Донцова Дарья. Горячая любовь снеговика

   – Она книги писала, – бойко вещала бабенка в сиреневом спортивном костюме, – вот ее и убили!
   – Не неси ерунду, Катя, – сурово перебила сплетницу старуха в темно-синем платье, – Ольга работала портнихой.
   – Почему вы называете писательницу Ольгой? – спросил парень в грязных джинсах и измятой рубашке.
   Я заметила в руках у юноши микрофон и поняла, что среди взбудораженных соседей находится журналист. Может, даже не один! Вон та девчонка с короткой стрижкой с кучей колечек в ушах тоже смахивает на представительницу желтой прессы.
   – Ей не нравились ни имя, ни фамилия, – с достоинством ответила бабушка, – Жила она тут давно, но про Виолу Тараканову молчала, представлялась Олей.
   – А вы откуда знаете? – не успокаивался репортер.
   – Баба Аня у нас вроде ФСБ, от нее не скроешься! – выкрикнул кто-то из толпы.
   Старуха выпрямилась.
   – Я лифтером служу, иногда почта в ящик не лезет, так мне конверт отдают. Как-то раз бандероль для Ольги оставили, я сначала на имя не посмотрела, почтальон попросила жиличке из семьдесят второй квартиры передать. А потом гляжу – Виоле Таракановой. Вот и сказала Оле: «Наверное, ошибка вышла: адрес твой, а имя чужое». Ну она мне правду и рассказала.
   – Скрывалась она тут! – зачастила Катя. – Писала жуткие книги и стеснялась!
   – Чушь! – возразила блондинка в красной кофте. – Оля портниха.
   – Нет, – уперлась Катя, – авторша!
   – Тараканову по телевизору показывали, – не сдавалась светловолосая тётка, – она на Ольгу не похожа.
   – Я все знаю! – раздался женский голос из толпы. – Я точно расскажу! Мы дружили! Лучшие приятельницы были с ней!
   Парень с микрофоном кинулся к источнику вопля. Девица с колечками, пытаясь сохранить незаинтересованный вид, тоже ввинтилась в толпу.
   – Вы кто, представьтесь, – потребовал журналист.
   – Валентина Николаевна Фирсова, – назвалась крикливая бабенка.
   – Ой, не могу! – хмыкнул кто-то. – Да Валька она из сотой квартиры! Не доросла до Николаевны!
   – Мы с Виолой крепко дружили, – не обращая внимания на ехидное замечание, затараторила Фирсова, – целые дни вместе проводили. Она писательница была, но только признаваться не хотела, вот и таилась. А по телику другую показывали.
   – Почему? – изумилась блондинка.
   Валентина ткнула пальцем в корреспондента.
   – А их опасалась, говорила: «Начнут узнавать на улице, приставать, придется прятаться». Нашла актрису безработную, и та за нее отдувалась, а Виола рукописи строчила да деньги гребла. Ей за одну книжонку миллион долларов отвалили! Вот!
   Толпа притихла, а мне захотелось заорать во весь голос:
   – Люди, не верьте! Арина Виолова стоит перед вами, и таких гонораров в России не платят.
   Но огромным усилием воли я удержалась от первого порыва.
   – Чего же она тут жила, если такие деньжищи гребла? – спросил один из немногочисленных мужчин. – И машины не имела, на метро ездила, одевалась скромно.
   – Говорю же, пряталась, – вздернула подбородок Валентина. – Моя фотка в газете будет? Еще могу много интересного рассказать! Эксклюзивно! За деньги!
   Я опустила голову и бочком протиснулась в подъезд. Надо срочно позвонить в издательство и сообщить о происшествии. К сожалению, мой редактор Олеся Константиновна находится в отпуске, отдыхает под теплым солнцем, и Гарик Ребров тоже укатил в Дубаи. Но мобильную связь никто не отменял, нужно лишь подождать пару часов из-за разницы во времени, не хочу будить людей ни свет ни заря. Или у них уже вечер?
   Вход в квартиру Оли стерег молоденький милиционер.
   – Сюда нельзя. – строго заявил он, увидев, что я вознамерилась переступить порог.
   – Это свои, – остановил парнишку Олег, выходя в коридор, – иди смелей.
   Я вошла в квартиру.
   – Что случилось?
   – Труп в одной из спален, – мрачно ответил Куприн, – сейчас унесут. Что ты знаешь об убитой женщине?
   – Очень мало, – вздохнула я, – мы встретились случайно.
   – Двигай на кухню, – приказал майор.
   Примерно четверть часа я рассказывала Олегу про то, как провела вчерашний день, а потом, услышав из коридора шум, замолчала.
   – Посиди здесь спокойно, – приказал Олег и вышел.
   Я начала оглядывать кухню. Вчера, когда Оля пошла переодеваться, я ждала хозяйку тут. Интерьер совсем не изменился, вот только добавились букеты, которые моя компания подарила тезке. Хозяйка, перед тем как пойти спать, аккуратно расставила цветы в вазы.
   – Приблизительное время смерти около пяти утра, – сказал в коридоре женский голос, – подробности после вскрытия.
   – Хорошо, увозите, – приказал Куприн.
   У меня почему-то затряслись руки, я встала и вышла из кухни.
   Олег, стоявший у входа в спальню, недовольно бросил:
   – Просил же тихо сидеть!
   – Отчего она скончалась? – спросила я.
   Куприн нахмурился.
   – Пока не знаю.
   – А по первому впечатлению? – не отставала я.
   – Ее до смерти избили, – сказали вдруг из спальни, – живого места нет, вместо лица – каша. Привет, Вилка, хорошо, что ты жива!
   – Там кто? – поинтересовалась я у бывшего мужа.
   – Рома Плотников, – прозвучало из комнаты, потом из двери высунулся хорошо мне знакомый подчиненный Олега. – Рад тебя видеть на ногах!
   – Думаю, стоя на руках, я произвела бы на окружающих более сильное впечатление, – не удержалась я. – Значит, в квартиру влез грабитель?
   – Маловероятно, – хмыкнул Рома, – замок открыт родным ключом, деньги и драгоценности целы. Рублей немного, украшения дешевые, но наркоману все подойдет.
   – А окна, – напомнила я.
   – Пятый этаж, – обронил Ромка.
   – Встречаются домушники-альпинисты!
   Плотников удивленно вскинул брови.
   – Они тщательно изучают объект, к малообеспеченной тетке не полезут. Слишком много сложностей ради одной цепочки из дешевого золота.
   Я посмотрела на молчавшего Олега.
   – Сейчас я шла к подъезду сквозь толпу жильцов и поняла: кто-то считал Ольгу писательницей Ариной Виоловой. Может, на бедняжку напал сумасшедший фанат?
   – Версия могла бы быть перспективной, но мы, похоже, знаем, кто лишил жизни Тараканову, – сказал майор.
   Я вздрогнула, неприятно слышать свою фамилию в таком контексте.
   – Вчера вечером она привела домой мужчину, – продолжал Олег.
   – Да, – кивнула я, – Евгения Растова.
   – Он попытался изнасиловать хозяйку, а когда та оказала сопротивление, избил ее и ушел, оставив умирать, – завершил майор.
   – Невероятно! – вырвалось у меня.
   – Почему? По статистике основная масса убийц – либо члены семьи, либо близкие знакомые жертвы, – похвастался своей осведомленностью Плотников.
   – Женя впервые увидел Ольгу вчера вечером, – сказала я, – и они практически не общались. Растов очень быстро напился, а потом отключился.
   – И ты привезла их сюда? – уточнил Олег.
   – Да, – кивнула я.
   – Ну бабы! – возмутился Рома. – Ходите ночью через пустыри в микрорайонах, садитесь в машину, где, кроме водителя, присутствует парочка парней, привозите домой хорошо подвыпившего и практически незнакомого мужика, а потом обижаетесь, когда вас насилуют и убивают. Сами, блин, виноваты!
   Я попыталась защитить Растова.
   – Женя не такой.
   – Ты его хорошо знаешь? – с самым невинным видом поинтересовался Олег.
   – Встречалась с ним на вечеринках, он любовник Веры Калининой.
   – Тогда почему столь уверенно произносишь: «Он не такой»?
   – Женя не похож на убийцу, – промямлила я.
   Плотников закрыл глаза.
   – Господи! Олег, ты помнишь Боредову?
   – Очаровательную блондинку, хрупкую нежную девушку, убивавшую мужчин, которые имели глупость проявить в ней интерес? – уточнил Олег. – Конечно. Милейшее существо. У нее было пять кошек, все подобраны на улице. Вилка, не нервничай, наши уже поехали за Растовым.
   Я обомлела от изумления:
   – Но как вы узнали, кто остался на ночь в квартире Ольги? Я рассказала о Жене пять минут назад.
   – Он, похоже, здорово растерялся, – ответил Роман, – и забыл на тумбочке у кровати свой паспорт.
   – Замечательно, – бормотнула я. – Интересно, зачем он его достал?
   – Хороший вопрос, непременно задам его Евгению, – кивнул Олег. – Думаю, он идиот. Лаборатория заберет на анализ постельное белье, там явно найдут хоть один мужской волос. А еще в спальне полно кровавых отпечатков, в ванной валяется скомканное полотенце, на полу остался четкий след от ботинка.
   – Повезло вам с уликами… – протянула я.
   – Так бывает, когда за дело берется любитель, – пожал плечами Куприн. – Все знают об отпечатках пальцев, об остальном не думают.
   – Ты о Федышиной? – подал голос Роман. – Красивое было дело. Баба, убившая Федышину, утверждала, что никогда с ней не встречалась. А у нас никаких доказательств, одни догадки и фантазии. И тут Олега осенило: надо отдать в лабораторию кофту, которая была на Федышиной в тот момент, когда она отравилась. Куприн велел исследовать ткань на следы слюны. Понимаешь, когда мы разговариваем, слюна, невидимая глазу, разлетается в разные стороны и частично оседает на одежде собеседника. Ну и что? Результат анализа оказался положительным, на блузке Федышиной в слюне нашли ДНК подозреваемой. А как она туда попала, если бабы никогда не встречались?
   Меня вдруг зазнобило.
   – Олег, позвони Тамаре, скажи, что я жива!
   – Уже, – ответил Куприн. – Хотя лучше бы тебе самой с ней поговорить.
   Я сделала вид, что не слышала последнего замечания.
   – В принципе ты можешь идти домой, – распорядился Олег, – я позвоню, когда понадобишься.
   – Твои люди опросили соседей? – поинтересовалась я.
   – Не переживай, все сделано грамотно.
   – А где Ольгин мобильный?
   – На тумбочке, у кровати, – ответил Олег.
   – Можно посмотреть контакты?
   – Зачем?
   – У Оли была близкая подруга, Рита, она лежит в больнице после операции аппендицита. Надо ей позвонить и рассказать о несчастье. Если хочешь, я возьму на себя эту малоприятную обязанность.
   – Ромка! – крикнул Олег. – Дай Вилке перчатки.
   Я получила в свое распоряжение трубку. Аппарат Ольги был точь-в-точь как у меня, поэтому никаких трудностей не возникло. Рита в списке оказалась одна. Я аккуратно записала цифры, а потом непонятно почему решила проверить журнал звонков Оли. Входящих не было, исходящих нашлось три. Два раза Оля беспокоила Риту, еще один вызов был сделан в четыре сорок пять утра. Я посмотрела на номер вызываемого абонента и опешила – это был мой сотовый телефон. Сразу вспомнился звонок, разбудивший меня, мое негодование…
   – Ты чего посерела? – забеспокоился Олег, когда я вернула ему трубку. – Только не ври!
   Пришлось рассказать ему про ночной звонок.
   – У тебя же есть автоответчик? – спросил Куприн.
   Я кивнула.
   – Ты его слушала? – поинтересовался Олег.
   – Сегодня нет.
   – Давай, включай!
   Мне стало не по себе. А ведь Куприн прав, вдруг Оля успела сказать нечто важное…
   – У вас пять новых сообщений, – объявил приятный женский голос.
   Раздался щелчок, зазвучал баритон Гарика.
   – Любовь моя! С наступающим! Надеюсь, подарки от наших понравились. Свой я хочу вручить тебе лично. Скоро возвращаюсь, и тогда оторвемся по полной.
   – Это кто? – с неожиданной ревностью поинтересовался Олег.
   – Хозяин издательства «Элефант», – пояснила я, – мой босс и мои деньги.
   – Ну-ну… – протянул Куприн. – Шибко заботливый! Он со всеми авторами сюсю-мусю?
   – Вилочка-ложечка, солнышко мое, целую тысячу раз, лежу на песке, все читают только тебя.
   – Это Фира Эйсман, бренд-менеджер из «Элефанта», она в отпуске, – пояснила я.
   – Уважаемая госпожа Тараканова, очень просим соединиться с нами, извините за беспокойство, ваша карточка готова.
   – Звонок из банка, – предвосхитила я вопрос Куприна, – это Лида, начальница отдела по обслуживанию вип-клиентов. Я потеряла свою кредитку.
   – Вот балда! – не замедлил оценить меня Рома.
   – Тише, – шикнул Олег.
   Я изо всех сил сжала телефон. Ну же, говори! И мы услышали:
   «– Помоги… он… ударил… он… ма-ма-ма… Женя… Женя… бил… он…»
   Повисла тишина, затем раздался механический равнодушный голос:
   – У вас больше нет сообщений.
   – Значит, догадка насчет Растова верна, – заявил Роман, – пострадавшая четко повторила «он» и имя «Женя».
   – Она еще бормотала «ма-ма-ма», – напомнил Олег.
   – Наверное, звала маму, – предположил Плотников.
   – Оставь свою трубку, – потребовал Куприн, – я отнесу ее в лабораторию, вдруг что-то еще выжмем.
   – Можно вечером? – попросила я. – Мне без телефона никак.
   – Купи себе самый дешевый аппарат, – не согласился Олег, – тут неподалеку есть салон. Впрочем, нет. Юля!
   – Слушаю, – сказала стройная девушка, войдя на кухню.
   – Сбегай в магазин, возьми простую мобилу без наворотов и попроси, чтобы симку скопировали. Вилка, давай деньги, – велел Олег.
   Когда Юля ушла, я с горечью сказала:
   – Мне следовало ответить на звонок.
   – Ты бы ей ничем не помогла, – попытался успокоить меня Куприн, – вызов был в четыре сорок пять, а смерть наступила предположительно минут через пятнадцать.
   – Может, она бы назвала убийцу, – прошептала я.
   – Думаю, его имя уже известно, – буркнул Роман.
   Из кармана Олега понеслись звонкие трели, он вытащил сотовый, ответил:
   – Да, да, да, ясно! Скоро буду. Нет, не надо, пусть пока подергается.
   Куприн вернул мобильный на место и без всякой радости сказал:
   – Евгения взяли дома. В бачке для грязного белья нашли окровавленную одежду, на коже задержанного есть царапины. Растов признался в совершении убийства. Похоже, он вчера здорово перебрал – ему сейчас очень плохо, еле на ногах стоит.
   Я отшатнулась.
   – Не может быть!
   – Очень даже может, – заявил Куприн. – Говорит, был пьян, плохо все помнит. Кстати, на него есть материал – он сидел.
   – Кто? – поразилась я.
   – Евгений.
   – За что?
   – За убийство жены, – отрезал Олег. – Удивительно простая история. Милейший Евгений пришел домой, повздорил с супругой и избил ее до смерти.
   – Приятный мужчина, – хмыкнул Роман, – предпочитает бороться с трудностями конкретно. Нет бабы – нет проблемы. Чего зря языком трясти, уговаривать, упрашивать? Убил, и точка.

Глава 5

   Ехать домой мне категорически не хотелось. Я спустилась на первый этаж, вышла во двор и увидела, что толпа соседей рассосалась. Людей, похожих на журналистов, поблизости тоже не наблюдалось. Скорей всего любопытные дождались, когда из подъезда вынесли труп, а потом разошлись. Вот народ! Мне непонятно желание людей собственными глазами полюбоваться на место трагедии и покойника.
   Сесть за руль я побоялась – у меня сильно тряслись ноги. Поэтому я устроилась на скамейке на детской площадке и вынула новый мобильный. Аппарат был примитивным, приспособленным лишь для звонков, в нем не было камеры. Такие обычно покупают первоклассникам. Оно и понятно – если ребенок потеряет трубку, никто переживать не станет.
   У Риты был тихий мелодичный голос.
   – Слушаю, – сказала она.
   – Вы Маргарита? – спросила я.
   – Слушаю, – повторила женщина.
   – Вас беспокоит Виола Тараканова.
   – Ой? – с явным удивлением воскликнула Рита. – Ты заболела?
   Я откашлялась.
   – Понимаете… я тоже Виола Тараканова, как и ваша подруга Оля, мы тёзки. Я пишу книги под псевдонимом Арина Виолова…
   Слова застряли в горле. Ну зачем я вызвалась сообщать Рите про смерть ее лучшей подруги? Это же служебная обязанность Куприна. Правда, Олег не любит быть черным вестником, он всегда посылает к родственникам своих сотрудников. Как правило, роль глашатая беды достается кому-нибудь из практикантов.
   – Ой, не может быть, – засмеялась Рита. – Вы меня разыгрываете! Откуда узнали мой телефон?
   – Можно я приеду? Все объясню при встрече, – сказала я.
   Собралась с силами, села в машину и поехала в больницу, где лежала Маргарита.
   Узнав о смерти Ольги, Рита не изменилась в лице, она только схватила бутылку с водой, сделала несколько глотков и пробормотала:
   – Так я и знала! Ведь предупреждала ее, а толку…
   – Вы предвидели смерть подруги? – изумилась я, вешая сумку на вешалку рядом с плащом Риты.
   Она кивнула.
   – Странно, что этого не произошло раньше! Ее образ жизни…
   Повисло тягостное молчание.
   – Она делала что-то опасное? – спросила я.
   Рита встала и начала медленно расхаживать по крохотной палате.
   – На мой взгляд, да. Понимаете, есть женщины, которые легко переносят одиночество, но встречаются такие, которым постоянно необходим партнер. Оля принадлежала к последней категории. Мы дружили несколько лет, познакомились на море во время отпуска. Олечка была там с приятным парнем, его звали Гена. Назад мы возвращались в одном вагоне, Геннадий сошел в Туле. Олечка его обнимала-целовала, рукой ему из окна махала, ну я и сказала: «Хоть Тула и близко от Москвы, да неудобно – запросто не встретишься!» Оля улыбнулась.
   – Гена мне никто. Это курортный роман – я увиделась с ним впервые за два часа до знакомства с тобой, и надеюсь, мы больше не встретимся.
   Я удивилась.
   – Вроде он милый мужчина.
   – Не понравился в постели, – откровенно заявила Оля. – Сопит, кряхтит, потеет… Впрочем, на две недели сгодился, а связывать с ним жизнь мне не хочется…
   Маргарита остановилась у окна, повернулась и спросила:
   – Понимаете? Она с ним утром познакомилась, а вечером спокойно в койку легла, ничего о нем не зная.
   – Юг, море, солнце, вино… – пожала я плечами. – Большинство отдыхающих заводит романы, завязывает ни к чему не обязывающие отношения и обрывает их на вокзале, поклявшись друг другу в вечной любви.
   – Согласна, – кивнула Рита. – Но Оля вела себя точно так же и в Москве! Она сама знакомилась с мужчинами!
   – Подходила и говорила: «Дайте мне свой телефон»? – удивилась я.
   – Нет, она действовала иначе, – усмехнулась Рита. – Шла в хороший ресторан, заказывала ужин, сразу расплачивалась, внимательно изучала посетителей и выбирала себе мужчину. Дальше начиналась охота. Оля ждала, пока отобранный экземпляр завершит свою трапезу и захочет уйти. Едва «дичь» вставала, как она тоже поднималась и шла по направлению к парню. Что делает человек, покидая ресторан?
   – Ну… не знаю, – растерялась я, – оплачивает счет.
   – А потом?
   – Отодвигает стул.
   – Дальше?
   – Делает шаг в сторону.
   – Вот! А тут по проходу идет девушка, и посетитель ее случайно толкает. На беду у незнакомки в руках оказывается мобильный, она спотыкается и его роняет… Как поступит неуклюжий тип?
   – Возможны варианты, – ответила я, – один поднимет сотовый и вручит его хозяйке, извинившись. Второй – молча уйдет, не обратив внимания на происшествие. Или обозлится и начнет орать: «Куда, дура, лезешь? Тебе места мало?»
   Рита отошла от подоконника и села на кровать.
   – Ольге везло: как правило, намеченная жертва начинала расшаркиваться, предлагала чашечку кофе. И завязывался роман. Правда, отношения длились недолго.
   – Почему?
   Маргарита взяла бутылку с водой.
   – Оля мечтала выйти замуж. Если кавалер ей нравился, она уже на втором свидании заводила речь о загсе и совместных детях. Большинство кандидатов в женихи сразу убегало. А еще она хотела, чтобы у мужа были собственный дом, машина, дача, счет в банке.
   – Насколько я поняла, ваша подруга имела свою жилплощадь, – отметила я.
   – Это квартира ее отца. Олег Ефремович был очень суровый человек. Да что вы хотите от полковника в отставке? Он дочь один воспитывал, мать Оли рано умерла, она ее совсем не помнила.
   – Мне она что-то говорила про город Клязино и тетю Нину.
   Маргарита кивнула.
   – Да, Олега Ефремовича отправили служить на Север, он там несколько лет провел, жил за Полярным кругом. Маленькому ребенку в том регионе не место, морозы дикие, условия жизни не самые лучшие. Вот отец и отправил Олю к своей младшей сестре на воспитание. Олечка с огромной теплотой вспоминала Клязино, она всегда говорила, что ее детство, пока не вернулся папа, было замечательным.
   – Отец ненавидел дочь? – удивленно спросила я.
   Рита откинулась на подушки.
   – Наоборот! Думаю, Олег Ефремович обожал Олю, но он, повторяюсь, был кадровый военный, поэтому обращался с девочкой, как с солдатом. Тетя Нина не думала о режиме: когда девочка пришла, тогда и пообедала. Бегает ребенок весь день по улицам, к подругам заходит. В одном доме чаем угостят, в другом каши дадут. Клязино большая деревня. А отец моментально гайки завинтил, повесил на стену расписание: в семь подъем, зарядка, ледяной душ и в школу. Он купил Оле часы и за малейшее опоздание ее ругал. Дома ей следовало быть не позднее восьми вечера, в десять спать и никаких там походов в кино или на дни рождения к подружкам.
   – Сурово, – покачала я головой.
   Рита усмехнулась.
   – Не то слово! Ах, наивный Олег Ефремович! Оля мне рассказывала, как она отца дурить научилась…
   Полковник, с одной стороны, вел себя как солдафон, с другой – принимал в расчет желания дочери. Он хотел записать ее на занятия в секцию гимнастики, но Олечка попросилась в бассейн, отец согласился. В понедельник, среду и пятницу Оля в четыре часа уходила из дома, а в семь тридцать возвращалась. Придет домой, сумку спортивную разберет, купальник на веревку сушиться повесит, рядом мокрое полотенце пристроит, потом к папе идет, рапортует:
   – Все хорошо, я сегодня проплыла два километра.
   Отец голову дочери пощупает и сердится:
   – Сколько раз тебе говорил: суши волосы, нельзя с влажными по улице ходить!
   А Оля ему в ответ:
   – Папа, если я буду с феном возиться, домой после восьми приду. Давай стрижку мне сделаем.
   Олег Ефремович тут же злиться начинает:
   – Под мальчишку стригутся только развратные девицы! Нормальные школьницы ходят с косами.
   – Они длинные, густые, долго сохнут, – гудела хитрая дочь.
   И ведь добилась своего. Сначала отец согласился на «каре», а потом разрешил дочери «ежик».
   Оля всегда получала то, что хотела. Ни в какой бассейн она, конечно, не ходила, проводила время в развлечениях, а перед приходом домой мочила где-нибудь купальник, полотенце и волосы и смело смотрела отцу глаза.
   Олег Ефремович на свадьбе у дочурки толкнул торжественную речь о том, какую замечательную, чистую, невинную девочку отдает мужу. А когда молодые собрались на вокзал, полковник отвёл новобрачного в сторону и прочитал ему лекцию об осторожном обращении с девственницей. Если учесть, что Ольге на момент бракосочетания стукнуло двадцать пять, и вспомнить, что отец ее пару раз на море отпускал, то спич, обращенный к Сергею, звучал по крайней мере смешно. Но Сергей, несмотря на то, что работал простым шофером, был человеком интеллигентным. Он не стал рассказывать тестю, что уже переспал с Олечкой, выслушал его наставления и пообещал им следовать…
   Рита села и завернулась в одеяло, продолжая рассказывать:
   – Сергей оказался очень хорошим парнем. Он ни разу не поругался с Олегом Ефремовичем, хоть молодые и жили в его квартире. Оля часто на отца злилась. Тот не оставил командирских замашек, мог утром без стука войти в комнату к молодоженам и гаркнуть: «Семь часов три минуты! Ольга, где завтрак?»
   – Весело, – кивнула я.
   – Обхохочешься, – подхватила Рита. – Когда Олег Ефремович умер, я, прошу прощения за откровенность, подумала: «Слава богу, теперь Оля с Сережей наконец-то заживут по-человечески». Но недолго им пришлось наслаждаться обществом друг друга – Сергей погиб в автокатастрофе.
   Рита взяла со спинки кровати полотенце, помяла его в руках и тихо сказала:
   – Нехорошо о покойной гадости говорить, но Ольга после кончины мужа буквально вразнос пошла. Первого мужика она привела в дом на поминках. Вернее, оставила у себя подвыпившего коллегу Сергея. Кажется, его звали Павел, не помню точно, да это и неважно. Тот у нее прожил два дня, затем они расстались. И пошло-поехало. Снова за старое взялась, про трюк с рестораном вспомнила. Как ни позвоню, ей все некогда, шепчет: «Потом потреплемся, у меня новый роман наклевывается».
   Кстати, вчера она мне то же самое сказала.
   – Оля не любила мужа?
   – Что вы! Обожала! Лучшая жена на свете была, все для Сергея: завтрак, обед, ужин, чистые рубашки, ласковые слова… А уж про секс и не говорю, в любой день – в любой час, в любом месте, в любой позе.
   – Она изменяла супругу? Судя по вашему рассказу, Ольга не отличалась особой нравственностью.
   Маргарита пожала плечами.
   – Ее нельзя назвать шлюхой. Оля просто не могла жить без мужчин. Вам нужны легкие, чтобы дышать?
   – Да, – кивнула я.
   – А ей так же требовался партнер. Он должен был не только удовлетворять Олю в сексуальном плане, но и соответствовать ей духовно, иметь хорошее финансовое положение. Подобный вариант найти трудно, вот Олечка и металась.
   – Она начинала отношения с секса?
   – Всегда! – подтвердила Рита. – Постель для Оли очень много значила. Если мужчина в этом плане ей не подходил, она связь обрывала. Ну а коли под одеялом все в порядке, начинала изучать душу и кошелек партнера.
   – Да, – хмыкнула я, – совсем не похожа на шлюху!
   – Конечно, – не заметила моей язвительности собеседница. – Олечка никогда не брала за любовь деньги.
   – Отличный критерий, – согласилась я, – однако позвольте не поверить в ее светлые чувства к мужу. Безутешная вдова не ляжет в день поминок на супружеское ложе с приятелем покойного.