Донцова Дарья. Бутик ежовых рукавиц

   – Это кто?
   – Кричевец? Бывшая манекенщица. Она замуж вышла, а супруг против дефилирования в коротких юбочках.
   – Я про Гостеву.
   – Старшая продавщица.
   – Она не выгонит претендентку?
   – Нет, – пообещала Ира. – Минуточку…
   Быстрым движением Шульгина раскрыла сумочку, вытащила дорогой мобильный аппарат и зачирикала:
   – Мадлен? Приветик! Нашла «вешалку» вместо Райки. Естественно, полное чмо. Но где же другое нарыть? Завтра ведь Калистратова приходит! О, господи, чума… Не подведет, явится в десять… Да нет, она спала с Тимофеем. Да, да, конечно. Будь с ней построже… Евлампия Романова… Верно, чудное имечко, но родное, не погонялка… Ну, пока.
   – Что ты наговорила? – возмутилась я. – Обзывала меня по-всякому!
   Ира спрятала сотовый и объяснила:
   – У нас так принято. Начну хвалить, Мадлен насторожится.
   – Кто такой Тимофей?
   – Это стилист из салона «Брут».
   – Но ты выдала его за моего любовника!
   Ира вынула пудреницу.
   – В «Лам» с улицы не попасть. Как объяснить, где я тебя нарыла?
   – Ну… знакомые порекомендовали.
   – Нет, не прокатит. Лишь из своих берем. Вот если с Тимой кувыркалась, то наша.
   – Вдруг стилист в бутик придет?
   – И что? – удивилась Ира.
   – Меня не узнает! Глупо получится.
   – Забудь, – махнула рукой Ирина. – Тимка перетрахал все, что шевелится. Он не помнит своих баб в лицо. Ну, подойдешь к нему, прощебечешь: «Тимусечка, пусечка, чмок, котеночек». Он сразу ответит: «Привет, кисонька, очень по тебе скучаю». И все.
   – Уверена?
   – Абсолютно.
   – Ну ладно, – сдалась я, – в конце концов тебе виднее.

Глава 6

   На следующий день ровно в десять утра я стояла навытяжку перед дамой неопределенных лет. Издали Мадлен казалась восемнадцатилетней, ее красивые, белокурые волосы блестели в свете электрической лампы, на белой коже лица играл персиковый румянец, пухлые губки кривила недовольная гримаска.
   – Здрассти… – шипела Мадлен. – Да уж! Сказать нечего! Где маникюр?
   – Вот, – вытянула я вперед руки.
   – Где? – ехидно повторило мое новое начальство.
   – На ногтях, – тихо пояснила я.
   Мадлен тряхнула крашеными волосами.
   – Вижу красный лак, – резюмировала она, – вульгарный, совершенно не подходящий элегантной женщине.
   – Значит, с маникюром порядок, – обрадовалась я.
   Выражение крайнего презрения наползло на мордочку Гостевой.
   – Котеночек, – процедила она сквозь белоснежные зубы, – маникюр – это в первую очередь ухоженная кожа рук, а не намазюканные мастикой для паркета когти. Изволь сегодня же привести лапы в приличный вид! Далее – голова. Она ужасна!
   Я уставилась в большое зеркало, висящее на стене.
   – Волосы, похоже, вымыты хозяйственным мылом, – продолжала тем временем разбор моей внешности Мадлен. – Как ухаживаешь за ними?
   – Просто беру шампунь…
   – Какой?
   – Детский, без слез, – быстро сказала я.
   Не рассказывать же Мадлен правду? Гостева ухитрилась попасть кулаком в самую болевую точку. Я в принципе вполне довольна собственной внешностью, хотя великолепно знаю, что не являюсь удивляющей прохожих красавицей. У меня не слишком высокий рост и не особо пышный бюст. Ладно, не станем лукавить: последнего у госпожи Романовой попросту нет. Но ведь не в размере груди счастье! Еще нос у меня мог бы быть покороче, глаза побольше, губы более пухлыми. Однако в общем впечатление складывается неплохое. Но вот с волосами беда. Что с ними ни делай, торчат в разные стороны. Мне приходится мыть голову каждый день, и только при этом условии прическа смотрится относительно прилично. Я пыталась справиться с прядями и один раз сделала химическую завивку. Мастер пообещал потрясающий результат и не обманул. Когда я вышла из салона, голова выглядела, как у актрисы Николь Кидман: мелкие локоны, копной спадающие на плечи. Мой восторг длился ровно два часа, потом над Москвой разразился ливень, я вымокла до нитки. А когда шикарная прическа высохла, она стала похожа на шерсть овцы, больной гастритом. Впрочем, не знаю, случаются ли у парнокопытных неприятности с желудком, но в стаде блеющих животных я бы точно сошла за свою. Расчесать «войлок» не удалось, пришлось взять в руки ножницы и… С тех пор я щеголяю стрижкой под мальчика. Иногда подслеповатые граждане ошибаются и обращаются ко мне «молодой человек» или «паренек». Я не обижаюсь.
   В общем, вы, надеюсь, поняли, что проблема с волосами у меня острая. А еще мне никак не удавалось подобрать шампунь. После любого пряди «прилипали» к голове. Я перепробовала их множество, от скромно дешевого до нагло дорогого, но толку – ноль. Нужное средство нашлось совершенно случайно.
   Как-то раз я, уже сидя в ванной с намоченными волосами, стала шарить рукой по бортику. Где-то рядом, в пределах досягаемости, должна была стоять недавно купленная пластиковая бутылочка с надписью «Голышок». Глаз я не открывала, действовала на ощупь. В конце концов пальцы наткнулись на нужный объект, я выдавила порцию скользкой субстанции, слегка удивилась отсутствию запаха, вымыла голову, замотала ее полотенцем, потом вытерлась, надела халат, высушила пряди феном, посмотрела в зеркало и пришла в полнейший восторг. Волосы не выглядели подобием шлема древнего рыцаря, нет, они окружали голову пышным облаком и красиво блестели в свете лампы. Впервые примененный «Голышок» оказался чудодейственным.
   Ощущая себя красавицей, я осторожно поправила прическу и тут увидела на полочке около зеркала розовую бутылочку с наклейкой «Голышок». В душе зародилось удивление. Минуточку, если детский шампунь стоит тут, то что находится на бортике ванны.
   Я повернула голову, увидела разнокалиберную шеренгу средств для мытья тела и волос, схватила открытый мокрый флакон и прочитала на этикетке: «Зоошампунь „Белочка“, предназначен для обработки шерсти собак неопределенной породы средней длины». Сначала мне стало смешно: что это за собака такая – неопределенной породы средней длины? Наверное, производители имели в виду мелкого двортерьера не особо буйной лохматости? Но уже через секунду веселье испарилось без следа. Это что же получается? У меня волосы, как колтуны у Полкана?
   На следующий день я намеренно помыла голову шампунем для собак, но взяла иное средство – для «нежной, деликатной кожи мопса, гипоаллергенное, без красителей и запаха». Что бы вы думали? В зеркале отразился привычный ужас: три прилипшие к макушке волосинки пришлось перемывать мылом для Полкана. Теперь я использую лишь средство для двортерьеров, но, естественно, никому об этом не сообщаю. Мне немного обидно, что идеально ему соответствую. Может, я, в отличие от других людей, происхожу не от обезьяны, а от собаки-бастарда? Зоошампунь производит российская фирма, и меня, кстати, постоянно подмывает позвонить в ее офис и задать вопрос: «Почему шампунь для собак носит название „Белочка“?»
   Впрочем, это ненужное любопытство, есть более острый вопрос: отчего замечательный шампунь поставляется на рынок с перебоями? Две недели назад мои запасы иссякли, и пополнить их я не смогла, поэтому заявление Мадлен о прическе напрягло.
   – А брови? – продолжила критический осмотр старшая продавщица. – А губы?
   – С ними-то что?
   – Слишком яркие.
   – Это помада.
   – Цвета взбесившейся фуксии.
   – Мне идет такая, – неосторожно заметила я.
   Мадлен вскинула острый подбородок.
   – Котеночек, заруби на своем носу: здесь я решаю, кому что идет. А сейчас…
   – Ой, ой, ой! – затараторил некто в коридоре, и в кабинет начальницы всунулась белокурая голова. – Мадлен Игоревна! Ой! Ой!
   – Эля, – недовольно перебила девушку старшая продавщица, – я же объясняла: просто Мадлен. Без отчества!
   – Там… Там…
   – Эля, говори внятно.
   – Калистратова приехала!
   Мадлен вскочила.
   – Как? Уже? Она же собиралась заявиться в полдень.
   – Сказала: планы изменились, – обморочным голосом прошептала Эля.
   – Спокойно, – скомандовало начальство, – не стони! Где клиентка?
   – Ей кофе несут!
   – Рысью в «Бургерброт» за пирожками с лесными ягодами! Живо! Чего стоишь? – начала злиться Мадлен.
   – Простите, – залепетала Эля, – куда бежать?
   – В «Бургерброт», – топнула ногой Мадлен.
   – Вы не поняли, – робко возразила Эля, – там сама Калистратова приехала!
   Мадлен ухмыльнулась.
   – Я не глухая, слышала, что ты сказала. Ступай, купи ей пирогов.
   – В кафе у метро?
   – Именно так. Дамочка обожает подобное дерьмо.
   – Калистратова? – широко распахнула темно-серые глаза продавщица. – Она же небось черной икрой и фуа-грой^[3] питается!
   Мадлен, не обращая внимания на непонятливую Элю, нажала клавишу селектора.
   – Слушаю вас, – прохрипело из динамика.
   – Платья для Калистратовой готовы?
   – Да.
   – Отлично, забирайте «вешалку».
   Из аппарата понеслись странные звуки – то ли кашель, то ли карканье. Мадлен села за стол.
   – Рыси в «Бургерброт», – устало сказала она Эле. – Если с утра до ночи деликатесы жрать, то в конце концов потянет пообедать на помойке.
   Эля быстро повернулась на каблуках, ринулась к двери и моментально налетела на симпатичную женщину, входившую в кабинет. Лицо незнакомки отчего-то показалось мне знакомым, но уже через секунду стало понятно: мы ранее не встречались.
   – Вот нахалка! – воскликнула вошедшая. – Даже не извинилась.
   – Потом пообижаешься! – рявкнула Мадлен. – Бери «вешалку». Да не жуй сопли, Калистратова уже кофе пьет!
   – Нам велели подготовить показ к двенадцати, – напомнила женщина.
   – А теперь перевелели, – фыркнула Мадлен. – Начало в пол-одиннадцатого, имеешь шесть минут.
   – Где «вешалка»?
   – Вот, забирай, – дернула подбородком в мою сторону старшая продавщица.
   – Эта?! – почти в ужасе осведомилась незнакомка.
   – Не подходит?
   – Э… э… объем…
   – Заколешь по фигуре, не в первый раз.
   – Длина…
   – Подошьешь.
   – Декольте…
   – Отстань! – снова рявкнула Мадлен. – Бери, что дают, другой нет.
   – Ясно, – грустно кивнула женщина. Потом повернулась ко мне и приказала: – Пошли.
   Подталкиваемая в спину, я добралась до огромной комнаты, посередине которой стоял длинный стол, заваленный всякой чепухой. На высоком стуле около него сидел симпатичный парень в джинсах с париком в руках.
   – Раздевайся, – скомандовала женщина.
   Я замялась, и она поторопила:
   – Ну, живо!
   – Где кабинка?
   – Чего?
   – Куда идти для переодевания?
   Мое новое начальство засмеялось.
   – Скидывай свое тряпье тут.
   – Здесь?
   – Ага.
   – В общей комнате?
   Женщина заморгала, она явно не понимала моих чувств.
   – Тут мужчина, – решила напомнить ей я. – Вон там, на высокой табуретке.
   – Этот? – ухмыльнулась начальница.
   Я закивала, она заржала.
   – Мишк, ты мужчина?
   – Не, Ань, – мирно ответил юноша, – совсем не про меня.
   – Слышала? – поинтересовалась Аня. – Хватит кочевряжиться, стаскивай быстрей свой мусор, иначе Калистратова занервничает, и всем небо с рукавичку покажется.
   Испытывая дискомфорт, я вылезла из футболки и джинсов.
   – Бельишко у тебя не фонтан, – резюмировала Аня. – Хорошо хоть чистое.
   – В «Акопуло» распродажа, – ожил Миша, – там такие прикольные стринги есть, розовые, со стразами.
   – Надевай, – протянула мне ярко-синее платье Аня.
   Я взяла шелковую тряпку и помотала головой.
   – Не мой размер, ношу сорок второй, а здесь…
   – Пятьдесят шестой, – спокойно договорила фразу Аня. – Влезай молча!
   – Но буду похожа на огурец в авоське!
   – Слишком много болтаешь! – гаркнула Аня. – Ты где раньше работала?
   Я схватила противно шелестящую одежду и сделала вид, что не слышу вопроса. Холодная ткань противно заскользила по телу.
   – Ниче, – одарил меня взглядом Миша.
   Я попыталась удержать стремительно соскальзывающие с плеч рукава-фонарики.
   – Хорош бухтеть, – отрезала Аня, – лучше помоги.
   – Без проблем, – меланхолично согласился Миша и взял со стола коробочку с булавками. – Кого делаем? Калистратову?
   – Ты потрясающе догадлив, – ехидно ответила Аня, присаживаясь передо мной на корточки. – Как только дотумкал?
   – Здорово похожую нашли, – беззлобно продолжил разговор Миша. – Ваще, типа трансформер. Если парик нацепить, за Шведову сойдет!
   Аня подняла на меня глаза и засмеялась.
   – Точно!
   Продолжая молоть языками, парочка не забывала шевелить руками. Пока Аня подшивала подол, Миша заметывал спину.
   – Грудь! – вдруг всплеснула руками женщина.
   – Не учи ученого, – захихикал Миша и впихнул мне в лиф здоровенные куски поролона.
   – Топай осторожно, – раздавала мимоходом указания Аня, – плавно, особо лапами не размахивай, дефилируй мимо Калистратовой молча, не вздумай улыбаться, спину не показывай. Дотопаешь до стены, делай разворот через ногу.
   Я хотела было уточнить, что такое «разворот через ногу», но тут Миша схватил со стола кисточку и велел:
   – Не шевели губами.
   – Сколько ждать можно? – крикнул из коридора чей-то пронзительный дискант.
   – Пошли, – приказала Аня, пихнула меня к двери и вдруг ласково улыбнулась: – Ты ходить-то умеешь? Двигай окороками, иди вперед… налево, направо, прямо, по лестнице вверх… Ну, усе, с богом, тьфу, тьфу!
   Продолжая плеваться, спутница дернула створку, я машинально вошла в комнату и, ослепленная, зажмурилась. Причем ослепла я в прямом смысле слова – слишком много в помещении оказалось всего блестящего.
   – Стой тут, – прошипела сзади Аня, – ща заявятся. Не вздумай лыбиться и здороваться, ты – «вешалка»! Скажут: «Иди» – попрешь, велят стоять – замрешь. Повернешься спиной – выгоню на улицу и не заплачу за показ.
   – А если прикажут вертеться? – тихо осведомилась я.
   – Уволю, – пригрозила Аня и испарилась.
   Я, слегка привыкнув к безжалостному освещению, начала разглядывать интерьер. Но долго изучать его не пришлось, в противоположной стене распахнулась дверь и появилась живописная группа. Впереди, приседая и кланяясь, семенила Мадлен. За ней топала чудовищно толстая дама в совершенно не подходящем ей белом шелковом костюме с обтягивающей юбкой.
   Шелк – очень коварный материал, позволить носить себе шелковые вещи могут лишь стройные и ежедневно занимающиеся фитнесом девушки. Скользкая ткань подчеркивает все недостатки фигуры. Посмотрите на фото звезд Голливуда: если на них обтягивающие изделия из шелка, сразу виден живот и складочки жира. Хотите щеголять в одежде, сделанной из нитей, которые сплели трудолюбивые черви? Выбирайте фасоны с широкими юбками, ниспадающими складками, – вот драпируется шелк очень красиво. И еще совет: по возможности покупайте платье на размер больше, тогда станете казаться тростиночкой.
   Но Калистратова выбрала обтягивающий фасон и сейчас до слез походила на хрюшку из культового мультика «Ну, погоди!».
   – Сюда, плиз, присаживайтесь, – пела Мадлен, пододвигая к туше массивное кресло, – я рядышком, у ног.
   Вымолвив последнюю фразу, старшая продавщица и впрямь устроилась на низенькой табуреточке. Теперь Калистратова могла смотреть на служащую сверху.
   Я затаилась у стены, наблюдая за суматохой. Вот принесли поднос с конфетами и пирожками, налили в чашечку восхитительно ароматный кофе, подсунули под спинку дорогой (во всех смыслах этого слова) клиентки расшитую золотом подушечку, включили кондиционер, выключили кондиционер…
   Наконец Мадлен, глянув на меня, просюсюкала:
   – Лоретта, начинайте.
   Сообразив, что старшая продавщица велит мне начинать дефиле, я, страшно боясь запутаться в подоле и упасть, очень медленно, не сгибая колен, побрела вперед.

Глава 7

   – Замечательное платье, – чирикала Мадлен, пока я двигалась через зал, – единственный экземпляр, на него пошел шелк, сделанный вручную. Рисунок разрабатывал Готье, мы купили на него право. Не на Готье, конечно, ха-ха, на его эскиз. Обратите внимание на пуговицы. Штучная вещь! Выточены из кости раутского моржа и обтянуты кожей голубого пеликана. Все швы сделаны вручную, по лифу вышивка – цветы жасмина, они подчеркивают глубину цвета ткани и зрительно формируют грудь.
   – Кхм, – издала Калистратова и потянулась за пирожком.
   – Легкость юбки, – добавила децибелов в голос Мадлен, – делает вещь особо привлекательной, струящиеся складки прикрывают бедра. Вам-то, Ольга Сергеевна, нет никакой необходимости прятать фигуру, идеальные формы! Любой дом моды взял бы вас показывать свадебные платья. Но ведь должна быть тайна, загадка! Наденете платье и предстанете перед Николаем Егоровичем, пусть муж гадает, что там у супруги под юбкой… Это сильно освежает отношения.
   – Кхм, кхм, – ожила Калистратова и схватила другой пирожок.
   Я тем временем досеменила до стены и стала решать сложную задачу: как развернуться, чтобы не оказаться спиной к богатой обжоре. По счастью, на память пришли девушки, рассказывающие с телеэкрана о погоде. Они ловко ухитряются проделать фокус подобного рода. Значит, так, левая конечность вперед, правая назад, плечиком сюда… Получилось!
   – Топорщится! – немедленно заявила Калистратова.
   – Конечно, конечно, – заелозила на табуреточке Мадлен, – у Лоретты совсем не идеальная фигура, увы, трудно найти по-настоящему красивую манекенщицу. Вы же не пойдете на подиум? Ха-ха-ха.
   Похихикав пару секунд, Мадлен замолчала, я замерла на месте.
   – Ха, – коротко сказала клиентка.
   – Ха-ха-ха-ха, – подхватила девушка, разливавшая кофе.
   – Ха-ха-ха, – обрадованно завела Мадлен, – ха-ха-ха!
   Я было тоже решила принять участие в акции веселья, но вовремя вспомнила о категорическом запрете на улыбку.
   – Вы только посмотрите на Лоретту, – веселилась Мадлен, – волосы кошмар, ноги кривые, руки похожи на сучья, о носе лучше помолчу. Но приходится держать на работе. Человечество вырождается, мир полон уродов, редко встречаются красавицы вроде вас, Ольга Сергеевна!
   Калистратова взяла одной рукой следующий пирожок, второй потянулась к чашке. Девушка, маячившая за спиной гостьи, быстро схватила кофейник, склонилась над столиком. Мадлен на секунду опустила глаза. Калистратова стала брать чашку, и в этот момент из волос жены олигарха выпала заколка, украшенная здоровенным блестящим камнем. Абсолютно беззвучно она свалилась на пол и улеглась на ковре под креслом, на котором восседала туша Калистратовой.
   Следовало воскликнуть: «Вы потеряли невидимку!» – но я уже усвоила, что являюсь сейчас просто вешалкой и не имею права на проявление каких-либо эмоций.
   Калистратова с шумом отпила кофе, Мадлен вынырнула из секундного оцепенения и понеслась дальше:
   – К платью имеются туфли, сумочка и…
   – Беру, – без всякого энтузиазма ответила клиентка. – Сколько?
   – Пятьдесят тысяч евро, – живо ответила Мадлен.
   Я постаралась не упасть. Наверное, ослышалась, старшая продавщица хотела сказать «пять тысяч». Правда, тоже невероятная цена, но ее хоть можно представить.
   – Анисимова купила костюм за шестьдесят штук, – недовольно процедила Калистратова. – Считаете меня нищей? Может, мне лучше в другом бутике вещи покупать…
   – Ольга Сергеевна, родная! – чуть не зарыдала Мадлен. – Платье на самом деле стоит семьдесят. И это без учета пуговиц. С ними оно на все девяносто потянет. Просто вам, как лучшей клиентке, делаем скидку.
   – Да? – слегка изменив тон, спросила туша.
   – Да, да! – запрыгала на табуреточке старшая продавщица. – Хотите, открою секрет?
   Глаза Калистратовой блеснули, она кивнула и засунула в пасть очередной пирожок.
   – Мы, естественно, – заегозила Мадлен, – никому никогда ничего не сообщаем о суммах, которые оставляют в бутике любимые посетительницы. Но… ладно, нарушу запрет. Анисимовой костюмчик обошелся всего в тридцатку.
   – О! – воскликнула Калистратова.
   – Абсолютно точно, уж я-то знаю.
   – А!
   – Остальное скинули.
   – У!
   – Ясное дело, Анисимова говорит сумму, которая стоит на ценнике.
   – Э!
   – А у вас там окажется девяносто.
   – И!
   – Можем поставить сто.
   – Пирожки кончились, – вдруг по-детски обиженно заявила обжора.
   Марлен замерла, потом вскочила на ноги.
   – Кто ходил за угощением для нашей любимой Ольги Сергеевны?
   – Владимир, – живо ответила девушка с кофейником.
   – Сюда его, немедленно, мгновенно! – приказала Мадлен.
   Я ощутила легкое недоумение. Насколько помню, в «Бургерброт» за гадкой выпечкой отправляли какую-то продавщицу. Но дальнейшие события стали казаться еще более странными. Не успела Мадлен захлопнуть рот, как в зал вошел… Миша, успевший переодеться в черный костюм с галстуком.
   – Звали? – склонился он в почтительном поклоне.
   – Ты ездил за специально заказанными и приготовленными по особому рецепту пирожками? – налетела на юношу Мадлен.
   – Да, – потупился Михаил.
   – Почему не привез сто штук? Мерзавец! Негодяй!! Болван!!! – с каждым словом, вылетавшим из разъяренной Гостевой, Миша делался ниже ростом. В конце концов юноша втянул голову в плечи и затрясся.
   – Вон! – докончила выступление Мадлен. – Уволен! Без права работы в других бутиках! С волчьим билетом! Ни в один магазин не устроишься! Улицы мести станешь! Так невнимательно отнестись к привычкам Ольги Сергеевны! Пошел отсюда!
   Миша, всхлипывая, исчез в коридоре.
   – Беру, – буркнула Калистратова, – заверните.
   Мадлен сделала нервный жест рукой. Я продолжала стоять, переваривая увиденное. Мне было жаль ни в чем не повинного парня.
   Мадлен округлила глаза.
   – Лоретта, переодевайся!
   Я вздрогнула и посеменила к нужной двери.
   – Еще кофейку… – снова замела хвостом перед клиенткой Мадлен.
   – Нет, – ответила Калистратова, – курить.
   – Галя, пепельницу!
   Девушка с кофейником метнулась к окну, я продолжала бочком пробираться к двери.
   – Душно, – заявила Калистратова.
   – Пойдемте скорей в VIP-приемную, там и угоститесь сигареткой, – запела Мадлен. – Кстати, еще пирожков привезли!
   Клиентка встала и повернулась спиной ко мне, я замерла. Тяжело ступая, Калистратова испарилась за дверью, Мадлен и Галя кинулись за ней.
   – Чего тормозишь? – заглянула в зал Аня. – Живо, рыси в пошивочную.
   Спустя пару минут я вновь оказалась в комнате с длинным столом и увидела совершенно не расстроенного Мишу с карандашом в руках. Тихо насвистывая, парень спокойно рисовал нечто на большом листе бумаги, на нем опять были рваные джинсы и футболка с малоприличным рисунком.
   – Тебя же уволили, – не выдержала я, – с позором…
   Миша оторвался от увлекательного занятия, одарил недоуменным взором:
   – Че? Первый раз?
   – Не поняла, – растерялась я.
   – Ты где работала? У вас такого не было? – засмеялся юноша.
   – Ну… нет… – осторожно ответила я.
   – Калистратова любит почет и уважение, – начал пояснять Миша, выдергивая из платья наметку, пока Аня вытаскивала из шкафа длинную картонку и превращала ее в коробку. – Наша Ольга Сергеевна в молодости работала горничной в гостинице, постояльцам прислуживала. Там и сумела окрутить командированного из Москвы. Дело давно случилось, потом много всякого произошло. Теперь господин Калистратов в списке журнала «Форбс» среди самых богатых бизнесменов значится, а его женушка награждает себя за годы унижения. Нравится ей, когда кого-нибудь гнобят, вон гонят. Вот мы и стараемся. Меня всякий раз увольняют, с позором. Я – вечно провинившийся.
   – А она тебя не узнает?
   – Кто ж лакею в морду глядит? – фыркнул Миша.
   – Хорош трендеть, – велела Аня.
   Парочка принялась осторожно упаковывать вещь в коробку.
   – Блин, – неожиданно с чувством произнесла Аня, – пуговица отлетела!
   – Ща пришью, – кивнул Миша.
   – Ее нет, – сердито пояснила Аня.
   Я испугалась:
   – Вот неприятность! Такая дорогая штука! Что же делать?
   Миша и Аня переглянулись.
   – Ты вообще откуда? – спросила портниха.
   – Евлампия Романова, – представилась я, – можно просто Лампа. Меня Ирина Шульгина наняла. Я манекенщица!
   – Отставной козы барабанщица, – хмыкнул Миша и нагнулся. – А не видно пуговицы-то… Из ментовки она, Ань. Точно! Ирка надумала позвать.
   – Наверное, в зале оторвалась, – задумалась Аня и повернулась ко мне: – Сделайте одолжение, сходите и посмотрите. Вот, наденьте халат.
   Отметив, что Аня перешла со мной на «вы», я кивнула и быстро пошла по уже известной дороге назад, в комнату, где почетным гостям демонстрируют одежду.
   Кто-то позаботился потушить в помещении почти весь свет. Я, встав на четвереньки, принялась ползать по идеальному вычищенному ковру и с огромной радостью увидела пуговицу, лежащую под длинной консолью, на которой стояла ваза с веником из ярко-красных роз. Для того чтобы достать потерю, пришлось буквально распластаться на полу и подлезть между причудливо изогнутыми ножками.
   Как раз в тот момент, когда мои пальцы дотянулись до пуговицы, дверь в зал, другая, та, через которую в помещение входят клиенты, тихо скрипнув, приоткрылась. Я вжалась в пол. Надеюсь, меня не заметят… Послышались очень тихие шаги, я осторожно повернула голову и увидела Галину, ту самую девушку, которая подливала кофе Калистратовой.
   Галя нагнулась около кресла, где недавно сидела богатая клиентка, пошарила руками по полу, подняла заколку с большим камнем, поцеловала ее, потом задрала юбку, прикрепила находку к трусикам и выскользнула в коридор. Я выползла из-под консоли и побежала в пошивочную.
   – Ну, нашли? – подняла голову от коробки Аня.
   – Да, держите.
   – Так и знала. Где ж ей еще быть!
   – Как вы догадались, что я не профессионал в фэшн-бизнесе? – Меня разбирало любопытство.
   Миша рассмеялся.
   – Особого ума не требуется. Ирка бесилась, ее в воровстве обвинили. Цирк! Сначала орала: «Всех урою!», а потом примолкла. Сразу допер: решила наша мамочка ментов кликнуть. А тут ты являешься – в нашем деле ничегошеньки не понимаешь.
   – Белье из дерьма, – покачала головой Аня, – а у девок всегда лифчики с трусами выпендрежные. И ногти они не красят.
   – Почему? – заинтересовалась я.
   – К зеленому платью розовый лак идет? – хихикнул Миша.
   – Ужасно.
   – Во-во. Чего зря время терять, – подхватила Аня, – все равно велят перемазать ноготки.
   – А уж когда ты про пуговицу понесла, – развеселился Миша, – ваще цирк!
   – Они не дорогие? – осенило меня.
   Аня пожала плечами.
   – Дешевыми, конечно, не назовешь, только их Лика делает, все эти бивни слонов…
   – Кости моржей, тюленей, – подхватил Миша, – кожа голубого ящера…
   – Тоже неправда?
   – Нет, конечно, – спокойно ответила Аня. – Представляешь, на сколько платьишко тянет, если по себестоимости? Тысячи три евро: ткань, пошив, цветуечки дурацкие.
   – За что же бешеную сумму платят? – вытаращила я глаза.
   Миша начал бойко насвистывать бодрый мотивчик.
   – За лейбл, – ухмыльнулась Аня. – Ты знаешь, куда пришла?
   Я села на стул и устало ответила:
   – Нет. А куда?
   – А за каким фигом Ирка в ментовку обратилась? – вопросом на вопрос ответил Миша.
   – У клиентки Гречишиной пропали ключи, – призналась я, – Ирина обнаружила их в своем кармане, и теперь милейшая Светлана Михайловна грозит ославить Шульгину за грабеж. Дала ей четырнадцать дней на обнаружение вора. Послушайте, не рассказывайте никому, кто я на самом деле. Кстати, не имею никакого отношения к милиции, работаю частным детективом.
   Миша заморгал.
   – Кем?
   – Расследую преступления, но не служу в МВД.
   – За деньги?
   – Да, это мой способ заработать.
   – Дети есть? – неожиданно поинтересовалась Аня.
   – Двое, – машинально ответила я, – Кирюша и Лиза.
   – А муж где служит? – продолжила любопытствовать швея.
   – Я живу одна. Вернее, нас много: Катя, Юля, Сережа, Володя, сразу не разберетесь, что к чему.
   – Охохоюшки, – вздохнула Аня. – Понятно, сама девку без мужика тяну.
   – Баба Джеймс Бонд! – захихикал Миша. – Не имел дела с такими.
   – А ты вообще с какими дело имел? – фыркнула Аня.
   – Я не в том смысле, – миролюбиво ответил парень, – а в дружеском.
   – Скорей уж я напоминаю Эркюля Пуаро, – улыбнулась я.
   – Кого? – изумился Миша.
   – Эркюля Пуаро.
   – Это кто?
   – Ты не читал Агату Кристи?
   – А это кто?
   Я укоризненно глянула на Мишу.
   – Ничего себе! Неужели книги не любишь? С ума сойти, оказывается, есть люди, которые ничего не слышали о великой писательнице!
   Щеки Миши окрасил легкий румянец.
   – Ты о Елене Супрун чего знаешь?
   – Это кто? – удивленно спросила я.
   Миша скорчил презрительную гримаску.
   – Оказывается, есть люди, которые ничего не слышали о гениальном модельере Елене Супрун. На мой взгляд, ты пещерная личность.
   – Один – один, – кивнула я.
   – Прекратите, – недовольно приказала Аня, – нашли место бодаться. Думаю, Галины происки.
   – Угу, – согласился Миша, демонстрируя замечательно спокойный, беззлобный характер, – она нарочно.
   – Верно.
   – Больше некому.
   – Ты Верку помнишь? – продолжала Аня, ловко пришивая пуговицу.
   Миша заржал.
   – Круто вышло.
   – Вы о чем говорите? Если можно, объясните, – взмолилась я.
   Аня, продолжая ловко орудовать иголкой, расплылась в улыбке.
   – Есть у нас одна… Да ты ее видела, с кофейником. Галя Реутова.
   – Думаю, она ключики у Гречишиной стырила и в карман к Шульгиной сунула, – подхватил Миша. – Небось предполагала: Светлана истерику закатит, прикажет своей охране нас обыскать. Ну и где найдется связочка? Супер выйдет: Ирку вон, Галку в управляющие.
   – Софка ее никогда руководить не поставит, – засомневалась Аня.
   – Только Галка об этом не знает, – возразил Миша. – Вышло, правда, слегка иначе.
   – Так она еще что-нибудь придумает, – покачала головой Аня. – Вот стерва!
   – В начальницы лезет.
   – А нас чего гнобит?
   – Из любви к процессу.
   – Сука!
   – Лесбиянка лысая.
   – Дерьмо!
   – Сволочь.
   – Эй, вы опять говорите загадками, – остановила я разошедшуюся парочку, – ничего не понимаю, кроме ругани.