Страница:
– Ты чего там, обосрался со страха? – хохотнули из коридора. – Чего молчишь?
– Одеваюсь, – коротко бросил Гончаров и, швырнув оружие на кровать, стал до конца застёгиваться. Несмотря на очень тёплую погоду, он надел камуфляжную куртку, после чего отпер дверь.
В комнату ввалились пятеро. Все бородатые, с гривами, схваченными банданами, на рукавах красовались повязки с трафаретным изображением букв М и Л – инициалов Главаря.
– На колени! – крикнул высокий мужик, очень профессионально державший укороченный автомат; он, похоже, выступал тут за старшего.
Гончаров посмотрел на высокого – такое впечатление, что когда-то где-то они встречались, но сейчас не время выяснять, где и когда. Волосы у мужика были тёмные, длинные, но борода, скорее, напоминала просто двухнедельную щетину. Александр вспомнил, что Надя называла такую «гарвардской». Эх, где теперь Надя и Алёшка?…
Вопреки ожиданиям, его не били, лишь деловито обыскали. Один из бандитов, шаря в поисках оружия везде, где возможно, дольше чем нужно мял накачанные ягодицы майора.
Стоя у стены, Гончаров поинтересовался у вожака:
– Вы сейчас уже давно по зонам не мотаетесь, вроде пидоры-то у вас откуда?
Щупавший ягодицы только хихикнул.
– Видать, затесались, – грозно ответил старший, и подозреваемый в склонности к гомосексуализму заткнулся. – Встать!
Гончаров встал. На него надели наручники, заведя руки за спину, а к «браслетам» прицепили карабинами две капроновые парашютные стропы.
– Пошли! – так же коротко и спокойно скомандовал старший, берясь за одну верёвку.
Гончаров пошёл, как собака на поводке – даже на двух.
– Слушай, – спросил он темноволосого, – объясни хоть, что происходит?
– Во менты! – заржал плотненький прыщеватый парень, и по голосу Гончаров понял, что это именно он орал из-за двери. – Даже ничего ещё и не поняли! Конкретно Лобстер всё сбацал.
– Заткнись, Хомяк, – коротко бросил высокий. – И не Лобстер, а Князь, запомни!
– Князь? – искренне удивился Гончаров. – Значит, он теперь ещё и князь? Ну надо же!
Он усмехнулся, впрочем, понимая, что смешного тут, судя по всему, ничего нет. Наоборот, плакать хотелось, но все слёзы у майора высохли давно.
Предупредительный рывок верёвки заставил его замолчать.
– Ничего смешного, – деревянным голосом сказал высокий.
– Да уж, – негромко согласился майор. – Чего это я?…
В соседнем дворе стояла машина – «зилок» с уродливым цилиндром газогенератора в кузове.
Гончаров догадывался, куда его повезут. Лобстер устроил штаб-квартиру в микрорайоне Уктусский, который располагался в черте города и примыкал к сохранившемуся участку когда-то почти нетронутого леса. Сейчас же, когда иное топливо, кроме дров, практически отсутствовало, такое расположение оказывалось более чем удобным, ведь уцелевшие городские коробки превратились просто в многоэтажные норы без воды, канализации и тепла.
Сам микрорайон ещё до Катастрофы, облюбовали цыганские кланы, торговавшие наркотиками. Здесь они выстроили много добротных коттеджей с автономным водоснабжением из скважин и колодцев. От Барьера здесь было достаточно далеко, и ни одно здание изначально сильно не пострадало. С электричеством, правда, существовали проблемы, как и в большинстве мест, но дрова, по крайней мере, находились под боком.
В первый год после Катастрофы, поняв, что восстановления прежнего порядка не предвидится, а новая власть стоит на ногах не слишком крепко, наркобароны попытались установить свой режим, для начала нагло возобновив торговлю зельем, которого у них оказалось в запасах видимо-невидимо.
Тут Гончарову удалось отыграться на ненавистных «торговцах белой смертью». В уже сформированном тогда Чрезвычайном Комитете, который управлял делами, всё-таки приняли одно из немногих жёстких решений: расстреливать за любую попытку менять наркотики на продовольствие, горючее или предметы потребления, многие из которых после Катастрофы быстро становились дефицитом.
Однако унять паразитов оказалось не просто: в подвалах обширных особняков, выстроенных во времена оны на преступные деньги, нашлась не только припасённая «наркота», но и много оружия. И тогда майор Гончаров вместе с остатками своих омоновцев и солдатами подполковника Матвеева вступили в настоящую войну.
Цыгане дрались отчаянно, но до чеченцев, с которыми ему приходилось сталкиваться, им было далеко. Майор Гончаров так и не понял, на что рассчитывали наркобароны, затевая захват административного центра Бурга, как в обиходе стали называть оставшийся кусок города. Вероятно, на собственную извечную черту – наглость, ведь даже просто численно цыган было не так уж и много.
В конце концов, хорошо вооружённые, но небольшие отряды боевиков разгромили, а остатки, сбившись в таборы, бежали искать нового пристанища на просторах стошестидесятикилометрового квадрата, ограниченного небесными стенами Барьера.
– Вернулись к естественному кочевому образу жизни, – пошутил тогда подполковник Матвеев.
Впрочем, теперь, три года спустя, то, что не смогли провернуть цыгане, удалось простым бандитам. Власть, так и не успевшая окрепнуть, деградировала, поскольку деградировала экономика. Не хватало горючего, запасных частей, нужного сырья, лекарств, но, главное, не хватало властного и грамотного руководства. В общем, как новая администрация ни старалась, жизнь постепенно, но верно скатывалась к основным принципам натурального хозяйства.
Гончаров решил, что доставят его в личную резиденцию нового главы, а точнее Главаря, этих мест. Но он ошибся: грузовик поехал на юго-восток, и вскоре Александр понял, что везут его в знакомое здание, где располагалось бывшее правительство.
Там он долго просидел, запертый в полуподвальной каморке, и даже неплохо поспал, а на допрос потащили лишь к полудню, всё так же пристегнув наручники к поводкам.
Лобстер лениво развалился на неком подобии трона, который ему спешно соорудили «шестёрки», выжившие в катаклизме и удивительным образом не сгинувшие в течение, казавшихся сейчас ужасно долгими, четырёх лет. Двое из таких вот прихлебателей, картинно держали майора Гончарова перед Главарём на верёвках, натягивая их в разные стороны, хотя пленник и не сопротивлялся.
Настоящее имя Главаря было Михаил Сергеевич Лобанов, и когда-то давно, уже можно сказать в ином мире, Гончаров имел сомнительное удовольствие жить с ним не только в одном доме, но даже в одном подъезде.
Собственно, в прежние времена Лобанов даже не являлся крупным бандитом – так, средней дерзости взломы, отсидка всего три года, благодаря ушлым адвокатам, затем уже торговля наркотиками на подхвате у тех же цыган, покупка пары магазинчиков на эти деньги – и новый арест незадолго до Катастрофы. Майор так и не знал, осудили его в тот раз или не успели. Гончаров видел Лобанова мельком в РУВД сразу после ареста, и Мишка попытался предложить бывшему соседу взятку за «содействие в решении вопроса».
– А я бы так вообще всех вас, ублюдков, расстреливал! – сказал тогда майор. – И вас, шелупень, и хозяев ваших, в первую очередь!
Лобанов, конечно, это хорошо запомнил.
Александр вздохнул: растут люди! Ни дать ни взять, прямо вождь какого-нибудь племени мумба-юмбе! Правда, не на копьё опирается, а на автомат Калашникова. А вообще-то, кажется в Мозамбике, АК даже на государственном флаге есть!
С минуту новоиспечённый «князь» рассматривал майора. Гончаров ответил ему долгим, спокойным и обидно презрительным взглядом – а что ему было терять? Если смерть есть, то она всё равно одна. Но почему-то ему уже казалось, что сразу его не кончат.
– Ну как, – спросил наконец Лобстер, – набегался?
Александр просто пожал плечами.
Лобстер покивал, словно соглашаясь с молчаливым ответом:
– Что, не думал, Александр Яковлевич, свидеться?
– Рассчитывал, – хмыкнул Гончаров и криво усмехнулся, – но при других обстоятельствах.
– Ну ясно-понятно, – с довольным видом осклабился Лобстер, – только карты иначе выпали! Твой председатель оказался чмо полное, а если бы ты мозгов поболее имел, то давно сместил его и сам стал бы тут править. Дурак ты, мент, гадом буду: полный идиот!
– Обзываться не надо, – всё так же спокойно заметил Александр. – А вот ты, стало быть, себя крупным деятелем возомнил? Смешно – князь! Как фраер какой-то, ей-богу. Не по понятиям же вроде, а? Почему бы тебе паханом самого себя не назначить? Паханом бы тебе больше пошло. И сходняк тут весь свой – точно утвердят!
Лобстер слегка покраснел, но сидел пока спокойно.
– В расход, что ли, напрашиваешься? Учти, патронов тратить на вас не будем – вон, просто вздёрнем!
– Быть повешенным куда страшнее… – скривился майор.
– Покажи ему! – приказал Лобстер своему старому приятелю Витьке по дворовой ещё кличке Мазок и кивнул куда-то за стену здания.
Мазок кинулся к окну и картинно откинул штору. В сквере возле здания правительства Гончаров увидел большую перекладину, одним концом прикрученную к фонарному столбу, а другим – опиравшуюся на развилку соседнего дерева. На перекладине болталось несколько трупов, среди которых Александр узнал председателя Филимонова и подполковника Матвеева.
– Хочешь вот так повисеть? А народ полюбуется!
– Эсэсовец, – констатировал майор. – Ну а что ж меня не вешаешь?
– Да вот, побеседовать захотел, – улыбнулся Лобстер. – Побазарить, как говорится.
– И о чём же мне с тобой говорить? – удивился Гончаров.
Лобстер помотал в воздухе указательным пальцем, словно показывая, что есть у него кое-что на уме.
– Имеется грандиозный замысел, – пояснил Главарь. – Неделю назад, только мы власть, значит, взяли, попался мне тут один учёный тип. Так вот, он стал гундосить, что наша Зона не одна сама по себе, а вся Земля, мол, на такие зоны разбита.
– Давно уж слышали такие гипотезы, – кивнул Гончаров. – Но я-то тебе на хера?
– Видишь, майор, можно попробовать попасть в другие зоны – что нам сидеть, как запертым в клетке?
– Через Барьер не пройти – много раз пытались.
– Пытались просто пробить, не вышло. Но не бесконечный же он, этот Барьер, я имею в виду – вглубь. Вот и попробуем мы сделать подкоп, чтобы попасть на другую сторону.
Александр со снисходительной усмешкой посмотрел на Лобстера:
– Идиотизм! Это пытались сделать практически сразу: копали, даже бурили…
– Может, плохо пытались? Чувствуешь?
– Бред собачий! – коротко ответил пленник.
– Это мы посмотрим. В общем, будем рыть большой подкоп, конкретный, так сказать.
– Копайте на здоровье, – согласился Гончаров. – Но зачем я тебе сдался? Я не экскаватор!
Лобстер засмеялся вполне искренне, а вслед за ним захихикали почти все «шестёрки».
– Ладно, не прикидывайся бакланом, всё ты понимаешь! Любое большое дело требует, чтобы его защищали. Мне же не воевать надо, а подкоп рыть, и рыть, возможно, придётся долго. Значит – нужна достойная армия, чтобы не мешали, чтобы порядок был. У меня много хороших ребят, но они, если честно, раздолбаи неорганизованные. Потому, считай, масть тебе попёрла, майор: я готов, так и быть, похерить всё старое и назначить тебя главным военным инструктором. Будешь ребят моих учить как специалист. Генералом у меня станешь, майор, сечёшь?
Гончаров, прищурившись, посмотрел на бандита. Он не мог сказать, что ожидал услышать подобное, но и не слишком удивился: присвоение самому себе княжеского титула наверняка говорило о значительных амбициях Лобстера, так что почему бы ему не возжелать иметь собственную регулярную армию с генералами во главе?
Почему же в жизни всё происходит именно так? Хороших людей вроде хватает, но наверх вылезает всякое отребье, что раньше, что теперь! Поговорка про дерьмо, плавающее всегда сверху, неспроста появилась – неужели она реально отражает положение дел в обществе?…
«Может, я слишком много от людей требую? – подумал Гончаров. – Но ведь не больше, чем от себя самого…»
В принципе, предложение Главаря предоставляло возможность выбраться: в конце концов, инструктору вынуждены будут дать доступ к оружию, а уж воспользоваться им Гончаров сумеет. Главное, жив останется. Но где-то тут, без сомнения, должен присутствовать подвох!
– Что ж, – сказал как бы нехотя майор, – если и правда хочешь порядок навести и дело серьёзно поставить – почему нет? В нынешних условиях хорошая армия нужна куда больше, чем раньше. Я, в принципе, согласен.
– Смотри-ка ты?! – Лобанов весело переглянулся с Витьком и тем высоким темноволосым бандитом, что арестовывал майора, привёл его сюда, а теперь стоял по одну сторону от «трона». – А я думал, он артачиться будет!
Он положил на колени автомат и наклонился вперёд к майору:
– Только учти, если думаешь фуфло мне пропихнуть – не выйдет!
Гончаров пожал плечами:
– Какое фуфло, я и не думаю.
– Ты меня за идиота не держи, майор. А чтобы тебя повязать, как говорится, сейчас ты нам пристрелишь парочку особо ретивых сторонников председателя…
«Ну конечно же! – с горечью подумал Александр. – Мог бы догадаться».
– Шмальнёшь их на публике – я велю народу собрать побольше, кто ещё из города не разбежался. Ну а после конкретно по делу толковать будем.
Замысел Лобанова, разумеется, был до крайности прост, но нельзя не признать, что эффективен: после подобной публичной казни майор уже действительно никогда не отмоется в глазах людей. И останется ему только верой и правдой служить новой власти.
Как любой человек, много раз бывавший в смертельно опасных ситуациях, Гончаров готов был идти на разнообразные сделки с совестью для спасения жизни, кроме случая, когда нужно расстреливать невиновных.
– Вижу, ты не в восторге? – сказал неплохо читавший по лицу бандит.
– Что от тебя ещё ожидать? – Гончаров сплюнул. – Скоты и есть скоты!
– Та-ак!.. – Лобстер сел прямо и погладил лежавший на коленях автомат. – Ну будет у тебя весёлая жизнь, ментяра.
– Весёлая смерть, хочешь сказать? Что же, кончай меня, бандюган, – сказал Александр, с сожалением думая, что, похоже, не так уж много времени он и выиграл: стоило, наверное, пострелять напоследок в той квартирке, душу отвести.
– Конечно, я тебя кончу, но не сразу, – покачал головой Лобанов. – Про мой проект подкопа я уже говорил…
– Придурок ты: вместо того чтобы хоть как-то пытаться хозяйство восстановить, ты собрался в земле копаться – ради чего?
– Я знаю, ради чего! – возразил Главарь банды и заверил: – А вот, тебя, ментовская рожа, я заставлю копать больше и дольше всех!
– И, в натуре, пусть просто руками копает, Лоб, – вставился Витька-Мазок, – чтобы ногти свои поганые до костей стёр, чтобы у него из жопы кровь пошла…
– Не-ет, Витёк, ты не прав, – философски скривился новоиспечённый пахан-князь, позволявший лишь Витьке, одному из немногих, звать себя старой, да ещё и укороченной кличкой. – Так мент слишком быстро загнётся. Нет, копать он будет лопаткой, как положено. Больше пользы принесёт, ну и дольше промучается, само собой.
– Неужели ты серьёзно думаешь подкопаться под Барьер? – вздохнул Гончаров.
Лобстер утвердительно кивнул:
– Говорю же, сколько можно тут так сидеть? Это вы, козлы, чего-то ждали, а я своё отсидел…
Гончаров ухмыльнулся невольному каламбуру Лобанова – по мнению майора, тот отсидел слишком мало.
– Ну а что же ты лыбишься, су-ука? – наигранно ласково протянул Лобстер.
– Да вот, думаю, – в тон бандиту ответил майор, – что будет, если всё-таки под Барьер подкопаемся?
Лобстер осклабился:
– Небось, рассчитываешь, что там тебя подкрепление из ГУВД будет ждать?
– Почему бы и нет? – тоже почти весело ответил Гончаров. – Кто его знает, как тогда всё обернётся? Ты бы подумал!..
– Сам же в это не веришь, козёл! – Лобстер сплюнул под ноги стоявшему на растяжках майору и махнул рукой: – Увозите его, в жопу.
– Какое у вас к жопам-то пристрастие… – пробормотал Гончаров, но бандиты не обратили внимания на его реплику.
– Куда его, Михал Сергеевич? – басовито прогудел высокий мужик, показавшийся Гончарову ранее знакомым.
– Черноскутов, ты тупой, что ли?! – заорал вдруг Лобанов, нервно дёргая рукой. – Чего тебе непонятно?! Я тебя зря, что ли, начальником охраны сделал?! Куда-куда, на котлован, конечно, на Яму! Везите его вместе с остальными диссидентами – лично доставишь! И глаз пусть там не спускают!
– Есть! – по-военному пробасил Черноскутов.
Гончарову определённо казалось, что он когда-то видел этого человека, но и услышанная фамилия не помогала вспомнить – где.
Майор бросил ещё один взгляд на Лобанова – новоиспечённый «князёк», уже улыбаясь, смотрел ему вслед. Длинные и, надо сказать, неплохие локоны бандита охватывал кожаный ремешок с какой-то, кажется золотой, бляшкой.
«Ну надо же, – подумал Гончаров, – откуда он этого набрался? Ричард, мать его, Львиное Сердце!»
Гончарова затолкали в крытый грузовик, у которого колонка газогенератора стояла сбоку. В фургоне без единого окошка было темно. Пока дверь оставалась открытой, майор заметил, что в кузове скамеек нет, а на полу в разных местах сидит ещё человек шесть-семь. Гончаров выбрал один из оказавшихся свободным углов, чтобы не так бросало при езде по разбитой дороге, и привалился спиной к доскам бортов, упираясь ногами.
Когда грузовик тронулся, майор поинтересовался в темноту:
– Кто хоть тут есть кто?
– А ты-то сам кто? – ответил справа немного взволнованный, но сохранивший остатки бойкости насмешливый голос.
– Бывший майор Гончаров, бывший член Комитета, – в тон ответил Александр.
– А-а, вот мне и показалось, что знакомый, – радостно произнёс тот же голос, и рядом завозились.
Чья-то рука нащупала бок Гончарова, и он понял, что говоривший ощупью пролез к нему:
– Я же Исмагилов, помните, товарищ майор?
– Фёдор! – обрадовался Гончаров, припоминая весёлого шофёра из милицейского гаража, которого все звали чаще просто Федей. – Когда же мы последний раз виделись?
– Да, считайте, где-то перед самой этой свистопляской.
– Надо же, столько не встречались и вот при таких обстоятельствах свиделись. Видишь, как всё повернулось?
– Обкакался ваш Комитет, вы уж извините, товарищ майор.
Гончаров потёр жёсткий ёжик волос и шумно втянул носом воздух:
– Я и без тебя понял…
– Вы вот всё подстраивались под Филимонова, – критически продолжал Федя, демонстрируя знание местной политики последних лет. – Хороший мужик, он, конечно… был. Но для нынешних времён мягкий. А чего вы сами власть в свои руки не взяли?
– Твою мать! – чуть не взорвался Гончаров. – Мне только что один придурок это же советовал! Значит, вам всем точно диктатура нужна?
Федя вздохнул в темноте:
– А это смотря какая диктатура! Иная, если человек хороший, даже очень может быть нужна.
Майор тоже вздохнул:
– Вот и мне сейчас уже кажется, что, может, и нужна. Правда, ещё больше закон жёсткий нужен, а это – немного иное, чем диктатура, я так понимаю.
– Хм… – Фёдор шумно почесался. – Может, и так. А то ведь вы посмотрите, что творится, блин…
Гончаров ничего не ответил, и какое-то время они молча болтались в темноте в такт подскокам машины на ухабах.
– Вы-то, как сами, товарищ майор? – поинтересовался наконец Фёдор.
– Да что я, – вздохнул Гончаров, машинально пожимая плечами. – Квартира-то у меня в Юго-Западном районе была, на Белореченской. Таким образом, семья осталась за Барьером. Вот так, в общем.
– Ах ты, чёрт! – с искренней досадой сказал Федя. – То есть вы даже про них ничего и не знаете?
– Откуда же знать?! Вон, Лобстер хочет помочь – подкоп туда сделать.
– Да, – неопределённо протянул Федя, которому нечем было приободрить майора, – бес бы побрал этот Барьер.
Странный феномен, прозванный «Барьером», возникший, как уверяли выжившие очевидцы, практически в момент первого удара, отсёк северо-запад и северо-восток областного центра от места службы Гончарова, а потому майор, да и любой другой, мог лишь гадать, что происходит там, с другой стороны упавшего на землю неба.
С этой же стороны примерно на полкилометра от самого Барьера не выдержал почти ни один дом, и в черте города там простиралась полоса завалов, почти как на картинках из пособий по гражданской обороне, демонстрировавших последствия ударной волны после ядерного взрыва. К счастью, никаких иных поражающих факторов, например радиоактивного заражения местности, в данном случае не наблюдалось.
Вообще свойства Барьера оставались совершенно необъяснимыми даже в отношении простых, казалось, вещей. Часто Гончаров слышал высказывания, насколько, мол, им повезло, что Белоярская АЭС, располагавшаяся не слишком далеко от города, не попала в этот квадрат. Ведь наверняка при таком толчке на станции могла начаться утечка радиоактивности, если не более серьёзная авария. А на практике даже на станции Мезенское, откуда до АЭС оставалось всего километров десять по прямой, никакого повышения радиационного фона не отмечалось. То ли аварии на станции, к счастью, всё-таки не случилось, то ли Барьер не пропускал радиацию так же, как он не пропускал свет, радиоволны или дым, хотя ветер дул через него, похоже, свободно, и облака, когда они проплывали сверху, выливали на землю дождь, как обычно, без помех.
– Ну а ты где обитаешь, Фёдор? – поинтересовался Гончаров. – Куда прибился? Как-то пропал с глаз долой вскоре после Катастрофы.
– Да вот такие пироги, товарищ майор: я же тут вроде как фермером заделался! Семью в деревню почти сразу же вывез, а потом и сам туда окончательно подался.
Фёдор поведал Гончарову, что устроился в Кадниково, где у его матери имелся добротный дом со всеми нужными надворными постройками. Исмагилов развернул приличное хозяйство, заимел несколько коров и лошадей, дальновидно предвидя в самом скором будущем полное исчезновение горючего.
В общем, дела у него шли неплохо, хотя многое приходилось делать уже почти по старинке – без моторов и электричества. Впрочем, расторопный Фёдор нашёл где-то даже брошенный бензовоз с почти полной цистерной солярки, так что ему одному хватило бы её надолго. Иногда, правда, появлялись мародёры, но, к счастью, небольшими отрядами, до недавнего времени совершенно неорганизованными, и совместно с соседями удавалось отстреливаться – оружием новоиспечённый фермер тоже запасся.
Вчера Фёдор, который уже давно махнул рукой на власть и дальше своих крестьянских забот не высовывался, привёз кое-что на продажу на городской рынок. Загреб его так называемый «отряд охраны порядка» за отказ добровольно сдать продукты в пользу князя Лобстера. За препирательства Исмагилов на месте получил три месяца принудительных работ – возможно, повезло, что не просто пулю в лоб.
– Чего он сейчас добиться-то хочет? – сказал Федя, имея в виду Главаря банды.
– Как чего? – ухмыльнулся сам себе в темноте Гончаров. – Неограниченной власти, как и большинство подонков.
– Я слышал, что он говорил, будто прежнее правительство не хотело вывести народ в большой мир, а он, мол, это сделает.
– Ага, как же, козёл он хренов! – со злой иронией заметил Гончаров.
В передней стенке фургона открылось окошко, и противный, надтреснутый голос посоветовал:
– Вы, суки, базар-то фильтруйте! А то пущу в расход и потом скажу Князю, что при попытке к бегству.
В свете, просачивавшемся из кабины водителя, Гончаров постарался ещё раз рассмотреть, кто сидел вместе с ним в кузове. Справа маячило лицо Исмагилова, сейчас заросшее бородой, а прямо напротив притулился немолодой уже, как показалось, мужчина в какой-то полувоенной куртке. Он поднял голову, встретился глазами с Гончаровым и почти сразу же отвёл взгляд.
– А что же я такого сказал? – наивно поинтересовался Гончаров у охранника. – Я вашему хозяину прямо говорил, что дурак он и что людям врёт: под Барьер не подкопаться. Ты хоть на секунду прикинь: это же явно инопланетяне какие-то сделали, и дурацкий подкоп никак не поможет.
– А вот Князь и покажет этим инопланетянам, а заодно и всяким мудакам вроде вас! – Охранник хохотнул как бы для поддержания собственного духа. – В общем, я сказал: не гоните туфту и не наезжайте на Князя, понятно?
– Да бог с ним, не будем, – пообещал Гончаров. – А ты прямо за своего атамана готов костьми лечь. Что, будешь гранату нам кидать, если не перестанем твоего «князя» ругать, как в одном фильме обещали, или иначе наказывать станешь?
Парень несколько секунд всматривался в полумрак кузова, выставив через окошко острый нос, за который Гончарову очень хотелось его схватить, и сказал, как сплюнул:
– Гранату кидать не буду, но вот прикладом тебе по зубам с удовольствием садану. А зубных врачей сейчас мало осталось – без фикс походишь! – И он захохотал, довольный собственной шуткой.
– Уймись, Олежка, – донёсся голос человека, сидевшего рядом с водителем, и Гончаров узнал Черноскутова. – Балаболишь без дела.
– Слушай, – почти примирительно спросил Гончаров, – скажи хоть, куда нас точно сейчас везут?
– Куда ж ещё, – почти удивился остроносый Олежка, – на станцию, потом к Яме. А ты что, лох, решил, что тебя на машине прямиком туда повезут? Горючее на тебя жечь, мясо?
– Одеваюсь, – коротко бросил Гончаров и, швырнув оружие на кровать, стал до конца застёгиваться. Несмотря на очень тёплую погоду, он надел камуфляжную куртку, после чего отпер дверь.
В комнату ввалились пятеро. Все бородатые, с гривами, схваченными банданами, на рукавах красовались повязки с трафаретным изображением букв М и Л – инициалов Главаря.
– На колени! – крикнул высокий мужик, очень профессионально державший укороченный автомат; он, похоже, выступал тут за старшего.
Гончаров посмотрел на высокого – такое впечатление, что когда-то где-то они встречались, но сейчас не время выяснять, где и когда. Волосы у мужика были тёмные, длинные, но борода, скорее, напоминала просто двухнедельную щетину. Александр вспомнил, что Надя называла такую «гарвардской». Эх, где теперь Надя и Алёшка?…
Вопреки ожиданиям, его не били, лишь деловито обыскали. Один из бандитов, шаря в поисках оружия везде, где возможно, дольше чем нужно мял накачанные ягодицы майора.
Стоя у стены, Гончаров поинтересовался у вожака:
– Вы сейчас уже давно по зонам не мотаетесь, вроде пидоры-то у вас откуда?
Щупавший ягодицы только хихикнул.
– Видать, затесались, – грозно ответил старший, и подозреваемый в склонности к гомосексуализму заткнулся. – Встать!
Гончаров встал. На него надели наручники, заведя руки за спину, а к «браслетам» прицепили карабинами две капроновые парашютные стропы.
– Пошли! – так же коротко и спокойно скомандовал старший, берясь за одну верёвку.
Гончаров пошёл, как собака на поводке – даже на двух.
– Слушай, – спросил он темноволосого, – объясни хоть, что происходит?
– Во менты! – заржал плотненький прыщеватый парень, и по голосу Гончаров понял, что это именно он орал из-за двери. – Даже ничего ещё и не поняли! Конкретно Лобстер всё сбацал.
– Заткнись, Хомяк, – коротко бросил высокий. – И не Лобстер, а Князь, запомни!
– Князь? – искренне удивился Гончаров. – Значит, он теперь ещё и князь? Ну надо же!
Он усмехнулся, впрочем, понимая, что смешного тут, судя по всему, ничего нет. Наоборот, плакать хотелось, но все слёзы у майора высохли давно.
Предупредительный рывок верёвки заставил его замолчать.
– Ничего смешного, – деревянным голосом сказал высокий.
– Да уж, – негромко согласился майор. – Чего это я?…
В соседнем дворе стояла машина – «зилок» с уродливым цилиндром газогенератора в кузове.
Гончаров догадывался, куда его повезут. Лобстер устроил штаб-квартиру в микрорайоне Уктусский, который располагался в черте города и примыкал к сохранившемуся участку когда-то почти нетронутого леса. Сейчас же, когда иное топливо, кроме дров, практически отсутствовало, такое расположение оказывалось более чем удобным, ведь уцелевшие городские коробки превратились просто в многоэтажные норы без воды, канализации и тепла.
Сам микрорайон ещё до Катастрофы, облюбовали цыганские кланы, торговавшие наркотиками. Здесь они выстроили много добротных коттеджей с автономным водоснабжением из скважин и колодцев. От Барьера здесь было достаточно далеко, и ни одно здание изначально сильно не пострадало. С электричеством, правда, существовали проблемы, как и в большинстве мест, но дрова, по крайней мере, находились под боком.
В первый год после Катастрофы, поняв, что восстановления прежнего порядка не предвидится, а новая власть стоит на ногах не слишком крепко, наркобароны попытались установить свой режим, для начала нагло возобновив торговлю зельем, которого у них оказалось в запасах видимо-невидимо.
Тут Гончарову удалось отыграться на ненавистных «торговцах белой смертью». В уже сформированном тогда Чрезвычайном Комитете, который управлял делами, всё-таки приняли одно из немногих жёстких решений: расстреливать за любую попытку менять наркотики на продовольствие, горючее или предметы потребления, многие из которых после Катастрофы быстро становились дефицитом.
Однако унять паразитов оказалось не просто: в подвалах обширных особняков, выстроенных во времена оны на преступные деньги, нашлась не только припасённая «наркота», но и много оружия. И тогда майор Гончаров вместе с остатками своих омоновцев и солдатами подполковника Матвеева вступили в настоящую войну.
Цыгане дрались отчаянно, но до чеченцев, с которыми ему приходилось сталкиваться, им было далеко. Майор Гончаров так и не понял, на что рассчитывали наркобароны, затевая захват административного центра Бурга, как в обиходе стали называть оставшийся кусок города. Вероятно, на собственную извечную черту – наглость, ведь даже просто численно цыган было не так уж и много.
В конце концов, хорошо вооружённые, но небольшие отряды боевиков разгромили, а остатки, сбившись в таборы, бежали искать нового пристанища на просторах стошестидесятикилометрового квадрата, ограниченного небесными стенами Барьера.
– Вернулись к естественному кочевому образу жизни, – пошутил тогда подполковник Матвеев.
Впрочем, теперь, три года спустя, то, что не смогли провернуть цыгане, удалось простым бандитам. Власть, так и не успевшая окрепнуть, деградировала, поскольку деградировала экономика. Не хватало горючего, запасных частей, нужного сырья, лекарств, но, главное, не хватало властного и грамотного руководства. В общем, как новая администрация ни старалась, жизнь постепенно, но верно скатывалась к основным принципам натурального хозяйства.
Гончаров решил, что доставят его в личную резиденцию нового главы, а точнее Главаря, этих мест. Но он ошибся: грузовик поехал на юго-восток, и вскоре Александр понял, что везут его в знакомое здание, где располагалось бывшее правительство.
Там он долго просидел, запертый в полуподвальной каморке, и даже неплохо поспал, а на допрос потащили лишь к полудню, всё так же пристегнув наручники к поводкам.
Лобстер лениво развалился на неком подобии трона, который ему спешно соорудили «шестёрки», выжившие в катаклизме и удивительным образом не сгинувшие в течение, казавшихся сейчас ужасно долгими, четырёх лет. Двое из таких вот прихлебателей, картинно держали майора Гончарова перед Главарём на верёвках, натягивая их в разные стороны, хотя пленник и не сопротивлялся.
Настоящее имя Главаря было Михаил Сергеевич Лобанов, и когда-то давно, уже можно сказать в ином мире, Гончаров имел сомнительное удовольствие жить с ним не только в одном доме, но даже в одном подъезде.
Собственно, в прежние времена Лобанов даже не являлся крупным бандитом – так, средней дерзости взломы, отсидка всего три года, благодаря ушлым адвокатам, затем уже торговля наркотиками на подхвате у тех же цыган, покупка пары магазинчиков на эти деньги – и новый арест незадолго до Катастрофы. Майор так и не знал, осудили его в тот раз или не успели. Гончаров видел Лобанова мельком в РУВД сразу после ареста, и Мишка попытался предложить бывшему соседу взятку за «содействие в решении вопроса».
– А я бы так вообще всех вас, ублюдков, расстреливал! – сказал тогда майор. – И вас, шелупень, и хозяев ваших, в первую очередь!
Лобанов, конечно, это хорошо запомнил.
Александр вздохнул: растут люди! Ни дать ни взять, прямо вождь какого-нибудь племени мумба-юмбе! Правда, не на копьё опирается, а на автомат Калашникова. А вообще-то, кажется в Мозамбике, АК даже на государственном флаге есть!
С минуту новоиспечённый «князь» рассматривал майора. Гончаров ответил ему долгим, спокойным и обидно презрительным взглядом – а что ему было терять? Если смерть есть, то она всё равно одна. Но почему-то ему уже казалось, что сразу его не кончат.
– Ну как, – спросил наконец Лобстер, – набегался?
Александр просто пожал плечами.
Лобстер покивал, словно соглашаясь с молчаливым ответом:
– Что, не думал, Александр Яковлевич, свидеться?
– Рассчитывал, – хмыкнул Гончаров и криво усмехнулся, – но при других обстоятельствах.
– Ну ясно-понятно, – с довольным видом осклабился Лобстер, – только карты иначе выпали! Твой председатель оказался чмо полное, а если бы ты мозгов поболее имел, то давно сместил его и сам стал бы тут править. Дурак ты, мент, гадом буду: полный идиот!
– Обзываться не надо, – всё так же спокойно заметил Александр. – А вот ты, стало быть, себя крупным деятелем возомнил? Смешно – князь! Как фраер какой-то, ей-богу. Не по понятиям же вроде, а? Почему бы тебе паханом самого себя не назначить? Паханом бы тебе больше пошло. И сходняк тут весь свой – точно утвердят!
Лобстер слегка покраснел, но сидел пока спокойно.
– В расход, что ли, напрашиваешься? Учти, патронов тратить на вас не будем – вон, просто вздёрнем!
– Быть повешенным куда страшнее… – скривился майор.
– Покажи ему! – приказал Лобстер своему старому приятелю Витьке по дворовой ещё кличке Мазок и кивнул куда-то за стену здания.
Мазок кинулся к окну и картинно откинул штору. В сквере возле здания правительства Гончаров увидел большую перекладину, одним концом прикрученную к фонарному столбу, а другим – опиравшуюся на развилку соседнего дерева. На перекладине болталось несколько трупов, среди которых Александр узнал председателя Филимонова и подполковника Матвеева.
– Хочешь вот так повисеть? А народ полюбуется!
– Эсэсовец, – констатировал майор. – Ну а что ж меня не вешаешь?
– Да вот, побеседовать захотел, – улыбнулся Лобстер. – Побазарить, как говорится.
– И о чём же мне с тобой говорить? – удивился Гончаров.
Лобстер помотал в воздухе указательным пальцем, словно показывая, что есть у него кое-что на уме.
– Имеется грандиозный замысел, – пояснил Главарь. – Неделю назад, только мы власть, значит, взяли, попался мне тут один учёный тип. Так вот, он стал гундосить, что наша Зона не одна сама по себе, а вся Земля, мол, на такие зоны разбита.
– Давно уж слышали такие гипотезы, – кивнул Гончаров. – Но я-то тебе на хера?
– Видишь, майор, можно попробовать попасть в другие зоны – что нам сидеть, как запертым в клетке?
– Через Барьер не пройти – много раз пытались.
– Пытались просто пробить, не вышло. Но не бесконечный же он, этот Барьер, я имею в виду – вглубь. Вот и попробуем мы сделать подкоп, чтобы попасть на другую сторону.
Александр со снисходительной усмешкой посмотрел на Лобстера:
– Идиотизм! Это пытались сделать практически сразу: копали, даже бурили…
– Может, плохо пытались? Чувствуешь?
– Бред собачий! – коротко ответил пленник.
– Это мы посмотрим. В общем, будем рыть большой подкоп, конкретный, так сказать.
– Копайте на здоровье, – согласился Гончаров. – Но зачем я тебе сдался? Я не экскаватор!
Лобстер засмеялся вполне искренне, а вслед за ним захихикали почти все «шестёрки».
– Ладно, не прикидывайся бакланом, всё ты понимаешь! Любое большое дело требует, чтобы его защищали. Мне же не воевать надо, а подкоп рыть, и рыть, возможно, придётся долго. Значит – нужна достойная армия, чтобы не мешали, чтобы порядок был. У меня много хороших ребят, но они, если честно, раздолбаи неорганизованные. Потому, считай, масть тебе попёрла, майор: я готов, так и быть, похерить всё старое и назначить тебя главным военным инструктором. Будешь ребят моих учить как специалист. Генералом у меня станешь, майор, сечёшь?
Гончаров, прищурившись, посмотрел на бандита. Он не мог сказать, что ожидал услышать подобное, но и не слишком удивился: присвоение самому себе княжеского титула наверняка говорило о значительных амбициях Лобстера, так что почему бы ему не возжелать иметь собственную регулярную армию с генералами во главе?
Почему же в жизни всё происходит именно так? Хороших людей вроде хватает, но наверх вылезает всякое отребье, что раньше, что теперь! Поговорка про дерьмо, плавающее всегда сверху, неспроста появилась – неужели она реально отражает положение дел в обществе?…
«Может, я слишком много от людей требую? – подумал Гончаров. – Но ведь не больше, чем от себя самого…»
В принципе, предложение Главаря предоставляло возможность выбраться: в конце концов, инструктору вынуждены будут дать доступ к оружию, а уж воспользоваться им Гончаров сумеет. Главное, жив останется. Но где-то тут, без сомнения, должен присутствовать подвох!
– Что ж, – сказал как бы нехотя майор, – если и правда хочешь порядок навести и дело серьёзно поставить – почему нет? В нынешних условиях хорошая армия нужна куда больше, чем раньше. Я, в принципе, согласен.
– Смотри-ка ты?! – Лобанов весело переглянулся с Витьком и тем высоким темноволосым бандитом, что арестовывал майора, привёл его сюда, а теперь стоял по одну сторону от «трона». – А я думал, он артачиться будет!
Он положил на колени автомат и наклонился вперёд к майору:
– Только учти, если думаешь фуфло мне пропихнуть – не выйдет!
Гончаров пожал плечами:
– Какое фуфло, я и не думаю.
– Ты меня за идиота не держи, майор. А чтобы тебя повязать, как говорится, сейчас ты нам пристрелишь парочку особо ретивых сторонников председателя…
«Ну конечно же! – с горечью подумал Александр. – Мог бы догадаться».
– Шмальнёшь их на публике – я велю народу собрать побольше, кто ещё из города не разбежался. Ну а после конкретно по делу толковать будем.
Замысел Лобанова, разумеется, был до крайности прост, но нельзя не признать, что эффективен: после подобной публичной казни майор уже действительно никогда не отмоется в глазах людей. И останется ему только верой и правдой служить новой власти.
Как любой человек, много раз бывавший в смертельно опасных ситуациях, Гончаров готов был идти на разнообразные сделки с совестью для спасения жизни, кроме случая, когда нужно расстреливать невиновных.
– Вижу, ты не в восторге? – сказал неплохо читавший по лицу бандит.
– Что от тебя ещё ожидать? – Гончаров сплюнул. – Скоты и есть скоты!
– Та-ак!.. – Лобстер сел прямо и погладил лежавший на коленях автомат. – Ну будет у тебя весёлая жизнь, ментяра.
– Весёлая смерть, хочешь сказать? Что же, кончай меня, бандюган, – сказал Александр, с сожалением думая, что, похоже, не так уж много времени он и выиграл: стоило, наверное, пострелять напоследок в той квартирке, душу отвести.
– Конечно, я тебя кончу, но не сразу, – покачал головой Лобанов. – Про мой проект подкопа я уже говорил…
– Придурок ты: вместо того чтобы хоть как-то пытаться хозяйство восстановить, ты собрался в земле копаться – ради чего?
– Я знаю, ради чего! – возразил Главарь банды и заверил: – А вот, тебя, ментовская рожа, я заставлю копать больше и дольше всех!
– И, в натуре, пусть просто руками копает, Лоб, – вставился Витька-Мазок, – чтобы ногти свои поганые до костей стёр, чтобы у него из жопы кровь пошла…
– Не-ет, Витёк, ты не прав, – философски скривился новоиспечённый пахан-князь, позволявший лишь Витьке, одному из немногих, звать себя старой, да ещё и укороченной кличкой. – Так мент слишком быстро загнётся. Нет, копать он будет лопаткой, как положено. Больше пользы принесёт, ну и дольше промучается, само собой.
– Неужели ты серьёзно думаешь подкопаться под Барьер? – вздохнул Гончаров.
Лобстер утвердительно кивнул:
– Говорю же, сколько можно тут так сидеть? Это вы, козлы, чего-то ждали, а я своё отсидел…
Гончаров ухмыльнулся невольному каламбуру Лобанова – по мнению майора, тот отсидел слишком мало.
– Ну а что же ты лыбишься, су-ука? – наигранно ласково протянул Лобстер.
– Да вот, думаю, – в тон бандиту ответил майор, – что будет, если всё-таки под Барьер подкопаемся?
Лобстер осклабился:
– Небось, рассчитываешь, что там тебя подкрепление из ГУВД будет ждать?
– Почему бы и нет? – тоже почти весело ответил Гончаров. – Кто его знает, как тогда всё обернётся? Ты бы подумал!..
– Сам же в это не веришь, козёл! – Лобстер сплюнул под ноги стоявшему на растяжках майору и махнул рукой: – Увозите его, в жопу.
– Какое у вас к жопам-то пристрастие… – пробормотал Гончаров, но бандиты не обратили внимания на его реплику.
– Куда его, Михал Сергеевич? – басовито прогудел высокий мужик, показавшийся Гончарову ранее знакомым.
– Черноскутов, ты тупой, что ли?! – заорал вдруг Лобанов, нервно дёргая рукой. – Чего тебе непонятно?! Я тебя зря, что ли, начальником охраны сделал?! Куда-куда, на котлован, конечно, на Яму! Везите его вместе с остальными диссидентами – лично доставишь! И глаз пусть там не спускают!
– Есть! – по-военному пробасил Черноскутов.
Гончарову определённо казалось, что он когда-то видел этого человека, но и услышанная фамилия не помогала вспомнить – где.
Майор бросил ещё один взгляд на Лобанова – новоиспечённый «князёк», уже улыбаясь, смотрел ему вслед. Длинные и, надо сказать, неплохие локоны бандита охватывал кожаный ремешок с какой-то, кажется золотой, бляшкой.
«Ну надо же, – подумал Гончаров, – откуда он этого набрался? Ричард, мать его, Львиное Сердце!»
Гончарова затолкали в крытый грузовик, у которого колонка газогенератора стояла сбоку. В фургоне без единого окошка было темно. Пока дверь оставалась открытой, майор заметил, что в кузове скамеек нет, а на полу в разных местах сидит ещё человек шесть-семь. Гончаров выбрал один из оказавшихся свободным углов, чтобы не так бросало при езде по разбитой дороге, и привалился спиной к доскам бортов, упираясь ногами.
Когда грузовик тронулся, майор поинтересовался в темноту:
– Кто хоть тут есть кто?
– А ты-то сам кто? – ответил справа немного взволнованный, но сохранивший остатки бойкости насмешливый голос.
– Бывший майор Гончаров, бывший член Комитета, – в тон ответил Александр.
– А-а, вот мне и показалось, что знакомый, – радостно произнёс тот же голос, и рядом завозились.
Чья-то рука нащупала бок Гончарова, и он понял, что говоривший ощупью пролез к нему:
– Я же Исмагилов, помните, товарищ майор?
– Фёдор! – обрадовался Гончаров, припоминая весёлого шофёра из милицейского гаража, которого все звали чаще просто Федей. – Когда же мы последний раз виделись?
– Да, считайте, где-то перед самой этой свистопляской.
– Надо же, столько не встречались и вот при таких обстоятельствах свиделись. Видишь, как всё повернулось?
– Обкакался ваш Комитет, вы уж извините, товарищ майор.
Гончаров потёр жёсткий ёжик волос и шумно втянул носом воздух:
– Я и без тебя понял…
– Вы вот всё подстраивались под Филимонова, – критически продолжал Федя, демонстрируя знание местной политики последних лет. – Хороший мужик, он, конечно… был. Но для нынешних времён мягкий. А чего вы сами власть в свои руки не взяли?
– Твою мать! – чуть не взорвался Гончаров. – Мне только что один придурок это же советовал! Значит, вам всем точно диктатура нужна?
Федя вздохнул в темноте:
– А это смотря какая диктатура! Иная, если человек хороший, даже очень может быть нужна.
Майор тоже вздохнул:
– Вот и мне сейчас уже кажется, что, может, и нужна. Правда, ещё больше закон жёсткий нужен, а это – немного иное, чем диктатура, я так понимаю.
– Хм… – Фёдор шумно почесался. – Может, и так. А то ведь вы посмотрите, что творится, блин…
Гончаров ничего не ответил, и какое-то время они молча болтались в темноте в такт подскокам машины на ухабах.
– Вы-то, как сами, товарищ майор? – поинтересовался наконец Фёдор.
– Да что я, – вздохнул Гончаров, машинально пожимая плечами. – Квартира-то у меня в Юго-Западном районе была, на Белореченской. Таким образом, семья осталась за Барьером. Вот так, в общем.
– Ах ты, чёрт! – с искренней досадой сказал Федя. – То есть вы даже про них ничего и не знаете?
– Откуда же знать?! Вон, Лобстер хочет помочь – подкоп туда сделать.
– Да, – неопределённо протянул Федя, которому нечем было приободрить майора, – бес бы побрал этот Барьер.
Странный феномен, прозванный «Барьером», возникший, как уверяли выжившие очевидцы, практически в момент первого удара, отсёк северо-запад и северо-восток областного центра от места службы Гончарова, а потому майор, да и любой другой, мог лишь гадать, что происходит там, с другой стороны упавшего на землю неба.
С этой же стороны примерно на полкилометра от самого Барьера не выдержал почти ни один дом, и в черте города там простиралась полоса завалов, почти как на картинках из пособий по гражданской обороне, демонстрировавших последствия ударной волны после ядерного взрыва. К счастью, никаких иных поражающих факторов, например радиоактивного заражения местности, в данном случае не наблюдалось.
Вообще свойства Барьера оставались совершенно необъяснимыми даже в отношении простых, казалось, вещей. Часто Гончаров слышал высказывания, насколько, мол, им повезло, что Белоярская АЭС, располагавшаяся не слишком далеко от города, не попала в этот квадрат. Ведь наверняка при таком толчке на станции могла начаться утечка радиоактивности, если не более серьёзная авария. А на практике даже на станции Мезенское, откуда до АЭС оставалось всего километров десять по прямой, никакого повышения радиационного фона не отмечалось. То ли аварии на станции, к счастью, всё-таки не случилось, то ли Барьер не пропускал радиацию так же, как он не пропускал свет, радиоволны или дым, хотя ветер дул через него, похоже, свободно, и облака, когда они проплывали сверху, выливали на землю дождь, как обычно, без помех.
– Ну а ты где обитаешь, Фёдор? – поинтересовался Гончаров. – Куда прибился? Как-то пропал с глаз долой вскоре после Катастрофы.
– Да вот такие пироги, товарищ майор: я же тут вроде как фермером заделался! Семью в деревню почти сразу же вывез, а потом и сам туда окончательно подался.
Фёдор поведал Гончарову, что устроился в Кадниково, где у его матери имелся добротный дом со всеми нужными надворными постройками. Исмагилов развернул приличное хозяйство, заимел несколько коров и лошадей, дальновидно предвидя в самом скором будущем полное исчезновение горючего.
В общем, дела у него шли неплохо, хотя многое приходилось делать уже почти по старинке – без моторов и электричества. Впрочем, расторопный Фёдор нашёл где-то даже брошенный бензовоз с почти полной цистерной солярки, так что ему одному хватило бы её надолго. Иногда, правда, появлялись мародёры, но, к счастью, небольшими отрядами, до недавнего времени совершенно неорганизованными, и совместно с соседями удавалось отстреливаться – оружием новоиспечённый фермер тоже запасся.
Вчера Фёдор, который уже давно махнул рукой на власть и дальше своих крестьянских забот не высовывался, привёз кое-что на продажу на городской рынок. Загреб его так называемый «отряд охраны порядка» за отказ добровольно сдать продукты в пользу князя Лобстера. За препирательства Исмагилов на месте получил три месяца принудительных работ – возможно, повезло, что не просто пулю в лоб.
– Чего он сейчас добиться-то хочет? – сказал Федя, имея в виду Главаря банды.
– Как чего? – ухмыльнулся сам себе в темноте Гончаров. – Неограниченной власти, как и большинство подонков.
– Я слышал, что он говорил, будто прежнее правительство не хотело вывести народ в большой мир, а он, мол, это сделает.
– Ага, как же, козёл он хренов! – со злой иронией заметил Гончаров.
В передней стенке фургона открылось окошко, и противный, надтреснутый голос посоветовал:
– Вы, суки, базар-то фильтруйте! А то пущу в расход и потом скажу Князю, что при попытке к бегству.
В свете, просачивавшемся из кабины водителя, Гончаров постарался ещё раз рассмотреть, кто сидел вместе с ним в кузове. Справа маячило лицо Исмагилова, сейчас заросшее бородой, а прямо напротив притулился немолодой уже, как показалось, мужчина в какой-то полувоенной куртке. Он поднял голову, встретился глазами с Гончаровым и почти сразу же отвёл взгляд.
– А что же я такого сказал? – наивно поинтересовался Гончаров у охранника. – Я вашему хозяину прямо говорил, что дурак он и что людям врёт: под Барьер не подкопаться. Ты хоть на секунду прикинь: это же явно инопланетяне какие-то сделали, и дурацкий подкоп никак не поможет.
– А вот Князь и покажет этим инопланетянам, а заодно и всяким мудакам вроде вас! – Охранник хохотнул как бы для поддержания собственного духа. – В общем, я сказал: не гоните туфту и не наезжайте на Князя, понятно?
– Да бог с ним, не будем, – пообещал Гончаров. – А ты прямо за своего атамана готов костьми лечь. Что, будешь гранату нам кидать, если не перестанем твоего «князя» ругать, как в одном фильме обещали, или иначе наказывать станешь?
Парень несколько секунд всматривался в полумрак кузова, выставив через окошко острый нос, за который Гончарову очень хотелось его схватить, и сказал, как сплюнул:
– Гранату кидать не буду, но вот прикладом тебе по зубам с удовольствием садану. А зубных врачей сейчас мало осталось – без фикс походишь! – И он захохотал, довольный собственной шуткой.
– Уймись, Олежка, – донёсся голос человека, сидевшего рядом с водителем, и Гончаров узнал Черноскутова. – Балаболишь без дела.
– Слушай, – почти примирительно спросил Гончаров, – скажи хоть, куда нас точно сейчас везут?
– Куда ж ещё, – почти удивился остроносый Олежка, – на станцию, потом к Яме. А ты что, лох, решил, что тебя на машине прямиком туда повезут? Горючее на тебя жечь, мясо?