Страница:
Самые ранние погребения не могут быть древнее, чем конец VIII столетия до н. э. Эти погребения, а также погребения следующих двух веков расположены на склонах холмов Сен-Луи и Юноны в районах Дуимес и Дермех между Бирсой и Бордж-Джедид. К V веку кладбище уже занимало южные склоны Бордж-Джедид. В IV веке хоронили между холмом Одеон и Бордж-Джедид (Dar-el-Morali и Ard-el-Kheraib) и, наконец, в III и II веках – севернее и северо-восточнее на холмах Одеон и Сте-Моник и, как ни странно, вновь стали использовать склоны холмов Сен-Луи и Юноны. Таким образом, с течением веков некрополь распространялся на северо-восток (рис. 4).
Из всего этого несомненно следует, что самое раннее поселение Карфагена находилось в Ле-Краме и около него. Существование святилища Тиннит рядом с прямоугольной лагуной (рис. 21) в VIII веке замыкает цепь доказательств, поскольку невозможно предположить, что символ самых глубоких религиозных чувств карфагенян лежал за пределами поселения. Поселение, находившееся в этом месте, могло контролировать полуостров Ла-Гулетт, а Тунисское озеро обеспечивало хорошо защищенную стоянку для судов. Мы можем представить, как с годами пунический город постепенно расширялся от района порта к северу, но можем лишь догадываться, когда именно холмы карфагенского акрополя Бирсы (по предположениям некоторых ученых, в Бирсу входили все три холма: Сен-Луи, Юнона и Одеон (Театр) стали цитаделью и были увенчаны храмом Эшмуна. Вряд ли развитие города заняло больше одного-двух веков[7].
Рис. 4. План внутреннего города Карфагена
Ближайшим к Карфагену финикийским городом была Утика, расположенная на возвышенности примерно в 35 километрах к северо-северо-западу в устье реки Баград, главной реки Туниса, орошавшей самые плодородные земли региона.
Местоположение Утики в наши дни вызывает удивление. Непонятно, почему финикийцы решили здесь обосноваться. Однако дело в том, что за прошедшие века Баград так сильно изменился в своем нижнем течении и так сильно забился илом, что финикийский и римский город оказался в 10 километрах от моря на возвышенности, окруженной наносными отложениями. Мы можем опознать акрополь на холме, который когда-то был мысом. На востоке – бывший остров, прежде отделенный от берега узким каналом. Как и в Карфагене, в Утике сохранилось много римских руин, но ни одно здание нельзя наверняка назвать пуническим. Однако самые ранние захоронения, найденные по обе стороны канала, отделяющего «остров» от «мыса», могут относиться и к концу VIII века. Более поздние могилы находятся западнее и севернее.
В Северной Африке – к югу, востоку и западу от Карфагена – на местах пунических поселений также найдено очень мало археологических свидетельств, и топографию пунических городов по большей части можно представить лишь исходя из соображений географической целесообразности и по пуническим захоронениям. Синтас (Cintas), занимавшийся раскопками пунических поселений в Северной Африке, четко объясняет, что следует искать: во-первых, защищенные гавани с пологим побережьем (необязательно протяженным), куда можно было втаскивать корабли; во-вторых, надежный источник свежей пресной воды; и в-третьих, известняковые отложения, обычно на возвышенности, пригодные для добычи известняка и для так любимых финикийцами скальных гробниц, остатки которых не могли не сохраниться. Пунические корабельные стоянки вдоль побережья обычно находятся в 40 километрах друг от друга, на расстоянии, которое можно пройти за день, поскольку моряки предпочитали плыть днем, а ночью отдыхать.
Рис. 5. Остров Могадор (Марокко), место пунического поселения
Давайте взглянем на одну из этих стоянок, самую дальнюю из пока обнаруженных на западном пути из Карфагена и именно такую, какую предпочитали финикийцы. Сразу к югу от Могадора на Марокканском побережье между Касабланкой и Агадиром река Ксоб впадает в маленький залив, частично защищенный от открытого моря островком длиной около 3 километров и 1,5 километра шириной, лежащим в 1,5 – 3 километрах от материка (рис. 5)[8].
Именно здесь Коберле и Синтас нашли следы финикийской колонизации, и результаты их пробных раскопок 1950 – 1952 годов были подтверждены более тщательными раскопками профессора Ядина в 1956-1958 годах.
Из важных западных городов вне Африканского континента рассмотрим сначала Мотию на острове Сицилия. Мотия оставалась главной базой Карфагена для ведения Сицилийских войн до ее осады и разрушения Дионисием Сиракузским в 398 году. И здесь город находился на маленьком, близком к берегу островке с равнинным ландшафтом (рис. 6, 7). С VI века до н. э. город был окружен мощной крепостной стеной длиной около 2,5 километра и занимал площадь 50 гектаров, или около 125 акров. Сохранились остатки лестниц, караульных помещений и ворот, а также двадцати башен. Каменная кладка соответствует разным стилям и эпохам. Стена почти повсеместно повторяет береговую линию. Пока нет доказательств постоянного заселения прилежащей части материка, однако в Бирджи найдено большое кладбище с захоронениями в гробах начиная с VI века до н. э., и небольшая дамба. Под водой ясно различимы фундаменты, протянувшиеся от этого района к северным воротам города[9].
На острове также были найдены некрополь и святилище с урнами и стелами. Если на острове когда-либо существовал котон, то наверняка он был слишком мал для стоянки множества даже древних кораблей (рис. 36), и мы вправе предположить, что главной гаванью или рейдом служила лагуна между островом и материком.
Из зданий найдено только два (рис. 7): прекрасный дом в греческом стиле у юго-восточного побережья и фундаменты того, что могло быть храмом или другим общественным зданием в месте, называемом Каппидаццу (Cappiddazzu). Это здание несколько раз перестраивалось, в последний раз – в V веке; сохранилась прекрасная кладка из тесаного камня.
На острове Сардиния было четыре главных финикийских города: Сульх (Сульцис, Сульци) (Сант-Антиоко), Каралис (Кальяри), Нора и Таррос (рис. 14). Все были расположены на мысах, кроме Сульха, занимавшего обращенную к материку часть современного острова Сант-Антиоко. Остров соединяет с материком дамба, которой, вероятно, не существовало в пунические времена. Сульх практически не сохранил финикийскую топографию, однако в нем найдено много финикийской керамики VIII века до н. э., пока самой ранней на Сардинии, и ряд стел, по стилю и хронологии сравнимых со стелами из окрестностей святилища Тиннит в Карфагене. Недавно раскопано само святилище, на присутствие которого указывали стелы. В Кальяри, где более поздние постройки скрыли финикийскую топографию, первоначальное поселение, вероятнее всего, находилось на мысе S. Elia или рядом с ним на юго-востоке. В этом случае соляное озеро к востоку от Кальяри, вероятно, представляет древний порт. Самые ранние найденные захоронения относятся к V веку и занимают склон холма к северо-западу от современного города.
Рис. 6. Мотия (Сицилия) и ее окрестности
Рис. 7. Остров Мотия с городскими стенами и главными руинами
Нора находится в конце пологого полуострова с хорошей корабельной стоянкой на севере. С началом римской эпохи это место стало необитаемым, лишь в средние века на гористом мысе, где прежде стоял финикийский акрополь, появилась крепость. Захоронения VI века и более поздние, а также святилище Тиннит с бесчисленными стелами и урнами найдены много лет тому назад, а недавние раскопки были сосредоточены на городе и его оборонительных укреплениях. Если отчеты о раскопках в Норе не так полны, как нам хотелось бы, то интенсивные раскопки XIX века в Тарросе на западе острова вообще безрезультативны, так как площадка была разграблена. Таррос находится на мысе Сан-Марко, выступающем далеко в море с северной стороны залива Ористано. В результате проведенных недавно раскопок было раскрыто святилище Тиннит.
На Мальте пока не найдены остатки финикийских городов, хотя попадается много финикийских захоронений V века до н. э. и более поздних, и несколько более ранних, относящихся к VIII и, возможно, даже к IX веку. Найдено также несколько надписей, включая две поздние билингвы. Мы можем предположить, что главная колония находилась на месте современной Валетты глубоко под современными городскими зданиями и укреплениями. Финикийские предметы также были найдены на островах Гоццо (Годзо) и Коссура (Пантелерия, Пантеллирия).
В Испании известны три главные финикийские или пунические колонии: Гадес (Кадис), Эбузус (Ибица) и последний из основанных Гасдрубалом городов – Новый Карфаген (Картахена).
Гадес, самая ранняя колония, расположена на северном конце острова длиной около 20 километров и шириной не более 1 километра, словно рассекающего прекрасный залив в устье реки Гвадалеты (рис. 8). Между островом и материком на месте современного Сан-Фернандо находился островок поменьше. В южной оконечности внешнего острова возвышался знаменитый храм Геракла (Мелькарта). Общая топография хорошо представлена Страбоном. Изменения береговой линии объединили оба острова с материком и друг с другом, однако отрезали часть суши с храмом, и он оказался на острове, называемом теперь остров Святого Петра (Isla de Sancti Petri). Море также размыло западную (обращенную к морю) береговую полосу Старого Гадеса, так что некоторые районы древнего города и его некрополи исчезли. Поскольку остальные районы лежат под средневековым и современным Кадисом, мы мало что знаем о пунической топографии, однако на большом кладбище, протянувшемся по полуострову к югу от средневекового города, найдено более 150 довольно богатых захоронений от конца VI до III века до н. э. Еще одно кладбище позднего пунического периода, расширившееся в римские времена, находилось на меньшем островке, вероятно не заселенном первыми колонистами.
Поселение на Ибице было основано выходцами из Карфагена в 654 – 653 годах до н. э. И здесь за прошедшие века море изменило топографию. Первое поселение находилось на острове. Это место все еще называется остров Плана (Isla Plana), хотя давно соединилось с главным островом. Там нашли предметы VII века, включая несколько на удивление примитивных глиняных фигурок снежного человека. Найдены также остатки зданий, вероятно, более позднего периода, которые могли быть красильными мастерскими (там была большая куча раковин моллюсков, из которых добывался пурпур) или рыбными коптильнями. На главном острове, в Puig d'es Molins, расположены главный некрополь периода от VI века до н. э. до римских времен и остатки маленького поселения (не пунического). Святилище Тиннит в Cueva d'es Cuyram относится к периоду от V до I века до н. э.
Рис. 8. План Гадеса, показывающий изменения береговой линии с древних времен
Новый Карфаген, хотя и гораздо больших размеров, был основан ради политических и военных целей, а потому не является истинной колонией более ранней эпохи. Тем не менее он дает представление о типичном финикийском поселении. Новый Карфаген занимал мыс между почти закрытым заливом и внутренней лагуной; залив был защищен островом Айла-Эскомбрера (Isla Escombrera). И здесь время изменило топографию. Лагуна стала сушей, а современная Картахена, расположенная на месте пунического города, уже не находится на мысе. Археологи нашли здесь несколько пунических предметов, но никаких намеков на план города или зданий. Топографию можно представить по рассказу Полибия об осаде и захвате Нового Карфагена Сципионом в 209 году до н. э.
Глава 3
Из всего этого несомненно следует, что самое раннее поселение Карфагена находилось в Ле-Краме и около него. Существование святилища Тиннит рядом с прямоугольной лагуной (рис. 21) в VIII веке замыкает цепь доказательств, поскольку невозможно предположить, что символ самых глубоких религиозных чувств карфагенян лежал за пределами поселения. Поселение, находившееся в этом месте, могло контролировать полуостров Ла-Гулетт, а Тунисское озеро обеспечивало хорошо защищенную стоянку для судов. Мы можем представить, как с годами пунический город постепенно расширялся от района порта к северу, но можем лишь догадываться, когда именно холмы карфагенского акрополя Бирсы (по предположениям некоторых ученых, в Бирсу входили все три холма: Сен-Луи, Юнона и Одеон (Театр) стали цитаделью и были увенчаны храмом Эшмуна. Вряд ли развитие города заняло больше одного-двух веков[7].
Ближайшим к Карфагену финикийским городом была Утика, расположенная на возвышенности примерно в 35 километрах к северо-северо-западу в устье реки Баград, главной реки Туниса, орошавшей самые плодородные земли региона.
Местоположение Утики в наши дни вызывает удивление. Непонятно, почему финикийцы решили здесь обосноваться. Однако дело в том, что за прошедшие века Баград так сильно изменился в своем нижнем течении и так сильно забился илом, что финикийский и римский город оказался в 10 километрах от моря на возвышенности, окруженной наносными отложениями. Мы можем опознать акрополь на холме, который когда-то был мысом. На востоке – бывший остров, прежде отделенный от берега узким каналом. Как и в Карфагене, в Утике сохранилось много римских руин, но ни одно здание нельзя наверняка назвать пуническим. Однако самые ранние захоронения, найденные по обе стороны канала, отделяющего «остров» от «мыса», могут относиться и к концу VIII века. Более поздние могилы находятся западнее и севернее.
В Северной Африке – к югу, востоку и западу от Карфагена – на местах пунических поселений также найдено очень мало археологических свидетельств, и топографию пунических городов по большей части можно представить лишь исходя из соображений географической целесообразности и по пуническим захоронениям. Синтас (Cintas), занимавшийся раскопками пунических поселений в Северной Африке, четко объясняет, что следует искать: во-первых, защищенные гавани с пологим побережьем (необязательно протяженным), куда можно было втаскивать корабли; во-вторых, надежный источник свежей пресной воды; и в-третьих, известняковые отложения, обычно на возвышенности, пригодные для добычи известняка и для так любимых финикийцами скальных гробниц, остатки которых не могли не сохраниться. Пунические корабельные стоянки вдоль побережья обычно находятся в 40 километрах друг от друга, на расстоянии, которое можно пройти за день, поскольку моряки предпочитали плыть днем, а ночью отдыхать.
Давайте взглянем на одну из этих стоянок, самую дальнюю из пока обнаруженных на западном пути из Карфагена и именно такую, какую предпочитали финикийцы. Сразу к югу от Могадора на Марокканском побережье между Касабланкой и Агадиром река Ксоб впадает в маленький залив, частично защищенный от открытого моря островком длиной около 3 километров и 1,5 километра шириной, лежащим в 1,5 – 3 километрах от материка (рис. 5)[8].
Именно здесь Коберле и Синтас нашли следы финикийской колонизации, и результаты их пробных раскопок 1950 – 1952 годов были подтверждены более тщательными раскопками профессора Ядина в 1956-1958 годах.
Из важных западных городов вне Африканского континента рассмотрим сначала Мотию на острове Сицилия. Мотия оставалась главной базой Карфагена для ведения Сицилийских войн до ее осады и разрушения Дионисием Сиракузским в 398 году. И здесь город находился на маленьком, близком к берегу островке с равнинным ландшафтом (рис. 6, 7). С VI века до н. э. город был окружен мощной крепостной стеной длиной около 2,5 километра и занимал площадь 50 гектаров, или около 125 акров. Сохранились остатки лестниц, караульных помещений и ворот, а также двадцати башен. Каменная кладка соответствует разным стилям и эпохам. Стена почти повсеместно повторяет береговую линию. Пока нет доказательств постоянного заселения прилежащей части материка, однако в Бирджи найдено большое кладбище с захоронениями в гробах начиная с VI века до н. э., и небольшая дамба. Под водой ясно различимы фундаменты, протянувшиеся от этого района к северным воротам города[9].
На острове также были найдены некрополь и святилище с урнами и стелами. Если на острове когда-либо существовал котон, то наверняка он был слишком мал для стоянки множества даже древних кораблей (рис. 36), и мы вправе предположить, что главной гаванью или рейдом служила лагуна между островом и материком.
Из зданий найдено только два (рис. 7): прекрасный дом в греческом стиле у юго-восточного побережья и фундаменты того, что могло быть храмом или другим общественным зданием в месте, называемом Каппидаццу (Cappiddazzu). Это здание несколько раз перестраивалось, в последний раз – в V веке; сохранилась прекрасная кладка из тесаного камня.
На острове Сардиния было четыре главных финикийских города: Сульх (Сульцис, Сульци) (Сант-Антиоко), Каралис (Кальяри), Нора и Таррос (рис. 14). Все были расположены на мысах, кроме Сульха, занимавшего обращенную к материку часть современного острова Сант-Антиоко. Остров соединяет с материком дамба, которой, вероятно, не существовало в пунические времена. Сульх практически не сохранил финикийскую топографию, однако в нем найдено много финикийской керамики VIII века до н. э., пока самой ранней на Сардинии, и ряд стел, по стилю и хронологии сравнимых со стелами из окрестностей святилища Тиннит в Карфагене. Недавно раскопано само святилище, на присутствие которого указывали стелы. В Кальяри, где более поздние постройки скрыли финикийскую топографию, первоначальное поселение, вероятнее всего, находилось на мысе S. Elia или рядом с ним на юго-востоке. В этом случае соляное озеро к востоку от Кальяри, вероятно, представляет древний порт. Самые ранние найденные захоронения относятся к V веку и занимают склон холма к северо-западу от современного города.
Нора находится в конце пологого полуострова с хорошей корабельной стоянкой на севере. С началом римской эпохи это место стало необитаемым, лишь в средние века на гористом мысе, где прежде стоял финикийский акрополь, появилась крепость. Захоронения VI века и более поздние, а также святилище Тиннит с бесчисленными стелами и урнами найдены много лет тому назад, а недавние раскопки были сосредоточены на городе и его оборонительных укреплениях. Если отчеты о раскопках в Норе не так полны, как нам хотелось бы, то интенсивные раскопки XIX века в Тарросе на западе острова вообще безрезультативны, так как площадка была разграблена. Таррос находится на мысе Сан-Марко, выступающем далеко в море с северной стороны залива Ористано. В результате проведенных недавно раскопок было раскрыто святилище Тиннит.
На Мальте пока не найдены остатки финикийских городов, хотя попадается много финикийских захоронений V века до н. э. и более поздних, и несколько более ранних, относящихся к VIII и, возможно, даже к IX веку. Найдено также несколько надписей, включая две поздние билингвы. Мы можем предположить, что главная колония находилась на месте современной Валетты глубоко под современными городскими зданиями и укреплениями. Финикийские предметы также были найдены на островах Гоццо (Годзо) и Коссура (Пантелерия, Пантеллирия).
В Испании известны три главные финикийские или пунические колонии: Гадес (Кадис), Эбузус (Ибица) и последний из основанных Гасдрубалом городов – Новый Карфаген (Картахена).
Гадес, самая ранняя колония, расположена на северном конце острова длиной около 20 километров и шириной не более 1 километра, словно рассекающего прекрасный залив в устье реки Гвадалеты (рис. 8). Между островом и материком на месте современного Сан-Фернандо находился островок поменьше. В южной оконечности внешнего острова возвышался знаменитый храм Геракла (Мелькарта). Общая топография хорошо представлена Страбоном. Изменения береговой линии объединили оба острова с материком и друг с другом, однако отрезали часть суши с храмом, и он оказался на острове, называемом теперь остров Святого Петра (Isla de Sancti Petri). Море также размыло западную (обращенную к морю) береговую полосу Старого Гадеса, так что некоторые районы древнего города и его некрополи исчезли. Поскольку остальные районы лежат под средневековым и современным Кадисом, мы мало что знаем о пунической топографии, однако на большом кладбище, протянувшемся по полуострову к югу от средневекового города, найдено более 150 довольно богатых захоронений от конца VI до III века до н. э. Еще одно кладбище позднего пунического периода, расширившееся в римские времена, находилось на меньшем островке, вероятно не заселенном первыми колонистами.
Поселение на Ибице было основано выходцами из Карфагена в 654 – 653 годах до н. э. И здесь за прошедшие века море изменило топографию. Первое поселение находилось на острове. Это место все еще называется остров Плана (Isla Plana), хотя давно соединилось с главным островом. Там нашли предметы VII века, включая несколько на удивление примитивных глиняных фигурок снежного человека. Найдены также остатки зданий, вероятно, более позднего периода, которые могли быть красильными мастерскими (там была большая куча раковин моллюсков, из которых добывался пурпур) или рыбными коптильнями. На главном острове, в Puig d'es Molins, расположены главный некрополь периода от VI века до н. э. до римских времен и остатки маленького поселения (не пунического). Святилище Тиннит в Cueva d'es Cuyram относится к периоду от V до I века до н. э.
Новый Карфаген, хотя и гораздо больших размеров, был основан ради политических и военных целей, а потому не является истинной колонией более ранней эпохи. Тем не менее он дает представление о типичном финикийском поселении. Новый Карфаген занимал мыс между почти закрытым заливом и внутренней лагуной; залив был защищен островом Айла-Эскомбрера (Isla Escombrera). И здесь время изменило топографию. Лагуна стала сушей, а современная Картахена, расположенная на месте пунического города, уже не находится на мысе. Археологи нашли здесь несколько пунических предметов, но никаких намеков на план города или зданий. Топографию можно представить по рассказу Полибия об осаде и захвате Нового Карфагена Сципионом в 209 году до н. э.
Глава 3
ИСТОРИЯ ФИНИКИЙЦЕВ НА ИХ РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
До нашего времени Библ (Гебал) – единственное место финикийской метрополии, предоставившее много материала, который можно датировать временем ранее 1500 года до н. э. В раннебронзовом веке связи Библа с Египтом Древнего царства проявляются в цилиндрической печати египетского стиля, найденной в подвале позднего храма. Египетский текст периода фараона Снофру из IV династии сообщает о прибытии из Гебала сорока кораблей, груженных кедром, а источники второй половины 3-го тысячелетия рассказывают о морских и сухопутных военных экспедициях фараонов Саху-Ра (V династия) и Пепи I (VI династия) в Азию.
В тот же период Месопотамия поначалу активно торговала с Финикией, однако мы находим подтверждения военного вторжения в Левант в период правления Саргона Аккадского. Итак, декорации расставлены. Левантийское побережье стало полем политического и культурного сражения двух великих центров африканской и азиатской цивилизаций (рис. 9).
К началу 2-го тысячелетия до н. э. Библ оставался единственным городом на территории Финикии, о котором мы что-либо знаем. В это время он определенно был ханаанским. Нам известно семитское имя одного из его правителей – Ипшемуаби, написанное иероглифами на двух предметах: бронзовом ритуальном топоре и золотом нагрудном украшении в форме раковины, выполненном в технике перегородчатой эмали. Эти предметы были найдены во втором ряду глубоких захоронений, соответствующих поздним годам XII династии Египта. Там же найден золоченый ларец из обсидиана (вулканического стекла) (рис. 10а) с обведенным картушем (овальной рамкой) именем Аменемхета IV (1800 – 1792 гг. до н. э.). В первой могиле того же ряда, могиле отца Ипшемуаби, Абишему, найдена оправленная в золото обсидиановая ваза для мазей (рис. 10б) с картушем предыдущего египетского фараона Аменемхета III (1850 – 1800 гг. до н. э.). С другой стороны, письма и финансовые клинописные таблички, найденные в Мари на Евфрате, дают нам некоторую информацию о Библе и других ханаанских городах того периода, включая Хацор. Короче говоря, мы обладаем достаточными свидетельствами различных источников о культуре Библа того периода. Отсутствие прямых доказательств из других городов финикийского побережья, видимо, объясняется тем, что археологи еще не достигли соответствующих слоев.
Египетский литературный текст, рассказ о приключениях Синухета, хорошо иллюстрирует жизнь азиатских кочевников в период правления XII династии и подтверждает многое из написанного в Книге Бытия. Синухет бежал из Египта в Библ после смерти Аменемхета I в 1970 году до н. э. Однако, не добравшись до Библа, он на много лет застрял в стране Верхнего Ретену у вождя Амуэнши. Здесь Синухет благоденствовал, женился на дочери вождя и много лет спустя в облике бедуина вернулся в Египет, где царствовал Сесострис I.
В XVIII и начале XVII века до н. э., в период между Средним и Новым царствами, когда мощь Египта клонилась к закату, ханаанеи наращивали военные и экономические силы. Раскопки показали, что ханаанские правители того времени жили в прекрасных богатых домах. Позже, в XVII веке, индоевропейцы (хетты) и хурриты вторглись в регион и начали продвигаться на юг (рис. 9). Это движение по меньшей мере отчасти было связано с тем, что гиксосы в XVII веке двинулись из Азии в Египет и основали столицу в Дельте, откуда было удобно править и Египтом и Ханааном. Можно предположить, что прибрежные города накапливали силы достаточно скрытно. Их географическое положение позволяло им успешнее, чем городам, находящимся в глубине материка, отражать нашествия захватчиков. Понадобилась вся мощь армии Александра, чтобы взять Тир штурмом.
Рис. 9. Карта древнего Ближнего Востока в конце 2-го и начале 1-го тысячелетия до н. э.
Рис. 10 а, б. Украшенные золотом обсидиановые ларец (ширина 0,045 м) и ваза для мазей (высота 0,12 м) с царскими картушами Аменемхетов IV и III соответственно. Библ. XII династия
Период затишья и независимости неожиданно закончился в 1580 году, когда Амасис (Яхмос I) изгнал гиксосов из Египта и основал XVIII династию. Волна египетского завоевания пронеслась по Леванту и докатилась до верхнего течения Евфрата, поглотив финикийские города, о многих из которых мы сейчас услышим впервые. В 1525 году Тутмос I обложил их данью, а Тутмос III, после битвы при Мегиддо, полностью их подчинил. Симира, Арад, Берит, Сарепта, Библ, Тир и Сидон (рис. 1) упомянуты в египетских надписях того времени. Очевидно, значительная часть финикийских городов-государств, окруженных со всех сторон чужими владениями, начала создавать собственную, особенную ветвь ханаанской культуры и цивилизации[10].
Египет, однако, был еще слишком могуществен, чтобы позволить финикийцам обрести независимость, а эгейцы контролировали Восточное Средиземноморье и препятствовали финикийской колонизации.
Таким образом, в период правления XVIII династии Финикия была страной маленьких городов-государств, подчиненных Египту и полагавшихся – часто напрасно – на его помощь в защите от азиатских завоевателей, таких, как амориты и хетты из Северной Сирии. Финикийцы все еще составляли неотъемлемую часть ханаанского сообщества, говорившего на родственных семитских диалектах, с общей религией, распространившейся от устья Оронта до египетской границы и в глубь страны за Иордан и долину Оронта. Время вторжений, сокративших ханаанские владения, еще не пришло. Ханаанеи жили в окружении азиатской культуры: даже своим египетским владыкам они писали на глиняных табличках вавилонской клинописью. В их произведениях искусства – цилиндрических печатях, статуэтках и ювелирных изделиях – ясно прослеживается влияние Месопотамии и Сирии, хотя местами появляются египетские мотивы и элементы узоров.
Клинописные таблички, найденные в Эль-Амарне в Египте, дают ясное представление о политической ситуации первой половины XIV столетия в период правления Аменофиса (Аменхотепа) III и Эхнатона. Найдено, например, много писем в Египет от Рибадди, библского царя, с просьбами о помощи в его стараниях сохранить город для фараона (рис. 40). Есть и другие письма. Абимилки из Тира тщетно молит хотя бы о небольшом количестве воинов для отражения Зимриды Сидонского, который, восстав против Египта, напал на Тир и взял город в осаду. Абимилки описывает свое ужасное положение: нет ни дров, ни воды, ни земли для захоронения мертвых. С другой стороны, существует письмо от самого Зимриды, в котором он клянется в вечной преданности и просит помощи в освобождении городов, захваченных разбойниками, чтобы и дальше служить своему господину и повелителю! Спасение своих вассалов от порабощения северянами выпало на долю могущественных фараонов XIX династии Сети I и Рамсеса II в конце XIV и начале XIII века до н. э. В 1298 году Рамсес приказал вырубить надпись на утесе в устье Нахр-эль-Кельб над ущельем между морем и предгорьями Ливана к северу от Бейрута. Три года спустя он провел не имеющее решающего значения сражение в Кадеше на Оронте и в конце концов в 1279 году подписал договор с хеттами, по которому финикийское побережье оставалось под властью Египта.
Тем временем в Леванте появились новые народы. В XIV веке с запада явились микенцы, почти два века контролировавшие торговлю восточной половины Средиземноморья. Они не просто торговали, но и внедряли группы своих купцов в ханаанские города. Микенская керамика и ее местные имитации, особенно с эгейскими спиралями и растительными узорами, часто попадается на всех археологических площадках того периода. Эти художественные мотивы бросаются в глаза в Угарите и Алалахе в Северной Сирии, а к XIII столетию приживаются на Кипре. На юге, вероятно, в конце XIII столетия одна из многих групп «народов моря» филистимляне (пелесеты), распространившиеся на большой части Восточного Средиземноморья в конце бронзового века, оккупировали широкую полосу прибрежной долины. Их обычно считают эгейцами, но они не были мореплавателями и возводили свои города далеко от моря.
Исход привел в Ханаан израильтян. Точная дата этого события долго дискутировалась, однако сейчас Исход обычно относят к XIII столетию. Южные ханаанеи оказались словно в тисках между филистимлянами и евреями, а северных ханаанеев жестоко теснили хетты и амореи. Примерно к 1200 году осталась единственная независимая ханаанская территория – центральная прибрежная полоса – собственно Финикия.
Именно в это время Египет вступил в долгий период упадка. Империя хеттов была уничтожена, Ассирия только начинала свой путь к мировой державе, а микенцев завоевали пришельцы с севера. Не осталось ни одной сколько-нибудь значительной силы, и наконец-то никто не мешал возрожденной и независимой Финикии распространять свое влияние.
Тот факт, что это случилось именно тогда, а не раньше, требует объяснений. Если финикийцы всегда были мореплавателями, то почему они прежде не посылали колониальные экспедиции хотя бы на ближайшие к ним территории, такие, как острова Кипр и Родос? Более двух тысяч лет они плавали в Египет и обратно в прибрежных водах, и накопленный опыт мог бы подсказать им путь. Должно быть, причиной их неожиданной морской активности стало вливание новой крови и новых идей, вероятно, микенцев, которые уже много лет небольшими группами селились среди ханаанеев Левантийского побережья. Это предположение может подтвердить история Элиссы, или Дидо. Элисса была сестрой Пигмалиона, царя Тира, и женой Ахерба, дяди царя и верховного жреца, убитого Пигмалионом. Следует ли из этого не только политический, но и культурный конфликт в пределах города между эгейскими и ханаанейскими диаспорами? В подтверждение мы можем привести заявление Юстина о том, что Пигмалиона, в нарушение завещания его прадеда Итобаала, привел к власти народ. Если микенцы и ханаанеи действительно перемешались, тогда понятно, откуда у ханаанеев появилось стремление к колонизации, а также, вероятно, и некоторое представление о целях их будущих путешествий.
В любом случае господство и влияние финикийцев распространялись и крепли примерно до 600 года до н. э. Весь этот период Тир был главным городом метрополии, а Библ, Сидон и остальные имели меньшее значение. Только когда Навуходоносор уничтожил власть Тира в 574 году, Сидон унаследовал его главенствующую роль.
А пока, с конца XI до начала X века, в царствование Саула, Давида и Соломона, евреи укрепляли свое господство в Южной Палестине и громили филистимлян. Хирам Великий из Тира (970 – 936 гг. до н. э.) был союзником Давида (1000 – 960 гг.) и Соломона (960 – 920 гг.). Археология подтверждает сведения Библии о том, что два этих народа (ибо так мы уже можем называть их) были тесно связаны и оказывали друг другу помощь. Обе страны достигли наивысшего расцвета в царствование Хирама и Соломона. Ассирия еще не набралась сил для подчинения Левантийского побережья, хотя набеги Тиглатпаласара I, на время захватившего Арад в 1100 году, явно предупреждали о надвигающейся опасности.
В тот же период Месопотамия поначалу активно торговала с Финикией, однако мы находим подтверждения военного вторжения в Левант в период правления Саргона Аккадского. Итак, декорации расставлены. Левантийское побережье стало полем политического и культурного сражения двух великих центров африканской и азиатской цивилизаций (рис. 9).
К началу 2-го тысячелетия до н. э. Библ оставался единственным городом на территории Финикии, о котором мы что-либо знаем. В это время он определенно был ханаанским. Нам известно семитское имя одного из его правителей – Ипшемуаби, написанное иероглифами на двух предметах: бронзовом ритуальном топоре и золотом нагрудном украшении в форме раковины, выполненном в технике перегородчатой эмали. Эти предметы были найдены во втором ряду глубоких захоронений, соответствующих поздним годам XII династии Египта. Там же найден золоченый ларец из обсидиана (вулканического стекла) (рис. 10а) с обведенным картушем (овальной рамкой) именем Аменемхета IV (1800 – 1792 гг. до н. э.). В первой могиле того же ряда, могиле отца Ипшемуаби, Абишему, найдена оправленная в золото обсидиановая ваза для мазей (рис. 10б) с картушем предыдущего египетского фараона Аменемхета III (1850 – 1800 гг. до н. э.). С другой стороны, письма и финансовые клинописные таблички, найденные в Мари на Евфрате, дают нам некоторую информацию о Библе и других ханаанских городах того периода, включая Хацор. Короче говоря, мы обладаем достаточными свидетельствами различных источников о культуре Библа того периода. Отсутствие прямых доказательств из других городов финикийского побережья, видимо, объясняется тем, что археологи еще не достигли соответствующих слоев.
Египетский литературный текст, рассказ о приключениях Синухета, хорошо иллюстрирует жизнь азиатских кочевников в период правления XII династии и подтверждает многое из написанного в Книге Бытия. Синухет бежал из Египта в Библ после смерти Аменемхета I в 1970 году до н. э. Однако, не добравшись до Библа, он на много лет застрял в стране Верхнего Ретену у вождя Амуэнши. Здесь Синухет благоденствовал, женился на дочери вождя и много лет спустя в облике бедуина вернулся в Египет, где царствовал Сесострис I.
В XVIII и начале XVII века до н. э., в период между Средним и Новым царствами, когда мощь Египта клонилась к закату, ханаанеи наращивали военные и экономические силы. Раскопки показали, что ханаанские правители того времени жили в прекрасных богатых домах. Позже, в XVII веке, индоевропейцы (хетты) и хурриты вторглись в регион и начали продвигаться на юг (рис. 9). Это движение по меньшей мере отчасти было связано с тем, что гиксосы в XVII веке двинулись из Азии в Египет и основали столицу в Дельте, откуда было удобно править и Египтом и Ханааном. Можно предположить, что прибрежные города накапливали силы достаточно скрытно. Их географическое положение позволяло им успешнее, чем городам, находящимся в глубине материка, отражать нашествия захватчиков. Понадобилась вся мощь армии Александра, чтобы взять Тир штурмом.
Период затишья и независимости неожиданно закончился в 1580 году, когда Амасис (Яхмос I) изгнал гиксосов из Египта и основал XVIII династию. Волна египетского завоевания пронеслась по Леванту и докатилась до верхнего течения Евфрата, поглотив финикийские города, о многих из которых мы сейчас услышим впервые. В 1525 году Тутмос I обложил их данью, а Тутмос III, после битвы при Мегиддо, полностью их подчинил. Симира, Арад, Берит, Сарепта, Библ, Тир и Сидон (рис. 1) упомянуты в египетских надписях того времени. Очевидно, значительная часть финикийских городов-государств, окруженных со всех сторон чужими владениями, начала создавать собственную, особенную ветвь ханаанской культуры и цивилизации[10].
Египет, однако, был еще слишком могуществен, чтобы позволить финикийцам обрести независимость, а эгейцы контролировали Восточное Средиземноморье и препятствовали финикийской колонизации.
Таким образом, в период правления XVIII династии Финикия была страной маленьких городов-государств, подчиненных Египту и полагавшихся – часто напрасно – на его помощь в защите от азиатских завоевателей, таких, как амориты и хетты из Северной Сирии. Финикийцы все еще составляли неотъемлемую часть ханаанского сообщества, говорившего на родственных семитских диалектах, с общей религией, распространившейся от устья Оронта до египетской границы и в глубь страны за Иордан и долину Оронта. Время вторжений, сокративших ханаанские владения, еще не пришло. Ханаанеи жили в окружении азиатской культуры: даже своим египетским владыкам они писали на глиняных табличках вавилонской клинописью. В их произведениях искусства – цилиндрических печатях, статуэтках и ювелирных изделиях – ясно прослеживается влияние Месопотамии и Сирии, хотя местами появляются египетские мотивы и элементы узоров.
Клинописные таблички, найденные в Эль-Амарне в Египте, дают ясное представление о политической ситуации первой половины XIV столетия в период правления Аменофиса (Аменхотепа) III и Эхнатона. Найдено, например, много писем в Египет от Рибадди, библского царя, с просьбами о помощи в его стараниях сохранить город для фараона (рис. 40). Есть и другие письма. Абимилки из Тира тщетно молит хотя бы о небольшом количестве воинов для отражения Зимриды Сидонского, который, восстав против Египта, напал на Тир и взял город в осаду. Абимилки описывает свое ужасное положение: нет ни дров, ни воды, ни земли для захоронения мертвых. С другой стороны, существует письмо от самого Зимриды, в котором он клянется в вечной преданности и просит помощи в освобождении городов, захваченных разбойниками, чтобы и дальше служить своему господину и повелителю! Спасение своих вассалов от порабощения северянами выпало на долю могущественных фараонов XIX династии Сети I и Рамсеса II в конце XIV и начале XIII века до н. э. В 1298 году Рамсес приказал вырубить надпись на утесе в устье Нахр-эль-Кельб над ущельем между морем и предгорьями Ливана к северу от Бейрута. Три года спустя он провел не имеющее решающего значения сражение в Кадеше на Оронте и в конце концов в 1279 году подписал договор с хеттами, по которому финикийское побережье оставалось под властью Египта.
Тем временем в Леванте появились новые народы. В XIV веке с запада явились микенцы, почти два века контролировавшие торговлю восточной половины Средиземноморья. Они не просто торговали, но и внедряли группы своих купцов в ханаанские города. Микенская керамика и ее местные имитации, особенно с эгейскими спиралями и растительными узорами, часто попадается на всех археологических площадках того периода. Эти художественные мотивы бросаются в глаза в Угарите и Алалахе в Северной Сирии, а к XIII столетию приживаются на Кипре. На юге, вероятно, в конце XIII столетия одна из многих групп «народов моря» филистимляне (пелесеты), распространившиеся на большой части Восточного Средиземноморья в конце бронзового века, оккупировали широкую полосу прибрежной долины. Их обычно считают эгейцами, но они не были мореплавателями и возводили свои города далеко от моря.
Исход привел в Ханаан израильтян. Точная дата этого события долго дискутировалась, однако сейчас Исход обычно относят к XIII столетию. Южные ханаанеи оказались словно в тисках между филистимлянами и евреями, а северных ханаанеев жестоко теснили хетты и амореи. Примерно к 1200 году осталась единственная независимая ханаанская территория – центральная прибрежная полоса – собственно Финикия.
Именно в это время Египет вступил в долгий период упадка. Империя хеттов была уничтожена, Ассирия только начинала свой путь к мировой державе, а микенцев завоевали пришельцы с севера. Не осталось ни одной сколько-нибудь значительной силы, и наконец-то никто не мешал возрожденной и независимой Финикии распространять свое влияние.
Тот факт, что это случилось именно тогда, а не раньше, требует объяснений. Если финикийцы всегда были мореплавателями, то почему они прежде не посылали колониальные экспедиции хотя бы на ближайшие к ним территории, такие, как острова Кипр и Родос? Более двух тысяч лет они плавали в Египет и обратно в прибрежных водах, и накопленный опыт мог бы подсказать им путь. Должно быть, причиной их неожиданной морской активности стало вливание новой крови и новых идей, вероятно, микенцев, которые уже много лет небольшими группами селились среди ханаанеев Левантийского побережья. Это предположение может подтвердить история Элиссы, или Дидо. Элисса была сестрой Пигмалиона, царя Тира, и женой Ахерба, дяди царя и верховного жреца, убитого Пигмалионом. Следует ли из этого не только политический, но и культурный конфликт в пределах города между эгейскими и ханаанейскими диаспорами? В подтверждение мы можем привести заявление Юстина о том, что Пигмалиона, в нарушение завещания его прадеда Итобаала, привел к власти народ. Если микенцы и ханаанеи действительно перемешались, тогда понятно, откуда у ханаанеев появилось стремление к колонизации, а также, вероятно, и некоторое представление о целях их будущих путешествий.
В любом случае господство и влияние финикийцев распространялись и крепли примерно до 600 года до н. э. Весь этот период Тир был главным городом метрополии, а Библ, Сидон и остальные имели меньшее значение. Только когда Навуходоносор уничтожил власть Тира в 574 году, Сидон унаследовал его главенствующую роль.
А пока, с конца XI до начала X века, в царствование Саула, Давида и Соломона, евреи укрепляли свое господство в Южной Палестине и громили филистимлян. Хирам Великий из Тира (970 – 936 гг. до н. э.) был союзником Давида (1000 – 960 гг.) и Соломона (960 – 920 гг.). Археология подтверждает сведения Библии о том, что два этих народа (ибо так мы уже можем называть их) были тесно связаны и оказывали друг другу помощь. Обе страны достигли наивысшего расцвета в царствование Хирама и Соломона. Ассирия еще не набралась сил для подчинения Левантийского побережья, хотя набеги Тиглатпаласара I, на время захватившего Арад в 1100 году, явно предупреждали о надвигающейся опасности.