Страница:
Глубоко вздохнув, я потыкал в кнопки и быстро проговорил:
– Добрый день, вас беспокоит продюсерский центр Джона Кеннеди. Мы имеем деловое предложение к Андрею Вяльцеву – съемки в блокбастере. С кем возможно побеседовать?
– Слушаю вас, – подобострастно ответил растерявший всю грубость хам.
– По телефону затруднительно проводить переговоры, – замурлыкал я, старательно изображая человека из мира кино. – Желательно поболтать, так сказать, фэйс ту фэйс.
– У меня съемка в восемнадцать, – ответил Вяльцев, – если согласитесь приехать немедленно, то сумеем пообщаться сегодня.
– Готов прибыть по любому адресу.
– Записывайте, – оживился Вяльцев.
Здание, в котором обитал актер, выглядело шикарнее дома Норы, подъезд был выложен мрамором, к лифту вела ковровая дорожка, и повсюду стояли кадки с пальмами.
– Вы к кому? – строго спросил охранник.
– В сто пятую квартиру, – мирно ответил я: зачем обижаться на службу безопасности, она выполняет свои обязанности.
– Секундочку, – придержал меня секьюрити, потом быстро набрал номер и осведомился: – Дежурный беспокоит, ждете гостей? Простите, как вас зовут?
Последний вопрос относился ко мне.
– Джон Кеннеди, – с самым честным лицом соврал я.
– Джон Кеннеди, – эхом повторил парень, – есть, конечно, проходите.
Я кивнул бдительному юноше и вошел в лифт, отделанный изнутри деревом. Тихо шурша, кабина вознесла меня на двадцать восьмой этаж. Чем выше забирался подъемник, тем сильнее у меня на душе скребли кошки. Стыдно признаться, но я боюсь высоты и меньше всего хотел бы жить в пентхаусе на крыше небоскреба. Интересно, почему квартиры, расположенные почти под облаками, стоят, простите за каламбур, заоблачные деньги? На мой взгляд, самым дорогим должен быть первый этаж, к земле поближе, в случае непредвиденных обстоятельств, да хоть при пожаре, можно легко выскочить.
Продолжая размышлять на тему цены апартаментов, я дошел до роскошной дубовой двери и ткнул пальцем в звонок. Створка распахнулась, и передо мной возник весьма симпатичный блондин, похожий на фото из журнала «Счастье». Накачанное тело покрывал ровный загар, светлые волосы в художественном беспорядке окружали лицо, большие темно-карие глаза, крупный рот и широкие брови дополняли образ, о котором грезили тысячи идиоток. Я невольно вспомнил меткое определение, вылетевшее из уст Сони: мачо чужой мечты.
Поймите меня правильно, я не имею ничего против мужчин физически крепких. Но думается, что мускулы и загар должны появляться на теле естественным путем. Моряк, нефтяник, строитель, путешественник не вызывают у меня никаких эмоций, кроме положительных. Бицепсы и трицепсы у таких людей свидетельствуют о недюжинной силе, а загар говорит о том, что парни много времени проводят на воздухе. Но Вяльцев явно «потемнел» в солярии и рельеф мышц приобрел в фитнес-клубе, абсолютно идиотском, на мой взгляд, месте. Ну какой смысл наращивать массу тела, просто двигая железки. Зачем? Вы собираетесь побеждать на соревнованиях или решили освоить работу грузчика? Если нет, то к чему бугры на руках и спине? И еще, Андрей явно красил волосы, хотя для артиста это вполне естественно.
– Добрый день, – поздоровался я, пытаясь побороть неприязнь к красавчику.
– Джон Кеннеди? – прищурился хозяин.
Я кивнул.
– Вы не похожи на американца, – с подозрением отметил Вяльцев.
– Разве я представился гражданином США?
– Нет, – усмехнулся Андрей и сделал шаг назад, – но, когда слышишь имя Джон, да еще в сочетании с фамилией Кеннеди, невольно приходит на ум Америка. Проходите, думаю, в гостиной нам будет удобно.
Резко оборвав фразу, хозяин повернулся и двинулся по коридору, я поспешил за ним, ощущая, как легкая неприязнь трансформируется в несвойственную мне злобу. Да этот Вяльцев просто хлыщ. Интересно, почему женщины падают штабелями к его ногам?
Андрей спокойно шел в глубь квартиры, на заднем кармане его джинсов сверкала выложенная стразами надпись «boy». На поясе был прицеплен брелок причудливой формы. При каждом шаге Андрея ярко-розовая безделушка в золотом обрамлении подскакивала вверх, потом падала вниз и била мачо по филейной части. Если бы меня при каждом шаге что-то стукало, я мигом бы это оторвал. Но Вяльцеву, похоже, брелок нравился. Вот только что он изображает?
Я прищурился, пригляделся и вздрогнул. Пенис. Почти десятисантиметровой длины, выполненный с анатомическими подробностями, а розовый цвет делал аксессуар вообще пугающе натуральным. Меня передернуло. Я вовсе не ханжа, весьма толерантен и спокойно отношусь к футболкам с малоприличными надписями и скабрезными рисунками. В конце концов, если тебе не нравится чужая одежда, отвернись и не смотри на человека. Но брелок в виде члена! Согласитесь, это уже слишком!
– Устраивайтесь, – проговорил Вяльцев и исчез в комнате.
Борясь с брезгливостью, которую стихийно начал испытывать к актеру, я шагнул в гостиную и невольно вскрикнул.
В первую секунду мне показалось, что я сейчас упаду вниз. Не было пола, стен, потолка, перед глазами расстилалась пустота. Чуть впереди открывалась панорама Москвы, крыши домов и серое дождливое небо.
– Садитесь, – любезно предложил Андрей и поплыл по воздуху к дивану.
Я сглотнул слюну и внезапно понял, что пол в комнате зеркальный, потолок тоже, внешняя стена гостиной сплошь из стекла, похоже, помещение оформлял сумасшедший дизайнер.
– Что же вы? – ухмыльнулся Андрей. – Не стесняйтесь.
Я осторожно ступил на сверкающую плитку.
– Ой, – заорал Вяльцев, – падаем! Летим в пропасть.
В мою спину словно воткнули железный прут, я дернулся, прыгнул назад и уцепился пальцами за косяк.
– Прикол, – заржал хозяин, – ну все одинаково реагируют. Лешка Панков чуть не описался, правда, он пьяный приехал. Ха-ха! Да не рушится ничего, просто эффект такой. Стебно?
– Очень, – хмуро согласился я.
– Ни у кого такой гостиной нет, – радовался Вяльцев, – у нас с дизайнером договор подписан: данный интерьер уникален, он не тиражируется.
– Мало найдется людей, способных отдыхать в такой комнате, – не вытерпел я.
– А я живу в другом месте, – объяснил Андрей, – стану я к себе всяких пускать. Это офис, для журналистов, режиссеров и прочих зверей. Ладно, времени мало, излагайте ваши предложения.
Наверное, следовало еще немного поломать комедию, поприкидываться и постепенно перейти к причине своего визита, но жуткая гостиная действовала на нервы, более всего мне хотелось покинуть ее, поэтому я без экивоков заявил:
– Соня просит вас дать разрешение на поездку Марка в Крым.
Андрей откинулся на подушки, поджал под себя ноги и закивал:
– Понятно, дальше.
– Вы согласны?
– Ну… продолжайте.
– Нам надо отправиться к нотариусу, тут недалеко, я договорился, нас примут без очереди, в обеденный перерыв, посетителей не будет, вас никто не увидит.
– Так, хорошо!
– Это все.
Вяльцев нахмурился:
– Малобюджетное?
– Простите?
– Интеллектуальное?
– Извините?
Андрей схватил со стеклянного столика пачку тонких темно-коричневых сигарет. Забыв предложить гостю закурить, хозяин щелкнул зажигалкой и язвительно сказал:
– Знаете, чем отличается великая интеллектуальная лента, снятая слишком умным режиссером, от сериальчика?
– Нет, – опешил я.
Вяльцев с наслаждением затянулся, выпустил струю сизого дыма и усмехнулся:
– Шедевр станут вымучивать пять лет, потому что постоянно будут заканчиваться бабки. Гонорар актерам дадут копеечный или не заплатят вовсе, кассы лента не сделает, зритель не пойдет на нуднятину. И какие новые истины откроет режиссер? Всё крутится вокруг столба любовь – секс – деньги. Ну еще смерть! Но человеку неохота лишний раз слышать о неминуемой кончине. В интеллектуальное кино артистов заманивают обещанием премий, но только чего-то в Россию с «Оскарами» не возвращаются. Ну получат хрустальную хрень на каком-нибудь местном фестивале в Крыжополе, и кому она нужна? Спасибо, конечно, за оказанную честь, но я в таких соревнованиях не бегаю. Андрей Вяльцев человек простой, он хочет бабла и не стесняется признаться в любви к презренному металлу. Да и зачем презирать деньги? Без них даже самый интеллектуальный режиссер не просуществует, а если он гордо говорит: «Мне ничего не надо», значит, он альфонс, живет на содержании у жены или матери. Могу вам такие имена назвать! Вроде гений, а у своих баб на сигареты клянчит. Да, вот еще чего понять не могу: ну почему фильм «Бриллиантовая рука», идиотская, между прочим, комедия, – это наше все, а сериал про Каменскую – это плохо? Че, в первом случае речь идет о фильме, который заставляет задуматься о смысле жизни, так это чушь! Ерунда!
– Вы решили, что я пересказываю сценарий! – догадался я.
– Разве нет?
– Вам в действительности, так сказать, в реальном времени, надо сейчас поехать со мной к нотариусу.
– Зачем?
– Марку требуется разрешение на поездку в Крым.
– Это кто?
– Марк? Ваш сын.
Вяльцев пожал плечами.
– У меня нет детей.
– Вы забыли? Про мальчика?
– Никогда не имел сыновей, впрочем, дочерей тоже.
– Ваша жена…
– Я не был женат…
– Послушайте же! Давайте побеседуем спокойно! Разрешите представиться, я Иван Павлович Подушкин, начальник следственного отдела агентства «Ниро».
Выпалив последние слова, я на секунду задумался, так ли называется моя должность? Постоянно путаюсь, сообщая о своем служебном положении, да и Нора хороша, то называет меня «заведующий розыскной частью», то именует руководителем «оперативного подразделения». Нам надо, в конце концов, договориться о моем статусе.
Глава 5
Глава 6
– Добрый день, вас беспокоит продюсерский центр Джона Кеннеди. Мы имеем деловое предложение к Андрею Вяльцеву – съемки в блокбастере. С кем возможно побеседовать?
– Слушаю вас, – подобострастно ответил растерявший всю грубость хам.
– По телефону затруднительно проводить переговоры, – замурлыкал я, старательно изображая человека из мира кино. – Желательно поболтать, так сказать, фэйс ту фэйс.
– У меня съемка в восемнадцать, – ответил Вяльцев, – если согласитесь приехать немедленно, то сумеем пообщаться сегодня.
– Готов прибыть по любому адресу.
– Записывайте, – оживился Вяльцев.
Здание, в котором обитал актер, выглядело шикарнее дома Норы, подъезд был выложен мрамором, к лифту вела ковровая дорожка, и повсюду стояли кадки с пальмами.
– Вы к кому? – строго спросил охранник.
– В сто пятую квартиру, – мирно ответил я: зачем обижаться на службу безопасности, она выполняет свои обязанности.
– Секундочку, – придержал меня секьюрити, потом быстро набрал номер и осведомился: – Дежурный беспокоит, ждете гостей? Простите, как вас зовут?
Последний вопрос относился ко мне.
– Джон Кеннеди, – с самым честным лицом соврал я.
– Джон Кеннеди, – эхом повторил парень, – есть, конечно, проходите.
Я кивнул бдительному юноше и вошел в лифт, отделанный изнутри деревом. Тихо шурша, кабина вознесла меня на двадцать восьмой этаж. Чем выше забирался подъемник, тем сильнее у меня на душе скребли кошки. Стыдно признаться, но я боюсь высоты и меньше всего хотел бы жить в пентхаусе на крыше небоскреба. Интересно, почему квартиры, расположенные почти под облаками, стоят, простите за каламбур, заоблачные деньги? На мой взгляд, самым дорогим должен быть первый этаж, к земле поближе, в случае непредвиденных обстоятельств, да хоть при пожаре, можно легко выскочить.
Продолжая размышлять на тему цены апартаментов, я дошел до роскошной дубовой двери и ткнул пальцем в звонок. Створка распахнулась, и передо мной возник весьма симпатичный блондин, похожий на фото из журнала «Счастье». Накачанное тело покрывал ровный загар, светлые волосы в художественном беспорядке окружали лицо, большие темно-карие глаза, крупный рот и широкие брови дополняли образ, о котором грезили тысячи идиоток. Я невольно вспомнил меткое определение, вылетевшее из уст Сони: мачо чужой мечты.
Поймите меня правильно, я не имею ничего против мужчин физически крепких. Но думается, что мускулы и загар должны появляться на теле естественным путем. Моряк, нефтяник, строитель, путешественник не вызывают у меня никаких эмоций, кроме положительных. Бицепсы и трицепсы у таких людей свидетельствуют о недюжинной силе, а загар говорит о том, что парни много времени проводят на воздухе. Но Вяльцев явно «потемнел» в солярии и рельеф мышц приобрел в фитнес-клубе, абсолютно идиотском, на мой взгляд, месте. Ну какой смысл наращивать массу тела, просто двигая железки. Зачем? Вы собираетесь побеждать на соревнованиях или решили освоить работу грузчика? Если нет, то к чему бугры на руках и спине? И еще, Андрей явно красил волосы, хотя для артиста это вполне естественно.
– Добрый день, – поздоровался я, пытаясь побороть неприязнь к красавчику.
– Джон Кеннеди? – прищурился хозяин.
Я кивнул.
– Вы не похожи на американца, – с подозрением отметил Вяльцев.
– Разве я представился гражданином США?
– Нет, – усмехнулся Андрей и сделал шаг назад, – но, когда слышишь имя Джон, да еще в сочетании с фамилией Кеннеди, невольно приходит на ум Америка. Проходите, думаю, в гостиной нам будет удобно.
Резко оборвав фразу, хозяин повернулся и двинулся по коридору, я поспешил за ним, ощущая, как легкая неприязнь трансформируется в несвойственную мне злобу. Да этот Вяльцев просто хлыщ. Интересно, почему женщины падают штабелями к его ногам?
Андрей спокойно шел в глубь квартиры, на заднем кармане его джинсов сверкала выложенная стразами надпись «boy». На поясе был прицеплен брелок причудливой формы. При каждом шаге Андрея ярко-розовая безделушка в золотом обрамлении подскакивала вверх, потом падала вниз и била мачо по филейной части. Если бы меня при каждом шаге что-то стукало, я мигом бы это оторвал. Но Вяльцеву, похоже, брелок нравился. Вот только что он изображает?
Я прищурился, пригляделся и вздрогнул. Пенис. Почти десятисантиметровой длины, выполненный с анатомическими подробностями, а розовый цвет делал аксессуар вообще пугающе натуральным. Меня передернуло. Я вовсе не ханжа, весьма толерантен и спокойно отношусь к футболкам с малоприличными надписями и скабрезными рисунками. В конце концов, если тебе не нравится чужая одежда, отвернись и не смотри на человека. Но брелок в виде члена! Согласитесь, это уже слишком!
– Устраивайтесь, – проговорил Вяльцев и исчез в комнате.
Борясь с брезгливостью, которую стихийно начал испытывать к актеру, я шагнул в гостиную и невольно вскрикнул.
В первую секунду мне показалось, что я сейчас упаду вниз. Не было пола, стен, потолка, перед глазами расстилалась пустота. Чуть впереди открывалась панорама Москвы, крыши домов и серое дождливое небо.
– Садитесь, – любезно предложил Андрей и поплыл по воздуху к дивану.
Я сглотнул слюну и внезапно понял, что пол в комнате зеркальный, потолок тоже, внешняя стена гостиной сплошь из стекла, похоже, помещение оформлял сумасшедший дизайнер.
– Что же вы? – ухмыльнулся Андрей. – Не стесняйтесь.
Я осторожно ступил на сверкающую плитку.
– Ой, – заорал Вяльцев, – падаем! Летим в пропасть.
В мою спину словно воткнули железный прут, я дернулся, прыгнул назад и уцепился пальцами за косяк.
– Прикол, – заржал хозяин, – ну все одинаково реагируют. Лешка Панков чуть не описался, правда, он пьяный приехал. Ха-ха! Да не рушится ничего, просто эффект такой. Стебно?
– Очень, – хмуро согласился я.
– Ни у кого такой гостиной нет, – радовался Вяльцев, – у нас с дизайнером договор подписан: данный интерьер уникален, он не тиражируется.
– Мало найдется людей, способных отдыхать в такой комнате, – не вытерпел я.
– А я живу в другом месте, – объяснил Андрей, – стану я к себе всяких пускать. Это офис, для журналистов, режиссеров и прочих зверей. Ладно, времени мало, излагайте ваши предложения.
Наверное, следовало еще немного поломать комедию, поприкидываться и постепенно перейти к причине своего визита, но жуткая гостиная действовала на нервы, более всего мне хотелось покинуть ее, поэтому я без экивоков заявил:
– Соня просит вас дать разрешение на поездку Марка в Крым.
Андрей откинулся на подушки, поджал под себя ноги и закивал:
– Понятно, дальше.
– Вы согласны?
– Ну… продолжайте.
– Нам надо отправиться к нотариусу, тут недалеко, я договорился, нас примут без очереди, в обеденный перерыв, посетителей не будет, вас никто не увидит.
– Так, хорошо!
– Это все.
Вяльцев нахмурился:
– Малобюджетное?
– Простите?
– Интеллектуальное?
– Извините?
Андрей схватил со стеклянного столика пачку тонких темно-коричневых сигарет. Забыв предложить гостю закурить, хозяин щелкнул зажигалкой и язвительно сказал:
– Знаете, чем отличается великая интеллектуальная лента, снятая слишком умным режиссером, от сериальчика?
– Нет, – опешил я.
Вяльцев с наслаждением затянулся, выпустил струю сизого дыма и усмехнулся:
– Шедевр станут вымучивать пять лет, потому что постоянно будут заканчиваться бабки. Гонорар актерам дадут копеечный или не заплатят вовсе, кассы лента не сделает, зритель не пойдет на нуднятину. И какие новые истины откроет режиссер? Всё крутится вокруг столба любовь – секс – деньги. Ну еще смерть! Но человеку неохота лишний раз слышать о неминуемой кончине. В интеллектуальное кино артистов заманивают обещанием премий, но только чего-то в Россию с «Оскарами» не возвращаются. Ну получат хрустальную хрень на каком-нибудь местном фестивале в Крыжополе, и кому она нужна? Спасибо, конечно, за оказанную честь, но я в таких соревнованиях не бегаю. Андрей Вяльцев человек простой, он хочет бабла и не стесняется признаться в любви к презренному металлу. Да и зачем презирать деньги? Без них даже самый интеллектуальный режиссер не просуществует, а если он гордо говорит: «Мне ничего не надо», значит, он альфонс, живет на содержании у жены или матери. Могу вам такие имена назвать! Вроде гений, а у своих баб на сигареты клянчит. Да, вот еще чего понять не могу: ну почему фильм «Бриллиантовая рука», идиотская, между прочим, комедия, – это наше все, а сериал про Каменскую – это плохо? Че, в первом случае речь идет о фильме, который заставляет задуматься о смысле жизни, так это чушь! Ерунда!
– Вы решили, что я пересказываю сценарий! – догадался я.
– Разве нет?
– Вам в действительности, так сказать, в реальном времени, надо сейчас поехать со мной к нотариусу.
– Зачем?
– Марку требуется разрешение на поездку в Крым.
– Это кто?
– Марк? Ваш сын.
Вяльцев пожал плечами.
– У меня нет детей.
– Вы забыли? Про мальчика?
– Никогда не имел сыновей, впрочем, дочерей тоже.
– Ваша жена…
– Я не был женат…
– Послушайте же! Давайте побеседуем спокойно! Разрешите представиться, я Иван Павлович Подушкин, начальник следственного отдела агентства «Ниро».
Выпалив последние слова, я на секунду задумался, так ли называется моя должность? Постоянно путаюсь, сообщая о своем служебном положении, да и Нора хороша, то называет меня «заведующий розыскной частью», то именует руководителем «оперативного подразделения». Нам надо, в конце концов, договориться о моем статусе.
Глава 5
Глаза Андрея из круглых стали узкими.
– Не понял, – протянул он, – это че? Новый сценарий?
– Меня зовут Иван Павлович Подушкин, – я терпеливо принялся растолковывать актеришке суть дела, – приехал к вам по поручению Сони Умер. Ваша бывшая жена не хочет никаких воспоминаний об Андрее Вяльцеве, вы ей неинтересны, она не бедна, за свое, так сказать, бабло оставайтесь спокойны. Соня не потребует положенной ей по закону части ваших гонораров. От вас ей нужно лишь одно – чисто формальное разрешение на выезд мальчика Марка за границу. Нотариус ждет, дело займет от силы час!
Вяльцев начал резко меняться в лице.
– Значит, вы не Джон Кеннеди, – просипел он в тот момент, когда я перевел дух.
– Каюсь, соврал, но вы не пожелали меня слушать, отправляли к пресс-секретарю, вот и пришлось прибегнуть ко лжи.
– Боже, – заломил руки хозяин, – нет, как просто! Он соврал, а я, идиот, поверил, впустил его в офис, не потребовал документов!
– Сейчас покажу удостоверение.
– Не шевелитесь! – взвизгнул актер. – Не смейте двигаться!
Я пожал плечами.
– Не бойтесь. И в мыслях не держу вас обидеть.
Вяльцев откинул со лба картинно вьющуюся прядь волос.
– Единожды совравши, кто тебе поверит? Ты, смерд, посмевший пройти в покои, собака врага императора!
Я вздохнул, похоже, герой-любовник произносит текст из какой-то пьесы. Наверное, Вяльцев тоже понял, что начал стихийно исполнять роль, он оборвал речь и нормальным тоном заявил:
– Вы преступник! Конечно, в нашей стране свобода печати, но она не дает права врываться в жилище человека!
– Я не принадлежу к плеяде журналистов, в помещение вы впустили меня сами, и потом, это же офис, – попытался я вразумить Вяльцева.
– Я никогда не ходил в загс, – заорал мачо, – и не собираюсь туда, лучше съем свой паспорт. Детей не заводил, бабу по имени Соня не знаю! Пошел вон, урод!
Я встал, ну это уже слишком. Да, я прибег к тактической хитрости, чтобы побеседовать с Вяльцевым в спокойной обстановке, но не намерен терпеть оскорбления от личности, лицедействующей не только на сцене, но и в жизни. Нужно немедленно поставить зарвавшегося красавчика на место.
– Милостивый государь, – торжественно произнес я, – смею уверить вас…
Конец фразы утонул в грохоте, в гостиную влетели трое охранников.
– Ну наконец-то, – с явным облегчением выдохнул Вяльцев, – жал, жал на пульт, а от вас никаких действий. Я уж решил, что тревожная кнопка не работает.
– Извиняйте, – кашлянул один секьюрити, – мы сразу помчались, лифта долго не было.
– Меня убить могли, пока вы ждали кабину, по лестнице слабо было побежать, жиры растрясти, – взвизгнул Вяльцев. – Возьмите этого типа, вышвырните его вон и никогда более сюда не пускайте. Имейте в виду, он очень хитер. Эй, без грубостей, пакостник-журналист потом понапишет дерьма, синяки зафиксирует. Берем нежно под локотки и выводим его! Осторожно и ласково. Где-то в одежде у него есть камера и записывающее устройство.
Двое парней больно схватили меня за плечи, третий бесцеремонно запустил лапу в карман пиджака, вытащил диктофон и радостно заявил:
– Во! Гляньте!
– Точно, – кивнул Вяльцев. – Эй, пидор вонючий, ты из «Желтухи»? Или «Клубничку» представляешь?
Несмотря на крайнюю грубость обращения, я решил предпринять последнюю попытку добыть для Сонечки нужный документ.
– Я уже говорил вам, что являюсь начальником розыскного отдела детективного агентства «Ниро». К сожалению, я обладаю плохой памятью, поэтому ношу при себе диктофон, но сейчас он выключен, обратите внимание, зеленый огонек не горит. Я не обижал вас, не задавал вопросов, попросил проехать к нотариусу для провокационных…
– Мразь, – завизжал Андрей, соскакивая с дивана, – сволота сучья!
Одним прыжком актеришка подскочил к охраннику, выхватил у него ни в чем не повинный диктофон, швырнул его о пол и, с удовлетворением посмотрев на разлетевшиеся в разные стороны куски пластика, приказал:
– Уволакивайте суку.
– Пройдемте, – достаточно вежливо попросил старший секьюрити.
Пришлось, признав поражение, последовать за юношами в форме. Очутившись в коридоре, я споткнулся о ковер и, чтобы не упасть, схватился за комод, тянувшийся вдоль стены. Послышался громкий стук, хлипкая мебель импортного производства ударилась о стену, от которой предусмотрительно была отодвинута на пару сантиметров. Очевидно, Вяльцев аккуратен, он бережет штукатурку.
– Осторожней, – предостерег секьюрити.
Я кивнул, выпрямился и услышал громкий голос Андрея, раздавшийся из гостиной:
– Сука, со мной решила шутить? Прислала пидора из газеты! Мало ей не покажется! Урою насмерть! Мерзкая сука! Убью на месте! Размозжу морду, чтоб больше не улыбалась! Ну я ее найду! Позвоню! Нет, лучше прямо поеду!..
Похоже, Вяльцев никак не мог успокоиться, бесновался теперь уже в одиночестве.
В самом мрачном настроении я очутился на лестничной клетке. Впервые в жизни я столкнулся с откровенным подлецом. Вяльцев великолепно знает Сонечку, их связывали узы брака и общий ребенок. Только кумир истерических бабенок не желает разглашения тайны, поэтому сейчас разыграл передо мной комедию. Стук комода о стену актеришка принял за звук захлопывающейся входной двери и дал волю эмоциям. Он невероятно зол на мать Марка! Бедная Сонечка! Вместо того чтобы помочь, я усугубил ситуацию!
– Ты че, правда частный сыщик? – спросил старший охранник, ведя меня к лифту.
Я кивнул.
– И лицензия имеется? – поинтересовался второй парень в форме.
– Да, естественно, – ответил я, – смотрите, вот она.
Юноши уперлись глазами в документы.
– Ты, это, извини, – смущенно протянул главный, – но у нас такая работа, деньги платят.
– Никаких претензий к вам не имею, – миролюбиво кивнул я.
– Здесь народ богатый, – гудел мужчина, – им хочется спокойствия, боятся корреспондентов.
– Еще фаны приходят, – подхватил один из охранников, – ваще чума! Их в дом не пускают, так они на улице чудят, асфальт мелками разрисовывают, цветы кладут. И охота девкам стараться! Между прочим, среди них симпатичные есть.
– Скажешь тоже, Лешка, – скривился молчавший до сих пор юноша, – уродки, на них нормальный мужик не посмотрит, вот и бегают за обмылками.
– А та, как ее… ну… Арфа, что ли, – воскликнул Леша, – симпотная! Вполне ничего…
– Сумасшедшая, – уперся его приятель и повернулся ко мне, – вначале милой показалась, пришла в форме, платьице с золотыми пуговицами, на спине вышита надпись «Кондитерская Манже», сказала, что Вяльцев сладкое заказал.
– Мы велели коробку у нас оставить, – перебил коллегу Леша, – а эта… Арфа просить стала…
– Чаевые получить хотела.
– Приличная с виду, вот мы и разрешили подняться.
– Совсем на фанатку не похожа.
– Такой скандал вышел!
– Она к Вяльцеву пристала!
– Сестрой назвалась!
– Он так орал!!
– Вяльцев завсегда визжит!!!
– Хватит, – оборвало подчиненных начальство, – разверещались.
– Странное имя Арфа, – сказал я, чтобы нарушить тишину, повисшую в лифте.
– Ее по-другому звали, – ответил Леша.
– Похоже на Арфу, – подхватил его приятель, – типа пианино.
Я постарался сохранить серьезное выражение лица, приличествующее начальнику розыскного отдела крупного детективного агентства, но предательская улыбка стала раздвигать губы. Можно представить себе людей, которые дали дочери имя Арфа, но как должны выглядеть те, кто окрестил девочку Пианино?
Узнав о моем поражении, Нора обозлилась.
– Тебе ничего поручить нельзя!
– Виноват, исправлюсь, – бойко ответил я.
– Дурацкая идея пришла тебе в голову, – кипела хозяйка, – ну зачем пообещал помочь госпоже Умер? Хотя мужчина при виде смазливой мордашки теряет разум.
Я молча внимал незаслуженным упрекам. Идея поехать к Вяльцеву и взять у него разрешение на выезд Марка из России принадлежит Элеоноре, я лишь выполнял приказ хозяйки. Но напомнить Норе об истинном положении вещей невозможно, если, конечно, я не хочу уйти из жизни в расцвете лет. Как все милые дамы, Элеонора не способна признавать собственные ошибки и легко сваливает вину на других.
– Нам бы следовало забыть о девице с «благозвучной» фамилией Умер, – злилась Нора, – но, увы, при беседе присутствовала Катерина из «Счастья». Если мы не добудем бумагу для Сони, редактор накропает разгромный материал, сделает меня посмешищем, заявит о моей полнейшей несостоятельности как детектива. Да уж, влипли, а все из-за тебя. Ладно, от рыданий дело не сдвинется с места. Ваня, внимание! Иван Павлович, вернись из грез и слушай!
Я деликатно покашлял.
– Никуда я не уходил.
– Я великолепно осведомлена о твоей манере отключаться при первых признаках грозы, – Нора не преминула лишний раз высказать недовольство секретарем, – поэтому и предупреждаю: вынырни из нирваны и немедля поезжай на Ломоносовский проспект. Тебе надо там быть не позднее шестнадцати ноль-ноль, Рита не станет ждать.
Я глянул на часы.
– Могу не успеть.
– Глупости.
– Ломоносовский проспект на другом конце города.
– Великолепно знаю, где он находится.
– В Москве пробки.
– Ерунда. Прекрати тратить время на пустую болтовню.
– Хорошо, давайте адрес.
– Иван Павлович! Я велела тебе выйти из комы! Уже успел забыть? Ломоносовский проспект!
– Однако мне требуется еще и номер дома, – напомнил я.
– Сейчас эсэмэсну адрес, – пообещала хозяйка, – а то еще отправишься не туда. Поторопись, Рита уйдет ровно в четыре.
– Кто она такая и зачем мне ехать к ней?
– С тобой невозможно иметь дело, – завозмущалась Нора, – сплошное занудство! Сто раз повторила! Ломоносовский проспект!
– Понял. Но вы не сказали ничего о цели визита!
– Если бы ты не идиотничал и внимательно слушал, то моя жизнь стала бы спокойней! Рита – нотариус, она напишет необходимую Соне бумагу, а ты потом отвезешь ее госпоже Умер. Сразу следовало воспользоваться услугами Маргариты, но ты решил поехать к Вяльцеву, за что и получил.
– Андрей согласился отправиться в нотариальную контору? – поразился я.
– Прекрати нести чушь!
– Но вы только что сказали: «Рита – нотариус, она выдаст нужную бумагу».
– Верно, поспеши!
– Значит, Вяльцев прибудет в контору?
– Нет!!!
– Но без него никак!
– Почему?
– Нора, человек, дающий разрешение на выезд своего ребенка, должен показать паспорт и подписать доверенность лично. В присутствии нотариуса. Собственно говоря, в этом в основном и состоит работа юриста, он удостоверяет подпись.
– Рита выдаст документ без Вяльцева, – заулыбалась хозяйка.
– А кто распишется в бумаге? – изумился я.
– Ты.
– Я? Простите, но это бред. Соне не нужна доверенность от Ивана Павловича Подушкина, ей необходимо иметь разрешение от Вяльцева.
– Боже, Ваня, – устало сказала Нора, – у меня началась изжога. Нельзя быть таким тупым! Черканешь в нужной графе – Андрей Вяльцев, и конец проблеме.
– Это незаконно!
– Ерунда.
– И опасно!
– Да? Интересно знать, почему?
– Вдруг пограничники заподозрят неладное.
– Коим образом?
– Не знаю. Засомневаются в подлинности почерка. Я никогда не видел автограф Вяльцева, впрочем, имей я перед глазами образец, не сумею скопировать его. Выйдет скандал! Соню арестуют. Если вам не жаль секретаря, которого обвинят в подделке документов, то хоть подумайте о госпоже Умер, отвечать за беззаконие придется и ей тоже.
– Иван Павлович, – ледяным тоном ответила Элеонора, – включи мозг и прекрати паниковать. По-твоему, пограничники имеют при себе образцы подписей всех граждан России? Нет, конечно, им важен бланк с печатью. Усек? Катись на Ломоносовский, потом живо отправляйся к Соне домой, вручи ей разрешение да ни о чем не трепись. Станет спрашивать, что и как, загадочно улыбайся и говори: «Бумагу получил. Зачем вам подробности?»
– Вы толкаете меня на противозаконные действия!
– Я спасаю репутацию «Ниро» и обеспечиваю рекламу своему агентству посредством замечательной, хвалебной статьи в журнале «Счастье», жди SMS с адресом Риты, – гаркнула Нора.
И как бы вы поступили в сложившихся обстоятельствах! Увы, я всего лишь наемный служащий, получающий из рук хозяйки конверт с зарплатой.
– Не понял, – протянул он, – это че? Новый сценарий?
– Меня зовут Иван Павлович Подушкин, – я терпеливо принялся растолковывать актеришке суть дела, – приехал к вам по поручению Сони Умер. Ваша бывшая жена не хочет никаких воспоминаний об Андрее Вяльцеве, вы ей неинтересны, она не бедна, за свое, так сказать, бабло оставайтесь спокойны. Соня не потребует положенной ей по закону части ваших гонораров. От вас ей нужно лишь одно – чисто формальное разрешение на выезд мальчика Марка за границу. Нотариус ждет, дело займет от силы час!
Вяльцев начал резко меняться в лице.
– Значит, вы не Джон Кеннеди, – просипел он в тот момент, когда я перевел дух.
– Каюсь, соврал, но вы не пожелали меня слушать, отправляли к пресс-секретарю, вот и пришлось прибегнуть ко лжи.
– Боже, – заломил руки хозяин, – нет, как просто! Он соврал, а я, идиот, поверил, впустил его в офис, не потребовал документов!
– Сейчас покажу удостоверение.
– Не шевелитесь! – взвизгнул актер. – Не смейте двигаться!
Я пожал плечами.
– Не бойтесь. И в мыслях не держу вас обидеть.
Вяльцев откинул со лба картинно вьющуюся прядь волос.
– Единожды совравши, кто тебе поверит? Ты, смерд, посмевший пройти в покои, собака врага императора!
Я вздохнул, похоже, герой-любовник произносит текст из какой-то пьесы. Наверное, Вяльцев тоже понял, что начал стихийно исполнять роль, он оборвал речь и нормальным тоном заявил:
– Вы преступник! Конечно, в нашей стране свобода печати, но она не дает права врываться в жилище человека!
– Я не принадлежу к плеяде журналистов, в помещение вы впустили меня сами, и потом, это же офис, – попытался я вразумить Вяльцева.
– Я никогда не ходил в загс, – заорал мачо, – и не собираюсь туда, лучше съем свой паспорт. Детей не заводил, бабу по имени Соня не знаю! Пошел вон, урод!
Я встал, ну это уже слишком. Да, я прибег к тактической хитрости, чтобы побеседовать с Вяльцевым в спокойной обстановке, но не намерен терпеть оскорбления от личности, лицедействующей не только на сцене, но и в жизни. Нужно немедленно поставить зарвавшегося красавчика на место.
– Милостивый государь, – торжественно произнес я, – смею уверить вас…
Конец фразы утонул в грохоте, в гостиную влетели трое охранников.
– Ну наконец-то, – с явным облегчением выдохнул Вяльцев, – жал, жал на пульт, а от вас никаких действий. Я уж решил, что тревожная кнопка не работает.
– Извиняйте, – кашлянул один секьюрити, – мы сразу помчались, лифта долго не было.
– Меня убить могли, пока вы ждали кабину, по лестнице слабо было побежать, жиры растрясти, – взвизгнул Вяльцев. – Возьмите этого типа, вышвырните его вон и никогда более сюда не пускайте. Имейте в виду, он очень хитер. Эй, без грубостей, пакостник-журналист потом понапишет дерьма, синяки зафиксирует. Берем нежно под локотки и выводим его! Осторожно и ласково. Где-то в одежде у него есть камера и записывающее устройство.
Двое парней больно схватили меня за плечи, третий бесцеремонно запустил лапу в карман пиджака, вытащил диктофон и радостно заявил:
– Во! Гляньте!
– Точно, – кивнул Вяльцев. – Эй, пидор вонючий, ты из «Желтухи»? Или «Клубничку» представляешь?
Несмотря на крайнюю грубость обращения, я решил предпринять последнюю попытку добыть для Сонечки нужный документ.
– Я уже говорил вам, что являюсь начальником розыскного отдела детективного агентства «Ниро». К сожалению, я обладаю плохой памятью, поэтому ношу при себе диктофон, но сейчас он выключен, обратите внимание, зеленый огонек не горит. Я не обижал вас, не задавал вопросов, попросил проехать к нотариусу для провокационных…
– Мразь, – завизжал Андрей, соскакивая с дивана, – сволота сучья!
Одним прыжком актеришка подскочил к охраннику, выхватил у него ни в чем не повинный диктофон, швырнул его о пол и, с удовлетворением посмотрев на разлетевшиеся в разные стороны куски пластика, приказал:
– Уволакивайте суку.
– Пройдемте, – достаточно вежливо попросил старший секьюрити.
Пришлось, признав поражение, последовать за юношами в форме. Очутившись в коридоре, я споткнулся о ковер и, чтобы не упасть, схватился за комод, тянувшийся вдоль стены. Послышался громкий стук, хлипкая мебель импортного производства ударилась о стену, от которой предусмотрительно была отодвинута на пару сантиметров. Очевидно, Вяльцев аккуратен, он бережет штукатурку.
– Осторожней, – предостерег секьюрити.
Я кивнул, выпрямился и услышал громкий голос Андрея, раздавшийся из гостиной:
– Сука, со мной решила шутить? Прислала пидора из газеты! Мало ей не покажется! Урою насмерть! Мерзкая сука! Убью на месте! Размозжу морду, чтоб больше не улыбалась! Ну я ее найду! Позвоню! Нет, лучше прямо поеду!..
Похоже, Вяльцев никак не мог успокоиться, бесновался теперь уже в одиночестве.
В самом мрачном настроении я очутился на лестничной клетке. Впервые в жизни я столкнулся с откровенным подлецом. Вяльцев великолепно знает Сонечку, их связывали узы брака и общий ребенок. Только кумир истерических бабенок не желает разглашения тайны, поэтому сейчас разыграл передо мной комедию. Стук комода о стену актеришка принял за звук захлопывающейся входной двери и дал волю эмоциям. Он невероятно зол на мать Марка! Бедная Сонечка! Вместо того чтобы помочь, я усугубил ситуацию!
– Ты че, правда частный сыщик? – спросил старший охранник, ведя меня к лифту.
Я кивнул.
– И лицензия имеется? – поинтересовался второй парень в форме.
– Да, естественно, – ответил я, – смотрите, вот она.
Юноши уперлись глазами в документы.
– Ты, это, извини, – смущенно протянул главный, – но у нас такая работа, деньги платят.
– Никаких претензий к вам не имею, – миролюбиво кивнул я.
– Здесь народ богатый, – гудел мужчина, – им хочется спокойствия, боятся корреспондентов.
– Еще фаны приходят, – подхватил один из охранников, – ваще чума! Их в дом не пускают, так они на улице чудят, асфальт мелками разрисовывают, цветы кладут. И охота девкам стараться! Между прочим, среди них симпатичные есть.
– Скажешь тоже, Лешка, – скривился молчавший до сих пор юноша, – уродки, на них нормальный мужик не посмотрит, вот и бегают за обмылками.
– А та, как ее… ну… Арфа, что ли, – воскликнул Леша, – симпотная! Вполне ничего…
– Сумасшедшая, – уперся его приятель и повернулся ко мне, – вначале милой показалась, пришла в форме, платьице с золотыми пуговицами, на спине вышита надпись «Кондитерская Манже», сказала, что Вяльцев сладкое заказал.
– Мы велели коробку у нас оставить, – перебил коллегу Леша, – а эта… Арфа просить стала…
– Чаевые получить хотела.
– Приличная с виду, вот мы и разрешили подняться.
– Совсем на фанатку не похожа.
– Такой скандал вышел!
– Она к Вяльцеву пристала!
– Сестрой назвалась!
– Он так орал!!
– Вяльцев завсегда визжит!!!
– Хватит, – оборвало подчиненных начальство, – разверещались.
– Странное имя Арфа, – сказал я, чтобы нарушить тишину, повисшую в лифте.
– Ее по-другому звали, – ответил Леша.
– Похоже на Арфу, – подхватил его приятель, – типа пианино.
Я постарался сохранить серьезное выражение лица, приличествующее начальнику розыскного отдела крупного детективного агентства, но предательская улыбка стала раздвигать губы. Можно представить себе людей, которые дали дочери имя Арфа, но как должны выглядеть те, кто окрестил девочку Пианино?
Узнав о моем поражении, Нора обозлилась.
– Тебе ничего поручить нельзя!
– Виноват, исправлюсь, – бойко ответил я.
– Дурацкая идея пришла тебе в голову, – кипела хозяйка, – ну зачем пообещал помочь госпоже Умер? Хотя мужчина при виде смазливой мордашки теряет разум.
Я молча внимал незаслуженным упрекам. Идея поехать к Вяльцеву и взять у него разрешение на выезд Марка из России принадлежит Элеоноре, я лишь выполнял приказ хозяйки. Но напомнить Норе об истинном положении вещей невозможно, если, конечно, я не хочу уйти из жизни в расцвете лет. Как все милые дамы, Элеонора не способна признавать собственные ошибки и легко сваливает вину на других.
– Нам бы следовало забыть о девице с «благозвучной» фамилией Умер, – злилась Нора, – но, увы, при беседе присутствовала Катерина из «Счастья». Если мы не добудем бумагу для Сони, редактор накропает разгромный материал, сделает меня посмешищем, заявит о моей полнейшей несостоятельности как детектива. Да уж, влипли, а все из-за тебя. Ладно, от рыданий дело не сдвинется с места. Ваня, внимание! Иван Павлович, вернись из грез и слушай!
Я деликатно покашлял.
– Никуда я не уходил.
– Я великолепно осведомлена о твоей манере отключаться при первых признаках грозы, – Нора не преминула лишний раз высказать недовольство секретарем, – поэтому и предупреждаю: вынырни из нирваны и немедля поезжай на Ломоносовский проспект. Тебе надо там быть не позднее шестнадцати ноль-ноль, Рита не станет ждать.
Я глянул на часы.
– Могу не успеть.
– Глупости.
– Ломоносовский проспект на другом конце города.
– Великолепно знаю, где он находится.
– В Москве пробки.
– Ерунда. Прекрати тратить время на пустую болтовню.
– Хорошо, давайте адрес.
– Иван Павлович! Я велела тебе выйти из комы! Уже успел забыть? Ломоносовский проспект!
– Однако мне требуется еще и номер дома, – напомнил я.
– Сейчас эсэмэсну адрес, – пообещала хозяйка, – а то еще отправишься не туда. Поторопись, Рита уйдет ровно в четыре.
– Кто она такая и зачем мне ехать к ней?
– С тобой невозможно иметь дело, – завозмущалась Нора, – сплошное занудство! Сто раз повторила! Ломоносовский проспект!
– Понял. Но вы не сказали ничего о цели визита!
– Если бы ты не идиотничал и внимательно слушал, то моя жизнь стала бы спокойней! Рита – нотариус, она напишет необходимую Соне бумагу, а ты потом отвезешь ее госпоже Умер. Сразу следовало воспользоваться услугами Маргариты, но ты решил поехать к Вяльцеву, за что и получил.
– Андрей согласился отправиться в нотариальную контору? – поразился я.
– Прекрати нести чушь!
– Но вы только что сказали: «Рита – нотариус, она выдаст нужную бумагу».
– Верно, поспеши!
– Значит, Вяльцев прибудет в контору?
– Нет!!!
– Но без него никак!
– Почему?
– Нора, человек, дающий разрешение на выезд своего ребенка, должен показать паспорт и подписать доверенность лично. В присутствии нотариуса. Собственно говоря, в этом в основном и состоит работа юриста, он удостоверяет подпись.
– Рита выдаст документ без Вяльцева, – заулыбалась хозяйка.
– А кто распишется в бумаге? – изумился я.
– Ты.
– Я? Простите, но это бред. Соне не нужна доверенность от Ивана Павловича Подушкина, ей необходимо иметь разрешение от Вяльцева.
– Боже, Ваня, – устало сказала Нора, – у меня началась изжога. Нельзя быть таким тупым! Черканешь в нужной графе – Андрей Вяльцев, и конец проблеме.
– Это незаконно!
– Ерунда.
– И опасно!
– Да? Интересно знать, почему?
– Вдруг пограничники заподозрят неладное.
– Коим образом?
– Не знаю. Засомневаются в подлинности почерка. Я никогда не видел автограф Вяльцева, впрочем, имей я перед глазами образец, не сумею скопировать его. Выйдет скандал! Соню арестуют. Если вам не жаль секретаря, которого обвинят в подделке документов, то хоть подумайте о госпоже Умер, отвечать за беззаконие придется и ей тоже.
– Иван Павлович, – ледяным тоном ответила Элеонора, – включи мозг и прекрати паниковать. По-твоему, пограничники имеют при себе образцы подписей всех граждан России? Нет, конечно, им важен бланк с печатью. Усек? Катись на Ломоносовский, потом живо отправляйся к Соне домой, вручи ей разрешение да ни о чем не трепись. Станет спрашивать, что и как, загадочно улыбайся и говори: «Бумагу получил. Зачем вам подробности?»
– Вы толкаете меня на противозаконные действия!
– Я спасаю репутацию «Ниро» и обеспечиваю рекламу своему агентству посредством замечательной, хвалебной статьи в журнале «Счастье», жди SMS с адресом Риты, – гаркнула Нора.
И как бы вы поступили в сложившихся обстоятельствах! Увы, я всего лишь наемный служащий, получающий из рук хозяйки конверт с зарплатой.
Глава 6
Нотариус без всякого смущения ткнула пальчиком в пустое место на уже заполненном бланке.
– Вот тут, около галочки, подпишите. Сначала имя, отчество, фамилию, затем автограф.
Я покорно произвел процедуру, Рита кивнула и пододвинула толстенную книгу.
– Теперь здесь!
Назвался груздем – полезай в кузов. Я лихо расписался на серой странице.
– Спасибо, – кивнула Рита и выразительно постучала рукой по столу.
– Сколько? – спросил я.
Нотариус быстро написала на бумажке цифру, но вслух произнесла совсем иное:
– Тридцать рублей.
Я крякнул, вынул три десятки, потом из другого отделения бумажника начал выуживать купюры иного достоинства. Услуги Риты совсем недешевы, теперь понятно, откуда у нее красивые бриллиантовые серьги и часы, усыпанные сверкающими камушками. Но раз Нора решила пойти на расходы, мне ее не переубедить.
Став обладателем абсолютно незаконного разрешения, я сел в машину и поехал к Соне. В голове теснились не слишком веселые мысли. Сколько в Москве таких нотариусов, как Рита? Много ли поддельных завещаний они завизировали? А сделок с недвижимостью? Какое количество детей вывезли за рубеж по липовым доверенностям? Ладно, в случае Сони все чисто, она лишь хочет провести с малышом отпуск на море, но, думается, попадаются женщины, желающие украсть дитя! Государство рискует, целиком и полностью полагаясь на честность нотариусов, среди океана неподкупных людей попадаются и экземпляры вроде Риты!
Предаваясь тяжелым раздумьям, я доехал до большого дома, явно построенного в середине прошлого столетия, и вошел в гулкий подъезд, сильно пахнущий кошками. Похоже, до этого здания еще не добрались обеспеченные люди, скупающие московские коммуналки. Лично меня удивляет желание жить в самом центре загазованного мегаполиса, в одном подъезде с весьма отличающимися от вас по материальному положению соседями. Один из приятелей Норы, удачливый торговец пивом Игорь Таратута, приобрел коммуналку. Сначала он намучился, расселяя ее обитателей, состоящих сплошь из алкоголиков, потом на Таратуту накинулись соседи по лестничной клетке. Им не понравилась грязь, неизбежно сопровождающая ремонт. Игорь смиренно извинился и после того, как въехал в новую квартиру, отреставрировал весь подъезд, покрасил стены, сменил плитку, восстановил выщербленную лестницу. Но обитатели здания снова устроили истерику, теперь они обвинили Таратуту в нарушении исторического облика дома. Оказывается, грязный потолок, погнутые перила и расколотый на полу кафель были милы коренным обитателям как память о счастливом детстве. Ощущая себя варваром и вандалом, Игорь сделал жильцам поистине царский подарок – сменил лифт. Ранее в доме была железная клетка, внутри которой, угрожающе скрипя, двигалась деревянная кабина. Старый подъемник давно поломался, денег на его ремонт не было, а потом прибыла комиссия, велевшая законсервировать механизм, пользоваться которым было признано опасным. Естественно, жильцы принялись стенать и плакать, им теперь приходилось таскать по ступенькам набитые сумки, детские коляски, да и с пустыми руками тяжело взбираться по бесконечным пролетам. И вот Таратута устранил беду. Думаете, ему устроили овацию и вручили грамоту в знак благодарности? Держите карман шире. На Таратуту написали кляузу и отправили ее лично мэру. «Кто разрешил наглому олигарху переделывать шахту? – задавали жильцы вопрос. – И откуда у нувориша деньги? Не стоит ли налоговой инспекции проверить документы бизнесмена – вора?»
– Вот тут, около галочки, подпишите. Сначала имя, отчество, фамилию, затем автограф.
Я покорно произвел процедуру, Рита кивнула и пододвинула толстенную книгу.
– Теперь здесь!
Назвался груздем – полезай в кузов. Я лихо расписался на серой странице.
– Спасибо, – кивнула Рита и выразительно постучала рукой по столу.
– Сколько? – спросил я.
Нотариус быстро написала на бумажке цифру, но вслух произнесла совсем иное:
– Тридцать рублей.
Я крякнул, вынул три десятки, потом из другого отделения бумажника начал выуживать купюры иного достоинства. Услуги Риты совсем недешевы, теперь понятно, откуда у нее красивые бриллиантовые серьги и часы, усыпанные сверкающими камушками. Но раз Нора решила пойти на расходы, мне ее не переубедить.
Став обладателем абсолютно незаконного разрешения, я сел в машину и поехал к Соне. В голове теснились не слишком веселые мысли. Сколько в Москве таких нотариусов, как Рита? Много ли поддельных завещаний они завизировали? А сделок с недвижимостью? Какое количество детей вывезли за рубеж по липовым доверенностям? Ладно, в случае Сони все чисто, она лишь хочет провести с малышом отпуск на море, но, думается, попадаются женщины, желающие украсть дитя! Государство рискует, целиком и полностью полагаясь на честность нотариусов, среди океана неподкупных людей попадаются и экземпляры вроде Риты!
Предаваясь тяжелым раздумьям, я доехал до большого дома, явно построенного в середине прошлого столетия, и вошел в гулкий подъезд, сильно пахнущий кошками. Похоже, до этого здания еще не добрались обеспеченные люди, скупающие московские коммуналки. Лично меня удивляет желание жить в самом центре загазованного мегаполиса, в одном подъезде с весьма отличающимися от вас по материальному положению соседями. Один из приятелей Норы, удачливый торговец пивом Игорь Таратута, приобрел коммуналку. Сначала он намучился, расселяя ее обитателей, состоящих сплошь из алкоголиков, потом на Таратуту накинулись соседи по лестничной клетке. Им не понравилась грязь, неизбежно сопровождающая ремонт. Игорь смиренно извинился и после того, как въехал в новую квартиру, отреставрировал весь подъезд, покрасил стены, сменил плитку, восстановил выщербленную лестницу. Но обитатели здания снова устроили истерику, теперь они обвинили Таратуту в нарушении исторического облика дома. Оказывается, грязный потолок, погнутые перила и расколотый на полу кафель были милы коренным обитателям как память о счастливом детстве. Ощущая себя варваром и вандалом, Игорь сделал жильцам поистине царский подарок – сменил лифт. Ранее в доме была железная клетка, внутри которой, угрожающе скрипя, двигалась деревянная кабина. Старый подъемник давно поломался, денег на его ремонт не было, а потом прибыла комиссия, велевшая законсервировать механизм, пользоваться которым было признано опасным. Естественно, жильцы принялись стенать и плакать, им теперь приходилось таскать по ступенькам набитые сумки, детские коляски, да и с пустыми руками тяжело взбираться по бесконечным пролетам. И вот Таратута устранил беду. Думаете, ему устроили овацию и вручили грамоту в знак благодарности? Держите карман шире. На Таратуту написали кляузу и отправили ее лично мэру. «Кто разрешил наглому олигарху переделывать шахту? – задавали жильцы вопрос. – И откуда у нувориша деньги? Не стоит ли налоговой инспекции проверить документы бизнесмена – вора?»