Донцова Дарья. Компот из запретного плода

Дарья Донцова
Компот из запретного плода

Глава 1

   Чем сильнее я ощущаю свою вину перед человеком, тем откровеннее подлизываюсь к нему.
   Сегодня, когда Дегтярев, сердито сопя, поволок к двери туго набитый рюкзак, я моментально выскочила из столовой и заулыбалась:
   – Помочь?
   Не думайте, что я так внимательна к любому мужчине, перетаскивающему тяжести, просто вчера мы с полковником слегка повздорили, и я наорала на Александра Михайловича. А уже через десять минут остыла, поняла, что перегнула палку, но все же попыталась оправдать свое поведение: он сам виноват, ведь дружим не первый год, и кто, как не он, великолепно знает: госпожа Васильева любит давать советы, но терпеть не может выслушивать их от других. Ну, какого черта Александр Михайлович решил объяснять мне, его подруге Дашутке, новые модные тенденции? На кой ляд громогласно заявил, что к темно-синим брюкам не подходит фиолетовая кофточка? Сама знаю, какие вещи надевать. И что его вдруг прорвало? Ведь полковник никогда не замечал, кто и во что одет. Да еще при гостях! Все спокойно сидели, пили чай, обсуждали церемонию вручения Оскара, и тут внезапно Александр Михайлович поднял взор и ни с того ни с сего брякнул:
   – Зря вы тут хихикаете над звездами, не умеющими правильно выбрать вечернее платье. Между прочим, Дашута, твои темно-синие джинсы тоже не сочетаются с шелковой фиолетовой рубашкой. Честно говоря, выглядишь ты странно: снизу – ковбой, сверху – тинейджер, утащивший из шкафа праздничный наряд бабушки.
   Я обомлела, скорее от неожиданности, чем от хамства. Мои домашние растерялись: Зайка, она же Ольга, уткнулась носом в чашку, Маня захлопала глазами. Ну, а гости деликатно закашлялись. Нет бы мне промолчать, не связываться с Дегтяревым! Он сейчас лебезил бы передо мной, старался хоть как-то загладить вину, но я… С трудом обретя дар речи, я налетела на Александра Михайловича и высказала все, что думала: а) о его собственной безвкусице в одежде, б) о пятнах, которые вечно «украшают» его рубашки, в) о толстом животе, не помещающемся в свитера… Дальше – больше, в общем, повела себя, как базарная баба, а потом гордо ушла, хлопнув дверью.
   Около полуночи в мою спальню вошла Машка и укоризненно сказала:
   – Ну ты даешь, муся!
   – Сам виноват, – обиженно отозвалась я, откладывая детектив, – первый начал.
   – Муся, – вздохнула Маня, – Александр Михайлович не хотел тебя обидеть, так, ляпнул по глупости.
   Конечно, Маруська была права, полковник совершенно незлобив, он просто не подумал, что говорит, и дуться на Дегтярева – абсолютно бессмысленное занятие. Впрочем, на себя – тоже. Сейчас на дворе стоит март, погода меняется, словно настроение у младенца: с утра тепло, днем морозно, вечером льет дождь, ночью валит снег. А у меня целую неделю болит голова, вот я и не сумела адекватно отреагировать на идиотское замечание, сорвавшееся с языка полковника. Но не признаваться же в совершенной ошибке?
   – Если ты глуп, то лучше помолчать, сойдешь за умного! – сердито ответила я девочке.
   Машка покачала головой:
   – Муся, знаешь Катю Петрову?
   – Дочь Тани? Очень хорошо, препротивная особа, – продолжала я.
   – А ты можешь припомнить, из-за чего мы с ней ругались в детстве?
   – Элементарно, – пожала я плечами. – Катя с раннего возраста обладала подлой натурой. Она исподтишка пинала тебя, кусала, говорила гадости, а когда ты отвешивала ей оплеуху, моментально неслась к Тане и рыдала. Мне приходилось наказывать тебя, ставить в угол, а Катя потом демонстративно прохаживалась рядом и громко чавкала «заслуженно» полученным мороженым. Честно говоря, я очень радовалась, когда нашей дружбе с Петровыми пришел конец, мне самой всегда хотелось надавать затрещин этой милой вечно больной и немощной плаксе.
   – И что ты каждый раз говорила, отправляя меня в угол? – продолжила Маня.
   – Одно и то же! Катю следует бить ее же оружием: как только она пихнет тебя, мигом начинай рыдать и беги к взрослым. Но ты в ответ упорно лупила ее лопаткой по голове, и получалось: Катенька хорошая, бедняжку побила немотивированно агрессивная Маша. Никто из взрослых особо не разбирался в ситуации, видели лишь конечный результат: слабенькая Петрова – вся в слезах, а крепкая Маша излупила бедняжку. И никого не интересовало, кто первый начал! Тебе следовало вести себя более сдержанно и хитро.
   Машка прищурилась.
   – Ты, мусек, как все люди, обожаешь давать советы! Ничуть не лучше твоей подружки Оксаны. Недавно, держа в руках сигарету, она, врач по профессии, долго объясняла Сашке Хейфец, почему, с медицинской точки зрения, вредно курить!
   – Не понимаю, к чему ведешь разговор?
   – Да к тому, что следовало вчера вспомнить про меня и Катьку Петрову, – вздохнула Маня, – промолчать, захлюпать носом и молча уйти из гостиной. Вот тогда обиженной оказалась бы ты, а так все жалеют полковника. Сколько раз я слышала от тебя: «Маня, следует вести себя сдержаннее и хитрее». Ладно, не переживай, к утру все забудут о казусе.
   Маруська убежала, а я полночи проворочалась в кровати, испытывая угрызения совести, и в конце концов чуть не утонула в океане раскаяния. Полковник ведь на самом деле не желал сделать мне гадость. Поэтому за завтраком я была с Александром Михайловичем предельно ласкова и даже не упомянула о вредности холестерина, когда приятель на огромный кусок белого хлеба шмякнул полпачки сливочного масла, а сверху придавил его десятисантиметровым слоем сыра и жирной ветчины.
   Вот и теперь, услыхав, как он идет к выходу, мигом предложила:
   – Давай отвезу тебя в аэропорт.
   – Спасибо, – буркнул Александр Михайлович.
   Я схватила куртку.
   – Спасибо, не надо, – заупрямился полковник.
   – Почему?
   – Сам доеду.
   – Но ты же отдыхать собрался! А машину где оставишь?
   – На метро доберусь.
   – Но до городского транспорта еще следует добраться, – не успокаивалась я, – мы же в Ложкине, на Ново-Рижском шоссе. Давай доставлю прямо до взлетной полосы!
   – Ни в коем случае, – шарахнулся в сторону Александр Михайлович, – только этого мне не хватало!
   – Не пугайся, просто пошутила, естественно, высажу у входа в зал.
   – Нет.
   – У тебя тяжелый рюкзак.
   – Сказал – нет.
   – Но почему?!
   Дегтярев сел на пуфик, нагнулся и, сопя от натуги, стал завязывать шнурки.
   – Ну почему ты не хочешь, чтобы тебя спокойно довезли до аэропорта? – не успокаивалась я. – Ей-богу, я совершенно свободна, не обременена никакими делами и охотно помогу тебе.
   Александр Михайлович выпрямился и, натягивая куртку, спокойно ответил:
   – Совершенно не сомневался в твоей незанятости, гран мерси за заботу, вызвал такси, оно у ворот.
   – Ты не доверяешь моим шоферским способностям?
   – Просто не хочу снова попасть в идиотское положение, – отбрил полковник, – хотя сейчас, когда на мне нету формы, ситуация будет выглядеть не столь пикантно.
   Высказавшись, Дегтярев схватил рюкзак и был таков, а я осталась в холле. Ну кто бы мог подумать, что приятель настолько злопамятен?
 
   В ноябре прошлого года, в День милиции, Александра Михайловича пригласили на торжественный концерт. Ему, как человеку неженатому, на работе выделили лишь один пригласительный билет. Вручая его Дегтяреву, начальство уточнило:
   – Изволь явиться в форме, при наградах.
   Александр Михайлович не большой любитель щеголять в погонах, но делать нечего: распоряжение вышестоящего офицера – это приказ. Поскольку после концерта сотрудники МВД решили продолжить праздник в кафе, Дегтярев не решился поехать в город на собственном «Запорожце», пришел ко мне и попросил:
   – Добрось до Москвы.
   Я села за руль, и мы мирно, спокойно докатили до метро «Тушинская». Припарковавшись у рынка, я сказала:
   – Раз уж выехала в Москву, давай доставлю до места.
   Александр Михайлович страшно не любит спускаться в подземку, поэтому согласился:
   – Ну, если тебе так хочется, пожалуйста.
   Я хмыкнула:
   – Хорошо, сейчас тронемся, только фары протру, их грязью залепило.
   Ноябрь в Москве – слякотный месяц, а прошлой осенью он еще выдался на удивление снежным, спецмашины нагребли по краям дороги невероятные сугробы. Не успела я с тряпкой в руках подойти к капоту, как ко мне подбежала хрупкая девочка в коротенькой курточке и взмолилась:
   – Помогите, пожалуйста.
   – В чем дело? – без особого энтузиазма спросила я.
   – Аккумулятор барахлит, подтолкните мои «Жигули», авось на ходу заведутся.
   Я удивилась: с чего это девушка обратилась с подобной просьбой к женщине? Но незнакомка мигом прояснила ситуацию:
   – Мужики такие противные! Кого ни попрошу, отвечают: «Давай на бутылку», – а я последние деньги на бензин потратила, в кошельке пусто, вот и подумала, что вы меня бесплатно выручите.
   Я хотела было вытащить из портмоне купюру и сунуть бедняжке со словами: «Иди найми толкача», – но спохватилась. У девушки, наверное, дешевенькая отечественная развалюха. На плечах у просительницы курточка, бодро прикидывающаяся норковой, а в ушах покачиваются пластмассовые висюльки. У меня же – новенький «Пежо», конечно, не самая дорогая иномарка, но на фоне еле живого от старости металлолома смотрится просто шикарно. К тому же я облачена в изящный полушубочек, который на неопытный взгляд выглядит кроличьим, но на самом деле вещичка из шиншиллы – просто сейчас модно уродовать супердорогой мех, превращая его в подобие дешевой шкурки, а еще в моих ушах – яркие аметисты. Очень некрасиво совать девчонке деньги, не хочу выглядеть богачкой, подчеркивающей наше финансовое неравенство.
   – Сейчас фары протру и пихну, – пообещала я.
   – Ой, спасибо, – запрыгала незнакомка.
   – Где твоя машина?
   – Там, в сугробе!
   Я посмотрела в указанном направлении.
   – Которая?
   – Серо-белая, грязная.
   – Таких много.
   – Ну вон, крайняя.
   – Хорошо, садись за руль.
   Девушка умчалась, я подошла к «Пежо» и сунула тряпку в багажник.
   – Эй, ты куда? – крикнул из окна Дегтярев.
   – Сейчас вернусь.
   – Что случилось?
   – Да помочь надо, – спокойно объяснила я, – обещала машину пихнуть…
   Выслушав меня, Дегтярев крякнул:
   – Пошли вместе, которая тачка?
   – Серо-белая, грязная, самая крайняя, – улыбнулась я.
   Мы добрались до нужного автомобиля и уперлись руками в багажник.
   – Раз, два, три, – скомандовал полковник, – ну, пошла!
   Чудо отечественной промышленности вздрогнуло и покатило вперед, мы с Дегтяревым толкали его довольно долго, потом устали и бросили утомительное занятие.
   – Надеюсь, девица не рассчитывает на то, что мы доставим ее до дома! – сердито заявил полковник. – Пойди скажи ей, раз аккумулятор умер, пусть ищет эвакуатор.
   – У нее нет денег, – вздохнула я.
   – Давай окажем бедолаге спонсорскую помощь!
   Я замялась:
   – Мне неудобно.
   – Почему?
   – Ну… видишь ли, «Пежо», потом, куртка и серьги…
   Выслушав мои объяснения, Александр Михайлович хмыкнул:
   – Ну, бабы, придут же такие глупости в голову! Ладно, пошли вместе, сам предложу деньги.
   Мы приблизились к дверце со стороны водителя, полковник пальцем постучал в тонированное стекло. Никакого эффекта. Александр Михайлович крякнул и постучал снова, на этот раз приоткрылась маленькая щелочка.
   – Чего надо? – донеслось из салона.
   – Деньги, – неудачно начал разговор полковник, и тут дверь распахнулась.
   Я захлопала глазами, на водительском месте сидела тетка лет пятидесяти, закутанная в пуховик отвратительного грязно-фиолетового цвета.
   – Вы, менты, совсем с ума посходили! – с чувством выпалила она. – Ну, блин, ваще! Ты ведь полковник?
   – Ага, – растерянно кивнул Дегтярев, разряженный в милицейскую форму.
   – И не стыдно?
   Александр Михайлович опешил, а тетка стала орать с такой силой, что вокруг нас мигом собралась гигантская толпа, у бабищи оказался хорошо поставленный голос и отлично развитые легкие.
   – Люди добрые, – визжала она, – глядите, чего делается! Стою себе спокойно, в разрешенном месте, тут появляется ментяра, отпихивает меня к знаку «Остановка запрещена» и требует деньги! Сволочь!
   Я подняла глаза и увидела, что мы с Александром Михайловичем и в самом деле дотолкали машину до того отрезка дороги, на котором категорически не разрешено парковаться.
   – Обнаглели! – послышалось из толпы.
   – А еще полковник!
   – Все они такие!
   – Ну и примочка!
   Александр Михайлович решил оправдаться, но снова не с того начал:
   – Деньги…
   – Во! – с утроенной силой заверещала тетка. – Слышали! Вымогатель!
   – А еще они наркоту людям подсовывают!
   – Фильм помните, где Жеглов кошелек вору запихал?
   – Ой! Что делается-то! Люди! В какое время живем!
   Александр Михайлович побагровел, а я, стряхнув оцепенение, ринулась ему на помощь:
   – Прекратите вопли! Нас позвала ваша дочь!
   – Дочь? – скривилась баба. – У меня ваще-то два сына!
   – А где девушка? – окончательно растерялась я.
   – Какая? – ехидно прищурилась склочница.
   – Та, что просила ее машину толкнуть.
   – Не знаю, – снова принялась орать баба, – я приехала, припарковалась, заявляется мент, отпихивает машину за знак и требует бабки! Сволочь!
   Тут только я догадалась оглянуться – достаточно далеко от места происшествия, около серо-белого грязного автомобиля маячила худенькая фигурка в короткой курточке. Я перепутала машины. Скорее всего, пока объясняла Дегтяреву суть проблемы, за автомобилем девицы пристроилась баба точь-в-точь на такой же грязной серо-белой тачке.
   Думаю, не стоит вам передавать слова, которыми награждал меня полковник, пока мы шли назад под гневный вопль бабы и оскорбительные выкрики толпы.
   Я полагала, что Александр Михайлович давным-давно забыл об этой дурацкой истории, ан нет, оказывается, помнит.
 
   Решив, что на сердитых воду возят, я молча посмотрела через окно прихожей вслед приятелю. Дегтярев дотащил рюкзак до калитки и начал хлопать себя по карманам: все правильно, он опять потерял пульт.
   Полковник ткнул пальцем в кнопку, и над моим ухом запел звонок.
   – Кто там? – изобразила я полнейшее удивление.
   – Открой дверь!
   – Но ты же в саду, – прикинулась я идиоткой.
   – Хочу выйти!
   – И что мешает?
   – Калитка заперта.
   – А где пульт? Посеял?
   – Никогда ничего и ни при каких обстоятельствах не теряю! – взревел Дегтярев.
   – Тогда воспользуйся электронным ключом и выходи, – съязвила я.
   Александр Михайлович засопел.
   – Кстати, там, под ручкой, имеется кнопка, она для тех, кто лишился «открывалки», нажимай смело! Дверка откроется, или забыл такую элементарную вещь?
   – Не страдаю маразмом, – отрезал полковник, – просто руки заняты!
   – Но домофоном-то сумел воспользоваться, – ехидно напомнила я, открывая растеряхе калитку, – счастливого пути, дорогой, удачного отдыха, наслаждайся зимней рыбалкой!
   – И тебе того же! – рявкнул полковник, выскакивая на дорогу, где его поджидало такси.
   Я замерла, потом обозлилась. Интересно, что он имел в виду, пожелав: «И тебе того же»? Ведь подледный лов – явно не моя стихия, в нашей семье лишь один ненормальный способен, укутавшись в тулуп, сидеть на пронизывающем холоде с удочкой в руках. Что касается меня, то лучше уж куплю севрюжку в магазине и съем ее в теплой комнате у телевизора… А может, сказать ему пару ласковых на прощание?
   Руки схватили мобильник, пальцы привычно набрали номер полковника. Ту-ту-ту… – полетело в правое ухо, в то же мгновение левое уловило заунывную мелодию.
   Не так давно Аркашка подарил Дегтяреву новый аппарат, с полифонией. Из всего огромного количества предложенных мелодий полковник выбрал самую заунывную. Когда я слышу ее, мне мигом представляется ритуальный зал крематория, рыдающая толпа родственников, гроб, уезжающий за бархатные занавесочки… в общем, самый подходящий мотивчик для мобильного. Но откуда доносится звук? Не успев задать себе вопрос, я уже узнала ответ, вернее, увидела: в кресле на подушке «плакал» новый сотовый Дегтярева – Александр Михайлович забыл его дома.
   Неожиданно раздражение и желание «ущипнуть» полковника исчезло. Ладно, пусть отдохнет, вернется назад спокойным, довольным и даже не вспомнит о нашей нелепой ссоре. В конце концов, в семье случается всякое, главное – не зацикливаться на конфликтах. И очень хорошо, что он временно лишился телефона, пусть «релакс» полковника будет полным.
   День потянулся своим чередом, холодная, вьюжная, совсем не весенняя погода не вызывала никакого желания покидать уютный дом, и я решила не ездить в город. Особых дел у меня там не было, поэтому сначала я выпила кофе, потом пошаталась по комнатам, от скуки выкупала Хуча и расчесала Жюли, а затем с чувством исполненного долга плюхнулась в гостиной на диван с книгой в руке. Неожиданно глаза начали слипаться, и я мирно заснула под натужное завывание ветра в каминной трубе.

Глава 2

   В доме полыхал огонь. Тревожный звук похоронного марша бил по ушам, я вскочила и тут же опять шлепнулась на подушку: все ясно, нет никакой беды, тепло исходит от питбуля Банди, который прижался к хозяйке своим горячим боком. Я просто задремала в гостиной, а роль отвратительного оркестра исполняет телефон Дегтярева. Рука потянулась к мобильнику, но он уже заткнулся, я закрыла глаза, но заснуть не удалось – ожил домашний аппарат.
   Блям-блям-блям…
   Я схватила трубку.
   – Слушаю.
   – Можно Сашу?
   – Вы не сюда попали.
   Ту-ту-ту.
   Тело снова вытянулось на диване, рука включила торшер. Надо же, только семь часов вечера, а темнота такая, будто полночь пробило. В доме тишина. Зайка, Аркадий и Маня еще не вернулись из города, а Ирка, очевидно, отправилась в свою комнату смотреть телик. Ну и чем мне заняться? Попить чаю или поужинать?
   Блям-блям-блям! – заорал телефон.
   – Слушаю, – сказала я.
   – Можно Сашу? – спросил все тот же нервный женский голос.
   – Девушка, вы опять ошиблись.
   – Я не девушка, – взвизгнула собеседница, – и вообще, это какой телефон?
   Я невольно улыбнулась – ну зачем сообщать всем, что потеряла невинность, хотя, скорее всего, дама имела в виду нечто другое. Проявлю вежливость, скажу номер. Услыхав названные цифры, незнакомка обозлилась окончательно.
   – Что вы мне голову морочите?!
   – Простите, это вы сюда звоните, – отбила я нападение, – а я сижу себе спокойненько у камина.
   – Сашу позови!
   – Тут таких нет.
   – Дегтярева!
   – Александра Михайловича? – изумилась я.
   – Ну!
   – Он уехал.
   Не знаю, по какой причине, но никто и никогда не зовет полковника Сашей. В нашей семье у него есть прозвище, которое произносится, как правило, за глаза. Ну согласитесь, не слишком корректно называть человека в лицо «старым мопсом», но именно это выражение употребляет большинство домашних, влетая в особняк. Не далее как вчера Аркадий, стаскивая в прихожей ботинки, поинтересовался у Ирки:
   – Кто на месте?
   – Дарья Ивановна, – сообщила домработница.
   – А старый мопс? – продолжил Кеша. – Отойди, Хучик, не о тебе речь, ты-то у нас пока молодой.
   Иногда мне кажется, что полковник знает, какое прозвище дали ему гадкие дети, один раз Маня ворвалась в столовую с воплем:
   – Кто пролил на мопса чернила?
   Дегтярев, читавший в кресле газету, поднял голову и спокойно ответил:
   – Никто, я абсолютно чистый.
   Маруська слегка покраснела и быстро перебила полковника:
   – Так не о тебе речь, а о Хучике.
   – А-а-а, – протянул Александр Михайлович и снова углубился в чтение.
   Но Сашей его не зовет никто, даже я. Правда, раньше Манюня величала Дегтярева «дядя Саша», но это длилось недолго.
   – Вам нужен Александр Михайлович Дегтярев? – решила я уточнить на всякий случай.
   – Ага, муженек наш, – преспокойно заявила тетка.
   Я шлепнулась на диван.
   – Извините, очень смешно получилось. Тут на самом деле обитает полный тезка вашего родственника, Александр Михайлович Дегтярев, случаются же такие совпадения!
   Тетка бросила трубку, а я взяла детектив, открыла книгу и снова услышала:
   Блям, блям, блям.
   – Алло!
   – Мне Сашу!
   Настойчивость глупой бабы начинала меня раздражать.
   – Его здесь нет.
   – А куда подевался?
   – Он тут не жил!
   – Кончай врать! Разговаривала с ним! И мобильный знаю! Ишь, решил спрятаться! Наплел черт-те что и думал, я поверила. Твой номер какой?
   Я терпеливо продиктовала цифры.
   – Он самый, позови Сашу.
   Я швырнула трубку. Тетка либо сумасшедшая, либо непонятлива до кретинизма, а может быть, просто телефонная хулиганка, попадаются такие особи, обожающие терроризировать ни в чем не повинных людей.
   Блям, блям, блям.
   – Слушаю, – процедила я сквозь зубы, горько сожалея о том, что у нас нет определителя номера.
   – Сашу, – потребовала баба, – давай зови, дома он сидит, точно знаю, обещался разобраться, а теперь понимаю, он самый и был, а не кто-то другой, ишь, прикинулся, голову заморочил, поверила ведь сначала!
   Я набрала полную грудь воздуха, чтобы сохранить приветливый тон, и сказала:
   – Уже бежит, сейчас подойдет.
   – Сразу бы так, – гавкнуло в ухе.
   Я схватила свой мобильный, набрала номер садовника Ивана и поинтересовалась:
   – Чем занят?
   – Киношку гляжу, про пингвинов, – сонно ответил Иван.
   – Иди скорей в гостиную.
   – Ага, несусь! – воскликнул садовник.
   В ту же секунду в коридоре раздался грохот, затем вопль Ирки:
   – Офигел совсем, никого не видишь.
   – Меня Дарь Иванна ждет, – пытался оправдаться Иван.
   – Да хоть папа римский, – не успокаивалась Ирка, – расшвырял все, собирай теперь.
   Я спокойно ждала, пока закончится свара, наконец садовник втиснулся в гостиную.
   – Звали? – тяжело дыша, спросил он.
   – Возьми трубку и скажи: «Саша у телефона».
   – Зачем?
   – Так надо.
   – А дальше че?
   – Ничего, выслушай женщину и спокойно ответь: «Я не тот Саша, другой».
   – Я?
   – Дай договорить. Значит, так, скажи ей: «Я совершенно другой человек!»
   – Садовник, – влез со своим уточнением непонятливый Иван.
   – Не надо подробностей, скажи, что велят.
   – Зачем? – недоумевал садовник.
   – Так надо, напугай хулиганку и добавь: «Наш номер стоит на прослушивании в милиции, и, если еще раз зря побеспокоите людей, окажетесь в отделении».
   – Вау! Вот не знал про подключку! Прикольно!
   – Ваня, – собрав в кулак все отпущенное мне от природы терпение, простонала я, – бери телефон и повторяй за мной: «Саша у аппарата».
   – Ага, Саша тута, – сообщил Иван, пару секунд помолчал, затем лицо его стало краснеть и краснеть. – Сама ты пошла… – завопил садовник. – Дура! Ща точно приеду и по шеям накостыляю!
   Отведя душу, Иван положил трубку на столик и выдохнул:
   – Во зараза!
   – Что она сказала? – поинтересовалась я.
   Иван покосился на дверь.
   – Ну, повторить неудобно!
   – Давай, не стесняйся.
   – Э… э… ой, нет.
   – Иван!
   – Ладно, – кивнул садовник, – только я, как в телевизоре, вместо мата буду «пи» выдавать.
   – Хорошо, начинай.
   – Я сказал: «Саша тута».
   – Дальше!
   – А она того… «Дегтярев Александр Михайлович?»
   – Говори быстрей.
   – Пи-пи-пи-пи-пи.
   – Это все?
   – Нет.
   – Иван, ты способен изъясняться по-человечески?
   – Так вроде нормально слова произношу.
   – Но очень медленно!
   – Уж как умею, – обиделся садовник, – могу и вовсе замолчать!
   – Что еще сообщила тетка?
   – Пи-пи-пи-пи-пи…
   – Дальше!
   – «Немедленно возвращайся к жене, мерзавец! Если адрес забыл, напоминаю! Строгинский бульвар…»
   – Это все?
   – Не-а.
   – Что еще?
   – «Мерзавец! Водить меня за нос надумал! Второй раз другим представляешься! Ну ничего, мало тебе не покажется». Пи-пи-пи-пи-пи, – бойко ответил Иван. – Вот теперь все!
   Я вскочила с дивана.
   – А ну, быстро запиши мне координаты хулиганки на бумаге! Тот адрес, что она тебе назвала!
   – Зачем?
   – Хватит задавать дурацкие вопросы! – воскликнула я, кидаясь к себе в комнату.
   Ну, сейчас поеду на Строгинский бульвар, который находится недалеко от Ново-Рижского шоссе, поднимусь в квартиру к нахалке и узнаю, по какому праву она хамит людям по телефону и отчего называет себя родственницей Александра Михайловича Дегтярева.
 
   Несмотря на снегопад и темень, «Пежо» добрался до серой бетонной башни очень быстро, на первом этаже тут находился зоомагазин, и я решила, поскандалив с хулиганкой, купить нашей стае всяких вкусностей.
   Дверь нужной мне квартиры распахнулась без всяких вопросов, на пороге показалась женщина лет пятидесяти. Тонкая, худющая – кожа и кости, – куталась в грязноватый байковый халат, ноги-спички впихнуты в драные тапки, седые сальные волосы стянуты на затылке резинкой.
   – Вам кого? – голосом, начисто лишенным каких бы то ни было эмоций, спросила она.
   – Тебя, – прищурилась я.
   – Вы кто?
   – Даша Васильева.
   – Мы знакомы?
   – Нет, но сейчас представимся друг другу. Кстати, совсем недавно вели милую беседу.
   – Со мной? – словно сухая трава под ветром, прошелестела незнакомка.
   – Ага. Ты звонила нам домой.
   – Я?
   – Нечего прикидываться! Назвалась женой Александра Михайловича Дегтярева, ругалась… Кто дал право…
   Хозяйка побледнела и, нервно оглянувшись, зашептала: