварии, что удивился тому, что машина не загорается. И только вглядевшись повнимательнее, заметил, что выливается солярка, а она плохо горит. И тут подлетает Брехунец, ныряет в развороченный кузов, вытаскивает шахматный столик, поливает все вокруг бензином, поджигает и скрывается в лесу. Спрятать столик, от силы нужно, ну пять минут. Затем выбегает из леса, ложится где-нибудь рядом с горящей машиной, изображая потерявшего сознание, и дожидается приезда Хвата и Коня. А синяки и ставить ему не надо, Данила и так постарался наверно на славу.
   Все – к машине не подступишься. Шахматный столик сгорел. С Брехунца, а тем более с Хвата взятки гладки. Можно побегать около машины, натурально похлопать себя по ляжкам, показать горе, выразить сочувствие.
   Ничего не остается, как всем троим, Хвату, Коню и Брехунцу, сесть в машину, в джип Хвата и вернуться назад. Кто об их плане знает? Никто – только они сами – Хват и Брехунец. Им и карты в руки. А Брехунец еще такое расскажет, такое…