Дмитрий Светлов. Право на власть

   – Здесь глубоко? – обратился Норманн к возничему.
   – Для рыбалки плохое место, камней нет, ям нет, и берег приглубый. Рыба здесь не стоит ни зимой, ни летом.
   – Водопады поблизости есть?
   – На этой реке нет, а рядом сразу пять. Плохие, выше двух метров, лосось с форелью на нерест не идут.
   Вот и все, на этом разведка местности закончилась, но возвращаться не хотелось.
   – Давай прокатимся по заливу до выхода в озеро, – предложил Норманн.
   – Далеко ехать.
   – Сколько?
   – Далеко ехать! – повторил возничий – Туда, сюда, к ужину вернемся.
   – Поехали! Лошадь не гони, а то нечаянно в полынью угодим.
   – Не боись, князь! Сейчас от крепости отойдем и на дорогу выйдем.
   – Что за дорога? Почему в обход крепости?
   – На Валаам. А крепость обходит, чтоб шведы не видели, они же нехристи.
   – Разве карелы крещены?
   – Давно уже! Считай сразу после Новгорода! К тому же воскресный торг на южной стороне острова. Много людей собирается.
   – И купцы приезжают?
   – Из Новгорода, они на Валааме всю зиму живут, специальный дом себе построили.
   – Остров далеко от этого берега?
   – Здесь с любой стороны одно и то же расстояние. Что от Сердоболя, что от Салми, что с нашего берега.
   – Вот как?
   После похода в Любек Норманн не заглядывал в карту, не было повода, новость о близости монастыря оказалась для него сюрпризом. Вскоре с правого берега на лед вышла санная дорога. Лошадка почувствовала наезженный путь и побежала быстрее. Свернувшись калачиком, валькирии зарылись в сено и вскоре сонно засопели. Норманн любовался природой, которая так и просила взять в руки краски и кисти. Воображение добавляло недостающие линии, и причудливые изломы скал преображались в великанов или гигантских животных. Стройные реликтовые сосны навеивали душевное тепло и умиротворение. Местами гранитный берег поднимался горой с крутым обрывом и плавно спускался обычным заливным лугом. Неожиданно надо льдом как бы встал непонятный звук, снежинки отозвались пением торжественной мелодии. Возничий широко и обстоятельно перекрестился. Колокола Валаама! Тональность звучания плавно изменилась, и вскоре стал различим перезвон. Тридцать километров нетронутой человеком природы сделали звук живым, создавалось впечатление, что его можно пощупать руками.
   – Поворачивай назад! – приказал Норманн. – Завтра с утра поедем к игумену!
   – Люди хвалят новые колокола, – отозвался возничий, – благодарят тебя за щедрый дар.
   – Меня-то за что благодарить? Спасибо мастеру за труд и умение.
   – Умение не поможет, не будь на то твоей воли. Да и скромничаешь зря. Царские врата сам делал, то доподлинно известно.
   – Понравились? Сам видел?
   – А то! Считай, каждый приходил полюбоваться. Даже не верится, что человек может такое сделать!
   Норманн ничего не ответил. Для любого дела требуется умение, которое приходит на определенном этапе развития цивилизации. Взять решетку Летнего сада. У людей двадцать первого века она не вызывает никаких эмоций. Многие найдут ее обычной, даже простоватой, а два с половиной века назад это был общепризнанный эталон изящества и кузнечного мастерства. К примеру, резьба по дереву, не умеючи и ложку не сделать, а Норманн легко в пять минут вырежет для кресла «гнутые» ножки с львиными лапками. На самом деле нет никакой сложности, если знать и уметь. Аналогично с кузнечным делом, скажи он сейчас возничему о затраченном на ворота времени, не поверит, примет за бахвальство.
   Сани легко скользили, копыта лошади поднимали легкую снежную пыль, уютная шуба и девственная природа настраивали на лирические мысли. Опаньки! А про колокола он говорил Выгу, и кузнецов с литейщиками донимал расспросами. Самовольно отлитые колокола ударили по самолюбию, шокировали неожиданностью изготовления. Норманн был уверен в исключительности своих знаний, вот и поплатился, хотя не факт, что его литье оказалось бы лучше. Кстати! Он же обещал Шушуну серьгу в ухо! И не просто серьгу, а со стеклянной вставкой. Бобра сделать не проблема, стекло вообще легкий для изготовления миниатюрных фигурок материал. Придется поговорить с Нерлем по поводу мужских висюлек в ухо. Если подобные украшения считаются в порядке вещей, то надо сделать для всех.
 
   С быстрым отъездом из крепости ничего не получилось, сборы растянулись почти на неделю. Норманн никак не мог привыкнуть к огромному количеству одежды, которую требовалось менять по нескольку раз на день. Да еще слуги, они тоже со своим багажом. Так что из крепости выехал настоящий обоз из дюжины саней с полусотней охраны. Кутаясь в лисью шубу и поддевая снег унтами на волчьем меху, Норманн влез в поданную кибитку. Лепота! Натянутая на каркас кожа белухи изнутри оказалось утеплена мехом, а слюдяные окошки давали хороший обзор. Да еще печка, одновременно и сиденье. Тепло и уютно! Форейторы на задке по совместительству работали истопниками.
   – Чья задумка? – обнимая на прощанье Нерля, спросил Норманн. – Никак итальянцы придумали?
   – Куда им до нас! – расправляя усы, усмехнулся воевода. – Такие кибитки стоят в каждом зажиточном дворе.
   – А эта откуда? Специально из замка пригнали?
   – Извини, княже, не додумался. Взял из свейских трофеев.
   – Сам на простых санях разъезжать будешь?
   – Что ты! Их в каретной много! Тебе лучшую подобрали!
   – Никак свеи по зиме разбоем занимались?
   – Это племя людей грабит что зимой, что летом! Одно слово – нехристи.
   – Так и мурманы не отстают.
   – Нашел с кем сравнивать! Мурман раз в год пришел, схватил и бегом назад. Они стараются здесь не пакостить.
   – Вполне логично, иначе дорогу перекроют, да и наши далеко не ангелы.
   – У нас закон чтут, первого встречного не трогают. Вот если вражда между князьями, тогда в набег ходят.
   – А по своей инициативе? Приспичило, денег нет и продать нечего.
   – За воровские дела вмиг голову снесут. Шила в мешке не утаишь, имена разбойников быстро прознают.
   – И все же! – не отставал Норманн. – Тайно напали да на стороне продали.
   – Человек был без гроша, а тут алтын в кармане, и вся твоя тайна на виду.
   – Можно отговориться, рассказать о дальнем походе.
   – В дальний набег ходят большими силами, долго готовятся, по возвращении хвастают заслугами.
   – Сам ходил?
   – Не раз. Черемисов били, татар с реки Казанки грабили, в Литву заходили.
   – Хорошую добычу брали?
   – А то! У татар много хорошего железа, повезет, так изумруды найдешь. Меха из Сибири отменного качества.
   – В Литве что брали?
   – Лен да пенька, больше ничего нет у литовских князей. Серебро да золото только в богатых городах, мы за полоном ходили.
   – Почему князья в Литве обеднели?
   – Как построили крепость Рига, так и заглох торговый путь.
   – Раньше куда ходили?
   – Ты не знаешь? – Нерль удивленно покачал головой. – Через Полоцк на Могилев, а там по Днепру в Царьград.
   – Неужели Ганза не может разрешить столь простую проблему?
   – Жадность губит любое дело. Они половчанам дорогу в море закрыли, а те немцев в Днепр не пускают.
   – Торговлю можно организовать в самой Риге или Полоцке.
   – Не могут они подружиться. Рига душит несуразными ценами, а Полоцк в ответ дань неподъемную требует.
   – А другой путь не искали?
   – Чего искать? Через Псков на Смоленск, вот и Днепр.
   – Понял, свеи Нарву захватили, и конец. Ну почему никто не хочет думать на перспективу?
   – На Руси крепость по сей день Ругодивом называют.
   – Глупая ситуация, погоня за сиюминутной выгодой саму торговлю на корню губит. Урвать здесь и сейчас, а там трава не расти.
   – Уже сгубила. В Персии товары многократно дешевле. Торговый путь перешел на Итиль.
   – Дешевле? Почему?
   – Китайцам с индусами до Каспия намного ближе. В Бандар-Е Анзали сам разузнаешь и нам расскажешь.
   – Туда еще добраться надо и живым вернуться.
   – Тоже верно, от Ярославля до Казани бесурманские ушкуйники свирепствуют. Малым караванам прохода нет.
   – Одно понять не могу, от Твери до Нижнего Новгорода крепости частоколом стоят, а разбойники в наглую купцов грабят.
   – Э, княже, и крепости с купцов мыто берут.
   – Иван Калита свое слово не держит?
   – Хитрые московиты охрану предлагают, не бесплатно, конечно. Не возьмешь, сами ночью нападут и ограбят.
   Вот те раз! Если идти прямиком с Онеги на Каспий до татарской «зоны влияния», встретишь восемь крепостей. Это те, что пережили войны и нашествия, сейчас их может оказаться вдвое больше. Дорожный рэкет, да и только, справа русские, слева вятичи, марийцы и прочие племена. Или плати, или пробивайся с боем. Понятное дело, купцы платят, а потом с десятикратной наценкой продают товары тем же князьям. В жизни все взаимосвязано.
 
   На прощание обнялись. Нерль расцеловал своего князя по русскому обычаю, перекрестил и пожелал удачи. Всю дорогу до Валаама Норманн размышлял об абсурдности и недальновидности поступков современных правителей. Тевтонцы с подачи Ганзы построили Ригу и блокировали полоцким торговцам выход в море. Купцы попытались организовать новый путь по Неману, но орден тут же построил крепость Мемельбург^[5]. Ку-ку, цены на товары утроились, прямой путь в Царьград накрылся. Аналогично с дорогой из варяг в греки. Из Швеции в Псков везли серебро и золото, псковичи доставляли ромейские товары через Смоленск, затем волок в реку Великая – и дома. До поры до времени всем было хорошо, пока жадность не толкнула Готландский союз на захват крепости Ругодив. И снова ку-ку, торговля стремительно увяла.
   Сидящая в санях охрана затянула задорную песню по молодца-удальца и красну девицу. Так с песнями, частушками и молодецким посвистом выехали к южному берегу острова. Все, в монастырь надо идти пешком. Здесь недалеко, километра четыре, так что Норманн одолел это расстояние минут за сорок. Ворота по-прежнему открыты настежь, монах-привратник низко поклонился и повел гостя без лишних вопросов.
   – Здравствуй, бродяга! – Игумен благословил упавшего на колени Норманна. – Заждался тебя!
   – Сначала свеев сгонял со своей земли, затем войско набирал да учил. Так и пролетели недели.
   – Со своей земли говоришь? – без улыбки заметил игумен. – Теперь она по праву твоя.
   – На меч взял!
   – Я не упрекаю, а хвалю! Богоугодное дело язычников отогнать от монастыря, еще лучше убедить верой!
   – Храмы через год заложу, срубам надо дать время устояться.
   – Любо твое рвение! Я купцам велю церкви тебе завезти, а ты им бревнами вернешь.
   – Как же? – растерялся Норманн. – Мне дюжины не хватит.
   – Куда столько?
   – Пять крепостей, да шесть сел в удобных местах. Летом еще одну крепость заложу.
   – Что значит «в удобных местах»?
   – Карелы рыбным промыслом живут, а я железо и слюду нашел.
   – Слышал, а медь откуда?
   – Не знаю, руду приносят, а сами залежи еще искать и искать.
   – Ты серьезно? Неужели заводы заложишь?
   – Уже заложил.
   – Решил меня повеселить? Десяток кузниц с домницами называешь заводами? Съезди к татарам да посмотри камские и пермские заводы.
   – Дай, отче, время, Москва не сразу строилась.
   – Ишь как заговорил! Смотри пупок не надорви!
   – Поэтому и не спешу.
   – Пиленого леса пришлешь?
   – Зачем монастырю сырой лес? Или нужда заставила?
   – Не жалко?
   – Да вокруг сосен!.. На века хватит!
   – Я тебе монаха пришлю, лес подберет да карелов уговорит привезти.
   – Потерпи до ледохода, если дело неспешное, а там карфи загрузим и сюда доставим.
   – Мне столько не надо. К осени новые кельи построим, нужны кровати, столы да табуреты.
   – Сделаем проще, я по весне столяра пришлю, он размеры снимет, к сроку готовую мебель привезет.
   – Щедр ты. Иного князя просишь – не допросишься, а ты сам норовишь одарить.
   – Не последнее отдаю. И сюда красивую мебель сделаю.
   – Нет! Мой монастырь строгого послушания, телесных утех здесь быть не должно!
   Норманн послушно склонил голову, он где-то слышал о суровых правилах монастыря. Ах да! Экскурсоводы жаловались, монастырь перекрыл кислород всем турагентствам, на остров пускают только паломников.
 
   Вместо короткого визита с ожидаемой благодарностью за колокола, Царские врата и типографское оборудование, Норманн получил настоящую пытку. Его посадили на хлеб и воду в буквальном смысле этих слов. Вместе со всеми он шел на утреннюю службу, затем под присмотром монаха стоял на амвоне и вслух читал Евангелие. После дневной и вечерней службы получал молитвослов, а надсмотрщик открывал книгу по предварительно вложенным закладкам. Оставалось только благодарить Хинриха Папа и Максима, благодаря которым он освоил современный русский язык. Все равно читать было трудно, особенно молитвы. В некоторых местах слова написаны слитно, затем появляются надстрочные гласные и вдруг удваиваются. Хорошо, что читал одни и те же молитвы и достаточно быстро понял смысл самого текста. На пятый или шестой день неожиданно пришло осознание заложенного в древности ритма. Как-то само собой в некоторых местах он начал частить или, наоборот, читать нараспев. На одиннадцатый день Норманна лишили хлеба, а двенадцатый день оказался завершающим. Сначала покаяние, затем исповедь и отпущение грехов. Настоятель прочитал молитву и пригласил к себе на обед.
   – Ты порадовал меня стойкостью духа и тела, первый раз вижу воина, который ни на день не прекратил своих упражнений.
   – Привычка.
   – Хорошая привычка, тяжело пришлось?
   – Это в первую очередь надо мне! – честно ответил Норманн.
   Что верно, то верно. У него в этом мире поддержка может быть только через церковь. Здесь вопрос не религии, а великодержавного воспитания, которое священники получали в Византийской империи. Если римский папа всеми силами старался подчинить себе всех европейских королей, то басилевс заботился о процветании своей империи. Соответственно и Русская православная церковь строила вдоль границ неприступные замки под названием «монастыри». Они по сути являлись мощными заслонами, заставляя врага или идти на штурм, или поворачивать обратно. Для примера, новгородский митрополит тратил церковную казну на возведение городских стен и башен. И Москва на дальних подступах окружалась крепкими каменными замками. Прежде чем враги могли подойти к городу, им приходилось штурмовать оборонительную цепь из Страстного, Никитского, Рождественского, Сретенского и Ивановского монастырей.
   – Любо слышать здравые слова. Чем тебе помочь?
   – Среди моих учителей есть опытные врачеватели, они могут взять монахов в обучение.
   – То не ко мне, езжай в Новгород, заодно познакомишься с архиепископом.
   – Уже встречался, летом приносил дары.
   – Преставился он. – Настоятель перекрестился. – Сейчас в сан возведен Василий.
   – После ледохода отвезу дары, там и немцев подожду.
   – В Китай отправляешь своего доминиканца?
   – Сам захотел, почему не помочь человеку?
   – Зачем затеял поход в Персию? У тебя и здесь забот полон рот!
   – Да какие здесь могут быть заботы? Итальянцы строят крепости да учат новиков.
   – Генуэзская пехота нынче лучшая в Европе, в этом ты прав. А что за обучение в новой крепости придумал?
   – В Марь Горе? Да обычный греческий строй. Чтоб не бегали толпой, размахивая топорами.
   – Кого воевать надумал?
   – Свеев конечно! Только они сюда лезут.
   – Малые шайки разогнать не трудно, да Выборг рядом. Уткнешься в стены и нос разобьешь.
   – Я же не лбом начну бить! – усмехнулся Норманн. – Сначала подумаем, затем пойдем.
   – А дальше что?
   – Не знаю. Неплохо бы до земель Пори добраться.
   – Эка замахнулся! На тебя весь Готландский союз навалится, не устоишь. Набежать и пограбить, это одно, а взять навсегда – совсем другое.
   – Посмотрим, время покажет. Ради такого дела можно и с Ганзой союз заключить.
   – А с новгородскими не хочешь сговориться?
   – Не вижу смысла, они дальше городских стен ничего не видят.
   – Ишь, какой стратег нашелся! – засмеялся настоятель. – Почему так решил?
   – Тут и решать нечего! Устье Невы оберегать не хотят, Торжок и Вышний Волочок, считай, без дружины.
   – А Смоленск?
   – Что Смоленск? – не понял Норманн.
   – Путь в Царьград идет через Смоленск.
   – Разве? Я и не знал, что из Новгорода можно рекой туда пройти.
   – По Ловати через Великие Луки. Кстати, там новгородцы хорошую крепость построили.
   – Дело в том, что цены в Ромейской империи поднялись, а Новгород продолжает торговать через Смоленск и Киев.
   Настоятель озадаченно посмотрел на Норманна, видимо, не часто правители ведут разговоры о торговле. В дверь осторожно поскреблись, в комнату вошел дородный монах. Кофе! Этот запах нельзя спутать! На подносе стояла простая глиняная чашка и медный кофейник, который буквально излучал желанный аромат.
 
   Кофе в России четырнадцатого века? А почему нет? Родина ароматного напитка в Йемене, именно там, в горах Джебель, выращивают знаменитый сорт арабика. А мокко всего лишь способ обжарки зерен на сливочном масле. Если из Персии везут коробочки из тиса с вялеными на меду фруктами, то почему не привезти и кофе?
   – Можно и мне чашечку кофе? – попросил Норманн.
   – Он горький, – предупредил игумен.
   – Знаю, пил и не раз.
   – Ты же молод, зачем тебе отвар для улучшения кровообращения?
   – Для профилактики.
   – Принеси вторую чашку для нашего гостя.
   Монах поклонился, и через минуту Норманн сделал глоток ароматного и безвкусного напитка.
   – Да кто же кофе так готовит! – Возмущенное восклицание вырвалось непроизвольно.
   – Что не так?
   – Да все! Его неверно варили! – почти с детской обидой сказал Норманн.
   – Ты знаешь, как надо правильно приготовить это снадобье?
   – Позвольте мне самому это сделать?
   – Филофей, проводи гостя да проследи, чтоб повар рядом стоял и учился.
   Нехитрая наука сварить кофе началась с лекции о правильном помоле. Монахи зерна толкли в ступе, затем делали отвар, процеживали и переливали в кофейник. Закон приготовления кофе, как и кузнечное дело, на первое место ставит сохранение целостности структуры. Напиток делают непосредственно в кофейнике и разливают прямо в чашки, при правильном помоле ни одна крупинка не попадет в рот.
   – А ты прав! – сделав маленький глоток, вынес вердикт настоятель. – Вкус совершенно другой, более приятный.
   – Кофейной жижицей можно вывести прыщи с лица.
   – Смотрю на тебя и удивляюсь: и воинское дело знаешь, и кузнец, и иконы пишешь. Не поделишься талантом?
   – Учеников дадите?
   – Дам, иконописи учи. Храмы строим, а стены пустые.
   – Только не каждый монах в ученики сгодится.
   – Бесталанных обратно пришли, не жалей. Не каждому человеку дано сие умение.
   – Не дадите ли листок бумаги?
   – Бери. – Настоятель указал на стоящую у окна конторку.
   Норманн обмакнул перо, критически глянул на стоящего у двери монаха и начал рисовать. Дородная фигура и болезненное лицо делали Филофея легкоузнаваемым, однако в фигуру надо вложить совершенно иное. Любой, глянувший на рисунок, в первую очередь должен увидеть монашеское смирение. Не покорность, не услужливость, а именно смирение в вере. Общий контур сложился сразу, а дальше застопорилось, явно чего-то не хватало. Опасаясь сделать лишние линии, Норманн нарисовал дверь, стену, и тут как бы прорвало. Простота убранства, скромность обстановки, стираная-перестираная ряса с аккуратной штопкой – все эти мелкие детали помогли увидеть и написать нужный образ.
   – Посмотрите, отче. – Норманн положил на стол законченный рисунок.
   Настоятель примерно с минуту не отводил глаз от сероватого листочка бумаги, затем начал сравнивать с оригиналом. Даже подошел к монаху, потрогал его лицо, провел старческой рукой с вздувшимися венами по стене, погладил дверь и снова сел.
   – Невероятно! Вроде бы не похож, и в то же время ты изобразил его абсолютно правильно.
   – Это называется живопись, показывают не внешнее сходство, а суть человека.
   – Зачем ты это сделал?
   – Показать разницу между иконой и простым портретом человека.
   – Зачем ты это сделал? – повторил настоятель.
   – Чтобы наши потомки смогли увидеть своих пращуров, ощутить наш духовный мир, понять жизнь ушедших веков.
   – Ты хочешь рисовать людей?
   – Для этого необходимо много времени. Я научу монахов, а сам сделаю ваш портрет.
   – Меня?! – пораженно воскликнул настоятель. – Я в монашестве! У меня нет и не может быть потомков!
   – Ошибаетесь! Эти стены будут стоять и через сто, и через пятьсот лет. И те, кто придет сюда, должны увидеть лица основателей.
   – Хочешь разбудить во мне гордыню?
   – Не то говорите! Гордыня – когда не служат, а выслуживаются!
   – Ты со мной споришь, это хорошо. Подвох, когда убеждают и склоняют на свою сторону.
   – Я научу монахов писать иконы, рисовать пейзажи и людей.
   Игумен подошел к окну и застыл в глубоком размышлении.
 
   Вологодское областное училище культуры конечно же не давало глубоких теоретических знаний. Здесь прививали практические навыки с упором на народные промыслы, но историю живописи студентам читали. Что такое эпоха Возрождения? На самом деле это последствия гибели Византии и бегства греков в Италию. В Европе не было никакого духовного возрождения, всего лишь знакомство с научными и культурными достижениями Ромейской империи. Норманн это прекрасно знал, как и то, что русские священники обучались в греческих академиях. Поэтому спокойно нарисовал монаха, не опасаясь загреметь в пыточную. Игумен уже видел картины, любовался статуями греческих богов и с точки зрения гуманитарного образования знал намного больше Норманна.
   – По силам ли тебе задуманное дело? – возвращаясь к столу, спросил игумен и смахнул со щек слезинки. И продолжил, заметив на лице своего гостя смущенное удивление: – Через тебя родину вспомнил, я сюда с Афона приехал. Монастырь основали мои соотечественники.
   – Вы грек?!!
   – Что тебя удивляет? Сергий и Герман пришли сюда во времена крещения Руси. Раньше на острове было капище Велеса.
   – Вы поможете мне? Я хочу построить Академию.
   – Ты хочешь осилить неподъемную тяжесть. Построишь монастырь, уговоришь приехать сюда десяток наставников. А дальше что?
   – Они начнут учить.
   – Академия сразу станет духовным центром, а резиденция митрополита в Москве.
   – Ну и что?
   – Московский князь возьмет ярлык на два тумена и сожжет академию вместе с Новгородом.
   – Неужели посмеет поднять руку на Византию?
   – Ты просто не представляешь, сколько ежегодно посылают в Константинополь всяческих кляуз.
   – Но здесь будут соотечественники басилевса!
   – По-твоему, я один грек на всю Русь? Только в этом монастыре половина братии приехала из Византии.
   Стоп! А ведь Норманн где-то читал, что большинство священников в России были выходцами из Греции.
   – Что же делать?
   – Для начала выучи греческий язык!
   – У меня голова скоро лопнет от этой учебы!
   – Ты каждый день развиваешь свое тело воинскими упражнениями. Для полной гармонии добавь занятия для головы.
   – Вот еще! От вашей учебы по ночам кошмары снятся!
   – Это легко лечится, – улыбнулся игумен, – требуется всего лишь освоить латынь.
   – И что случится?
   – Чернокнижники пишут только на латыни, в том числе и всевозможные толкования сновидений.
   – Да ну вас! Я серьезно!
   – И я серьезно. Ганза ведет делопроизводство готическим шрифтом, все остальные страны пишут на латыни.
   В словах игумена есть здравый смысл, глупо все продавать только в Любеке. Флот у него есть, в том числе и мелкий, склады в ганзейской столице тоже есть, корабельщиков в достатке. Следующий шаг торговой экспансии напрашивается сам собой.
 
   Норманн не задумывался над развитием своих торговых операций. По весне отправится в Персию, накупит шелков, бархата, батиста и парчи. А дальше что? Привезет все это в Новгород или Любек и продаст перекупщикам? Где сегодня основные рынки сбыта? Промышленного развития, в понимании человека двадцать первого века, сейчас нигде нет. Отсюда следует вывод – покупают там, где много золота и серебра. Коль скоро в планах вернуться назад, драгметаллы ему необходимы. Если уж вляпался в приключение, то из него необходимо извлечь максимальную выгоду. Вроде бы французы выковыривают золото с серебром в горах, на Пиренеях и в Альпах. Итальянцы, или, как их там сегодня, генуэзцы с венецианцами, контролируют прииски на Апеннинах, в Больцано и Тренто. Австрийские Габсбурги пополняют казну в Тирольских горах, поляки в Силезии, голландцы в Лотарингии и Арденнах. Есть еще Шотландия с Грампианскими горами, Уэльс с Кембрийскими горами и Англия со своими Пеннинами.
   – Вот что, – прервал молчание игумен, – я тебе дам духовника, который займется твоим обучением.
   – Мне весной надо в Персию! – попытался увильнуть Норманн.
   – Очень хорошо, в дороге будете коротать время учебой, к тому же тебе потребуется переводчик.
   – Он что, и персидский знает!
   – Да не пугайся ты! В Бандар-Е Анзали живет много греков, они тебе помогут в торговых делах.
   – У перекупщиков товар дороже!
   – Об этом и речь. Купишь напрямую у индусов или китайцев. Только шерсть не привози.