Страница:
– Отче наш, еси на небеси… – заговорил Стас и тут же смолк. – Не знаю я, Коля, дальше.
Василий наморщил лоб:
– А я знаю только «Айм сори, ай лав ю» и еще это… как его… Не помню… Всё.
Николай поднял голову и почти крикнул в высокие кроны деревьев:
– Господи! Если ты есть… Дай нашим женам и детям на хлеб… Хоть как-нибудь!
Последние слова почему-то подхватило эхо. «Нибудь-нибудь-будь» прошелестело в кронах. Вдруг вверху что-то щелкнуло, и троице явно послышался равнодушный женский голос: «Почем у вас нынче хлеб?»
– Так это… Нарезной по 13, а Дарницкий по 12.50, если круглый! – С готовностью отозвался Василий. И через мгновение на тропинку рядом с крылатыми мужчинами откуда-то сверху рассыпалась горсть монет. Василий наклонился и тут же посчитал разбросанные на земле деньги. – Смотри-ка, как в аптеке! Ровно 25 рублей 50 копеек!
На тропинке возникла старушка. Мужчины инстинктивно расступились, пропуская её. Увидев монеты, старушка охнула, оглянулась по сторонам и подобрала их:
– Как раз! И на булочку для голубков, и на свечки. Спасибо тебе, Господи! – Старуха перекрестилась на облака и двинулась к собору.
– Вот что они там все замаливают?! – вскипел Василий. – Грешить надо меньше! «Для голубко-ов»! – И вдруг вперил подозрительный взгляд в лицо Николая:
– Слушай, Колян. А вот не скажу я, что ты из бедных, хоть убей меня! Наверняка, ведь бизнесмен! Наверняка, ведь скопил миллиончик! Прикидываешься, небось, нищим-то! Поделился бы, а?
В это время по тропинке прямо сквозь них на большой скорости промчался пацан на спортивном велосипеде.
– Разъездились!! – закричал ему в след едва отпрыгнувший в сторону Стас. – Будет когда-нибудь в этой стране уважение к покойникам?!! …А ты, Вася, что несешь?! Какое твое-то дело, кто как жил? Тоже мне, совесть ходячая!
– Да сам ты козёл! – огрызнулся сантехник.
Николай отвернулся от них и пошел прочь.
– Николай! Ты куда? – окликнул его Стас.
Николай отмахнулся:
– Я вас потом найду.
В квартире Николая было довольно напряженно. Дети продолжали играть, но странное поведение матери их настораживало. Вдова Николая, Лера, с заплаканным лицом сидела на кухне с телефонной трубкой и только кивала, ничего не отвечая абоненту. Теребила в руке носовой платок. А Николай с крылышками расположился на верхней крышке пианино и одновременно видел и детей, играющих в комнате, и жену. По лицу его блуждала улыбка. Он все-таки устроил семье неплохую квартиру, «настрогал» симпатичных детишек, и жену себе выбрал не просто красивую, а с изюмом.
Николай легко спрыгнул с пианино, прошел по коридору, одобрительно хлопая по обоям, которые, видимо, подбирал сам. Зашел в детскую. Три белокурых пацана-погодки (пять, четыре, три) только что на голове не стояли. На лице Николая появилось отражение их шкодливых улыбок.
– А какие у меня крылышки прикольные! – попробовал пошутить Николай, но дети его не услышали, и Николай погрустнел.
Лера в кухне продолжала хлюпать в телефон, периодически повторяя:
– Спасибо… Спасибо… Да нет, я ничего… Спасибо…
Николай понял, что это звонят друзья с соболезнованиями, и попробовал угадать, кто именно. Тут же, на стене просторной кухни висели фотографии, на которые он и Лера снимались в кругу друзей. Николай выделил для себя сокурсницу Леры – Свету, ткнул в неё палец и вопросительно оглянулся на супругу, но в это время Лера сказала:
– Да нет, ты же сам его знаешь…
Разговор шел с мужчиной, и Николай снова вгляделся в фотографии. Наверное, это Леркин брат – Серега. На фотографии они были еще совсем молодыми, вместе с Леркиными родителями. Николай остановил толстый палец на Сереге. Но в это время Лера сказала еще одну фразу:
– Нет, Данила… Да как ты можешь!.. Ну, ты выбрал время!! Ты что?!! Да ты что?!! Не теперь, Данила… Данила, ты сумасшедший!
Данила? Николай насторожился. Данила был на фотографии, где они втроем – Данила, Лера и он, Николай. Все смеялись. Причем, Данила держал над головой Николая козлиные рожки.
– Отстань! Всё! – Продолжала Лера. – Через год поговорим, если ты так настаиваешь!.. Через год! Всё!
Лера бросила трубку, встала и прошла из кухни прямо сквозь Николая, как хлесткая пощечина. Николай опешил. И единственное слово, которое он смог произнести в непостижимом волнении, было «…Данила»!
– А я тебе говорю, получится! – Василий снизу вверх глядел на недовольного Стаса, бормочущего что-то про нечестность, мухлёж и подлость. – Получится, говорю, обязательно, если вместе. Напрягись в том момент, когда надо остановить шарик – и всё. Главное грамотно напрячься!
Они уже полчаса бродили по казино. Ранним вечером народу там было немного, внимание «крылатых», а вернее, внимание сантехника привлекла пара буржуинов, давно оседлавших кресла за одним из столов и ставящих на рулетке бешенные суммы.
– Вот смотри! Седой поставил уже 12 тысяч, а лысый перекрыл вдвое! Ты представляешь, какие там бабки! Стасик, вникай!
– Какая нам-то разница, кто из них возьмет эти деньги, Вася! – вразумлял его Стас. – Семьям-то нашим они точно не достанутся!
– Фигня! Главное – тренировка, а там поглядим, пошли.
От напряжения глаза играющих стали нечестными. Огромная стопка фишек возвышалась на столе в то время, когда прозвучала фраза «Ставки сделаны, господа». Профессиональной рукой белый шарик был легко послан по чаше рулетки. Напряжение возрастало.
– Лысый поставил на 11, ты видишь? Всё! Напрягаемся постепенно! На цифру 11! Думай про 11! Поехали! Поможем лысому, слышишь? Только одновременно! Одновременно, понял, Стас?
Шарик все медленней и медленней нарезал круги и, наконец, совсем ослаб, собираясь вот-вот сигануть в ячейку с цифрой.
– Давай! – прошипел сантехник, и его крылышки за спиной затряслись с неимоверной скоростью. Стас от напряжения даже зажмурился. Но…
Шарик скатился на цифру 24. Одновременно разрядилось напряжение Стаса и Василия. Василий изгнал ветры коротко и басовито, Стас – коротко и тонко. Оба вздрогнули и сиганули к выходу.
Лысый игрок вытер взопревшую макушку и грустно резюмировал:
– Да. Я всё проиграл. Поздравляю.
Он улыбнулся партнеру, но лицо его вдруг исказила гримаса раздражения: – И почему здесь всегда так пахнет!!!
– Странно, – размышлял несколько смущенный сантехник. Они стояли неподалеку от казино у огромной витрины. – Ведь не должно было такого получиться, мы ж духи.
– Духи… – Стас зло поглядывал на Васю. – Духи… Больше я на твои затеи не ведусь!.. Духи!
– Но ведь мы попробовали и кое-что поняли, а?
– Не знаю. Я понял только то, что твой дух громче моего.
– …Смотри. Нашего отражения в витрине нет. Все ходят, а нас нет… Никто нас не видит, никто не слышит… Блин! Как в шапках-невидимках ведь, а? Мечта воров и грабителей! Пошли.
Они вошли в супермаркет и двинулись вдоль рядов с товаром. Стас откровенно скучал, Василий – напротив, почти страдал:
– Всю жизнь вкалывать, чтобы заработать вот на все эти штучки, побрякушки! На вкуснятинку всякую, а?! А сейчас! Бери – не хочу! Одевайся, обжирайся, развлекайся! Никто ж не увидит! Скатерть-самобранка! Так ведь не хочу! Нечем обжираться! – Василий легко взлетел и сел на корзину с горкой бананов, свесив ноги. Стас задумчиво прошелся вдоль батареи дорогих коньяков и склонился, чтобы вдохнуть аромат копченого окорока. Вдохнул. Ничего не понял. Зато увидел, как паренек лет 10-и воровато сунул в карманы широких брюк-кенгуру две бутылки колы и пошел в кассу, чтобы заплатить за чупа-чупс.
– Але! – окликнул его Стас, но никакого действия это не возымело.
Василий тоже наблюдал воришку и только рассмеялся:
– Во поколение подрастает, а?
– И никто не может его наказать! – искренне расстроился Стас.
Василий соскочил с бананов, игриво обошел кассиршу и заорал ей в ухо:
– Тётка! Гляди, у пацана лимонад в карманах, тётка! Тетка!..
Тетка пробила полтора рубля за конфету, и пацан спокойно покинул магазин.
– Глухня ты, тётка!
Стас плюнул вслед пареньку, а потом спросил сантехника:
– Ты смотрел «Привидение»?
– Киношку что ли? Неа.
– Посредник нам нужен…
Николай наблюдал, как Лера принимала душ. Вот она намылила шею, плечи, грудь и вошла под струю воды, бросив руки вдоль бедер. Белая пена поплыла по изгибам стройного смугловатого тела. Николай почувствовал неловкость, опустил глаза и сквозь стену вышел в детскую комнату. Старший отсчитывал младшему щелбаны, а тот только безропотно жмурился. Средний хохотал, раскачиваясь на коне-качалке.
Николай покинул квартиру.
На скамье в тихом сквере у метро сидел пенсионер и читал газету. Василий и Стас стояли за его спиной и ждали, когда тот перевернет страницу.
– Обычно на последней странице объявления. Два-три обязательно про колдунов, – говорил Стас.
– Да переворачивай уже, дед! – торопил пенсионера сантехник. Но пенсионер клюнул носом и уснул.
– Дед, не спи, замерзнешь!
Газета вывалилась из рук старика и, как лодка под парусом, поехала по земле, гонимая ветерком. Духи поторопились за ней. Газета заехала в лужу и расстелилась, открыв на обозрение никому не нужный разворот. Старик на скамейке всхрапнул, проснулся, обнаружил пустые руки, поглядел на небо, снял очки и спрятал в футляр.
– Невезуха!.. – чертыхнулся Василий. – А, всё равно! Ничего эти колдуны не смогут – одни жулики и шарлатаны! Обвешаются кошачьими хвостами, глаза закатят, руки растопырят… Не то это всё. Настоящий нужен. Типа Кашпировского. Тот только в глаза глянет – и уже крыша едет. Вот если ему нашептать чего…
– Что ты можешь ему нашептать?
– Ну… У меня, если честно, восемь унитазов припрятано. Если он продаст, то… В общем… Короче…
– Ну, не знаю. Одному-то Кашпировсому не унести будет твои унитазы. Надо ему на помощь Чумака. Чумаку и Кашпировскому нашепчем и вперед. Вдвоем им сподручнее будет, – язвил Стас. – Один бачок несет, другой вазу – и на рынок! Надо еще таксиста найти с паранормальными способностями. Он им унитазы до рынка подбросит…
– Чё ты мелешь-то! Чё мелешь? Товар-то импортный, финский. Сядешь – слезать не захочешь…
В это время через сквер женщина тихонько везла инвалида в кресле-каталке. Дядька (таких иногда называют «овощ») свесил голову набок и пускал слюну на клетчатый плед.
– Знаю! – Василий ткнул пальцем в направлении инвалида. – Нам в дурдом надо. Там есть такие придурки, которые… ну, голоса слышат… с того света… то есть, с нашего теперь уже света, нашего с тобой. Можно попробовать.
– Зачем нам к придуркам, когда ты рядом? – усмехнулся Стас.
– Обзываться опять?!!
– Да, ладно… Николай-то вот куда запропал?
– Куда, куда! Миллиончики свои сейчас откапывает, где ж еще!
Николай ехал на заднем сиденье в машине Данилы. Данила слушал музыку. Николай говорил с ним, хотя, конечно, понимал, что его не слышат:
– И когда ты Лерку за грибами возил… Я и тогда ничего не подумал! «Я с Данилкой буквально на часик»!.. «Лапуль!» Идиот… А на дне рождения у Лёхи ты вообще только с Леркой и танцевал!.. Друг! Гад ты, а не друг! А я – идиот!.. Нет, это ж надо! Теперь уже покойный идиот!
Данила выругался, потому что машина въехала в пробку:
– Блин! Встали!
В городе уже заметно потемнело. Вновь закапал дождь. Данила набрал номер на мобильнике:
– Але, Лер, ты как?
Николай напрягся.
Данила долго слушал трубку молча, потом сказал. – Всё уладится. Цех процветает, деньги будут. Когда захочешь, тогда и распишемся… Конечно, искренне… Я понимаю, что не вовремя об этом говорю, но я боюсь, что ты… Я бы никогда Кольке такую свинью не подложил. Ты ж знаешь, если бы я захотел, я бы давно уже… сколько у нас с тобой возможностей было… Я не про тебя говорю, про себя… А ты мне всегда нравилась, я и не скрывал, что Кольке завидую, но я никогда бы не стал разрушать вашу семью, ты что! Жена друга – это табу. Но раз уж так случилось, я тебя с пацанами никуда теперь не отпущу. – Данила чихнул. – Да простыл… в морге, там холодно… Нет, тебе туда нельзя, Лер… Нельзя… Ты плачь, плачь… Я еще позвоню. Пока.
Машина тронулась и через несколько минут была возле заводского здания. Николай размышлял. Он немного успокоился, поняв суть разговора, и когда Данила вышел и закрыл машину, тихонько сказал:
– Слава тебе, Господи. Я уж думал… Ладно…
Данила шел по небольшому цеху, уставленному всевозможными металлическими шкафами. Николай летел рядом с ним, сунув руки в карманы брюк и слегка помахивая крылышками. Данила на ходу отдавал короткие распоряжения встречным рабочим, что-то спрашивал, кивал и двигался дальше. Вошел к секретарше:
– Маша, с Липецкого банка не звонили?
– Нет, Данила Владимирович, не звонили.
– Еще вчера должны были.
Данила зашел в кабинет, сел в кресло и вызвал по связи Ивана Степановича. Николай примостился за спиной Данилы, с интересом вглядываясь в бумаги, разбросанные на столе. Вошел бухгалтер.
– Иван Степанович, в этом месяце сколько сейфов продали?
– 14.
– Мало.
– Зато дорого.
– Рекламировать надо. И искать нового разработчика.
– …Как семья-то его? – понизив голос, спросил бухгалтер.
Данила только рукой махнул.
– …И посмотрите, Иван Степаныч, сколько денег можем отдать его семье сразу, на первое время. Остальное потом. И на похороны смету составьте, только всё по первому разряду, да?
– Конечно, Данила Владимирович.
Бухгалтер ушел. Николай хозяйским взглядом оглядел кабинет, прошелся по ковру, выглянул через стеклянные стены в цех и удовлетворенно оглянулся на Данилу. Тот что-то увлеченно подсчитывал на калькуляторе.
– Ладно… – громко сказал Николай. – Ладненько. Если так, то что ж…
Василий и Стас прямо сквозь двери входили в здание с табличкой «Психоневрологический диспансер». На улице было уже достаточно сумеречно, и в этом сумраке особенно ярко светились их наспинные крылышки. Поднимаясь по лестнице, духи встречали скорбных граждан в коричневых пижамах, затем вышли в просторный зал, где такие же люди в халатах и пижамах сидели, стояли, брели, смотрели телевизор или просто находились в прострации.
– Але! – гаркнул Василий на всё заведение. – Меня кто-нибудь слышит?
Ничего не изменилось.
– Эй!! Есть тут кто-нибудь, кто слышит голоса, а? …А?!!!!
Вдруг один из мужчин лет 60-и тихо сказал:
– Кто меня зовет?
Василий подскочил к мужчине буквально на крыльях:
– Сработало!.. Дядя, ты кто? Как тебя зовут?
– Толик… – вяло ответил мужчина. Стас тоже подошел к ним и спросил:
– Толик, а хочешь, мы тебя отсюда вытащим, а?
– Хочу, – монотонно отвечал больной, – а вы кто?
– Мы… – начал было Василий, но Стас его перебил. – Мы твои друзья, дяденька. Мы хорошие, мы твои ангелы-хранители, чем тебе помочь? Может, ты чего-нибудь хочешь?
– Хочу.
– Чё ты хочешь, сладкий? – пропел сантехник.
– Я хочу… – Толик осмысленно оглядел вокруг воздух, – хочу по-маленькому.
– Так! Стас, где у них тут сортир?.. Толик, где тут у вас туалет… Или, может, уточку тебе…
– Тама туалет, – сказал Толик и короткими шагами пошел по коридору. Духи двинулись за ним, но только до двери уборной. Между тем Василий торжествовал:
– Он нас слышит, это точно. Я его отсюда вытащу! Представляешь, Стасик, у нас теперь будут ноги и руки! А с нашими мозгами…
– А ты придумал, зачем нам его руки? О мозгах твоих и не говорю…
– Не придумал еще. Придумаю. Главное – получить возможности, а потом уж… Главное – возможности, Стасик! На кой черт покупать туалетную бумагу, когда еще макароны не купил, а?! Ста-сик!.. Значит, так. Им, наверняка, на ночь снотворного дают, чтоб спали. Сейчас как раз, наверное, отбой и будет. А мы Толика предупредим, чтоб не глотал. Выведем! Спрячем. А там уж!
– Где спрячем? Ты выведешь больного на улицу, и что? Как ты сможешь ему потом помочь, а?
– Да я… Мы его озолотим! Если только он мне поможет. Я ж даже записку Люське написать не могу, а он сможет! И напишет, и передаст, кумекаешь?
Толик покинул уборную и, поглядев на настенные часы, побрел в одну из палат. Дело двигалось к девяти вечера. Дежурная медсестра уже неоднократно попросила всех расходиться по койкам и занялась разносом вечерних таблеток. Два дюжих санитара лениво наблюдали за больными из маленькой каптерки. Николай и Стас облепили прилегшего на кровать Толика и наперебой шептали ему инструкции по дальнейшему поведению.
Когда сестра всучила Толику таблетку, тот послушно сунул её в рот и прикрыл глаза. Духи дождались, пока дежурная покинула палату.
– Толик, ку-ку! – зашептал Василий. – Она ушла, можешь выплёвывать.
Толик открыл глаза:
– А вы отведете меня к Марусе?
– Конечно, отведем, какой базар, Анатолий! Выплевывай.
– Я её скушал…
– …Как скушал?!! Мы ж тебе русским языком… Это снотворное, ты ж нам нужен… – Василий видел, что мужчина уже заметно осоловел. – Как скушал?! Почему скушал-то?!
– Она вкусненькая.
Толик еще пару раз моргнул, на лице его отобразилось приятное волнение сна, он повернулся на бок и глубоко вздохнул. Всё. Вернуть его к сознанию было невозможно. Стас закрыл лицо ладонью и веселился тайно от сантехника. У Василия опустились руки. Он сел на пол возле койки и сокрушенно проговорил:
– «Вкусненькая!» Эх, Толик, Толик… И где твоя Маруся? Нет, лучше с крылышками, чем вот так…
Раннее утро следующего дня они встретили на последнем этаже элитного дома, на широком балконе. Стас сидел на карнизе, Василий полулежал в тарелке спутниковой антенны. Стас ждал появления солнца над горизонтом, Василий размышлял вслух:
– Раньше как-то и не думал, что так быстро в ящик сыграю… Или как сказать… Кондратий хватит… кони двину, окочурюсь, преставлюсь, копыта отброшу, дам дуба, околею, прикажу долго жить… что у нас еще там?
– Умру… – тихо помог ему Стас, и оба ненадолго замолчали под тяжестью этого простого слова.
Вдруг на перила балкона шумно слетел толстый голубь.
– Ба! – протянул сантехник. – Да неужто Николай пожаловал?
Голубь, действительно, тут же стал Николаем. Настроение его было заметно отличным от вчерашнего:
– Ну, что, покойнички, как здоровье?
– Не жалуемся, – в тон ему ответил Василий. – Ничего не болит, ни спать, ни пить, ни есть, ничего не хочется, только вот… Стасик, почеши-ка мне меж крыльев, чешутся! Наверное, растут.
Духи сдержанно хохотнули.
– Ну, и где вы были, что расскажете? – балагурил Николай.
– Гуляли. Везде. Завтра в метро пойдем. Надо же как-то к подземелью привыкать. А ты? Миллиончики-то свои раскопал?
– Ну, не миллиончики, но, похоже, у моих всё сложится нормально. Жаль, что меня рядом не будет, но… так… в общем…
– Ну, колись, колись…
– Я думал, мой друг мне рога наставил, а оказалось – наоборот. Это радость, мужики! Мы с ним дельце одно придумали лет пять назад. Стали сейфы выпускать. Я разрабатывал, он организовал всё. В общем, понемножку поднялись. Он генеральный директор, я его зам. На равных паях. Был… Похоже, он будет в моей семье вместо меня… хороший мужик.
– Заместителя, значит, подобрал! А нашим со Стасом теткам кого-нибудь сосватаешь, а? Колёк?
– Придумаем что-нибудь, Вася.
– Он покруче тебя придумщик будет! – вставил Стас.
– А чего? Чего? Сам молчишь только, я за двоих стараюсь, а от тебя ни одного предложения! В общем, толку от Стасика, Колян, поверь, как с козла молока!
Солнце, наконец, прорвалось из-за горизонта и потекло завоевывать горизонтальные пространства. Зрелище на некоторое время остановило шершавую беседу.
– А я не знаю, что делать… Честно, мужики. – Стас продолжал глядеть на бледно-розовый восток.
– Ты где работаешь-то? – поинтересовался Василий.
– Я на заводе работал.
– И что? 20 лет на одном заводе, и ничего не украл?!
– Ни разу… И в голову не приходило… Да и… Оборонное предприятие. Украдешь, как у себя самого. Потому что обороноспособность страны…
– Господи! Куда ж тебя понесло! Я ж тебе не про военные секреты! Родину и я не продам, а вот золото, платина… раз уж у тебя оборонка!
– Вася, – остановил его Николай, – а тебе никто никогда не говорил, что красть нехорошо, а?
– Это я то вор?!! Да я… Я почетный донор! Знаешь, сколько моей крови по свету гуляет?!
В это время балконная дверь скрипнула и из спальни на воздух вышла пожилая женщина в махровом халате. Она прикурила сигарету, оперлась на перила балкона и тоже засмотрелась на восход. Крылатые мужчины инстинктивно замолчали. Не покидая спутниковой тарелки, Василий втянул носом воздух:
– Раньше с первой затяжки угадывал, что курят, а сейчас как без носа.
Стас перемахнул парапет, подошел к женщине и встал слева от неё, почти вплотную, и точно так же оперся локтями на перила. Его примеру последовал Николай, он встал справа от женщины. Василию со стороны на секунду показалось, что это просто три старых друга вышли на балкон, чтобы вместе встретить рассвет.
Женщина зябко поёжилась и вернулась в квартиру, плотно закрыв балконную дверь.
– А может, нам… клад поискать? – неуверенно предложил Стас, не отрывая глаз от горизонта. А Николай со знанием дела заметил:
– «Привидение» смотрели? Тут посредник нужен.
Стас с Василием тихо засмеялись. Николай ничего не понял.
Вся троица стояла на лестничной площадке блочного дома, перед квартирой, в которой жил Стас. Стас нервничал:
– Вася, зайди ты. Я видеть себя покойником не хочу. А если еще Барсик там… А мы тут подождем.
– Нет проблем! – Вася смело шагнул сквозь дверь с номером 36. Прошел по узкому коридору, проник в кухню, увидел тело Стаса, перешагнул его и мрачно сказал:
– Ага.
Кот спокойно сидел на подоконнике, но когда Василий вошел, он поднялся, выгнул спину и зашипел в сторону двери.
– Да ладно тебе… – Василий окинул взглядом кухню и вернулся на лестницу. – Ну, что… Всё нормально. Всё так, как и должно быть. Ты там.
– А Барсик?
– Барсик, видимо, сыт. Да у него там еще молока полмиски и кусок куры, так что до твоего носа он пока не добрался… И потом. Вот он-то таких, как мы, точно в толпе различает, зуб даю.
– О, боже! – Стас увидел, как по лестнице на этаж поднимается его дочь. – Алёнка! У неё ж ключи! Что делать-то, мужики, она не должна туда войти!
Между тем Алена подошла к двери, порылась в кошельке, достала ключ на веревочке, воткнула его в замок…
Не-е-е-е-е-ет!!!!! – возопил Стас, бросаясь к замку.
И произошло странное. Ключ не повернулся в замке, а обломился, оставшись внутри.
– Ой! – Сказала Алена и продолжила: – Блин! Ё-моё! Короче! Ну, прико-ол! Тьфу, зараза!
– Она забыла еще сказать «прикинь»…. – подсказал Николай, спустя мгновение.
– И «твою мать»! – дополнил Василий.
– Как это у меня получилось? – Стас изумленно смотрел на свои руки.
Алёнка поглядела на часы, еще раз сказала «Е-моё» и удалилась.
Стас облегченно вздохнул. А дверной замок неожиданно дернулся и «выплюнул» на кафель площадки обломок ключа.
– Ну, дела! – Николай покачал головой. – Сколько с замками знаком, а такого не видел.
Между тем, из лифта вышла супруга Стаса.
– А вот и Наталья пожаловала! – сказал инженер. – Ну, её-то я останавливать не стану. Слава богу, не съест меня кот. Пойдем отсюда.
Когда они удалялись от дома, до них едва донёсся душераздирающий вопль Натальи. Василий оглянулся:
– А моя, интересно, что сейчас делает?.
– Твоя? – Стас вдруг остановился и неуверенно заговорил, как будто ему кто диктовал: – Сидит на диване в фиолетовой кофте. Говорит по телефону. – Остальное Стас проговорил чуть капризным, со всхлипываниями, голосом Люси. – И сколько это всё будет стоить?.. А музыка?.. Можно без музыки?.. Хорошо… Хорошо… Что еще надо?.. Да у него и не было никогда костюма-то!.. А сколько это стоит?.. Это в магазине ритуальных принадлежностей?.. Хорошо, я перезвоню.
На Василия было страшно смотреть:
– Что это было? Ты откуда…
– Откуда я знаю, откуда! Может, и ты всё знаешь, что происходит.
– А я? – Николая тоже озадачила осведомленность Стаса.
– Хорошо! – Стас вдруг на некоторое время сосредоточился и затем обратился к Николаю:
– Вот скажи, кем был Пётр Иванович Сидоров 1868 года рождения?
– А это кто?
– А никто, сочетание слов и цифр, я это только что придумал.
– И что я тебе скажу? – Николай ухмыльнулся. – Что это был крестьянин из поместья графа Старбекова… – Николай аж глаза распахнул, поражаясь своим словам, но продолжал: – Жена Агафья, сын Иван, дочь Аглая. Сам темноволосый, глаза серые, нет большого пальца на левой руке – спьяну о косу срезал… Сутулый. Умер от дистрофии в 1918-м, похоронен на бывшем усадебном погосте… 4 марта… ветер был сильный… Господи, откуда я это знаю?
– Информация! – резюмировал Стас. – Госпожа Информация. Я так и знал. Она везде. И мы, когда померли, получили к ней доступ. Вот так!
– Интересно! – Василий потер руки. – Информация! А меня чего спроси-ка! Ну-ка, Стасик!
– Тебя? Ладно… Кто ты такой?
– Я? Козел! – уверенно ответил Василий и тут же рассвирепел. – Кто это сказал?! Кто сказал «козел»?!
– Ты и сказал! – Николай отвернулся, чтобы скрыть от Василия смех.
Василий наморщил лоб:
– А я знаю только «Айм сори, ай лав ю» и еще это… как его… Не помню… Всё.
Николай поднял голову и почти крикнул в высокие кроны деревьев:
– Господи! Если ты есть… Дай нашим женам и детям на хлеб… Хоть как-нибудь!
Последние слова почему-то подхватило эхо. «Нибудь-нибудь-будь» прошелестело в кронах. Вдруг вверху что-то щелкнуло, и троице явно послышался равнодушный женский голос: «Почем у вас нынче хлеб?»
– Так это… Нарезной по 13, а Дарницкий по 12.50, если круглый! – С готовностью отозвался Василий. И через мгновение на тропинку рядом с крылатыми мужчинами откуда-то сверху рассыпалась горсть монет. Василий наклонился и тут же посчитал разбросанные на земле деньги. – Смотри-ка, как в аптеке! Ровно 25 рублей 50 копеек!
На тропинке возникла старушка. Мужчины инстинктивно расступились, пропуская её. Увидев монеты, старушка охнула, оглянулась по сторонам и подобрала их:
– Как раз! И на булочку для голубков, и на свечки. Спасибо тебе, Господи! – Старуха перекрестилась на облака и двинулась к собору.
– Вот что они там все замаливают?! – вскипел Василий. – Грешить надо меньше! «Для голубко-ов»! – И вдруг вперил подозрительный взгляд в лицо Николая:
– Слушай, Колян. А вот не скажу я, что ты из бедных, хоть убей меня! Наверняка, ведь бизнесмен! Наверняка, ведь скопил миллиончик! Прикидываешься, небось, нищим-то! Поделился бы, а?
В это время по тропинке прямо сквозь них на большой скорости промчался пацан на спортивном велосипеде.
– Разъездились!! – закричал ему в след едва отпрыгнувший в сторону Стас. – Будет когда-нибудь в этой стране уважение к покойникам?!! …А ты, Вася, что несешь?! Какое твое-то дело, кто как жил? Тоже мне, совесть ходячая!
– Да сам ты козёл! – огрызнулся сантехник.
Николай отвернулся от них и пошел прочь.
– Николай! Ты куда? – окликнул его Стас.
Николай отмахнулся:
– Я вас потом найду.
В квартире Николая было довольно напряженно. Дети продолжали играть, но странное поведение матери их настораживало. Вдова Николая, Лера, с заплаканным лицом сидела на кухне с телефонной трубкой и только кивала, ничего не отвечая абоненту. Теребила в руке носовой платок. А Николай с крылышками расположился на верхней крышке пианино и одновременно видел и детей, играющих в комнате, и жену. По лицу его блуждала улыбка. Он все-таки устроил семье неплохую квартиру, «настрогал» симпатичных детишек, и жену себе выбрал не просто красивую, а с изюмом.
Николай легко спрыгнул с пианино, прошел по коридору, одобрительно хлопая по обоям, которые, видимо, подбирал сам. Зашел в детскую. Три белокурых пацана-погодки (пять, четыре, три) только что на голове не стояли. На лице Николая появилось отражение их шкодливых улыбок.
– А какие у меня крылышки прикольные! – попробовал пошутить Николай, но дети его не услышали, и Николай погрустнел.
Лера в кухне продолжала хлюпать в телефон, периодически повторяя:
– Спасибо… Спасибо… Да нет, я ничего… Спасибо…
Николай понял, что это звонят друзья с соболезнованиями, и попробовал угадать, кто именно. Тут же, на стене просторной кухни висели фотографии, на которые он и Лера снимались в кругу друзей. Николай выделил для себя сокурсницу Леры – Свету, ткнул в неё палец и вопросительно оглянулся на супругу, но в это время Лера сказала:
– Да нет, ты же сам его знаешь…
Разговор шел с мужчиной, и Николай снова вгляделся в фотографии. Наверное, это Леркин брат – Серега. На фотографии они были еще совсем молодыми, вместе с Леркиными родителями. Николай остановил толстый палец на Сереге. Но в это время Лера сказала еще одну фразу:
– Нет, Данила… Да как ты можешь!.. Ну, ты выбрал время!! Ты что?!! Да ты что?!! Не теперь, Данила… Данила, ты сумасшедший!
Данила? Николай насторожился. Данила был на фотографии, где они втроем – Данила, Лера и он, Николай. Все смеялись. Причем, Данила держал над головой Николая козлиные рожки.
– Отстань! Всё! – Продолжала Лера. – Через год поговорим, если ты так настаиваешь!.. Через год! Всё!
Лера бросила трубку, встала и прошла из кухни прямо сквозь Николая, как хлесткая пощечина. Николай опешил. И единственное слово, которое он смог произнести в непостижимом волнении, было «…Данила»!
– А я тебе говорю, получится! – Василий снизу вверх глядел на недовольного Стаса, бормочущего что-то про нечестность, мухлёж и подлость. – Получится, говорю, обязательно, если вместе. Напрягись в том момент, когда надо остановить шарик – и всё. Главное грамотно напрячься!
Они уже полчаса бродили по казино. Ранним вечером народу там было немного, внимание «крылатых», а вернее, внимание сантехника привлекла пара буржуинов, давно оседлавших кресла за одним из столов и ставящих на рулетке бешенные суммы.
– Вот смотри! Седой поставил уже 12 тысяч, а лысый перекрыл вдвое! Ты представляешь, какие там бабки! Стасик, вникай!
– Какая нам-то разница, кто из них возьмет эти деньги, Вася! – вразумлял его Стас. – Семьям-то нашим они точно не достанутся!
– Фигня! Главное – тренировка, а там поглядим, пошли.
От напряжения глаза играющих стали нечестными. Огромная стопка фишек возвышалась на столе в то время, когда прозвучала фраза «Ставки сделаны, господа». Профессиональной рукой белый шарик был легко послан по чаше рулетки. Напряжение возрастало.
– Лысый поставил на 11, ты видишь? Всё! Напрягаемся постепенно! На цифру 11! Думай про 11! Поехали! Поможем лысому, слышишь? Только одновременно! Одновременно, понял, Стас?
Шарик все медленней и медленней нарезал круги и, наконец, совсем ослаб, собираясь вот-вот сигануть в ячейку с цифрой.
– Давай! – прошипел сантехник, и его крылышки за спиной затряслись с неимоверной скоростью. Стас от напряжения даже зажмурился. Но…
Шарик скатился на цифру 24. Одновременно разрядилось напряжение Стаса и Василия. Василий изгнал ветры коротко и басовито, Стас – коротко и тонко. Оба вздрогнули и сиганули к выходу.
Лысый игрок вытер взопревшую макушку и грустно резюмировал:
– Да. Я всё проиграл. Поздравляю.
Он улыбнулся партнеру, но лицо его вдруг исказила гримаса раздражения: – И почему здесь всегда так пахнет!!!
– Странно, – размышлял несколько смущенный сантехник. Они стояли неподалеку от казино у огромной витрины. – Ведь не должно было такого получиться, мы ж духи.
– Духи… – Стас зло поглядывал на Васю. – Духи… Больше я на твои затеи не ведусь!.. Духи!
– Но ведь мы попробовали и кое-что поняли, а?
– Не знаю. Я понял только то, что твой дух громче моего.
– …Смотри. Нашего отражения в витрине нет. Все ходят, а нас нет… Никто нас не видит, никто не слышит… Блин! Как в шапках-невидимках ведь, а? Мечта воров и грабителей! Пошли.
Они вошли в супермаркет и двинулись вдоль рядов с товаром. Стас откровенно скучал, Василий – напротив, почти страдал:
– Всю жизнь вкалывать, чтобы заработать вот на все эти штучки, побрякушки! На вкуснятинку всякую, а?! А сейчас! Бери – не хочу! Одевайся, обжирайся, развлекайся! Никто ж не увидит! Скатерть-самобранка! Так ведь не хочу! Нечем обжираться! – Василий легко взлетел и сел на корзину с горкой бананов, свесив ноги. Стас задумчиво прошелся вдоль батареи дорогих коньяков и склонился, чтобы вдохнуть аромат копченого окорока. Вдохнул. Ничего не понял. Зато увидел, как паренек лет 10-и воровато сунул в карманы широких брюк-кенгуру две бутылки колы и пошел в кассу, чтобы заплатить за чупа-чупс.
– Але! – окликнул его Стас, но никакого действия это не возымело.
Василий тоже наблюдал воришку и только рассмеялся:
– Во поколение подрастает, а?
– И никто не может его наказать! – искренне расстроился Стас.
Василий соскочил с бананов, игриво обошел кассиршу и заорал ей в ухо:
– Тётка! Гляди, у пацана лимонад в карманах, тётка! Тетка!..
Тетка пробила полтора рубля за конфету, и пацан спокойно покинул магазин.
– Глухня ты, тётка!
Стас плюнул вслед пареньку, а потом спросил сантехника:
– Ты смотрел «Привидение»?
– Киношку что ли? Неа.
– Посредник нам нужен…
Николай наблюдал, как Лера принимала душ. Вот она намылила шею, плечи, грудь и вошла под струю воды, бросив руки вдоль бедер. Белая пена поплыла по изгибам стройного смугловатого тела. Николай почувствовал неловкость, опустил глаза и сквозь стену вышел в детскую комнату. Старший отсчитывал младшему щелбаны, а тот только безропотно жмурился. Средний хохотал, раскачиваясь на коне-качалке.
Николай покинул квартиру.
На скамье в тихом сквере у метро сидел пенсионер и читал газету. Василий и Стас стояли за его спиной и ждали, когда тот перевернет страницу.
– Обычно на последней странице объявления. Два-три обязательно про колдунов, – говорил Стас.
– Да переворачивай уже, дед! – торопил пенсионера сантехник. Но пенсионер клюнул носом и уснул.
– Дед, не спи, замерзнешь!
Газета вывалилась из рук старика и, как лодка под парусом, поехала по земле, гонимая ветерком. Духи поторопились за ней. Газета заехала в лужу и расстелилась, открыв на обозрение никому не нужный разворот. Старик на скамейке всхрапнул, проснулся, обнаружил пустые руки, поглядел на небо, снял очки и спрятал в футляр.
– Невезуха!.. – чертыхнулся Василий. – А, всё равно! Ничего эти колдуны не смогут – одни жулики и шарлатаны! Обвешаются кошачьими хвостами, глаза закатят, руки растопырят… Не то это всё. Настоящий нужен. Типа Кашпировского. Тот только в глаза глянет – и уже крыша едет. Вот если ему нашептать чего…
– Что ты можешь ему нашептать?
– Ну… У меня, если честно, восемь унитазов припрятано. Если он продаст, то… В общем… Короче…
– Ну, не знаю. Одному-то Кашпировсому не унести будет твои унитазы. Надо ему на помощь Чумака. Чумаку и Кашпировскому нашепчем и вперед. Вдвоем им сподручнее будет, – язвил Стас. – Один бачок несет, другой вазу – и на рынок! Надо еще таксиста найти с паранормальными способностями. Он им унитазы до рынка подбросит…
– Чё ты мелешь-то! Чё мелешь? Товар-то импортный, финский. Сядешь – слезать не захочешь…
В это время через сквер женщина тихонько везла инвалида в кресле-каталке. Дядька (таких иногда называют «овощ») свесил голову набок и пускал слюну на клетчатый плед.
– Знаю! – Василий ткнул пальцем в направлении инвалида. – Нам в дурдом надо. Там есть такие придурки, которые… ну, голоса слышат… с того света… то есть, с нашего теперь уже света, нашего с тобой. Можно попробовать.
– Зачем нам к придуркам, когда ты рядом? – усмехнулся Стас.
– Обзываться опять?!!
– Да, ладно… Николай-то вот куда запропал?
– Куда, куда! Миллиончики свои сейчас откапывает, где ж еще!
Николай ехал на заднем сиденье в машине Данилы. Данила слушал музыку. Николай говорил с ним, хотя, конечно, понимал, что его не слышат:
– И когда ты Лерку за грибами возил… Я и тогда ничего не подумал! «Я с Данилкой буквально на часик»!.. «Лапуль!» Идиот… А на дне рождения у Лёхи ты вообще только с Леркой и танцевал!.. Друг! Гад ты, а не друг! А я – идиот!.. Нет, это ж надо! Теперь уже покойный идиот!
Данила выругался, потому что машина въехала в пробку:
– Блин! Встали!
В городе уже заметно потемнело. Вновь закапал дождь. Данила набрал номер на мобильнике:
– Але, Лер, ты как?
Николай напрягся.
Данила долго слушал трубку молча, потом сказал. – Всё уладится. Цех процветает, деньги будут. Когда захочешь, тогда и распишемся… Конечно, искренне… Я понимаю, что не вовремя об этом говорю, но я боюсь, что ты… Я бы никогда Кольке такую свинью не подложил. Ты ж знаешь, если бы я захотел, я бы давно уже… сколько у нас с тобой возможностей было… Я не про тебя говорю, про себя… А ты мне всегда нравилась, я и не скрывал, что Кольке завидую, но я никогда бы не стал разрушать вашу семью, ты что! Жена друга – это табу. Но раз уж так случилось, я тебя с пацанами никуда теперь не отпущу. – Данила чихнул. – Да простыл… в морге, там холодно… Нет, тебе туда нельзя, Лер… Нельзя… Ты плачь, плачь… Я еще позвоню. Пока.
Машина тронулась и через несколько минут была возле заводского здания. Николай размышлял. Он немного успокоился, поняв суть разговора, и когда Данила вышел и закрыл машину, тихонько сказал:
– Слава тебе, Господи. Я уж думал… Ладно…
Данила шел по небольшому цеху, уставленному всевозможными металлическими шкафами. Николай летел рядом с ним, сунув руки в карманы брюк и слегка помахивая крылышками. Данила на ходу отдавал короткие распоряжения встречным рабочим, что-то спрашивал, кивал и двигался дальше. Вошел к секретарше:
– Маша, с Липецкого банка не звонили?
– Нет, Данила Владимирович, не звонили.
– Еще вчера должны были.
Данила зашел в кабинет, сел в кресло и вызвал по связи Ивана Степановича. Николай примостился за спиной Данилы, с интересом вглядываясь в бумаги, разбросанные на столе. Вошел бухгалтер.
– Иван Степанович, в этом месяце сколько сейфов продали?
– 14.
– Мало.
– Зато дорого.
– Рекламировать надо. И искать нового разработчика.
– …Как семья-то его? – понизив голос, спросил бухгалтер.
Данила только рукой махнул.
– …И посмотрите, Иван Степаныч, сколько денег можем отдать его семье сразу, на первое время. Остальное потом. И на похороны смету составьте, только всё по первому разряду, да?
– Конечно, Данила Владимирович.
Бухгалтер ушел. Николай хозяйским взглядом оглядел кабинет, прошелся по ковру, выглянул через стеклянные стены в цех и удовлетворенно оглянулся на Данилу. Тот что-то увлеченно подсчитывал на калькуляторе.
– Ладно… – громко сказал Николай. – Ладненько. Если так, то что ж…
Василий и Стас прямо сквозь двери входили в здание с табличкой «Психоневрологический диспансер». На улице было уже достаточно сумеречно, и в этом сумраке особенно ярко светились их наспинные крылышки. Поднимаясь по лестнице, духи встречали скорбных граждан в коричневых пижамах, затем вышли в просторный зал, где такие же люди в халатах и пижамах сидели, стояли, брели, смотрели телевизор или просто находились в прострации.
– Але! – гаркнул Василий на всё заведение. – Меня кто-нибудь слышит?
Ничего не изменилось.
– Эй!! Есть тут кто-нибудь, кто слышит голоса, а? …А?!!!!
Вдруг один из мужчин лет 60-и тихо сказал:
– Кто меня зовет?
Василий подскочил к мужчине буквально на крыльях:
– Сработало!.. Дядя, ты кто? Как тебя зовут?
– Толик… – вяло ответил мужчина. Стас тоже подошел к ним и спросил:
– Толик, а хочешь, мы тебя отсюда вытащим, а?
– Хочу, – монотонно отвечал больной, – а вы кто?
– Мы… – начал было Василий, но Стас его перебил. – Мы твои друзья, дяденька. Мы хорошие, мы твои ангелы-хранители, чем тебе помочь? Может, ты чего-нибудь хочешь?
– Хочу.
– Чё ты хочешь, сладкий? – пропел сантехник.
– Я хочу… – Толик осмысленно оглядел вокруг воздух, – хочу по-маленькому.
– Так! Стас, где у них тут сортир?.. Толик, где тут у вас туалет… Или, может, уточку тебе…
– Тама туалет, – сказал Толик и короткими шагами пошел по коридору. Духи двинулись за ним, но только до двери уборной. Между тем Василий торжествовал:
– Он нас слышит, это точно. Я его отсюда вытащу! Представляешь, Стасик, у нас теперь будут ноги и руки! А с нашими мозгами…
– А ты придумал, зачем нам его руки? О мозгах твоих и не говорю…
– Не придумал еще. Придумаю. Главное – получить возможности, а потом уж… Главное – возможности, Стасик! На кой черт покупать туалетную бумагу, когда еще макароны не купил, а?! Ста-сик!.. Значит, так. Им, наверняка, на ночь снотворного дают, чтоб спали. Сейчас как раз, наверное, отбой и будет. А мы Толика предупредим, чтоб не глотал. Выведем! Спрячем. А там уж!
– Где спрячем? Ты выведешь больного на улицу, и что? Как ты сможешь ему потом помочь, а?
– Да я… Мы его озолотим! Если только он мне поможет. Я ж даже записку Люське написать не могу, а он сможет! И напишет, и передаст, кумекаешь?
Толик покинул уборную и, поглядев на настенные часы, побрел в одну из палат. Дело двигалось к девяти вечера. Дежурная медсестра уже неоднократно попросила всех расходиться по койкам и занялась разносом вечерних таблеток. Два дюжих санитара лениво наблюдали за больными из маленькой каптерки. Николай и Стас облепили прилегшего на кровать Толика и наперебой шептали ему инструкции по дальнейшему поведению.
Когда сестра всучила Толику таблетку, тот послушно сунул её в рот и прикрыл глаза. Духи дождались, пока дежурная покинула палату.
– Толик, ку-ку! – зашептал Василий. – Она ушла, можешь выплёвывать.
Толик открыл глаза:
– А вы отведете меня к Марусе?
– Конечно, отведем, какой базар, Анатолий! Выплевывай.
– Я её скушал…
– …Как скушал?!! Мы ж тебе русским языком… Это снотворное, ты ж нам нужен… – Василий видел, что мужчина уже заметно осоловел. – Как скушал?! Почему скушал-то?!
– Она вкусненькая.
Толик еще пару раз моргнул, на лице его отобразилось приятное волнение сна, он повернулся на бок и глубоко вздохнул. Всё. Вернуть его к сознанию было невозможно. Стас закрыл лицо ладонью и веселился тайно от сантехника. У Василия опустились руки. Он сел на пол возле койки и сокрушенно проговорил:
– «Вкусненькая!» Эх, Толик, Толик… И где твоя Маруся? Нет, лучше с крылышками, чем вот так…
Раннее утро следующего дня они встретили на последнем этаже элитного дома, на широком балконе. Стас сидел на карнизе, Василий полулежал в тарелке спутниковой антенны. Стас ждал появления солнца над горизонтом, Василий размышлял вслух:
– Раньше как-то и не думал, что так быстро в ящик сыграю… Или как сказать… Кондратий хватит… кони двину, окочурюсь, преставлюсь, копыта отброшу, дам дуба, околею, прикажу долго жить… что у нас еще там?
– Умру… – тихо помог ему Стас, и оба ненадолго замолчали под тяжестью этого простого слова.
Вдруг на перила балкона шумно слетел толстый голубь.
– Ба! – протянул сантехник. – Да неужто Николай пожаловал?
Голубь, действительно, тут же стал Николаем. Настроение его было заметно отличным от вчерашнего:
– Ну, что, покойнички, как здоровье?
– Не жалуемся, – в тон ему ответил Василий. – Ничего не болит, ни спать, ни пить, ни есть, ничего не хочется, только вот… Стасик, почеши-ка мне меж крыльев, чешутся! Наверное, растут.
Духи сдержанно хохотнули.
– Ну, и где вы были, что расскажете? – балагурил Николай.
– Гуляли. Везде. Завтра в метро пойдем. Надо же как-то к подземелью привыкать. А ты? Миллиончики-то свои раскопал?
– Ну, не миллиончики, но, похоже, у моих всё сложится нормально. Жаль, что меня рядом не будет, но… так… в общем…
– Ну, колись, колись…
– Я думал, мой друг мне рога наставил, а оказалось – наоборот. Это радость, мужики! Мы с ним дельце одно придумали лет пять назад. Стали сейфы выпускать. Я разрабатывал, он организовал всё. В общем, понемножку поднялись. Он генеральный директор, я его зам. На равных паях. Был… Похоже, он будет в моей семье вместо меня… хороший мужик.
– Заместителя, значит, подобрал! А нашим со Стасом теткам кого-нибудь сосватаешь, а? Колёк?
– Придумаем что-нибудь, Вася.
– Он покруче тебя придумщик будет! – вставил Стас.
– А чего? Чего? Сам молчишь только, я за двоих стараюсь, а от тебя ни одного предложения! В общем, толку от Стасика, Колян, поверь, как с козла молока!
Солнце, наконец, прорвалось из-за горизонта и потекло завоевывать горизонтальные пространства. Зрелище на некоторое время остановило шершавую беседу.
– А я не знаю, что делать… Честно, мужики. – Стас продолжал глядеть на бледно-розовый восток.
– Ты где работаешь-то? – поинтересовался Василий.
– Я на заводе работал.
– И что? 20 лет на одном заводе, и ничего не украл?!
– Ни разу… И в голову не приходило… Да и… Оборонное предприятие. Украдешь, как у себя самого. Потому что обороноспособность страны…
– Господи! Куда ж тебя понесло! Я ж тебе не про военные секреты! Родину и я не продам, а вот золото, платина… раз уж у тебя оборонка!
– Вася, – остановил его Николай, – а тебе никто никогда не говорил, что красть нехорошо, а?
– Это я то вор?!! Да я… Я почетный донор! Знаешь, сколько моей крови по свету гуляет?!
В это время балконная дверь скрипнула и из спальни на воздух вышла пожилая женщина в махровом халате. Она прикурила сигарету, оперлась на перила балкона и тоже засмотрелась на восход. Крылатые мужчины инстинктивно замолчали. Не покидая спутниковой тарелки, Василий втянул носом воздух:
– Раньше с первой затяжки угадывал, что курят, а сейчас как без носа.
Стас перемахнул парапет, подошел к женщине и встал слева от неё, почти вплотную, и точно так же оперся локтями на перила. Его примеру последовал Николай, он встал справа от женщины. Василию со стороны на секунду показалось, что это просто три старых друга вышли на балкон, чтобы вместе встретить рассвет.
Женщина зябко поёжилась и вернулась в квартиру, плотно закрыв балконную дверь.
– А может, нам… клад поискать? – неуверенно предложил Стас, не отрывая глаз от горизонта. А Николай со знанием дела заметил:
– «Привидение» смотрели? Тут посредник нужен.
Стас с Василием тихо засмеялись. Николай ничего не понял.
Вся троица стояла на лестничной площадке блочного дома, перед квартирой, в которой жил Стас. Стас нервничал:
– Вася, зайди ты. Я видеть себя покойником не хочу. А если еще Барсик там… А мы тут подождем.
– Нет проблем! – Вася смело шагнул сквозь дверь с номером 36. Прошел по узкому коридору, проник в кухню, увидел тело Стаса, перешагнул его и мрачно сказал:
– Ага.
Кот спокойно сидел на подоконнике, но когда Василий вошел, он поднялся, выгнул спину и зашипел в сторону двери.
– Да ладно тебе… – Василий окинул взглядом кухню и вернулся на лестницу. – Ну, что… Всё нормально. Всё так, как и должно быть. Ты там.
– А Барсик?
– Барсик, видимо, сыт. Да у него там еще молока полмиски и кусок куры, так что до твоего носа он пока не добрался… И потом. Вот он-то таких, как мы, точно в толпе различает, зуб даю.
– О, боже! – Стас увидел, как по лестнице на этаж поднимается его дочь. – Алёнка! У неё ж ключи! Что делать-то, мужики, она не должна туда войти!
Между тем Алена подошла к двери, порылась в кошельке, достала ключ на веревочке, воткнула его в замок…
Не-е-е-е-е-ет!!!!! – возопил Стас, бросаясь к замку.
И произошло странное. Ключ не повернулся в замке, а обломился, оставшись внутри.
– Ой! – Сказала Алена и продолжила: – Блин! Ё-моё! Короче! Ну, прико-ол! Тьфу, зараза!
– Она забыла еще сказать «прикинь»…. – подсказал Николай, спустя мгновение.
– И «твою мать»! – дополнил Василий.
– Как это у меня получилось? – Стас изумленно смотрел на свои руки.
Алёнка поглядела на часы, еще раз сказала «Е-моё» и удалилась.
Стас облегченно вздохнул. А дверной замок неожиданно дернулся и «выплюнул» на кафель площадки обломок ключа.
– Ну, дела! – Николай покачал головой. – Сколько с замками знаком, а такого не видел.
Между тем, из лифта вышла супруга Стаса.
– А вот и Наталья пожаловала! – сказал инженер. – Ну, её-то я останавливать не стану. Слава богу, не съест меня кот. Пойдем отсюда.
Когда они удалялись от дома, до них едва донёсся душераздирающий вопль Натальи. Василий оглянулся:
– А моя, интересно, что сейчас делает?.
– Твоя? – Стас вдруг остановился и неуверенно заговорил, как будто ему кто диктовал: – Сидит на диване в фиолетовой кофте. Говорит по телефону. – Остальное Стас проговорил чуть капризным, со всхлипываниями, голосом Люси. – И сколько это всё будет стоить?.. А музыка?.. Можно без музыки?.. Хорошо… Хорошо… Что еще надо?.. Да у него и не было никогда костюма-то!.. А сколько это стоит?.. Это в магазине ритуальных принадлежностей?.. Хорошо, я перезвоню.
На Василия было страшно смотреть:
– Что это было? Ты откуда…
– Откуда я знаю, откуда! Может, и ты всё знаешь, что происходит.
– А я? – Николая тоже озадачила осведомленность Стаса.
– Хорошо! – Стас вдруг на некоторое время сосредоточился и затем обратился к Николаю:
– Вот скажи, кем был Пётр Иванович Сидоров 1868 года рождения?
– А это кто?
– А никто, сочетание слов и цифр, я это только что придумал.
– И что я тебе скажу? – Николай ухмыльнулся. – Что это был крестьянин из поместья графа Старбекова… – Николай аж глаза распахнул, поражаясь своим словам, но продолжал: – Жена Агафья, сын Иван, дочь Аглая. Сам темноволосый, глаза серые, нет большого пальца на левой руке – спьяну о косу срезал… Сутулый. Умер от дистрофии в 1918-м, похоронен на бывшем усадебном погосте… 4 марта… ветер был сильный… Господи, откуда я это знаю?
– Информация! – резюмировал Стас. – Госпожа Информация. Я так и знал. Она везде. И мы, когда померли, получили к ней доступ. Вот так!
– Интересно! – Василий потер руки. – Информация! А меня чего спроси-ка! Ну-ка, Стасик!
– Тебя? Ладно… Кто ты такой?
– Я? Козел! – уверенно ответил Василий и тут же рассвирепел. – Кто это сказал?! Кто сказал «козел»?!
– Ты и сказал! – Николай отвернулся, чтобы скрыть от Василия смех.