Дмитрий Щеглов. «Златник» князя Владимира

   – На, принес! – кинул я сапоги на пол. Данила даже не повернул в мою сторону голову. Они вдвоем с Настей, как примерные ученики склонились над картой, и что-то вымеряли линейкой.
   – Сейчас узнаем, наш монастырь или нет, – сказала Настя. – Смотри Макс, длина стены, относится к ширине, как десять – к семи.
   – Ну что?
   – А ничего, мы сейчас сходим, измерим монастырскую стену в длину и в ширину, и если соотношение будет совпадать, значит, наш монастырь.
   Данила победно посмотрел на меня.
   – Принес?
   – Не видишь разве?
   Не успел я воскликнуть, что он делает, как в руках Данилы появились огромные ножницы, которыми стригут овец, и дедовы сапоги превратились в ботинки. Ножницы он видимо, заранее приготовил. Голенища он разрезал по шву и стал примерять разрезанные куски к обложке. Хрома хватало с запасом. Данила умиротворенно улыбался.
   – Не переживай Макс, найдем клад, мы ему еще не такие справим.
   А Настя, не переставая, колдовала с линейкой и черкала на бумажке какие-то цифры.
   – Смотрите ребята, если длину монастырской стены взять за сто, то места наших кладов будут соответственно в десяти и пяти единицах от стены. Мы сейчас пойдем измерим стену в шагах и выведем коэффициент. Потом умножим на этот коэффициент пять, это будет место первого клада, второго надо умножить на десять. Это одна координата, а вторая от угла в тридцати и пятидесяти единицах. Понятно?
   – Понятно, – сразу поддакнул Данила. – Чего ждем?
   Настя развеселилась.
   – Смотри Макс, как на уроках, так не может решить простую задачку, а тут все схватывает на лету. Берите лопаты, пошли.
   Данила закрыл дом и спрятал ключ на притолоку. Сбегав в сарай, он вынес мне вторую лопату и мешок.
   – Держи Макс.
   Я был слишком расстроен, чтобы поддержать их радужное настроение. Во-первых я обидел деда, а во вторых, они мало того, что оскорбляют меня, но и считают за идиота. Я же ясно видел, что никакого знака, никакой закорючки, не говоря уже о надписи или крестике в том месте не было, куда они меня носом тыкали. Там была обычная вмятина от зажима, если что и было на карте, Данила выжег то место утюгом.
   – Никто не будет закапывать клады за монастырской стеной, – заявил я им. – Копать надо внутри, а на карте в этом месте дырка. Ты Данила, похож на Ходжу Насреддина, который потерял деньги в темноте, а ищет их под фонарем.
   – Ну, как знаешь, была бы честь оказана, – похоже, мой дружок совсем не расстроился. Ему что, сегодня вечером он срежет с книги остатки кожи и вставит на ее место голенища с дедовых сапог. Книга вообще износу не будет знать. Настя с Данилой, как два метеора маячили впереди. А я не взял ни лопату, ни мешок.
   – Догоняй, – крикнули они мне.

Глава IV
 Дальтоник

   Оказывается, Данила не первый раз с лопатой подступал к монастырю. Я вслушивался в то, что он рассказывал Насте.
   – Боюсь только, как бы нас поп не погнал. Он вредный, не даст толком яму вырыть. Прошлый раз я, начал копать яму прямо перед ступеньками крыльца, на выходе из церкви, так поп целый час ругался, пока я засыпал ее и еще грозился меня в милицию сдать. Можно подумать ногу сломал, подвернул всего лишь ногу, а шуму было, а шуму, и бабка тоже хороша, нет, чтобы заступиться, еще хворостиной меня отодрала. Но ничего на этот раз мы ему мешать не будем. Главное, точно место вычислить.
   Когда мы подошли к монастырю, приближалось время воскресной службы. На его территории сейчас обосновалась женская обитель с настоятельницей монахиней, но службу в церкви нес как обычно дородный батюшка, священник. Как назло, с лопатой мы ему попались на глаза, когда он, прихрамывая, из трапезной, перебегал в церковь. На минуту он остановился напротив нас.
   – Копать на территории монастыря, я вам категорически запрещаю, – сказал он. – Идите, вон за ограду и копайте себе на здоровье, хоть до центра земли. Может быть, что и найдете, кладоискатели. А лучше шли бы загорать.
   Поп отвернулся от нас и поспешил к себе на службу. А мы пошли к пролому в стене, и вышли за пределы монастыря.
   – Меряйте стену в шагах, – приказала нам Настя. – Коэффициент, я на бумажке вывела, посмотрю, как сейчас на месте определитесь.
   Я рассмеялся и предложил распределить роли следующим образом:
   – Я буду землемером, а Данила землекопом.
   С этой стороны монастырь выходил на Кручу, внизу бежала спокойная река, никто здесь не ходил. Я зашагал вдоль стены. В длину она равнялась двумстам шагам. Я завернул за угол и стал считать по новой. Сто сорок шагов. Этот результат я и доложил Насте.
   – Двести – в длину, сто сорок – в ширину.
   Она обрадовалась.
   – Во, а я что, говорила, десять к семи. Наш монастырь нарисован на карте!
   Торжеству Насти и Данилы не было предела. Обозревая окрестности, Данила вслух восторженно рассуждал:
   – Монастырь, когда построили? В 1358 году он уже стоял. Представляете, сколько за это время здесь золота можно было зарыть. Тонны! Но основной вопрос даже не в этом, а в другом, – объяснял он Насте, – интересно в каком столетии клады были золотые, а в каком серебряные?
   – Если взять за основу, мою предпосылку, – не отставала от него в научных изысканиях Настя, – а она теоретически безупречна, то мы могли бы сейчас, одновременно, раскапывать два клада, возьми Макс еще одну лопату, – она с осуждением посмотрела на меня.
   – Главное, точно определить место, где надо копать, – перебил ее Данила.
   Настя стала отмерять шаги от стены. Наконец она остановилась над какой-то небольшой ямкой, метрах в десяти от стены.
   – Клад здесь, – категорично заявила она и очертила ногой небольшой круг.
   Брать в руки лопату я не собирался, а согласился лишь побыть рядом, понаблюдать, как у них помаленьку, с глубиной ямы начнет исчезать зуд золотой лихорадки.
   Настя прошла еще метров шестьдесят вдоль стены и снова остановилась. Справа была бучилка, огромная лужа больше похожая на отстойник, залитая водой. Настя остановила взгляд посередине лужи.
   – Второй клад здесь, – воскликнула Настя.
   Данила недоверчиво покосился на нее.
   – А ты не ошиблась?
   – Мы же с тобой вместе считали, – призвала она его в свидетели.
   Я смотрел на огромную бучилку и думал: «Какой же глубокой верой надо обладать, чтобы так смело предсказывать местонахождение клада по небольшой вмятине на карте, но самое главное, не предсказывать, а иметь терпение и охоту раскапывать то, чего нет в природе. Как психиатр в сумасшедшем доме смотрит на своих пациентов, так и я смотрел на своих друзей.
   Данила вернулся к первой отметке, к кружку очерченному на сухой земле. Он плюнул на руки и, схватив лопату, воткнул ее в землю. Я усмехнулся. Лопата сама не копала.
   Отсюда с Кручи, сверху открывался великолепный вид, на текущую внизу реку. Она подковой изгибалась под стенами монастыря и серебристой лентой терялась вдали. Я повернулся в сторону кладокопателя. Комья земли так и летели из-под лопаты Данилы. Он постепенно как крот зарывался в землю.
   – А глубоко зарыт твой клад, сколько копать надо? – с явной издевкой спросил я приятеля, на минуту остановившегося передохнуть.
   Данила стоял в яме уже по пояс, но охотку еще не сбил. Настя с укоризной посмотрела на меня бездельника и успокоила Данилу:
   – Сверху как всегда идет культурный слой. Каждый век земля нарастает приблизительно по метру. Если ты, Данила, сейчас выкопал ямку глубиной в метр, значит, достиг девятнадцатого века.
   Я со смеху распластался по траве.
   – Получается, по-твоему, если клад зарыли в пятнадцатом веке, он должен выкопать колодец глубиной в пять метров, чтобы найти его?
   Данила внимательно прислушивался к нашему разговору. Яма такой глубины, по всей вероятности его не устроила, и он задал встречный вопрос.
   – Что, еще за культурный слой? Откуда он здесь, собственно говоря? Тут только козы и коровы могли пастись. Кроме навоза ничего не должно быть.
   – А это и есть культурный слой, – разочаровала его Настя. – Вся грязь и навоз, что собирается за столетия и нарастает толстым слоем и называется культурной. Я видела на экскурсии в Вологде, раскопки двенадцатого века велись на глубине шести метров. Так, что если клад зарыли в четырнадцатом веке, ты Данила должен выкопать еще несколько метров.
   Данила, опершись о лопату, стоял и что-то прикидывал. Ему явно не нравились Настины расчеты. С местом, где копать, я так понял, он был согласен, а вот глубина ямы сразила его, независимо оттого, что Настя не назвала количество метров. И так было ясно, что цифра колебалась у пятиметровой отметки.
   – Не может такого быть, – успокоил он сам себя, – монахи, не такие дурни были, чтобы его закапывать, на такую глубину. Закопать, положим, закопаешь, а потом попробуй ночью выкопай. А если ошибешься местом, или забудешь? Нет, клад должен быть на глубине человеческого роста и не более. Притом, здесь место такое, что выдувается ветрами.
   И вдруг он совсем успокоился и рассмеялся.
   – Смотрите, если бы здесь был культурный слой, и он нарастал бы каждые сто лет по метру, то монастырская стена давно бы была под землей. А она, вот стоит. Ее, между прочим, в четырнадцатом веке возвели, на моей карте стена была… Ничего, – успокоил он сам себя, – немного осталось, еще пол метра и все, клад наш.
   Мне бы его уверенность. Я сунул в рот травинку. Хорошо лежать напротив и наблюдать, как кто-то другой роет яму. Но половить кайф мне не удалось. На меня взъелась Настя.
   – Друг называется. Нет, чтобы помочь, он лежит и зубоскалит, издевается. Было бы сейчас две лопаты, мы и второй клад заодно раскопали.
   Она подлетела ко мне и стала поднимать с земли.
   – Данила, уступи ему лопату, пусть немного пороет, а то все бока отлежал.
   Я заартачился.
   – Не понимаю, почему надо копать здесь, а не на территории монастыря, – Я нехотя встал. – Черт с вами, выкопаю на один штык, но не больше. Найдем сундук, хорошо. Не найдем, не обеднеем.

Глава V
Уже горячо

   Но спуститься сразу в яму мне не удалось. По тропинке вьющейся по Круче шел в нашу сторону Фитиль, нагловатый, хитрый и жадный до невозможности местный хулиган. Вечно он путается у нас под ногами. У него нюх, что ли особенный. Не успеем мы начать какое-нибудь дело, как Фитиль тут как тут. С последней нашей встречи прошло не более недели. Фитиль, мне показалось, вытянулся еще больше, и стал походить на пожарную каланчу. В двадцать лет он умудрился вымахать ростом за два с лишним метра. К нам он имел, я так думаю претензии, но время стерло их остроту. Он мог бы конечно затеять с нами сейчас ссору, но лопата в руках Данилы лучше всякого аргумента свидетельствовала о соотношении сил. На хитрой физиономии Фитиля появилось недоуменное выражение, когда он увидел в яме моего приятеля.
   – Ты чего тут роешь?
   Не успели, никто из наших открыть рот как я выпалил:
   – Да вот клад раскапываем, думаем, к вечеру доберемся до него. Покопать не хочешь? При твоем росте, самый раз помахать лопатой.
   Фитиль остановился и внимательно на нас посмотрел. Мои слова он принял за розыгрыш.
   – Да будет врать, небось подрядились монахам за деньги колодец выкопать? – и довольный своей проницательностью, рассмеялся. – Дураков поищите себе по возрасту, а со мной такие шутки не проходят… Ну, ну, копайте, землекопы.
   Фитиль засмеявшись, собрался уходить, когда я решил сыграть с ним злую шутку. Не пойму, с чего на меня нахлынула волна авантюризма. Сапоги, наверно не давали мне покоя. Я, изобразив глубокое раздумье, хвастливо выдавил:
   – Сомневаешься? Зря. Мы ведь не просто так копаем, у нас старинная карта есть, где отмечены клады. Вот первый раскапываем. Если правильно вычислили место, скоро два пуда золота достанем… Вон и мешок приготовили… Присоединяйся пока не поздно.
   Фитиль сделавший два шага остановился. Я догадался, о чем он подумал. В городе давно ходили разговоры, что рядом с монастырем раньше бил родник. Вот мы его и раскапываем, за деньги или нет, это другой разговор.
   – Так уж и карта? – заглотнул он наживку.
   – Не веришь, вон Данилу спроси, – призвал я в свидетели своего друга, – жалко конечно, что она порвана, а так все на ней хорошо читается. Вот уже лопата обо что-то звякнула.
   На лице Фитиля явно читались мысли обуревавшие его. Он боялся ввязываться с нами в очередную историю. Если завтра вдруг выяснится, что мы за деньги для кого-то рыли здесь колодец, и нам он бесплатно помогал, над ним будет смеяться весь город. Но с другой стороны, чем черт не шутит. Природная алчность Фитиля одержала победу над недоверием.
   – Покажите карту!
   Я рассмеялся.
   – Ишь, чего захотел. Она знаешь, сколько денег стоит? – перевалившись на другой бок, поддел я незваного гостя, – карту ему покажи. Скажи спасибо, что и так тебя в долю берем, только из-за твоего роста. Здесь копать до него надо пять метров.
   – Что…о…о…? – обалдел Фитиль. Разочарование, растянуло его рот в ехидной улыбке, – а я дурак, чуть было вам не поверил. Колодец значит копаете? Ну, молодежь пошла, тертого калача чуть не надули. Хорош я был бы… – бормотал он удалясь от нас, – еще бы за деньги водили людей показывать, как я задарма копаю.
   Он еще долго оглядывался и восхищенно качал головой, так и, оставшись при мнении, что мы хотели его надуть. А Данила сразу стал ругаться:
   – Ты Макс спятил? Ему нашу тайну выдал?
   Его поддержала Настя:
   – Предатель.
   Я не ожидал такой реакции с их стороны и спросил:
   – Вы, что действительно те вмятины, что были на карте, приняли за условные обозначения?
   Они уставились на меня, как на ненормального. Наконец Настя едва слышно пролепетала:
   – Данила, он правда дальтоник, красные отметки на карте так и не увидел.
   А Данила уже сбивший охотку, рассердился по другому поводу:
   – Что, обязательно надо было сразу говорить, что яма должна быть глубиной пять метров? Пусть бы метра три выкопал, а там плюнул и ушел. Последний метр я сам бы докопал.
   Пришлось вступить с Данилой в никчемный спор.
   – Он бы у тебя обязательно карту потребовал. Чтобы бы ты ему показал? Подошву от старых кроссовок? Фитиль тебе без документа ни одной лопаты земли не выкинет, и не надейся.
   Данила вылез из ямы и соглашался с моими доводами.
   – Макс, ты прав, второго такого лодыря у нас в городе нет. Он даже ест с ленцой.
   – Это как?
   – Не жует, а так глотает.
   После нашей пикировки мне стало понятно, что Данила согласен привлечь к этой трудоемкой работе по рытью ямы, любого, кто согласится. То есть он тоже на девяносто девять процентов был уверен в тщетности наших потуг. Никакой я не дальтоник, морочат они мне голову. Я представляю, какой крик стоял бы сейчас здесь, если бы мы точно знали, что там что-то захоронено.
   Я не торопился спускаться в яму, а стоял и внимательно рассматривал выброшенную землю. Копать мне совсем расхотелось, что я глупее Фитиля? Передо мной высилась куча земли, выброшенная Данилой наверх. Пошла уже одна глина. Данила прошел верхний, плодородный слой. Дно ямы было желтым и только с одного краю, почему-то чернело. Настя тоже подошла к краю ямы и заглянула внутрь. И вдруг ее лицо изменилось. Она побледнела и схватила обоих нас за руки.
   – Видите?
   Моего приятеля чуть не хватил удар. Данила оттолкнул меня в сторону и чуть не сполз в яму головой вниз.
   – Где? – раздался хриплый от волнения его голос. – Сундук, да? Как же я его проглядел?
   Он обозревал творение рук своих, но на утоптанном дне ничего не было видно. Валялось только несколько небольших комьев земли.
   – Да вон же, смотри. Ты что не видишь?
   Я тоже свесился с краю, внимательно разглядывая дно ямы. Пусто. Нервы слабее оказались у моего приятеля, он первым спрыгнул вниз. Данила, буквально ощупав все вокруг, выкинул руками остатки земли, но сундуком с золотом в яме так и не запахло. Я подумал, что Настя разыгрывает нас, а Данила, приняв ее заявление всерьез, совершенно потерянным голосом прошептал:
   – Ушел сундук в землю, зря я вылезал. Теперь не докопаешься. Он может к центру земли провалиться, а столько один я не вырою, помощь нужна. Клады всегда уходят в землю.
   От одной только мысли, что он имеет в виду меня, как напарника по рытью колодца, глубиной в несколько километров, привела меня в ярость, и я заорал на Данилу:
   – Вылазь, кладоискатель, почудили и хватит, – и, отвернувшись от Данилы, я набросился на Настю, – ты чего людям морочишь голову, не видишь, человек совсем свихнулся. Сундук, видите ли, у него к центру земли ушел. Придурки.
   Настя, не обращая на мою ругань никакого внимания, как археолог перебирала в руках землю. Голос ее стал мягким и вкрадчивым.
   – Мальчики, обратите внимание, кругом на дне ямы уже с метр как идет одна сплошная глина, а в левом углу как в слоеном тесте, глина перемешана с землей. Так не должно быть. Глина должна быть везде. Мне кажется, если в углу еще немного покопать, мы на что-нибудь наткнемся.
   Насупившись, я в пол уха слушал ее рассуждения. А Настя дальше развивала мысль, подвигая нас на землеройные подвиги.
   – Мне подсказывает чутье, что когда, лет пятьсот тому назад ямку засыпали, не подумали, что надо сначала глину покидать, а потом суглинок, чтобы следов не осталось. Земля то там, в углу, смотрите, точь в точь такая, как на верхнем слое, – и она раздавила кусок земли, который держала в руках.
   И, правда, на желтой проплешине дна, в углу отсвечивало родимое пятно черной земли. Данила заволновался и как собака лапами, стал пальцами, скрести землю. Я думал, что от нетерпения он сейчас заскулит. Я его пожалел.
   – Да подожди ты, сейчас лопату дам.
   Настя меня опередила, и первая подала вниз Даниле, орудие труда, прошептав как молитву собственное пожелание.
   – Господи, пусть там будет два с половиной пуда золота.
   – Почему, два с половиной? – не понял я.
   – А ты как хотел? – доходчиво она объяснила, – мы тут с Данилой трудимся, потом исходим, один копает, другой мысли напрягает, а ты лежишь на травке, издеваешься, наши планы Фитилю за здорово живешь, выдаешь, и после этого еще хочешь, чтобы на троих поровну делили? Не пойдет. Пуд – мне, пуд – Даниле, а тебе пол пуда. Ты зачем Фитилю про карту рассказал, похвастаться захотел?
   Я обиделся на Настю.
   – Я может быть другой клад, буду копать, один, а Данила будет отдыхать, ты почем знаешь? Так что делим поровну.
   А Данила как шахтер, сделав подкоп в яме, вгрызался куда-то в сторону. Спрыгнув в яму, я стал помогать ему. Я тоже заразился их уверенностью. Меня не то что убедила Настина логика, а просто не хотелось получать пол пуда. Данила рыл нору куда-то вниз и вбок. Через десять минут наружу торчали только его ноги. Вдруг он, как будто встретил там змею, пробкой выскочил наверх. Лицо его светилось от счастья, а в руке у него был круглый золотой кружок. Большая, старинная золотая монета поблескивала на солнце. Если бы он вытащил сразу весь сундук, я и то меньше удивился бы. А Данила попробовал монету на зуб.
   – Золотая!
   – И это все? – в голосе Насти послышалось разочарование.
   – Там его, – у Данилы не хватило слов, чтобы выразить количество, – я только пока двумя пальцами залез. Звенит…
   Куда он там залез двумя пальцами, я не стал уточнять, потому что мне на голову свалилась Настя. Мы одновременно тыркнулись в нору и стукнувшись головами. Шишки на лбу были обеспечены. Пришлось пропустить вперед даму. Настя долго ковырялась в норе и когда вылезла из нее, тихо сказала:
   – Макс, а я ведь даже больше тебя сомневалась, что мы что-нибудь найдем. В том месте на карте, вроде и есть отметка, а вроде и нет ее, словно там защепа сдавила.
   Данила стоял наверху и, открывши от изумления рот, слушал откровения нашей подружки.
   – Как, а второй клад? Ты же вычислила его на бумаге? А я собирался в эту яму, в грязь лезть, воду спускать, канаву отводную рыть.
   Теперь он нам свалился на головы.
   – А ну вылезайте отсюда. Я сам оба их выкопаю. Не нужны мне помощники. Фитиля он, видите ли, решил на помощь позвать.
   Пришлось сначала подсадить Настю, а потом вылезти самому. Мы еще с пол часа провозились у монастырской стены, пока не вырыли из земли глиняный кувшин со старинными монетами. Яму мы вырыли о…го…го. Больше ничего в этом месте не было. Когда мы вытащили кувшин из норы, нас ждало разочарование. Высыпав из кувшина монеты на землю, мы стали их рассматривать. Золотая монета была одна, та, что вытащил Данила. Остальные монеты были из непонятного сплава, что не золотые – точно, почерневшие от времени, кофейно-зеленые, они как нарочно имели неправильную форму.

Глава VI
 Слежка

   Я не знал, что я испытываю, то ли радость, то ли разочарование. Одно чувство захлестывало другое. Найти первый раз в своей жизни клад, целый глиняный кувшин, и чтобы в нем была только одна стоящая монета. Одна золотая монета не делала погоды. Мы знали, что монеты вышедшие из употребления не принимали ни в одном магазине. А такого добра, старых погнутых, неправильных по форме копеек, в каждом доме можно было найти несколько штук. Не повезло нам. Я разозлился на Данилу.
   – Только книгу и сапоги испортили. Что мы теперь будем делать с нею, с одной золотой монетой? Если ее разрубить на куски, тут даже на зуб золотой хорьку не хватит.
   Данила взвился на дыбы:
   – Я что ли его прятал? Клады не картошка, что закопал, то и достанешь. Ты наверно, Макс хотел, чтобы монахи закопали кувшин с медью, а мы выкопали сундук с золотом, так что ли?
   – Сундук, не сундук, а ты Данила дундук, – я тоже обиделся на своего приятеля, – надо было начинать с бучилки, там на карте действительно вроде след есть, а ты полез сюда, где легче, вот и выкопал черт те знает что, медь не медь, серебро, не серебро, одна зелень какая то, на нее точно мешок картошки не купишь. Где у тебя по карте был второй клад, показывай.
   После моей нелицеприятной критики лицо Данилы помрачнело. Он огрызнулся:
   – Он еще выступает, вы на него посмотрите, все бока отлежал, издеваясь, а как делить так он первый. Я один с сошкой, а двое с ложкой. Сам виноват, взял бы вторую лопату, может быть мы уже и второй клад выкопали бы, их тут я думаю …
   Теперь я, как банный лист пристал к Даниле. У меня тоже зачесались руки.
   – Настя, – расшумелся я, – вспоминай, что там по карте было, где следующий клад?
   – Где, где? – передразнила меня подружка. По моим расчетам, второй клад должен быть как раз посередине лужи, вот этой бучилки, я уже прикидывала, от стены двадцать шагов. Пошли еще раз точно отмерю.
   Когда Настя подойдя к стене отсчитала от нее пятнадцать шагов, она уперлась в край огромной зловонной ямины, заполненной водой, не пересыхавшей даже летом. Уж не бассейн ли строить тут собирались, выкопали яму и бросили? Двадцать метров должно было быть где-то посередине.
   – А ты не ошиблась? – с подозрением спросил я ее. Может быть, подумал я, она мне в отместку, что первую яму выкопал Данила, предлагает теперь повозиться в грязи. Чтобы начать там копать, нужно было сначала вырыть отводной канал. Работы на целый день, не меньше.
   – Нет, Макс, не ошиблась, хочешь, расчеты покажу.
   А в это время Данила ссыпал обратно в кувшин монеты и подошел к нам, стоящим, в раздумье и прикидывающим, как ловчее сначала отвести воду.
   – Отдохни, – сказал я Даниле, и взял лопату в руки.
   Чтобы слить затхлую воду из искусственного водоема, нужно было прокопать канаву, длиной метров тридцать. Хорошо Даниле, не пришлось ему зарываться на большую глубину, а мне, прежде чем приступить к раскопкам придется стать сначала мелиоратором, осушить свиную грязелечебницу. Данила глубокомысленно рассуждал:
   – Я как собака чую запах золота. Рой Макс сначала отвод. Пусть вода сойдет. Если хочешь, я тебе проведу прямую линию, так легче копать будет.
   Данила вошел в роль большого начальника, нашедшего дармовую рабочую силу которой надо дать фронт работ и дальше только контролировать. Он вырвал у меня из рук лопату и, отойдя на несколько шагов воткнул ее в землю.
   – Копай здесь отводную канаву, – приказал он таким тоном как будто неделю назад сам закапывал золото.
   – Отсюда?
   Не успел я договорить, как за монастырской стеной неожиданно раздался грохот, и следом всплеск. Мне показалось, что там кто-то упал. Мы добежали до пролома в стене и заглянули внутрь монастырского двора. Из железной бочки прислоненной к стене торчали чьи-то ботинки, а рядом валялись опрокинутые деревянные ящики. Ноги дрыгались в бочке, кто-то нырнул головой вниз и теперь не мог выбраться.
   – Скорее, а то утонет, – заорал Данила, и первым кинулся на выручку. Встав на один из ящиков, он потащил утопающего. Я ему как мог, помогал. Общими усилиями, два раза роняя обратно в бочку, трепыхающееся тело мы вытащили…, кого бы вы думали? Кольку, вечного недруга Данилы. Он был нам ровесник. Вот так встреча.
   – Ты что тут делаешь? – спросил спасенного Данила. – Чего зенки вылупил?
   Кольке было не до разговоров. Он видно нахлебался воды. Когда он открыл рот, чтобы выплюнуть гадость попавшую со дна бочки, оттуда вывалился головастик. Настя брезгливо передернула плечами.
   А Колька как язык проглотил и пучил на нас испуганные глаза. Что он тут делает, можно было его и не спрашивать. И так было ясно, что он за нами подглядывал.
   Вся голова у него была в зеленых водорослях, которые прилипли к волосам. Наконец у него в глазах появилось осмысленное выражение, и вдруг лицо стало хитрым и заискивающим.
   – Вы клад нашли, и теперь новый раскапываете?… У вас карта есть?… Да?
   Теперь мы точно знали, что Колька не просто так появился здесь, а по наводке Фитиля. После того, как я необдуманно выболтал Фитилю, про карту, найденную Данилой, он приставил к нам Кольку. Самому ему верзиле, неудобно было за нами шпионить. Значит, хоть и посчитал он, что, мы роем колодец, но на всякий случай решил перепроверить мою болтовню, а вдруг и правда я не вру. Теперь можно быть уверенным, что через час Фитиль будет знать, что мы нашли клад. Да не просто нашли, а раскопали его в том месте, где он был обозначен на старинной карте. Колька подошел к кувшину.
   – Дайте хоть глянуть.
   Настя успела рукой прикрыть горлышко кувшина. Могла бы и показать. Я знал, что Данила сунул золотую монету в карман, так что ничего интересного там не должно было быть, зеленоватые, старые монеты и все.
   А Кольке стало плохо, его прошиб пот. Может быть, до него только сейчас дошло, что он мог запросто утонуть, а может, он подумал, что кувшин полон золота? Не знаю, видел он или нет, что внизу лежат никому не нужные ржавые монеты, но блеск наших глаз говорил сам за себя. Колька не отставал, он лез с новыми вопросами:
   – Данила, вы считаете, что другой клад прямо посередине бучилки, да? Воду спускать сначала будете?
   Мы переглянулись. Правильно я подумал, что Колька слышал часть нашего разговора, выходит он посланец, шпион Фитиля. Надо было его как-то обмануть, навести на ложный след. А на это у нас мастер Настя. Она скромно спросила, невинно похлопав ресницами:
   – С каких это пор ты стал так уважительно относиться к Даниле, что даже обращаешься к нему на «Вы»? А как же я? Вот станешь передо мной на колени, при всех, я тебе Коль, так и быть точно скажу место, где надо копать в следующий раз. Его знаю только я одна.
   Колька недоверчиво скосил глаза на нас, проверяя, не издевается ли Настя над ним. Но я сохранял серьезность выражения лица, а Данила вообще отвернулся.
   – А не обманете? – гордость, боролась в нем со снедающим любопытством, и пала в неравной борьбе.
   Колька стал на колени. Встал он не вовремя. Служба в церкви закончилась, к нам приближалась его бабка. Бедная старушка, когда увидела своего внука, стоящего перед нами троими на коленях, всего мокрого, в зеленых водорослях после купания в бочке, она сделала правильный вывод. Бабка не хуже меня знала, что Колька с Данилой враги.
   Какая кошка между ними пробежала, я не знаю, но Данила на дух не выносил хитрющего Кольку. Может быть, он когда-нибудь обидел Данилу. Ведь он был его прямой противоположностью. Если Данила производил впечатление сытого, откормленного и добродушного барчука, то Колька выглядел как хмырь, худющий, длинный и завистливый, словно вырос на чужих, скудных хлебах. И так тощ, а тут еще его головой в бочку. Бабка наверно так и подумала, потому что она подлетела, и ни слова не говоря, неожиданно влепила звонкую затрещину моему приятелю Даниле.
   – Коленьку моего обижать? Не позволю, я тебе бандит быстро руки укорочу.
   Данила как теннисный шар отлетел в сторону и взвыл. Между бабкой и Данилой встала Настя.
   – Да, кто его, вашего заморыша трогал. Мы его спасли от верной смерти. Он полез на стену и свалился головой в бочку. Да если бы мы его не вытащили, он так бы и утоп пока вы богу молились. Чего он у вас такой тощий? – наступала она на бабку. – Не с голодухи ли решил утопиться? Что за жизнь у парня, целый день на огороде, полет, и полет, сколько полоть можно? Да он родной ли вам внучок? Может быть подкидыш, а вы над ним измываетесь? Подтверди Коля, что мы тебя за ноги вытащили из бочки, – попросила она Кольку.
   Бабка оторопела от такой атаки и посмотрела на виновато жмущегося внучка. А Колька, услышав про огород, и поняв, что после такой убедительной речи адвоката может навсегда избавиться от огородных мучений, как сыч молчал. У бабки сломленной Настиным напором мысли крутнулись на сто восемьдесят градусов. Теперь она смотрела на нас как на благодетелей.
   – Спаси вас Христос и помилуй. Спасибо, что не дали загинуть безвинной душе.
   Бабка поклонилась нам в ноги и, распрямившись, залепила на этот раз оплеуху родному внуку. Справедливость восторжествовала. Я на всякий случай отошел подальше, может быть здесь принято, раздавать всем сестрам по серьгам.
   – За что? – заорал Колька, отскакивая подальше от бабки.
   – Не водись с кем попало, они тебя на этот раз вытащили, а в следующий раз утопят, видишь какие бандитские рожи.