Долинго Борис. Снежные бабы Ивделя

   - Какой же это мухризм, если мухрисы верят в Муху и Хрисю, а мы - в снежных баб?! Тем более, настоящих Муху и Хрисю никто не видел, а бабы - вот они!
   - А тогда как же с евреями и русскими? - теперь уже к этой теме прицепился аль-Фарадей. - Вы себя так называете, а их никто не видел!
   - Почему не видел? - удивился Ивдель. - Вот я, например, русский, а Додик - еврей.
   - Так, значит, это национальности?
   - Да нет же, это богоизбранность по вере в снежных баб. А по национальности мы - ивдели. Давайте лучше выпьем! За всё хорошее!
   Они выпили.
   Серову неожиданно стало смешно.
   - Как ты её - гаечным ключом! - захихикал он. - Жену бить нельзя, а бабу можно. Гениально! Что ты там про женитьбу говорил? Я готов! Вот только скажи, с кем ты контракт будешь подписывать - с ним, - Али кивнул на аль-Фарадея, - или со мной? Если со мной, то я сейчас же готов тут у вас жену взять.
   - Где моя планшетка?! - вдруг заголосил аль-Фарадей, и Серов понял, что у него тоже нет планшетки.
   Он начал озираться, но Ивдель и Додик их успокоили, заверив, что ничего тут пропасть не может. Это только снежная баба может растаять, да и то морковка плавать останется.
   И они начали веселиться снова. Оба Ивделя в шумной компании феллахов и лесообработчиков, вкусно пахнущих навозом и опилками, потащили их к жёнам, и Серов вместе со своим конкурентом, поскальзываясь на ступеньках крылец и спотыкаясь в каких-то сенях, шлялись из дома в дом, горланя песни вместе с аборигенами. В конце концов, они оказались по-прежнему вместе с аль-Фарадеем в какой-то комнате, где пили уже в сопровождении нескольких жён. Некоторые, вроде бы, были даже хорошенькими.
   Потом Серов не помнил ничего.
   Утром он обнаружил себя лежащим на большой кровати в комнате с низким потолком. Кровать имела решётчатые металлические спинки, и вместе с Серовым на ней спал совершенно голый аль-Фарадей.
   Серов увидел, что он и сам тоже голый. Ему стало стыдно, он потихоньку слез с кровати и на стуле со своей стороны обнаружил аккуратно развешанную одежду. Рядом стоял второй стул, где висела одежда конкурента. Тут же лежали обе планшетки.
   Во рту Серова пересохло, страшно хотелось пить, голова трещала так, что от этого звука должен был проснуться аль-Фарадей, но америкос спал.
   Али воровато оглянулся на конкурента, подумывая, а не покопаться ли в его планшетке, но очень хотелось пить, и он махнул рукой на бумаги конкурента.
   Осторожно отодвинув занавеску, заменявшую в этой комнате дверь, Серов выглянул в соседнее помещение - светлую горенку, в окошки которой пробивался неяркий свет ивдельского дня. В доме стояла тишина.
   Али надел на всякий случай трусы и вышел в горницу. Вдоль стен там стояли шкафчики, покрытые вышитыми салфетками, на окнах висели тоже вышитые занавесочки и громоздились цветочные горшки. Серову, несмотря на страшную головную боль, тут понравилось, но, самое главное, он заметил столик, на котором стоял большой кувшин и пара стаканов. Серов прошлёпал к столику и налил в стакан какую-то желто-оранжевую жидкость. На вкус жидкость напоминала морковный сок, и Али вдруг подумал, а не с кладбища ли снежных баба эти морковки? Но пить очень хотелось, и он жадно вылакал и второй стакан.
   Стало немного легче, хотя голова по-прежнему болела.
   В спальне заворочался аль-Фарадей и что-то промычал. Затем раздалось шлёпанье босых ног, и америкос вышел в горницу. Он даже не стал надевать трусы.
   - Так не честно! - сипло промычал он. - Сидит один и водичку пьёт!
   - Выходи да пей, - ответствовал Серов. - А первым соваться на планету - честно?
   Он скривился и приложил прохладный стакан к мягко пульсирующему болью лбу.
   - Да ладно тебе! - отмахнулся аль-Фарадей, наливая из кувшина в свободный стакан и припадая к нему жадными глотками. - Хорошо-то как, слава Творцу!
   - У нас надо говорить 'Слава снежным бабам!' - сказал Ивдель, заходя в комнату - торговцы даже не услышали, как дверь начала раскрываться.
   - Что, как спалось? - поинтересовался Ивдель.
   Оба экспедитора вяло кивнули - мол, как спалось, так и спалось.
   Ивдель сел за стол и из необъятных карманов своей парки вынул бутыль, припечатав её к столу.
   - Лечиться сейчас будем, - заметил он.
   - Не-ет! - запротестовали оба ЗК. - Нам надо тендеры проводить! Нам работать надо!
   - Эка невидаль - работать! Успеете!
   В одном из шкафчиков Ивдель добыл чистые стаканы и какую-то нехитрую закуску в виде солёных плодов какого-то растения, уже смутно знакомых по вчерашнему застолью.
   Серов вздохнул - деться, видимо, было некуда. Его подмывало спросить, а где же те жёны, что вчера были с ними, но стеснялся.
   Словно угадывая его мысли, Ивдель сообщил, что они оба, и айзер, и америкос опозорились перед жёнами.
   - Нельзя так нажираться, чтобы не исполнять мужской долг! - укоризненно приговаривал он, наливая в стаканы.
   Серов и аль-Фарадей стыдливо переглянулись. Америкос чуть заметно пожал плечами, Али отвёл глаза.
   - Но нам ведь ещё день можно погулять, правда? - сказал он, чтобы замять скользкую тему и снова покосился на конкурента. -
   - Даже два,- кивнул аль-Фарадей, - но потом надо точно браться за тендеры. Не знаю, как у тебя, а у меня только три дня отведено на эту командировку. Уволят, на хер.
   У Серова тоже имелось только три дня.
   'Да, уволят, - подумал он. - Но с долгом как-то некрасиво вышло'.
   - Вот и чудненько! - заметил Ивдель. - Вам перед жёнами надо обязательно реабилитироваться. Поэтому сегодня мы много не пьём...
   Карусель завертелась снова. Мелькали лица, лилась водка, бил в лицо тугой холодный воздух, когда носились в санях, запряжённых ублюдами, потом снова пили. Смеялись жёны.
   Во второй день Али и аль-Фарадей действительно пили меньше, и вечером лицом в грязь не ударили. Но общение в жёнами привело к тому, что после вечерне-ночных удач пили ещё больше, снова катались на ублюдах, а потом, разозлившись на что-то поехали вдоль дороги крушить снежных баба, чтобы не вымещать гнев на бабах реальных.
   После этого снова пили и возлагали венки из еловых веток на кладбище снежных баба. Венки медленно дрейфовали среди покачивавшихся на воде морковок.
   Серов хотел спросить Ивделя, почему озеро-кладбище не замерзает, и снова забыл это сделать....

* * *

 
   Когда почти одновременно у Серова и у аль-Фарадея заверещали сигналы галактофонов, они не поняли, где находятся.
   Серов сполз с кровати, на которой в этот раз лежала жена, а не голый америкос, и долго соображал, где коммуникатор.
   Али раскопал галактофон и прочитал гэ-эм-эску - голографическое сообщение:
   'Система контроля вашего лихтера сообщила, что начата разгрузка без предоставления соответствующих документов. Ввиду невыхода на связь и непредставления материалов относительно тендера на планете Ивдель и при несанкционированной разгрузке вы уволены из компании 'Космотранс'. Лихтер освобождает орбиту, поставка грузов отменяется до выяснения обстоятельств'.
   Несколько секунд Серов сидел и смотрел на тающие в воздухе буквы, потом подошёл к столику и налил себе стакан морковного сока.
   - Муженёк, - сонно позвала с кровати жена и хихикнула - давай-ка ещё покувыркаемся, рано же...
   - Заткнись, дура... - вяло сказал Али и тремя большими глотками выпил сок,
   после чего сдержано оделся и вышел в общую горницу дома, где они спали с конкурентом.
   Америкос выполз почти сразу же, тоже застёгиваясь на ходу.
   - Ну что, гадёныш, - глядя чуть в сторону от Фарадея, проворчал Серов, тиская в кармане рукоятку пистолета, - думаешь, прискакал на полчаса раньше - и уже всё? Но как ты, сука, часть контейнеров у меня сгрузил?!...
   - У тебя тоже, что ли?!... - выпучил заплывшие отёками глаза аль-Фарадей.
   - Я тебе это так не оставлю... - начал Серов, но аль-Фарадей вдруг опустился на стул и схватился руками за голову.
   - Идиоты! - запричитал, раскачиваясь америкос. - Нас с тобой как последних козлов обули! Проехались на нас, как на... как на ублюдах этих! Ё-моё!...
   - Не понял... - Серов отпустил пистолет в кармане, вытащил руку и почесал затылок. - Так у тебя тоже, что ли?...
   - Смотри, придурок айзерский... - Америкос протянул Серову свой галактофон, включая чтение входящих гэ-эм-эсок.
   Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, кинулись к дверям.
   На улице было ещё сумрачно и совершенно пустынно. Тяжело дыша с похмелья и от скачки на жёнах, они добежали до стоянки аэросаней и ввалились в кабину первой машины.
   Постоянно рискуя вылететь с трассы, экспедиторы домчались до посадочно-разгрузочных площадок. Там было пусто. Посадочные камеры исчезли, зато девственный в день прилёта снег оказался взрыт разнообразными следами, среди которых, как можно было догадаться, часть принадлежала копытам ублюдов, а часть - сапогам феллахов.
   - Вот! - взвизгнул Серов. - Нас по одиночке обули! А ты думал - на полчаса раньше прилетел и выиграл! Вместе надо было действовать, вместе!
   - Это ты нашему руководству объясняй! - Аль-Фарадей махнул рукой и, присев на выступ аэросаней, закурил ручной кальян.
   Уже рассвело, но солнце не пробивалось сквозь плотное белёсое покрывало, нависшее над этим, богом забытым миром.
   Али посмотрел в небо. Сейчас он точно знал, что на орбите нет лихтера, и ему не на чем даже улететь отсюда.
   - Сколько же они вывезти успели, как ты думаешь? - спросил он.
   Аль-Фарадей снова безнадёжно махнул рукой, глубоко затягиваясь:
   - А что с того - сколько? Достаточно вывезли - и у тебя, и у меня. Оба мы обгадились, оба!
   - Так оно, - кивнул Серов, поморщился и, пошарив в аэросанях, обнаружил початую бутыль и две знакомые алюминиевые кружки. - Будешь?
   Америкос в который раз махнул рукой. Жест был непонятен, но Али налил.
   Они выпили, и Серов, выбрав кусочек снега почище, закусил им.
   - Я про вывезенный груз к тому спросил, - сказал он, - что мы как бы соучастники получаемся. Надо с Ивделем поговорить - пусть выделяет нам долю, раз так. Надо же обустраиваться - пока ещё придумаем, как отсюда выбраться.... А, собственно, и не так уж здесь плохо, верно? Прохладно, но весело...
   Аль-Фарадей для разнообразия поджал плечами.
   Серов потер ладонью лоб и снова налил.
   - Придётся нам с тобой, наверное, пойти в бригаду бабуинов.
   - Куда? - удивился америкос.
   - Это у них тут так называются те, кто снежных баб восстанавливает.
   - Не-е, - возразил аль-Фарадей, - я лучше в лесорубы пойду.
   - Дело хозяйское, - философски заметил Али.
   Они помолчали, разглядывая пустые посадочные площадки и перебаламученный снег вокруг.
   - Слушай, - вдруг осведомился аль-Фарадей, - а коли мы тут остаёмся, то ты кем будешь - русским или евреем?
   - Чего?! - не сразу въехал Серов.
   - Ну, я вспомнил, что они как-то за столом упоминали, что здесь все либо русские, либо евреи.
   - А ты сам кем станешь?
   - Ну, я первый спросил, - ухмыльнулся аль-Фарадей.
   - Ты уже прилетел сюда первый! Но мне лично по барабану, кем быть. Если надо будет, на пальцах бросим.
   Они почти синхронно вздохнули.
   - А мне жена неплохая попалась... - мечтательно сказал аль-Фарадей.
   - Которая? - уточнил Серов.
   - Сейчас и не вспомню, - признался америкос. - Но в этом реально что-то есть, как думаешь?...
   Издалека послышался шум аэросаней.
   Али и аль-Фарадей встали и молча стали смотреть на приближающуюся машину. Когда сани остановились, из них выбрались Ивдели - оба родственничка.
   Бывшие соперники по бизнесу переглянулись, и Серов молча вытащил гаечный ключ, незаметно подавая его америкосу.
   - А у тебя есть что? - шепотом спросил аль-Фарадей.
   - У меня пистолет, - успокоил Серов.
   Аборигены, как и в первые разы, помахали им руками.
   Серов и аль-Фарадей снова переглянулись, помахали в ответ и, пряча оружие за спинами, двинулись навстречу.
 

* * *

 
   Меньше, чем через час у каждой площадки стояло по новенькой снежной бабе.
   - Мы их назовём Ивдель-один и Ивдель-два, - отдуваясь, сказал америкос. - Первые бабы, которые будут иметь имена собственные!.. Хотя, постой: совсем они и не бабы, получается. Получается, это - первые снежные мужики Ивделя, во как!
   - Точно! - согласился Али, отмывая руки снегом. - Но в любом случае надо потом привезти морковки и вёдра, а то незаконченная композиция получается, не по местным стандартам.
   - Привезём! - пообещал бывший конкурент. - А, как я успел заметить, здесь совсем неплохо, хоть и глушь, конечно. Жёны, и всё такое - как думаешь?
   Серов пожал плечами:
   - Да, это-то - да. Неплохо...
   - Вот именно! - радостно подтвердил аль-Фарадей. - Мы тут приживёмся - и я, кажется, понял, кем мы с тобой тут станем...
   Серов вопросительно покосился на нового напарника, или теперь, вернее сказать, подельника.
   - Мы оба станем Ивделями! - сообщил аль-Фарадей. - И пусть хоть одна сволочь скажет, что это не так. А потом прилетит же сюда когда-нибудь ещё кто-нибудь с грузом - и мы его встретим первыми!
 
   11.2005