Страница:
– Подумай над моим предложением, – предложила Людмила, – у тебя впереди зима и весна. Госы ведь в июне?
Я кивнула.
– Олеська к тому времени окончательно сопьется, – хмыкнула сваха, – хозяйка будет искать ей замену, я тебя и протолкну на эту должность.
– Почему не Нину? – удивилась я. – И не Катю или Риту? Они раньше меня на рецепшен устроились.
– Нина зимой выходит замуж, у нее в планах побыстрее ребенка родить, – задумчиво протянула Людмила, – Катя из многодетной семьи, она… Знаешь, скажу откровенно, они мне не нравятся. Никогда не задержатся, вечно убегают с боем часов, веник в руки не возьмут, если Лидка-поломойка заболеет. А ты минуты не считаешь, и я не раз видела тебя со шваброй.
– У Кати дома много обязанностей, – смутилась я, – она старшая из восьми детей, поэтому и летит с работы, ей малышей надо спать укладывать. У Риты любовь-морковь с летчиком, он постоянно в рейсах, Маргарита к нему в Шереметьево таскается. А я живу с бабушкой, и мне не влом пол протереть. У Лиды артрит, ей так порой руки скрутит, что смотреть тошно.
– Вот поэтому я это место предлагаю тебе, – сказала Мила, – ты работящая и получишь диплом о высшем образовании. Вдруг кто из клиентов закапризничает, потребует от психолога документы, и что Нина, Рита и Катя продемонстрируют? Школьные аттестаты?
– А я шлепну на стол крутую бумажку, выданную институтом имени Олеся Иванко, – засмеялась я, – это же не МГИМО, не МГУ!
– Ну и что? – поморщилась Людмила. – Я вообще инженер по ремонту холодильных установок. Главное, есть высшее образование. Короче, думай. И, пожалуйста, никому о нашем сегодняшнем разговоре не сообщай, не хвастай перед другими девочками.
– Мы не дружим, – объяснила я, – перекидываемся парой слов, когда сменяемся, и все. И я не болтлива.
– Прекрасное качество, – похвалила меня Людмила, потом она порылась в сумке, вынула три бумажки по тысяче и положила поверх сотни. – Держи, купи себе что-нибудь.
Я не смогла скрыть радость.
– Большое спасибо!
– Большое пожалуйста, – мягко улыбнулась сваха. – Любишь деньги?
Я пожала плечами.
– Конечно. Мне многое нужно.
– Что, например? – проявила интерес она.
– Квартиру в Москве, машину, хорошую одежду, обувь, новую сумку, – перечисляла я, – мобильный телефон, нормальный, айпад, макбук[4]. Еще хочу, чтобы Белка не переживала о судьбе гостиницы, сделала там качественный ремонт. Бабушка всю жизнь мечтала сыграть главную роль в кино. Если я получу большие деньги, стану продюсером. Тогда Белка наконец-то сможет блеснуть своим талантом. Знаете, один раз ей почти удалось стать звездой, у нас в отеле начали снимать сериал, но потом что-то случилось с финансами, проект лопнул…[5]
– Деньги, деньги, деньги, – поморщилась Мила, – у тебя правильные мечты. А где муж и дети?
– Наверное, неплохо иметь хорошего человека рядом, но мне пока такой не встретился, – честно призналась я, – а младенцы… Нехорошо так говорить, но они меня пугают, вечно кричат, чего хотят, не понять, капризничают. Беременность женщин уродует, после нее надо пластику делать, иначе вместо груди ушки спаниеля образуются. У нас на курсе учится Вика Романова, она в семнадцать лет ребенка родила. Теперь у нее на животе и бедрах растяжки, бюст жуткий, она стесняется в купальнике показываться.
– Ты не принадлежишь к тем, кто впадает в восторг при виде малышей, – кивнула Мила, – а дети что постарше? Ну, лет семи-девяти тебе нравятся?
Я пожала плечами.
– С дошкольниками разговаривать не о чем, а подростки агрессивны. Вы меня, наверное, считаете моральной уродкой. Все девушки мечтают о материнстве!
– Совсем нет, – усмехнулась Мила, – у меня вот отсутствует чадолюбие, Олеся тоже не собирается производить потомство. У каждого человека свой путь.
Я удивилась:
– Почему вы задаете мне все эти вопросы?
Мила потерла виски.
– Надо же, голова совсем не болит. Надеюсь, что ты согласишься следующим летом перейти к нам на постоянную службу, и хочу выяснить твои планы. Обидно, когда воспитаешь сотрудницу, а она, хоп, и осела дома беременная.
– Маловероятно, что я захочу в ближайшие десять лет обзаводиться семьей, – возразила я, – неохота превращаться в симбиоз сковородки, стиральной машины и пылесоса. В жизни есть вещи более интересные, чем обслуживание мужа и смена памперсов. Я просто хочу найти хорошего парня, но в загс не собираюсь, а дети должны рождаться в законном браке.
Людмила улыбнулась.
– Тщательно запри дверь.
– Конечно, – кивнула я, – не в первый раз.
Ровно в девять я опустила на окнах жалюзи, повернула ключ в замке и позвонила в дверь Виктории Павловны.
– Степочка, ты сегодня замечательно выглядишь, – заквохтала бабулька, – красивая у тебя курточка!
Я протянула ей связку.
– Умница, деточка, – похвалила меня старушка, – иди домой осторожно, не садись в машину к незнакомым парням, еще изнасилуют, дождись автобуса.
Мне стало смешно.
– Непременно, Виктория Павловна.
– Девушке следует быть осторожной, – наставляла меня старуха, – иначе беда случится.
Удивительное дело, начни какая-нибудь бабка читать мне мораль, я бы разозлилась, но Виктория Павловна не вызывает у меня ни малейшего раздражения. Она добрая, милая и всегда старается сказать окружающим нечто приятное. Вот сейчас она похвалила мою старую задрипанную куртенку. Можно подумать, зрение бабули потеряло остроту и она попросту не замечает, что одежонка не новая, но я уверена, Виктория Павловна не жалуется ни на слух, ни на ослабевшие глаза, она хочет доставить мне приятные эмоции, а лекция об осторожности вызвана искренней заботой. Виктория одинока, поэтому она считает сотрудниц брачного агентства кем-то вроде племянниц.
– Поняла, солнышко? – спросила старушка.
– Да, – закивала я, – поеду на автобусе, ни с кем из посторонних не заговорю, кошелек спрячу подальше, мобильный телефон тоже, сумку повешу через плечо, ее никому сорвать не удастся.
– Умничка! – обрадовалась Виктория. – Ну, ступай, Господь с тобой! Стой!
Я, успев уже сделать шаг к лестнице, обернулась.
– Что?
– Возьми конфетку, – улыбнулась старушка и протянула мне карамельку, – очень свежая, черносмородиновая, сегодня купила в супермаркете. Со сладким дорога будет казаться короче.
Я взяла угощение, рассыпалась в благодарностях и, держась за стенку, осторожно пошла вниз. Брачное агентство расположено на первом этаже, но чтобы добраться до дверей подъезда, надо преодолеть пять ступенек. Лампочка здесь никогда не горит, ее постоянно кто-то выкручивает.
Благополучно миновав короткую лестницу, я пнула первую створку, очутилась в небольшом тамбуре и наступила ногами на что-то мягкое. Из груди вырвался вскрик:
– Кто это?
Хороший вопрос, если учесть, что, скорее всего, я наткнулась на крысу. Сейчас она мне ответит: «Привет, Степа! Я Шушера!»
– Извините, – прошептал женский голос, – мне плохо! Голова кружится. Дайте, если не трудно, руку.
Я толкнула боком дверь на улицу и в свете фонаря увидела даму, привалившуюся к стене тамбура. Чтобы не упасть, она вытянула вперед ноги, и я споткнулась о них.
– Вызвать «Скорую»? – занервничала я.
– Она не поможет, – прошептала незнакомка, – я здорова, просто перенервничала.
– Давайте, отведу вас домой, – предложила я, – на каком этаже вы живете?
– Моя квартира не здесь, – медленно произнесла женщина, – помогите выйти на свежий воздух, дурнота сразу пройдет. Со мной в последнее время это часто бывает.
– Вы беременны? – предположила я и протянула бедняге руку. – Есть мобильный? Позвоните родственникам. Вам одной лучше не ехать.
– Нет, я не жду ребенка, – раздалось в ответ, потом послышались всхлипывания.
Я вывела ее во двор, вынула из сумки носовой платок и протянула даме. Она схватила его, подняла голову, свет фонаря упал ей на лицо. Предстань сейчас передо мной королева эльфов или дочь человека-пингвина, я бы и то удивилась меньше.
– Надежда Егоровна! Вы?
Глава 8
Глава 9
Я кивнула.
– Олеська к тому времени окончательно сопьется, – хмыкнула сваха, – хозяйка будет искать ей замену, я тебя и протолкну на эту должность.
– Почему не Нину? – удивилась я. – И не Катю или Риту? Они раньше меня на рецепшен устроились.
– Нина зимой выходит замуж, у нее в планах побыстрее ребенка родить, – задумчиво протянула Людмила, – Катя из многодетной семьи, она… Знаешь, скажу откровенно, они мне не нравятся. Никогда не задержатся, вечно убегают с боем часов, веник в руки не возьмут, если Лидка-поломойка заболеет. А ты минуты не считаешь, и я не раз видела тебя со шваброй.
– У Кати дома много обязанностей, – смутилась я, – она старшая из восьми детей, поэтому и летит с работы, ей малышей надо спать укладывать. У Риты любовь-морковь с летчиком, он постоянно в рейсах, Маргарита к нему в Шереметьево таскается. А я живу с бабушкой, и мне не влом пол протереть. У Лиды артрит, ей так порой руки скрутит, что смотреть тошно.
– Вот поэтому я это место предлагаю тебе, – сказала Мила, – ты работящая и получишь диплом о высшем образовании. Вдруг кто из клиентов закапризничает, потребует от психолога документы, и что Нина, Рита и Катя продемонстрируют? Школьные аттестаты?
– А я шлепну на стол крутую бумажку, выданную институтом имени Олеся Иванко, – засмеялась я, – это же не МГИМО, не МГУ!
– Ну и что? – поморщилась Людмила. – Я вообще инженер по ремонту холодильных установок. Главное, есть высшее образование. Короче, думай. И, пожалуйста, никому о нашем сегодняшнем разговоре не сообщай, не хвастай перед другими девочками.
– Мы не дружим, – объяснила я, – перекидываемся парой слов, когда сменяемся, и все. И я не болтлива.
– Прекрасное качество, – похвалила меня Людмила, потом она порылась в сумке, вынула три бумажки по тысяче и положила поверх сотни. – Держи, купи себе что-нибудь.
Я не смогла скрыть радость.
– Большое спасибо!
– Большое пожалуйста, – мягко улыбнулась сваха. – Любишь деньги?
Я пожала плечами.
– Конечно. Мне многое нужно.
– Что, например? – проявила интерес она.
– Квартиру в Москве, машину, хорошую одежду, обувь, новую сумку, – перечисляла я, – мобильный телефон, нормальный, айпад, макбук[4]. Еще хочу, чтобы Белка не переживала о судьбе гостиницы, сделала там качественный ремонт. Бабушка всю жизнь мечтала сыграть главную роль в кино. Если я получу большие деньги, стану продюсером. Тогда Белка наконец-то сможет блеснуть своим талантом. Знаете, один раз ей почти удалось стать звездой, у нас в отеле начали снимать сериал, но потом что-то случилось с финансами, проект лопнул…[5]
– Деньги, деньги, деньги, – поморщилась Мила, – у тебя правильные мечты. А где муж и дети?
– Наверное, неплохо иметь хорошего человека рядом, но мне пока такой не встретился, – честно призналась я, – а младенцы… Нехорошо так говорить, но они меня пугают, вечно кричат, чего хотят, не понять, капризничают. Беременность женщин уродует, после нее надо пластику делать, иначе вместо груди ушки спаниеля образуются. У нас на курсе учится Вика Романова, она в семнадцать лет ребенка родила. Теперь у нее на животе и бедрах растяжки, бюст жуткий, она стесняется в купальнике показываться.
– Ты не принадлежишь к тем, кто впадает в восторг при виде малышей, – кивнула Мила, – а дети что постарше? Ну, лет семи-девяти тебе нравятся?
Я пожала плечами.
– С дошкольниками разговаривать не о чем, а подростки агрессивны. Вы меня, наверное, считаете моральной уродкой. Все девушки мечтают о материнстве!
– Совсем нет, – усмехнулась Мила, – у меня вот отсутствует чадолюбие, Олеся тоже не собирается производить потомство. У каждого человека свой путь.
Я удивилась:
– Почему вы задаете мне все эти вопросы?
Мила потерла виски.
– Надо же, голова совсем не болит. Надеюсь, что ты согласишься следующим летом перейти к нам на постоянную службу, и хочу выяснить твои планы. Обидно, когда воспитаешь сотрудницу, а она, хоп, и осела дома беременная.
– Маловероятно, что я захочу в ближайшие десять лет обзаводиться семьей, – возразила я, – неохота превращаться в симбиоз сковородки, стиральной машины и пылесоса. В жизни есть вещи более интересные, чем обслуживание мужа и смена памперсов. Я просто хочу найти хорошего парня, но в загс не собираюсь, а дети должны рождаться в законном браке.
Людмила улыбнулась.
– Тщательно запри дверь.
– Конечно, – кивнула я, – не в первый раз.
Ровно в девять я опустила на окнах жалюзи, повернула ключ в замке и позвонила в дверь Виктории Павловны.
– Степочка, ты сегодня замечательно выглядишь, – заквохтала бабулька, – красивая у тебя курточка!
Я протянула ей связку.
– Умница, деточка, – похвалила меня старушка, – иди домой осторожно, не садись в машину к незнакомым парням, еще изнасилуют, дождись автобуса.
Мне стало смешно.
– Непременно, Виктория Павловна.
– Девушке следует быть осторожной, – наставляла меня старуха, – иначе беда случится.
Удивительное дело, начни какая-нибудь бабка читать мне мораль, я бы разозлилась, но Виктория Павловна не вызывает у меня ни малейшего раздражения. Она добрая, милая и всегда старается сказать окружающим нечто приятное. Вот сейчас она похвалила мою старую задрипанную куртенку. Можно подумать, зрение бабули потеряло остроту и она попросту не замечает, что одежонка не новая, но я уверена, Виктория Павловна не жалуется ни на слух, ни на ослабевшие глаза, она хочет доставить мне приятные эмоции, а лекция об осторожности вызвана искренней заботой. Виктория одинока, поэтому она считает сотрудниц брачного агентства кем-то вроде племянниц.
– Поняла, солнышко? – спросила старушка.
– Да, – закивала я, – поеду на автобусе, ни с кем из посторонних не заговорю, кошелек спрячу подальше, мобильный телефон тоже, сумку повешу через плечо, ее никому сорвать не удастся.
– Умничка! – обрадовалась Виктория. – Ну, ступай, Господь с тобой! Стой!
Я, успев уже сделать шаг к лестнице, обернулась.
– Что?
– Возьми конфетку, – улыбнулась старушка и протянула мне карамельку, – очень свежая, черносмородиновая, сегодня купила в супермаркете. Со сладким дорога будет казаться короче.
Я взяла угощение, рассыпалась в благодарностях и, держась за стенку, осторожно пошла вниз. Брачное агентство расположено на первом этаже, но чтобы добраться до дверей подъезда, надо преодолеть пять ступенек. Лампочка здесь никогда не горит, ее постоянно кто-то выкручивает.
Благополучно миновав короткую лестницу, я пнула первую створку, очутилась в небольшом тамбуре и наступила ногами на что-то мягкое. Из груди вырвался вскрик:
– Кто это?
Хороший вопрос, если учесть, что, скорее всего, я наткнулась на крысу. Сейчас она мне ответит: «Привет, Степа! Я Шушера!»
– Извините, – прошептал женский голос, – мне плохо! Голова кружится. Дайте, если не трудно, руку.
Я толкнула боком дверь на улицу и в свете фонаря увидела даму, привалившуюся к стене тамбура. Чтобы не упасть, она вытянула вперед ноги, и я споткнулась о них.
– Вызвать «Скорую»? – занервничала я.
– Она не поможет, – прошептала незнакомка, – я здорова, просто перенервничала.
– Давайте, отведу вас домой, – предложила я, – на каком этаже вы живете?
– Моя квартира не здесь, – медленно произнесла женщина, – помогите выйти на свежий воздух, дурнота сразу пройдет. Со мной в последнее время это часто бывает.
– Вы беременны? – предположила я и протянула бедняге руку. – Есть мобильный? Позвоните родственникам. Вам одной лучше не ехать.
– Нет, я не жду ребенка, – раздалось в ответ, потом послышались всхлипывания.
Я вывела ее во двор, вынула из сумки носовой платок и протянула даме. Она схватила его, подняла голову, свет фонаря упал ей на лицо. Предстань сейчас передо мной королева эльфов или дочь человека-пингвина, я бы и то удивилась меньше.
– Надежда Егоровна! Вы?
Глава 8
Преподавательница удивилась:
– Мы знакомы?
– Не узнаете меня? Степанида Козлова, учусь в институте имени Олеся Иванко, вы у нас ведете немецкий язык, – представилась я.
– Простите, – забормотала «немка», – линзы потеряла, все словно в тумане.
– Что вы здесь делаете? – недоумевала я.
Надежда Егоровна дрожащей рукой поправила потерявшую всякий товарный вид прическу.
– У меня сын пропал, Славик.
– Очень жаль, – тихо сказала я.
– Хороший мальчик, – зашептала она, – домашний, послушный, он знал, что нельзя ни с кем из посторонних на улице заговаривать. Да и не ходил один. Я его отпускала исключительно на занятия музыкой, но до школы Славику идти тридцать секунд, она почти во дворе нашего дома находится. Дорогу переходить не надо, на транспорте не ехать, мальчику восемь лет исполнилось, он стеснялся меня, все просил: «Сам хочу на музыку бегать». И я ему разрешила! Я неправильно поступила!
Меня затопила жалость, и я сказала:
– Слава уже взрослый, я с пяти лет одна в магазин носилась через лес.
Надежда Егоровна прислонилась к фонарю спиной.
– Из окна я всегда смотрела, как он шел, за занавеской пряталась, чтобы сына не смущать. И в тот день наблюдала. Вроде все было как обычно. Я ушла по делам, вернулась в восемь, Славик всегда приходил в четверть девятого. Я ему разогрела макароны любимые, жду, жду, а его нет! Через полчаса побежала в школу, педагог сказал: «Слава сегодня не появился». Мальчик отсутствовал на занятиях!
Надежда Егоровна обхватила себя руками за плечи и затряслась.
– Куда он исчез? Я видела, как сынишка завернул за угол здания. Ему оставалось сделать несколько шагов, снова повернуть, и, пожалуйста, центральный вход, а там стоит охранник. Понимаешь?
На всякий случай я кивнула и сказала:
– Холодно совсем, и дождь опять накрапывает, пойдемте на проспект, поймаем маршрутку.
Но Грачева не услышала меня.
– Здание школы имеет форму буквы «П». Я проследила из окошка, Славик прошел вдоль правого флигеля и завернул к центральной стороне, школьная дверь расположена в левом флигеле, и там секьюрити! Ребенок исчез на очень коротком отрезке. А там деться некуда, двор окружает глухой забор!
– Вы в полицию обращались? – спросила я, пытаясь оттащить ее от фонаря.
Надежда Егоровна истерически рассмеялась:
– Полиция! Сначала меня там пытались уверить, что Славик прогульщик, который вместо занятий сольфеджио предпочел шляться по району. «Не беспокойтесь, мамаша, есть захочет, примчится. Сам такой был, навру родителям, что на уроки двинул, и лечу в кино!» Вот что дословно дежурный сказал.
«Немка» вытерла ладонью лицо.
– Зашевелились подлецы лишь на следующий день, и то после звонка отца одной моей студентки, он высокопоставленный чиновник!
Надежда Егоровна начала раскачиваться из стороны в сторону.
– И ничего до сих пор неизвестно! Сегодня меня в морг пригласили, показали тело. Не мой Славик! Чужой мальчик. Я там чуть не умерла! Вышла из проклятого места, ноги не идут, села в коридоре, рядом женщина на стуле спрашивает: «Вы на опознание ходили?» Ну я и выдохнула: «Да. Хвала Господу, не мой!» А она в ответ: «Поверьте, лучше было б, окажись, что он ваш».
Надежда Егоровна неожиданно схватила меня за руку и сделала пару шагов, я обрадовалась тому, что она может идти. Почти прижавшись друг к другу, мы двинулись в сторону шоссе, бедная Грачева говорила безостановочно, я слушала ее молча, да и что тут можно сказать?..
Услышав заявление дамы, Надежда изменилась в лице, а незнакомка продолжала:
– Мой сын пропал полгода назад. Теперь я ученая, знаю, если ребенка более суток найти не могут, он почти точно покойник. Шесть месяцев я себе места не находила, по ночам не спала. Поверь, самое страшное – не знать, что случилось. В первые дни я, как и ты, думала, боже, пусть не Сережа на цинковом столе окажется, кто угодно, но не он. А потом иначе мыслить стала: «Пусть сейчас я увижу останки сына, тогда успокоюсь, лучше страшный конец, чем ужас без конца». Но только не всех отыскивают. Мне тут санитарка мужчину показала, он пятнадцать лет дочь ищет. Пятнадцать! Деньги техперсоналу морга дает, просит звать его, когда труп десятилетней девочки привозят. Но так и не обнаружил пока ее косточки.
Я покрепче вцепилась в Грачеву, еще поскользнется и упадет. А она говорила и говорила.
Она хотела уйти из морга, но ноги отказались ей повиноваться. Незнакомка же продолжала:
– Знаешь, кто мне помог? Экстрасенс. Она точно знает, где труп закопан. Если паренек жив, обращаться к ней без толку. Только погибших видит и место захоронения безошибочно называет. Она мне сама позвонила и заявила: «Твой Сергей в раю, все дети-мученики сразу без мытарств у престола Господнего оказываются. Могу назвать координаты его могилы».
– Твой номер телефона она тоже в видениях вычислила? – зло спросила Надежда.
– Нет, – безо всяких признаков агрессии ответила собеседница, – в Интернете нашла. Я фото Сережино выставила, просила откликнуться тех, кто видел мальчика. Потом к медиуму поехала и получила адрес.
– Бесплатно? – еще сильнее разозлилась Надежда, посчитавшая собеседницу ловкой мошенницей, которая хочет нажиться на горе безутешных родственников.
– Нет, – честно ответила та, – денег она попросила, взяла дорого и велела никому не рассказывать, что мне помогла, иначе у нее сила пропадет, и другим она не поспособствует. Но мне тебя очень жалко стало, вот держи, тут я написала ее адрес. Поезжай, если твой сын умер, она скажет, где труп закопан.
– А тебе сколько за посреднические услуги положено дать? – закричала Грачева. – Вали отсюда, пока я полицейских не позвала.
– Дура! – коротко сказала тетка и встала.
– Сука! – не осталась в долгу Грачева.
Из двери выглянула санитарка.
– Не орите! Не на базаре! Тут мертвые лежат, проявите уважение.
Надежда Егоровна окончательно потеряла голову.
– Ей скажи! – закричала она, указывая рукой на спешно уходящую женщину. – Мошенница!
Техничка укоризненно покачала головой:
– Замолчи. Она сюда как на работу не один месяц ходила, а потом сама, без помощи полиции, тело сына отыскала. Сегодня пришла результаты экспертизы забирать, все точно, ее мальчик оказался. Владимир Михайлович, наш главный, успокоиться не мог, спрашивал: «Как же вы догадались, куда ехать надо? Не в сугроб тело сунули, тщательно спрятали». А она ему в ответ: «Бог надоумил». Владимир Михайлович только крякнул, а когда женщина ушла, мне и говорит:
– Милиция, полиция, один черт! Работать они, как их ни назови, не хотят. Понимают матери, что помощи им от властей не дождаться, и сами начинают поиски.
Грачева зарыдала, несколько часов потом бродила по городу и решила поехать к экстрасенсу.
– Помогла вам она? – не удержалась я от вопроса, когда мы очутились на остановке маршрутки.
Грачева устало ответила:
– Нет. Я ее не нашла.
– Может, и хорошо, что вам адрес неправильный дали, – прошептала я.
Надежда Егоровна сгорбилась.
– Я бумажку посеяла, наверное, обронила где-то. Улицу запомнила, номер дома вроде тоже, а вот квартиру забыла. Дошла до подъезда, начала в сумке рыться и… нет ничего! Тут дождь полил, я в подъезд вошла, в тамбуре между дверями темень, у меня голова закружилась, затошнило, думала, в обморок грохнусь. Ну как я записочку потерять могла?
– Имя экстрасенса знаете? – Я решила помочь Грачевой. – Можно в Интернете поискать, наверное, она себя рекламирует.
– Нет, – мрачно ответила Надежда, – оно на той бумажке написано было. И я теперь не уверена, что номер дома верно запомнила, вот за название улицы ручаюсь. Был у меня шанс про судьбу Славика узнать, но я его бездарно потеряла, в прямом смысле слова!
– Можно найти ту женщину из морга и спросить у нее еще раз координаты, – посоветовала я.
– И как это сделать? – уныло протянула Надежда. – Даже лицо ее плохо помню, ни имени, ни фамилии не спрашивала. Все. Моя маршрутка!
– Наверное, в морге есть все данные, – начала я, но не успела договорить, «немка» неожиданно быстро вскочила в микроавтобус. За ней полезли два парня, один из них нагло отпихнул меня в сторону. Мини-вэн исчез в пелене дождя, а я осталась одна на остановке. Некоторые люди сдаются на милость обстоятельств, даже не попытавшись с ними бороться. Лично я не верю заклинателям, прорицателям и тем, кто по-дружески общается с духами. Но если экстрасенс сумела помочь одной матери, я бы непременно отправилась поговорить с ней. Потеряла бумажку с адресом? Неизвестно ничего о женщине, которая воспользовалась услугами экстрасенса? Но она постоянно приходила в морг, в лаборатории делали ДНК-анализ останков ее сына, вполне можно узнать фамилию той женщины. Любую проблему можно решить, главное, не прогнозировать сразу неудачи, не говорить: «Ничегошеньки у меня не получится», вот тогда точно не добьешься успеха!
На мое счастье именно в этот момент подкатила маршрутка, и я влезла в нее.
Среди гостей отеля «Кошмар в сосновом лесу» есть постоянные клиенты. Они отлично знают все примочки Белки и приезжают к нам не для того, чтобы пугаться муляжей, вымазанных искусственной кровью, или поорать при виде бутафорской отрубленной головы, выпадающей из хитро замаскированной ниши[6]. Вот, например, Валя и Глеб Михайловы снимают у Белки комнату на неделю раз в три месяца. Часто появляются Жуковы, Воронины, Юрские. Гостиница никогда не пустует.
В особенности людно у нас на школьных каникулах, тогда прикатывают родители с детьми, а те в восторге от выдумок Белки, носятся по зданию, отыскивая перстень Эркюля Пуаро или трубку Шерлока Холмса. Хорошо хоть бабуля не рассказывает малышне про опиум, насколько помню, именно его обожал курить великий сыщик Холмс. Только не надо обвинять Конан Дойла в пропаганде наркотиков, во времена сэра Артура вытяжка из мака считалась невинным болеутоляющим с легким снотворным эффектом. Его прописывали нервным светским дамам от истерик, давали капризным младенцам. Правду о лекарстве узнали намного позднее. В разные века человечество верило во всевозможные глупости. Ну, например, французская знать в семнадцатом-восемнадцатом веках спала полусидя, считая, что эта поза крайне полезна для здоровья. Много столетий назад англичане полагали, что водные процедуры могут убить человека, ванну тогда принимали в исключительных случаях, уж не знаю, что у людей было с обонянием. Будет прикольно, если годков этак через триста выяснится, что для поднятия тонуса и обретения бессмертия необходимо много есть и мало двигаться. Чем ты жирнее и неподвижнее, тем дольше протянешь на этом свете. То-то наши потомки посмеются над своими пращурами, моими однокурсниками, у которых основные темы разговоров: что бы съесть, дабы похудеть, и на какие спортивные занятия записаться. Сейчас самое популярное фитнес-направление «слипгимнастика». Клиент дремлет на коврике, а тренер при помощи разных приспособлений поднимает лентяю руки-ноги. Правда, здорово? Вот Наташка говорит…
При воспоминании об Орловой из моей головы разом вылетели все мысли, кроме одной: что случилось с Наткой?
– Это кто там пришел? – раздался из коридора громкий бас Семена. – У нас все дома! Думаю я, все дома сидят!
Дверь, отделявшая холл от жилых помещений, открылась, и я увидела нашего рабочего, как всегда, в спецовке и с грязными руками.
– Степашка! – заорал он. – Ты?
– А кого ты хотел увидеть? – хмыкнула я. – Анну Австрийскую?
Лицо Семена сморщилось, он явно пытался сообразить, кто она такая, эта Анна? Постоялица? Продавщица из магазина в Караваевке? Сеня неплохой человек, но с мозгами у него беда, памяти никакой и образованием он не обременен.
– Анька? – протянул он. – Она в какой комнате живет?
– Забудь, – велела я, – неудачно пошутила. Анна Австрийская давно умерла.
– Ой, жалко бабу, – искренне расстроился Семен, – молодая? Учится вместе с тобой? Сейчас студенты все наркоманы. Наркоманы все студенты, думаю я! Я думаю правильно!
– Меньше смотри телевизор, – приказала я нашему «Сократу», – мы все разные. Я, по-твоему, тоже на игле сижу?
– Что ты! – испугался Семен. – Нет, нет! Ты у нас…
Он взмахнул рукой и угодил локтем в стекло, вставленное в дверь. С тихим звоном на пол посыпались осколки.
– Разбил! – затрясся мужик.
Я не увидела в случившемся большой беды.
– Подумаешь, сходи в сарай и принеси новое.
Сеня оглянулся.
– Не получится, думаю я. А я думаю верно, так я думаю.
– Завтра съездишь на рынок и купишь стекло, оно недорогое, – вздохнула я, – сейчас возьми веник и замети осколки. Еще поранится кто-нибудь.
– Ты не понимаешь, какая беда стряслась, – залопотал Семен, – горе горькое! Горькое горе! Беда бедовна!
– Прекрати, – поморщилась я, – никто тебя ругать не будет.
– Нет, нет, – тряс головой Сеня, – ты не знаешь! Цыганское гадание действует. У нас вечером Алмаза поселилась, она в театре поет, пляшет, умеет судьбу на картах предсказывать. Предсказывать судьбу на картах умеет, знаю я. А я знаю правильно.
– Здорово, – вздохнула я.
Семен почесал в затылке.
– После чая Алмаза всем вперед биографию наговорила. У нее есть картинки специальные, не черви, бубны, трефы, а изображения. Ну, например, висельник! Или смерть в платье!
– Карты Таро, – догадалась я.
– Умная ты, Степашка, – восхитился Семен, – много чего знаешь. Алмаза колоду по столу расшвыряла, всем бабам женихов хороших пообещала. Женихов хороших всем!
– И Белке? – хмыкнула я.
– Ей самой первой! – кивнул рабочий. – Сказала: «Изабелла, вы в казенном доме встретите генерала, он ваша счастливая судьба».
– Только солдафона нам тут не хватает, – фыркнула я, – и бабуля старовата для замужества.
– Белка бойкая, на ноги быстрая, – обиделся за хозяйку Сеня, – не в паспорте дело, в душе. Думаю я, а я думаю верно.
– Согласна, – улыбнулась я, – бабуле в душе тринадцать лет, значит, ей пока рано идти в загс.
– Олеське Алмаза богатого нагадала, Катьке тоже обеспеченного посулила, – нудил Сеня, – а когда я о своей судьбе спросил, постоялица и говорит: «Вижу, вижу, над тобой висит знак там-там».
– Барабан, что ли? – стараясь не расхохотаться, поинтересовалась я.
Семен вытаращил глаза.
– Она объяснила: «Там-там символ бесконечного повторения. Внимательно следи за событиями сегодняшнего вечера, что с тобой случится, то потом постоянно в жизни прокручиваться будет». Вот я стекло кокнул, значит, теперь всегда его бить стану. Может, не вставлять? Вставлять, может, не надо?
Я сунула ноги в тапки. Не знакома я пока с Алмазой, но готова поручиться, что та решила сделать приятное хозяйке отеля, горничной и поварихе, поэтому и напела им про богатых чиновных кавалеров. А над простодушным Сеней подшутила.
– Успокойся, – велела я недотепе, – ты что, сразу после гадания в коридор пошел? Наверное, чай пил, бутерброды ел, значит, будешь теперь всегда вкусное жевать.
– Нет, Степашка, – серьезно ответил Семен, – Алмаза мне сначала гадать не стала, а я просить постеснялся. Но уж очень хотелось. Вот и подошел к ней минут десять назад. Она сперва отказалась, говорила: устала очень, хочу спать, а я все клянчил, ну тогда она колоду и вытащила. Услышал я про там-там, чуток расстроился, что мне хорошей невесты не досталось, вышел в коридор, чу! Кто-то в холле ворочается, пошел проверить и… разбил стекло. Стекло разбил. Ох, беда, беда, беда!
Я нахмурилась. Не нравится мне цыганка, она не шутница, а злюка.
– Хватит ныть! Убирай осколки, никому не рассказывай про это происшествие.
– Так все сами увидят, – жалобно гудел Сеня, – утром захотят во двор выйти, и упс! Дыра!
– Если успеешь до семи ликвидировать неприятность, народ ничего не заподозрит, действуй, – приказала я.
– Да где стекло взять? – стонал Сеня. – В сарае его точно нет. Нет его в сарае. В сарае точно пусто. Весь «Кошмар» скоро обесстеклится, думаю я. Во, как я думаю.
Я обогнула Сеню, выглянула в коридор и сказала:
– Семен, ты нашел сто причин, мешающих вставить в дверь новое стекло. Теперь попытайся обнаружить одну такую, которая простимулирует тебя на работу. Хочешь, чтобы Белка тебя ругала?
– Нет, нет, – испугался Сеня.
– Тогда придумай, как заделать дверь. Все очень просто. Или огребешь по шее, или избежишь скандала. В жизни так всегда, либо хорошо, либо плохо, но сколько достанется и чего – оплеух или пряников, зависит только от тебя.
– Мы знакомы?
– Не узнаете меня? Степанида Козлова, учусь в институте имени Олеся Иванко, вы у нас ведете немецкий язык, – представилась я.
– Простите, – забормотала «немка», – линзы потеряла, все словно в тумане.
– Что вы здесь делаете? – недоумевала я.
Надежда Егоровна дрожащей рукой поправила потерявшую всякий товарный вид прическу.
– У меня сын пропал, Славик.
– Очень жаль, – тихо сказала я.
– Хороший мальчик, – зашептала она, – домашний, послушный, он знал, что нельзя ни с кем из посторонних на улице заговаривать. Да и не ходил один. Я его отпускала исключительно на занятия музыкой, но до школы Славику идти тридцать секунд, она почти во дворе нашего дома находится. Дорогу переходить не надо, на транспорте не ехать, мальчику восемь лет исполнилось, он стеснялся меня, все просил: «Сам хочу на музыку бегать». И я ему разрешила! Я неправильно поступила!
Меня затопила жалость, и я сказала:
– Слава уже взрослый, я с пяти лет одна в магазин носилась через лес.
Надежда Егоровна прислонилась к фонарю спиной.
– Из окна я всегда смотрела, как он шел, за занавеской пряталась, чтобы сына не смущать. И в тот день наблюдала. Вроде все было как обычно. Я ушла по делам, вернулась в восемь, Славик всегда приходил в четверть девятого. Я ему разогрела макароны любимые, жду, жду, а его нет! Через полчаса побежала в школу, педагог сказал: «Слава сегодня не появился». Мальчик отсутствовал на занятиях!
Надежда Егоровна обхватила себя руками за плечи и затряслась.
– Куда он исчез? Я видела, как сынишка завернул за угол здания. Ему оставалось сделать несколько шагов, снова повернуть, и, пожалуйста, центральный вход, а там стоит охранник. Понимаешь?
На всякий случай я кивнула и сказала:
– Холодно совсем, и дождь опять накрапывает, пойдемте на проспект, поймаем маршрутку.
Но Грачева не услышала меня.
– Здание школы имеет форму буквы «П». Я проследила из окошка, Славик прошел вдоль правого флигеля и завернул к центральной стороне, школьная дверь расположена в левом флигеле, и там секьюрити! Ребенок исчез на очень коротком отрезке. А там деться некуда, двор окружает глухой забор!
– Вы в полицию обращались? – спросила я, пытаясь оттащить ее от фонаря.
Надежда Егоровна истерически рассмеялась:
– Полиция! Сначала меня там пытались уверить, что Славик прогульщик, который вместо занятий сольфеджио предпочел шляться по району. «Не беспокойтесь, мамаша, есть захочет, примчится. Сам такой был, навру родителям, что на уроки двинул, и лечу в кино!» Вот что дословно дежурный сказал.
«Немка» вытерла ладонью лицо.
– Зашевелились подлецы лишь на следующий день, и то после звонка отца одной моей студентки, он высокопоставленный чиновник!
Надежда Егоровна начала раскачиваться из стороны в сторону.
– И ничего до сих пор неизвестно! Сегодня меня в морг пригласили, показали тело. Не мой Славик! Чужой мальчик. Я там чуть не умерла! Вышла из проклятого места, ноги не идут, села в коридоре, рядом женщина на стуле спрашивает: «Вы на опознание ходили?» Ну я и выдохнула: «Да. Хвала Господу, не мой!» А она в ответ: «Поверьте, лучше было б, окажись, что он ваш».
Надежда Егоровна неожиданно схватила меня за руку и сделала пару шагов, я обрадовалась тому, что она может идти. Почти прижавшись друг к другу, мы двинулись в сторону шоссе, бедная Грачева говорила безостановочно, я слушала ее молча, да и что тут можно сказать?..
Услышав заявление дамы, Надежда изменилась в лице, а незнакомка продолжала:
– Мой сын пропал полгода назад. Теперь я ученая, знаю, если ребенка более суток найти не могут, он почти точно покойник. Шесть месяцев я себе места не находила, по ночам не спала. Поверь, самое страшное – не знать, что случилось. В первые дни я, как и ты, думала, боже, пусть не Сережа на цинковом столе окажется, кто угодно, но не он. А потом иначе мыслить стала: «Пусть сейчас я увижу останки сына, тогда успокоюсь, лучше страшный конец, чем ужас без конца». Но только не всех отыскивают. Мне тут санитарка мужчину показала, он пятнадцать лет дочь ищет. Пятнадцать! Деньги техперсоналу морга дает, просит звать его, когда труп десятилетней девочки привозят. Но так и не обнаружил пока ее косточки.
Я покрепче вцепилась в Грачеву, еще поскользнется и упадет. А она говорила и говорила.
Она хотела уйти из морга, но ноги отказались ей повиноваться. Незнакомка же продолжала:
– Знаешь, кто мне помог? Экстрасенс. Она точно знает, где труп закопан. Если паренек жив, обращаться к ней без толку. Только погибших видит и место захоронения безошибочно называет. Она мне сама позвонила и заявила: «Твой Сергей в раю, все дети-мученики сразу без мытарств у престола Господнего оказываются. Могу назвать координаты его могилы».
– Твой номер телефона она тоже в видениях вычислила? – зло спросила Надежда.
– Нет, – безо всяких признаков агрессии ответила собеседница, – в Интернете нашла. Я фото Сережино выставила, просила откликнуться тех, кто видел мальчика. Потом к медиуму поехала и получила адрес.
– Бесплатно? – еще сильнее разозлилась Надежда, посчитавшая собеседницу ловкой мошенницей, которая хочет нажиться на горе безутешных родственников.
– Нет, – честно ответила та, – денег она попросила, взяла дорого и велела никому не рассказывать, что мне помогла, иначе у нее сила пропадет, и другим она не поспособствует. Но мне тебя очень жалко стало, вот держи, тут я написала ее адрес. Поезжай, если твой сын умер, она скажет, где труп закопан.
– А тебе сколько за посреднические услуги положено дать? – закричала Грачева. – Вали отсюда, пока я полицейских не позвала.
– Дура! – коротко сказала тетка и встала.
– Сука! – не осталась в долгу Грачева.
Из двери выглянула санитарка.
– Не орите! Не на базаре! Тут мертвые лежат, проявите уважение.
Надежда Егоровна окончательно потеряла голову.
– Ей скажи! – закричала она, указывая рукой на спешно уходящую женщину. – Мошенница!
Техничка укоризненно покачала головой:
– Замолчи. Она сюда как на работу не один месяц ходила, а потом сама, без помощи полиции, тело сына отыскала. Сегодня пришла результаты экспертизы забирать, все точно, ее мальчик оказался. Владимир Михайлович, наш главный, успокоиться не мог, спрашивал: «Как же вы догадались, куда ехать надо? Не в сугроб тело сунули, тщательно спрятали». А она ему в ответ: «Бог надоумил». Владимир Михайлович только крякнул, а когда женщина ушла, мне и говорит:
– Милиция, полиция, один черт! Работать они, как их ни назови, не хотят. Понимают матери, что помощи им от властей не дождаться, и сами начинают поиски.
Грачева зарыдала, несколько часов потом бродила по городу и решила поехать к экстрасенсу.
– Помогла вам она? – не удержалась я от вопроса, когда мы очутились на остановке маршрутки.
Грачева устало ответила:
– Нет. Я ее не нашла.
– Может, и хорошо, что вам адрес неправильный дали, – прошептала я.
Надежда Егоровна сгорбилась.
– Я бумажку посеяла, наверное, обронила где-то. Улицу запомнила, номер дома вроде тоже, а вот квартиру забыла. Дошла до подъезда, начала в сумке рыться и… нет ничего! Тут дождь полил, я в подъезд вошла, в тамбуре между дверями темень, у меня голова закружилась, затошнило, думала, в обморок грохнусь. Ну как я записочку потерять могла?
– Имя экстрасенса знаете? – Я решила помочь Грачевой. – Можно в Интернете поискать, наверное, она себя рекламирует.
– Нет, – мрачно ответила Надежда, – оно на той бумажке написано было. И я теперь не уверена, что номер дома верно запомнила, вот за название улицы ручаюсь. Был у меня шанс про судьбу Славика узнать, но я его бездарно потеряла, в прямом смысле слова!
– Можно найти ту женщину из морга и спросить у нее еще раз координаты, – посоветовала я.
– И как это сделать? – уныло протянула Надежда. – Даже лицо ее плохо помню, ни имени, ни фамилии не спрашивала. Все. Моя маршрутка!
– Наверное, в морге есть все данные, – начала я, но не успела договорить, «немка» неожиданно быстро вскочила в микроавтобус. За ней полезли два парня, один из них нагло отпихнул меня в сторону. Мини-вэн исчез в пелене дождя, а я осталась одна на остановке. Некоторые люди сдаются на милость обстоятельств, даже не попытавшись с ними бороться. Лично я не верю заклинателям, прорицателям и тем, кто по-дружески общается с духами. Но если экстрасенс сумела помочь одной матери, я бы непременно отправилась поговорить с ней. Потеряла бумажку с адресом? Неизвестно ничего о женщине, которая воспользовалась услугами экстрасенса? Но она постоянно приходила в морг, в лаборатории делали ДНК-анализ останков ее сына, вполне можно узнать фамилию той женщины. Любую проблему можно решить, главное, не прогнозировать сразу неудачи, не говорить: «Ничегошеньки у меня не получится», вот тогда точно не добьешься успеха!
На мое счастье именно в этот момент подкатила маршрутка, и я влезла в нее.
Среди гостей отеля «Кошмар в сосновом лесу» есть постоянные клиенты. Они отлично знают все примочки Белки и приезжают к нам не для того, чтобы пугаться муляжей, вымазанных искусственной кровью, или поорать при виде бутафорской отрубленной головы, выпадающей из хитро замаскированной ниши[6]. Вот, например, Валя и Глеб Михайловы снимают у Белки комнату на неделю раз в три месяца. Часто появляются Жуковы, Воронины, Юрские. Гостиница никогда не пустует.
В особенности людно у нас на школьных каникулах, тогда прикатывают родители с детьми, а те в восторге от выдумок Белки, носятся по зданию, отыскивая перстень Эркюля Пуаро или трубку Шерлока Холмса. Хорошо хоть бабуля не рассказывает малышне про опиум, насколько помню, именно его обожал курить великий сыщик Холмс. Только не надо обвинять Конан Дойла в пропаганде наркотиков, во времена сэра Артура вытяжка из мака считалась невинным болеутоляющим с легким снотворным эффектом. Его прописывали нервным светским дамам от истерик, давали капризным младенцам. Правду о лекарстве узнали намного позднее. В разные века человечество верило во всевозможные глупости. Ну, например, французская знать в семнадцатом-восемнадцатом веках спала полусидя, считая, что эта поза крайне полезна для здоровья. Много столетий назад англичане полагали, что водные процедуры могут убить человека, ванну тогда принимали в исключительных случаях, уж не знаю, что у людей было с обонянием. Будет прикольно, если годков этак через триста выяснится, что для поднятия тонуса и обретения бессмертия необходимо много есть и мало двигаться. Чем ты жирнее и неподвижнее, тем дольше протянешь на этом свете. То-то наши потомки посмеются над своими пращурами, моими однокурсниками, у которых основные темы разговоров: что бы съесть, дабы похудеть, и на какие спортивные занятия записаться. Сейчас самое популярное фитнес-направление «слипгимнастика». Клиент дремлет на коврике, а тренер при помощи разных приспособлений поднимает лентяю руки-ноги. Правда, здорово? Вот Наташка говорит…
При воспоминании об Орловой из моей головы разом вылетели все мысли, кроме одной: что случилось с Наткой?
– Это кто там пришел? – раздался из коридора громкий бас Семена. – У нас все дома! Думаю я, все дома сидят!
Дверь, отделявшая холл от жилых помещений, открылась, и я увидела нашего рабочего, как всегда, в спецовке и с грязными руками.
– Степашка! – заорал он. – Ты?
– А кого ты хотел увидеть? – хмыкнула я. – Анну Австрийскую?
Лицо Семена сморщилось, он явно пытался сообразить, кто она такая, эта Анна? Постоялица? Продавщица из магазина в Караваевке? Сеня неплохой человек, но с мозгами у него беда, памяти никакой и образованием он не обременен.
– Анька? – протянул он. – Она в какой комнате живет?
– Забудь, – велела я, – неудачно пошутила. Анна Австрийская давно умерла.
– Ой, жалко бабу, – искренне расстроился Семен, – молодая? Учится вместе с тобой? Сейчас студенты все наркоманы. Наркоманы все студенты, думаю я! Я думаю правильно!
– Меньше смотри телевизор, – приказала я нашему «Сократу», – мы все разные. Я, по-твоему, тоже на игле сижу?
– Что ты! – испугался Семен. – Нет, нет! Ты у нас…
Он взмахнул рукой и угодил локтем в стекло, вставленное в дверь. С тихим звоном на пол посыпались осколки.
– Разбил! – затрясся мужик.
Я не увидела в случившемся большой беды.
– Подумаешь, сходи в сарай и принеси новое.
Сеня оглянулся.
– Не получится, думаю я. А я думаю верно, так я думаю.
– Завтра съездишь на рынок и купишь стекло, оно недорогое, – вздохнула я, – сейчас возьми веник и замети осколки. Еще поранится кто-нибудь.
– Ты не понимаешь, какая беда стряслась, – залопотал Семен, – горе горькое! Горькое горе! Беда бедовна!
– Прекрати, – поморщилась я, – никто тебя ругать не будет.
– Нет, нет, – тряс головой Сеня, – ты не знаешь! Цыганское гадание действует. У нас вечером Алмаза поселилась, она в театре поет, пляшет, умеет судьбу на картах предсказывать. Предсказывать судьбу на картах умеет, знаю я. А я знаю правильно.
– Здорово, – вздохнула я.
Семен почесал в затылке.
– После чая Алмаза всем вперед биографию наговорила. У нее есть картинки специальные, не черви, бубны, трефы, а изображения. Ну, например, висельник! Или смерть в платье!
– Карты Таро, – догадалась я.
– Умная ты, Степашка, – восхитился Семен, – много чего знаешь. Алмаза колоду по столу расшвыряла, всем бабам женихов хороших пообещала. Женихов хороших всем!
– И Белке? – хмыкнула я.
– Ей самой первой! – кивнул рабочий. – Сказала: «Изабелла, вы в казенном доме встретите генерала, он ваша счастливая судьба».
– Только солдафона нам тут не хватает, – фыркнула я, – и бабуля старовата для замужества.
– Белка бойкая, на ноги быстрая, – обиделся за хозяйку Сеня, – не в паспорте дело, в душе. Думаю я, а я думаю верно.
– Согласна, – улыбнулась я, – бабуле в душе тринадцать лет, значит, ей пока рано идти в загс.
– Олеське Алмаза богатого нагадала, Катьке тоже обеспеченного посулила, – нудил Сеня, – а когда я о своей судьбе спросил, постоялица и говорит: «Вижу, вижу, над тобой висит знак там-там».
– Барабан, что ли? – стараясь не расхохотаться, поинтересовалась я.
Семен вытаращил глаза.
– Она объяснила: «Там-там символ бесконечного повторения. Внимательно следи за событиями сегодняшнего вечера, что с тобой случится, то потом постоянно в жизни прокручиваться будет». Вот я стекло кокнул, значит, теперь всегда его бить стану. Может, не вставлять? Вставлять, может, не надо?
Я сунула ноги в тапки. Не знакома я пока с Алмазой, но готова поручиться, что та решила сделать приятное хозяйке отеля, горничной и поварихе, поэтому и напела им про богатых чиновных кавалеров. А над простодушным Сеней подшутила.
– Успокойся, – велела я недотепе, – ты что, сразу после гадания в коридор пошел? Наверное, чай пил, бутерброды ел, значит, будешь теперь всегда вкусное жевать.
– Нет, Степашка, – серьезно ответил Семен, – Алмаза мне сначала гадать не стала, а я просить постеснялся. Но уж очень хотелось. Вот и подошел к ней минут десять назад. Она сперва отказалась, говорила: устала очень, хочу спать, а я все клянчил, ну тогда она колоду и вытащила. Услышал я про там-там, чуток расстроился, что мне хорошей невесты не досталось, вышел в коридор, чу! Кто-то в холле ворочается, пошел проверить и… разбил стекло. Стекло разбил. Ох, беда, беда, беда!
Я нахмурилась. Не нравится мне цыганка, она не шутница, а злюка.
– Хватит ныть! Убирай осколки, никому не рассказывай про это происшествие.
– Так все сами увидят, – жалобно гудел Сеня, – утром захотят во двор выйти, и упс! Дыра!
– Если успеешь до семи ликвидировать неприятность, народ ничего не заподозрит, действуй, – приказала я.
– Да где стекло взять? – стонал Сеня. – В сарае его точно нет. Нет его в сарае. В сарае точно пусто. Весь «Кошмар» скоро обесстеклится, думаю я. Во, как я думаю.
Я обогнула Сеню, выглянула в коридор и сказала:
– Семен, ты нашел сто причин, мешающих вставить в дверь новое стекло. Теперь попытайся обнаружить одну такую, которая простимулирует тебя на работу. Хочешь, чтобы Белка тебя ругала?
– Нет, нет, – испугался Сеня.
– Тогда придумай, как заделать дверь. Все очень просто. Или огребешь по шее, или избежишь скандала. В жизни так всегда, либо хорошо, либо плохо, но сколько достанется и чего – оплеух или пряников, зависит только от тебя.
Глава 9
Первой, кого я увидела в гостиной, оказалась… Анжела Сергеевна. Филиппова расположилась в глубоком кресле у телевизора с вязанием в руках. Чуть поодаль, около небольшого круглого столика, тесно прижавшись друг к другу, сидела немолодая парочка: Игорь Леонидович Никитин и его невеста Роза Борисовна. На двоих им почти сто двадцать лет, а собрались в загс.