Страница:
Дарья Донцова
Идеальное тело Пятачка
Глава 1
Поздно просить на завтрак яичницу, если для вас уже отварили сосиски...
Я остановилась у громадных ажурных ворот и достала из сумочки зеркальце. Так и есть, выгляжу хуже некуда: волосы растрепались, тушь осыпалась, губная помада размазалась. А еще мне категорически не идет сарафан в крупный горох.
Ну зачем я пошла на поводу у продавщицы и купила сей шедевр швейного искусства? Ведь великолепно знаю, если девица за прилавком принимается закатывать глаза и восклицать: «Отлично сидит! Непременно берите! Я сделаю вам скидочку», – нужно насторожиться. А уж если откопаешь «потрясающее» летнее платье из хлопка на самой дальней вешалке в преддверии новогоднего праздника, значит, эта шмотка никому до сих пор не понадобилась. Так, может, она и тебе не нужна? Но я повелась на льстивые речи менеджера и схватила сарафанчик.
В примерочной кабинке, где слегка приглушен свет, а зеркало явно стройнит фигуру, вещь смотрелась, как выражается мой коллега Коробков, «убойно». А вот сейчас, когда сарафан наконец-то дождался тридцатиградусной жары, я с тоской констатировала: глупо было наряжаться в ярко-красный ситчик, усеянный круглыми черными кругами диаметром в пятнадцать сантиметров. Я в нем напоминаю лошадь, которая тащит катафалк. Впрочем, нет, скорее уж слона, участвующего в похоронной процессии, не хватает только плюмажа на башке. Мой гардероб небогат, и для эфиопской жары, неожиданно упавшей на Москву, непригоден. Отхватив злополучный сарафан, я решила, что с проблемой с летними платьями покончено. Теплая погода в столице, как правило, бывает недели две, нет нужды обзаводиться сотней футболок. Поэтому сегодня утром мне пришлось выбирать: ехать на службу в отвратительном сарафане, но зато не плавиться от жары или надеть трикотажный костюм, в котором я буду похожа на тетку, просидевшую в сауне, забыв снять шубу, ушанку и валенки. Рассудив, что первый вариант принесет мне меньше неудобств, я храбро поехала на работу, кожей ощущая удивленные взгляды попутчиков.
Первым в коридоре офиса мне встретился Коробков, который моментально задал вопрос:
– Тань, Винни-Пух свинья или кабан?
Я изумилась:
– Прости, не поняла.
– Экая ты... – укорил меня Димон. – Чего сложного я спросил? Просто ответь: Винни-Пух свинья или кабан?
Сколько годков Коробкову, не знает никто. У него лицо человека, который прожил на свете не менее шести десятков лет, но у Димона глаза яркие, как у подростка. К тому же у нашего хакера сленг девятиклассника, одежда рокера, серьга в ухе, из волос сооружен хаер красно-рыжего цвета, а руки, спина, ноги, шея – короче, все открытые взору части тела украшены татуировками на грани приличия. Даже предположить боюсь, какие картинки у Димона там, куда постороннему человеку не заглянуть. По менталитету Коробкову не дашь и двенадцати, но, с другой стороны, он является гениальным компьютерщиком, хакером, которого не остановят никакие пароли, шифры и охранные программы. Если Димон захочет раздобыть код доступа к ядерной кнопке любой страны, будьте уверены – он его раздобудет. Когда я вижу, как ловко и быстро Коробок «нарывает» любую строго секретную информацию, то всегда радуюсь, что ему не приходит в голову использовать свой талант в преступных целях. Хорошо, что Коробок стоит по другую сторону баррикад, то есть ловит тех, кто нарушил закон.
– Эй, Тань, не зависай! – толкнул меня в бок наш компьютерный гений.
– Винни-Пух кабан, – ответила я.
– И почему ты пришла к такому выводу? – ехидно засмеялся Димон.
– Он мальчик, – пожала я плечами. – Насколько помню, в той сказке почти все герои, так сказать, самцы: ослик, кролик, Пятачок, и только одна сова девица.
В воздухе повеяло духами, потом раздалось звонкое цоканье каблуков, и перед нами возникла Марта Карц во всей своей красе. Кто не знает, сообщаю – она дочь олигарха.
Поверьте, я не самый завистливый человек на свете и никогда не исхожу слюной при виде чужих драгоценностей или шикарных автомобилей. Очень хорошо понимаю: я никогда не смогу приобрести «Майбах». Да он мне и не нужен! Главное, я счастливая жена самого лучшего мужчины на свете и не променяю Гри ни на сумку, полную стокаратных бриллиантов, ни на миллиардный счет в банке. Мало кому из женщин повезло так, как мне. Вернее, так повезло лишь мне одной на свете. Гри существует в единственном экземпляре и принадлежит только мне, остальным дамам достались супруги второго, третьего и прочего сортов. Поэтому я и лишена чувства зависти: рядом с феноменом осознаешь собственную уникальность. Вот скажите, какое количество «Роллс-Ройсов» выпущено в свет? Тысяча, пять, десять? В принципе, любой человек, если поставит перед собой цель приобрести шикарный дом, роскошную машину, стать богатым и знаменитым, может ее достичь – упрется рогом и добьется своего. Но вот Гри ему не купить, он мой. К чему тогда мне кому-то завидовать?
И только Марта Карц, дочь владельца заводов, пароходов, алмазных копий, нефтяных скважин и не знаю чего еще, подчас заставляет меня подавлять тоскливый вздох. Карц очень хороша собой и всегда шикарно одета. Сегодня на ней белое мини-платье с темно-синими карманами, на ногах босоножки, безукоризненный педикюр, в руках большая и явно неприлично дорогая сумка, волосы собраны в небрежный узел и вроде нет ни грамма косметики на лице. Карц выглядит так, словно она, вскочив с постели, быстро приняла душ, выхватила из шкафа первые попавшиеся под руку вещи и понеслась на службу. Но, поверьте мне, это не так. Марта тщательно следит за собой. Отсутствие пудры иллюзия, на самом деле лицо красотки покрыто тональным кремом, глаза оттенены карандашом, а губы блестят от помады. Да и художественный беспорядок на голове – творение рук модного парикмахера.
– Солнышко! – взвизгнула Карц и облобызала Димона. – С днем рождения тебя! Вот, держи небольшой сувенирчик.
– Ты не забыла... – умилился Коробок, развязал бархатный мешочек, полученный от нашей великосветской дивы, и ахнул от восторга: – Где взяла? Я давно такой искал!
Я закусила в досаде губу. Ну вот, опять ты, Сергеева, оказалась в дурах, у Коробка сегодня праздник, а ты запамятовала. Ну почему Марта все помнит?
– Красота! – восхищался тем временем Димон, вытаскивая кожаный ошейник с устрашающими железными шипами. – Мечта моя сбылась!
– Нравится? – обрадовалась Карц.
– До трясучки! – заверил Димон и быстро нацепил на себя подарочек. – Ух, прям по размеру! И где ты его раздобыла?
– В магазине для собак, – без тени смущения призналась Карц. – Я подумала, что у тебя шея как у ротвейлера, и угадала.
Я закашлялась, а Димон с еще большим восторгом заорал:
– Ваще, круто! Можешь ответить на один вопрос?
– Ну? – изогнула искусно накрашенные брови красотка.
Димон выпалил:
– Винни-Пух свинья или кабан?
– Вот уж глупость! – не удержалась я. – Ясное дело, что...
– Действительно, бред, – перебила меня Марта. – Всем известно, что Винни-Пух медведь.
Я поперхнулась и опять закашлялась, а Марта, крутанувшись на каблуках, двинулась в сторону кабинета Чеслава.
– Ты простудилась? – заботливо спросил Димон.
Я справилась с приступом кашля.
– Отлично себя чувствую. Поздравляю тебя с днем варенья!
– Ты помнишь! – незамедлительно обрадовался Коробок.
– Естественно, – лихо соврала я. – Сейчас за подарком схожу, я оставила его в гардеробе, в кармане шубы.
Коробков крякнул, а я расстроилась. Увы, я принадлежу к породе людей, которые сначала лгут, а потом думают: правдоподобна ли ложь. Если учесть, что на календаре начало июля, а температура даже в тени около тридцати градусов, то сообщение про шубу в закрытой на лето раздевалке оказалось весьма кстати. Чтобы хоть как-то исправить положение, я хихикнула и быстро сказала:
– Конечно, Винни-Пух медведь, я просто оговорилась.
– Но из десяти человек только один об этом вспоминает, остальные говорят, что он кабан, – удовлетворенно заметил Димон. – Это тест на сообразительность. Причем вроде простенький, но отнюдь не все его проходят. Сама проверь.
– Димка! С днюхой! – замахал рукой Чеслав, появляясь в конце коридора. – Стой, не шевелись, я несу тебе презент.
Я предпочла улизнуть. Значит, в отличие от Марты я не сумела продемонстрировать свою сообразительность. От осознания собственной глупости остатки моего хорошего отношения к Карц растаяли, как сосулька, брошенная на раскаленную сковородку…
Утреннее совещание Чеслав начал с вопроса:
– Кто-нибудь слышал про Эрику Кнабе?
Я уставилась в пол, надеясь, что начальник сейчас сам все объяснит.
– Эрика Кнабе, дочь Германа Кнабе, – голосом зубрилы завела Марта. – Он по происхождению немец, его отец Вольф Кнабе приехал в начале тридцатых годов в СССР, чтобы, как тогда выражались, «строить социализм во всем мире». Вольф и его жена Матильда были совсем молодыми и крайне активными, они получили советское гражданство и по непонятной причине избежали ареста в печально известном тридцать седьмом году. Тогда же у них родился сын Герман. Когда началась Вторая мировая война, Вольф и Матильда отправились на фронт. Чтобы иметь возможность бороться с фашистами, родители отдали мальчика в детдом. Отец и мать не предполагали, что война затянется на долгие годы. Пропаганда тех лет внушила советским людям: мощь Красной Армии безгранична, врага разобьют за считаные недели. Действительность оказалась иной. Кнабе не участвовали в боях, они ездили по позициям в специальной машине с громкоговорителем и агитировали фашистов сдаться в плен, рассказывали, как хорошо живется в СССР. Кое-кто из солдат вермахта, услышав идеальную немецкую речь, поддавался на уговоры Кнабе и выходил с поднятыми руками. Судьба военнопленных складывалась совсем не радужно, они все попадали в лагеря, и мало кто из них остался в живых. В начале пятидесятых арестовали и самих Кнабе, но им повезло: придя к власти, Никита Хрущев выпустил узников на свободу. Вольфу и Матильде в середине пятидесятых годов удалось воссоединиться с сыном. Герман Кнабе не пропал в детдоме, мальчик обладал немецким трудолюбием, окончил десятилетку с отличным аттестатом. После возвращения Вольфа и Матильды он поступил в институт. Его родители работали на радио, рассказывали жителям ФРГ[1] о райской жизни в СССР и прочих соцстранах.
– Откуда ты взяла эти данные? – удивился Чеслав.
Марта хмыкнула и продолжила:
– У Германа двое детей – Эрика и Миша. Кнабе богат, и его наследники – лакомый кусочек для тех, кто мечтает войти в состоятельную семью. Но ни дочь Кнабе, ни его сын никогда не ходят по тусовкам, не гуляют в клубах, не ездят на модные горнолыжные курорты – у них своя компания. А все же иногда Кнабе видят в публичных местах. Миша дружит с владельцем театра «Карнавал» и часто посещает спектакли. Моя подруга, актриса Ира Бурова, решила во что бы то ни стало понравиться Мише и стать его женой. Но поскольку Ирка совсем не дура, она действовала не с бухты-барахты, а сначала нарыла побольше информации о Кнабе и только потом открыла на Мишу охоту.
– Удалось ей заарканить парня? – с интересом спросил Димон.
Марта фыркнула.
– Нет! Красавчик на Бурову даже не посмотрел. Она знала, что Миша увлекается искусством и занимается живописью, поэтому прикинулась натурщицей.
– Не самый лучший способ попасть в приличную семью, – высказала я свое мнение. – Навряд ли Герман Кнабе захочет иметь в невестках девицу, которая зарабатывает на жизнь, раздеваясь перед мужчинами.
Карц пожала плечами.
– Натурщица не проститутка и не стриптизерша. Кстати, мне попадались путаны, которые, бросив свое ремесло и выйдя замуж, никогда не изменяли мужьям, становились идеальными женами и матерями. И наоборот, я встречала девушек из богатых семей, которые до свадьбы повсюду разгуливали за ручку с мамами, а став замужними дамами, делались настоящими шлюхами. Но это так, к слову. Ирина Бурова очень красива и надеялась соблазнить Мишу.
– У нее получилось? – снова выказал интерес Коробков.
– Нет, – ответила Марта. – Кнабе ее очень вежливо отшил, сообщив, что сейчас он увлекается пейзажем. Тогда Ирка предположила, что Миша голубой, ведь во время его редких появлений в публичных местах наследничка никогда не видят с женщинами.
Я не удержалась от смешка. Однако у некоторых девиц непомерное самомнение. Если парень не накинулся на нее с рычанием, когда «нимфа» состроила ему глазки, значит, он гомосексуалист. Нет бы взглянуть на проблему с другой стороны: вероятно, твои прелести вовсе не так уж и хороши. Или молодой человек принадлежит к категории людей, которые не затевают интрижки с первой попавшейся красоткой. Встречаются брезгливые парни, им совсем не хочется пользоваться общей зубной щеткой и иметь любовницу с длинным послужным списком.
– Ближе к теме, – приказал Чеслав.
Марта надула губы.
– Но ведь сведения о сексуальной ориентации объекта очень важны. А насчет Михаила ничего сказать не могу – семья Кнабе всегда в тени. Вернее, была в тени до прошлого года...
Марта прирожденная рассказчица, она знает, в какой момент нужно сделать паузу, чтобы заинтриговать слушателей.
– А что случилось в прошлом году? – не выдержала я.
Карц отбросила с лица выбившуюся из прически прядь.
– Эрика Кнабе стала жертвой нападения. Девушку нашли в парке, в укромном месте, с удавкой на шее. Если бы все произошло суровой зимой, дочь Германа наверняка бы умерла, но тогда стояла необычно теплая для Москвы погода. Что делала Эрика одна далеко от дома, до сих пор неизвестно.
– Отчего бы не спросить саму Кнабе? – усмехнулась я.
– Она в коме, – отбила подачу Марта. – Сначала лежала в больнице, потом ее перевезли домой, в подмосковное имение. Преступника не нашли.
– Кнабе изнасиловали? – уточнил Димон.
Марта развела руками и добавила:
– Это был единственный случай, когда Герман пообщался с прессой. Думаю, олигарха достали журналисты, которые в отсутствие информации стали выпускать особенно жирных уток. Старший Кнабе собрал пресс-конференцию, и если Димон пошарит в Рунете, он найдет нужные материалы.
– Плиз, минуточку, – закудахтал Коробок, впившись вглядом в экран своего ноутбука. – Опа! Мда... мда... вот! Слушайте...
Герман Кнабе: «Моя дочь Эрика возвращалась от одной из своих подруг. Очевидно, с ее машиной, белым „Порше“, случилась поломка. Предполагаю, что спустило колесо. Дочь вышла из автомобиля, отправилась в парк искать помощь и подверглась там нападению грабителя. „Порше“ исчез, Эрика получила тяжелое повреждение мозга, ей сделали несколько операций, но дочь пока не приходит в сознание».
Вопрос журналиста: «Ее изнасиловали?»
Герман: «Нет, всего лишь ограбили. Забрали драгоценности, сумку, часы, ключи от автомобиля, его угнали. Целью подонков была не моя дочь, а „Порше“ и деньги».
Журналист: «Неужели Эрика ездила без охраны?»
Герман: «Наша семья ведет обычный образ жизни. Мои дочь и сын не являются светскими персонажами. Эрика студентка, у нее ограниченный круг давних приятелей. Михаил художник. Дети сами водят свои автомобили, шоферов у них нет, а поскольку их лица не растиражированы в прессе, никто их не узнает. Зачем тогда нужны секьюрити?»
Журналист: «Как зовут знакомую, у которой в день нападения гостила Эрика?»
Герман: «Без комментариев. Спасибо, что пришли на пресс-конференцию. Наша семья сейчас переживает тяжелое время, я буду благодарен вам за поддержку и понимание. Если захотите узнать подробности об Эрике, обращайтесь ко мне, получите честные ответы. Не пишите откровенной лжи!»
Димон оторвался от компа.
– Потом Кнабе устроил фуршет, напоил писак, и те настрочили весьма благожелательные статьи. Эрику жалели, а родственникам выражали сочувствие.
– Стервятники! – зло буркнула Карц. – Кто им бутылку водки дал, тот и герой. А почему у нас возник интерес к семье Кнабе?
Чеслав положил на стол две фотографии.
– Смотрите.
Я, чуть не столкнувшись лбом с подбородком Карц, наклонилась над снимками. На одном была запечатлена симпатичная блондинка в простом, но явно очень дорогом костюме с большой сумкой в руке, а на другом не очень привлекательная студентка в малопрезентабельной футболке и джинсах.
– Ну-ка, проявите сообразительность, где, по-вашему, Эрика? – спросил Чеслав.
Марта ткнула пальцем в левое фото.
– Сумка не простая, винтажная. Видите табличку с цифрой «1962», прикрепленную под логотипом фирмы? Такой аксессуар стоит намного дороже обычного. Костюм и туфли, конечно, от известных дизайнеров, прическа явно сделана в модном салоне, на руке швейцарские часы, в ушах бриллиантовые сережки... А на другом снимке сняли дитя рабочих окраин. Джинсы дешевой молодежной марки, сидят плохо, футболка с рынка, волосы девчонка сама феном сушила, а вместо шикарной сумки у нее чудовище из гобелена, напоминающее кошелку, с которой наша домработница шастает на рынок за картошкой.
Чеслав подмигнул Марте.
– Ловко! Однако все наоборот: с гобеленовой торбой дочь олигарха, а в эксклюзивных шмотках студентка Варвара Богданова. Есть человек, стопроцентно уверенный: Герман Кнабе похитил Варю, спрятал в своем имении и сделал из нее секс-рабыню.
Я остановилась у громадных ажурных ворот и достала из сумочки зеркальце. Так и есть, выгляжу хуже некуда: волосы растрепались, тушь осыпалась, губная помада размазалась. А еще мне категорически не идет сарафан в крупный горох.
Ну зачем я пошла на поводу у продавщицы и купила сей шедевр швейного искусства? Ведь великолепно знаю, если девица за прилавком принимается закатывать глаза и восклицать: «Отлично сидит! Непременно берите! Я сделаю вам скидочку», – нужно насторожиться. А уж если откопаешь «потрясающее» летнее платье из хлопка на самой дальней вешалке в преддверии новогоднего праздника, значит, эта шмотка никому до сих пор не понадобилась. Так, может, она и тебе не нужна? Но я повелась на льстивые речи менеджера и схватила сарафанчик.
В примерочной кабинке, где слегка приглушен свет, а зеркало явно стройнит фигуру, вещь смотрелась, как выражается мой коллега Коробков, «убойно». А вот сейчас, когда сарафан наконец-то дождался тридцатиградусной жары, я с тоской констатировала: глупо было наряжаться в ярко-красный ситчик, усеянный круглыми черными кругами диаметром в пятнадцать сантиметров. Я в нем напоминаю лошадь, которая тащит катафалк. Впрочем, нет, скорее уж слона, участвующего в похоронной процессии, не хватает только плюмажа на башке. Мой гардероб небогат, и для эфиопской жары, неожиданно упавшей на Москву, непригоден. Отхватив злополучный сарафан, я решила, что с проблемой с летними платьями покончено. Теплая погода в столице, как правило, бывает недели две, нет нужды обзаводиться сотней футболок. Поэтому сегодня утром мне пришлось выбирать: ехать на службу в отвратительном сарафане, но зато не плавиться от жары или надеть трикотажный костюм, в котором я буду похожа на тетку, просидевшую в сауне, забыв снять шубу, ушанку и валенки. Рассудив, что первый вариант принесет мне меньше неудобств, я храбро поехала на работу, кожей ощущая удивленные взгляды попутчиков.
Первым в коридоре офиса мне встретился Коробков, который моментально задал вопрос:
– Тань, Винни-Пух свинья или кабан?
Я изумилась:
– Прости, не поняла.
– Экая ты... – укорил меня Димон. – Чего сложного я спросил? Просто ответь: Винни-Пух свинья или кабан?
Сколько годков Коробкову, не знает никто. У него лицо человека, который прожил на свете не менее шести десятков лет, но у Димона глаза яркие, как у подростка. К тому же у нашего хакера сленг девятиклассника, одежда рокера, серьга в ухе, из волос сооружен хаер красно-рыжего цвета, а руки, спина, ноги, шея – короче, все открытые взору части тела украшены татуировками на грани приличия. Даже предположить боюсь, какие картинки у Димона там, куда постороннему человеку не заглянуть. По менталитету Коробкову не дашь и двенадцати, но, с другой стороны, он является гениальным компьютерщиком, хакером, которого не остановят никакие пароли, шифры и охранные программы. Если Димон захочет раздобыть код доступа к ядерной кнопке любой страны, будьте уверены – он его раздобудет. Когда я вижу, как ловко и быстро Коробок «нарывает» любую строго секретную информацию, то всегда радуюсь, что ему не приходит в голову использовать свой талант в преступных целях. Хорошо, что Коробок стоит по другую сторону баррикад, то есть ловит тех, кто нарушил закон.
– Эй, Тань, не зависай! – толкнул меня в бок наш компьютерный гений.
– Винни-Пух кабан, – ответила я.
– И почему ты пришла к такому выводу? – ехидно засмеялся Димон.
– Он мальчик, – пожала я плечами. – Насколько помню, в той сказке почти все герои, так сказать, самцы: ослик, кролик, Пятачок, и только одна сова девица.
В воздухе повеяло духами, потом раздалось звонкое цоканье каблуков, и перед нами возникла Марта Карц во всей своей красе. Кто не знает, сообщаю – она дочь олигарха.
Поверьте, я не самый завистливый человек на свете и никогда не исхожу слюной при виде чужих драгоценностей или шикарных автомобилей. Очень хорошо понимаю: я никогда не смогу приобрести «Майбах». Да он мне и не нужен! Главное, я счастливая жена самого лучшего мужчины на свете и не променяю Гри ни на сумку, полную стокаратных бриллиантов, ни на миллиардный счет в банке. Мало кому из женщин повезло так, как мне. Вернее, так повезло лишь мне одной на свете. Гри существует в единственном экземпляре и принадлежит только мне, остальным дамам достались супруги второго, третьего и прочего сортов. Поэтому я и лишена чувства зависти: рядом с феноменом осознаешь собственную уникальность. Вот скажите, какое количество «Роллс-Ройсов» выпущено в свет? Тысяча, пять, десять? В принципе, любой человек, если поставит перед собой цель приобрести шикарный дом, роскошную машину, стать богатым и знаменитым, может ее достичь – упрется рогом и добьется своего. Но вот Гри ему не купить, он мой. К чему тогда мне кому-то завидовать?
И только Марта Карц, дочь владельца заводов, пароходов, алмазных копий, нефтяных скважин и не знаю чего еще, подчас заставляет меня подавлять тоскливый вздох. Карц очень хороша собой и всегда шикарно одета. Сегодня на ней белое мини-платье с темно-синими карманами, на ногах босоножки, безукоризненный педикюр, в руках большая и явно неприлично дорогая сумка, волосы собраны в небрежный узел и вроде нет ни грамма косметики на лице. Карц выглядит так, словно она, вскочив с постели, быстро приняла душ, выхватила из шкафа первые попавшиеся под руку вещи и понеслась на службу. Но, поверьте мне, это не так. Марта тщательно следит за собой. Отсутствие пудры иллюзия, на самом деле лицо красотки покрыто тональным кремом, глаза оттенены карандашом, а губы блестят от помады. Да и художественный беспорядок на голове – творение рук модного парикмахера.
– Солнышко! – взвизгнула Карц и облобызала Димона. – С днем рождения тебя! Вот, держи небольшой сувенирчик.
– Ты не забыла... – умилился Коробок, развязал бархатный мешочек, полученный от нашей великосветской дивы, и ахнул от восторга: – Где взяла? Я давно такой искал!
Я закусила в досаде губу. Ну вот, опять ты, Сергеева, оказалась в дурах, у Коробка сегодня праздник, а ты запамятовала. Ну почему Марта все помнит?
– Красота! – восхищался тем временем Димон, вытаскивая кожаный ошейник с устрашающими железными шипами. – Мечта моя сбылась!
– Нравится? – обрадовалась Карц.
– До трясучки! – заверил Димон и быстро нацепил на себя подарочек. – Ух, прям по размеру! И где ты его раздобыла?
– В магазине для собак, – без тени смущения призналась Карц. – Я подумала, что у тебя шея как у ротвейлера, и угадала.
Я закашлялась, а Димон с еще большим восторгом заорал:
– Ваще, круто! Можешь ответить на один вопрос?
– Ну? – изогнула искусно накрашенные брови красотка.
Димон выпалил:
– Винни-Пух свинья или кабан?
– Вот уж глупость! – не удержалась я. – Ясное дело, что...
– Действительно, бред, – перебила меня Марта. – Всем известно, что Винни-Пух медведь.
Я поперхнулась и опять закашлялась, а Марта, крутанувшись на каблуках, двинулась в сторону кабинета Чеслава.
– Ты простудилась? – заботливо спросил Димон.
Я справилась с приступом кашля.
– Отлично себя чувствую. Поздравляю тебя с днем варенья!
– Ты помнишь! – незамедлительно обрадовался Коробок.
– Естественно, – лихо соврала я. – Сейчас за подарком схожу, я оставила его в гардеробе, в кармане шубы.
Коробков крякнул, а я расстроилась. Увы, я принадлежу к породе людей, которые сначала лгут, а потом думают: правдоподобна ли ложь. Если учесть, что на календаре начало июля, а температура даже в тени около тридцати градусов, то сообщение про шубу в закрытой на лето раздевалке оказалось весьма кстати. Чтобы хоть как-то исправить положение, я хихикнула и быстро сказала:
– Конечно, Винни-Пух медведь, я просто оговорилась.
– Но из десяти человек только один об этом вспоминает, остальные говорят, что он кабан, – удовлетворенно заметил Димон. – Это тест на сообразительность. Причем вроде простенький, но отнюдь не все его проходят. Сама проверь.
– Димка! С днюхой! – замахал рукой Чеслав, появляясь в конце коридора. – Стой, не шевелись, я несу тебе презент.
Я предпочла улизнуть. Значит, в отличие от Марты я не сумела продемонстрировать свою сообразительность. От осознания собственной глупости остатки моего хорошего отношения к Карц растаяли, как сосулька, брошенная на раскаленную сковородку…
Утреннее совещание Чеслав начал с вопроса:
– Кто-нибудь слышал про Эрику Кнабе?
Я уставилась в пол, надеясь, что начальник сейчас сам все объяснит.
– Эрика Кнабе, дочь Германа Кнабе, – голосом зубрилы завела Марта. – Он по происхождению немец, его отец Вольф Кнабе приехал в начале тридцатых годов в СССР, чтобы, как тогда выражались, «строить социализм во всем мире». Вольф и его жена Матильда были совсем молодыми и крайне активными, они получили советское гражданство и по непонятной причине избежали ареста в печально известном тридцать седьмом году. Тогда же у них родился сын Герман. Когда началась Вторая мировая война, Вольф и Матильда отправились на фронт. Чтобы иметь возможность бороться с фашистами, родители отдали мальчика в детдом. Отец и мать не предполагали, что война затянется на долгие годы. Пропаганда тех лет внушила советским людям: мощь Красной Армии безгранична, врага разобьют за считаные недели. Действительность оказалась иной. Кнабе не участвовали в боях, они ездили по позициям в специальной машине с громкоговорителем и агитировали фашистов сдаться в плен, рассказывали, как хорошо живется в СССР. Кое-кто из солдат вермахта, услышав идеальную немецкую речь, поддавался на уговоры Кнабе и выходил с поднятыми руками. Судьба военнопленных складывалась совсем не радужно, они все попадали в лагеря, и мало кто из них остался в живых. В начале пятидесятых арестовали и самих Кнабе, но им повезло: придя к власти, Никита Хрущев выпустил узников на свободу. Вольфу и Матильде в середине пятидесятых годов удалось воссоединиться с сыном. Герман Кнабе не пропал в детдоме, мальчик обладал немецким трудолюбием, окончил десятилетку с отличным аттестатом. После возвращения Вольфа и Матильды он поступил в институт. Его родители работали на радио, рассказывали жителям ФРГ[1] о райской жизни в СССР и прочих соцстранах.
– Откуда ты взяла эти данные? – удивился Чеслав.
Марта хмыкнула и продолжила:
– У Германа двое детей – Эрика и Миша. Кнабе богат, и его наследники – лакомый кусочек для тех, кто мечтает войти в состоятельную семью. Но ни дочь Кнабе, ни его сын никогда не ходят по тусовкам, не гуляют в клубах, не ездят на модные горнолыжные курорты – у них своя компания. А все же иногда Кнабе видят в публичных местах. Миша дружит с владельцем театра «Карнавал» и часто посещает спектакли. Моя подруга, актриса Ира Бурова, решила во что бы то ни стало понравиться Мише и стать его женой. Но поскольку Ирка совсем не дура, она действовала не с бухты-барахты, а сначала нарыла побольше информации о Кнабе и только потом открыла на Мишу охоту.
– Удалось ей заарканить парня? – с интересом спросил Димон.
Марта фыркнула.
– Нет! Красавчик на Бурову даже не посмотрел. Она знала, что Миша увлекается искусством и занимается живописью, поэтому прикинулась натурщицей.
– Не самый лучший способ попасть в приличную семью, – высказала я свое мнение. – Навряд ли Герман Кнабе захочет иметь в невестках девицу, которая зарабатывает на жизнь, раздеваясь перед мужчинами.
Карц пожала плечами.
– Натурщица не проститутка и не стриптизерша. Кстати, мне попадались путаны, которые, бросив свое ремесло и выйдя замуж, никогда не изменяли мужьям, становились идеальными женами и матерями. И наоборот, я встречала девушек из богатых семей, которые до свадьбы повсюду разгуливали за ручку с мамами, а став замужними дамами, делались настоящими шлюхами. Но это так, к слову. Ирина Бурова очень красива и надеялась соблазнить Мишу.
– У нее получилось? – снова выказал интерес Коробков.
– Нет, – ответила Марта. – Кнабе ее очень вежливо отшил, сообщив, что сейчас он увлекается пейзажем. Тогда Ирка предположила, что Миша голубой, ведь во время его редких появлений в публичных местах наследничка никогда не видят с женщинами.
Я не удержалась от смешка. Однако у некоторых девиц непомерное самомнение. Если парень не накинулся на нее с рычанием, когда «нимфа» состроила ему глазки, значит, он гомосексуалист. Нет бы взглянуть на проблему с другой стороны: вероятно, твои прелести вовсе не так уж и хороши. Или молодой человек принадлежит к категории людей, которые не затевают интрижки с первой попавшейся красоткой. Встречаются брезгливые парни, им совсем не хочется пользоваться общей зубной щеткой и иметь любовницу с длинным послужным списком.
– Ближе к теме, – приказал Чеслав.
Марта надула губы.
– Но ведь сведения о сексуальной ориентации объекта очень важны. А насчет Михаила ничего сказать не могу – семья Кнабе всегда в тени. Вернее, была в тени до прошлого года...
Марта прирожденная рассказчица, она знает, в какой момент нужно сделать паузу, чтобы заинтриговать слушателей.
– А что случилось в прошлом году? – не выдержала я.
Карц отбросила с лица выбившуюся из прически прядь.
– Эрика Кнабе стала жертвой нападения. Девушку нашли в парке, в укромном месте, с удавкой на шее. Если бы все произошло суровой зимой, дочь Германа наверняка бы умерла, но тогда стояла необычно теплая для Москвы погода. Что делала Эрика одна далеко от дома, до сих пор неизвестно.
– Отчего бы не спросить саму Кнабе? – усмехнулась я.
– Она в коме, – отбила подачу Марта. – Сначала лежала в больнице, потом ее перевезли домой, в подмосковное имение. Преступника не нашли.
– Кнабе изнасиловали? – уточнил Димон.
Марта развела руками и добавила:
– Это был единственный случай, когда Герман пообщался с прессой. Думаю, олигарха достали журналисты, которые в отсутствие информации стали выпускать особенно жирных уток. Старший Кнабе собрал пресс-конференцию, и если Димон пошарит в Рунете, он найдет нужные материалы.
– Плиз, минуточку, – закудахтал Коробок, впившись вглядом в экран своего ноутбука. – Опа! Мда... мда... вот! Слушайте...
Герман Кнабе: «Моя дочь Эрика возвращалась от одной из своих подруг. Очевидно, с ее машиной, белым „Порше“, случилась поломка. Предполагаю, что спустило колесо. Дочь вышла из автомобиля, отправилась в парк искать помощь и подверглась там нападению грабителя. „Порше“ исчез, Эрика получила тяжелое повреждение мозга, ей сделали несколько операций, но дочь пока не приходит в сознание».
Вопрос журналиста: «Ее изнасиловали?»
Герман: «Нет, всего лишь ограбили. Забрали драгоценности, сумку, часы, ключи от автомобиля, его угнали. Целью подонков была не моя дочь, а „Порше“ и деньги».
Журналист: «Неужели Эрика ездила без охраны?»
Герман: «Наша семья ведет обычный образ жизни. Мои дочь и сын не являются светскими персонажами. Эрика студентка, у нее ограниченный круг давних приятелей. Михаил художник. Дети сами водят свои автомобили, шоферов у них нет, а поскольку их лица не растиражированы в прессе, никто их не узнает. Зачем тогда нужны секьюрити?»
Журналист: «Как зовут знакомую, у которой в день нападения гостила Эрика?»
Герман: «Без комментариев. Спасибо, что пришли на пресс-конференцию. Наша семья сейчас переживает тяжелое время, я буду благодарен вам за поддержку и понимание. Если захотите узнать подробности об Эрике, обращайтесь ко мне, получите честные ответы. Не пишите откровенной лжи!»
Димон оторвался от компа.
– Потом Кнабе устроил фуршет, напоил писак, и те настрочили весьма благожелательные статьи. Эрику жалели, а родственникам выражали сочувствие.
– Стервятники! – зло буркнула Карц. – Кто им бутылку водки дал, тот и герой. А почему у нас возник интерес к семье Кнабе?
Чеслав положил на стол две фотографии.
– Смотрите.
Я, чуть не столкнувшись лбом с подбородком Карц, наклонилась над снимками. На одном была запечатлена симпатичная блондинка в простом, но явно очень дорогом костюме с большой сумкой в руке, а на другом не очень привлекательная студентка в малопрезентабельной футболке и джинсах.
– Ну-ка, проявите сообразительность, где, по-вашему, Эрика? – спросил Чеслав.
Марта ткнула пальцем в левое фото.
– Сумка не простая, винтажная. Видите табличку с цифрой «1962», прикрепленную под логотипом фирмы? Такой аксессуар стоит намного дороже обычного. Костюм и туфли, конечно, от известных дизайнеров, прическа явно сделана в модном салоне, на руке швейцарские часы, в ушах бриллиантовые сережки... А на другом снимке сняли дитя рабочих окраин. Джинсы дешевой молодежной марки, сидят плохо, футболка с рынка, волосы девчонка сама феном сушила, а вместо шикарной сумки у нее чудовище из гобелена, напоминающее кошелку, с которой наша домработница шастает на рынок за картошкой.
Чеслав подмигнул Марте.
– Ловко! Однако все наоборот: с гобеленовой торбой дочь олигарха, а в эксклюзивных шмотках студентка Варвара Богданова. Есть человек, стопроцентно уверенный: Герман Кнабе похитил Варю, спрятал в своем имении и сделал из нее секс-рабыню.
Глава 2
– Круто! – гаркнул Димон. – Лучше не встречать по одежке!
Карц метнула в Коробкова испепеляющий взгляд, но промолчала, а Чеслав продолжил:
– Необходимо внедриться к Кнабе и найти Варвару...
– И как же? – поинтересовалась я. – Прислугу хозяин стопроцентно нанимает через агентство, причем проверяет всех под лупой! А всяких торговцев косметикой да пылесосами и на порог не пустит.
Чеслав похлопал ладонью по столу.
– Спокойно. Дослушай до конца. Кнабе живут в огромном поместье, хозяйский дом стоит в парке, переходящем в лесную зону. Но, главное, у них есть зверинец!
– Что? – не понял Коробков.
– Кошки с собаками? – высказала я предположение. – Хомячки и черепашки?
Чеслав начал рыться в ящике стола.
– Нет, у Кнабе настоящий зоопарк. Говорят, даже бегемота ему привезли.
– Прикольно... – протянула Марта. – Хотя идея не нова, в половине домов на Рублевке обитают экзоты. Кого я только у друзей не видела!
– Герман Кнабе обожает животных, – пояснил Чеслав, продолжая копаться в бумагах, – он мечтал стать ветеринаром, но не получилось.
– И приходится бедняге мучиться в олигархах, – заржал Димон, – стоит пожалеть несчастного. Сейчас бы ставил клизмы мартышкам, получал грошовый оклад, а вместо этого вынужден ворочать миллиардами.
Чеслав положил на стол папку.
– В питомник нужен зоопсихолог. Вот, Таня, держи.
Я взяла в руки скоросшиватель, увидела внутри паспорт, раскрыла его и уставилась на свою фотографию.
– Имя оставили твое, а вот фамилия другая, – бодро пояснил начальник.
– Татьяна Кауфман, – растерянно прочитала я.
– Там еще есть диплом об окончании МГУ, медицинская книжка, рекомендация от академика Перова и других твоих прежних работодателей, – продолжал Чеслав. – Да, еще! Ты этническая немка. Думаю, сей факт сыграл немаловажную роль в том, что Тане Кауфман предложили работу у Кнабе. Если выдержишь испытательный трехмесячный срок, можешь рассчитывать на большой оклад, но и стажерке предлагают весьма выгодные условия. Кормят бесплатно, отпуск двадцать четыре дня.
– Я не владею немецким! Герман моментально раскусит самозванку, – вырвался из моей груди вопль.
– Сомневаюсь, что хозяин лично захочет общаться с наемным работником, – ухмыльнулся Димон.
– Думаю, Коробков прав, – согласился Чеслав, – но ты всегда можешь сказать: «Мои родители давно обрусели, на языке предков дома не говорили».
– Я никогда не имела дела с животными, – промямлила я.
– Да ну? – поразился Димон. – Разве у тебя не жили всякие там Тузики, Бобики, Васьки и прочие Барсики?
– Нет, – сквозь зубы ответила я.
– Даже белые мышки? – не успокаивался хакер.
Я содрогнулась.
– Ненавижу грызунов!
– Совсем никаких живых организмов в квартире? – удивился Коробков. И подвел итог: – У тебя было ужасное детство!
– На кухне бегали тараканы, а в туалете по полу иногда ползали маленькие серые мокрицы, я всегда боялась их раздавить, – зачем-то уточнила я.
– Слезы из глаз катятся, когда слышишь, в каких ужасных условиях кое-кто провел первые годы жизни... – простонала Марта. – Тараканы! Мокрицы!!! Твои родители оборудовали под квартиру землянку? Или вы жили в предбаннике канализационного коллектора?
– Мы жили в обычной московской квартире! – возмутилась я. – Тараканы бывают у всех!
– Боюсь их до дрожи, – передернулась Карц. – Меня из роддома принесли в пентхаус, туда насекомые не добирались.
Мне захотелось схватить ноутбук Димона и запустить им в голову наглой Карц. Она врет! Двадцать пять лет назад, а нашей светской львице никак не меньше четверти века, в Москве никто и понятия не имел, что такое чердак, переделанный под жилье.
– Ну-ка, все замолчали! – приказал Чеслав. – И за работу!
– Но почему я? – вырвался у меня вопль отчаяния. – Я абсолютно не разбираюсь в зверях и никогда достоверно не сыграю роль Айболита!
Марта тоненько засмеялась:
– Я категорически не гожусь на роль человека, ставящего клистир жирафу. Гри в командировке, а Димон работает в офисе. Кто остается?
К моим щекам прилил жар.
– А я, по твоему мнению, родилась с клизмой в руке...
– Марта, Татьяна, прекратите! – гаркнул Чеслав.
– Иес, босс, – изобразила ужас Карц. Но не удержалась, добавила: – Она первая начала!
– Врет! – подпрыгнула я.
Чеслав поморщился.
– Зоопсихолог не ветеринар. Татьяна, изучи документы и почитай брошюрку, которая приложена к бумагам. Зоопсихология пока не очень востребована, большого количества литературы по данной теме нет, ты запросто справишься с этой ролью.
– И что мне делать в зоопарке? – грустно уточнила я, представив, какой отвратительный запах там стоит.
Марта захлопала в ладоши.
– Расскажешь обезьянкам о комплексах Эдипа и Электры, проведешь с ними курс психотерапии. Ты сама посещала психолога?
– Нет, – призналась я.
– Ничего особенного, – пустилась в пояснения Карц. – Расспросишь мартышек об их детстве, об отношениях с родителями, сексуальном опыте. Запомни главное: девочка всегда ревнует папу к маме, а мальчик наоборот, отсюда все наши беды. Скажем, родители не уделяли детке внимания, вот она и не смогла создать свою семью. Особый смысл имеют сны. Лезешь на гору – значит, хочешь трахаться, открываешь холодильник – испытываешь сексуальный голод, убиваешь врага – высвобождаешь скрытые сексуальные обиды. Одним словом, все от недотраха. Думаю, у мартышек те же проблемы.
Неожиданно Чеслав рассмеялся.
– Марта, ты неподражаема! Учение Зигмунда Фрейда в двух словах!
– Вот пусть она и отправляется к Кнабе, – воспользовалась я моментом.
Карц, придирчиво изучая состояние лака на ногтях, возразила:
– Нет, меня туда запускать опасно. Миша слишком лакомый кусочек, приберу его к рукам, стану госпожой Кнабе, брошу службу, Чеславу придется искать нового человека, а меня заменить трудно. В общем, Танюша, в зооуголке у олигарха тебе работать, госпожу Сергееву можно спокойно внедрить куда угодно, ее не соблазнить, потому что...
Марта на секунду примолкла, а я, великолепно понимая, что сейчас Карц завершит свое выступление словами «она толстая и не умеет хорошо одеваться», вцепилась в сиденье стула. Чеслав прав, коллегам не стоит бурно выяснять отношения, офис не место для склок, но нельзя же разрешать Карц безнаказанно хамить! Пусть начальник сколько угодно злится на меня, но я сейчас дам отпор нахалке...
Однако я не успела даже рот открыть.
Марта улыбнулась и нежно завершила:
– Потому что у нее замечательный муж и никто другой, даже султан Брунея, ей не нужен. А я, старая дева с неустроенной судьбой, постоянно нахожусь на низком старте в поисках женихов.
От неожиданности я громко икнула, но решила предпринять последнюю попытку отвертеться от роли душеведа крокодилов.
– Вдруг кому-то из зверей действительно понадобится зоопсихолог? Я не смогу оказать помощь животному, оно погибнет.
Чеслав нахмурился, а Марта возразила:
– Тебя же не ветеринаром берут. Думаю, Кнабе зоопсихолога для понта приглашает, чтобы при удобном случае небрежно заявить: «У меня в питомнике с обезьянами гештальттерапией занимаются».
Непонятный термин «гештальттерапия» окончательно выбил меня из седла, а Чеслав забарабанил по столу пальцами и приказал:
– Ну хватит спорить! Пора за работу!
И вот я стою перед ажурными воротами, за которыми простирается широкая въездная аллея, окаймленная кустами роз. Похоже, Герман Кнабе тратит целое состояние на садовников, таких пышных цветов я еще не встречала. Но как попасть внутрь? В поле зрения нет ни домофона, ни калитки, ни камер!
Я еще раз полюбовалась на свое отражение в зеркальце, сунула пудреницу в сумочку и потрясла створку ворот.
– Частное владение, вход закрыт, – сообщил из ниоткуда мужской голос, – периметр под охраной.
Карц метнула в Коробкова испепеляющий взгляд, но промолчала, а Чеслав продолжил:
– Необходимо внедриться к Кнабе и найти Варвару...
– И как же? – поинтересовалась я. – Прислугу хозяин стопроцентно нанимает через агентство, причем проверяет всех под лупой! А всяких торговцев косметикой да пылесосами и на порог не пустит.
Чеслав похлопал ладонью по столу.
– Спокойно. Дослушай до конца. Кнабе живут в огромном поместье, хозяйский дом стоит в парке, переходящем в лесную зону. Но, главное, у них есть зверинец!
– Что? – не понял Коробков.
– Кошки с собаками? – высказала я предположение. – Хомячки и черепашки?
Чеслав начал рыться в ящике стола.
– Нет, у Кнабе настоящий зоопарк. Говорят, даже бегемота ему привезли.
– Прикольно... – протянула Марта. – Хотя идея не нова, в половине домов на Рублевке обитают экзоты. Кого я только у друзей не видела!
– Герман Кнабе обожает животных, – пояснил Чеслав, продолжая копаться в бумагах, – он мечтал стать ветеринаром, но не получилось.
– И приходится бедняге мучиться в олигархах, – заржал Димон, – стоит пожалеть несчастного. Сейчас бы ставил клизмы мартышкам, получал грошовый оклад, а вместо этого вынужден ворочать миллиардами.
Чеслав положил на стол папку.
– В питомник нужен зоопсихолог. Вот, Таня, держи.
Я взяла в руки скоросшиватель, увидела внутри паспорт, раскрыла его и уставилась на свою фотографию.
– Имя оставили твое, а вот фамилия другая, – бодро пояснил начальник.
– Татьяна Кауфман, – растерянно прочитала я.
– Там еще есть диплом об окончании МГУ, медицинская книжка, рекомендация от академика Перова и других твоих прежних работодателей, – продолжал Чеслав. – Да, еще! Ты этническая немка. Думаю, сей факт сыграл немаловажную роль в том, что Тане Кауфман предложили работу у Кнабе. Если выдержишь испытательный трехмесячный срок, можешь рассчитывать на большой оклад, но и стажерке предлагают весьма выгодные условия. Кормят бесплатно, отпуск двадцать четыре дня.
– Я не владею немецким! Герман моментально раскусит самозванку, – вырвался из моей груди вопль.
– Сомневаюсь, что хозяин лично захочет общаться с наемным работником, – ухмыльнулся Димон.
– Думаю, Коробков прав, – согласился Чеслав, – но ты всегда можешь сказать: «Мои родители давно обрусели, на языке предков дома не говорили».
– Я никогда не имела дела с животными, – промямлила я.
– Да ну? – поразился Димон. – Разве у тебя не жили всякие там Тузики, Бобики, Васьки и прочие Барсики?
– Нет, – сквозь зубы ответила я.
– Даже белые мышки? – не успокаивался хакер.
Я содрогнулась.
– Ненавижу грызунов!
– Совсем никаких живых организмов в квартире? – удивился Коробков. И подвел итог: – У тебя было ужасное детство!
– На кухне бегали тараканы, а в туалете по полу иногда ползали маленькие серые мокрицы, я всегда боялась их раздавить, – зачем-то уточнила я.
– Слезы из глаз катятся, когда слышишь, в каких ужасных условиях кое-кто провел первые годы жизни... – простонала Марта. – Тараканы! Мокрицы!!! Твои родители оборудовали под квартиру землянку? Или вы жили в предбаннике канализационного коллектора?
– Мы жили в обычной московской квартире! – возмутилась я. – Тараканы бывают у всех!
– Боюсь их до дрожи, – передернулась Карц. – Меня из роддома принесли в пентхаус, туда насекомые не добирались.
Мне захотелось схватить ноутбук Димона и запустить им в голову наглой Карц. Она врет! Двадцать пять лет назад, а нашей светской львице никак не меньше четверти века, в Москве никто и понятия не имел, что такое чердак, переделанный под жилье.
– Ну-ка, все замолчали! – приказал Чеслав. – И за работу!
– Но почему я? – вырвался у меня вопль отчаяния. – Я абсолютно не разбираюсь в зверях и никогда достоверно не сыграю роль Айболита!
Марта тоненько засмеялась:
– Я категорически не гожусь на роль человека, ставящего клистир жирафу. Гри в командировке, а Димон работает в офисе. Кто остается?
К моим щекам прилил жар.
– А я, по твоему мнению, родилась с клизмой в руке...
– Марта, Татьяна, прекратите! – гаркнул Чеслав.
– Иес, босс, – изобразила ужас Карц. Но не удержалась, добавила: – Она первая начала!
– Врет! – подпрыгнула я.
Чеслав поморщился.
– Зоопсихолог не ветеринар. Татьяна, изучи документы и почитай брошюрку, которая приложена к бумагам. Зоопсихология пока не очень востребована, большого количества литературы по данной теме нет, ты запросто справишься с этой ролью.
– И что мне делать в зоопарке? – грустно уточнила я, представив, какой отвратительный запах там стоит.
Марта захлопала в ладоши.
– Расскажешь обезьянкам о комплексах Эдипа и Электры, проведешь с ними курс психотерапии. Ты сама посещала психолога?
– Нет, – призналась я.
– Ничего особенного, – пустилась в пояснения Карц. – Расспросишь мартышек об их детстве, об отношениях с родителями, сексуальном опыте. Запомни главное: девочка всегда ревнует папу к маме, а мальчик наоборот, отсюда все наши беды. Скажем, родители не уделяли детке внимания, вот она и не смогла создать свою семью. Особый смысл имеют сны. Лезешь на гору – значит, хочешь трахаться, открываешь холодильник – испытываешь сексуальный голод, убиваешь врага – высвобождаешь скрытые сексуальные обиды. Одним словом, все от недотраха. Думаю, у мартышек те же проблемы.
Неожиданно Чеслав рассмеялся.
– Марта, ты неподражаема! Учение Зигмунда Фрейда в двух словах!
– Вот пусть она и отправляется к Кнабе, – воспользовалась я моментом.
Карц, придирчиво изучая состояние лака на ногтях, возразила:
– Нет, меня туда запускать опасно. Миша слишком лакомый кусочек, приберу его к рукам, стану госпожой Кнабе, брошу службу, Чеславу придется искать нового человека, а меня заменить трудно. В общем, Танюша, в зооуголке у олигарха тебе работать, госпожу Сергееву можно спокойно внедрить куда угодно, ее не соблазнить, потому что...
Марта на секунду примолкла, а я, великолепно понимая, что сейчас Карц завершит свое выступление словами «она толстая и не умеет хорошо одеваться», вцепилась в сиденье стула. Чеслав прав, коллегам не стоит бурно выяснять отношения, офис не место для склок, но нельзя же разрешать Карц безнаказанно хамить! Пусть начальник сколько угодно злится на меня, но я сейчас дам отпор нахалке...
Однако я не успела даже рот открыть.
Марта улыбнулась и нежно завершила:
– Потому что у нее замечательный муж и никто другой, даже султан Брунея, ей не нужен. А я, старая дева с неустроенной судьбой, постоянно нахожусь на низком старте в поисках женихов.
От неожиданности я громко икнула, но решила предпринять последнюю попытку отвертеться от роли душеведа крокодилов.
– Вдруг кому-то из зверей действительно понадобится зоопсихолог? Я не смогу оказать помощь животному, оно погибнет.
Чеслав нахмурился, а Марта возразила:
– Тебя же не ветеринаром берут. Думаю, Кнабе зоопсихолога для понта приглашает, чтобы при удобном случае небрежно заявить: «У меня в питомнике с обезьянами гештальттерапией занимаются».
Непонятный термин «гештальттерапия» окончательно выбил меня из седла, а Чеслав забарабанил по столу пальцами и приказал:
– Ну хватит спорить! Пора за работу!
И вот я стою перед ажурными воротами, за которыми простирается широкая въездная аллея, окаймленная кустами роз. Похоже, Герман Кнабе тратит целое состояние на садовников, таких пышных цветов я еще не встречала. Но как попасть внутрь? В поле зрения нет ни домофона, ни калитки, ни камер!
Я еще раз полюбовалась на свое отражение в зеркальце, сунула пудреницу в сумочку и потрясла створку ворот.
– Частное владение, вход закрыт, – сообщил из ниоткуда мужской голос, – периметр под охраной.