Страница:
– У Ванды не просто естественные в подобном случае переживания, – возразил Жданов. – Она очень напугана. Вспомним ее руки.
– Чем они тебе не понравились? – изумилась я. – Комиссарова прекрасно выглядит, у нее отличная стройная фигура. Если тебя смутили короткие рукава платья, так напомню: на дворе теплый апрель. Ванда может себе позволить такой фасон, несмотря на не юный возраст. Похоже, наша клиентка занимается спортом.
– Ага, – кивнул Денис, – совсем не жирная сарделька, как некоторые. Ой, простите, Татьяна, это я так, по глупости ляпнул, вовсе не вас имел в виду… Руки у нее и правда тренированные, ничего не висит, но они то и дело покрывались мурашками.
– Может, она замерзла? – разумно предположил Роберт.
– Температура в помещении не менялась, – уперся Жданов. – Нет, точно говорю, у нее вегетативная нервная система ни к черту. Полагаю, она давно живет в стрессовой ситуации.
– Так понятно, почему, – вздохнул Роберт.
Я подошла к компьютерщику.
– Что ты имеешь в виду?
Троянов сдул с клавиатуры невидимые глазу соринки.
– Пока вы слушали Комиссарову, я порылся по базам и нашел данные на милейшую Ванду Мстиславовну. Помните, она говорила, что много лет назад приехала в столицу из провинции? Мол, на приличную работу не берут, за жилье много требуют…
– И что? – скривился Денис.
– Наврала? – предположила я.
– Ну, не совсем. – Роберт ухмыльнулся. – Так вот, дамочка москвичка, закончила педагогический техникум, одно время работала воспитательницей в детском саду. Интересный факт. Комиссарова увлекается альпинизмом, кандидат в мастера спорта, участвовала во многих восхождениях. Сейчас, правда, уже не бегает по горам, но состоит в клубе любителей скалолазания, Ванда там вице-председатель. Вот почему у женщины далеко не юного возраста прекрасная фигура, прямая осанка и красивые руки. Мораль: занимайтесь спортом, и тогда время над вами будет не властно. Но Комиссарова не солгала, она действительно недолго жила в Мордовии.
– Что она там забыла? – удивилась я.
– Работала по контракту, – выдвинул свою версию Денис. – Так многие поступают – нанимаются, например, на плавучие рыбзаводы, зарабатывают себе на квартиру, машину.
– Я не очень сильна в географии, но подозреваю, что по Мордовии корабли, на которых женщины готовят консервы, не курсируют, – улыбнулась я.
– Вы меня не дослушали, – укорил нас Роберт. – У Комиссаровой не было отдельной жилплощади и, похоже, надоело ей жить в коммуналке, а посему наша спортсменка убила ножом свою соседку Марфу Вирову и ее кошку.
– Господи, киску-то зачем? – растерялся Денис.
– Небось мяукала громко, – вздохнул Троянов. – Ванду Мстиславовну осудили, отправили на зону в Мордовию, где дамочка отсидела странно маленький срок, была условно-досрочно освобождена и вернулась в Москву.
– Интересно, Ксения знала, что приглашает в свой дом бывшую заключенную, да еще убийцу? – пробормотала я.
– Думаю, на сей вопрос ответа мы не услышим, – вздохнул компьютерщик.
– Ход ваших мыслей понятен. Но зачем Комиссаровой травить Ксению, которая помогла ей? И они ведь дружили долгие годы, – занервничал Денис.
Роберт вздернул брови, но ничего не сказал. А я медленно произнесла:
– Не всякий человек способен на убийство, но если некто один раз переступил черту, то, вполне вероятно, может совершить преступление дважды, трижды, четырежды. Однако у нас нет мотива. Пока мы не знаем, зачем кому-то понадобилось лишать Кауф жизни.
– Завещания покойная не оставила, – тут же ответил Роберт, не отрывая взгляда от монитора, – следовательно, все ее имущество отойдет ближайшим родственникам: мужу и дочери. Кстати, по документам загородный дом принадлежит Владимиру Резникову. Интересно, почему особняк оформлен именно на него? В семье-то зарабатывала жена. Странно, что композитор не захотела стать владелицей хотя бы половины здания. Так доверяла супругу? Абсолютно не боялась, что муж уйдет от нее, прихватив уютный домик? Но в случае с Кауф главное состояние – авторские права на песни.
– Все чудесатее и чудесатее, как говорил в детстве мой брат, – хихикнул Денис. – И что теперь делать?
– Сделай одолжение, – попросила я, – сходи к Лизе и посмотри, не завершила ли она беседу с Комиссаровой.
– Ага, сейчас сбегаю. – Парень встал и двинулся к выходу. Но на полпути обернулся. – Вообще-то глупо получается. Если Ксению Львовну отравила Ванда, зачем она сюда-то пришла? Кауф похоронили месяц назад, все шито-крыто. И совсем тупо делать анализ крови на яд, если сама его покойной и подсунула.
– В жизни всякое случается, нельзя делать скороспелые выводы, – заметила я. – Ну, иди же к Кочергиной.
Денис исчез за дверью.
– Вроде он в полиции служил… – протянул Троянов.
– Так указано в анкете, – подтвердила я, – попал в нашу бригаду за высокий профессионализм.
– Почему тогда идиотские вопросы задает? – не успокаивался Роберт. – Можно подумать, Жданов впервые участвует в расследовании.
– Вероятно, он стесняется, – предположила я.
– Стеснительный полицейский? – Троянов засмеялся. – Это новый, неизвестный науке зверь. Извините, Татьяна, опыт не пропьешь. Я тоже могу смутиться, но если мне в этот момент велят поискать в Интернете некие сведения, никогда не стану спрашивать, что такое поисковая система или как попасть в «Гугл».
– Мы только начинаем работать вместе, надо сделать скидку на данное обстоятельство, – примирительно сказала я. – Кстати, у нас до сих пор нет криминалиста. Иван Никифорович никак не пришлет эксперта. Надо непременно заставить Ванду назвать имя человека, делавшего токсикологию Кауф.
Троянов поднял руку.
– Не стоит гнать коней. Сегодня Комиссарова отказалась дать сведения о том, кто ей помог, и не надо на нее давить. Мы с ней еще не раз встретимся и аккуратно вытянем информацию. Попросим сюда подъехать завтра-послезавтра, заведем спокойную беседу. Ванда расслабится и непременно проговорится. А сейчас она и правда, похоже, слишком нервничает, нельзя на нее наседать – добьемся противоположного эффекта – клиентка замкнется.
– Хорошо, – согласилась я.
Троянов хотел продолжить, но у меня в кармане зазвонил мобильный. Я достала трубку и услышала голос Крокодиловны.
– Танюша, вы когда сегодня собираетесь вернуться?
– Что-то случилось? – вопросом на вопрос ответила я.
Эмма Гавриловна на секунду замялась.
– Детки совершенно здоровы.
Мне фраза не понравилась.
– А вы?
Няня молчала, и я перепугалась.
– Говорите скорей!
– Зуб беспокоит, – призналась Крокодиловна, – заныл десятого числа.
– А сегодня пятнадцатое! – ахнула я. – Почему вы не обратились к врачу?
– Так клык ведь давно под коронкой, я подумала, ерунда какая-то, скоро пройдет, – принялась оправдываться Крокодиловна. – Вчера боль утихла, и я обрадовалась, да рано. Сейчас щеку разнесло, температура поднялась…
– Уже еду, – перебила я и поспешила на выход.
Но сразу уйти не удалось.
– Татьяна! – закричала Лора, выбегая в коридор. – Я хотела получить от вас точные указания насчет…
– Давайте поговорим позднее, – мирно произнесла я.
– Нет, сейчас! – возразила вредная секретарша. – Нельзя оставить столь важный вопрос, как подача кофе сотрудникам, без немедленного обсуждения!
Продолжая трещать, Лора сделала пару шагов вперед и вдруг, нелепо взмахнув руками, упала сначала на колени, затем завалилась на бок, вскрикнула и расплакалась.
Я кинулась к ней.
– Вам больно?
– Ужасно, – сквозь слезы прошептала Лора, – я умираю.
Я погладила секретаршу по голове.
– Бедняжечка… Попробуйте пошевелить ногами. Получается?
– Вроде да, – всхлипнула она.
Я обрадовалась.
– Похоже, перелома нет. Ну-ка, приподнимитесь…
– Таня, что вы делаете? – слабо засопротивлялась Лора.
Но я, обхватив секретаршу за талию, уже тащила ее в комнату отдыха. Там усадила на диван и велела:
– Снимайте чулки. Надо приложить лед.
Лора опять заплакала.
– Господи, такое ощущение, словно меня током ударило.
Я сама начала стаскивать с нее колготки и приговаривать:
– У кошки болит, у собаки болит, а у Лоры не болит.
Секретарша вдруг улыбнулась.
– Вы со мной, как с маленькой…
– Зато вы перестали плакать, – улыбнулась и я, прикладывая к коленке вредной дамы специальный охлаждающий пакет из нашей аптечки. – Думаю, кости целы, но рентген лучше все-таки сделать. Я вас отвезу в нашу поликлинику.
– Спасибо, Татьяна, – тихо произнесла Лора, – не надо. Боль отступает, это просто сильный ушиб. Но мне почему-то очень обидно. Нога подвернулась, и я свалилась кулем. Старая становлюсь, никчемная развалина.
Я села рядом с Лорой и обняла ее.
– Вот уж глупость! О какой старости вы говорите? Вы красивая женщина, я от зависти стол грызу, когда смотрю на вашу стройную фигуру. У меня такой нет и не будет. И мы без вашей помощи погибнем. Вы очень ценный сотрудник. Вы хозяйка офиса, его душа.
Лора промокнула глаза тыльной стороной ладони.
– Извините мою несдержанность. Я совсем не плаксива, просто пала духом в минуту боли. Ну, вот, продемонстрировала слабость и истеричность…
Я засмеялась.
– Хорошо, что вы не видели меня в кресле у стоматолога. Вот где разыгрывается истерика! Что-то я не услышала от вас никаких криков. А споткнуться на ровном месте может каждый, я сама часто шлепаюсь в самый неподходящий момент.
– Спасибо, Таня, – повторила Лора. – Идите по своим делам, со мной все в порядке.
Когда я вошла в квартиру, Эмма Гавриловна запричитала:
– Ой, как неудобно получилось… Танюша, вы ушли со службы!
– Я сейчас свободна, – лихо соврала я, – спокойно поезжайте к стоматологу.
– Я быстренько сгоняю, – пообещала Крокодиловна, – обернусь мигом.
– Не спешите, – улыбнулась я, – справлюсь с мальчиками.
– Я все вам на бумажке написала, – засуетилась няня. – Покормить их надо через полчаса. Смесь разведете по схеме, бутылочки в стерилизаторе. Веселенький любит тонкую сосочку, а Умненький предпочитает ортопедическую. Памперсы в шкафу. Веселенький в японских штанишках, а Умненький в американских. Можно им чаек дать, он в графине.
– Как интересно вы малышей называете, – засмеялась я, – Веселенький и Умненький.
– Так имен-то пока у них нет, – пригорюнилась Крокодиловна. – Мать до сих пор в больнице. Ну, ничего, выздоровеет и решит, как сыночков окрестить. Но ведь надо же как-то к детишкам обращаться? Вот я и придумала.
Эмма Гавриловна ойкнула и схватилась за щеку.
– Ну все, идите скорей, – спохватилась я.
Крокодиловна убежала.
Я пошла в ванную, но не успела помыть руки, как раздался звонок в дверь. Пришлось нестись в холл. Думая, что это вернулась няня, я схватила трубку домофона и пропела:
– И что забыли? Кошелек? Очки? Или всю сумку целиком?
– Танечка, кошечка, возьми мою собачку, – захныкали в ответ.
Я наконец-то глянула на экран и увидела свою соседку Анастасию.
– Мама не приехала, – застрекотала Настя, когда распахнулась дверь, – пожалуйста, возьми Лючию, иначе я… Ах!
Она сделала шаг, откинула голову назад и замерла в заученно эффектной позе.
Настюша балерина. Особых высот в карьере она не достигла, дотанцовывает последний год до пенсии в никому не известном коллективе «Лучшие звезды Москвы». У нее прекрасная осанка, великолепная фигура, и на первый взгляд ей больше двадцати пяти лет не дать, но на самом деле возраст моей соседки подкатывает к сорока. Ее мать, безмерно заботливая и говорливая Ирина Олеговна, столкнувшись со мной на лестнице, моментально начинает причитать:
– Моя-то стрекоза все пляшет! Хоть бы какого муравья себе нашла… Да где ж ей с приличным человеком познакомиться, если постоянно носится по гастролям? Собачку вот завела, Лючию, а ей давно пора детей родить. Танюшенька, образумь Настюшу. Хватит ей искусством болеть, надо о личной жизни подумать. Ей бы с тебя пример взять.
Я обычно улыбаюсь и смиренно отвечаю:
– Я никак не могу служить примером, сама вышла замуж за работу.
– Ты хоть из Москвы не выезжаешь, – вздыхает Ирина Олеговна. – А мне опять бедную Лючию к себе отвозить. Может, забрать собачку насовсем? Прямо жаль животное, день у своей хозяйки проводит, неделю у меня.
И вот сейчас на пороге стоит Настя со своей обычной просьбой:
– Пожалуйста, приюти ненадолго Лючию, мамуля уже в пути. Или у тебя занятия?
Соседи, как, впрочем, и Эмма Гавриловна, считают меня преподавательницей русского языка и литературы, которой надоело стоять у классной доски с указкой в руке, и она стала репетитором, бегает по частным урокам. Отчасти это правда, я имею диплом педагогического вуза и когда-то работала в школе. Откуда у простой училки дорогой новый внедорожник, прекрасная квартира и модная одежда? Ну, понятное дело, это подарки богатого любовника, чье имя я тщательно скрываю, поскольку папик женат.
– Так как? – закатила глаза Настенька, разворачивая ступни во вторую позицию.
– Давай сюда, – кивнула я.
Анастасия поцеловала собачку в мордочку и протянула ее мне.
– Не скучай, кисонька, мамочка скоро вернется и привезет тебе подарочек. Чао, чао!
Я взяла отчаянно пахнущий французскими духами комок шерсти, захлопнула дверь, посадила Лючию на пол и усмехнулась:
– У тебя прекрасный характер. Я бы на твоем месте укусила любого, кто обозвал меня кошкой.
Лючия лишь тихонько тявкнула, и в ту же секунду я услышала сердитый крик одного из младенцев.
Глава 6
– Чем они тебе не понравились? – изумилась я. – Комиссарова прекрасно выглядит, у нее отличная стройная фигура. Если тебя смутили короткие рукава платья, так напомню: на дворе теплый апрель. Ванда может себе позволить такой фасон, несмотря на не юный возраст. Похоже, наша клиентка занимается спортом.
– Ага, – кивнул Денис, – совсем не жирная сарделька, как некоторые. Ой, простите, Татьяна, это я так, по глупости ляпнул, вовсе не вас имел в виду… Руки у нее и правда тренированные, ничего не висит, но они то и дело покрывались мурашками.
– Может, она замерзла? – разумно предположил Роберт.
– Температура в помещении не менялась, – уперся Жданов. – Нет, точно говорю, у нее вегетативная нервная система ни к черту. Полагаю, она давно живет в стрессовой ситуации.
– Так понятно, почему, – вздохнул Роберт.
Я подошла к компьютерщику.
– Что ты имеешь в виду?
Троянов сдул с клавиатуры невидимые глазу соринки.
– Пока вы слушали Комиссарову, я порылся по базам и нашел данные на милейшую Ванду Мстиславовну. Помните, она говорила, что много лет назад приехала в столицу из провинции? Мол, на приличную работу не берут, за жилье много требуют…
– И что? – скривился Денис.
– Наврала? – предположила я.
– Ну, не совсем. – Роберт ухмыльнулся. – Так вот, дамочка москвичка, закончила педагогический техникум, одно время работала воспитательницей в детском саду. Интересный факт. Комиссарова увлекается альпинизмом, кандидат в мастера спорта, участвовала во многих восхождениях. Сейчас, правда, уже не бегает по горам, но состоит в клубе любителей скалолазания, Ванда там вице-председатель. Вот почему у женщины далеко не юного возраста прекрасная фигура, прямая осанка и красивые руки. Мораль: занимайтесь спортом, и тогда время над вами будет не властно. Но Комиссарова не солгала, она действительно недолго жила в Мордовии.
– Что она там забыла? – удивилась я.
– Работала по контракту, – выдвинул свою версию Денис. – Так многие поступают – нанимаются, например, на плавучие рыбзаводы, зарабатывают себе на квартиру, машину.
– Я не очень сильна в географии, но подозреваю, что по Мордовии корабли, на которых женщины готовят консервы, не курсируют, – улыбнулась я.
– Вы меня не дослушали, – укорил нас Роберт. – У Комиссаровой не было отдельной жилплощади и, похоже, надоело ей жить в коммуналке, а посему наша спортсменка убила ножом свою соседку Марфу Вирову и ее кошку.
– Господи, киску-то зачем? – растерялся Денис.
– Небось мяукала громко, – вздохнул Троянов. – Ванду Мстиславовну осудили, отправили на зону в Мордовию, где дамочка отсидела странно маленький срок, была условно-досрочно освобождена и вернулась в Москву.
– Интересно, Ксения знала, что приглашает в свой дом бывшую заключенную, да еще убийцу? – пробормотала я.
– Думаю, на сей вопрос ответа мы не услышим, – вздохнул компьютерщик.
– Ход ваших мыслей понятен. Но зачем Комиссаровой травить Ксению, которая помогла ей? И они ведь дружили долгие годы, – занервничал Денис.
Роберт вздернул брови, но ничего не сказал. А я медленно произнесла:
– Не всякий человек способен на убийство, но если некто один раз переступил черту, то, вполне вероятно, может совершить преступление дважды, трижды, четырежды. Однако у нас нет мотива. Пока мы не знаем, зачем кому-то понадобилось лишать Кауф жизни.
– Завещания покойная не оставила, – тут же ответил Роберт, не отрывая взгляда от монитора, – следовательно, все ее имущество отойдет ближайшим родственникам: мужу и дочери. Кстати, по документам загородный дом принадлежит Владимиру Резникову. Интересно, почему особняк оформлен именно на него? В семье-то зарабатывала жена. Странно, что композитор не захотела стать владелицей хотя бы половины здания. Так доверяла супругу? Абсолютно не боялась, что муж уйдет от нее, прихватив уютный домик? Но в случае с Кауф главное состояние – авторские права на песни.
– Все чудесатее и чудесатее, как говорил в детстве мой брат, – хихикнул Денис. – И что теперь делать?
– Сделай одолжение, – попросила я, – сходи к Лизе и посмотри, не завершила ли она беседу с Комиссаровой.
– Ага, сейчас сбегаю. – Парень встал и двинулся к выходу. Но на полпути обернулся. – Вообще-то глупо получается. Если Ксению Львовну отравила Ванда, зачем она сюда-то пришла? Кауф похоронили месяц назад, все шито-крыто. И совсем тупо делать анализ крови на яд, если сама его покойной и подсунула.
– В жизни всякое случается, нельзя делать скороспелые выводы, – заметила я. – Ну, иди же к Кочергиной.
Денис исчез за дверью.
– Вроде он в полиции служил… – протянул Троянов.
– Так указано в анкете, – подтвердила я, – попал в нашу бригаду за высокий профессионализм.
– Почему тогда идиотские вопросы задает? – не успокаивался Роберт. – Можно подумать, Жданов впервые участвует в расследовании.
– Вероятно, он стесняется, – предположила я.
– Стеснительный полицейский? – Троянов засмеялся. – Это новый, неизвестный науке зверь. Извините, Татьяна, опыт не пропьешь. Я тоже могу смутиться, но если мне в этот момент велят поискать в Интернете некие сведения, никогда не стану спрашивать, что такое поисковая система или как попасть в «Гугл».
– Мы только начинаем работать вместе, надо сделать скидку на данное обстоятельство, – примирительно сказала я. – Кстати, у нас до сих пор нет криминалиста. Иван Никифорович никак не пришлет эксперта. Надо непременно заставить Ванду назвать имя человека, делавшего токсикологию Кауф.
Троянов поднял руку.
– Не стоит гнать коней. Сегодня Комиссарова отказалась дать сведения о том, кто ей помог, и не надо на нее давить. Мы с ней еще не раз встретимся и аккуратно вытянем информацию. Попросим сюда подъехать завтра-послезавтра, заведем спокойную беседу. Ванда расслабится и непременно проговорится. А сейчас она и правда, похоже, слишком нервничает, нельзя на нее наседать – добьемся противоположного эффекта – клиентка замкнется.
– Хорошо, – согласилась я.
Троянов хотел продолжить, но у меня в кармане зазвонил мобильный. Я достала трубку и услышала голос Крокодиловны.
– Танюша, вы когда сегодня собираетесь вернуться?
– Что-то случилось? – вопросом на вопрос ответила я.
Эмма Гавриловна на секунду замялась.
– Детки совершенно здоровы.
Мне фраза не понравилась.
– А вы?
Няня молчала, и я перепугалась.
– Говорите скорей!
– Зуб беспокоит, – призналась Крокодиловна, – заныл десятого числа.
– А сегодня пятнадцатое! – ахнула я. – Почему вы не обратились к врачу?
– Так клык ведь давно под коронкой, я подумала, ерунда какая-то, скоро пройдет, – принялась оправдываться Крокодиловна. – Вчера боль утихла, и я обрадовалась, да рано. Сейчас щеку разнесло, температура поднялась…
– Уже еду, – перебила я и поспешила на выход.
Но сразу уйти не удалось.
– Татьяна! – закричала Лора, выбегая в коридор. – Я хотела получить от вас точные указания насчет…
– Давайте поговорим позднее, – мирно произнесла я.
– Нет, сейчас! – возразила вредная секретарша. – Нельзя оставить столь важный вопрос, как подача кофе сотрудникам, без немедленного обсуждения!
Продолжая трещать, Лора сделала пару шагов вперед и вдруг, нелепо взмахнув руками, упала сначала на колени, затем завалилась на бок, вскрикнула и расплакалась.
Я кинулась к ней.
– Вам больно?
– Ужасно, – сквозь слезы прошептала Лора, – я умираю.
Я погладила секретаршу по голове.
– Бедняжечка… Попробуйте пошевелить ногами. Получается?
– Вроде да, – всхлипнула она.
Я обрадовалась.
– Похоже, перелома нет. Ну-ка, приподнимитесь…
– Таня, что вы делаете? – слабо засопротивлялась Лора.
Но я, обхватив секретаршу за талию, уже тащила ее в комнату отдыха. Там усадила на диван и велела:
– Снимайте чулки. Надо приложить лед.
Лора опять заплакала.
– Господи, такое ощущение, словно меня током ударило.
Я сама начала стаскивать с нее колготки и приговаривать:
– У кошки болит, у собаки болит, а у Лоры не болит.
Секретарша вдруг улыбнулась.
– Вы со мной, как с маленькой…
– Зато вы перестали плакать, – улыбнулась и я, прикладывая к коленке вредной дамы специальный охлаждающий пакет из нашей аптечки. – Думаю, кости целы, но рентген лучше все-таки сделать. Я вас отвезу в нашу поликлинику.
– Спасибо, Татьяна, – тихо произнесла Лора, – не надо. Боль отступает, это просто сильный ушиб. Но мне почему-то очень обидно. Нога подвернулась, и я свалилась кулем. Старая становлюсь, никчемная развалина.
Я села рядом с Лорой и обняла ее.
– Вот уж глупость! О какой старости вы говорите? Вы красивая женщина, я от зависти стол грызу, когда смотрю на вашу стройную фигуру. У меня такой нет и не будет. И мы без вашей помощи погибнем. Вы очень ценный сотрудник. Вы хозяйка офиса, его душа.
Лора промокнула глаза тыльной стороной ладони.
– Извините мою несдержанность. Я совсем не плаксива, просто пала духом в минуту боли. Ну, вот, продемонстрировала слабость и истеричность…
Я засмеялась.
– Хорошо, что вы не видели меня в кресле у стоматолога. Вот где разыгрывается истерика! Что-то я не услышала от вас никаких криков. А споткнуться на ровном месте может каждый, я сама часто шлепаюсь в самый неподходящий момент.
– Спасибо, Таня, – повторила Лора. – Идите по своим делам, со мной все в порядке.
Когда я вошла в квартиру, Эмма Гавриловна запричитала:
– Ой, как неудобно получилось… Танюша, вы ушли со службы!
– Я сейчас свободна, – лихо соврала я, – спокойно поезжайте к стоматологу.
– Я быстренько сгоняю, – пообещала Крокодиловна, – обернусь мигом.
– Не спешите, – улыбнулась я, – справлюсь с мальчиками.
– Я все вам на бумажке написала, – засуетилась няня. – Покормить их надо через полчаса. Смесь разведете по схеме, бутылочки в стерилизаторе. Веселенький любит тонкую сосочку, а Умненький предпочитает ортопедическую. Памперсы в шкафу. Веселенький в японских штанишках, а Умненький в американских. Можно им чаек дать, он в графине.
– Как интересно вы малышей называете, – засмеялась я, – Веселенький и Умненький.
– Так имен-то пока у них нет, – пригорюнилась Крокодиловна. – Мать до сих пор в больнице. Ну, ничего, выздоровеет и решит, как сыночков окрестить. Но ведь надо же как-то к детишкам обращаться? Вот я и придумала.
Эмма Гавриловна ойкнула и схватилась за щеку.
– Ну все, идите скорей, – спохватилась я.
Крокодиловна убежала.
Я пошла в ванную, но не успела помыть руки, как раздался звонок в дверь. Пришлось нестись в холл. Думая, что это вернулась няня, я схватила трубку домофона и пропела:
– И что забыли? Кошелек? Очки? Или всю сумку целиком?
– Танечка, кошечка, возьми мою собачку, – захныкали в ответ.
Я наконец-то глянула на экран и увидела свою соседку Анастасию.
– Мама не приехала, – застрекотала Настя, когда распахнулась дверь, – пожалуйста, возьми Лючию, иначе я… Ах!
Она сделала шаг, откинула голову назад и замерла в заученно эффектной позе.
Настюша балерина. Особых высот в карьере она не достигла, дотанцовывает последний год до пенсии в никому не известном коллективе «Лучшие звезды Москвы». У нее прекрасная осанка, великолепная фигура, и на первый взгляд ей больше двадцати пяти лет не дать, но на самом деле возраст моей соседки подкатывает к сорока. Ее мать, безмерно заботливая и говорливая Ирина Олеговна, столкнувшись со мной на лестнице, моментально начинает причитать:
– Моя-то стрекоза все пляшет! Хоть бы какого муравья себе нашла… Да где ж ей с приличным человеком познакомиться, если постоянно носится по гастролям? Собачку вот завела, Лючию, а ей давно пора детей родить. Танюшенька, образумь Настюшу. Хватит ей искусством болеть, надо о личной жизни подумать. Ей бы с тебя пример взять.
Я обычно улыбаюсь и смиренно отвечаю:
– Я никак не могу служить примером, сама вышла замуж за работу.
– Ты хоть из Москвы не выезжаешь, – вздыхает Ирина Олеговна. – А мне опять бедную Лючию к себе отвозить. Может, забрать собачку насовсем? Прямо жаль животное, день у своей хозяйки проводит, неделю у меня.
И вот сейчас на пороге стоит Настя со своей обычной просьбой:
– Пожалуйста, приюти ненадолго Лючию, мамуля уже в пути. Или у тебя занятия?
Соседи, как, впрочем, и Эмма Гавриловна, считают меня преподавательницей русского языка и литературы, которой надоело стоять у классной доски с указкой в руке, и она стала репетитором, бегает по частным урокам. Отчасти это правда, я имею диплом педагогического вуза и когда-то работала в школе. Откуда у простой училки дорогой новый внедорожник, прекрасная квартира и модная одежда? Ну, понятное дело, это подарки богатого любовника, чье имя я тщательно скрываю, поскольку папик женат.
– Так как? – закатила глаза Настенька, разворачивая ступни во вторую позицию.
– Давай сюда, – кивнула я.
Анастасия поцеловала собачку в мордочку и протянула ее мне.
– Не скучай, кисонька, мамочка скоро вернется и привезет тебе подарочек. Чао, чао!
Я взяла отчаянно пахнущий французскими духами комок шерсти, захлопнула дверь, посадила Лючию на пол и усмехнулась:
– У тебя прекрасный характер. Я бы на твоем месте укусила любого, кто обозвал меня кошкой.
Лючия лишь тихонько тявкнула, и в ту же секунду я услышала сердитый крик одного из младенцев.
Глава 6
Поскольку близнецы совсем маленькие и еще не умеют переворачиваться, сидеть и стоять, спят они в одной просторной кроватке.
Я подошла к деревянному сооружению с решетчатыми стенками, глянула на двух совершенно одинаковых деток и впала в задумчивость. Кто из них Веселенький, а кто Умненький? Хотя, какая разница, крошки все равно пока ничего не понимают. Пусть тот, что проснулся первым, будет…
Младенец заорал с такой силой, что я, позабыв про имена, схватила его и кинулась на кухню, приговаривая на ходу:
– Сейчас, сейчас… только не вопи так, брата разбудишь…
И точно! Из детской долетел рев второго ребенка. Секунду я колебалась. Потом поспешила назад, вернула первого орущего мальчика на место и, провожаемая сердитым воплем двоих, помчалась на кухню. Надо приготовить бутылочки с едой.
Предусмотрительная Крокодиловна поставила банку «Бэбиням» на самом видном месте. Я схватила ее и начала изучать текст на этикетке.
«Для приготовления молочной смеси возьмите необходимое количество порошка…» Вот здорово! А какое оно, необходимое? Ладно, почитаю дальше. «Объем «Бэбиням» рассчитывается по весу ребенка. См. таблицу». Я повертела жестянку. Ага, вот и цифры. «От 4 до 5 кг – 2 дозы. 5–7 кг – 4 дозы. 8 кг – 5 доз». Я оторвалась от текста и задумалась: навряд ли братья тянут больше чем на восемь килограммчиков. Так, что там дальше? «Будьте внимательны, превышение дозы опасно для здоровья малыша. Ни в коем случае не увеличивайте количество порошка, но и не уменьшайте его».
Я растерялась. Сколько же весят детки? Мне нельзя ошибиться!
Младенцы завопили в унисон.
– Сейчас, сейчас… – засюсюкала я. – Подождите, дайте соображу… не кричите, умоляю…
Куда там! Умненький с Веселеньким удвоили старания.
Оказывается, голодный детский плач очень нервирует. Я заметалась по квартире. Что же делать?
«Таня, успокойся! – приказала я себе. – Вспомни, в ванной есть замечательный прибор, на который ты взгромождаешься каждое утро в надежде на то, что увидишь чуть меньшую, чем вчера, цифру».
Я живо схватила одного возмущенного до крайности мальца, в два прыжка преодолела расстояние до санузла, положила безобразника на весы и уставилась в окошечко. Ничего. Вероятно, электроника не реагирует на всякую мелочь. Ну и как поступить? Нельзя ведь разводить «Бэбиням» на глазок!
На секунду я ощутила себя мореплавателем, который остался один-одинешенек в утлой лодочке посреди бескрайнего океана. Но тут в голову пришла гениальная идея: надо взять Умненького и Веселенького по очереди на руки, взвеситься сначала с ребенком, потом без него, произвести простое вычитание, и делу конец!
Нахваливая себя на разные лады, я осуществила первую операцию. Результат – семьдесят девять кило. Отлично, запомним цифру. Теперь оттащим малыша в детскую и узнаем, сколько тянет Танечка без него… Как девяносто два?! Каким образом я ухитрилась так растолстеть?
Сначала меня охватила паника, потом включился ум. Без ребенка я не могу весить больше, чем с ним. И тут окошечко мигнуло, в нем появилось слово «батарейка». Я впала в отчаяние. Надо же, именно сейчас весам приспичило потребовать новый элемент питания!
Так, главное – не сдаваться. Вроде запасливая Эмма Гавриловна держит в шкафу непочатые пакеты с крупами. Сейчас положу несколько штук в авоську, возьму ее в одну руку, а ребенка в другую, и попробую сама поработать весами, сообразить, какая ноша тяжелее.
Ой, нет, это потрясающая глупость. И что делать? Ну почему столь предусмотрительная Крокодиловна не указала в памятке нужное количество порошка? На нее это совсем не похоже.
Я ветром понеслась в кухню. Где листок с инструкцией няни? Ага, читаю: «Полторы мерные ложки смеси растворить в 120 мл воды комнатной температуры. Танюша! Выньте бутылку с жидкостью из холодильника заранее, ей надо постоять минут пятнадцать. Если детки проснулись раньше, слегка подогрейте водичку. Правильная температура очень важна. В горячей погибнут все витамины, в холодной порошок растворится комками».
Я с шумом выдохнула. Вот зачем я принялась изучать этикетку на банке? Надо было сразу хватать рекомендации Крокодиловны.
Малыши завопили так, что я испугалась, как бы не рухнул потолок. Следовало действовать быстро, несчастные детки ужас как проголодались.
Я открыла банку. А где мерная ложечка? Ее тут нет! Боже, сколько трудностей подстерегает женщину, решившую накормить ребенка… Неудивительно, что демографическая ситуация в России отнюдь не радужная. Но я уже набралась опыта. Ну-ка, глянем в руководство от няни: «Танечка, если вы потеряли мерку, то воспользуйтесь десертной ложкой, она точь-в-точь соответствует ее объему».
Заглянув в ящик, где хранятся столовые приборы, я впала в ступор. Десертная ложка – это то, при помощи чего едят десерт. Значит, не чайная и не столовая. А какая? Лично я лопаю торт или желе тем, что подвернется под руку, а в кафе вам чаще всего дают небольшую вилочку, которой, кстати, очень неудобно орудовать. Так как выглядит десертная ложка? Вот уж глупый вопрос – у меня в доме отсутствуют пресловутые ложки для сладкого!
В полном отчаянии я потрясла банку. Кремовый порошок съехал в сторону, показался кусок пластмассы. Я чуть не заорала от радости. Мерная ложечка! Она не пропала, просто провалилась в сыпучее содержимое. Трясущимися от счастья пальцами я выудила крохотный ковшик и замерла. Вода! Я забыла достать ее из холодильника!
Умненький и Веселенький плакали навзрыд. У меня опустились руки, потом неожиданно пришла злость. Сергеева, неужели ты не способна дать крошкам обед? Я встрепенулась, достала с полки холодильника пластиковую емкость, отлила из нее немного жидкости в ковшик, водрузила его на плиту – и поняла, что передо мной возникла новая проблема. Комнатная температура – это температура в комнате. А какова она? Никогда ранее я не озадачивалась на сию тему. Тридцать шесть и шесть? Конечно, нет. Но сколько? Эмма Гавриловна строго предупредила о необходимости соблюдать точность.
Из моей груди вырвался всхлип, и одновременно с ним пришло решение. В квартире тепло? Значит, и вода должна быть просто теплой.
Дальше дело пошло быстро. Я потрясла бутылочку и живо растворила порошок, поняв в этот момент, какой душевный подъем испытывал Суворов, преодолев Альпы. Затем прилетела в детскую, взяла одного малыша, села в кресло и приблизила к крохотному личику соску.
Несчастный мальчуган вцепился в нее и начал с шумом глотать. Я перевела дух. Слава богу, Рубикон перейден. Жаль только, что у меня не четыре руки, второй брат сильно нервничает. Ну ничего, сейчас и его накормлю до отвала. Я внимательно посмотрела на сосредоточенно поглощающего еду Умненького. Почему я решила, что это именно он? Уж больно серьезный у ребятенка вид.
Довольно скоро младенец закрыл глазки, соска выпала у него изо рта. Я положила его к вопящему братцу и, приговаривая: «Ну не злись, сейчас все будет хорошо», – метнулась на кухню.
Сидевшая на стуле Лючия робко затявкала. Собачка, похоже, тоже не прочь подкрепиться. Но я отмахнулась от нее:
– Пардон, дорогая, не до тебя сейчас. Вот близнецы пообедают, тогда и поговорим!
Собачка положила мордочку на стол и вздохнула. Я невольно улыбнулась. Если мне когда-либо взбредет в голову идея обзавестись четвероногим любимцем, это будет кто-то вроде Лючии – милый, ласковый, неконфликтный песик с розовым бантиком на длинной челке.
Чтобы приготовить смесь для Веселенького, мне потребовалось меньше минуты. Невероятно довольная собой, я прискакала в детскую, вытащила из кроватки красного от гнева ребятенка и начала его уговаривать:
– Зачем так сердиться? Тетя уже тут. Ну, давай, ням-ням, вкусно. Сделай милость, уменьши звук, иначе твой только что заснувший братец очнется, и тогда всем мало не покажется.
Но Веселенький не собирался меня слушаться, его вопль перешел в диапазон ультразвука. Сейчас он совершенно не походил на Веселенького, это был скорее Злобненький. А еще крошка не желал сосать смесь. Я подносила к его губам бутылочку, но малыш выплевывал соску и без устали работал пожарной сиреной.
Через пару минут у меня возникло ощущение, что я ору сама и давно устала от вопля. Потом появилось чувство тревоги. Что с Веселеньким? Почему он отказывается от еды? Неужто заболел? Я уже была готова звонить педиатру, но тут вдруг младенец притих и начал лениво поглощать смесь. Я мысленно перекрестилась и затаила дыхание, чтобы не мешать ему. Кое-как, с большими перерывами, братик Умненького слопал треть бутылочки, потом икнул и закрыл глаза. Я очень осторожно уложила его в кроватку и на цыпочках направилась в сторону кухни.
Всегда считала, что ухаживать за пеленочными младенцами нетрудно. Вот дети школьного возраста доставляют огромное количество хлопот – они бегают, задают нескончаемые вопросы, не слушают ни родителей, ни педагогов, их надо заставлять учить уроки, следить, чтобы они не попали в плохую компанию, быть постоянно начеку и держать про запас ведро успокаивающих капель. А какие хлопоты с милыми ребятками в ползунках? Покормил их, попоил, умыл, спать уложил и сиди, смотри телевизор.
Только мне пока что-то не удалось насладиться любимой телепрограммой про путешествия, процесс кормления крошек занял уйму времени. Я села на стул и взяла составленную Крокодиловной памятку. Надо проверить, какие там еще указания. Глаза побежали по тексту, написанному ровным аккуратным почерком: «Танечка, после кормления непременно подержите ребят сусликом, чтобы из желудка вышел воздух».
Загадочность фразы поставила меня в тупик. Подержать ребят сусликом? Это как? Если мне не изменяет память, суслик – это небольшое животное размером с белку. Вероятно, Эмма Гавриловна сделала ошибку, хотела написать: «Подержите ребят так, как их держит суслик». Я потрясла головой. Разве грызун может взять младенца в руки? Извините, в лапы? Нет, это следует понимать так: «подержите ребят, как держит своих детей суслик». Из груди вырвался тяжелый вздох. Ну почему Крокодиловна решила привести в пример именно этого зверька? Полагала, что я потомственный сусловод и сразу пойму, о чем речь? Что во мне есть такого, говорящего о прекрасном знании грызунов? А главное – как суслик держит своих детей?
Я схватила ноутбук и залезла в поисковую систему. Господи, сколько их на свете, этих сусликов! Есть крапчатый, скалистый, американский, калифорнийский, кольцехвостый, черноголовый, голохвостый, реликтовый, мексиканский, малоазиатский. И еще тьма разновидностей! Но ни одной фотографии, на которой суслики были бы с отпрысками!
А что, человеку обязательно проделывать с младенцами сусловые действия? То есть действия суслячьих мам? Ой, что-то у меня мысли путаются, нет такого слова – «суслячие». Надо говорить… э… э… Сусликовицы? Или сусловые самки? Черт побери! В какую позу поставить новорожденного? Стоп, их же нельзя ставить!
У меня закружилась голова. Успокойся, Танечка, самое важное, что наконец-то в квартире воцарились тишина и покой, сейчас я соображу, как надо поступить…
Из детской полетел отчаянный вопль. Я поспешила на зов, почувствовала неприятный запах и удивилась. Чем воняет? Вроде, когда десять минут назад я покидала комнату, в ней витал нежный аромат детской косметики. Но долго раздумывать на эту тему нет времени. Вот интересно, один мальчишечка спит и похож на ангела. Второй, красный и сердитый, выводит на одной ноте:
– А-а-а-а-а!
Надо же, какие они разные. У одного нервы из нержавейки, его не разбудить и пушечной канонадой, второй – вредный рёва. Ну и кто он? Умненький? Веселенький? Не помню, кого с какой стороны положила.
Я наклонилась над кроваткой. Запах усилился, и стало понятно его происхождение. М-да… Не очень приятная ситуация, но делать нечего. Только перед тем, как начать гигиеническую процедуру, я, наученная горьким опытом, внимательно изучу руководство, составленное предусмотрительной Крокодиловной. Ну, что у нас там?
Я подошла к деревянному сооружению с решетчатыми стенками, глянула на двух совершенно одинаковых деток и впала в задумчивость. Кто из них Веселенький, а кто Умненький? Хотя, какая разница, крошки все равно пока ничего не понимают. Пусть тот, что проснулся первым, будет…
Младенец заорал с такой силой, что я, позабыв про имена, схватила его и кинулась на кухню, приговаривая на ходу:
– Сейчас, сейчас… только не вопи так, брата разбудишь…
И точно! Из детской долетел рев второго ребенка. Секунду я колебалась. Потом поспешила назад, вернула первого орущего мальчика на место и, провожаемая сердитым воплем двоих, помчалась на кухню. Надо приготовить бутылочки с едой.
Предусмотрительная Крокодиловна поставила банку «Бэбиням» на самом видном месте. Я схватила ее и начала изучать текст на этикетке.
«Для приготовления молочной смеси возьмите необходимое количество порошка…» Вот здорово! А какое оно, необходимое? Ладно, почитаю дальше. «Объем «Бэбиням» рассчитывается по весу ребенка. См. таблицу». Я повертела жестянку. Ага, вот и цифры. «От 4 до 5 кг – 2 дозы. 5–7 кг – 4 дозы. 8 кг – 5 доз». Я оторвалась от текста и задумалась: навряд ли братья тянут больше чем на восемь килограммчиков. Так, что там дальше? «Будьте внимательны, превышение дозы опасно для здоровья малыша. Ни в коем случае не увеличивайте количество порошка, но и не уменьшайте его».
Я растерялась. Сколько же весят детки? Мне нельзя ошибиться!
Младенцы завопили в унисон.
– Сейчас, сейчас… – засюсюкала я. – Подождите, дайте соображу… не кричите, умоляю…
Куда там! Умненький с Веселеньким удвоили старания.
Оказывается, голодный детский плач очень нервирует. Я заметалась по квартире. Что же делать?
«Таня, успокойся! – приказала я себе. – Вспомни, в ванной есть замечательный прибор, на который ты взгромождаешься каждое утро в надежде на то, что увидишь чуть меньшую, чем вчера, цифру».
Я живо схватила одного возмущенного до крайности мальца, в два прыжка преодолела расстояние до санузла, положила безобразника на весы и уставилась в окошечко. Ничего. Вероятно, электроника не реагирует на всякую мелочь. Ну и как поступить? Нельзя ведь разводить «Бэбиням» на глазок!
На секунду я ощутила себя мореплавателем, который остался один-одинешенек в утлой лодочке посреди бескрайнего океана. Но тут в голову пришла гениальная идея: надо взять Умненького и Веселенького по очереди на руки, взвеситься сначала с ребенком, потом без него, произвести простое вычитание, и делу конец!
Нахваливая себя на разные лады, я осуществила первую операцию. Результат – семьдесят девять кило. Отлично, запомним цифру. Теперь оттащим малыша в детскую и узнаем, сколько тянет Танечка без него… Как девяносто два?! Каким образом я ухитрилась так растолстеть?
Сначала меня охватила паника, потом включился ум. Без ребенка я не могу весить больше, чем с ним. И тут окошечко мигнуло, в нем появилось слово «батарейка». Я впала в отчаяние. Надо же, именно сейчас весам приспичило потребовать новый элемент питания!
Так, главное – не сдаваться. Вроде запасливая Эмма Гавриловна держит в шкафу непочатые пакеты с крупами. Сейчас положу несколько штук в авоську, возьму ее в одну руку, а ребенка в другую, и попробую сама поработать весами, сообразить, какая ноша тяжелее.
Ой, нет, это потрясающая глупость. И что делать? Ну почему столь предусмотрительная Крокодиловна не указала в памятке нужное количество порошка? На нее это совсем не похоже.
Я ветром понеслась в кухню. Где листок с инструкцией няни? Ага, читаю: «Полторы мерные ложки смеси растворить в 120 мл воды комнатной температуры. Танюша! Выньте бутылку с жидкостью из холодильника заранее, ей надо постоять минут пятнадцать. Если детки проснулись раньше, слегка подогрейте водичку. Правильная температура очень важна. В горячей погибнут все витамины, в холодной порошок растворится комками».
Я с шумом выдохнула. Вот зачем я принялась изучать этикетку на банке? Надо было сразу хватать рекомендации Крокодиловны.
Малыши завопили так, что я испугалась, как бы не рухнул потолок. Следовало действовать быстро, несчастные детки ужас как проголодались.
Я открыла банку. А где мерная ложечка? Ее тут нет! Боже, сколько трудностей подстерегает женщину, решившую накормить ребенка… Неудивительно, что демографическая ситуация в России отнюдь не радужная. Но я уже набралась опыта. Ну-ка, глянем в руководство от няни: «Танечка, если вы потеряли мерку, то воспользуйтесь десертной ложкой, она точь-в-точь соответствует ее объему».
Заглянув в ящик, где хранятся столовые приборы, я впала в ступор. Десертная ложка – это то, при помощи чего едят десерт. Значит, не чайная и не столовая. А какая? Лично я лопаю торт или желе тем, что подвернется под руку, а в кафе вам чаще всего дают небольшую вилочку, которой, кстати, очень неудобно орудовать. Так как выглядит десертная ложка? Вот уж глупый вопрос – у меня в доме отсутствуют пресловутые ложки для сладкого!
В полном отчаянии я потрясла банку. Кремовый порошок съехал в сторону, показался кусок пластмассы. Я чуть не заорала от радости. Мерная ложечка! Она не пропала, просто провалилась в сыпучее содержимое. Трясущимися от счастья пальцами я выудила крохотный ковшик и замерла. Вода! Я забыла достать ее из холодильника!
Умненький и Веселенький плакали навзрыд. У меня опустились руки, потом неожиданно пришла злость. Сергеева, неужели ты не способна дать крошкам обед? Я встрепенулась, достала с полки холодильника пластиковую емкость, отлила из нее немного жидкости в ковшик, водрузила его на плиту – и поняла, что передо мной возникла новая проблема. Комнатная температура – это температура в комнате. А какова она? Никогда ранее я не озадачивалась на сию тему. Тридцать шесть и шесть? Конечно, нет. Но сколько? Эмма Гавриловна строго предупредила о необходимости соблюдать точность.
Из моей груди вырвался всхлип, и одновременно с ним пришло решение. В квартире тепло? Значит, и вода должна быть просто теплой.
Дальше дело пошло быстро. Я потрясла бутылочку и живо растворила порошок, поняв в этот момент, какой душевный подъем испытывал Суворов, преодолев Альпы. Затем прилетела в детскую, взяла одного малыша, села в кресло и приблизила к крохотному личику соску.
Несчастный мальчуган вцепился в нее и начал с шумом глотать. Я перевела дух. Слава богу, Рубикон перейден. Жаль только, что у меня не четыре руки, второй брат сильно нервничает. Ну ничего, сейчас и его накормлю до отвала. Я внимательно посмотрела на сосредоточенно поглощающего еду Умненького. Почему я решила, что это именно он? Уж больно серьезный у ребятенка вид.
Довольно скоро младенец закрыл глазки, соска выпала у него изо рта. Я положила его к вопящему братцу и, приговаривая: «Ну не злись, сейчас все будет хорошо», – метнулась на кухню.
Сидевшая на стуле Лючия робко затявкала. Собачка, похоже, тоже не прочь подкрепиться. Но я отмахнулась от нее:
– Пардон, дорогая, не до тебя сейчас. Вот близнецы пообедают, тогда и поговорим!
Собачка положила мордочку на стол и вздохнула. Я невольно улыбнулась. Если мне когда-либо взбредет в голову идея обзавестись четвероногим любимцем, это будет кто-то вроде Лючии – милый, ласковый, неконфликтный песик с розовым бантиком на длинной челке.
Чтобы приготовить смесь для Веселенького, мне потребовалось меньше минуты. Невероятно довольная собой, я прискакала в детскую, вытащила из кроватки красного от гнева ребятенка и начала его уговаривать:
– Зачем так сердиться? Тетя уже тут. Ну, давай, ням-ням, вкусно. Сделай милость, уменьши звук, иначе твой только что заснувший братец очнется, и тогда всем мало не покажется.
Но Веселенький не собирался меня слушаться, его вопль перешел в диапазон ультразвука. Сейчас он совершенно не походил на Веселенького, это был скорее Злобненький. А еще крошка не желал сосать смесь. Я подносила к его губам бутылочку, но малыш выплевывал соску и без устали работал пожарной сиреной.
Через пару минут у меня возникло ощущение, что я ору сама и давно устала от вопля. Потом появилось чувство тревоги. Что с Веселеньким? Почему он отказывается от еды? Неужто заболел? Я уже была готова звонить педиатру, но тут вдруг младенец притих и начал лениво поглощать смесь. Я мысленно перекрестилась и затаила дыхание, чтобы не мешать ему. Кое-как, с большими перерывами, братик Умненького слопал треть бутылочки, потом икнул и закрыл глаза. Я очень осторожно уложила его в кроватку и на цыпочках направилась в сторону кухни.
Всегда считала, что ухаживать за пеленочными младенцами нетрудно. Вот дети школьного возраста доставляют огромное количество хлопот – они бегают, задают нескончаемые вопросы, не слушают ни родителей, ни педагогов, их надо заставлять учить уроки, следить, чтобы они не попали в плохую компанию, быть постоянно начеку и держать про запас ведро успокаивающих капель. А какие хлопоты с милыми ребятками в ползунках? Покормил их, попоил, умыл, спать уложил и сиди, смотри телевизор.
Только мне пока что-то не удалось насладиться любимой телепрограммой про путешествия, процесс кормления крошек занял уйму времени. Я села на стул и взяла составленную Крокодиловной памятку. Надо проверить, какие там еще указания. Глаза побежали по тексту, написанному ровным аккуратным почерком: «Танечка, после кормления непременно подержите ребят сусликом, чтобы из желудка вышел воздух».
Загадочность фразы поставила меня в тупик. Подержать ребят сусликом? Это как? Если мне не изменяет память, суслик – это небольшое животное размером с белку. Вероятно, Эмма Гавриловна сделала ошибку, хотела написать: «Подержите ребят так, как их держит суслик». Я потрясла головой. Разве грызун может взять младенца в руки? Извините, в лапы? Нет, это следует понимать так: «подержите ребят, как держит своих детей суслик». Из груди вырвался тяжелый вздох. Ну почему Крокодиловна решила привести в пример именно этого зверька? Полагала, что я потомственный сусловод и сразу пойму, о чем речь? Что во мне есть такого, говорящего о прекрасном знании грызунов? А главное – как суслик держит своих детей?
Я схватила ноутбук и залезла в поисковую систему. Господи, сколько их на свете, этих сусликов! Есть крапчатый, скалистый, американский, калифорнийский, кольцехвостый, черноголовый, голохвостый, реликтовый, мексиканский, малоазиатский. И еще тьма разновидностей! Но ни одной фотографии, на которой суслики были бы с отпрысками!
А что, человеку обязательно проделывать с младенцами сусловые действия? То есть действия суслячьих мам? Ой, что-то у меня мысли путаются, нет такого слова – «суслячие». Надо говорить… э… э… Сусликовицы? Или сусловые самки? Черт побери! В какую позу поставить новорожденного? Стоп, их же нельзя ставить!
У меня закружилась голова. Успокойся, Танечка, самое важное, что наконец-то в квартире воцарились тишина и покой, сейчас я соображу, как надо поступить…
Из детской полетел отчаянный вопль. Я поспешила на зов, почувствовала неприятный запах и удивилась. Чем воняет? Вроде, когда десять минут назад я покидала комнату, в ней витал нежный аромат детской косметики. Но долго раздумывать на эту тему нет времени. Вот интересно, один мальчишечка спит и похож на ангела. Второй, красный и сердитый, выводит на одной ноте:
– А-а-а-а-а!
Надо же, какие они разные. У одного нервы из нержавейки, его не разбудить и пушечной канонадой, второй – вредный рёва. Ну и кто он? Умненький? Веселенький? Не помню, кого с какой стороны положила.
Я наклонилась над кроваткой. Запах усилился, и стало понятно его происхождение. М-да… Не очень приятная ситуация, но делать нечего. Только перед тем, как начать гигиеническую процедуру, я, наученная горьким опытом, внимательно изучу руководство, составленное предусмотрительной Крокодиловной. Ну, что у нас там?