— Да Бог с ним! — небрежно бросил Робот Смерти. — Или ты все еще любишь его?!
— Бог с тобой, Майкл, о чем ты? — воскликнула девушка, бросаясь ему на шею. — Да этот мямля и в подметки тебе не годится! Ни любовник из него, ни специалист; так, ноет да жалуется на свою загубленную жизнь!
Мысленно поблагодарив подружку за столь ценные наблюдения. Робот Смерти тотчас сорвал с Келли коротенькое платьице и буквально вонзился в нее, заставляя визжать то ли от восторга, то ли от страсти, а скорее всего, и от того и от другого. И всякий раз, как только оба достигали кульминации, Келли смешно морщила курносый носик и, вздыхая, говорила:
— Ну вот, снова все горит! Ты же такой огромный! А сейчас вообще напомнил мне отца… — Келли вдруг ойкнула и осеклась.
— Отца? — удивленно воскликнул Робот Смерти.
— Ну да… — замялась она, пытаясь подыскать подходящие слова, чтобы как-то вывернуться. — В том смысле, что ты мне с каждым разом все ближе и роднее.
Он сразу все понял, а потому скомандовал:
— Кончай дурочку ломать! Или колись, или ты меня больше никогда не увидишь!
— Нет, только не это! — Она бросилась ему на шею, но он безжалостно оттолкнул ее:
— Говори!
— Хорошо, ты все узнаешь, только дай слово, что не бросишь меня! — Она всхлипнула.
— Ладно, обещаю, только не ври! Келли кивнула и, все еще всхлипывая, рассказала о том, как собственный отец ее изнасиловал.
— Ай да шериф! Ай да законник! — покачал головой Робот Смерти, стараясь не выказать радости: теперь и шериф у него на крючке! — А почему ж ты не заявила в полицию?
— Да ты что — он же мой отец и я люблю его! Знаешь, как он переживал и переживает! Да он же пьяный был в стельку! Ему просто показалось, что это мама вернулась! Господи, и зачем я тебе все рассказала? У тебя такой взгляд… Теперь ты меня точно бросишь! — Она горько заплакала, не зная, что это отнюдь не входит в его планы.
— Успокойся, милая, все нормально: больше не буду! — машинально проговорил Робот Смерти, переваривая полученную информацию.
— Что? Как это не будешь? — шутливо погрозила она пальцем, чувствуя, что гроза миновала. Затем щекой прижалась к его чреслам: — А я? Мне теперь никто не нужен! Нет уж, Майкл, я лучше потерплю! Ну давай, давай же, милый, покажи еще раз, на что ты способен! — Девушка принялась ласкать Майкла язычком, а затем, томно постанывая, отдалась страсти.
В конце концов ее терпение и желание принесли свои плоды: теплый бурный поток вырвался наружу, заставляя ее торопливо сглотнуть, чтобы не захлебнуться. При этом она тоже пришла в экстаз, и Робот Смерти, подхлестнув ее чувственность пальцем, буквально заставил Келли реветь от восторга.
— О, Майкл! О, Майкл! О-о-о! — Девушка наконец бессильно упала на спину.
Ранним утром Келли, счастливая и удовлетворенная, ушла на работу, а Робот Смерти, не теряя времени, тут же принялся вносить коррективы в облик Дэвида Валлонтайна.
Еще через четыре дня Робот Смерти приступил к очередному этапу операции: стал снимать Дэвида с другого берега видеокамерой с «телевиком», чтобы тщательно изучить не только его поведение, но и повадки старшего каждой смены службы безопасности, когда инженер появлялся на проходной.
Проходных на территорию атомной станции было две: центральная, со стороны трехэтажного кирпичного административного корпуса, и запасная, которой пользовались в исключительных случаях.
Сотрудник, направляясь на территорию АЭС, останавливался перед хитрым прибором, к которому прикладывал сначала большой палец, а потом и всю руку, и если через несколько секунд зажигался зеленый свет, то стальная перегородка отъезжала в сторону и человека встречали трое из службы безопасности. Старший службы делал специальную отметку на личной пластиковой карточке специалиста о категории допуска.
Иногда, правда, Валлонтайн въезжал на территорию станции на машине, доставляя на ней какие-то детали и приборы со склада. Процедура проверки на проходной была той же самой, с той лишь разницей, что хитрый прибор устанавливали со стороны водителя и открывалась не перегородка, а внешние ворота. Затем машину тщательно проверяли, обыскивали, и только после этого старший службы безопасности открывал внутренние ворота.
Робот Смерти ликовал. Оставалось только заложить в «мерседес» Валлонтайна свои «игрушки» так, чтобы их, во-первых, не обнаружили во время проверки, а во-вторых, чтобы они легко извлекались.
Робот Смерти несколько раз заснял на видеокамеру все три смены службы безопасности, пытаясь выбрать ту, справиться с которой будет проще. Интересно, а как среагирует служба безопасности, если Дэвид повредит руку?
И Робот Смерти, дождавшись того момента, когда Дэвид Валлонтайн заглянет в ночной бар Форест Хиллс, подстерег его по пути домой и вырубил точным ударом в голову. Затем он облил кислотой его правую руку, а чтобы не оставалось никаких сомнений насчет нападения, забрал все его деньги: двадцать восемь долларов и пятьдесят шесть центов. Кроме того. Робот Смерти успел сделать слепок со связки его ключей. Но тут он вдруг нос к носу столкнулся с шерифом.
Незадолго до этого Келли представила Майкла своему отцу; они встретили его во время дежурства, когда возвращались из бара.
— Привет, папа! — небрежно бросила Келли. — Это Майкл Донаван, мой приятель.
— Очень приятно! Питер, — радушно улыбнулся шериф и протянул руку:
— Признаться, давно хотел с вами познакомиться.
— Сожалею, что не знал, а то давно бы заглянул к вам отметиться. — В голосе Робота Смерти сквозила обида, и шериф почувствовал это.
— Ну зачем вы так? Я ведь от чистого сердца, а не по службе.
— В таком случае, может, по стаканчику? — предложил Робот Смерти.
— Я угощаю!
— Спасибо, но, во-первых, я на службе, а вовторых, не пью, — мгновенно откликнулся шериф.
— Как? Совсем?
— Совсем! — Шериф неожиданно заторопился: — Извините, мне пора! — Он сел в машину с надписью: «Шериф» — и тут же рванул с места.
— Я что-то не то сказал? — удивился Робот Смерти.
— Брось! — махнула рукой Келли. — Лучше пойдем скорей баиньки!
И вот сейчас этот самый шериф оказался не в том месте и не в то время. Пожалуй, придется убрать. Робот Смерти чертыхнулся: столько работы и все пойдет коту под хвост из-за этого олуха! Может, попытаться шантажировать?
— Майкл, — растерянно воскликнул шериф, — что случилось?
— Во-первых, я не люблю, когда язык распускают, во-вторых, когда плохо отзываются о моей девушке! — Он придумал эту фразу на ходу, надеясь, что шериф тотчас клюнет.
— Даже не знаю… — поморщился тот. — Придется всем пройти в участок!
— Послушай, шериф, давай так: ты ничего и никого не видел, а я сделаю вид, что знать не знаю о вашей с дочерью тайне. Идет? — Робот Смерти нагло уставился ему прямо в глаза.
Шериф вдруг сразу как-то обмяк, казалось, он вот-вот упадет.
— Ну-ну, не принимай так близко все к сердцу! — Робот Смерти похлопал его по плечу. — Так я пошел? — Он развернулся и спокойно двинулся вперед, что-то насвистывая себе под нос. Теперь-то уж шериф не только ничего не сделает, но и будет молчать как миленький.
Так оно и было: шериф сам отвез Валлонтайна в больницу, а когда тот пришел в себя, задал ему пару вопросов, но, так ничего не выяснив, пожурил на прощанье и оставил в покое.
На следующий день Робот Смерти пронаблюдал, как старший смены службы безопасности, увидев перебинтованную руку Валлонтайна, сам открыл стальную перегородку и впустил инженера к себе, затем проставил ему допуск и пропустил на территорию, пожелав скорейшего выздоровления.
Долгая, мучительная подготовка наконец-то подошла к концу, теперь уже тянуть было нечего. Робот Смерти за последние несколько дней не раз обдумывал способ избавиться и от Келли и от шерифа, но, тщательно взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что исчезновение Келли, да еще и заодно с отцом, принесет куда больше вреда, чем пользы, а потому рискнул и оставил всех в живых. (Дорого же он потом поплатился за эту ошибку!)
Итак, террорист дождался двух часов ночи и навестил Дэвида Валлонтайна, ключи от квартиры которого он уже предусмотрительно изготовил по слепку, снятому во время ночного происшествия. На этот раз Робот Смерти обошелся без крови: зажав рот спящего рукой, он резко дернул его за голову, и раздавшийся характерный хруст известил о том, что обладатель сломанного позвоночника отныне распрощался с жизнью. Парень даже ничего не почувствовал, умер во сне, и ему еще сильно повезло, что не мучился, как другие жертвы Робота Смерти.
Робот Смерти не случайно выбрал эту ночь: во-первых, именно в этот день недели, в полночь, а иногда и позже, Дэвид Валлонтайн сбрасывал мусор в контейнер. И попадись кто-либо из знакомых Дэвида Роботу навстречу, он бы спокойно ответил, что избавляется от всякого старья в квартире. По счастью, ему никто не встретился и он, сунув труп несчастного в багажник его же машины, отвез в один из заброшенных рудников и сбросил в шахту. Во-вторых, что было также немаловажно, на следующий день в службе безопасности работала та самая смена, которую Робот облюбовал для первого опыта.
Вернувшись в квартиру Валлонтайна, он внимательно огляделся по сторонам и преспокойно улегся спать.
Проснулся он свежим и отдохнувшим, словно и не было этой кошмарной ночи. Тщательно перебинтовав руку, он облачился в костюм Дэвида и уверенно зашагал на атомную станцию. Единственное, чего он всегда боялся, так это непредвиденных случайностей. К счастью, на этот раз все прошло гладко: смену службы безопасности не заменили, старший смены не заболел и как обычно стоял на своем месте. Открыв стальной проход, он спросил:
— Когда рука-то пройдет?
— Что, устал на кнопку нажимать? — с улыбкой спросил Робот Смерти.
— Мне и самому уже надоело, да вот ожоги все никак не заживут!
— Ну, ну… Машину-то отремонтировал?
— А ты откуда знаешь, что она на ремонте? — искренне удивился Робот Смерти.
— Здравствуй, Новый год! — усмехнулся тот. — Ты же мне сам звонил, чтобы я тебя представил моему свояку насчет ремонта!
— Господи, с этим ограблением у меня, видно, совсем память отшибло. — Робот Смерти досадливо поморщился, но старший смены лишь рукой махнул:
— Не переживай, бывает!
— Завтра уже на ней приеду: надо на склады гнать!
— Тогда договорились. — Старший подмигнул и скрылся в дежурке.
Савелий летит в Америку
Генерал Богомолов выполнил обещание, данное Савелию, связался с Майклом Джеймсом.
— Приветствую тебя, Майкл!
— Хелло, Костя! Судя по голосу, у тебя опять проблемы? — Майкл не скрывал своего хорошего настроения.
— Можно подумать, я с тобой связываюсь только при необходимости! — обиделся Богомолов.
— Что с тобой. Костя? Ты что, шуток не понимаешь? Или забыл, что мы с тобой друзья? Извини, если я неудачно пошутил. — В голосе Майкла слышалось искреннее раскаяние.
— Ладно, проехали! Впрочем, ты прав: я действительно хочу тебя кое о чем попросить.
— К твоим услугам!
— Спасибо! На днях к тебе приедет мой человек и попросит помочь. Его зовут Сергей Мануйлов.
— Да, я о нем слышал.
— Вот как? Очень интересно. — Богомолов покачал головой. Скорее всего полковник краем уха слышал о том самом тайном счете бывших партийных функционеров, а в связи с его закрытием в швейцарском банке и о Мануйлове. Ни тот, ни другой не обмолвились об этом ни словом.
— Может, скажешь, чем я могу ему помочь? — поинтересовался полковник;
— Он сам тебе все расскажет.
— Уж не связано ли это с нашим общим знакомым из Сингапура?
— Возможно! — Богомолов чуть заметно вздохнул.
— За Воронова переживаешь? — догадался Джеймс. — Уверяю тебя, все под контролем! Во всяком случае, пока без изменений.
— Вот именно «пока»! — Богомолов покачал головой. — Кстати, запомни пароль: Сергей передаст тебе или твоему человеку «привет от Ка И», то есть от меня. В силе и обратная связь. Для твоих ребят.
— Понял! Простенько и со вкусом! — улыбнулся Майкл. — Еще что? — Он словно подгонял Богомолова.
— Нельзя ли как-то обойти таможню? — прямо спросил Богомолов.
— Оружие?
— Да! — Богомолов даже не заикнулся о спецтелефоне, чтобы не ставить Майкла совсем уж в неудобное положение.
— Хорошо, попытаюсь что-нибудь придумать. Тип и номер оружия?
— Пистолет-пулемет Стечкина, а номер… — Богомолов достал записную книжку и зачитал ему номер своего «Стечкина». — Неужели сделаешь разрешение?
— Не обещаю, но попробую. Все?
— Теперь все. — Богомолов улыбнулся.
— Бывай, генерал!
— Пока, полковник! — в тон ему ответил Богомолов.
Сейчас, в самолете, он все время думал о братишке. Как там Андрюша, что с ним? Правда, иногда Савелий вспоминал последний разговор с Розочкой. Правильно ли он сделал, что отправил ее учиться в Америку? Конечно, он поступил так согласно завещанию ее дедушки Волошина, но можно было получить образование в Париже, например, или Лондоне.
Впрочем, все сделано правильно. Именно в Америке сейчас концентрируются лучшие умы человечества, пусть приглядится, присмотрится, а там и сама поймет, что к чему.
Савелий откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и провалился в царство Морфея. Сначала перед ним во сне предстала Марфа Иннокентьевна, его любимая воспитательница в детском доме:
— Савушка, ты такой еще слабенький, оставь ты этих хулиганов в покое! — укоризненно говорила она, смачивая бодягой синяк под глазом.
— Ты же знаешь, что они честно никогда не дерутся: нападают исподтишка и всегда втроем-вчетвером!
— Ничего, Марфа Иннокентьевна, я их когда-нибудь по одному подкараулю и накостыляю! — посулил маленький Савушка.
— А они тебя снова отлупят!
— А я снова подкараулю! Все равно я никогда не буду таким, как они! Никогда! — твердо заверил маленький Савушка.
— Ах ты мой маленький Робин Гуд! — ласково проговорила женщина и прикоснулась прохладными губами к его разгоряченной щеке.
— И ничего я не маленький! — возразил Савелий, открыл глаза и с удивлением увидел перед собой мать.
— Конечно же, не маленький! — улыбнулась она. — Ты у меня совсем уже большой! — Мать крепко прижала его к своей груди, и Савушка счастливо зажмурился, а когда открыл глаза, то неожиданно отпрянул — перед ним стояла Варвара.
— Варечка, милая, ты жива? — воскликнул он.
— А ты разве не видишь? — Она смотрела так ласково, и в. то же время в глазах ее стояли слезы. Савелий не выдержал и спросил:
— Что с тобой, милая? Почему ты плачешь?
— Это слезы радости оттого, что я вижу тебя! Я так скучаю, Савушка!
— Я все время хотел тебя спросить: зачем ты решилась на такое? Почему меня бросила?
— Господи, да как ты не понимаешь! Разве я могла спокойно жить после этого? Я стала такой грязной, я физически ощущала ту грязь, что прилипла ко мне от их рук, их вонючих тел! Я не могла дышать, я все время ощущала их вонь! Как я могла запачкать тебя, моего самого любимого и дорогого человека, прикосновением? Не печалься обо мне! Я была счастлива потому, что ушла из жизни любимой и любящей! Не грусти!
— И все-таки… — начал было Савелий, но умолк на полуслове, обнаружив перед собой Варламова, своего друга-«афганца», которого зверски убили по приказу Воланда. — Варламыч? — воскликнул Савелий, пытаясь прикоснуться к нему, но тут же отдернул руку: лицо бойца было страшно изуродовано — отрезаны уши, выколоты глаза… Тот постоял неподвижно, потом медленно развел руки, словно для объятий, и тихо сказал:
— Савка! Ты узнаешь меня? Савка, ведь это ты, я чувствую!
— Да, это я, дорогой Варламыч! Это я!
— Ну отзовись, знаю, это ты. Савка! — продолжал взывать тот, шаря в воздухе руками.
Видимо, Варламов его не слышал, и тогда Савелий осторожно прикоснулся к его руке и пожал ее особым, придуманным пожатием.
— Я знал, что это ты, братишка! Знал! — Лицо «афганца», несмотря на кровоточащие раны, озарилось счастливой улыбкой. — Не вини себя в моей смерти, братишка, не вини! Ты сделал все, что мог, я сам во всем виноват. Я знаю, ты отомстил за меня сполна! Спасибо, братишка, и не кори себя больше! Обещай! — Он крепко обхватил руку Савелия, затем разжал, и Савелий ответил согласием. — Ну, вот и хорошо: теперь я могу спокойно заниматься своими делами!
«Какими делами?» — хотел было спросить Савелий, но передумал — тот его все равно не слышит, тем более что Варламов внезапно исчез и ему уже явилась Наташа. Она молча и укоризненно смотрела на него, как бы обвиняя, что Савелий не уберег ее от гибели.
— Родная моя, ты же знаешь, что я был тогда очень далеко! — с грустью выдавил он. — Поверь, мне легче было самому встать под пулю, чем увидеть тебя мерт… — Но она приложила свой пальчик к его губам, прерывая его.
— Глупенький мой, неужели ты думаешь, что я тебя в чем-нибудь упрекаю? Ведь я люблю тебя! Люблю!
— Но почему ты так смотришь на меня?
— Не понимаю, о чем вы? Ничего не понимаю, вы говорите очень тихо!
— проговорила она, и голос ее показался Савелию совсем чужим, и только тут он обнаружил, что она говорит с ним поанглийски!
Савелий открыл глаза. Над ним склонилась симпатичная стюардесса, ее обворожительная улыбка ослепляла.
— Я русский! — смущенно выдавил Савелий и тоже улыбнулся.
— Проснулись? Очень хорошо! Приведите кресло в нормальное положение и пристегните ремень. Самолет пошел на посадку. Мы приземлимся в аэропорту имени Джона Кеннеди! — Эти слова она проговорила так, словно читала лекцию, а потом вдруг с усмешкой добавила: — К сожалению, в терминале «Дельта».
— Почему, к сожалению? — не понял Савелий.
— Он самый дальний от таможни: с километр придется тащиться.
— И как часто сажают в этом самом терминале?
— Российские самолеты — всегда!
— Почему?
— А платить нужно нормально. — Стюардесса вздохнула: — Извините, но мне работать нужно. Кстати, вы уже можете выходить.
— Спасибо за лекцию! — Савелий улыбнулся, подхватил свою спортивную сумку и пошел к выходу.
Богомолов не предупредил его, что просил Майкла помочь на таможне, и Савелий не знал, встречают его или нет. А жаль: он, во-первых, не знал, куда ехать, во-вторых, его сильно напрягало оружие Константина Ивановича, в-третьих, АОН. К счастью, все оказалось гораздо проще: не успел он войти в «кишку», как тут же увидел табличку со своей фамилией. Высокий плотный атлет цепко скользил глазами по лицам идущих мимо пассажиров. Перехватив заинтересованный взгляд Савелия, он расплылся в голливудской улыбке:
— Господин Мануйлов?
— Так точно, Сергей! — Савелий протянул руку.
— Капитан Джон Макмиллан! — Отвечая на рукопожатие, атлет, смешно картавя, добавил по-русски: — Вам «привьет от Ка И»!
— Отлично! — обрадовался Савелий. — Куда?
— Ваш паспорт. — Он взял паспорт Савелия и повернулся к стоящему рядом таможеннику.
Тот в ответ улыбнулся Савелию, поставил печать, козырнул и двинулся по «кишке» вместе с российскими пассажирами.
— Дайте-ка вашу сумку! — попросил Макмиллан.
— Спасибо, я сам.
— Вы наш гость? — настойчиво проговорил тот.
Савелий наконец догадался, что к чему, и безропотно отдал сумку. Американец придержал его за руку, толкнул чуть приметную дверь в «кишке», и они оказались на трапе, у которого их ждал сверкающий черный «порше».
Уже в машине капитан не преминул поставить Савелия в известность:
— Полковник послал за вами.
— Классная тачка!
— Тачка? — не понял капитан Макмиллан.
— Это жаргон… — начал было объяснять Савелий, но подумал, что это бесполезно, и тотчас добавил: — Означает высшую степень похвалы!
— Выходит, я могу сказать своей возлюбленный, что она «классная тачка»?!
Легко, словно пушинка, подхваченная ветром, машина рванулась вперед.
— Что? Девчонке?! Ну, капитан, ты даешь! — развеселился Савелий. — Это можно сказать только о машине, — пояснил он.
На этот раз рассмеялся капитан.
— Чего это ты? — поинтересовался Говорков.
— Представил себе ее лицо, если бы я, допустим, назвал ее «классной тачкой»!..
— А я твое! — Савелий зашелся в хохоте.
— Что — мое?
— Твое лицо после соприкосновения с ее ладошкой!
Новый взрыв хохота сотряс машину. Наконец они успокоились и Савелий обратился к капитану:
— Знаешь, Джон… я могу тебя так называть?
— Буду только рад этому, Сергей! Так?
— Да, Сергей, Сережа, Серый: как хочешь! Так вот, если тебя не затруднит, стань ненадолго моим гидом: я ж впервые в Америке!
— О'кей! Только я не слишком хорошо знаю Нью-Йорк, я из Лос-Анджелеса. Могу говорить только о том, что знаю.
— О'кей! — улыбнулся Савелий.
— Сейчас мы находимся в одном из пяти районов Нью-Йорка, в районе Куинс! Собственно, здесь нет ничего примечательного: серые унылые двухэтажные дома!
— Зато рекламные щиты какие!
— А как же! — с гордостью заметил Джон. — Реклама — двигатель прогресса! — провозгласил он с пафосом.
— Послушай, я заметил ограничение скорости пятьдесят пять миль, а ты чешешь под семьдесят!
— Все ограничения не для нас! — подмигнул капитан и прибавил газу.
— Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку, так, что ли?
— Именно так! — кивнул тот. — Через несколько минут мы попадем в трехкилометровый уникальный туннель имени Линкольна. Он проходит под рекой Гудзон и выводит прямо в Мидтаун!
Вскоре они подъехали к своеобразным турникетам, остановились и капитан протянул что-то парню в униформе.
— Ты что ему дал, пропуск, что ли? — поинтересовался Савелий.
— Что-то вроде этого! — усмехнулся Макмиллан, потом добавил: — Три доллара: именно столько стоит проезд по туннелю!
— Не кисло! — покачал головой Савелий.
— Что? — переспросил тот.
— Это я так, про себя!
— А, понял: ты считаешь, что три доллара дорого.
— Да нет, вряд ли! — откликнулся Савелий. — Нужно же поддерживать в должном состоянии это уникальное сооружение.
— Именно! — улыбнулся Джон.
— И где же мы окажемся?
— Мы окажемся в самом сердце НьюЙорка…
— Знаю! — подхватил Савелий. — В одном из самых дорогих районов Америки — Манхэттене!
— Поздравляю! — воскликнул Джон. — Остается только добавить, что эта часть НьюЙорка в основном деловая: там сплошь и рядом фирмы, банки, самая яркая в мире реклама, небоскреб на небоскребе!
Не успел он договорить, как они выскочили из туннеля и у Савелия даже дух захватило.
— Мы едем по Сорок второй улице и сейчас подъедем к центральной площади. Там находится здание самой известной в мире газеты «НьюЙорк таймс», рядом с ним огромный небоскреб какой-то очень крупной издательской компании, а посередине этой площади стоит театральный киоск, в котором продаются билеты вдвое дешевле, чем в других местах, и поэтому там почти всегда очередь!
— Слава Богу, и у вас есть очереди! — усмехнулся Савелий.
— И не только здесь! — Джон явно не понял юмора. — Нередки очереди и на всякие кинопремьеры, да еще какие очереди!
Савелий даже на мгновение позавидовал этому американскому парню, который с гордостью рассказывал об очередях в театры и кино.
— Слушай, а о моей сегодняшней программе ты ничего не знаешь?
— Сейчас сам разберешься: мы уже приехали! — Джон кивнул на двенадцатиэтажный дом.
— Так это вроде жилой дом?!
— Не совсем: первые четыре этажа занимает наша фирма, а выше — живут квартиросъемщики!
Савелий вошел в огромный кабинет полковника Майкла Джеймса и невольно задумался: с одной стороны — роскошная мебель и удивительный микроклимат, с другой — все довольно поспартански, ничего лишнего, каждый предмет функционален. Кажется, убери что-нибудь, и сразу же станет заметно.
Полковник нисколько не изменился со времени их последней встречи, разве только чуть округлился и лицо стало порозовее. Казалось, он просто пышет здоровьем, впрочем, и неудивительно. Ведь в прошлый раз они встречались в приватизированной Рассказовым зоне на юге России, откуда Майкл забирал сына одного высокопоставленного чиновника.
Этого ребенка люди Рассказова захватили в заложники и тайно переправили в зону. Вполне естественно, что Майкл тогда перенервничал. Видимо, сейчас у него работа поспокойнее.
Едва Савелий вошел в кабинет, как полковник Джеймс поднялся из-за стола и с радушной, вернее, типично американской улыбкой двинулся ему навстречу.
— Бог с тобой, Майкл, о чем ты? — воскликнула девушка, бросаясь ему на шею. — Да этот мямля и в подметки тебе не годится! Ни любовник из него, ни специалист; так, ноет да жалуется на свою загубленную жизнь!
Мысленно поблагодарив подружку за столь ценные наблюдения. Робот Смерти тотчас сорвал с Келли коротенькое платьице и буквально вонзился в нее, заставляя визжать то ли от восторга, то ли от страсти, а скорее всего, и от того и от другого. И всякий раз, как только оба достигали кульминации, Келли смешно морщила курносый носик и, вздыхая, говорила:
— Ну вот, снова все горит! Ты же такой огромный! А сейчас вообще напомнил мне отца… — Келли вдруг ойкнула и осеклась.
— Отца? — удивленно воскликнул Робот Смерти.
— Ну да… — замялась она, пытаясь подыскать подходящие слова, чтобы как-то вывернуться. — В том смысле, что ты мне с каждым разом все ближе и роднее.
Он сразу все понял, а потому скомандовал:
— Кончай дурочку ломать! Или колись, или ты меня больше никогда не увидишь!
— Нет, только не это! — Она бросилась ему на шею, но он безжалостно оттолкнул ее:
— Говори!
— Хорошо, ты все узнаешь, только дай слово, что не бросишь меня! — Она всхлипнула.
— Ладно, обещаю, только не ври! Келли кивнула и, все еще всхлипывая, рассказала о том, как собственный отец ее изнасиловал.
— Ай да шериф! Ай да законник! — покачал головой Робот Смерти, стараясь не выказать радости: теперь и шериф у него на крючке! — А почему ж ты не заявила в полицию?
— Да ты что — он же мой отец и я люблю его! Знаешь, как он переживал и переживает! Да он же пьяный был в стельку! Ему просто показалось, что это мама вернулась! Господи, и зачем я тебе все рассказала? У тебя такой взгляд… Теперь ты меня точно бросишь! — Она горько заплакала, не зная, что это отнюдь не входит в его планы.
— Успокойся, милая, все нормально: больше не буду! — машинально проговорил Робот Смерти, переваривая полученную информацию.
— Что? Как это не будешь? — шутливо погрозила она пальцем, чувствуя, что гроза миновала. Затем щекой прижалась к его чреслам: — А я? Мне теперь никто не нужен! Нет уж, Майкл, я лучше потерплю! Ну давай, давай же, милый, покажи еще раз, на что ты способен! — Девушка принялась ласкать Майкла язычком, а затем, томно постанывая, отдалась страсти.
В конце концов ее терпение и желание принесли свои плоды: теплый бурный поток вырвался наружу, заставляя ее торопливо сглотнуть, чтобы не захлебнуться. При этом она тоже пришла в экстаз, и Робот Смерти, подхлестнув ее чувственность пальцем, буквально заставил Келли реветь от восторга.
— О, Майкл! О, Майкл! О-о-о! — Девушка наконец бессильно упала на спину.
Ранним утром Келли, счастливая и удовлетворенная, ушла на работу, а Робот Смерти, не теряя времени, тут же принялся вносить коррективы в облик Дэвида Валлонтайна.
Еще через четыре дня Робот Смерти приступил к очередному этапу операции: стал снимать Дэвида с другого берега видеокамерой с «телевиком», чтобы тщательно изучить не только его поведение, но и повадки старшего каждой смены службы безопасности, когда инженер появлялся на проходной.
Проходных на территорию атомной станции было две: центральная, со стороны трехэтажного кирпичного административного корпуса, и запасная, которой пользовались в исключительных случаях.
Сотрудник, направляясь на территорию АЭС, останавливался перед хитрым прибором, к которому прикладывал сначала большой палец, а потом и всю руку, и если через несколько секунд зажигался зеленый свет, то стальная перегородка отъезжала в сторону и человека встречали трое из службы безопасности. Старший службы делал специальную отметку на личной пластиковой карточке специалиста о категории допуска.
Иногда, правда, Валлонтайн въезжал на территорию станции на машине, доставляя на ней какие-то детали и приборы со склада. Процедура проверки на проходной была той же самой, с той лишь разницей, что хитрый прибор устанавливали со стороны водителя и открывалась не перегородка, а внешние ворота. Затем машину тщательно проверяли, обыскивали, и только после этого старший службы безопасности открывал внутренние ворота.
Робот Смерти ликовал. Оставалось только заложить в «мерседес» Валлонтайна свои «игрушки» так, чтобы их, во-первых, не обнаружили во время проверки, а во-вторых, чтобы они легко извлекались.
Робот Смерти несколько раз заснял на видеокамеру все три смены службы безопасности, пытаясь выбрать ту, справиться с которой будет проще. Интересно, а как среагирует служба безопасности, если Дэвид повредит руку?
И Робот Смерти, дождавшись того момента, когда Дэвид Валлонтайн заглянет в ночной бар Форест Хиллс, подстерег его по пути домой и вырубил точным ударом в голову. Затем он облил кислотой его правую руку, а чтобы не оставалось никаких сомнений насчет нападения, забрал все его деньги: двадцать восемь долларов и пятьдесят шесть центов. Кроме того. Робот Смерти успел сделать слепок со связки его ключей. Но тут он вдруг нос к носу столкнулся с шерифом.
Незадолго до этого Келли представила Майкла своему отцу; они встретили его во время дежурства, когда возвращались из бара.
— Привет, папа! — небрежно бросила Келли. — Это Майкл Донаван, мой приятель.
— Очень приятно! Питер, — радушно улыбнулся шериф и протянул руку:
— Признаться, давно хотел с вами познакомиться.
— Сожалею, что не знал, а то давно бы заглянул к вам отметиться. — В голосе Робота Смерти сквозила обида, и шериф почувствовал это.
— Ну зачем вы так? Я ведь от чистого сердца, а не по службе.
— В таком случае, может, по стаканчику? — предложил Робот Смерти.
— Я угощаю!
— Спасибо, но, во-первых, я на службе, а вовторых, не пью, — мгновенно откликнулся шериф.
— Как? Совсем?
— Совсем! — Шериф неожиданно заторопился: — Извините, мне пора! — Он сел в машину с надписью: «Шериф» — и тут же рванул с места.
— Я что-то не то сказал? — удивился Робот Смерти.
— Брось! — махнула рукой Келли. — Лучше пойдем скорей баиньки!
И вот сейчас этот самый шериф оказался не в том месте и не в то время. Пожалуй, придется убрать. Робот Смерти чертыхнулся: столько работы и все пойдет коту под хвост из-за этого олуха! Может, попытаться шантажировать?
— Майкл, — растерянно воскликнул шериф, — что случилось?
— Во-первых, я не люблю, когда язык распускают, во-вторых, когда плохо отзываются о моей девушке! — Он придумал эту фразу на ходу, надеясь, что шериф тотчас клюнет.
— Даже не знаю… — поморщился тот. — Придется всем пройти в участок!
— Послушай, шериф, давай так: ты ничего и никого не видел, а я сделаю вид, что знать не знаю о вашей с дочерью тайне. Идет? — Робот Смерти нагло уставился ему прямо в глаза.
Шериф вдруг сразу как-то обмяк, казалось, он вот-вот упадет.
— Ну-ну, не принимай так близко все к сердцу! — Робот Смерти похлопал его по плечу. — Так я пошел? — Он развернулся и спокойно двинулся вперед, что-то насвистывая себе под нос. Теперь-то уж шериф не только ничего не сделает, но и будет молчать как миленький.
Так оно и было: шериф сам отвез Валлонтайна в больницу, а когда тот пришел в себя, задал ему пару вопросов, но, так ничего не выяснив, пожурил на прощанье и оставил в покое.
На следующий день Робот Смерти пронаблюдал, как старший смены службы безопасности, увидев перебинтованную руку Валлонтайна, сам открыл стальную перегородку и впустил инженера к себе, затем проставил ему допуск и пропустил на территорию, пожелав скорейшего выздоровления.
Долгая, мучительная подготовка наконец-то подошла к концу, теперь уже тянуть было нечего. Робот Смерти за последние несколько дней не раз обдумывал способ избавиться и от Келли и от шерифа, но, тщательно взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что исчезновение Келли, да еще и заодно с отцом, принесет куда больше вреда, чем пользы, а потому рискнул и оставил всех в живых. (Дорого же он потом поплатился за эту ошибку!)
Итак, террорист дождался двух часов ночи и навестил Дэвида Валлонтайна, ключи от квартиры которого он уже предусмотрительно изготовил по слепку, снятому во время ночного происшествия. На этот раз Робот Смерти обошелся без крови: зажав рот спящего рукой, он резко дернул его за голову, и раздавшийся характерный хруст известил о том, что обладатель сломанного позвоночника отныне распрощался с жизнью. Парень даже ничего не почувствовал, умер во сне, и ему еще сильно повезло, что не мучился, как другие жертвы Робота Смерти.
Робот Смерти не случайно выбрал эту ночь: во-первых, именно в этот день недели, в полночь, а иногда и позже, Дэвид Валлонтайн сбрасывал мусор в контейнер. И попадись кто-либо из знакомых Дэвида Роботу навстречу, он бы спокойно ответил, что избавляется от всякого старья в квартире. По счастью, ему никто не встретился и он, сунув труп несчастного в багажник его же машины, отвез в один из заброшенных рудников и сбросил в шахту. Во-вторых, что было также немаловажно, на следующий день в службе безопасности работала та самая смена, которую Робот облюбовал для первого опыта.
Вернувшись в квартиру Валлонтайна, он внимательно огляделся по сторонам и преспокойно улегся спать.
Проснулся он свежим и отдохнувшим, словно и не было этой кошмарной ночи. Тщательно перебинтовав руку, он облачился в костюм Дэвида и уверенно зашагал на атомную станцию. Единственное, чего он всегда боялся, так это непредвиденных случайностей. К счастью, на этот раз все прошло гладко: смену службы безопасности не заменили, старший смены не заболел и как обычно стоял на своем месте. Открыв стальной проход, он спросил:
— Когда рука-то пройдет?
— Что, устал на кнопку нажимать? — с улыбкой спросил Робот Смерти.
— Мне и самому уже надоело, да вот ожоги все никак не заживут!
— Ну, ну… Машину-то отремонтировал?
— А ты откуда знаешь, что она на ремонте? — искренне удивился Робот Смерти.
— Здравствуй, Новый год! — усмехнулся тот. — Ты же мне сам звонил, чтобы я тебя представил моему свояку насчет ремонта!
— Господи, с этим ограблением у меня, видно, совсем память отшибло. — Робот Смерти досадливо поморщился, но старший смены лишь рукой махнул:
— Не переживай, бывает!
— Завтра уже на ней приеду: надо на склады гнать!
— Тогда договорились. — Старший подмигнул и скрылся в дежурке.
Савелий летит в Америку
Генерал Богомолов выполнил обещание, данное Савелию, связался с Майклом Джеймсом.
— Приветствую тебя, Майкл!
— Хелло, Костя! Судя по голосу, у тебя опять проблемы? — Майкл не скрывал своего хорошего настроения.
— Можно подумать, я с тобой связываюсь только при необходимости! — обиделся Богомолов.
— Что с тобой. Костя? Ты что, шуток не понимаешь? Или забыл, что мы с тобой друзья? Извини, если я неудачно пошутил. — В голосе Майкла слышалось искреннее раскаяние.
— Ладно, проехали! Впрочем, ты прав: я действительно хочу тебя кое о чем попросить.
— К твоим услугам!
— Спасибо! На днях к тебе приедет мой человек и попросит помочь. Его зовут Сергей Мануйлов.
— Да, я о нем слышал.
— Вот как? Очень интересно. — Богомолов покачал головой. Скорее всего полковник краем уха слышал о том самом тайном счете бывших партийных функционеров, а в связи с его закрытием в швейцарском банке и о Мануйлове. Ни тот, ни другой не обмолвились об этом ни словом.
— Может, скажешь, чем я могу ему помочь? — поинтересовался полковник;
— Он сам тебе все расскажет.
— Уж не связано ли это с нашим общим знакомым из Сингапура?
— Возможно! — Богомолов чуть заметно вздохнул.
— За Воронова переживаешь? — догадался Джеймс. — Уверяю тебя, все под контролем! Во всяком случае, пока без изменений.
— Вот именно «пока»! — Богомолов покачал головой. — Кстати, запомни пароль: Сергей передаст тебе или твоему человеку «привет от Ка И», то есть от меня. В силе и обратная связь. Для твоих ребят.
— Понял! Простенько и со вкусом! — улыбнулся Майкл. — Еще что? — Он словно подгонял Богомолова.
— Нельзя ли как-то обойти таможню? — прямо спросил Богомолов.
— Оружие?
— Да! — Богомолов даже не заикнулся о спецтелефоне, чтобы не ставить Майкла совсем уж в неудобное положение.
— Хорошо, попытаюсь что-нибудь придумать. Тип и номер оружия?
— Пистолет-пулемет Стечкина, а номер… — Богомолов достал записную книжку и зачитал ему номер своего «Стечкина». — Неужели сделаешь разрешение?
— Не обещаю, но попробую. Все?
— Теперь все. — Богомолов улыбнулся.
— Бывай, генерал!
— Пока, полковник! — в тон ему ответил Богомолов.
* * *
… В Америку Савелия провожал Михаил Никифорович. Начальник смены таможенников был предупрежден, и провели его через службу «особо важных персон». Богомолов вручил ему свое личное оружие, изложив вкратце свой разговор с полковником Джеймсом. Говорков в конце концов нехотя согласился.Сейчас, в самолете, он все время думал о братишке. Как там Андрюша, что с ним? Правда, иногда Савелий вспоминал последний разговор с Розочкой. Правильно ли он сделал, что отправил ее учиться в Америку? Конечно, он поступил так согласно завещанию ее дедушки Волошина, но можно было получить образование в Париже, например, или Лондоне.
Впрочем, все сделано правильно. Именно в Америке сейчас концентрируются лучшие умы человечества, пусть приглядится, присмотрится, а там и сама поймет, что к чему.
Савелий откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и провалился в царство Морфея. Сначала перед ним во сне предстала Марфа Иннокентьевна, его любимая воспитательница в детском доме:
— Савушка, ты такой еще слабенький, оставь ты этих хулиганов в покое! — укоризненно говорила она, смачивая бодягой синяк под глазом.
— Ты же знаешь, что они честно никогда не дерутся: нападают исподтишка и всегда втроем-вчетвером!
— Ничего, Марфа Иннокентьевна, я их когда-нибудь по одному подкараулю и накостыляю! — посулил маленький Савушка.
— А они тебя снова отлупят!
— А я снова подкараулю! Все равно я никогда не буду таким, как они! Никогда! — твердо заверил маленький Савушка.
— Ах ты мой маленький Робин Гуд! — ласково проговорила женщина и прикоснулась прохладными губами к его разгоряченной щеке.
— И ничего я не маленький! — возразил Савелий, открыл глаза и с удивлением увидел перед собой мать.
— Конечно же, не маленький! — улыбнулась она. — Ты у меня совсем уже большой! — Мать крепко прижала его к своей груди, и Савушка счастливо зажмурился, а когда открыл глаза, то неожиданно отпрянул — перед ним стояла Варвара.
— Варечка, милая, ты жива? — воскликнул он.
— А ты разве не видишь? — Она смотрела так ласково, и в. то же время в глазах ее стояли слезы. Савелий не выдержал и спросил:
— Что с тобой, милая? Почему ты плачешь?
— Это слезы радости оттого, что я вижу тебя! Я так скучаю, Савушка!
— Я все время хотел тебя спросить: зачем ты решилась на такое? Почему меня бросила?
— Господи, да как ты не понимаешь! Разве я могла спокойно жить после этого? Я стала такой грязной, я физически ощущала ту грязь, что прилипла ко мне от их рук, их вонючих тел! Я не могла дышать, я все время ощущала их вонь! Как я могла запачкать тебя, моего самого любимого и дорогого человека, прикосновением? Не печалься обо мне! Я была счастлива потому, что ушла из жизни любимой и любящей! Не грусти!
— И все-таки… — начал было Савелий, но умолк на полуслове, обнаружив перед собой Варламова, своего друга-«афганца», которого зверски убили по приказу Воланда. — Варламыч? — воскликнул Савелий, пытаясь прикоснуться к нему, но тут же отдернул руку: лицо бойца было страшно изуродовано — отрезаны уши, выколоты глаза… Тот постоял неподвижно, потом медленно развел руки, словно для объятий, и тихо сказал:
— Савка! Ты узнаешь меня? Савка, ведь это ты, я чувствую!
— Да, это я, дорогой Варламыч! Это я!
— Ну отзовись, знаю, это ты. Савка! — продолжал взывать тот, шаря в воздухе руками.
Видимо, Варламов его не слышал, и тогда Савелий осторожно прикоснулся к его руке и пожал ее особым, придуманным пожатием.
— Я знал, что это ты, братишка! Знал! — Лицо «афганца», несмотря на кровоточащие раны, озарилось счастливой улыбкой. — Не вини себя в моей смерти, братишка, не вини! Ты сделал все, что мог, я сам во всем виноват. Я знаю, ты отомстил за меня сполна! Спасибо, братишка, и не кори себя больше! Обещай! — Он крепко обхватил руку Савелия, затем разжал, и Савелий ответил согласием. — Ну, вот и хорошо: теперь я могу спокойно заниматься своими делами!
«Какими делами?» — хотел было спросить Савелий, но передумал — тот его все равно не слышит, тем более что Варламов внезапно исчез и ему уже явилась Наташа. Она молча и укоризненно смотрела на него, как бы обвиняя, что Савелий не уберег ее от гибели.
— Родная моя, ты же знаешь, что я был тогда очень далеко! — с грустью выдавил он. — Поверь, мне легче было самому встать под пулю, чем увидеть тебя мерт… — Но она приложила свой пальчик к его губам, прерывая его.
— Глупенький мой, неужели ты думаешь, что я тебя в чем-нибудь упрекаю? Ведь я люблю тебя! Люблю!
— Но почему ты так смотришь на меня?
— Не понимаю, о чем вы? Ничего не понимаю, вы говорите очень тихо!
— проговорила она, и голос ее показался Савелию совсем чужим, и только тут он обнаружил, что она говорит с ним поанглийски!
Савелий открыл глаза. Над ним склонилась симпатичная стюардесса, ее обворожительная улыбка ослепляла.
— Я русский! — смущенно выдавил Савелий и тоже улыбнулся.
— Проснулись? Очень хорошо! Приведите кресло в нормальное положение и пристегните ремень. Самолет пошел на посадку. Мы приземлимся в аэропорту имени Джона Кеннеди! — Эти слова она проговорила так, словно читала лекцию, а потом вдруг с усмешкой добавила: — К сожалению, в терминале «Дельта».
— Почему, к сожалению? — не понял Савелий.
— Он самый дальний от таможни: с километр придется тащиться.
— И как часто сажают в этом самом терминале?
— Российские самолеты — всегда!
— Почему?
— А платить нужно нормально. — Стюардесса вздохнула: — Извините, но мне работать нужно. Кстати, вы уже можете выходить.
— Спасибо за лекцию! — Савелий улыбнулся, подхватил свою спортивную сумку и пошел к выходу.
Богомолов не предупредил его, что просил Майкла помочь на таможне, и Савелий не знал, встречают его или нет. А жаль: он, во-первых, не знал, куда ехать, во-вторых, его сильно напрягало оружие Константина Ивановича, в-третьих, АОН. К счастью, все оказалось гораздо проще: не успел он войти в «кишку», как тут же увидел табличку со своей фамилией. Высокий плотный атлет цепко скользил глазами по лицам идущих мимо пассажиров. Перехватив заинтересованный взгляд Савелия, он расплылся в голливудской улыбке:
— Господин Мануйлов?
— Так точно, Сергей! — Савелий протянул руку.
— Капитан Джон Макмиллан! — Отвечая на рукопожатие, атлет, смешно картавя, добавил по-русски: — Вам «привьет от Ка И»!
— Отлично! — обрадовался Савелий. — Куда?
— Ваш паспорт. — Он взял паспорт Савелия и повернулся к стоящему рядом таможеннику.
Тот в ответ улыбнулся Савелию, поставил печать, козырнул и двинулся по «кишке» вместе с российскими пассажирами.
— Дайте-ка вашу сумку! — попросил Макмиллан.
— Спасибо, я сам.
— Вы наш гость? — настойчиво проговорил тот.
Савелий наконец догадался, что к чему, и безропотно отдал сумку. Американец придержал его за руку, толкнул чуть приметную дверь в «кишке», и они оказались на трапе, у которого их ждал сверкающий черный «порше».
Уже в машине капитан не преминул поставить Савелия в известность:
— Полковник послал за вами.
— Классная тачка!
— Тачка? — не понял капитан Макмиллан.
— Это жаргон… — начал было объяснять Савелий, но подумал, что это бесполезно, и тотчас добавил: — Означает высшую степень похвалы!
— Выходит, я могу сказать своей возлюбленный, что она «классная тачка»?!
Легко, словно пушинка, подхваченная ветром, машина рванулась вперед.
— Что? Девчонке?! Ну, капитан, ты даешь! — развеселился Савелий. — Это можно сказать только о машине, — пояснил он.
На этот раз рассмеялся капитан.
— Чего это ты? — поинтересовался Говорков.
— Представил себе ее лицо, если бы я, допустим, назвал ее «классной тачкой»!..
— А я твое! — Савелий зашелся в хохоте.
— Что — мое?
— Твое лицо после соприкосновения с ее ладошкой!
Новый взрыв хохота сотряс машину. Наконец они успокоились и Савелий обратился к капитану:
— Знаешь, Джон… я могу тебя так называть?
— Буду только рад этому, Сергей! Так?
— Да, Сергей, Сережа, Серый: как хочешь! Так вот, если тебя не затруднит, стань ненадолго моим гидом: я ж впервые в Америке!
— О'кей! Только я не слишком хорошо знаю Нью-Йорк, я из Лос-Анджелеса. Могу говорить только о том, что знаю.
— О'кей! — улыбнулся Савелий.
— Сейчас мы находимся в одном из пяти районов Нью-Йорка, в районе Куинс! Собственно, здесь нет ничего примечательного: серые унылые двухэтажные дома!
— Зато рекламные щиты какие!
— А как же! — с гордостью заметил Джон. — Реклама — двигатель прогресса! — провозгласил он с пафосом.
— Послушай, я заметил ограничение скорости пятьдесят пять миль, а ты чешешь под семьдесят!
— Все ограничения не для нас! — подмигнул капитан и прибавил газу.
— Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку, так, что ли?
— Именно так! — кивнул тот. — Через несколько минут мы попадем в трехкилометровый уникальный туннель имени Линкольна. Он проходит под рекой Гудзон и выводит прямо в Мидтаун!
Вскоре они подъехали к своеобразным турникетам, остановились и капитан протянул что-то парню в униформе.
— Ты что ему дал, пропуск, что ли? — поинтересовался Савелий.
— Что-то вроде этого! — усмехнулся Макмиллан, потом добавил: — Три доллара: именно столько стоит проезд по туннелю!
— Не кисло! — покачал головой Савелий.
— Что? — переспросил тот.
— Это я так, про себя!
— А, понял: ты считаешь, что три доллара дорого.
— Да нет, вряд ли! — откликнулся Савелий. — Нужно же поддерживать в должном состоянии это уникальное сооружение.
— Именно! — улыбнулся Джон.
— И где же мы окажемся?
— Мы окажемся в самом сердце НьюЙорка…
— Знаю! — подхватил Савелий. — В одном из самых дорогих районов Америки — Манхэттене!
— Поздравляю! — воскликнул Джон. — Остается только добавить, что эта часть НьюЙорка в основном деловая: там сплошь и рядом фирмы, банки, самая яркая в мире реклама, небоскреб на небоскребе!
Не успел он договорить, как они выскочили из туннеля и у Савелия даже дух захватило.
— Мы едем по Сорок второй улице и сейчас подъедем к центральной площади. Там находится здание самой известной в мире газеты «НьюЙорк таймс», рядом с ним огромный небоскреб какой-то очень крупной издательской компании, а посередине этой площади стоит театральный киоск, в котором продаются билеты вдвое дешевле, чем в других местах, и поэтому там почти всегда очередь!
— Слава Богу, и у вас есть очереди! — усмехнулся Савелий.
— И не только здесь! — Джон явно не понял юмора. — Нередки очереди и на всякие кинопремьеры, да еще какие очереди!
Савелий даже на мгновение позавидовал этому американскому парню, который с гордостью рассказывал об очередях в театры и кино.
— Слушай, а о моей сегодняшней программе ты ничего не знаешь?
— Сейчас сам разберешься: мы уже приехали! — Джон кивнул на двенадцатиэтажный дом.
— Так это вроде жилой дом?!
— Не совсем: первые четыре этажа занимает наша фирма, а выше — живут квартиросъемщики!
Савелий вошел в огромный кабинет полковника Майкла Джеймса и невольно задумался: с одной стороны — роскошная мебель и удивительный микроклимат, с другой — все довольно поспартански, ничего лишнего, каждый предмет функционален. Кажется, убери что-нибудь, и сразу же станет заметно.
Полковник нисколько не изменился со времени их последней встречи, разве только чуть округлился и лицо стало порозовее. Казалось, он просто пышет здоровьем, впрочем, и неудивительно. Ведь в прошлый раз они встречались в приватизированной Рассказовым зоне на юге России, откуда Майкл забирал сына одного высокопоставленного чиновника.
Этого ребенка люди Рассказова захватили в заложники и тайно переправили в зону. Вполне естественно, что Майкл тогда перенервничал. Видимо, сейчас у него работа поспокойнее.
Едва Савелий вошел в кабинет, как полковник Джеймс поднялся из-за стола и с радушной, вернее, типично американской улыбкой двинулся ему навстречу.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента