Доктороу Кори. После осады

   Зомби сделал выпад, но Валентина ударила его железкой по руке - совсем как до Революции учителя били учеников по рукам линейкой. Что-то негромко хрустнуло, и зомби снова взревел. «Голодный, драться хлеб, убивать, все задницы!» - вот как это звучало. Одна его рука выбыла из строя и бессильно болталась вдоль тела, но второй рукой зомби ухитрился схватить Валентину, а она не успела размахнуться, чтобы нанести второй удар. Зомби вцепился ей в волосы, и девочка почувствовала идущий от него запах. Тварь не воняла, и это было хуже всего. От нее исходил запах свежевыпеченного хлеба. Запах цветов. Еще чего-то. В целом, очень приятный запах… Аппетитный.
   Эти мысли промелькнули в каком-то дальнем уголке Валентининого мозга - промелькнули и тут же исчезли. Уже в следующее мгновение ее сознание затопила волна ужаса, смешанного с яростью. Валентина знала: вот сейчас зомби укусит ее, и все будет кончено. Через пару дней она сама превратится в зомби и будет нуждаться в медицинской помощи. Хорошо, если эту помощь ей сумеют оказать достаточно быстро, а если нет?.. Скольких человек она успеет перекусать, прежде чем ее вылечат?
   Едва подумав об этом, Валентина перестала сердиться на зомби. В конце концов, этот бедняга ни в чем не виноват. Вместо этого, она разозлилась на врагов, осадивших ее Город. До сегодняшнего дня ее представления о противнике носили более или менее абстрактный характер, но сейчас она вдруг поняла: враги были такими же, как она, людьми, или лучше сказать, человеческими существами. Они способны страдать, как страдала она, и Валентина от всего сердца пожелала, чтобы на их головы обрушились самые страшные муки. Пусть их дети умрут от голода. Пусть погибнут их отцы и матери. Пусть их старики угаснут в мучениях в своих пустых квартирах, где нет ни тепла, ни воды.
   Злость удесятерила силы. С яростным воплем Валентина попыталась оттолкнуть от себя зомби. Она пустила в ход руки, ноги и даже голову, с размаху ударив тварь лбом. Удар пришелся куда-то в скулу, и Валентина снова услышала сухой треск ломающейся кости. Зомби попятился, но Валентина знала: твари не чувствуют боли. Зато ей было хорошо известно, что у них нарушено чувство равновесия. Видя, что противник пошатнулся, она сделала выпад своей железкой, метя в коленку. Зомби повалился набок, но продолжал тянуться к ней здоровой рукой, и Валентина ударила снова. Сломав твари вторую руку, она с размаху опустила лом на белеющие под лохмотьями ребра. Потом настал черед лица, страшного, бессмысленного лица, которое продолжало идиотски скалиться на нее. Три удара подряд превратили его в настоящее месиво, а сломанная челюсть отвисла чуть ли не до груди.
   Кто-то схватил ее за плечо. Валентина круто повернулась и едва не размозжила голову еще одному солдату, который незаметно подошел сзади. К счастью, это не был зомби. В руке он держал пистолет, и этот пистолет был направлен на нее. Валентина отбросила железный стержень с такой поспешностью, словно он был раскален докрасна, и подняла вверх руки.
   Солдат грубо оттолкнул ее в сторону и опустился на одно колено рядом с зомби (с солдатом -зомби, подумала Валентина, стараясь сдержать позывы к рвоте), которого она только что превратила в отбивную. Теперь она видела только спину военного, но от нее не укрылось, как часто он дышит и как напряжена его шея.
   – Прошу вас, не надо… - проговорила Валентина. - Когда его вылечат от зомбизма, сломанные кости срастутся, и все будет в порядке. Я… Мне пришлось ударить его, иначе он бы меня убил. Или заразил. Я знаю, что поступила неправильно, но…
   Здоровый солдат дважды выстрелил зомби в голову и повернулся. По его лицу текли слезы.
   – От этой разновидности зомбизма нельзя вылечиться, - сказал он. - Зараженный человек неминуемо погибает. На это уходит неделя, иногда - чуть больше. Новый штамм вируса действует медленнее, чтобы больной успел заразить как можно больше других людей. Наши враги очень, очень изобретательны и хитры, дочка.
   Он поднялся во весь рост и пнул тело ногой.
   – Я знал его брата. Он служил под моим началом, пока его не засыпало в блиндаже, подорванном этой новой ракетой. Его отец и мать погибли во время бомбежки. Теперь вот и он мертв… Была семья, и нет семьи. - Слегка наклонив голову, солдат пристально посмотрел на Валентину. - Кстати, он тебя не укусил?
   – Нет, - быстро сказала Валентина. Солдат все еще держал пистолет в руке.
   – Ты уверена?.. - переспросил солдат. Его голос неожиданно напомнил Валентине папин: точно так же строго, но с сочувствием, он разговаривал с ней, когда она ободрала коленку. - Если он все-таки тебя укусил, скажи мне… По-моему, лучше покончить с этим быстро и безболезненно, чем так… - И он снова толкнул зомби ногой.
   – Да, уверена, - ответила Валентина. - Он не успел… Скажите, а у вас нет хотя бы кусочка хлеба? Какой-то негодяй украл сегодня мой паек.
   Стоило ей заговорить о хлебе, как солдат сразу потерял к ней всякий интерес.
   – До свидания, девочка, - быстро сказал он и, повернувшись, ушел.
   Этой ночью Валентину знобило. Ee бросало то в жар, то в холод, и она решила, что простудилась. Подобное бывало с ней часто - как и со всеми, впрочем. Недоедание, отсутствие тепла, недостаток свежих овощей и витаминов сделали свое дело. Но сегодня ей было как-то особенно жарко. В конце концов Валентина не выдержала, сбросила одеяло и сняла всю одежду, позволив холодному воздуху остудить пылающую кожу. Тровер, давно выросший из своей колыбельки, спал на полу рядом с ее кроватью, но Валентина не боялась, что он может проснуться и увидеть ее. Она вообще не думала об этом, хотя брат уже несколько раз шевелился во сне и что-то бормотал.
   Холодный воздух быстро привел ее в чувство. Уже через несколько минут Валентина почувствовала себя совершенно нормально, но одеваться не спешила. В задумчивости, она провела кончиками пальцев по своему телу. Валентина уже забыла, когда последний раз раздевалась догола. В осажденном Городе человек мог считать себя счастливым, если ему удавалось ежедневно мыть руки и лицо. Что касалось ванны, то мыться в холодной воде было не очень-то приятно, к тому же эту воду еще нужно было натаскать.
   Груди у нее появились - теперь в этом не было никакого сомнения. Месячные начались у Валентины еще полгода назад, но потом прекратились - обычное явление при недоедании и общем истощении организма, зато в паху и под мышками темнели упругие, курчавые волоски.
   Валентина начала замерзать и машинально обхватила себя за плечи. Именно тогда она обнаружила укус, который находился как раз в том месте, где плечо переходило в шею. Он представлял собой опухоль размером с перепелиное яйцо. Такие яйца, сделанные из шоколада, росли на деревьях в карамельном лесу, и Валентина до сих пор помнила их волшебный вкус. На ощупь опухоль была твердой и горячей, словно уголек в костре. На самой ее верхушке Валентина обнаружила открытую ранку или язвочку, из которой сочилась какая-то жидкость. Несомненно, это был след, оставленный зомби.
   Еще недавно Валентине было жарко, но теперь она превратилась буквально в лед. Лежа голышом на тонком, грубом матрасе, она дрожала всем телом. Через неделю она будет мертва. Обнаруженный ею укус означал не что иное как смертный приговор.
   И она не просто умрет. Она будет выть и рычать, бросаться на людей и кусаться. Быть может, она укусит Тровера. Или маму. А может быть, перед смертью она отыщет Лизу и вопьется ей зубами в шею или лицо.
   Ее дыхание сделалось неглубоким и частым, и Валентина чуть не до крови прикусила губу, чтобы не закричать. Нет, ни за что она не станет причиной гибели близких людей!
   Тихо, чтобы не разбудить брата, она оделась и, зажав в руке крошечный фонарик, выскользнула из квартиры. Валентина решила идти к Волшебнику. Уже не раз по ночам она ходила к его дому, но всегда поворачивала обратно. Теперь она решила непременно увидеться с ним.
   По пути ей встретились три зомби. Двое были мертвы - их изрешеченные пулями тела валялись прямо на тротуаре. Третий зомби высунулся по пояс из окна седьмого этажа и оглашал окрестности бессмысленными воплями, от которых кровь стыла в жилах. Мысленно Валентина пожелала ему вывалиться наружу и разбиться вдребезги.
   По мере того, как она подходила к дому Волшебника, в ней росла страшная уверенность, что его больше нет, что его убило бомбой или отравило газом. А может быть, он просто уехал, перебрался куда-нибудь в другое место. Прошло уже много месяцев с тех пор, как он угощал ее пирожками и гамбургерами. За это время могло случиться многое. Нет никаких сомнений: Волшебник мертв, как мертвы многие другие.
   Вступив в квартал, где находился дом Волшебника, Валентина невольно замедлила шаг. Меньше всего ей хотелось увидеть обугленные стены, провалившуюся крышу, болтающуюся на одной петле дверь, груды цветных пластиковых осколков и обломков его яркой мебели, поэтому, сделав шаг, она почти на полминуты замирала в нерешительности, потом снова трогалась с места и снова останавливалась.
   В конце концов ноги все же привели ее к знакомой двери, которая оказалась цела и невредима, если не считать нескольких царапин, едва видных под толстым слоем грязи, поскольку уже давно никто в Городе ничего не красил и не мыл. Как и все двери на улице, она была плотно закрыта, и Валентина подергала ручку. Заперто. Она постучала, но никто не отозвался. Она постучала сильнее - с тем же результатом. Ее разочарование было таким глубоким, что Валентина не выдержала и заплакала. В отчаянии она заколотила в дверь кулаками и даже несколько раз ударила ногой. Волшебник уехал, уехал, уехал, а через неделю она умрет!..
   Внезапно дверь отворилась. Это был не Волшебник, а какая-то упитанная белокурая женщина, одетая в теплый домашний халат и тапочки. Валентине она показалась красивой, как кинозвезда, хотя возможно, она решила так только потому, что незнакомая женщина не напоминала живой скелет.
   – Что тебе нужно, девочка? Какого дьявола ты ломишься в дверь к незнакомым людям в три часа ночи? - строго спросила она. Голос ее, впрочем, звучал не зло, но в нем сквозило вполне понятное раздражение.
   – Мне нужно повидать… - Валентина понизила голос до шепота. -…Повидать Волшебника.
   – А-а-а… - протянула женщина. - Это другое дело. Проходи. Для его друзей вход всегда открыт.
   Квартира Волшебника была в точности такой, какой Валентина ее запомнила. Казалось, с той давней ночи здесь ничего не изменилось.
   Белокурая женщина плавным жестом вытянула руку в сторону кухни, щелкнула пальцами, и оттуда сразу же потянулся дивный аромат свежесваренного кофе. Как пахнет кофе, Валентина давно забыла, но сейчас вспомнила, и ее рот наполнился слюной.
   – Ты пока присядь, - предложила женщина, - а я пойду разбужу Его Величество…
   Валентина осторожно опустилась на краешек великолепного дивана, который тянулся вдоль изогнутой стены гостиной. Она знала, что ее рабочие брюки, которые были до отвращения грязны еще до схватки с зомби, непременно оставят следы на его роскошной бархатной обивке, но подумать об этом успела только мельком. Из коридора доносились голоса. Слов она разобрать не могла, но тон был раздраженный, почти сердитый, и Валентина даже сквозь жар болезни почувствовала, как от стыда у нее начинают гореть щеки и уши. Этот дом все еще жил тихой, цивилизованной жизнью, а она принесла в него разлад и войну.
   Потом в гостиную быстрым шагом вошел Волшебник. Резким движением руки он прибавил свет и невольно прищурился, когда лампы под потолком вспыхнули во всю мощь.
   – Разве мы знакомы? - спросил он, пристально разглядывая Валентину.
   Она хотела ответить, но почувствовала, что у нее язык прилип к гортани. Хозяин был в пижаме, волосы взъерошены, и все же он по-прежнему выглядел как самый настоящий Волшебник.
   – Я… - Валентина запнулась и начала сначала: - Я… однажды ты дал мне одежду. И еду. Моя мама - солдат, она сражается с врагом на фронте…
   Волшебник щелкнул пальцами и усмехнулся.
   – Теперь вспомнил!.. Твоя мать - Герой Революции, не так ли? А ты - та сообразительная девчушка, которая сосчитала зубные щетки в моей ванной комнате.
   – Посмотри на нее, она же настоящий ходячий скелет! - сказала красавица-блондинка из кухни, где небрежно манипулировала матрикатором, способным «печатать» самые изысканные блюда практически без участия человека.
   – Хочешь сэндвичей, девочка? - спросила она. - Или рыбных палочек?
   – Приготовь ей для начала горячего шоколада, Ана, - сказал Волшебник. - Горячего шоколада и какой-нибудь молочной болтушки. Маленькие девочки любят шоколад.
   Валентина подумала, что не пробовала шоколад уже… Она даже не помнила - сколько месяцев. Рот ее заполнился слюной, и она непроизвольно облизнулась, глядя, как блондинка Ана нажимает кнопки на приборе и достает из буфета бутылку рома.
   – Добавить тебе в шоколад капельку рома, детка?
   – Я… я не знаю, - замялась Валентина.
   – Она еще слишком мала для рома, - возразил Волшебник, опускаясь в мягкое кресло. Кресло плавно выгнулось, принимая форму его тела, а из-под низа выдвинулась подставка для ног.
   – Я хочу рому, - твердо сказала Валентина. Ей не хотелось умереть, так ни разу и не попробовав спиртного.
   – Вот это правильно, - одобрила Ана. - В конце концов, идет война, это многое меняет.
   С этими словами она наполнила большую чашку густой темно-коричневой суспензией, похожей на жидкую глину, добавила туда две ложки рома и поставила на стол. Потом она приготовила порцию шоколада для себя.
   – Иди сюда и бери, - позвала Ана. - Здесь не ресторан, официанток нету.
   Прежде чем встать, Валентина стащила с ног башмаки, которые были малы ей уже почти на размер, и ступила грязными босыми ногами на великолепный ковер. Ощущение было непередаваемое. Упругий, мягкий ворс под ногами напоминал что-то давно забытое: траву на лужайке у реки или что-то еще из счастливого довоенного прошлого.
   Шоколад пах просто сказочно. Именно сказочно - другого слова и не подберешь. Его густой, сладкий аромат будил ощущение чуда. Нет, не шоколад она пила, а какой-то волшебный напиток с другой планеты, из другого мира… Может быть, даже из рая.
   Держа чашку в руках, Валентина почувствовала, как через ладони в нее вливается его живительное тепло. Осторожно, чтобы не расплескать драгоценную жидкость, она поднесла чашку к губам и, сделав осторожный глоток, задержала напиток во рту.
   Шоколад оказался довольно острым, почти жгучим, словно был приправлен перцем. Но разве в шоколад кладут перец?.. Или это от рома? Наверное… Язык у нее защипало, пары подогретого спирта, насыщенные ароматами шоколада и перца, проникли, казалось, прямо в голову. Из глаз Валентины хлынули слезы. Даже уши как будто были полны горячего шоколада.
   Поспешно сглотнув, Валентина невольно ахнула, широко раскрыв рот, и Волшебник рассмеялся. Она вопросительно посмотрела на него.
   – Что тут смешного?
   – Прости, я тебя не предупредил. Ана всегда готовит шоколад по собственному рецепту - с перцем чили и другими пряностями. Мне, впрочем, нравится, а тебе? Мы называем этот напиток «шоколад по-ацтекски».
   Валентина сделала еще глоток, подержала во рту, проглотила. Теперь она чувствовала шоколад и в желудке, который наконец начал отогреваться, но до полного насыщения было еще далеко. Казалось, два глотка напитка только раздразнили ее аппетит, и желудок настоятельно требовал еще и еще. Отбросив приличия, Валентина поднесла чашку к губам и в один присест осушила ее до дна.
   Ана и Волшебник снова засмеялись. Потом Ана протянула Валентине покрытый инеем металлический бокал. Сверху горой громоздились взбитые сливки, из которых торчала полосатая оранжево-красная соломинка.
   – Шоколад с солодом, - пояснила она. - Отличная запивка! Валентина, словно загипнотизированная, взяла бокал. Шоколад с солодом оказался таким холодным, что после первого же глотка у нее заломило лоб и переносицу, но она не остановилась - просто не могла остановиться. Ух, как вкусно!.. И ни на что не похоже… Интересно, что еще может с этим сравниться? Может быть - мороженое?..
   Соломинка издала хлюпающий звук - Валентина подобрала со дна бокала последние капли и перевела дух.
   – Ну вот ты и подкрепилась, - сказал Волшебник. - А теперь - присядь. Пусть напитки сделают свое дело; чуть попозже мы тебя покормим, а сейчас поведай, что привело тебя ко мне.
   Валентина повернулась и сделала шаг назад по направлению к дивану. Чувствовала она себя как-то странно, словно шла не по твердой поверхности, а по качающейся корабельной палубе, которая так и норовила выскользнуть из-под ног. При этом собственные движения казались ей настолько плавными и легкими, что было даже удивительно, почему ее так шатает. «Я пьяная, - подумала Валентина. - Мне всего четырнадцать, но я напилась как свинья!»
   Добравшись до дивана, она со всеми предосторожностями опустилась на подушки и выпрямилась.
   – Итак, девочка, что же привело тебя ко мне посреди ночи?.. - снова спросил Волшебник, поудобнее устраиваясь в своем кресле.
   Только сейчас Валентина вспомнила об опухоли на шее. Примысли об этом ее едва не вывернуло наизнанку - она сдержалась только потому, что боялась потерять хоть каплю драгоценного шоколада.
   – Я должна была срочно поговорить с тобой, - сказала она. - Дело в том, что я… В общем, мне нужна помощь.
   – Какая же? - осведомился Волшебник.
   – Я… - Валентина снова запнулась и некоторое время молчала. Нет, она не могла сказать ему, что больна зомбизмом - новой разновидностью зомбизма. Солдат, которого она встретила в тот роковой для себя день, сказал ей совершенно недвусмысленно: излечиться от этой болезни нельзя, единственное средство - пуля в затылок.
   Потом она поняла, что должна сказать. Шоколад… Он может спасти ее брата и мать от голодной смерти.
   – Я… я скоро уеду, - проговорила Валентина. - А мама и брат вряд ли сумеют сами о себе позаботиться. Особенно брат - он еще маленький, а маму каждый день могут убить на фронте. Я хочу, чтобы, когда я уеду, они были в безопасности.
   – Куда же ты уезжаешь?
   От рома Валентину слегка развезло; соображала она с некоторым трудом, однако действию алкоголя противостояло изумительное, волшебное ощущение теплой тяжести в желудке. Перебрав в уме несколько возможных ответов, Валентина сказала:
   – Я познакомилась с одним человеком, который… В общем, он обещал вывезти меня из Города в безопасное место.
   – Разве на свете еще остались безопасные места? - вмешалась Ана, пожимая плечами.
   – На надо дешевого цинизма, - возразил Волшебник. - Безопасных мест еще довольно много. Мир полон ими, надо только знать, где искать. И еще - как искать, потому что такие места не правило, а исключение. Не за этим ли и ты в свое время пришла ко мне?
   – Сейчас речь не о том, почему я пришла к тебе, - смутилась Ана и, кивнув головой в сторону Валентины, показала на нее рукой. - Речь идет вот об этой девчонке…
   Валентина слегка нахмурилась. Она никак не могла понять, нравится ей Ана или не очень, хотя та, конечно, была очень красива.
   – Я прошу не за себя, а за свою семью, - сказала она и нахмурилась.
   – А почему я должен помогать твоей семье? - ответил Волшебник вопросом на вопрос. Он все еще улыбался, но на его лице - лице человека, который однажды был тяжело ранен, да так и не оправился до конца - появилось выражение, которое чем-то напугало Валентину. Свет в гостиной был слегка пригашен, и в легкой полутьме глаза Волшебника мерцали, словно уголья.
   Стараясь отодвинуться от него, Валентина откинулась назад и сразу почувствовала, как ее плечи мягко обволакивает «умная» спинка дивана.
   – Потому что один раз ты уже помог мне, - сказала она.
   – Понятно, - кивнул Волшебник. - Один раз я тебе помог, и ты вообразила, что коль скоро я проявил щедрость один раз, - а надо сказать прямо, что тот мой поступок действительно был очень, очень щедрым, - ты можешь рассчитывать на меня и в дальнейшем. И вот ты решила отплатить мне за мою доброту, обратившись ко мне с новой просьбой. Так, что ли, у нас получается?..
   Валентина покачала головой.
   – Нет?.. А как же?
   – Я… найду способ заплатить, - сказала она. - Я могу работать для тебя.
   – Вынужден тебя огорчить, детка: мне пока не нужны ни траншеи, ни противотанковые рвы.
   Где-то в глубине квартиры отворилась и снова захлопнулась дверь, потом послышались приглушенные голоса. Много голосов. Значит, Волшебник и Ана здесь не одни, поняла Валентина, вспоминая зубные щетки в ванной. Квартира просто полна людей!
   – Я могу делать самую разную работу, - сказала она и попыталась улыбнуться. Валентина еще сама не знала толком, что именно она предлагает. Ей ясно было только одно: она еще слишком мала, чтобы предлагать подобные вещи. Кроме того, у нее зомбизм, а с этой болезнью шутить не стоит. Вдруг она передается не только через укусы? Нет, она должна быть предельно осторожной, чтобы Волшебник остался в живых и смог помочь ее семье.
   Валентина уже собиралась сказать, что она имела в виду нечто совсем другое, но не успела. Ана сорвалась с места и, молнией метнувшись к Волшебнику, закатила ему такую крепкую оплеуху, что его голова откинулась далеко назад, а на щеке отпечатался отчетливый красный след.
   – Не смей играть с этой маленькой девочкой! - воскликнула она. - Разве ты не видишь, в каком она состоянии? Ты - ее последняя надежда!
   Потом Ана резко повернулась к Валентине, которой стоило огромных усилий смело встретить взгляд этой откормленной красотки. Больше всего на свете ей хотелось броситься наутек, но она подавила в себе это желание. Глупо было бы пугаться чего-либо после того, как ей хватило наглости предложить себя Волшебнику. Нет, она не дрогнет и будет стоять до конца.
   – А ты, милочка, перестань притворяться дурой, - сказала ей Ана. - Я же вижу - ты вовсе не глупа, вот и веди себя по-умному. Чтобы выжить, существуют десятки разных способов - для этого вовсе не обязательно ложиться на спину и раздвигать ноги. И эти способы тебе наверняка известны, иначе бы ты давно загнулась. В общем, либо говори дело, либо убирайся. Я не хочу смотреть, как ты тут ломаешь бездарную комедию.
   – Что ты знаешь о выживании, Ана?.. - зло спросил Волшебник. Он сидел, прижав руку к щеке и глядя на Ану такими же горящими глазами, какими за минуту до этого смотрел на Валентину.
   – Просто перестань играть с ней, - отрезала Ана. - Либо помоги ей, либо прогони, но не играй!..
   – Хорошо, - неожиданно согласился Волшебник. - Ступай к остальным, Ануша, а я побеседую по душам с нашей новой подругой. Если мы придем к соглашению, я позову тебя, чтобы еще раз обсудить условия, договорились?
   Ана бросила взгляд в направлении коридора, откуда все еще доносились какие-то голоса, потом снова посмотрела на Волшебника и Валентину.
   – Смотри не продешеви, милочка, - предупредила она.
   Когда Ана вышла, Волшебник принес Валентине тарелку пирожков с гусиной печенкой, а себе взял сэндвич с поджаренной грудинкой, который обильно смазал горчицей.
   – Да, - кивнул он. - Игры кончились, детка. Но если ты действительно готова кое-что для меня сделать, что ж работа найдется. Скажи пожалуйста, тебе когда-нибудь приходилось видеть иллюзионистов? Я имею в виду этих скучных типов во фраках, которые достают из цилиндров кроликов и белых голубей?.. Валентина кивнула.
   – Да, до войны, - сказала она.
   – Тогда ты, конечно, знаешь, что у каждого иллюзиониста всегда есть несколько очаровательных ассистенток?
   Валентина снова кивнула. Она хорошо помнила симпатичных молоденьких девушек в плотно облегающих фигуру рейтузах, высоких сапожках, расшитых жилетах с бахромой и с перьями на голове.
   – У каждого, кто занимается иллюзионизмом, обязательно должны быть один-два помощника. Я тоже волшебник, но моя магия, пожалуй, самая лучшая. Именно поэтому мне необходимо большое количество помощников, и у меня их действительно много - целая армия. Они помогают мне, а я помогаю им…
   – Я уезжаю через пять дней, - напомнила Валентина.
   – Дело, которое я хотел тебе поручить, можно сделать, скажем, послезавтра… Тебя это устраивает?
   – И тогда ты позаботишься о моей семье?
   – Да, - кивнул Волшебник. - Я всегда забочусь о семьях своих ассистентов. Ну что, договорились?
   Валентина протянула руку, и они обменялись рукопожатием.
   – Ешь свои пирожки, - сказал Волшебник. - А потом мы соберем кое-что и для твоих родственников.
 

***

 
   Прошло два дня, и лихорадка сделалась постоянной спутницей Валентины. Болезнь не оставляла ее ни на секунду, так что в конце концов девочка к ней привыкла и почти перестала замечать, хотя из-за постоянного жара и ломоты во всем теле она двигалась медленно, как старуха, и не всегда могла сосредоточиться на том, что ей говорили.
   На третий день она проснулась рано и с удовольствием позавтракала булочками с хрустящей, поджаристой корочкой, лимонным печеньем, крепким мясным бульоном, чаем, кашей с изюмом, черничным джемом и сгущеным молоком, а на десерт съела шоколадный батончик.
   Тровер съел еще больше, а потом собрал со стола крошки и тоже отправил в рот. Валентина заметила, что он спрятал под кофтой два джекфрута, но не разозлилась, а напротив - с удовлетворением кивнула. Кажется, ее братец тоже усвоил кое-что по части выживания.
   Мать не задала Валентине ни одного вопроса, касающегося ее отсутствия позапрошлой ночью. Она даже не спросила, откуда взялись еда и одежда. Когда Валентина вошла в квартиру, сгибаясь под тяжестью пакетов и свертков, она только наградила ее взглядом, который яснее ясного говорил: «Ты мне больше не дочь!». Нет, мама не отказывалась от вещей и продуктов, которые принесла Валентина - это было выше человеческих сил. Она отказывалась от нее. Валентина отлично понимала, что думает о ней мама, но даже не пыталась объясниться. Она знала: мать ей все равно не поверит, к тому же правда была во многих отношениях хуже, чем ее самые страшные подозрения.