Страница:
– И как же ты? – Света участливо поставила кружку со сладким чаем перед Ириной.
– Когда раскрытие было девять сантиметров, я была уже без сил, поэтому роды первого мальчика я не помню.
– Первого? – все трое удивленно переглянулись.
– Да, первого… Только вытащили Петьку и показали мне, как у меня снова начались потуги. Было невыносимо больно… Я уже не кричу, а просто скулю. В голове одна лишь мысль: «Когда это закончится?» Потом стала проваливаться в какую-то черноту. Вдруг слышу голос врача: «Тужься, быстро! Сердцебиение слабое!» Я ничего не понимаю, спрашиваю: «У меня?» А она кричит: «Нет, у второго ребенка! Тужься! Не трать силы на разговоры». Вот тут-то я действительно потеряла голову от боли: «Я не хочу второго! Он мне не нужен!» Глупая женщина, чуть от Славочки своего не отказалась.
– У тебя двойня родилась, да? – с легкой завистью промолвила Света.
– Да, близнецы – мальчишки, три сто и два семьсот, здоровенькие, – Ира улыбнулась. – Я когда послед рожала, так испугалась. Думала, что третий у меня там на свет Божий просится.
– А дальше что?
– Нас выписали из роддома, а Боря, узнав о двойне, ушел. К нашей однокурснице Маринке. Оно и правильно, она еврейка. Ему мама всегда говорила, что жениться надо на своих. В общем, уехал отец моих детей через несколько месяцев в Израиль с новой женой.
– И как же ты одна с двумя детьми?
– Свекровь помогала. Очень. Если бы не она, не справилась бы. Давала мне поспать, готовила, стирала, гладила пеленки. А то они-то у меня все одновременно делали: плакали вместе, засыпали и просыпались вместе, болели вместе… Не подняла бы я их одна… Очень благодарна Любови Семеновне, очень благодарна… Как я была не права, когда злилась на нее первое время!
– А что, муж не помогал?
– Нет, не помогал. Вообще. Даже когда его мать умерла у меня на руках, а мне похоронить ее не на что было, он не приехал! Просто отрезал прошлую жизнь, и все. Ничего, я сама справилась. Мальчикам моим сейчас по двадцать лет, и они служат в израильской армии. Так что всех моих мужчин забрал у меня Израиль. Хочу к ним, хочу в Израиль. Пусть служанкой, мне все равно. Просто хочу быть с моими мальчиками в той стране, которую они выбрали для себя.
– Ничего, ты попадешь, обязательно, – Лиза ободряюще улыбнулась подруге.
– Сначала надо отбор пройти, – наклонилась вперед Валя. – Тебе ведь уже за сорок.
– А тебе? – Ира пошла в атаку. – Не думаю, что ты сильно моложе меня!
– Да, мне тоже за сорок, – Валя смутилась и покраснела.
На кухне повисла угнетающая тишина.
– Так, девочки, давайте спать, – Лиза поднялась из-за стола и начала собирать тарелки. – Завтра у нас еще один тяжелый день.
Глава 4
Глава 5
Глава 6
– Когда раскрытие было девять сантиметров, я была уже без сил, поэтому роды первого мальчика я не помню.
– Первого? – все трое удивленно переглянулись.
– Да, первого… Только вытащили Петьку и показали мне, как у меня снова начались потуги. Было невыносимо больно… Я уже не кричу, а просто скулю. В голове одна лишь мысль: «Когда это закончится?» Потом стала проваливаться в какую-то черноту. Вдруг слышу голос врача: «Тужься, быстро! Сердцебиение слабое!» Я ничего не понимаю, спрашиваю: «У меня?» А она кричит: «Нет, у второго ребенка! Тужься! Не трать силы на разговоры». Вот тут-то я действительно потеряла голову от боли: «Я не хочу второго! Он мне не нужен!» Глупая женщина, чуть от Славочки своего не отказалась.
– У тебя двойня родилась, да? – с легкой завистью промолвила Света.
– Да, близнецы – мальчишки, три сто и два семьсот, здоровенькие, – Ира улыбнулась. – Я когда послед рожала, так испугалась. Думала, что третий у меня там на свет Божий просится.
– А дальше что?
– Нас выписали из роддома, а Боря, узнав о двойне, ушел. К нашей однокурснице Маринке. Оно и правильно, она еврейка. Ему мама всегда говорила, что жениться надо на своих. В общем, уехал отец моих детей через несколько месяцев в Израиль с новой женой.
– И как же ты одна с двумя детьми?
– Свекровь помогала. Очень. Если бы не она, не справилась бы. Давала мне поспать, готовила, стирала, гладила пеленки. А то они-то у меня все одновременно делали: плакали вместе, засыпали и просыпались вместе, болели вместе… Не подняла бы я их одна… Очень благодарна Любови Семеновне, очень благодарна… Как я была не права, когда злилась на нее первое время!
– А что, муж не помогал?
– Нет, не помогал. Вообще. Даже когда его мать умерла у меня на руках, а мне похоронить ее не на что было, он не приехал! Просто отрезал прошлую жизнь, и все. Ничего, я сама справилась. Мальчикам моим сейчас по двадцать лет, и они служат в израильской армии. Так что всех моих мужчин забрал у меня Израиль. Хочу к ним, хочу в Израиль. Пусть служанкой, мне все равно. Просто хочу быть с моими мальчиками в той стране, которую они выбрали для себя.
– Ничего, ты попадешь, обязательно, – Лиза ободряюще улыбнулась подруге.
– Сначала надо отбор пройти, – наклонилась вперед Валя. – Тебе ведь уже за сорок.
– А тебе? – Ира пошла в атаку. – Не думаю, что ты сильно моложе меня!
– Да, мне тоже за сорок, – Валя смутилась и покраснела.
На кухне повисла угнетающая тишина.
– Так, девочки, давайте спать, – Лиза поднялась из-за стола и начала собирать тарелки. – Завтра у нас еще один тяжелый день.
Глава 4
Их опять не приняли. Четыре женщины шли уже знакомым маршрутом к дому Натальи.
– Жалко ее, – сказала Валя, рассматривая свои огрубевшие руки.
– Кого? – не поняла Света.
– Наталью жалко. Сопьется же.
– Да она уже спилась, – жестко откликнулась Ира.
– Я не знаю, как ей помочь, девочки, – грустно ответила Лиза. – Я пробовала убедить ее лечь в клинику, обратиться к врачу, но все бесполезно – она не считает себя алкоголичкой.
– Может, я поговорю с ней? – спросила Валя. – Я врач, я попробую объяснить ей с медицинской точки зрения ее состояние.
– Врач? – Света удивленно посмотрела на толстушку. – И ты хочешь поехать за границу служанкой? Это бред полнейший!
– Света, ты не знаешь подробностей жизни каждой из нас, – остановила ее Лиза. – Нельзя судить о человеке только по отдельным фразам. Жизнь – очень сложная штука. Ты вчера слышала рассказ Ирины, скажи, твое мнение о ней изменилось?
– Да, – смутилась Света. – Валентина, прости меня, пожалуйста. Я была очень резка, но лишь потому, что мне кажется, что ты достойна лучшего, чем быть служанкой у иностранцев.
– Мне очень приятно слышать такое, – Валя улыбнулась. – Но у меня на самом деле есть веские причины для этого.
– Давай ты расскажешь нам о них за ужином, – предложила Ира. Она знала, что такая исповедь в теплой дружеской обстановке помогает облегчить душу и жить дальше.
Валя в ответ улыбнулась и пожала плечами.
Женщины доели последнюю котлету, приготовленную заботливыми руками Вали, отвели пьяную Наталью спать и снова разместились за кухонным столом.
– Валентина, расскажи, пожалуйста, – Света заерзала на стуле. – Расскажи про свою жизнь.
– Ну хорошо, девочки, слушайте. – Валя уперлась локтями в столешницу, положила подбородок на ладони и стала рассказывать: – Я родилась и выросла в деревне. Мои родители очень хотели, чтобы их единственная дочь выбилась в люди, и я не могла подвести маму с папой. Я закончила школу с золотой медалью и поступила в Медицинский институт в Кишиневе. Учиться было очень тяжело, жить в общежитии – еще тяжелее, однако я справилась – получила диплом врача. У меня началась новая жизнь – взрослая, самостоятельная. К родителям я возвращаться не хотела, тем более что по распределению попала в Онкологический центр Кишинева. Работа мне нравилась, хоть и было тяжело смотреть на умирающих людей. И вот я встретила его, Витю. Мне казалось, что это счастье никогда не закончится – мы любили друг друга так, словно были одним целым, несмотря на то что он был младше меня на пять лет. Я думала, что разница в возрасте ничего не значит. В общем-то для любви она ничего и не значила, но… Ему было 18 лет, а это значит – армия. Его забрали, а тут выяснилось, что я беременна. Что делать? Поехала к родителям, конечно. Там родила Андрюшу, оправилась после родов и вернулась на работу, в больницу свою. Все вроде хорошо было – мы с Витей писали друг другу, сыночек рос у мамики крепеньким и здоровеньким, я хорошо зарабатывала. Девочки, я сейчас даже не верю, что тогда я получала такие деньги – мне на квартиру хватило в Кишиневе. А связей сколько у меня появилось! Онкология не щадит никого, даже сильных мира сего! Уж какие мне только деньги не предлагали, чтобы больной выжил. Да разве от меня это зависит? Хотя я, безусловно, делала, что могла – по крайней мере, уход обеспечивала всегда на высшем уровне. В общем, радовалась я, ждала любимого из армии, а он вдруг пропал… Просто пропал, понимаете? Боже, я думала тогда, что я умираю… Я взяла отпуск за свой счет и бросилась всеми правдами и неправдами искать Витеньку! Сначала узнала, что его отправили в Афганистан, в горячую точку. А потом…
– Валечка, не плачь, – кинулась Света к женщине. – Вот тебе водичка, успокойся.
Слезы ручьями текли по пухлым щекам Валентины и никак не хотели высыхать. Лиза достала из сумки носовой платок и молча протянула подруге – никакими словами нельзя унять боль женской души.
– Я нашла Витю, – наконец продолжила Валентина, когда воспоминания перестали так сильно ранить ее душу. – В госпитале, в Ленинграде. С черепно-мозговой травмой. Приезжаю, влетаю в палату – а он меня не узнает. Совсем не узнает. Вообще. Я ему: «Милый, любимый, это я, твоя невеста!» А он молчит. Я ему: «Сынок у нас, Андрюша!» А он молчит. Врачи сказали, что у него полная амнезия и прогнозов никаких они дать не могут.
– И что дальше? – Свете не терпелось узнать продолжение этой истории. – Что ты сделала?
– Я уволилась из больницы в Кишиневе, переехала в Ленинград. Комнату сняла какую-то убогую. Да мне хоромы и не нужны были – я же все время с Витенькой проводила в больнице, выхаживала его, медсестрам и врачам помогала, чтобы они терпимо относились к моему присутствию. В общем, 8 месяцев мы провели в ленинградской больнице, а потом Витю выписали – он начал самостоятельно ходить, все функции организма возобновились… Только он пока до сих пор ничего не помнил. Мы приехали домой, в Кишинев. В мою квартиру, которую я купила, пока он был в армии. Боже, как там было грязно, когда мы вошли! Я три дня квартиру в порядок приводила, чтобы любимому комфортно было… Мы прожили где-то месяц, я вышла обратно на работу… И он начал вспоминать… Вспомнил меня, вспомнил нашего сыночка, нашу любовь… И наступило счастье… По крайней мере, мне так казалось… Я прописала его в свою квартиру, мы расписались… И все так было радужно и прекрасно, пока последствия черепно-мозговой травмы не стали давать о себе знать. Сначала я не обратила внимания, хотя должна была, ведь я же врач, – он стал агрессивным. Первое время это были просто приступы злости, потом он начал бить посуду, стучать кулаком по столу или стенам. А когда я поняла, что это болезнь и что надо обращаться ко врачам, было уже поздно. Вернее, не так… В тот день я ему сказала, что договорилась о встрече с хорошим доктором, а он… Он избил меня табуреткой, по голове, по лицу, по ребрам… Я не помню, как я выбралась из квартиры… Очнулась уже в больнице – какие-то добрые люди вызвали «Cкорую», когда увидели на улице меня, истекающую кровью. Я пролежала в больнице почти три месяца – сотрясение мозга, множественные переломы и отбитые почки. А потом уехала к мамике – приходить в себя, зализывать душевные раны.
– Подожди, как уехала? А Витя? – Лизе в этой истории была не понятна дальнейшая судьба мужа Валентины. – Ты заявила в милицию? Суд? Хоть что-то? Или он тебя задобрил, пока ты лежала на больничной койке?
– Нет, что ты? Как задобрил? Он ко мне даже и не пришел ни разу! – Валентина опустила глаза. – А в милицию я заявлять не стала – он же болен. Как я могу на больного человека заявить? Он же не со зла! Это все болезнь!
– Дура ты, Валя! Он на тебе места живого не оставил, а ты жалела его! Зачем? Чтобы он потом какую-нибудь другую такую же дурочку изрешетил?
– Откуда вы знаете про другую? – Валя недоуменно подняла глаза. – Я когда в квартиру вернулась, там уже была другая женщина. В моей квартире.
– Ты их выгнала, я надеюсь? – Лиза строго посмотрела на подругу.
– Нет, я уехала обратно к родителям, развелась с Витей, оставила квартиру им… И все… Началась черная полоса в моей жизни, которая до сих пор не закончилась. У меня умер папа, мама очень тяжело переживала его уход и подорвала здоровье – стала инвалидом. Сыночек – моя отрада. Андрюша закончил школу с отличием и сейчас собирается ехать в Румынию учиться. Мне деньги нужны: сыну – на учебу, маме – на жизнь.
– А в больнице почему не хочешь работать? Ты же врач!
– Я не могу больше на это смотреть! Не могу видеть смерть! Вы не представляете, что это – видеть, как человек умирает, медленно, день за днем, а ты ничем не можешь ему помочь, потому что у больницы нет средств, нет медикаментов, нет квалифицированного персонала. Конечно, а кто за такие копейки работать будет? Да еще когда сама… – Валя запнулась.
– Что сама? Валя? Что сама? – Лиза с тревогой наклонилась к женщине.
– У меня онкология, – прошептала Валентина. – Рак шейки матки был. Удалили все… Химиотерапия, курс гормонов… Это после них я такая толстая стала – до этого я стройненькая была… Но, к сожалению, никто мне не может гарантировать, что метастазы не проникли в какие-нибудь другие органы…
– Валя, но ты же врач! – Света смотрела на подругу широкими от ужаса глазами. – Как ты могла не заметить?
– Я и сама не знаю, как недосмотрела. Наверное, не думала, что меня это коснется. Даже классические симптомы – бели, боли и кровотечения – упорно не замечала, хотя именно эта триада является характерным признаком онкологического заболевания органов малого таза. Пошла к врачу только тогда, когда две недели не могла остановить кровотечение. А дальше как кошмарный сон: Людмила Павловна, главный врач отделения онкологии, диагноз поставила сразу, уже при влагалищном обследовании, на ощупь. Ее слова «Рак шейки матки, вторая, может, третья стадия» звучали как приговор. «Не может быть», – шептала я, не желая верить ее словам, но, к сожалению, все подтвердилось. Людмила Павловна сделала пробу Шиллера, приложив ватный тампон, смоченный в растворе Люголя, к шейке матки, и, увидев бледные пятна с четкими границами на темно-коричневом фоне, сказала: «Операция послезавтра». У меня не было времени даже испугаться: сначала я сдавала все необходимые анализы, потом побежала к маме и сыну, чтобы оставить им деньги, написать все телефоны, которые им могут понадобиться, сделать максимум домашних дел…
– А ты им сказала, маме и сыну, да? – Ира впервые за этот вечер вставила слово.
– Нет, конечно, – Валя опять беспомощно улыбнулась. – Ну как я им скажу? Мама после смерти папы и так слаба здоровьем. Ее эта новость вообще могла убить. А Андрюша? Ну зачем мальчику знать такие страшные подробности? Он еще молод, его жизнь еще побьет. Я не собираюсь это делать своими руками. Я им сказала, что еду в командировку, однако сын не поверил. «Какая командировка, мама?» – спросил он у меня, недоверчиво поглядывая на меня. «Повышение квалификации, сынок», – ответила я, отводя взгляд. Мне было очень тяжело врать сыну, но выхода у меня не было. Не знаю, поверил он или нет, однако времени раздумывать у меня не было – операция была уже назначена.
– А работать-то ты сможешь? – участливо поинтересовалась Лиза. – Тебе же щадящий режим сейчас нужен?
– У меня нет выхода, Лиза, – Валя опять улыбнулась. – Кто-то должен работать и зарабатывать деньги. Кроме меня, больше некому.
– Ну хорошо, надеюсь, у тебя все сложится прекрасно, – улыбнулась ей в ответ Елизавета. – А теперь, красавицы, пора спать! Завтра снова в бой!
– Жалко ее, – сказала Валя, рассматривая свои огрубевшие руки.
– Кого? – не поняла Света.
– Наталью жалко. Сопьется же.
– Да она уже спилась, – жестко откликнулась Ира.
– Я не знаю, как ей помочь, девочки, – грустно ответила Лиза. – Я пробовала убедить ее лечь в клинику, обратиться к врачу, но все бесполезно – она не считает себя алкоголичкой.
– Может, я поговорю с ней? – спросила Валя. – Я врач, я попробую объяснить ей с медицинской точки зрения ее состояние.
– Врач? – Света удивленно посмотрела на толстушку. – И ты хочешь поехать за границу служанкой? Это бред полнейший!
– Света, ты не знаешь подробностей жизни каждой из нас, – остановила ее Лиза. – Нельзя судить о человеке только по отдельным фразам. Жизнь – очень сложная штука. Ты вчера слышала рассказ Ирины, скажи, твое мнение о ней изменилось?
– Да, – смутилась Света. – Валентина, прости меня, пожалуйста. Я была очень резка, но лишь потому, что мне кажется, что ты достойна лучшего, чем быть служанкой у иностранцев.
– Мне очень приятно слышать такое, – Валя улыбнулась. – Но у меня на самом деле есть веские причины для этого.
– Давай ты расскажешь нам о них за ужином, – предложила Ира. Она знала, что такая исповедь в теплой дружеской обстановке помогает облегчить душу и жить дальше.
Валя в ответ улыбнулась и пожала плечами.
Женщины доели последнюю котлету, приготовленную заботливыми руками Вали, отвели пьяную Наталью спать и снова разместились за кухонным столом.
– Валентина, расскажи, пожалуйста, – Света заерзала на стуле. – Расскажи про свою жизнь.
– Ну хорошо, девочки, слушайте. – Валя уперлась локтями в столешницу, положила подбородок на ладони и стала рассказывать: – Я родилась и выросла в деревне. Мои родители очень хотели, чтобы их единственная дочь выбилась в люди, и я не могла подвести маму с папой. Я закончила школу с золотой медалью и поступила в Медицинский институт в Кишиневе. Учиться было очень тяжело, жить в общежитии – еще тяжелее, однако я справилась – получила диплом врача. У меня началась новая жизнь – взрослая, самостоятельная. К родителям я возвращаться не хотела, тем более что по распределению попала в Онкологический центр Кишинева. Работа мне нравилась, хоть и было тяжело смотреть на умирающих людей. И вот я встретила его, Витю. Мне казалось, что это счастье никогда не закончится – мы любили друг друга так, словно были одним целым, несмотря на то что он был младше меня на пять лет. Я думала, что разница в возрасте ничего не значит. В общем-то для любви она ничего и не значила, но… Ему было 18 лет, а это значит – армия. Его забрали, а тут выяснилось, что я беременна. Что делать? Поехала к родителям, конечно. Там родила Андрюшу, оправилась после родов и вернулась на работу, в больницу свою. Все вроде хорошо было – мы с Витей писали друг другу, сыночек рос у мамики крепеньким и здоровеньким, я хорошо зарабатывала. Девочки, я сейчас даже не верю, что тогда я получала такие деньги – мне на квартиру хватило в Кишиневе. А связей сколько у меня появилось! Онкология не щадит никого, даже сильных мира сего! Уж какие мне только деньги не предлагали, чтобы больной выжил. Да разве от меня это зависит? Хотя я, безусловно, делала, что могла – по крайней мере, уход обеспечивала всегда на высшем уровне. В общем, радовалась я, ждала любимого из армии, а он вдруг пропал… Просто пропал, понимаете? Боже, я думала тогда, что я умираю… Я взяла отпуск за свой счет и бросилась всеми правдами и неправдами искать Витеньку! Сначала узнала, что его отправили в Афганистан, в горячую точку. А потом…
– Валечка, не плачь, – кинулась Света к женщине. – Вот тебе водичка, успокойся.
Слезы ручьями текли по пухлым щекам Валентины и никак не хотели высыхать. Лиза достала из сумки носовой платок и молча протянула подруге – никакими словами нельзя унять боль женской души.
– Я нашла Витю, – наконец продолжила Валентина, когда воспоминания перестали так сильно ранить ее душу. – В госпитале, в Ленинграде. С черепно-мозговой травмой. Приезжаю, влетаю в палату – а он меня не узнает. Совсем не узнает. Вообще. Я ему: «Милый, любимый, это я, твоя невеста!» А он молчит. Я ему: «Сынок у нас, Андрюша!» А он молчит. Врачи сказали, что у него полная амнезия и прогнозов никаких они дать не могут.
– И что дальше? – Свете не терпелось узнать продолжение этой истории. – Что ты сделала?
– Я уволилась из больницы в Кишиневе, переехала в Ленинград. Комнату сняла какую-то убогую. Да мне хоромы и не нужны были – я же все время с Витенькой проводила в больнице, выхаживала его, медсестрам и врачам помогала, чтобы они терпимо относились к моему присутствию. В общем, 8 месяцев мы провели в ленинградской больнице, а потом Витю выписали – он начал самостоятельно ходить, все функции организма возобновились… Только он пока до сих пор ничего не помнил. Мы приехали домой, в Кишинев. В мою квартиру, которую я купила, пока он был в армии. Боже, как там было грязно, когда мы вошли! Я три дня квартиру в порядок приводила, чтобы любимому комфортно было… Мы прожили где-то месяц, я вышла обратно на работу… И он начал вспоминать… Вспомнил меня, вспомнил нашего сыночка, нашу любовь… И наступило счастье… По крайней мере, мне так казалось… Я прописала его в свою квартиру, мы расписались… И все так было радужно и прекрасно, пока последствия черепно-мозговой травмы не стали давать о себе знать. Сначала я не обратила внимания, хотя должна была, ведь я же врач, – он стал агрессивным. Первое время это были просто приступы злости, потом он начал бить посуду, стучать кулаком по столу или стенам. А когда я поняла, что это болезнь и что надо обращаться ко врачам, было уже поздно. Вернее, не так… В тот день я ему сказала, что договорилась о встрече с хорошим доктором, а он… Он избил меня табуреткой, по голове, по лицу, по ребрам… Я не помню, как я выбралась из квартиры… Очнулась уже в больнице – какие-то добрые люди вызвали «Cкорую», когда увидели на улице меня, истекающую кровью. Я пролежала в больнице почти три месяца – сотрясение мозга, множественные переломы и отбитые почки. А потом уехала к мамике – приходить в себя, зализывать душевные раны.
– Подожди, как уехала? А Витя? – Лизе в этой истории была не понятна дальнейшая судьба мужа Валентины. – Ты заявила в милицию? Суд? Хоть что-то? Или он тебя задобрил, пока ты лежала на больничной койке?
– Нет, что ты? Как задобрил? Он ко мне даже и не пришел ни разу! – Валентина опустила глаза. – А в милицию я заявлять не стала – он же болен. Как я могу на больного человека заявить? Он же не со зла! Это все болезнь!
– Дура ты, Валя! Он на тебе места живого не оставил, а ты жалела его! Зачем? Чтобы он потом какую-нибудь другую такую же дурочку изрешетил?
– Откуда вы знаете про другую? – Валя недоуменно подняла глаза. – Я когда в квартиру вернулась, там уже была другая женщина. В моей квартире.
– Ты их выгнала, я надеюсь? – Лиза строго посмотрела на подругу.
– Нет, я уехала обратно к родителям, развелась с Витей, оставила квартиру им… И все… Началась черная полоса в моей жизни, которая до сих пор не закончилась. У меня умер папа, мама очень тяжело переживала его уход и подорвала здоровье – стала инвалидом. Сыночек – моя отрада. Андрюша закончил школу с отличием и сейчас собирается ехать в Румынию учиться. Мне деньги нужны: сыну – на учебу, маме – на жизнь.
– А в больнице почему не хочешь работать? Ты же врач!
– Я не могу больше на это смотреть! Не могу видеть смерть! Вы не представляете, что это – видеть, как человек умирает, медленно, день за днем, а ты ничем не можешь ему помочь, потому что у больницы нет средств, нет медикаментов, нет квалифицированного персонала. Конечно, а кто за такие копейки работать будет? Да еще когда сама… – Валя запнулась.
– Что сама? Валя? Что сама? – Лиза с тревогой наклонилась к женщине.
– У меня онкология, – прошептала Валентина. – Рак шейки матки был. Удалили все… Химиотерапия, курс гормонов… Это после них я такая толстая стала – до этого я стройненькая была… Но, к сожалению, никто мне не может гарантировать, что метастазы не проникли в какие-нибудь другие органы…
– Валя, но ты же врач! – Света смотрела на подругу широкими от ужаса глазами. – Как ты могла не заметить?
– Я и сама не знаю, как недосмотрела. Наверное, не думала, что меня это коснется. Даже классические симптомы – бели, боли и кровотечения – упорно не замечала, хотя именно эта триада является характерным признаком онкологического заболевания органов малого таза. Пошла к врачу только тогда, когда две недели не могла остановить кровотечение. А дальше как кошмарный сон: Людмила Павловна, главный врач отделения онкологии, диагноз поставила сразу, уже при влагалищном обследовании, на ощупь. Ее слова «Рак шейки матки, вторая, может, третья стадия» звучали как приговор. «Не может быть», – шептала я, не желая верить ее словам, но, к сожалению, все подтвердилось. Людмила Павловна сделала пробу Шиллера, приложив ватный тампон, смоченный в растворе Люголя, к шейке матки, и, увидев бледные пятна с четкими границами на темно-коричневом фоне, сказала: «Операция послезавтра». У меня не было времени даже испугаться: сначала я сдавала все необходимые анализы, потом побежала к маме и сыну, чтобы оставить им деньги, написать все телефоны, которые им могут понадобиться, сделать максимум домашних дел…
– А ты им сказала, маме и сыну, да? – Ира впервые за этот вечер вставила слово.
– Нет, конечно, – Валя опять беспомощно улыбнулась. – Ну как я им скажу? Мама после смерти папы и так слаба здоровьем. Ее эта новость вообще могла убить. А Андрюша? Ну зачем мальчику знать такие страшные подробности? Он еще молод, его жизнь еще побьет. Я не собираюсь это делать своими руками. Я им сказала, что еду в командировку, однако сын не поверил. «Какая командировка, мама?» – спросил он у меня, недоверчиво поглядывая на меня. «Повышение квалификации, сынок», – ответила я, отводя взгляд. Мне было очень тяжело врать сыну, но выхода у меня не было. Не знаю, поверил он или нет, однако времени раздумывать у меня не было – операция была уже назначена.
– А работать-то ты сможешь? – участливо поинтересовалась Лиза. – Тебе же щадящий режим сейчас нужен?
– У меня нет выхода, Лиза, – Валя опять улыбнулась. – Кто-то должен работать и зарабатывать деньги. Кроме меня, больше некому.
– Ну хорошо, надеюсь, у тебя все сложится прекрасно, – улыбнулась ей в ответ Елизавета. – А теперь, красавицы, пора спать! Завтра снова в бой!
Глава 5
– Меня отправляют во Францию, – закричала Света, которую в этот день приняли первой. – В многодетную семью! Ура! Господи, спасибо! Я лечу во Францию, в Европу! Как я счастлива!
Света на радостях обнимала и целовала девушек, которые ей стали близкими и родными за прошедшие дни. Она так надеялась, что они все вместе уедут за границу и там продолжат общение, однако ее мечтам сбыться было не суждено: Лизу отправили в Англию помощницей в семью олигарха, а вот Ире и Вале отказали – по возрасту.
Вечером подруги сидели за столом и разговаривали о будущем, которое так настойчиво разделяло их.
– Интересно, свидимся ли еще? – задумчиво спросила Лиза. – Или как встретились, так и разойдемся, кто куда…
– Девочки, мне так не хочется терять связь с вами, – чуть не плакала Света. – Давайте что-нибудь придумаем, чтобы не потеряться друг с другом?
– Ну а что тут придумаешь? – Лиза подняла глаза. – Мы с тобой уезжаем в разные страны, адресов, куда нас направляют, не знаем. Ира с Валей никуда не едут, но я уверена, что это вопрос времени. Вот Ира наверняка найдет способ к сыновьям уехать…
– Конечно, я что-нибудь придумаю, – пробормотала расстроенная отказом Ира. – Вот, я напишу вам паспортные данные сыновей. Если очень буду нужна, разыщите их, они точно будут знать, где я…
– А я вам напишу адрес моей мамы в Киеве, – сказала Лиза и полезла за блокнотом, из которого вырвала три одинаковых листочка, а потом написала на каждом координаты своего дома. – Вот, если что – ищите меня там.
– А я – паспортные данные мужа, – сказала Света и потянулась за листочками бумаги.
– Мужа? Ты замужем? – хором переспросили женщины.
– Ну да, – покраснела Света. – Только он почти год назад уехал в Израиль и больше не давал о себе знать.
– В Израиль? Да что же страна это такая, которая любимых забирает? – воскликнула Ирина.
– Мне кажется, что хорошая страна, – пробормотала Лиза. – Не так просто она манит к себе. Вероятно, есть в ней что-то, что не дает людям, попавшим туда однажды, забыть ее, променять на что-то иное… Наверное, там действительно святое место.
– Да вот еще, святое? – Ирина была не согласна – слишком много боли в ее жизни было связано именно с Израилем. – Бермудский треугольник какой-то.
– Не суди, Ирина, – осадила Лиза. – Ты там не была, ты не знаешь эту страну…
– А я, – быстро вставила Валя, чтобы разрядить накалившуюся обстановку, – оставлю адрес мамики. Не знаю, куда я подамся, чтобы заработать денег, но дома точно не останусь, поэтому связывайтесь с мамой и сыном, если он еще не уедет в Румынию.
– Девочки, я улетаю уже завтра, в 17.00, – осторожно начала Лиза. – Если одной из вас еще нужна будет крыша над головой, то вы можете остаться здесь без меня… Но прошу вас, не обижайте Наташу… Она беспомощна и одинока, за себя постоять не сможет. Я очень надеюсь, что вы не воспользуетесь ее беззащитностью.
– Лиза, о чем ты говоришь? – воскликнула Валя. – Мы уедем завтра же! Я прям сегодня пойду на вокзал за билетами!
– Лиза, у меня тоже вылет завтра, – защебетала Света. – Даже раньше, чем у тебя, – в 12.35 вылетаю.
– Я на вокзале могу переночевать, – сухо вставила Ирина.
– Девочки, не обижайтесь, – Лиза мягко посмотрела на подруг. – Я говорю вам о том, что в крыше над головой вам никто не отказывает. Однако за Наташу я тоже переживаю, поэтому сочла своим долгом встать на ее защиту.
– Но я на самом деле завтра же пойду за билетом, – сказала Валя.
– И я с тобой, – тут же присоединилась Ира. – Я денег тебе одолжу. У тебя же совсем нет.
– Ой, – смутилась Валентина. – Ирочка, спасибо… Я тебе сразу вышлю, как до дома доеду.
– А дома у тебя есть деньги?
– Ну я в долг у кого-нибудь возьму, – пробормотала женщина.
– Ну вот считай, что взяла в долг у меня. Отдашь, когда снова увидимся, – улыбнулась Ирина и похлопала Валю по руке, давая понять, что разговор на эту тему закончен.
На следующее утро подруги вышли из дома Натальи одновременно; они посчитали, что так будет правильнее и легче – оставаться в неполном составе на той кухне, где они сидели и раскрывали душу вчетвером, никому не хотелось.
– Ну прощайте, девочки, – Лиза обернулась к женщинам и потянулась к ним, чтобы поцеловать.
– Не «прощайте», а до свидания, – поправила суровая Ирина и вдруг улыбнулась. Эта первая улыбка обиженной жизнью женщины почему-то дала веру в то, что удача им обязательно улыбнется.
Лиза села в такси и отправилась в аэропорт, который находился в противоположной стороне от дома подруги. Сквозь стекло автомобиля она видела, как Света нырнула в метро – ей спешить было некуда, ее рейс был в 00.35, о чем она потом сообщила подругам, когда конфликт по поводу квартиры Натальи был исчерпан, а Ирина и Валентина отправились к вокзалу…
Аэропорт Хитроу поразил Лизу масштабами и количеством людей – казалось, что она сейчас попала в другой мир, где была абсолютно чужой. Да так оно и было – люди неслись в разные стороны, увлекаемые своими делами, всюду мелькали стрелочки и вывески на английском языке, не вносившие ясности. Лиза растерялась – она остановилась посреди зала, наполненного улетавшими и прилетевшими, и стала смотреть по сторонам в надежде, что какое-то чудо поможет ей найти дорогу к выходу. Вдруг девушка увидела молодого человека, который сидел в салоне самолета через проход от нее, и побежала за ним. Тоненькие каблучки ее туфелек отбивали барабанную дробь.
Стриженый затылок рыжеволосого паренька встал в одну из очередей, и Лиза пристроилась за ним. Видимо, преследуемый заметил такое внимание к своей персоне со стороны очень красивой женщины, поэтому обернулся и с улыбкой сказал что-то по-английски.
– Извините, – смущенно улыбнулась Лиза, – я не понимаю. Я говорю только по-русски.
– Ок, – незнакомец понимающе кивнул и указал глазами на соседнюю очередь.
– Спасибо вам, – опять по-русски сказала Елизавета и встала за грузным мужчиной.
Дальше Лизе было уже проще: то тут, то там слышалась знакомая речь, да и никаких проблем на паспортном контроле и при выдаче багажа не возникло. А на выходе ее уже ждал парень, держащий табличку с ее именем.
– Здравствуйте, меня зовут Лиза, – бросилась к молодому человеку девушка в надежде, что тот говорит с ней на одном языке. Однако черноволосый паренек молчал. Он кивнул ей головой, взял ее чемодан и направился к выходу, Лиза засеменила за ним. «Боже, ну зачем я решила надеть туфли на шпильках? – про себя восклицала женщина. – Это только русские женщины так делают! Да еще и в избу горящую заходят, и коня на скаку останавливают!» Скоро мучениям девушки пришел конец – парень остановился перед огромным черным джипом, пикнул сигнализацией и открыл заднюю дверцу перед гостьей. Лиза с наслаждением расположилась в прохладном салоне дорогого автомобиля, вытянула гудящие длинные ноги и откинула шикарные густые волосы. В этот момент молодой человек сел на водительское сиденье и завел двигатель.
– Спасибо вам, – Лиза решила еще раз попробовать завязать беседу – уж очень не хотелось ей ехать в томительном молчании, да и любопытно было, куда же ее везут. Ответа снова не последовало. – А ехать нам долго?
Молодой человек плавно вел автомобиль по дорогам города. Лиза смотрела в окно и чувствовала, что теряет ощущение реальности – левостороннее движение было настолько непривычным, что девушке казалось, что она находится в другом измерении. Пошел дождь, и картины за окном стали нечеткими, оттого еще более удивительными и нереальными.
Водитель стал снижать скорость, и Елизавета увидела старинный особняк, стоящий среди зелени вдалеке от города. Она выхватывала глазами башенки, черепичную крышу, окна в готическом стиле, и вдруг ей показалось, что она уже видела когда-то этот замок или даже жила в нем… «Боже, я схожу с ума? – подумала Лиза. – Отчего это дежавю? Откуда мне знакомо это место? Что с ним связано? Что оно принесет мне?» Конечно, ответов на череду вопросов, промелькнувших в ее голове, не было, а между тем машина остановилась перед парадным входом, и водитель молча открыл ей дверь.
Лиза медленно высунула точеную ножку на высоком каблуке и улыбнулась себе: «Какая я молодец, что надела каблучки! Все-таки встречают по одежке!» Но тут каблук глубоко вошел в землю между гравием, и она чуть не упала. Девушка громко вскрикнула, и молчаливый парень тут же оказался рядом и подхватил падающую гостью. Лиза оказалась в крепких руках водителя, уткнувшись лицом в его плечо. Переведя дух, она оторвалась от парня и подняла взгляд на особняк – в центральной башне мелькнула фигура девушки. Сердце Лизы испуганно забилось. «Что я так разнервничалась? – успокаивала себя женщина. – Это может быть хозяйка дома. Или дочь хозяев. Или кто-то из прислуги. С чего такой страх?»
Через некоторое время Лиза поняла, что прислугой мелькнувшая тень была вряд ли, потому что весь персонал особняка был мужского пола. Дверь открыл дворецкий в белых перчатках, приблизительно пятьдесяти лет. Он без слов кивнул головой и сделал жест, означающий «проходите». Растерянная девушка вошла в холл и остановилась, не зная, что ей делать дальше, а водитель поставил рядом с ней чемодан.
– Скажите, – обратилась Лиза к молодому блондину, который вышел откуда-то из глубин дворца, – что мне делать? Куда мне идти? – Она надеялась, что водитель и дворецкий окажутся единственными немыми в этом доме. Но ошиблась: блондин приветливо улыбнулся ей, подхватил ее багаж и кивнул, указывая, что ей надо следовать за ним.
Тут девушке стало по-настоящему страшно: «Я попала к какому-то маньяку! Что здесь со мной сделают? Почему они все молчат? Это что, игра такая? Или они на самом деле немые? Что здесь происходит, черт возьми?!» Пока девушка терзалась вопросами, на которые она опять не могла получить ответа хотя бы потому, что здесь никто не разговаривал, они шли по узким коридорам, освещаемым только тогда, когда по ним проходили люди – в остальное время они были абсолютно темными, и остановились возле дубовой резной двери.
– Я здесь буду жить? – снова попробовала нарушить молчание Лиза, но ответа опять не последовало – светловолосый молодой человек открыл дверь, занес чемодан в комнату, положил ключ с деревянным набалдашником на маленький столик при входе, поклонился и вышел. Девушка осталась одна.
Новое жилье Лизы поразило ее воображение: перед ней был маленький салон с кухонькой, в которой, несмотря на мизерные размеры, было все: плита, холодильник, чайник, посудомоечная машина, микроволновая печь. Маленькие резные шкафчики, висевшие на стенах, придавали ощущение уюта и совсем не портили интерьер салона отчасти из-за того, что очень подходили по стилю, а отчасти из-за маленькой барной стойки, визуально отделяющей кухонную зону от гостиной. Лиза оглянулась – свет попадал в помещение из круглых окошек, находящихся почти под потолком. «Как похоже на каюту корабля! – воскликнула вслух девушка, и этот возглас резанул ей слух. – О, неужели я настолько привыкла к полной тишине и абсолютному молчанию, что теперь пугаюсь собственного голоса?! Так я, того гляди, вообще разговаривать разучусь… Однако я подумаю об этом попозже, а сейчас надо найти спальню – здесь нет даже диванчика. Вряд ли предполагалось, что я буду спать на креслах… Где же тут вход в спальню?» Ответ нашелся через минуту – в углу салона располагалась маленькая винтовая лестница, которая как раз и вела в еще одну комнату.
«Какая красота!» – опять воскликнула Елизавета и прислушалась к своему голосу. Она словно заново училась говорить и слышать, но восклицание было не на пустом месте – перед ней стояла кованая кровать, застеленная белоснежным бельем с кружевами; на маленьких круглых окошках висели такие же белоснежные с кружевами занавесочки, на небольшом столике лежала белая кружевная салфеточка. Здесь же, за резной белой дверью, были туалет и ванная, хотя и тоже маленькие, но очень современные и красивые.
Разложив вещи на полочках белого шкафчика, Лиза приняла душ и переоделась. Не зная, что делать дальше, она присела на неудобное английское кресло, и в тот же момент в дверь тихо постучали. Машинально Лиза осмотрела комнату: «Нет ли здесь камер наблюдения?» Камер она не увидела, но интуитивно поняла, что за ней наблюдают. Девушка осторожно открыла дверь – на пороге стоял уже знакомый ей светловолосый молодой человек. Он снова кивнул ей головой, приглашая за собой, но Лиза не выдержала:
– Вы что, глухонемые? – зашипела она, схватив слугу за рукав.
Молодой человек приложил палец к губам, достал из кармана блокнот и написал: «Нам запрещено разговаривать!» – и быстро сунул блокнот во внутренний карман. Лиза кивнула головой в знак согласия и подумала: «Значит, я попала в глухонемое царство… Ну и ладно… Потом подумаю об этом».
Света на радостях обнимала и целовала девушек, которые ей стали близкими и родными за прошедшие дни. Она так надеялась, что они все вместе уедут за границу и там продолжат общение, однако ее мечтам сбыться было не суждено: Лизу отправили в Англию помощницей в семью олигарха, а вот Ире и Вале отказали – по возрасту.
Вечером подруги сидели за столом и разговаривали о будущем, которое так настойчиво разделяло их.
– Интересно, свидимся ли еще? – задумчиво спросила Лиза. – Или как встретились, так и разойдемся, кто куда…
– Девочки, мне так не хочется терять связь с вами, – чуть не плакала Света. – Давайте что-нибудь придумаем, чтобы не потеряться друг с другом?
– Ну а что тут придумаешь? – Лиза подняла глаза. – Мы с тобой уезжаем в разные страны, адресов, куда нас направляют, не знаем. Ира с Валей никуда не едут, но я уверена, что это вопрос времени. Вот Ира наверняка найдет способ к сыновьям уехать…
– Конечно, я что-нибудь придумаю, – пробормотала расстроенная отказом Ира. – Вот, я напишу вам паспортные данные сыновей. Если очень буду нужна, разыщите их, они точно будут знать, где я…
– А я вам напишу адрес моей мамы в Киеве, – сказала Лиза и полезла за блокнотом, из которого вырвала три одинаковых листочка, а потом написала на каждом координаты своего дома. – Вот, если что – ищите меня там.
– А я – паспортные данные мужа, – сказала Света и потянулась за листочками бумаги.
– Мужа? Ты замужем? – хором переспросили женщины.
– Ну да, – покраснела Света. – Только он почти год назад уехал в Израиль и больше не давал о себе знать.
– В Израиль? Да что же страна это такая, которая любимых забирает? – воскликнула Ирина.
– Мне кажется, что хорошая страна, – пробормотала Лиза. – Не так просто она манит к себе. Вероятно, есть в ней что-то, что не дает людям, попавшим туда однажды, забыть ее, променять на что-то иное… Наверное, там действительно святое место.
– Да вот еще, святое? – Ирина была не согласна – слишком много боли в ее жизни было связано именно с Израилем. – Бермудский треугольник какой-то.
– Не суди, Ирина, – осадила Лиза. – Ты там не была, ты не знаешь эту страну…
– А я, – быстро вставила Валя, чтобы разрядить накалившуюся обстановку, – оставлю адрес мамики. Не знаю, куда я подамся, чтобы заработать денег, но дома точно не останусь, поэтому связывайтесь с мамой и сыном, если он еще не уедет в Румынию.
– Девочки, я улетаю уже завтра, в 17.00, – осторожно начала Лиза. – Если одной из вас еще нужна будет крыша над головой, то вы можете остаться здесь без меня… Но прошу вас, не обижайте Наташу… Она беспомощна и одинока, за себя постоять не сможет. Я очень надеюсь, что вы не воспользуетесь ее беззащитностью.
– Лиза, о чем ты говоришь? – воскликнула Валя. – Мы уедем завтра же! Я прям сегодня пойду на вокзал за билетами!
– Лиза, у меня тоже вылет завтра, – защебетала Света. – Даже раньше, чем у тебя, – в 12.35 вылетаю.
– Я на вокзале могу переночевать, – сухо вставила Ирина.
– Девочки, не обижайтесь, – Лиза мягко посмотрела на подруг. – Я говорю вам о том, что в крыше над головой вам никто не отказывает. Однако за Наташу я тоже переживаю, поэтому сочла своим долгом встать на ее защиту.
– Но я на самом деле завтра же пойду за билетом, – сказала Валя.
– И я с тобой, – тут же присоединилась Ира. – Я денег тебе одолжу. У тебя же совсем нет.
– Ой, – смутилась Валентина. – Ирочка, спасибо… Я тебе сразу вышлю, как до дома доеду.
– А дома у тебя есть деньги?
– Ну я в долг у кого-нибудь возьму, – пробормотала женщина.
– Ну вот считай, что взяла в долг у меня. Отдашь, когда снова увидимся, – улыбнулась Ирина и похлопала Валю по руке, давая понять, что разговор на эту тему закончен.
На следующее утро подруги вышли из дома Натальи одновременно; они посчитали, что так будет правильнее и легче – оставаться в неполном составе на той кухне, где они сидели и раскрывали душу вчетвером, никому не хотелось.
– Ну прощайте, девочки, – Лиза обернулась к женщинам и потянулась к ним, чтобы поцеловать.
– Не «прощайте», а до свидания, – поправила суровая Ирина и вдруг улыбнулась. Эта первая улыбка обиженной жизнью женщины почему-то дала веру в то, что удача им обязательно улыбнется.
Лиза села в такси и отправилась в аэропорт, который находился в противоположной стороне от дома подруги. Сквозь стекло автомобиля она видела, как Света нырнула в метро – ей спешить было некуда, ее рейс был в 00.35, о чем она потом сообщила подругам, когда конфликт по поводу квартиры Натальи был исчерпан, а Ирина и Валентина отправились к вокзалу…
Аэропорт Хитроу поразил Лизу масштабами и количеством людей – казалось, что она сейчас попала в другой мир, где была абсолютно чужой. Да так оно и было – люди неслись в разные стороны, увлекаемые своими делами, всюду мелькали стрелочки и вывески на английском языке, не вносившие ясности. Лиза растерялась – она остановилась посреди зала, наполненного улетавшими и прилетевшими, и стала смотреть по сторонам в надежде, что какое-то чудо поможет ей найти дорогу к выходу. Вдруг девушка увидела молодого человека, который сидел в салоне самолета через проход от нее, и побежала за ним. Тоненькие каблучки ее туфелек отбивали барабанную дробь.
Стриженый затылок рыжеволосого паренька встал в одну из очередей, и Лиза пристроилась за ним. Видимо, преследуемый заметил такое внимание к своей персоне со стороны очень красивой женщины, поэтому обернулся и с улыбкой сказал что-то по-английски.
– Извините, – смущенно улыбнулась Лиза, – я не понимаю. Я говорю только по-русски.
– Ок, – незнакомец понимающе кивнул и указал глазами на соседнюю очередь.
– Спасибо вам, – опять по-русски сказала Елизавета и встала за грузным мужчиной.
Дальше Лизе было уже проще: то тут, то там слышалась знакомая речь, да и никаких проблем на паспортном контроле и при выдаче багажа не возникло. А на выходе ее уже ждал парень, держащий табличку с ее именем.
– Здравствуйте, меня зовут Лиза, – бросилась к молодому человеку девушка в надежде, что тот говорит с ней на одном языке. Однако черноволосый паренек молчал. Он кивнул ей головой, взял ее чемодан и направился к выходу, Лиза засеменила за ним. «Боже, ну зачем я решила надеть туфли на шпильках? – про себя восклицала женщина. – Это только русские женщины так делают! Да еще и в избу горящую заходят, и коня на скаку останавливают!» Скоро мучениям девушки пришел конец – парень остановился перед огромным черным джипом, пикнул сигнализацией и открыл заднюю дверцу перед гостьей. Лиза с наслаждением расположилась в прохладном салоне дорогого автомобиля, вытянула гудящие длинные ноги и откинула шикарные густые волосы. В этот момент молодой человек сел на водительское сиденье и завел двигатель.
– Спасибо вам, – Лиза решила еще раз попробовать завязать беседу – уж очень не хотелось ей ехать в томительном молчании, да и любопытно было, куда же ее везут. Ответа снова не последовало. – А ехать нам долго?
Молодой человек плавно вел автомобиль по дорогам города. Лиза смотрела в окно и чувствовала, что теряет ощущение реальности – левостороннее движение было настолько непривычным, что девушке казалось, что она находится в другом измерении. Пошел дождь, и картины за окном стали нечеткими, оттого еще более удивительными и нереальными.
Водитель стал снижать скорость, и Елизавета увидела старинный особняк, стоящий среди зелени вдалеке от города. Она выхватывала глазами башенки, черепичную крышу, окна в готическом стиле, и вдруг ей показалось, что она уже видела когда-то этот замок или даже жила в нем… «Боже, я схожу с ума? – подумала Лиза. – Отчего это дежавю? Откуда мне знакомо это место? Что с ним связано? Что оно принесет мне?» Конечно, ответов на череду вопросов, промелькнувших в ее голове, не было, а между тем машина остановилась перед парадным входом, и водитель молча открыл ей дверь.
Лиза медленно высунула точеную ножку на высоком каблуке и улыбнулась себе: «Какая я молодец, что надела каблучки! Все-таки встречают по одежке!» Но тут каблук глубоко вошел в землю между гравием, и она чуть не упала. Девушка громко вскрикнула, и молчаливый парень тут же оказался рядом и подхватил падающую гостью. Лиза оказалась в крепких руках водителя, уткнувшись лицом в его плечо. Переведя дух, она оторвалась от парня и подняла взгляд на особняк – в центральной башне мелькнула фигура девушки. Сердце Лизы испуганно забилось. «Что я так разнервничалась? – успокаивала себя женщина. – Это может быть хозяйка дома. Или дочь хозяев. Или кто-то из прислуги. С чего такой страх?»
Через некоторое время Лиза поняла, что прислугой мелькнувшая тень была вряд ли, потому что весь персонал особняка был мужского пола. Дверь открыл дворецкий в белых перчатках, приблизительно пятьдесяти лет. Он без слов кивнул головой и сделал жест, означающий «проходите». Растерянная девушка вошла в холл и остановилась, не зная, что ей делать дальше, а водитель поставил рядом с ней чемодан.
– Скажите, – обратилась Лиза к молодому блондину, который вышел откуда-то из глубин дворца, – что мне делать? Куда мне идти? – Она надеялась, что водитель и дворецкий окажутся единственными немыми в этом доме. Но ошиблась: блондин приветливо улыбнулся ей, подхватил ее багаж и кивнул, указывая, что ей надо следовать за ним.
Тут девушке стало по-настоящему страшно: «Я попала к какому-то маньяку! Что здесь со мной сделают? Почему они все молчат? Это что, игра такая? Или они на самом деле немые? Что здесь происходит, черт возьми?!» Пока девушка терзалась вопросами, на которые она опять не могла получить ответа хотя бы потому, что здесь никто не разговаривал, они шли по узким коридорам, освещаемым только тогда, когда по ним проходили люди – в остальное время они были абсолютно темными, и остановились возле дубовой резной двери.
– Я здесь буду жить? – снова попробовала нарушить молчание Лиза, но ответа опять не последовало – светловолосый молодой человек открыл дверь, занес чемодан в комнату, положил ключ с деревянным набалдашником на маленький столик при входе, поклонился и вышел. Девушка осталась одна.
Новое жилье Лизы поразило ее воображение: перед ней был маленький салон с кухонькой, в которой, несмотря на мизерные размеры, было все: плита, холодильник, чайник, посудомоечная машина, микроволновая печь. Маленькие резные шкафчики, висевшие на стенах, придавали ощущение уюта и совсем не портили интерьер салона отчасти из-за того, что очень подходили по стилю, а отчасти из-за маленькой барной стойки, визуально отделяющей кухонную зону от гостиной. Лиза оглянулась – свет попадал в помещение из круглых окошек, находящихся почти под потолком. «Как похоже на каюту корабля! – воскликнула вслух девушка, и этот возглас резанул ей слух. – О, неужели я настолько привыкла к полной тишине и абсолютному молчанию, что теперь пугаюсь собственного голоса?! Так я, того гляди, вообще разговаривать разучусь… Однако я подумаю об этом попозже, а сейчас надо найти спальню – здесь нет даже диванчика. Вряд ли предполагалось, что я буду спать на креслах… Где же тут вход в спальню?» Ответ нашелся через минуту – в углу салона располагалась маленькая винтовая лестница, которая как раз и вела в еще одну комнату.
«Какая красота!» – опять воскликнула Елизавета и прислушалась к своему голосу. Она словно заново училась говорить и слышать, но восклицание было не на пустом месте – перед ней стояла кованая кровать, застеленная белоснежным бельем с кружевами; на маленьких круглых окошках висели такие же белоснежные с кружевами занавесочки, на небольшом столике лежала белая кружевная салфеточка. Здесь же, за резной белой дверью, были туалет и ванная, хотя и тоже маленькие, но очень современные и красивые.
Разложив вещи на полочках белого шкафчика, Лиза приняла душ и переоделась. Не зная, что делать дальше, она присела на неудобное английское кресло, и в тот же момент в дверь тихо постучали. Машинально Лиза осмотрела комнату: «Нет ли здесь камер наблюдения?» Камер она не увидела, но интуитивно поняла, что за ней наблюдают. Девушка осторожно открыла дверь – на пороге стоял уже знакомый ей светловолосый молодой человек. Он снова кивнул ей головой, приглашая за собой, но Лиза не выдержала:
– Вы что, глухонемые? – зашипела она, схватив слугу за рукав.
Молодой человек приложил палец к губам, достал из кармана блокнот и написал: «Нам запрещено разговаривать!» – и быстро сунул блокнот во внутренний карман. Лиза кивнула головой в знак согласия и подумала: «Значит, я попала в глухонемое царство… Ну и ладно… Потом подумаю об этом».
Глава 6
Света сияла от счастья – она увидит Париж буквально через несколько минут! «Боже, я даже на Валеру не злюсь за то, что он улетел в Израиль! Если бы он ждал меня дома, то я бы вернулась к нему и никуда бы не поехала!» Сидя возле иллюминатора в салоне самолета, Светлана вспоминала свое детство в Магадане, в лагере для детей, матери которых находятся в заключении.
Ее мама была красавицей и умницей: длинноногая блондинка с тонюсенькой талией, высокой грудью, белой кожей и потрясающими голубыми глазами получила экономическое образование и быстро шла по карьерной лестнице, пока не стала директором «Детского мира». А потом недостача, суд и приговор – десять лет в исправительно-трудовом лагере в Магадане. Жизнь там была нелегкой, особенно для молодой и красивой женщины, поэтому Елена решила очаровать надсмотрщика, чтобы получить защиту от других заключенных и поблажки от тюремного режима. Через десять месяцев родилась Света…
Девочка росла подвижной, шаловливой и очень общительной. В ней явно угадывались черты матери – красота, кокетство, легкость характера и некая изворотливость. Однако если Елена была наделена умением быстро и четко мыслить, получила прекрасное образование, то Светочка умом не отличалась – среднее образование далось ей с трудом, а дальше ей был доступен только техникум. Но и его девушка не закончила – не сдав первую же сессию, она бросила учебу и отправилась работать на стройку Байкало-Амурской магистрали. Именно там девушка и застудила себе внутренние органы, после чего ей поставили диагноз «бесплодие». И там же она познакомилась с Валерой, красивым, но простоватым и не отличающимся умом мужчиной, и влюбилась в него, влюбилась без памяти! Молодые люди поженились, и первые пять лет, несмотря на то что мама Светы зятя не выносила, жили душа в душу… А потом Свете захотелось детей, а желанная беременность так и не наступала… Тогда девушка, не имеющая образования, но обладающая потрясающей внешностью, решила заработать денег на ЭКО[1], продавая себя. Она без зазрения совести заводила богатых любовников, которые слетались на нее как мухи на мед, и их можно было понять: красивая, с легким характером, кокетливая и дико сексуальная, но при этом не интересующаяся семьей, не желающая выйти замуж, не намекающая на детей. То есть в глазах богатых мужчин, которым скучно жилось, она была идеальным вариантом любовницы. Света методично откладывала все принесенные деньги, но при этом семья девушки все равно ни в чем не нуждалась – часто любовники привозили продукты, одежду, украшения…
Ее мама была красавицей и умницей: длинноногая блондинка с тонюсенькой талией, высокой грудью, белой кожей и потрясающими голубыми глазами получила экономическое образование и быстро шла по карьерной лестнице, пока не стала директором «Детского мира». А потом недостача, суд и приговор – десять лет в исправительно-трудовом лагере в Магадане. Жизнь там была нелегкой, особенно для молодой и красивой женщины, поэтому Елена решила очаровать надсмотрщика, чтобы получить защиту от других заключенных и поблажки от тюремного режима. Через десять месяцев родилась Света…
Девочка росла подвижной, шаловливой и очень общительной. В ней явно угадывались черты матери – красота, кокетство, легкость характера и некая изворотливость. Однако если Елена была наделена умением быстро и четко мыслить, получила прекрасное образование, то Светочка умом не отличалась – среднее образование далось ей с трудом, а дальше ей был доступен только техникум. Но и его девушка не закончила – не сдав первую же сессию, она бросила учебу и отправилась работать на стройку Байкало-Амурской магистрали. Именно там девушка и застудила себе внутренние органы, после чего ей поставили диагноз «бесплодие». И там же она познакомилась с Валерой, красивым, но простоватым и не отличающимся умом мужчиной, и влюбилась в него, влюбилась без памяти! Молодые люди поженились, и первые пять лет, несмотря на то что мама Светы зятя не выносила, жили душа в душу… А потом Свете захотелось детей, а желанная беременность так и не наступала… Тогда девушка, не имеющая образования, но обладающая потрясающей внешностью, решила заработать денег на ЭКО[1], продавая себя. Она без зазрения совести заводила богатых любовников, которые слетались на нее как мухи на мед, и их можно было понять: красивая, с легким характером, кокетливая и дико сексуальная, но при этом не интересующаяся семьей, не желающая выйти замуж, не намекающая на детей. То есть в глазах богатых мужчин, которым скучно жилось, она была идеальным вариантом любовницы. Света методично откладывала все принесенные деньги, но при этом семья девушки все равно ни в чем не нуждалась – часто любовники привозили продукты, одежду, украшения…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента