Дмитрук Андрей. Доброе утро, химеры!

-----------------------------------------------------------------------
Цикл "Летящая" #2.
Авт.сб. "Ночь молодого месяца". М., "Молодая гвардия", 1983
("Библиотека советской фантастики").
OCR & spellcheck by HarryFan, 15 September 2000
-----------------------------------------------------------------------


Пролетев над гнездом кратеров, Виола сразу заметила среди ржавой
изрытой пустыни предгорий, на старом лавовом языке блестящую бусинку. Она
спустилась пониже. Бусинка оказалась капсулой, вокруг которой прыгал и
махал руками человек, как в старинной книжке махали с необитаемого острова
приближающемуся парусу.
Если верить приборам, атмосфера здесь состояла чуть ли не из одного
сернистого газа. Приземлившись, Виола спрыгнула из люка и пошла, твердо
хрустя шлаком, готовая к жестокостям нового мира; скафандр высшей защиты
был массивен и бел, словно кокон. Потерпевший, в полосатом десантном
костюме, медведем вперевалку бежал навстречу, растопырив для объятия
рукава-баллоны.
Он слегка оторопел, увидев сквозь радужный пузырь шлема массу вьющихся
черных волос и строгие карие глаза, широко расставленные на тонком смуглом
лице. Виола сама обняла его за плечи:
- Что тут у вас случилось, Кэйн?
Его голова качнулась в толстой баранке ворота. Мужчина казался
щупловатым для громоздкого костюма, носил рыжие усики и подслеповато щурил
блеклые глаза в кольцах морщин. Кэйн был старый удачливый Разведчик, Виола
знала о нем с детства.
- Плохи наши дела, девочка, - жмуря глаза, помотал головой. - Корин
умер, и к "Матадору", считайте, нет доступа.
- Где тело?
- Здесь, в капсуле... Эта мразь его облучила.
- Какая еще мразь? - подняла яркие брови спасательница.
- Идемте к нему.
Внутри яйцевидной капсулы сняли шлемы. Желтая стеганая обивка была
измазана ржавой пылью, крышка санитарного отсека сорвана. На полностью
откинутом кресле лежал рослый молодой атлет в майке-сетке и шерстяных
рейтузах. Виола покосилась на огромные, голые ступни со скрюченными
пальцами. Тугие нежные щеки, обиженно приоткрытый детский рот - при жизни
Александр Корин, вероятно, был, как говорят, "кровь с молоком".
Она постояла несколько секунд и присела на край второго кресла. Ступни
были почему-то страшнее всего, они внятно говорили о смерти, и Виола
против желания все время на них смотрела.
Грустный Кэйн рассказывал, устроившись на обивке:
- Вас учили, девочка, что где-то раз в сто лет в планетарном реакторе
начинается неуправляемый распад. Ну так теперь флот может быть сто лет
спокоен... Мы первым делом выбросили контейнер с главным топливом, а потом
уже капсулу. Из атмосферы видели, как у "Матадора" полыхнула корма, после
чего он свалился. И вместе с ним, между прочим, научные материалы с
погибшей базы в системе Хаггарда за двадцать лет работы... Не говоря уже о
том, какой ценой мы их взяли - там осталось пять человек, - матерьяльчики
перевернули бы всю нашу космогонию. С Кориным была просто истерика, жутко
смотреть. - Кэйн перевел дыхание, отхлебнул из фляги. Виола молча
отказалась, ждала продолжения. - Хотели сесть поближе к "Матадору" - не
вышло. Он воткнулся в старый боковой кратер с отвесными стенами. Хорошо,
хоть взрываться было уже нечему. Кратер с одной стороны расколот, другого
прохода нет. Километров двадцать отсюда, дорога - для горных козлов. Не
успели сесть, Корин потащил меня туда. Я отбивался, советовал подождать
вас... то есть спасательное судно. Ни в какую! Плачет, грозится пойти в
одиночку. Пробовал удержать силой, так разве ж такого мамонта удержишь?
Пошли, конечно. Сутки тут короткие, а в темноте по здешним скалам не
полазишь. То есть Корин полез бы, но я после заката лег пластом и поклялся
не вставать до утра. Он обругал меня последними словами, и мы залезли в
пещерку. Я дал ему таблетку снотворного, а сам, наоборот, принял стимулин.
Вот, перед самым рассветом явилась мразь... - Усы Кэйна передернулись от
отвращения. - То есть захлопала, подняла ветер у входа и налетела прямо на
меня. Такая...
Кэйн оглянулся по сторонам, ища, с чем бы ее сравнить.
- Такая здоровенная, круглая, толстая и плоская, вроде морского ската,
только мягкая и горячая, вся в густой шерсти. Крылья растут из боков, как,
знаете... будто у нее края тонко-тонко раскатаны как тесто. Налетела и
ложится сверху, какими-то крючьями шарит по груди.
Можете себе представить, как я заорал! У Корина реакция была
сумасшедшая. Он только чуть поднялся на локте, зажег фонарь и саданул в
упор из пистолета. Она подергалась и сдохла.
А тут и утро, быстрое, как будто свет включили. Мы часа через два
поднялись на перевал. Внизу лавовые поля, а за ними то самое ущелье, что
ведет в кратер. С перевала спуск почти отвесный. Он полез первым. Меня
судьба хранила, хотя я тогда подумал обратное. Упал и коленом стукнулся
так неудачно, что на ногу не мог ступить. Думали, треснула кость. Алик,
бедняга, выволок меня обратно, посадил в укромное место и велел ждать. Я
не видел, как он спускался, - потом только заметил красную фигурку на
лавовом поле. Он добрался почти до самого кратера...
Рассказчик склонил голову и помолчал, скручивая ус в тонкую веревочку.
- Ну, короче, вылетела стая из ущелья, закружилась... Он стрелял, потом
побежал обратно. Они долго преследовали. Кажется, две или три твари он
сбил. Пришел уже шатаясь. Индикатор на рукаве пылает - доза страшная,
трудно представить, как он вообще мог идти да еще лезть по откосу. Ох,
сильный был человек! Сказал только: "Не подходи", лег на живот и умер. -
Кэйн резко, со злобой дернул ус, поморщился от боли. - Легко умер, как мы,
Разведчики, друг другу желаем: "Большой удачи, легкой смерти". Что ж, я...
Ладно. Не буду вам надоедать. С моей ногой притащился сюда, подлечил
ногу... как сумел. Потом, взяв дезактиватор, обратно. И опять сюда... с
ним на спине... Извините, не хотел оставлять... этим. Хорошо. Главное, вы
здесь, и можно что-то решать.
- Что уж теперь решать? - сказала Виола, глядя на труп. - Давайте
перенесем его ко мне, в морозильник.
Когда мощный корабль Виолы, ярко-алый, с эмблемами Спасательной Службы
флота, подцепил гравитационными присосами и поволок вверх из кратера
сплющенный корпус "Матадора", внизу поднялся целый шабаш. Словно бурые
листья вихрем кружились вокруг обгорелой громады.
- Вот она, нечисть, чертово семя! - завопил Кэйн, грохнув кулаком по
спинке пилотского кресла. - А ну-ка, девочка, поджарь их как следует,
иначе "Матадор" будет нашпигован рентгенами!
Вместо ответа Виола включила дистанционный Р-уловитель. Белая точка
резво побежала по разграфленному экрану, остановилась, покраснела и
разбухла до размеров яблока. Кэйн даже рот раскрыл:
- Что за притча! Десять тысяч рентген, но, кажется, не в кратере?
- Нет, источник на лавовом поле, возле входа в ущелье. Потом займемся.
Он заглянул сбоку в холодное лицо Виолы, с жестким прищуром и сжатыми
губами.
Двадцать четыре года, не больше, - и шевроны пилота - спасателя первого
класса. Поглядывает косо, будто знает что-то, порочащее Кэйна. Ах,
молодость!
Они вывели корпус "Матадора" на околопланетную орбиту, аккуратно сняли
катушки корабельной памяти - командный пункт остался неповрежденным,
поскольку был собран в плавающем сверхпрочном шаре. Когда вернулись к
кратеру, пятичасовой местный день уже окончился, и в глухой темноте мерцал
на равнине островок мирного сияния.
- Десять тысяч рентген... - шептал, растерявшись, Кэйн.
Под рукой Виолы выросло изображение на экране телелокатора. Неглубоко в
лавовой трещине засел массивный четырехгранный брус - мягко светящийся,
серебристо-синий. Разведчик только захрипел, яростно кусая свой кулак.
- Да, ваш контейнер с главным топливом. Очень удачно выбросили, -
бесстрастно-звонко сказала Виола.
Словно продолжая начатое молчаливое следствие, она пожелала увидеть
тварь, убитую Кориным. Подавленный, сразу постаревший Кэйн нашел
инфраискателем пещерку перед подъемом на перевал, под козырьком гигантской
глыбы. Присосы бережно подняли скалу и далеко отшвырнули ее. Гул
прокатился по предгорьям. Невидимая рука корабля нащупала и втянула в трюм
маленькое круглое тело с повисшими перепонками-крыльями...
Виола работала до утра в лабораторной каюте. Вернее, трудился
универсальный корабельный мозг, получая все новые и новые задания от
хозяйки. Когда включился молниеносный рассвет, она дала последнюю команду:
положить расчлененное, обработанное всевозможными лучами и химикатами тело
в морозильник.
Вошла в жилую каюту и осторожно, как рядом с тяжелобольным, присела на
край койки, где лежал Кэйн. Она смотрела не мигая в переносицу Разведчика,
бессильно уронив руки на колени.
- С вами-то еще что случилось, девочка?
- И со мной, Кэйн, и с вами, и со всей Землей... Понимаете, я сразу
заинтересовалась, почему он шарил по вашей груди... А у него на брюхе,
оказывается, такой орган, вроде шприца. Шприца...
- Ну-ну?
Виола спросила неожиданно жалобно:
- Вы представляете себе... почему человеку вредна радиация?
- Увы, очень смутно. А какое отношение...
- Самое прямое. Грубо говоря, так: под действием излучения в клетках
организма атомы превращаются в заряженные ионы. Начинаются химические
реакции, опасные для здоровья. А вот у... - Она вдруг остановилась,
наконец-то прицелившись оцепенелым взглядом в глаза Кэйна. - У вашей мрази
в этом... шприце приготовлен заряд такого вещества... я проверила...
такого, чтобы не могла происходить ионизация в организме.
Виола зажмурилась и вдруг уткнулась лицом в плечо Разведчика.
- Так, - вяло заговорил Кэйн, поглаживая пышные кольца Виолиных волос.
- Очень мило. Значит, они хотели сделать нам с Аликом инъекцию, чтобы мы
не погибли, проходя мимо контейнера. А мы, стало быть... Да-а! Прямо как в
сказке - добрые звери.
- Извините меня, - сказала она, поднимая лицо с красным следом на щеке
от шерстяной фуфайки Кэйна. - Извините, но это было убийство. И может
быть, возле ущелья... вы говорили... еще двоих-троих...


Из рапорта Виолы Мгеладзе, пилота-спасателя первого класса
Координационному Совету Земли:
Сектор "Дельта", куб 6347, звезда Кристофовича - Корняну, спасательный
катер Центр-699, экстренный канал связи.
...Выводы пилота Кэйна о виновности аборигенов в смерти Корина
показались мне не совсем убедительными. Более того, острый интерес жителей
планеты к нам самим и нашей технике противоречил его мнению об их низкой
организации. На моих глазах огромная стая собралась в кратере вокруг
разбитого "Матадора" в то время, как на обозримом пространстве не было
ничего живого. После находки излучающего контейнера сам Кэйн полностью
изменил свое мнение. Обследование убитого аборигена, произведенное мной с
помощью корабельного мозга согласно инструкциям, привело меня к настоящему
выводу. Я утверждаю, что в системе Кристофовича - Корняну обитают разумные
существа, совершенно непохожие на человека, но обладающие вполне гуманной
этикой. Трагический ночной визит аборигена в укрытие людей, на мой взгляд,
свидетельствует о том, что данному виду незнакомо понятие агрессии.
Впрочем, не исключено также, что они опознали в людях разумные существа и
ожидали того же по отношению к себе...
Ни мои знания, ни средства исследования, которыми я располагаю, не
позволяют мне полностью описать физиологию препарированного мною
аборигена: однако я, безусловно, установила наличие мощных электробатарей,
которые не были использованы в ответ на стрельбу Корина и Кэйна...
Предлагаю Совету организовать комплексную базу в системе Кристофовича -
Корняну. При этом необходимо скрупулезно разработать план Контакта с
учетом возможных последствий двойной трагедии, разыгравшейся при первой
встрече.
Смею надеяться, что меня сочтут достойной посвятить свою жизнь развитию
этого Контакта.
Относительно пилота Освальда Кэйна. Выброс контейнера с аннигилятом на
поверхность планеты - крайне серьезное нарушение устава. Кроме того, лишь
мое прибытие помешало ему продолжить истребление аборигенов. Считаю
целесообразным предать Кэйна Суду Корпорации с формулировкой "преступная
халатность"...


Из доклада старейшин Корпорации ксенобиологов Координационному Совету
Земли:
Земля-Главная, Валетта, Центр ксенобиологии.
...что подтверждает вывод пилота-спасателя Мгеладзе о разумности
данного биовида. Более того, есть основания считать, что Мгеладзе открыла
цивилизацию, в принципе отличную от земной, техногенной. В то время как
человек, оставаясь физиологически неизменным на протяжении десятков тысяч
лет, совершенствует свои орудия труда, эти существа, напротив, идут путем
активной перестройки собственного организма. Ничем иным нельзя объяснить
приспособительную универсальность исследуемого экземпляра. Помимо
атмосферных легких, у него наличествуют жабры для водного дыхания. Помимо
зрения с очень широким цветовым спектром, экземпляр обладает органами,
создающими и воспринимающими радиоволны и рентгеновское излучение. Он
может генерировать инфра- и ультразвук, а также электрические разряды и
видимый свет значительной яркости. Его обоняние в тысячи раз тоньше
человеческого. Назначение многих органов пока необъяснимо... Трудно также
представить, как практически выглядела эволюция этого вида, изобретавшего
и строившего собственные органы...


Пользуясь короткими часами высокого солнца, Куницын под прозрачным
куполом базы вдохновенно лепил реконструкцию. Впрочем, о вдохновении
Алексея Сидоровича знал только он сам. Гладкое, как у манекена,
желтовато-серое безгубое лицо казалось совершенно неподвижным: темные
контактные линзы в глазницах делали его слепым. Узкую спину Куницын
безбожно скрючил над столом, застыл в неудобнейшей позе, и только пальцы
на несуразно длинных руках ловко щипали пластилин. Уж на что хороша была
Виола, внезапно с грохотом сбросившая скафандр в гермотамбуре, - щеки
разгорелись от бега, глаза сияют, - но Алексей Сидорович даже головы не
повернул.
- Вы знаете, только что одна химера кружилась вокруг моего шлема -
неужели хотела сближения?
- Самоуверенность красивой женщины, - с каким-то механическим скрежетом
сказал Куницын, изящно отгибая концы лепестков. - Даже универсальные
химеры и те хотят сближения с вами...
Виола гневно мотнула разлетевшимися волосами.
- Кажется, Рагнар говорит правду...
- Да, это с ним изредка бывает.
- Он говорит, что все его культуры в чашках Петри скисают, когда вы
входите в лабораторию.
Ксенопалеонтолог только ручищей махнул и встал, по обыкновению
зацепившись ногой за приваренную винтовую ножку кресла. Реконструкция была
готова: не то цветок, покрытый чешуей, не то морская звезда лежала,
обтекая красными лепестками куполок-подставку. Виола удивилась, поглядывая
то на скульптурку, то на ее автора, сумрачно мывшего руки под краном.
- Неужели он так выглядел, наш бедный зверь?
- Через миллион лет вы, вероятно, тоже будете выглядеть хуже, чем
сейчас.
- Нет, право, шеф, вы удивительно галантны, - расхохоталась девушка,
тонким пальцем обводя веретенообразные лепестки. И вдруг сняла
реконструкцию с подставки. - Вы позволите?
Услышав утвердительный ответ, она бережно сблизила края лепестков и
согнула их концы внутрь. Лепестки соединились идеально, и "цветок"
превратился в шарообразный плод.
- Ну, - тускло улыбнулся Куницын, привалясь спиной к вогнутой стене и
засунув руки в карманы. - Не так уж вы бездарны, как мне казалось
поначалу. Я грешным делом подумал, еще когда чертил схему, что это
форменная развертка поверхности шара.
Он оттолкнулся от стены и, конечно же, налетел на стол.
- Вот эти броневые чешуи покрывают лепесток только с верхней стороны.
Снизу, очевидно, были органы питания, передвижения... Ползал себе
спокойно, пока не приходила опасность. А чуть что - свернулся, и поди его
укуси. - Куницын забрал реконструкцию, развернул и посадил на куполок. -
Интересно бы найти того, кто мог его испугать.
- Мне почему-то кажется, что живых врагов у него не было, - вдруг
твердо и серьезно сказала Виола. - Вся Химера продырявлена кратерами, как
сыр. Когда все вулканы работали, шарикам только и оставалось, что
кататься.
Безбровая, безгубая маска медленно сморщила нос, подняла углы рта:
Алексей Сидорович радовался.
- Нет, положительно: общение со мной идет вам на пользу, Виола
Вахтанговна! Пожалуй, все так и было. Ведь и нашего зверя когда-то залило
лавой... - Углы ротовой щели сразу обвисли, словно Куницыну стоило больших
трудов шевелить маской. - Идите к вашей Наиле, а я пока в честь наших
открытий приготовлю лукуллов обед.
Постеснявшись спросить, что такое "лукуллов", Виола закрылась в
гермотамбуре и стала надевать скафандр. Диковинное поведение Куницына,
прозванного на базе человеком-невидимкой, очень раздражало ее в первые
дни. Тогда и без того ныла душа от распоряжения Координатора экспедиций,
воткнувшего ее, первооткрывательницу, в отряд "кротов" - палеонтологов.
Увы, Виола не обучалась ксенопсихологии и потому была бы бесполезной в
группе Прямого Контакта. Пришлось заняться изучением эволюции
универсальных химер - темы важной, но не отвечавшей главному желанию
Виолы.
Между тем Прямой Контакт с каждым месяцем казался все менее
осуществимым. Виоле представлялось, что именно она могла бы сдвинуть дело
с мертвой точки, она донимала Куницына своими проектами. А шеф группы
только подтрунивал да пошучивал - весь разболтанный, стертым лицом и
шарнирными движениями похожий на робота из старинных фантастических
фильмов. Она смягчилась к шефу, только когда услышала от всезнающей Наили
Шеировой, что Куницын побывал чуть ли не в двадцати звездных системах и
несколько раз ему пересаживали искусственную кожу на лицо и тело...
Двояковыпуклым блестящим диском лежала основная база, разделенная на
секторы лабораторий, в огромной тени крейсера "Перун". Базальтовое плато
нагрелось, как подошва утюга, но уже вскипали тучи по ту сторону кольца
окаймляющих безлесных гор, сизой пеной захлестывали перевалы, обещая
вскоре затопить раскаленное небо. Высоко, чуть ли не до зенита,
взгромоздились тучи за спиной ближнего вулкана, кряжистого, как старый
пень с узловатыми корнями. Свинцовый клубящийся фон придавал дикую яркость
красно-коричневой шкуре горы. В развилке "корней" - древних лавовых русел
- дерзким белым грибом сидела отрядная база копателей. Туда и лежал путь
Виолы, сначала вприпрыжку по прихотливым ступеням, прорезанным дождями в
обрыве, а затем - осторожно вверх по неустойчивым глыбам осыпи.
На гребне выпрыгнула и замахала рукой фигурка в скафандре защитного
цвета - так окрашивались все "кроты", в том числе и Виола. Шлемофон
зазвенел пронзительным голосом Наили:
- Это ты, сестричка? (Всех, кроме Алексея Сидоровича, Наиля называла
"братиками" и "сестричками".) Мы тут чего нашли!..
В бугристом лавовом панцире плазменная машина прогрызла множество
глубоких рвов и стояла над свежевырытым тупиком, растопырясь наподобие
краба. Теперь копошились во рву серо-зеленые "кроты", аккуратно счищали
вибраторами породу со дна, похожего на вздыбленную темно-багровую
мостовую. Так выглядели броневые чешуи - все, что осталось от чудовищного
"цветка", миллион лет назад не успевшего свернуть лепестки и укатиться от
вязкого огня.
Виоле помогли слезть в ров. Наиля, ухитрявшаяся даже в скафандре быть
маленькой и вертлявой, рывком вывернула чешуйку, отмеченную мелом, большую
и тяжелую, как надгробная плита.
Вплотную под чешуей открылся глубокий рельефный отпечаток в породе -
вероятно, лава сожгла это небольшое существо, но отвердела, не заполнив
пустоты. Формой и размером - сущая буханка хлеба, однако с трехгранным
хвостом, продолжающимся в виде валика по всему брюху, и чем-то вроде
боковых плавников с когтями. Под головной частью порода словно просверлена
веночком круглых отверстий...
- Универсальная химера, - страшно прошептала Наиля.
Ее поправил один из копателей:
- Еще не универсальная - видишь, ни крыльев, ни жабр...
Упали первые капли дождя, и "кроты" поспешили опустить плиту на
место...
На очередном собрании в салоне "Перуна" Куницын вертел перед зрителями
отливку "протохимеры" из пластика, похожего на стеарин. С брюха ниспадал
пучок извилистых сосулек, вросших снизу в бок обрубка бревна.
- К нашему счастью, - с натугой шевелил губами шеф отряда, - лава
сохранила все внутреннее строение бронешара и несколько таких вот
отпечатков. По-видимому, предки универсальных химер паразитировали под
чешуей бронешаров, питаясь через проводящие пути "хозяина". Не очень
лестное прошлое для разумного вида - впрочем, природа сраму не имет. Тем
более что такой симбиоз позволил химерам не только выжить среди массы
действующих вулканов, но даже, по-моему, заложить основы своей диковинной
цивилизации...
Заерзали в креслах, зашептались: капитан "Перуна" Нгуен Чонг увесисто
хлопнул по столу, восстанавливая тишину.
- Нет, все это пока мои предположения, просто не с кем делиться ими,
кроме вас... ("В своем репертуаре", - шепнула Найдя в ухо натянутой как
струна, самозабвенно слушавшей Виолы.) Шеф ксенозоологов Хассель
утверждает, что в настоящее время на планете бронешаров нет вовсе...
- Да, это так, - важно пробасил рыхлый, с багровыми щеками мопса
Хассель, вопреки комплекции совершенно неутомимый человек, облазивший,
кажется, все закоулки на трех материках Химеры. - Всякой твари много, но
такую мелочь, как двадцатиметровый бронешар, мы не прозевали бы.
Деревянно кивнув и положив отливку на стол, снова держал монотонную
речь Куницын:
- Вот это работает на мою идею. Видимо, бронешары вымерли полностью, и
химерам пришлось приспосабливаться... Каким же образом? Срастание химеры с
шаром было столь же тесным, как у плода с плацентой. Вернее, химера
выступала в роли трансплантата, который идеально приживался. Идеальная
совместимость, вот с чего началось торжество химер. В процессе вымирания
бронешаров они, вероятно, стали искать новых "хозяев". Кого подводила
совместимость - погибал, другим удавалось с кем-нибудь срастись. Надо
полагать, "хозяева" были самые разные. Некоторые из них попадали в полную
зависимость от своих "наездников", становились послушными придатками... -
Куницын хрипло перевел дыхание, налил себе сока. - Улавливаете мысль? На
Земле разум зародился в тот момент, когда антропоид, не дотянувшись до
плода, впервые удлинил свою руку с помощью палки, то есть прибавил к
наследственной программе крупицу творчества. На Химере началась разумная
жизнь, когда вот эта хвостатая буханка впервые осуществила
целенаправленный _произвольный_ выбор "хозяина" с определенными, нужными
на сегодняшний день свойствами. Конечно, это произошло в борьбе за
какие-то блага или с каким-то врагом. Не знаю. Вообще я ничего не
утверждаю, я только решаю логическую задачу...
Устав стоять, он плюхнулся в кресло, вялой рукой провел по
безукоризненно расчесанным на пробор, неестественно черным волосам. Налил
и выпил стакан сока, сильно дергая кадыком. За корягой, оплетенной
лакированным плющом, два ксенобиолога уже спорили, чертя на планшетах.
- У вас все? - осведомился невозмутимый капитан.
Куницын ответил не сразу - очевидно, доклад в самом деле стоил ему
больших усилий. Посидел, тускло блестя линзами, - ни вспотеть, ни
побледнеть его кожа не была способна. Виола подивилась в который раз,
какая сила загнала настолько искалеченного человека за тысячи световых лет
от шезлонга на дачной веранде.
- Пожалуй, теперь закончить может каждый... (Найдя снова фыркнула в
ладонь.) Сознательный поиск наилучшего "хозяина"; возможно, сращивание
нескольких "хозяев"; затем выборочная пересадка в собственное тело
отдельных чужих тканей и органов - совместимость давно гарантирована - и
наконец, умение передавать приобретенные органы по наследству, - наверное,
так выглядел научно-технический прогресс у химер. Так сказать, большое
ограбление животного мира планеты. _Зоологическая цивилизация_...
Алексей Сидорович обернулся к Нгуен Чонгу и махнул рукой в знак
окончания, свалив пустой стакан на пол.
- А что? Убедительно, - не то отметил, не то спросил капитан,
поскребывая седой ежик. - Ну, господа ксенобиологи, бить будем?
- По-моему, вполне корректная гипотеза, - быстро, пошептавшись с
коллегами, отозвалась "шефиня" группы, томная, изысканно-красивая Тосико
Йоцуя. - Хорошо бы найти для подтверждения промежуточные формы химер.
- Хорошо бы, - громко вздохнула Наиля, и стало тихо: все поняли, что
вздохнула девушка совсем не из-за отсутствия промежуточных форм. Гоняясь
друг за другом, из коридора с резким писком влетели волнистые попугайчики
- голубой и желтый. Покружившись, сели на висячую лампу и прижались
щеками.
- Доклад группы Прямого Контакта, - объявил капитан Нгуен Чонг.


Прошло несколько дней, и шеф "прямых" Костанди пригласил Виолу
посмотреть что-то необыкновенное на Теплых Озерах. Выпросив у Куницына
отпуск, Виола с Наилей полетели туда, где шестьдесят второй день бесплодно
трудилась группа Прямого Контакта. Третьим в гравиходе был Рагнар
Даниельсен, сердечный друг Наили, счастливец, имевший право переключать
цвет скафандра с лилового на оранжевый: будучи ксеномикробиологом, он
работал также у "прямых", поскольку имел труды и в области семантики.
С высокого кряжа, куда выполз гравиход, сказочной страной выглядели эти
широкие старые кратеры, чистые озера ультрамариновой воды, отороченные