Страница:
Здесь же стоят большие опечатанные ящики, куда надо опустить конверт с пожертвованием. Сколько отстегнуть? Как вам велит совесть и позволяет кошелек, но хоть червонец, да бросить надо. Ходят слухи, что некоторые очень богатые и знаменитые люди жертвуют миллионы. Так уж устроен человек – он полагает, что можно откупиться от неприятностей. Куда идут деньги? В основном, на оснащение больницы. Там сейчас есть современная диагностическая аппаратура, сделан прекрасный ремонт и даже работает общежитие для родственников больных детей.
Как правило, паломник прибывает на несколько дней. Он может остановиться в одной из местных гостиниц, но, во-первых, чаще всего там нет мест, а во-вторых, номера дорогие. Зато местные жители охотно предоставят приезжему койку за вполне приемлемые деньги, расскажут легенды о Богдановой, накормят-напоят.
Ранее в Беркутове существовала оппозиция в лице Ивана Сергеевича Лапина, полковника в отставке, который иногда устраивал демонстрации протеста. Лапин маршировал перед воротами двора, куда стекаются паломники, с транспарантом «Верните в Беркутов тишину». Обычно акция длилась около четверти часа, потом к мужчине подкатывали полицейские. С укоризной сказав: «Ну как вам не надоест…» – они отнимали у бывшего вояки щит с надписью и отправляли Лапина домой.
Никто из окружения Богдановой не реагировал на выходки Ивана Сергеевича.
А потом произошла трагедия. К отставному полковнику на лето из Москвы привезли внучку лет шести-семи. Девочка побежала в лес и нашла там милого ежика. Он оказался на удивление приветливым, разрешил погладить себя и даже взять в руки. Малышка играла с ежом долго, а потом тот вдруг укусил ребенка. Дедушка не счел происшествие серьезным, помазал ранку йодом, залепил пластырем и на том успокоился. Но через несколько дней внучка Лапина умерла от бешенства, заразившись им от того ежа.
В Беркутове моментально начали говорить, что все зло, которое полковник направлял на Ирину, отскочило от сильной энергетической защиты художницы и вернулось к нему в удесятеренном виде. И вообще, на Богданову можно смотреть, лишь испытывая к ней любовь и почтение, иначе будет как с Лапиным – сам останешься жив, но лишишься наиболее дорогого в своей жизни.
Теперь у Ирины недругов в городе нет, все демонстрируют при ее виде восторг, но, на всякий случай, на глаза художнице не показываются. Одна Силантьева, недовольная тем, что мимо ее избы порой пытаются прошмыгнуть заблудившиеся паломники, вредничает и посылает приезжих на другой конец города.
– Та самая бабушка, что направила меня к вам? – спросила я у рассказчицы.
Светлана кивнула.
– Ага. Это на сегодняшний день ее метод борьбы. На Октябрьской улице трубы чинят, вот и поставили заборчик, чтобы народ в яму не падал, проход сузился, все мимо избушки Силантьевой и пропихиваются. А Раиса Кузьминична у окошка день-деньской сидит, делать-то ей нечего, ни детей, ни внуков у нее нет. Если кто из местных надумает пройти, она просто матерится, а ежели постороннего видит, отсылает несчастного в противоположную сторону, как вас, например. На самом деле надо было чуть вперед продвинуться, а там уже попадете на дорогу к Ирине. Вы повернули с шоссе направо в первый переулок, а следовало во второй. Ох, нарвется бабка Раиса, даст ей кто-нибудь за такие фортели в глаз! Старуха совсем обнаглела, рассчитывает, что люди, узнав, как их обманули, назад не придут. Но рано или поздно встретится неленивый человек, и несдобровать ей тогда. Сама-то она злопамятная, как крыса. Знаете, почему Силантьева именно адрес магазина назвала?
Я заинтересованно взглянула на собеседницу.
– Недавно бабка спрашивает меня: «Свет, почем у тебя шпалы в шоколаде?» Я ей вежливо ответила, а та давай гудеть: «Дорого очень, сделай скидку, сбрось червонец». А как же я могу цену скостить? Магазин не мой, я лишь товар отпускаю. Не нравится стоимость, не покупай! Раиса обиделась и теперь всех паломников сюда направляет, имя мое им говорит. Ну и кто она после этого? Кстати, я ведь как раз у нее квартирую, в сараюшке живу, так что повадки старухи хорошо знаю. Жутко вредная!
– Вы торгуете шпалами в шоколаде? – изумленно спросила я.
– Ага, – кивнула Светлана и показала пальцем на витрину.
Я перевела взгляд, увидела стеклянные вазочки, набитые печеньем, и прочитала ценники: «Шпалы в шоколаде», «Принцесса со вкусом лимона», «Щенок с вареньем». Из груди вырвался невольный вздох. Да уж, ничего не скажешь, очень удачные названия для кондитерских изделий. И, конечно, написаны они были без кавычек.
Глава 3
Глава 4
Как правило, паломник прибывает на несколько дней. Он может остановиться в одной из местных гостиниц, но, во-первых, чаще всего там нет мест, а во-вторых, номера дорогие. Зато местные жители охотно предоставят приезжему койку за вполне приемлемые деньги, расскажут легенды о Богдановой, накормят-напоят.
Ранее в Беркутове существовала оппозиция в лице Ивана Сергеевича Лапина, полковника в отставке, который иногда устраивал демонстрации протеста. Лапин маршировал перед воротами двора, куда стекаются паломники, с транспарантом «Верните в Беркутов тишину». Обычно акция длилась около четверти часа, потом к мужчине подкатывали полицейские. С укоризной сказав: «Ну как вам не надоест…» – они отнимали у бывшего вояки щит с надписью и отправляли Лапина домой.
Никто из окружения Богдановой не реагировал на выходки Ивана Сергеевича.
А потом произошла трагедия. К отставному полковнику на лето из Москвы привезли внучку лет шести-семи. Девочка побежала в лес и нашла там милого ежика. Он оказался на удивление приветливым, разрешил погладить себя и даже взять в руки. Малышка играла с ежом долго, а потом тот вдруг укусил ребенка. Дедушка не счел происшествие серьезным, помазал ранку йодом, залепил пластырем и на том успокоился. Но через несколько дней внучка Лапина умерла от бешенства, заразившись им от того ежа.
В Беркутове моментально начали говорить, что все зло, которое полковник направлял на Ирину, отскочило от сильной энергетической защиты художницы и вернулось к нему в удесятеренном виде. И вообще, на Богданову можно смотреть, лишь испытывая к ней любовь и почтение, иначе будет как с Лапиным – сам останешься жив, но лишишься наиболее дорогого в своей жизни.
Теперь у Ирины недругов в городе нет, все демонстрируют при ее виде восторг, но, на всякий случай, на глаза художнице не показываются. Одна Силантьева, недовольная тем, что мимо ее избы порой пытаются прошмыгнуть заблудившиеся паломники, вредничает и посылает приезжих на другой конец города.
– Та самая бабушка, что направила меня к вам? – спросила я у рассказчицы.
Светлана кивнула.
– Ага. Это на сегодняшний день ее метод борьбы. На Октябрьской улице трубы чинят, вот и поставили заборчик, чтобы народ в яму не падал, проход сузился, все мимо избушки Силантьевой и пропихиваются. А Раиса Кузьминична у окошка день-деньской сидит, делать-то ей нечего, ни детей, ни внуков у нее нет. Если кто из местных надумает пройти, она просто матерится, а ежели постороннего видит, отсылает несчастного в противоположную сторону, как вас, например. На самом деле надо было чуть вперед продвинуться, а там уже попадете на дорогу к Ирине. Вы повернули с шоссе направо в первый переулок, а следовало во второй. Ох, нарвется бабка Раиса, даст ей кто-нибудь за такие фортели в глаз! Старуха совсем обнаглела, рассчитывает, что люди, узнав, как их обманули, назад не придут. Но рано или поздно встретится неленивый человек, и несдобровать ей тогда. Сама-то она злопамятная, как крыса. Знаете, почему Силантьева именно адрес магазина назвала?
Я заинтересованно взглянула на собеседницу.
– Недавно бабка спрашивает меня: «Свет, почем у тебя шпалы в шоколаде?» Я ей вежливо ответила, а та давай гудеть: «Дорого очень, сделай скидку, сбрось червонец». А как же я могу цену скостить? Магазин не мой, я лишь товар отпускаю. Не нравится стоимость, не покупай! Раиса обиделась и теперь всех паломников сюда направляет, имя мое им говорит. Ну и кто она после этого? Кстати, я ведь как раз у нее квартирую, в сараюшке живу, так что повадки старухи хорошо знаю. Жутко вредная!
– Вы торгуете шпалами в шоколаде? – изумленно спросила я.
– Ага, – кивнула Светлана и показала пальцем на витрину.
Я перевела взгляд, увидела стеклянные вазочки, набитые печеньем, и прочитала ценники: «Шпалы в шоколаде», «Принцесса со вкусом лимона», «Щенок с вареньем». Из груди вырвался невольный вздох. Да уж, ничего не скажешь, очень удачные названия для кондитерских изделий. И, конечно, написаны они были без кавычек.
Глава 3
На обратном пути к улице Октябрьской я заметила обшитый сайдингом симпатичный домик с бело-красной вывеской «Маленький Милан» и решила попить кофе. Из Москвы мне пришлось выехать рано, завтракать в семь утра не хотелось, зато сейчас, когда стрелки часов подобрались к одиннадцати, аппетит разгулялся жуткий.
– На улице сядете или внутрь войдете? – приветливо спросила полная женщина в крохотном передничке. – Мы как раз сегодня террасу открыли. Хотя вроде дождик собирается. Апрель на дворе, а весна не очень к нам спешит.
– В Подмосковье часто и июнь холодный, – подхватила я тему беседы и двинулась за официанткой в глубь небольшого помещения.
Кофе принесли быстро, он оказался на удивление вкусным, и бармен не поленился нарисовать на плотной белой пене капучино шоколадную бабочку. Булочки с корицей были свежими и вкусными. Я быстро проглотила одну, принялась за вторую и – вздрогнула. Чуть поодаль от меня за столом, где под большим фикусом спиной к залу сидели мужчина и женщина, разгорался скандал.
– За каким чертом нам понадобилась писательница? – неожиданно громко спросил мужчина.
– Она из Москвы, – нелогично ответила дама.
– Да хоть из Антарктиды! – повысил голос ее спутник. – Что за дурацкая идея? Станет шнырять повсюду, нос везде совать. Макса в последнее время заносит!
– Володя, тише, – попросила собеседница.
– Что я не так сказал? – взвился Владимир. – Нам бульварные писаки не нужны! Раньше не требовались, а теперь и подавно!
– Володя, не ори, – с укоризной покачала головой женщина, – мы же в кафе.
– И где только Макс эту романистку раздобыл? – не успокаивался Владимир. – Варя, не молчи. Ты все ходы Буркина знаешь, что ему на ум взбрело?
– Максим тут ни при чем, – спокойно пояснила собеседница. – Его попросил один депутат, большой человек. Такому отказать – себе навредить. Тот позвонил Максиму Антоновичу и сказал: «Приголубь писательницу Арину Виолову. Раньше она работала в жанре детектива, а теперь хочет обратиться к теме любви, меняет направление творчества».
– Понятненько… – зло сказал Владимир. – Не получилось у бабенки добиться славы и денег на стезе криминального жанра, решила строчить эротику. Не Лев Толстой к нам едет и не Пушкин!
– Ты не понял? Арина Виолова женщина, – совсем тихо произнесла Варя. – У нее по сюжету главная героиня мчится в Беркутов к Богдановой. Виолова очень трепетно относится к деталям, и ей захотелось самой побывать у художницы, собрать материал. Макса попросили оказать литераторше почет и уважение. А тебе лучше не пить коньяк, ты даже от запаха алкоголя становишься невыносим.
– Ненавижу журналистов, – буркнул Владимир.
– Арина прозаик, – терпеливо напомнила Варвара. – Говорят, она милая, воспитанная женщина. Ира станет одной из героинь ее книги. Произведения Виоловой хорошо продаются, будет нам бесплатная реклама.
– Абсолютно тупая, глупая идея, – забубнил Владимир. – Не нужны нам знаменитости, возникнут большие проблемы. Почему ты не объяснила Максу? Он просто идиот!
– Господи… – вздохнула Варя. – Ну зачем ты коньяк пил?
– Всего сорок граммов, это не доза, – огрызнулся ее собеседник.
– Тебе и десяти хватит, чтобы с катушек слететь, сам же знаешь, как на тебя алкоголь действует. Вместо нормального человека появляется свин. Ох, опять сердце схватило… С утра щемит, надо в больницу на обследование идти.
– Сто раз говорил, тебе нельзя нервничать, – забеспокоился Владимир. – У тебя нехороший диагноз: мерцательная аритмия. Принимай лекарства, веди здоровый образ жизни, и, главное, никаких стрессов!
– Как ты мне надоел! – в сердцах воскликнула женщина.
– Ну так я пошел, – оскорбился Владимир.
– Куда? – живо поинтересовалась его спутница.
– Чего ради ты интересуешься планами надоеды? – с вызовом спросил он.
– Володя, не дуйся, – «завиляла хвостом» женщина. – Максим Антонович не мог отказать депутату, у того и мать, и жена – фанатки Виоловой. Что плохого случится? Ну, пробудет она в городе дня два, ей быстро тут наскучит. Не гони волну попусту.
– Беспокойно мне, – неожиданно признался ее собеседник, – сам не пойму почему. Виолова ВИП-гость?
– Конечно, – кивнула Варя, – номер ей заказан у Оскара.
– Обед со всеми, ужин тоже? – предположил Владимир. – Экскурсия по местам произрастания капусты?
– Как ты мне надоел! – повторила его собеседница. – Не смей называть сад и ротонду огородом с капустой!
Он засмеялся.
– А что это такое? Растет, цветет зеленая капусточка… колосится, колосится урожай…
– Уймись! – в сердцах бросила Варя. – Угораздило же тебя рюмку пропустить!
– Тише, дорогая, мы в кафе, – мгновенно отреагировал Владимир. – Или ты только от меня требуешь спокойствия, а самой можно орать и возмущаться? Помни о своей мерцательной аритмии, это не шутка.
Женщина резко отодвинула стул, встала и сделала шаг в сторону столика, где сидела я, делавшая вид, что полностью поглощена игрой «Сердитые птички» в айпаде.
– «Исполнялку» своей Виоловой тоже организуете? – вкрадчиво осведомился Владимир.
Варвара резко остановилась и налетела на мой столик. Я к тому моменту успела заказать еще и латте, и высокий бокал на тонкой ножке пошатнулся и опрокинулся. Светло-коричневая жидкость потекла по скатерти, я едва успела схватить айпад.
Варвара долю секунды обозревала сотворенное безобразие, потом, вместо того чтобы принести мне извинения, вздернула подбородок и зло буркнула:
– Новую порцию пойла вам купит мой спутник!
Потом она ринулась к двери и исчезла на улице. Ее собеседник тоже направился к выходу, возмущаясь на ходу:
– И не подумаю ничего покупать! Сидел себе тихо, это Варя безобразие устроила!
– Сейчас принесу новый кофеек за счет заведения, – засуетилась официантка, – никаких проблем.
– Прекрасно! Молодец, Нина, хвалю! – гаркнул Владимир и скрылся.
– Кто это? – спросила я, когда Нина, быстро поменяв скатерть, поставила на столик новую порцию латте.
– Владимир Яковлевич Обоев, – вздохнула официантка, – главврач больницы. Клиника находится на выезде из Беркутова, тут рядом. Обоев у меня порой завтракает. С ним сидела Варвара Сердюкова, жена Игоря Львовича, который раньше был нашим главным милиционером, а теперь служит у Максима Антоновича, мэра, помощником.
– Обоев доктор? – удивилась я. – Не хотелось бы к такому грубияну на прием попасть.
Нина сложила руки поверх фартука.
– Владимир Яковлевич хороший специалист и прекрасный организатор, в нашу клинику сейчас со всей области едут, там очень сильное детское отделение. На него все родители молятся. Обоев хирург от бога, такие тонкие операции делает, что даже безнадежные больные на ноги встают. Но у Владимира Яковлевича беда с алкоголем. Так-то он тихий, слова лишнего не скажет, но стоит глотнуть спиртного, несет его по кочкам. Только не подумайте, что он пьянчужка, врач к рюмке редко прикладывается, в основном от волнения может выпить. Сегодня граммульку глотнул, и готово, сразу превратился в хама. Наверное…
Нина примолкла, и я выжидательно посмотрела на нее. Официантка, понизив голос, продолжила:
– Наверное, он опять с женой поцапался. Беркутов городок небольшой, тут все друг про дружку правду знают. Люда Обоева запойная, каждый день в Москву катается. Месяц назад Владимир Яковлевич даже ее машину сжег, представляете? Вот до чего баба мужика довела. Доктор небось уж сто раз пожалел о том, что не сдержался, психанул. Придется ему новую легковушку Люде приобретать.
– Женщине, страдающей алкоголизмом, нельзя садиться за руль, – покачала я головой. – Конечно, уничтожать автомобиль не совсем правильный шаг, но…
– С чего вы взяли про алкоголизм? – удивилась Нина. – Людка даже пива не пьет.
Настал мой черед удивляться.
– Сами минуту назад сказали, что супруга Обоева запойная.
– Верно, но не по водке, а по шмоткам, – уточнила Нина. – Болезнь у нее – покупки безостановочно делает. Едет в Москву и там по магазинам шныряет. Туда с пустыми руками, назад с пакетами. Я чужие деньги считать не люблю, но, думаю, Обоев неплохо зарабатывает, да только с такой женой никаких средств не хватит. Никто не видел, чтобы Люда два раза одно платье надела, каждый день в другом. Да еще ладно бы юбки с блузками, но она и обувь меняет, и сумки, и куртки, и пальто. Шопоголизм – вот как ее болезнь называется. Полагаю, Людмила сегодня утром на электричке в ГУМ да ЦУМ укатила, а Обоев занервничал. Пришел кофе выпить и велел мне: «Неси порцию коньяка». Точно Людка в столицу рванула, потому Владимир Яковлевич и разозлился. Да оно и понятно: сколько он ни заработает, все непутевая бабенка меж пальцев пускает. Не успел Обоев рюмашку опрокинуть, Варя зашла, она очень мой латте любит.
– Странно, что он не разведется с такой особой, – изумилась я.
Нина развела руками.
– Все, как вы, говорят, люди удивляются. Да видно, что-то их связывает. Скорей всего, постель, больше ничего в голову не приходит. Хозяйка Люда дрянная, нигде не работает. Она писательница, роман ваяет.
– Да ну? – заинтересовалась я. – И под какой же фамилией Людмила издается?
Официантка захихикала.
– Хороший вопрос. Людка свое произведение не первый год пишет, все закончить не может. Честное слово, мне доктора жаль. Я на него за то, что он тут нахамил, не сержусь, понимаю – бедняге тяжело. Иначе с чего ему утром коньяк пить?
– На улице сядете или внутрь войдете? – приветливо спросила полная женщина в крохотном передничке. – Мы как раз сегодня террасу открыли. Хотя вроде дождик собирается. Апрель на дворе, а весна не очень к нам спешит.
– В Подмосковье часто и июнь холодный, – подхватила я тему беседы и двинулась за официанткой в глубь небольшого помещения.
Кофе принесли быстро, он оказался на удивление вкусным, и бармен не поленился нарисовать на плотной белой пене капучино шоколадную бабочку. Булочки с корицей были свежими и вкусными. Я быстро проглотила одну, принялась за вторую и – вздрогнула. Чуть поодаль от меня за столом, где под большим фикусом спиной к залу сидели мужчина и женщина, разгорался скандал.
– За каким чертом нам понадобилась писательница? – неожиданно громко спросил мужчина.
– Она из Москвы, – нелогично ответила дама.
– Да хоть из Антарктиды! – повысил голос ее спутник. – Что за дурацкая идея? Станет шнырять повсюду, нос везде совать. Макса в последнее время заносит!
– Володя, тише, – попросила собеседница.
– Что я не так сказал? – взвился Владимир. – Нам бульварные писаки не нужны! Раньше не требовались, а теперь и подавно!
– Володя, не ори, – с укоризной покачала головой женщина, – мы же в кафе.
– И где только Макс эту романистку раздобыл? – не успокаивался Владимир. – Варя, не молчи. Ты все ходы Буркина знаешь, что ему на ум взбрело?
– Максим тут ни при чем, – спокойно пояснила собеседница. – Его попросил один депутат, большой человек. Такому отказать – себе навредить. Тот позвонил Максиму Антоновичу и сказал: «Приголубь писательницу Арину Виолову. Раньше она работала в жанре детектива, а теперь хочет обратиться к теме любви, меняет направление творчества».
– Понятненько… – зло сказал Владимир. – Не получилось у бабенки добиться славы и денег на стезе криминального жанра, решила строчить эротику. Не Лев Толстой к нам едет и не Пушкин!
– Ты не понял? Арина Виолова женщина, – совсем тихо произнесла Варя. – У нее по сюжету главная героиня мчится в Беркутов к Богдановой. Виолова очень трепетно относится к деталям, и ей захотелось самой побывать у художницы, собрать материал. Макса попросили оказать литераторше почет и уважение. А тебе лучше не пить коньяк, ты даже от запаха алкоголя становишься невыносим.
– Ненавижу журналистов, – буркнул Владимир.
– Арина прозаик, – терпеливо напомнила Варвара. – Говорят, она милая, воспитанная женщина. Ира станет одной из героинь ее книги. Произведения Виоловой хорошо продаются, будет нам бесплатная реклама.
– Абсолютно тупая, глупая идея, – забубнил Владимир. – Не нужны нам знаменитости, возникнут большие проблемы. Почему ты не объяснила Максу? Он просто идиот!
– Господи… – вздохнула Варя. – Ну зачем ты коньяк пил?
– Всего сорок граммов, это не доза, – огрызнулся ее собеседник.
– Тебе и десяти хватит, чтобы с катушек слететь, сам же знаешь, как на тебя алкоголь действует. Вместо нормального человека появляется свин. Ох, опять сердце схватило… С утра щемит, надо в больницу на обследование идти.
– Сто раз говорил, тебе нельзя нервничать, – забеспокоился Владимир. – У тебя нехороший диагноз: мерцательная аритмия. Принимай лекарства, веди здоровый образ жизни, и, главное, никаких стрессов!
– Как ты мне надоел! – в сердцах воскликнула женщина.
– Ну так я пошел, – оскорбился Владимир.
– Куда? – живо поинтересовалась его спутница.
– Чего ради ты интересуешься планами надоеды? – с вызовом спросил он.
– Володя, не дуйся, – «завиляла хвостом» женщина. – Максим Антонович не мог отказать депутату, у того и мать, и жена – фанатки Виоловой. Что плохого случится? Ну, пробудет она в городе дня два, ей быстро тут наскучит. Не гони волну попусту.
– Беспокойно мне, – неожиданно признался ее собеседник, – сам не пойму почему. Виолова ВИП-гость?
– Конечно, – кивнула Варя, – номер ей заказан у Оскара.
– Обед со всеми, ужин тоже? – предположил Владимир. – Экскурсия по местам произрастания капусты?
– Как ты мне надоел! – повторила его собеседница. – Не смей называть сад и ротонду огородом с капустой!
Он засмеялся.
– А что это такое? Растет, цветет зеленая капусточка… колосится, колосится урожай…
– Уймись! – в сердцах бросила Варя. – Угораздило же тебя рюмку пропустить!
– Тише, дорогая, мы в кафе, – мгновенно отреагировал Владимир. – Или ты только от меня требуешь спокойствия, а самой можно орать и возмущаться? Помни о своей мерцательной аритмии, это не шутка.
Женщина резко отодвинула стул, встала и сделала шаг в сторону столика, где сидела я, делавшая вид, что полностью поглощена игрой «Сердитые птички» в айпаде.
– «Исполнялку» своей Виоловой тоже организуете? – вкрадчиво осведомился Владимир.
Варвара резко остановилась и налетела на мой столик. Я к тому моменту успела заказать еще и латте, и высокий бокал на тонкой ножке пошатнулся и опрокинулся. Светло-коричневая жидкость потекла по скатерти, я едва успела схватить айпад.
Варвара долю секунды обозревала сотворенное безобразие, потом, вместо того чтобы принести мне извинения, вздернула подбородок и зло буркнула:
– Новую порцию пойла вам купит мой спутник!
Потом она ринулась к двери и исчезла на улице. Ее собеседник тоже направился к выходу, возмущаясь на ходу:
– И не подумаю ничего покупать! Сидел себе тихо, это Варя безобразие устроила!
– Сейчас принесу новый кофеек за счет заведения, – засуетилась официантка, – никаких проблем.
– Прекрасно! Молодец, Нина, хвалю! – гаркнул Владимир и скрылся.
– Кто это? – спросила я, когда Нина, быстро поменяв скатерть, поставила на столик новую порцию латте.
– Владимир Яковлевич Обоев, – вздохнула официантка, – главврач больницы. Клиника находится на выезде из Беркутова, тут рядом. Обоев у меня порой завтракает. С ним сидела Варвара Сердюкова, жена Игоря Львовича, который раньше был нашим главным милиционером, а теперь служит у Максима Антоновича, мэра, помощником.
– Обоев доктор? – удивилась я. – Не хотелось бы к такому грубияну на прием попасть.
Нина сложила руки поверх фартука.
– Владимир Яковлевич хороший специалист и прекрасный организатор, в нашу клинику сейчас со всей области едут, там очень сильное детское отделение. На него все родители молятся. Обоев хирург от бога, такие тонкие операции делает, что даже безнадежные больные на ноги встают. Но у Владимира Яковлевича беда с алкоголем. Так-то он тихий, слова лишнего не скажет, но стоит глотнуть спиртного, несет его по кочкам. Только не подумайте, что он пьянчужка, врач к рюмке редко прикладывается, в основном от волнения может выпить. Сегодня граммульку глотнул, и готово, сразу превратился в хама. Наверное…
Нина примолкла, и я выжидательно посмотрела на нее. Официантка, понизив голос, продолжила:
– Наверное, он опять с женой поцапался. Беркутов городок небольшой, тут все друг про дружку правду знают. Люда Обоева запойная, каждый день в Москву катается. Месяц назад Владимир Яковлевич даже ее машину сжег, представляете? Вот до чего баба мужика довела. Доктор небось уж сто раз пожалел о том, что не сдержался, психанул. Придется ему новую легковушку Люде приобретать.
– Женщине, страдающей алкоголизмом, нельзя садиться за руль, – покачала я головой. – Конечно, уничтожать автомобиль не совсем правильный шаг, но…
– С чего вы взяли про алкоголизм? – удивилась Нина. – Людка даже пива не пьет.
Настал мой черед удивляться.
– Сами минуту назад сказали, что супруга Обоева запойная.
– Верно, но не по водке, а по шмоткам, – уточнила Нина. – Болезнь у нее – покупки безостановочно делает. Едет в Москву и там по магазинам шныряет. Туда с пустыми руками, назад с пакетами. Я чужие деньги считать не люблю, но, думаю, Обоев неплохо зарабатывает, да только с такой женой никаких средств не хватит. Никто не видел, чтобы Люда два раза одно платье надела, каждый день в другом. Да еще ладно бы юбки с блузками, но она и обувь меняет, и сумки, и куртки, и пальто. Шопоголизм – вот как ее болезнь называется. Полагаю, Людмила сегодня утром на электричке в ГУМ да ЦУМ укатила, а Обоев занервничал. Пришел кофе выпить и велел мне: «Неси порцию коньяка». Точно Людка в столицу рванула, потому Владимир Яковлевич и разозлился. Да оно и понятно: сколько он ни заработает, все непутевая бабенка меж пальцев пускает. Не успел Обоев рюмашку опрокинуть, Варя зашла, она очень мой латте любит.
– Странно, что он не разведется с такой особой, – изумилась я.
Нина развела руками.
– Все, как вы, говорят, люди удивляются. Да видно, что-то их связывает. Скорей всего, постель, больше ничего в голову не приходит. Хозяйка Люда дрянная, нигде не работает. Она писательница, роман ваяет.
– Да ну? – заинтересовалась я. – И под какой же фамилией Людмила издается?
Официантка захихикала.
– Хороший вопрос. Людка свое произведение не первый год пишет, все закончить не может. Честное слово, мне доктора жаль. Я на него за то, что он тут нахамил, не сержусь, понимаю – бедняге тяжело. Иначе с чего ему утром коньяк пить?
Глава 4
Во двор дома Ирины Богдановой я прошла беспрепятственно. И мне сразу стало понятно, почему люди называют это место Лукоморьем. Здание, возле которого я сейчас стояла, походило на сказочный теремок, а в саду не хватало лишь дуба и ученого кота на золотой цепи. Я посмотрела на толпу тихо разговаривающих людей и достала мобильный.
– Здравствуйте, Игорь Львович, вас беспокоит Виола Тараканова, то есть писательница Арина Виолова. Я приехала, но не знаю, как войти в особняк, перед ним большое количество народа.
– Надеюсь, вас не затруднит обойти здание слева, – зачастил мужской голос из трубки, – там в заборе есть калиточка с домофоном, а я уже бегу.
Мне понадобилась пара минут, чтобы добраться до места, и я увидела Игоря Львовича, полного брюнета в дорогом костюме.
– Здравствуйте, рад встрече, – со скоростью пулеметной очереди выпалил он, – как доехали… рад, что добрались… прекрасная погода… пройдемте сюда… осторожно, тут ступеньки… давайте куртку, присаживайтесь в гостиной… сейчас Максим Антонович подойдет, извините, он интервью телевизионщикам дает… чай, кофе… располагайтесь, как дома, сейчас я вернусь, не скучайте…
Так и не дав мне вставить словечка, Игорь Львович развернулся и с неожиданной для толстяка прытью исчез в коридоре. Я осталась одна и стала осматриваться.
Уютно обставленная в английском стиле комната имела эркер. Одна стена небольшого помещения была заставлена книжными шкафами. За стеклами виднелись собрания сочинений русских и зарубежных классиков, все в дорогих переплетах. Судя по состоянию корешков, к книгам никто не прикасался. Напротив стоял огромный кожаный диван с маленькими столиками по бокам, на них были водружены вазы с композициями из сухих цветов. Я не люблю чучела животных и мумифицированные растения, поэтому не села на диван, а прошла в эркер и устроилась в одном из двух кресел, тоже разделенных столиком. На нем лежал роман Милады Смоляковой в сильно потертой обложке.
Я покосилась на книжку и подавила вздох. Везде Милада! Интересно, что происходит с произведениями Арины Виоловой? Я редко вижу людей со своими книгами в руках. Может, мои детективы отправляют в районы Сибири и Дальнего Востока, где они служат альтернативным топливом для котельных?
– Катастрофа! – вдруг отчетливо произнес невдалеке смутно знакомый голос. – Катастрофа!
– Не стоит поддаваться панике, – ответил красиво окрашенный тенор.
– Ты идиот? – закричал первый мужчина. – Не понял? Ее нет!
– Спокойствие, только спокойствие, истерикой делу не поможешь, – откликнулся второй собеседник.
Я повернула голову, увидела, что одно из больших окон чуть приоткрыто, и поняла: в соседнем помещении невидимые мне люди, уверенные в том, что их никто не слышит, ведут беседу.
– Ее нет, – нервно повторил первый мужчина. – Нет! Мы погибли!
– Где Максим Антонович? – вмешался в разговор баритон Игоря Львовича. – Приехала Арина Виолова. Нам надо срочно решать проблему.
– Приперлась! – выпалил тот, кто только что говорил о гибели.
– Владимир Яковлевич, – укоризненно произнес тенор, – возьми себя в руки.
– Катастрофа! Кошмар! – пошел вразнос его собеседник.
Я сидела, боясь пошевелиться. Конечно, подслушивать чужую беседу некрасиво. Но, во-первых, речь шла обо мне, а во-вторых, у меня есть задание, которое необходимо выполнить. Да, да, я прибыла в особняк Ирины Богдановой под своим настоящим именем, в качестве писательницы. Я никого не обманываю, не прикидываюсь другим человеком и, вероятно, потом напишу книгу, в которую включу сюжет про художницу, но основная моя цель вовсе не сбор материала для романа. Я шпион, которому нужно разузнать кое-какую информацию. А бойцу невидимого фронта лучше забыть о хорошем воспитании. Наоборот, ему надо отрастить длинные уши и не стесняться их использовать. Сейчас я стала незримым свидетелем беседы главврача Обоева, какого-то мужчины и Игоря Львовича. Владимир Яковлевич, выскочив из кафе, успел добраться до дома Богдановой значительно раньше меня, неторопливо вкушавшей латте и болтавшей с официанткой. Интересно, что произошло? Почему врач находится в состоянии истерики и твердит о катастрофе?
Послышался звук шагов.
– Что случилось? – спросил новый, тоже мужской голос.
– Ее нет! – гаркнул Обоев. – Она ушла от нас! Максим, ты понял?
Так, так, новый собеседник не кто иной, как мэр, подумала я.
– Кто ушел? Куда? – не сообразил Буркин.
– Туда! – в рифму ответил Обоев. – Что делать? Да еще Виолова приехала!
– Кто-нибудь объяснит мне, что стряслось? – повысил голос градоначальник. – Вадим, Игорь! Почему Володя в панике, а?
– Идите сюда, – сказал человек, который беседовал с Обоевым до появления Игоря Львовича и которого, судя по всему, звали Вадимом, – я виски налил.
– Звоним тебе, Макс, а ты трубку не берешь, – с упреком произнес Игорь Львович.
Очевидно, компания отошла в глубь комнаты, потому что я перестала различать слова, до моего слуха долетал лишь невнятный бубнеж. Затем вновь раздался визгливый голос главврача:
– За каким хреном ты связался с бабой, строчащей низкопробные книжонки?
– Молчать! – приказал Максим Антонович. – Слушать меня! Сто раз повторял: литераторшу прислал Корсаков, а ему отказать нельзя. Да и просьба Бориса Ивановича показалась мне пустяковой: Виолова, любимый автор женщин его семьи, хочет поговорить с Ириной, собралась сделать Богданову героиней своей новой книги. Теперь найдите хоть одну причину отказать депутату, а? Молчите? И правильно, сказать тут нечего. Виолова прибыла на пару дней, ей необходимо обеспечить комфорт, любовь и ласку. Баба поселится у Оскара. Марта будет перед ней приседать, кланяться, везде ее водить, отвечать на вопросы гостьи. А для начала сделаем ей «исполнялку», авось Виолова сразу уедет.
– Как? – нервно спросил Игорь. – Как?
– Машина, – непонятно для меня ответил мэр. – Вы совсем потеряли голову? Это что, в первый раз?
– Нет, – нестройным хором ответили остальные участники беседы.
– У нас уже есть опыт достойного выхода из форс-мажора. Применим его вновь. Не вижу повода для истерик, – спокойно заявил хозяин Беркутова.
– Тогда у нас Люда была, – пробормотал Владимир Яковлевич. – А теперь кто?
– К вечеру решу эту задачу, – пообещал Максим Буркин. – Ну, пришли в себя? Отлично. Народ на улице нас не волнует, там все, как обычно. Основная проблема – приезд Виоловой. Предупредите Оскара, что сия госпожа самый важный ВИП-гость. Пусть он Федору прикажет расстараться.
– Оскар идиот, – проворчал Игорь Львович.
Максим Антонович не стал возражать:
– Верно, но у него лучший отель в городе. Понятен мой план? Немедленно отправляйте к Виоловой Марту. «Исполнялка» в машине. Если писательница сразу не уедет, то тогда – обед, прогулка, а вечером встреча с Ириной.
– Если ты ее устроишь, – протянул Игорь Львович.
– До захода солнца еще далеко, – оптимистично откликнулся мэр. – Где сейчас госпожа Тараканова?
– В маленькой гостиной, – ответил Сердюков.
– Очень нехорошо оставлять московскую даму одну, – упрекнул Игоря глава Беркутова, – немедленно пришли к ней Марту. А где Людмила?
– Пока дома, – буркнул Владимир Яковлевич.
– Замок людоеда – лучшее место! – опять же непонятно для меня воскликнул Игорь.
– Глупая идея, мне она не нравится, – сказал Максим Антонович. – Зачем туда? Разве нам есть что скрывать? Володя, тебе надо отдохнуть. Не нервничай, все проблемы решаемы. А еще…
Конца фразы я не услышала, речь мэра прервал громкий стук – похоже, теплая компания вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я встала, на всякий случай пересела на диван и принялась анализировать услышанное. Приезд литераторши Виоловой, похоже, никого не обрадовал. В окружении художницы случилась какая-то неприятность, вот только мне неясно, что произошло. Сначала я подумала, что от Владимира Яковлевича в очередной раз удрала жена, страстная шопоголичка – Обоев с отчаянием произнес: «Ее нет». Но в конце разговора прозвучало, что Людмила дома…
– Простите за ожидание, – зачирикал мелодичный голос, вырвавший меня из размышлений.
Я повернула голову на звук. В гостиную совершенно неслышно, словно мышка, вошла симпатичная женщина лет сорока. К груди она прижимала мою новую книгу.
– Меня зовут Марта, – представилась незнакомка. – Извините, что не сразу прибежала. Но вы сами виноваты – не надо так интересно писать! Я начала читать и не могла оторваться. Сердюков что-то бубнит, а я отмахиваюсь: «Отстаньте, дайте Виолову дочитать, три странички осталось, сейчас узнаю наконец, кто убийца». Игорь Львович меня за плечо потряс: «Иди в гостиную, там сама Арина сидит, у нее и спросишь про киллера».
Марта весело рассмеялась.
– Здорово вышло! Дадите мне автограф?
Я взяла у нее свою совершенно новую книгу. Хорошая мизансцена, и разыграна она вполне убедительно, вот только… первые-то страницы томика слиплись, к ним явно никто не прикасался.
Надо отдать должное женщине – едва я открыла книгу, как Марта поняла свою оплошность и ловко выкрутилась из создавшегося положения:
– Этот томик я специально приобрела. Вчера съездила на станцию, там ларек стоит. Как узнала, что вы в гости прибудете, обрадовалась, понеслась за новым экземпляром, где автору расписаться не стыдно. Тот, что я читаю, постеснялась вам дать, страницы до дыр затерты. У нас, знаете, как: сначала я в ваш роман вцепляюсь, потом его подруги берут, соседи, и когда назад ко мне детектив возвращается, он как будто на войне побывал, переплет изолентой проклеен. Не скотчем, а синей такой штукой, она прочнее. А вот этот с вашей подписью я никому не дам, поставлю под стекло, на видное место. Сейчас ручку найду…
Марта кинулась к столику, увидела книжку Смоляковой, ловким движением отправила ее на пол, носком туфли запихнула под кресло и покосилась на меня.
Я сделала вид, что не заметила ее маневра, открыла сумочку и сообщила:
– Не беспокойтесь, ручка всегда со мной.
– Ой, какая вы милая! – захлопала в ладоши Марта. – Теперь все обзавидуются.
– Мне нетрудно дать автограф тем, кто просит, – улыбнулась я.
– Все равно мне первой он в Беркутове достался, – бурно радовалась Марта. – Ни у кого пока нет, а у меня есть! Максим Антонович очень расстроился, что не смог приехать. У него сейчас совещание, потом пара деловых встреч. Увы и ах, господин Буркин еще на работе, но вечером он непременно встретится с вами за ужином. Давайте я вас провожу в гостиницу «Золотой дворец», лучшую не только в Беркутове, но и во всем районе. Думаю, даже в Москве трудно найти равную ей. Хозяин отеля, Оскар, удивительный молодец. Вы устроитесь, примете с дороги ванну, отдохнете, а потом я за вами забегу, мы посмотрим некоторые достопримечательности Беркутова и отправимся на ужин к Максиму Антоновичу.
Я внимательно слушала Марту. Да, похоже, здесь у них произошла крупная неприятность. В противном случае Игорь Львович догадался бы договориться с Мартой, они бы врали одинаково. Но Сердюков сказал мне об интервью, которое мэр сейчас дает журналистам с телекамерами, а Марта щебечет про то, как Буркин не щадит своего живота на службе. Нужно ли мне вслух удивиться нестыковке? Нет, лучше промолчу. Марта сумеет вывернуться, заморгает и скажет что-нибудь вроде: «Ой, вы неправильно его поняли! Игорь Львович имел в виду, что Максим Антонович находится в студии». А я после своего замечания заработаю репутацию излишне внимательной к деталям особы. Пусть уж лучше меня считают недалекой. В присутствии умницы хозяева будут следить за каждым своим словом, а при дуре расслабятся. Что мне, при моем шпионском задании, будет только на руку.
– Здравствуйте, Игорь Львович, вас беспокоит Виола Тараканова, то есть писательница Арина Виолова. Я приехала, но не знаю, как войти в особняк, перед ним большое количество народа.
– Надеюсь, вас не затруднит обойти здание слева, – зачастил мужской голос из трубки, – там в заборе есть калиточка с домофоном, а я уже бегу.
Мне понадобилась пара минут, чтобы добраться до места, и я увидела Игоря Львовича, полного брюнета в дорогом костюме.
– Здравствуйте, рад встрече, – со скоростью пулеметной очереди выпалил он, – как доехали… рад, что добрались… прекрасная погода… пройдемте сюда… осторожно, тут ступеньки… давайте куртку, присаживайтесь в гостиной… сейчас Максим Антонович подойдет, извините, он интервью телевизионщикам дает… чай, кофе… располагайтесь, как дома, сейчас я вернусь, не скучайте…
Так и не дав мне вставить словечка, Игорь Львович развернулся и с неожиданной для толстяка прытью исчез в коридоре. Я осталась одна и стала осматриваться.
Уютно обставленная в английском стиле комната имела эркер. Одна стена небольшого помещения была заставлена книжными шкафами. За стеклами виднелись собрания сочинений русских и зарубежных классиков, все в дорогих переплетах. Судя по состоянию корешков, к книгам никто не прикасался. Напротив стоял огромный кожаный диван с маленькими столиками по бокам, на них были водружены вазы с композициями из сухих цветов. Я не люблю чучела животных и мумифицированные растения, поэтому не села на диван, а прошла в эркер и устроилась в одном из двух кресел, тоже разделенных столиком. На нем лежал роман Милады Смоляковой в сильно потертой обложке.
Я покосилась на книжку и подавила вздох. Везде Милада! Интересно, что происходит с произведениями Арины Виоловой? Я редко вижу людей со своими книгами в руках. Может, мои детективы отправляют в районы Сибири и Дальнего Востока, где они служат альтернативным топливом для котельных?
– Катастрофа! – вдруг отчетливо произнес невдалеке смутно знакомый голос. – Катастрофа!
– Не стоит поддаваться панике, – ответил красиво окрашенный тенор.
– Ты идиот? – закричал первый мужчина. – Не понял? Ее нет!
– Спокойствие, только спокойствие, истерикой делу не поможешь, – откликнулся второй собеседник.
Я повернула голову, увидела, что одно из больших окон чуть приоткрыто, и поняла: в соседнем помещении невидимые мне люди, уверенные в том, что их никто не слышит, ведут беседу.
– Ее нет, – нервно повторил первый мужчина. – Нет! Мы погибли!
– Где Максим Антонович? – вмешался в разговор баритон Игоря Львовича. – Приехала Арина Виолова. Нам надо срочно решать проблему.
– Приперлась! – выпалил тот, кто только что говорил о гибели.
– Владимир Яковлевич, – укоризненно произнес тенор, – возьми себя в руки.
– Катастрофа! Кошмар! – пошел вразнос его собеседник.
Я сидела, боясь пошевелиться. Конечно, подслушивать чужую беседу некрасиво. Но, во-первых, речь шла обо мне, а во-вторых, у меня есть задание, которое необходимо выполнить. Да, да, я прибыла в особняк Ирины Богдановой под своим настоящим именем, в качестве писательницы. Я никого не обманываю, не прикидываюсь другим человеком и, вероятно, потом напишу книгу, в которую включу сюжет про художницу, но основная моя цель вовсе не сбор материала для романа. Я шпион, которому нужно разузнать кое-какую информацию. А бойцу невидимого фронта лучше забыть о хорошем воспитании. Наоборот, ему надо отрастить длинные уши и не стесняться их использовать. Сейчас я стала незримым свидетелем беседы главврача Обоева, какого-то мужчины и Игоря Львовича. Владимир Яковлевич, выскочив из кафе, успел добраться до дома Богдановой значительно раньше меня, неторопливо вкушавшей латте и болтавшей с официанткой. Интересно, что произошло? Почему врач находится в состоянии истерики и твердит о катастрофе?
Послышался звук шагов.
– Что случилось? – спросил новый, тоже мужской голос.
– Ее нет! – гаркнул Обоев. – Она ушла от нас! Максим, ты понял?
Так, так, новый собеседник не кто иной, как мэр, подумала я.
– Кто ушел? Куда? – не сообразил Буркин.
– Туда! – в рифму ответил Обоев. – Что делать? Да еще Виолова приехала!
– Кто-нибудь объяснит мне, что стряслось? – повысил голос градоначальник. – Вадим, Игорь! Почему Володя в панике, а?
– Идите сюда, – сказал человек, который беседовал с Обоевым до появления Игоря Львовича и которого, судя по всему, звали Вадимом, – я виски налил.
– Звоним тебе, Макс, а ты трубку не берешь, – с упреком произнес Игорь Львович.
Очевидно, компания отошла в глубь комнаты, потому что я перестала различать слова, до моего слуха долетал лишь невнятный бубнеж. Затем вновь раздался визгливый голос главврача:
– За каким хреном ты связался с бабой, строчащей низкопробные книжонки?
– Молчать! – приказал Максим Антонович. – Слушать меня! Сто раз повторял: литераторшу прислал Корсаков, а ему отказать нельзя. Да и просьба Бориса Ивановича показалась мне пустяковой: Виолова, любимый автор женщин его семьи, хочет поговорить с Ириной, собралась сделать Богданову героиней своей новой книги. Теперь найдите хоть одну причину отказать депутату, а? Молчите? И правильно, сказать тут нечего. Виолова прибыла на пару дней, ей необходимо обеспечить комфорт, любовь и ласку. Баба поселится у Оскара. Марта будет перед ней приседать, кланяться, везде ее водить, отвечать на вопросы гостьи. А для начала сделаем ей «исполнялку», авось Виолова сразу уедет.
– Как? – нервно спросил Игорь. – Как?
– Машина, – непонятно для меня ответил мэр. – Вы совсем потеряли голову? Это что, в первый раз?
– Нет, – нестройным хором ответили остальные участники беседы.
– У нас уже есть опыт достойного выхода из форс-мажора. Применим его вновь. Не вижу повода для истерик, – спокойно заявил хозяин Беркутова.
– Тогда у нас Люда была, – пробормотал Владимир Яковлевич. – А теперь кто?
– К вечеру решу эту задачу, – пообещал Максим Буркин. – Ну, пришли в себя? Отлично. Народ на улице нас не волнует, там все, как обычно. Основная проблема – приезд Виоловой. Предупредите Оскара, что сия госпожа самый важный ВИП-гость. Пусть он Федору прикажет расстараться.
– Оскар идиот, – проворчал Игорь Львович.
Максим Антонович не стал возражать:
– Верно, но у него лучший отель в городе. Понятен мой план? Немедленно отправляйте к Виоловой Марту. «Исполнялка» в машине. Если писательница сразу не уедет, то тогда – обед, прогулка, а вечером встреча с Ириной.
– Если ты ее устроишь, – протянул Игорь Львович.
– До захода солнца еще далеко, – оптимистично откликнулся мэр. – Где сейчас госпожа Тараканова?
– В маленькой гостиной, – ответил Сердюков.
– Очень нехорошо оставлять московскую даму одну, – упрекнул Игоря глава Беркутова, – немедленно пришли к ней Марту. А где Людмила?
– Пока дома, – буркнул Владимир Яковлевич.
– Замок людоеда – лучшее место! – опять же непонятно для меня воскликнул Игорь.
– Глупая идея, мне она не нравится, – сказал Максим Антонович. – Зачем туда? Разве нам есть что скрывать? Володя, тебе надо отдохнуть. Не нервничай, все проблемы решаемы. А еще…
Конца фразы я не услышала, речь мэра прервал громкий стук – похоже, теплая компания вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я встала, на всякий случай пересела на диван и принялась анализировать услышанное. Приезд литераторши Виоловой, похоже, никого не обрадовал. В окружении художницы случилась какая-то неприятность, вот только мне неясно, что произошло. Сначала я подумала, что от Владимира Яковлевича в очередной раз удрала жена, страстная шопоголичка – Обоев с отчаянием произнес: «Ее нет». Но в конце разговора прозвучало, что Людмила дома…
– Простите за ожидание, – зачирикал мелодичный голос, вырвавший меня из размышлений.
Я повернула голову на звук. В гостиную совершенно неслышно, словно мышка, вошла симпатичная женщина лет сорока. К груди она прижимала мою новую книгу.
– Меня зовут Марта, – представилась незнакомка. – Извините, что не сразу прибежала. Но вы сами виноваты – не надо так интересно писать! Я начала читать и не могла оторваться. Сердюков что-то бубнит, а я отмахиваюсь: «Отстаньте, дайте Виолову дочитать, три странички осталось, сейчас узнаю наконец, кто убийца». Игорь Львович меня за плечо потряс: «Иди в гостиную, там сама Арина сидит, у нее и спросишь про киллера».
Марта весело рассмеялась.
– Здорово вышло! Дадите мне автограф?
Я взяла у нее свою совершенно новую книгу. Хорошая мизансцена, и разыграна она вполне убедительно, вот только… первые-то страницы томика слиплись, к ним явно никто не прикасался.
Надо отдать должное женщине – едва я открыла книгу, как Марта поняла свою оплошность и ловко выкрутилась из создавшегося положения:
– Этот томик я специально приобрела. Вчера съездила на станцию, там ларек стоит. Как узнала, что вы в гости прибудете, обрадовалась, понеслась за новым экземпляром, где автору расписаться не стыдно. Тот, что я читаю, постеснялась вам дать, страницы до дыр затерты. У нас, знаете, как: сначала я в ваш роман вцепляюсь, потом его подруги берут, соседи, и когда назад ко мне детектив возвращается, он как будто на войне побывал, переплет изолентой проклеен. Не скотчем, а синей такой штукой, она прочнее. А вот этот с вашей подписью я никому не дам, поставлю под стекло, на видное место. Сейчас ручку найду…
Марта кинулась к столику, увидела книжку Смоляковой, ловким движением отправила ее на пол, носком туфли запихнула под кресло и покосилась на меня.
Я сделала вид, что не заметила ее маневра, открыла сумочку и сообщила:
– Не беспокойтесь, ручка всегда со мной.
– Ой, какая вы милая! – захлопала в ладоши Марта. – Теперь все обзавидуются.
– Мне нетрудно дать автограф тем, кто просит, – улыбнулась я.
– Все равно мне первой он в Беркутове достался, – бурно радовалась Марта. – Ни у кого пока нет, а у меня есть! Максим Антонович очень расстроился, что не смог приехать. У него сейчас совещание, потом пара деловых встреч. Увы и ах, господин Буркин еще на работе, но вечером он непременно встретится с вами за ужином. Давайте я вас провожу в гостиницу «Золотой дворец», лучшую не только в Беркутове, но и во всем районе. Думаю, даже в Москве трудно найти равную ей. Хозяин отеля, Оскар, удивительный молодец. Вы устроитесь, примете с дороги ванну, отдохнете, а потом я за вами забегу, мы посмотрим некоторые достопримечательности Беркутова и отправимся на ужин к Максиму Антоновичу.
Я внимательно слушала Марту. Да, похоже, здесь у них произошла крупная неприятность. В противном случае Игорь Львович догадался бы договориться с Мартой, они бы врали одинаково. Но Сердюков сказал мне об интервью, которое мэр сейчас дает журналистам с телекамерами, а Марта щебечет про то, как Буркин не щадит своего живота на службе. Нужно ли мне вслух удивиться нестыковке? Нет, лучше промолчу. Марта сумеет вывернуться, заморгает и скажет что-нибудь вроде: «Ой, вы неправильно его поняли! Игорь Львович имел в виду, что Максим Антонович находится в студии». А я после своего замечания заработаю репутацию излишне внимательной к деталям особы. Пусть уж лучше меня считают недалекой. В присутствии умницы хозяева будут следить за каждым своим словом, а при дуре расслабятся. Что мне, при моем шпионском задании, будет только на руку.