Страница:
— Наш объект дышит хлорином, как выяснилось, — заметил Джонс, показывая на изломанный график анализа состава воздушных фильтров (Йетс добыл эти данные на воздухоочистительной станции колонии). — Вероятность этого больше третьей стандартной девиации. Такой объем хлорина в атмосфере может быть занесен только извне.
— И что? — спросил Сандерс, наблюдая, как пальцы его подчиненного бегают по клавиатуре компьютера. Джонс не любил использовать голосовое управление техникой, но к его тихим словам прислушивались почти все люди, независимо от числа звездочек на погонах, и его приказы беспрекословно выполнялись.
— Правильнее сказать, наш объект дышал хлорином, — поправился Джонс. На дисплее его телефона загорелись зеленые буквы: «Йетс С.В. ООН комиссар Без.»— Видите ли… — продолжал он, посылая данные на распечатку. Из принтера с шуршанием поползла бумажная лента и, складываясь, легла на захламленный пол. — Видите ли, мы можем объяснить, как пули прошли сквозь защиту объекта.
— То есть вы поняли принцип действия его защиты? — загорелся генерал. — И мы утрем нос русским?
— Э-э, не совсем так, Сэнди, — ответил Джонс, массируя переносицу большим и указательным пальцами. — Я бы сказал, что это дает нам неплохой шанс выжить, если появится второй пришелец. Видите ли, рениум тоже находится в шестой подгруппе периодической таблицы, как и хлор, главная составная часть хлорина, и они оба встречаются в природе в чистом виде. Мы можем быть почти уверены, что его оружие не действует на хлориновую атмосферу.
Генерал Сандерс вытащил из кармана световое перо: хотя Джонс и не использовал такой вид управления, его аппаратура принимала команды и от светового пера. Сандерс направил луч на голотанк, появилась фигура риллианина за мгновенье до гибели. Вот он остановился, умер и исчез.
— Джонс, — сказал генерал. — Я не хочу, чтобы русские взяли верх. А они так и сделают, чтоб я сдох, если получат оружие, а мы — нет.
Светодиод пера ярко горел белым — режим световой указки, команды отдавались шифрованным желтым лучом. Белое пятнышко остановилось и дрожало на основании руки риллианина.
— Сэнди, — медленно проговорил Джонс, — русские не получат ничего из того, что готовится в модуле двадцать. Может быть, второй риллианин никогда не появится, но если это случится…
Экран телефона засветился синим, раздался певучий звонок срочного сообщения, а потом все внезапно исчезло, погас свет, голографическое изображение свернулось, как погибший риллианин.
В это мгновение слышался единственный звук — затихающий гул останавливающихся вентиляторов. Белое пятно от пера Сандерса светилось на темном экране голотанка.
— В чем дело?.. — заговорил генерал.
— Господи, это… — закричал Джонс и вскочил на ноги, отбросив стул. В коридоре тускло светились полоски аварийного освещения. Голотанк взорвался от импульса энергии, на который не был рассчитан. Бело-голубой тонкий луч вырвался из огненного облака и уперся в световое перо Сандерса. С металлических украшений его мундира посыпались искры. Джонс рванулся к двери, а за его спиной, в комнате, генерал Сандерс еще падал под действием слабой гравитации. Горящие волосы на трупе напоминали нимб.
— И что? — спросил Сандерс, наблюдая, как пальцы его подчиненного бегают по клавиатуре компьютера. Джонс не любил использовать голосовое управление техникой, но к его тихим словам прислушивались почти все люди, независимо от числа звездочек на погонах, и его приказы беспрекословно выполнялись.
— Правильнее сказать, наш объект дышал хлорином, — поправился Джонс. На дисплее его телефона загорелись зеленые буквы: «Йетс С.В. ООН комиссар Без.»— Видите ли… — продолжал он, посылая данные на распечатку. Из принтера с шуршанием поползла бумажная лента и, складываясь, легла на захламленный пол. — Видите ли, мы можем объяснить, как пули прошли сквозь защиту объекта.
— То есть вы поняли принцип действия его защиты? — загорелся генерал. — И мы утрем нос русским?
— Э-э, не совсем так, Сэнди, — ответил Джонс, массируя переносицу большим и указательным пальцами. — Я бы сказал, что это дает нам неплохой шанс выжить, если появится второй пришелец. Видите ли, рениум тоже находится в шестой подгруппе периодической таблицы, как и хлор, главная составная часть хлорина, и они оба встречаются в природе в чистом виде. Мы можем быть почти уверены, что его оружие не действует на хлориновую атмосферу.
Генерал Сандерс вытащил из кармана световое перо: хотя Джонс и не использовал такой вид управления, его аппаратура принимала команды и от светового пера. Сандерс направил луч на голотанк, появилась фигура риллианина за мгновенье до гибели. Вот он остановился, умер и исчез.
— Джонс, — сказал генерал. — Я не хочу, чтобы русские взяли верх. А они так и сделают, чтоб я сдох, если получат оружие, а мы — нет.
Светодиод пера ярко горел белым — режим световой указки, команды отдавались шифрованным желтым лучом. Белое пятнышко остановилось и дрожало на основании руки риллианина.
— Сэнди, — медленно проговорил Джонс, — русские не получат ничего из того, что готовится в модуле двадцать. Может быть, второй риллианин никогда не появится, но если это случится…
Экран телефона засветился синим, раздался певучий звонок срочного сообщения, а потом все внезапно исчезло, погас свет, голографическое изображение свернулось, как погибший риллианин.
В это мгновение слышался единственный звук — затихающий гул останавливающихся вентиляторов. Белое пятно от пера Сандерса светилось на темном экране голотанка.
— В чем дело?.. — заговорил генерал.
— Господи, это… — закричал Джонс и вскочил на ноги, отбросив стул. В коридоре тускло светились полоски аварийного освещения. Голотанк взорвался от импульса энергии, на который не был рассчитан. Бело-голубой тонкий луч вырвался из огненного облака и уперся в световое перо Сандерса. С металлических украшений его мундира посыпались искры. Джонс рванулся к двери, а за его спиной, в комнате, генерал Сандерс еще падал под действием слабой гравитации. Горящие волосы на трупе напоминали нимб.
33. КОНТАКТ
Шеннон, находившийся в модуле 20, чувствовал злость и охотничье нетерпение риллианина. Он был полностью сконцентрирован на своей задаче — найти его, Шеннона, и убить.
Первый импульс от присутствия риллианина сделал все человеческие проблемы бледными и несущественными, сразу стала далекой их борьба между собой, с силами природы, которые еще пугали их; остались лишь надежды спасти Шеннона, и вместе с ним самих себя.
Риллианин коснулся его мозга, и люди исчезли. Есилькова превратилась в двухмерное изображение. Ее голос предлагал помощь, а тело излучало предательство, сомнение и гнев, рожденный болью.
Квинт и его сотрудники, одетые в белые халаты, которые были похожи по цвету на их бледные, зловещие эмоции. Они задавали вопросы громкими квакающими голосами. Они пытались убедить друг друга в своей храбрости перед лицом опасности, которой они не могли сопротивляться. Шеннон бы понял при других обстоятельствах их резкие движения и отчаянную браваду, но сейчас показатели страха и растерянности у существ, которые взялись его защищать, беспокоили его.
А теперь даже грусть Бредли и нетерпение ее бывшего любовника Йетса не доходили до его сердца. Шеннон еще чувствовал потребность защищать Бредли как носительницу новой жизни, но даже этой эмоции было недостаточно, чтобы оборвать контакт с риллианином.
Все люди рядом с ним, казалось, деградировали. Он видел их такими же, как и впервые: зачатки интеллекта, стадное социальное поведение.
Он все еще помнил, что его долг — защищать их. Они представляли собой форму жизни, потенциально обладающую способностью к разумной деятельности, эволюционному прогрессу, на них лежала печать Провидения. Терри всегда любила наблюдать за низшими формами жизни, их неконтролируемым поведением, из которого внимательный наблюдатель мог почерпнуть знания об общности цели всех форм разума.
Но эти представители человечества внезапно потеряли для него всякую индивидуальность. Они были похожи на стадо животных, пасущихся на холме. Даже беременная женщина стала сейчас всего лишь самкой, представительницей стада.
Терри было бы неприятно, что он унизил человечество в мыслях, приравняв его к примитивному виду. И Шеннон решил выжить именно теперь, когда голос риллианина мощно звучал в его мыслях.
Шеннон ясно понимал своего будущего партнера по переговорам, это было составной частью его профессии. Не обращая внимания на ужасное желание риллианина убивать, он должен понять его чувства, отнестись к ним с симпатией, иначе его ждет такая же неудача, как его друзей, погибших на «Кир Старе», как других кириан, встретивших риллиан и погибших от их рук, не оставив после себя вести.
Его происхождение, воспитание, разум подготовили его к жертве, на которую только был способен кирианин. И он выполнит свой долг, находясь среди слепых и глухих людей.
Шеннон стоял, прислонившись к стене, чтобы не упасть, если ноги изменят ему. Он замедлил сердцебиение и дыхание, собрал свой разум в сферу, которая вышла за пределы его мозга, поддерживая связь с телом через кожные рецепторы низкой частоты.
Энергетическое тело, бывшее Шенноном, отделилось от биологического тела, служившего первому лишь временной оболочкой. Его разум достиг риллианина. Найти его было легко, труднее оказалось тайно войти в его мозг, видеть его глазами, чувствовать его мысли, как свои.
Риллианин продирался сквозь вселенную людей, чужую для него, окруженный морем своего страха. Для его глаз все предметы были полупрозрачными, он видел во всем смерть и угрозу — опасная окружающая среда, которую необходимо стерилизовать. Он искал врага, чтобы умертвить его и тем самым обезопасить себя.
В нем не было покоя, в нем горела жажда битвы. Мыслей оказалось немного — только о том, как лучше применить оружие. В нем не было сострадания, потому что сострадать не входило в его обязанности.
Он — риллианский контролер, он пришел вслед за убийцей рангом ниже, и он был опаснее и изощреннее, чем его предшественник. И он знал, что ему грозит гибель, право на жизнь ему давала только победа над теми, кто победил его соплеменника.
Разум Шеннона тайно пробрался в разум риллианина и затаился там. Он видел прицельную панораму, глыбы лунного риголита — для риллианина он был мягкой структурой. Он видел мигающий индикатор готовности на инструменте уничтожения, который вытягивал энергию из энергетического моря, лежащего между мирами, а в качестве аккумулятора использовал скафандр. Он видел все в новом, непривычном спектре. Он понял, что значит оказаться во вселенной, где скорость света намного снижена…
И он чувствовал отвращение риллианина к сооружению, созданному людьми, которое он собирался сжечь. Шеннон разделял не только эмоции риллианина, но и его технические познания. Задачу контролера и способы ее выполнения он представлял совершенно отчетливо, он узнал также, что случится с риллианином, если он потерпит неудачу.
Когда ставшая такой знакомой прицельная панорама мигнула, Шеннон освободился от разума врага. И снова оказался в своем собственном теле, дрожавшем от напряжения.
Он покинул чужой разум вовремя, иначе он бы стал соучастником убийства, деяния, которое было отвратительным и неприемлемым для любого кирианина. Он еще чувствовал свирепую гордость, с которой риллианин думал о своей работе.
Краткий контакт с чужим разумом оказался достаточным, чтобы понять, что переговоры с контролером бесполезны. В нем не было милосердия, он не отступил бы от своей цели, как и тот, кто придет после него, если контролер погибнет.
Контролер — риллианин средней ступени, и, если он умрет, неизбежно придет третий…
Шеннон теперь знал достаточно, чтобы использовать контролера как инструмент для проведения переговоров. Если только обстоятельства сложатся удачно.
Если только он сам останется в живых. Если риллианина не убьют. Если после боя в живых останется достаточно людей, чтобы помочь в проведении переговоров. И если А-оружие в руках риллианина прекратит стрелять, и если на Луне останется место, где можно будет находиться.
Если…
Первый импульс от присутствия риллианина сделал все человеческие проблемы бледными и несущественными, сразу стала далекой их борьба между собой, с силами природы, которые еще пугали их; остались лишь надежды спасти Шеннона, и вместе с ним самих себя.
Риллианин коснулся его мозга, и люди исчезли. Есилькова превратилась в двухмерное изображение. Ее голос предлагал помощь, а тело излучало предательство, сомнение и гнев, рожденный болью.
Квинт и его сотрудники, одетые в белые халаты, которые были похожи по цвету на их бледные, зловещие эмоции. Они задавали вопросы громкими квакающими голосами. Они пытались убедить друг друга в своей храбрости перед лицом опасности, которой они не могли сопротивляться. Шеннон бы понял при других обстоятельствах их резкие движения и отчаянную браваду, но сейчас показатели страха и растерянности у существ, которые взялись его защищать, беспокоили его.
А теперь даже грусть Бредли и нетерпение ее бывшего любовника Йетса не доходили до его сердца. Шеннон еще чувствовал потребность защищать Бредли как носительницу новой жизни, но даже этой эмоции было недостаточно, чтобы оборвать контакт с риллианином.
Все люди рядом с ним, казалось, деградировали. Он видел их такими же, как и впервые: зачатки интеллекта, стадное социальное поведение.
Он все еще помнил, что его долг — защищать их. Они представляли собой форму жизни, потенциально обладающую способностью к разумной деятельности, эволюционному прогрессу, на них лежала печать Провидения. Терри всегда любила наблюдать за низшими формами жизни, их неконтролируемым поведением, из которого внимательный наблюдатель мог почерпнуть знания об общности цели всех форм разума.
Но эти представители человечества внезапно потеряли для него всякую индивидуальность. Они были похожи на стадо животных, пасущихся на холме. Даже беременная женщина стала сейчас всего лишь самкой, представительницей стада.
Терри было бы неприятно, что он унизил человечество в мыслях, приравняв его к примитивному виду. И Шеннон решил выжить именно теперь, когда голос риллианина мощно звучал в его мыслях.
Шеннон ясно понимал своего будущего партнера по переговорам, это было составной частью его профессии. Не обращая внимания на ужасное желание риллианина убивать, он должен понять его чувства, отнестись к ним с симпатией, иначе его ждет такая же неудача, как его друзей, погибших на «Кир Старе», как других кириан, встретивших риллиан и погибших от их рук, не оставив после себя вести.
Его происхождение, воспитание, разум подготовили его к жертве, на которую только был способен кирианин. И он выполнит свой долг, находясь среди слепых и глухих людей.
Шеннон стоял, прислонившись к стене, чтобы не упасть, если ноги изменят ему. Он замедлил сердцебиение и дыхание, собрал свой разум в сферу, которая вышла за пределы его мозга, поддерживая связь с телом через кожные рецепторы низкой частоты.
Энергетическое тело, бывшее Шенноном, отделилось от биологического тела, служившего первому лишь временной оболочкой. Его разум достиг риллианина. Найти его было легко, труднее оказалось тайно войти в его мозг, видеть его глазами, чувствовать его мысли, как свои.
Риллианин продирался сквозь вселенную людей, чужую для него, окруженный морем своего страха. Для его глаз все предметы были полупрозрачными, он видел во всем смерть и угрозу — опасная окружающая среда, которую необходимо стерилизовать. Он искал врага, чтобы умертвить его и тем самым обезопасить себя.
В нем не было покоя, в нем горела жажда битвы. Мыслей оказалось немного — только о том, как лучше применить оружие. В нем не было сострадания, потому что сострадать не входило в его обязанности.
Он — риллианский контролер, он пришел вслед за убийцей рангом ниже, и он был опаснее и изощреннее, чем его предшественник. И он знал, что ему грозит гибель, право на жизнь ему давала только победа над теми, кто победил его соплеменника.
Разум Шеннона тайно пробрался в разум риллианина и затаился там. Он видел прицельную панораму, глыбы лунного риголита — для риллианина он был мягкой структурой. Он видел мигающий индикатор готовности на инструменте уничтожения, который вытягивал энергию из энергетического моря, лежащего между мирами, а в качестве аккумулятора использовал скафандр. Он видел все в новом, непривычном спектре. Он понял, что значит оказаться во вселенной, где скорость света намного снижена…
И он чувствовал отвращение риллианина к сооружению, созданному людьми, которое он собирался сжечь. Шеннон разделял не только эмоции риллианина, но и его технические познания. Задачу контролера и способы ее выполнения он представлял совершенно отчетливо, он узнал также, что случится с риллианином, если он потерпит неудачу.
Когда ставшая такой знакомой прицельная панорама мигнула, Шеннон освободился от разума врага. И снова оказался в своем собственном теле, дрожавшем от напряжения.
Он покинул чужой разум вовремя, иначе он бы стал соучастником убийства, деяния, которое было отвратительным и неприемлемым для любого кирианина. Он еще чувствовал свирепую гордость, с которой риллианин думал о своей работе.
Краткий контакт с чужим разумом оказался достаточным, чтобы понять, что переговоры с контролером бесполезны. В нем не было милосердия, он не отступил бы от своей цели, как и тот, кто придет после него, если контролер погибнет.
Контролер — риллианин средней ступени, и, если он умрет, неизбежно придет третий…
Шеннон теперь знал достаточно, чтобы использовать контролера как инструмент для проведения переговоров. Если только обстоятельства сложатся удачно.
Если только он сам останется в живых. Если риллианина не убьют. Если после боя в живых останется достаточно людей, чтобы помочь в проведении переговоров. И если А-оружие в руках риллианина прекратит стрелять, и если на Луне останется место, где можно будет находиться.
Если…
34. В ОЖИДАНИИ ИГРЫ
— Послушай, — говорил Сэм Йетс, наклоняясь к Элле Бредли, — если Маклеод считает меня врагом, то и я буду отвечать ему тем же.
Он посмотрел ей в глаза. Ее бликующие контактные линзы внезапно напомнили ему о прошлых событиях, и Сэм криво улыбнулся.
— Элла, — сказал он. — Для меня нет пути назад. И мне надо извиниться перед одним человеком. Перед тобой. Позже я скажу, из-за чего…
— Я, кажется, понимаю, Сэм, но не надо…
Йетс махнул рукой и посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто, и — чтобы создать паузу в разговоре.
— Значит, ты знаешь, — пробормотал он через некоторое время. — Мне очень жаль.
На самом деле он ни капли не жалел, что использовал свой шанс и преподал урок Маклеоду. Интересно, как все это выглядело со стороны…
— Сэм, — сказала Элла, кладя ладонь ему на предплечье. Он вздрогнул. — Мне тоже очень жаль, ведь я отчасти виновата в том, что у тебя возникли неприятности. Но теперь, когда…
Сэм накрыл ее ладонь своей, чтобы заставить замолчать. Ему хотелось коснуться ее губ, но он не мог сделать это, и разговор продолжался.
Господи! Почему люди думают, что такие вещи необходимо обсуждать!
— Понимаешь, — заговорил Йетс, — он знает мои слабые стороны. И он будет на этом играть. А мне придется защищаться и заботиться не только о себе, но и о Шенноне. И я не хочу умирать, я не сумасшедший камикадзе. Но от меня мало что зависит.
— Сэм, — линзы делали взгляд Эллы загадочным, — я поговорю с Тейлором. Я понимаю, что ты тревожишься…
Черт, может, ей удастся немного обуздать Маклеода.
— …И я хотела, чтоб ты знал, — она сглотнула и повернула руку так, что ее пальцы оказались в его ладони, — мы были больше, чем просто друзья. И если я что-то могу для тебя сделать…
О Господи!
— Элла, Элла, — принужденно засмеялся Йетс, чтобы скрыть смущение. — Помощь — это одно, а милостыня — другое, и пока у меня в кармане есть десятка, мне не нужна благотворительность.
Он сжал ее руку и выпустил ее.
— …Риллианин! В любую минуту! — истошный крик ударил ему в уши.
Что такое?
— По местам! Давай, Йетс!
Это кричала Соня. Шеннон прислонился к стене, глаза его закатились, словно он потерял сознание, но уши выдвинулись вперед, как у собаки, и, казалось, вдвое увеличились в размерах.
Йетс нащупал под пиджаком ТТ, который был сейчас бесполезен, он это знал лучше, чем кто-либо другой. Сэм окинул взглядом лабораторию, выход из нее, суетящихся вокруг людей и вытащил из кобуры пистолет.
— Квинт, давай! — Йетс уже бежал к Шеннону, когда померк свет и настенный телефон секретной связи издал истошный визг, рассыпая голубые искры, как катушка Теслы.
Яркая голубая молния с треском коснулась женщины-оператора. Сэм успел подумать, что она вскрикнет, но она молча шагнула вперед, объятая пламенем, и с глухим стуком упала на пол. Первая часть фейерверка закончилась.
Когда взрыв разнес на куски главную телефонную консоль, в тот же момент голубые искры посыпались из компьютера. В воздухе запахло озоном.
Йетс подбежал к Шеннону, оглядываясь по сторонам, — нет ли где еще опасных электроприборов. Черт знает что происходило с коммуникационными линиями колонии. Похоже, им настал конец.
— Сэр! — вскрикнул оператор за компьютерным терминалом. — Меня отключили!
Парень, видимо, обладал железной выдержкой, если оставался на своем рабочем месте, или, в отличие от Йетса, не понимал, что происходит.
— Энергия не… — это сказал кто-то за компьютером.
— Наш реактор снабжает всю колонию, — завопил холеный коротышка за контрольным экраном. Его волосы были так длинны, что свешивались на плечи и разлетались, когда он резко поворачивал голову. Сейчас он смотрел на Квинта.
— Мне кажется…
— Риллианин пришел за мной, — прошептал Шеннон. Его глаза переливались разными цветами, как линзы Эллы. Он держал Соню за руку и тоже смотрел на Квинта.
— Да, мы знаем, — рявкнула ему в ухо Есилькова. — Сейчас мы его достанем.
На этот раз она была вооружена не станнером, а пистолетом Ричтера военного образца: пять миллиметров, высокая скорострельность, высокая начальная скорость, двойной магазин. И он был совершенно бесполезен.
Техники принялись толкать электромагниты к двери. Тележки, на которых они были смонтированы, были тяжелы и неудобны для быстрого перемещения. Йетс принялся помогать.
— Нет, Есилькова, — сказал Шеннон. — Риллианин пришел за мной. Когда он остановится…
Кирианин замолчал, присоединяя провода, идущие от шлема, к лишенному питания голотанку, но Йетс слышал достаточно. Он бросил толкать тележку, и один из техников выругался. Есилькова и Квинт тоже слышали слова пришельца.
От электромагнитов не будет никакой пользы, если не использовать Шеннона как приманку.
Кирианин стоял возле гол станка, касаясь одним пальцем своего шлема. Из шлема медленно вырастала псевдоподия и, качаясь между проводами, ползла к голотанку.
Йетс, Есилькова и Квинт стояли вокруг с открытыми ртами. Квинт шевелил губами, словно хотел что-то сказать. На компьютерном терминале голотанка появилось изображение, больше напоминающее каменную скульптуру, чем лазерную картинку.
— Господи, это электростанция, — прошептал Йетс, обернувшись, еще до того, как остальные узнали помещение. Обеспечение безопасности главного реактора входило в его обязанности. Электростанция была действительно опасным местом, она попортила ему много крови и до пришельца с оружием неизвестной мощности.
Риллианин стоял в языках пламени, которые пожирали то, что когда-то было пультом управления.
Все, что могло гореть, исчезло, не исключая людей, от которых остался лишь жирный пепел на полу.
Оружие чудовища было тоже двурогим, как у первого риллианина, но он держал его, плотно прижимая к голо…
С голографического изображения оружия сорвалась голубая молния, и одновременно в модуле 20 взорвался компьютерный терминал, поразив оператора, который пару минут назад кричал, что его отключили. Он с воплем вскочил на ноги и упал. Волосы его дымились.
Экран терминала погас.
Толстый провод, выползший из шлема Шеннона, был теперь подсоединен к входу голотанка.
— Постой! — вскрикнул Квинт, ловя за плечо пробегавшего мимо техника. — Мы установим ловушку зде…
— Правильно, — поддержала Есилькова и крикнула рыжеволосому за пультом управления всем модулем. — Отключи все. Никаких соединений с…
— Какого черта вы… — начал Квинт.
«Правильно, — подумал Йетс. — Еще надо…»
Взорвался еще один телефон: треск и искры. Так пугают крыс — несистематизированное нагнетание страха.
«Отключить питание. Риллианин может заметить аварийный генератор и подключить свою пушку к нему».
— Вы можете это сделать? — рявкнул Йетс на испуганного техника.
— Да, но…
— Не слушай их… — завопил Квинт.
Йетс повернулся к нему лицом.
Шеннон подошел и положил руку ему на плечо:
— Не надо. Люди не убивать людей.
— Выруби все, — сказала Элла, обращаясь к рыжему. — Это необходимо. Или все напрасно погибнем.
Ее лицо было белым. Она смотрела на Шеннона, а Шеннон — на нее. Оба стояли выпрямившись и дрожали от эмоций, переполнявших лабораторию.
От тех же эмоций лицо Йетса раскраснелось и глаза горели.
Конвульсивным движением рыжеволосый рванул рубильник вниз. В то же мгновение взорвались три телефона и два компьютера. Голубые молнии ярко осветили лабораторию, ослепив тех, кто не успел закрыть глаза. Голубая нить протянулась к человеку в белом халате. Взрывная волна швырнула всех на пол.
Поднявшись на ноги, Шеннон надел шлем. Провод так и остался подсоединенным к голотанку.
— Понятно, — сказал Йетс Квинту, тоже вставая. — Он изменил тактику. Это значит…
Голотанк Шеннона снова ожил, хотя питание было полностью отключено. Риллианин шел по разрушенной электростанции. Он так быстро и равномерно перебирал ногами, что казалось, что их не четыре, а больше.
«Что-то было не так».
— Поставьте магниты рядом с пожарной лестницей, — спокойно распорядился Квинт. — Лифты не работают, поэтому он придет этим путем.
— Есть еще шахта, — робко сказал один из техников.
— Черт! — прошептал Квинт. — Ладно, ставьте их здесь.
Риллианин быстро бежал по поверхности Луны, перебирая ногами, как паук. С этим все было понятно. Но что-то случилось неправильное еще раньше.
— Шеннон, — сказал Квинт, — в комнате он казался меньше, чем первый. Это так?
«Размером примерно с лошадь, а не со слона, как тот…»
Шеннон закивал, провод, выходящий из его шлема, раскачивался.
— Риллианин второй ступени, — пояснил он. — Не такой большой, как первый. Хуже, чем первый, очень хуже.
Вот что было неправильно… Сэм был совершенно уверен, что риллианин не потрудился пройти сквозь дверь, когда уходил с электростанции.
Он посмотрел ей в глаза. Ее бликующие контактные линзы внезапно напомнили ему о прошлых событиях, и Сэм криво улыбнулся.
— Элла, — сказал он. — Для меня нет пути назад. И мне надо извиниться перед одним человеком. Перед тобой. Позже я скажу, из-за чего…
— Я, кажется, понимаю, Сэм, но не надо…
Йетс махнул рукой и посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто, и — чтобы создать паузу в разговоре.
— Значит, ты знаешь, — пробормотал он через некоторое время. — Мне очень жаль.
На самом деле он ни капли не жалел, что использовал свой шанс и преподал урок Маклеоду. Интересно, как все это выглядело со стороны…
— Сэм, — сказала Элла, кладя ладонь ему на предплечье. Он вздрогнул. — Мне тоже очень жаль, ведь я отчасти виновата в том, что у тебя возникли неприятности. Но теперь, когда…
Сэм накрыл ее ладонь своей, чтобы заставить замолчать. Ему хотелось коснуться ее губ, но он не мог сделать это, и разговор продолжался.
Господи! Почему люди думают, что такие вещи необходимо обсуждать!
— Понимаешь, — заговорил Йетс, — он знает мои слабые стороны. И он будет на этом играть. А мне придется защищаться и заботиться не только о себе, но и о Шенноне. И я не хочу умирать, я не сумасшедший камикадзе. Но от меня мало что зависит.
— Сэм, — линзы делали взгляд Эллы загадочным, — я поговорю с Тейлором. Я понимаю, что ты тревожишься…
Черт, может, ей удастся немного обуздать Маклеода.
— …И я хотела, чтоб ты знал, — она сглотнула и повернула руку так, что ее пальцы оказались в его ладони, — мы были больше, чем просто друзья. И если я что-то могу для тебя сделать…
О Господи!
— Элла, Элла, — принужденно засмеялся Йетс, чтобы скрыть смущение. — Помощь — это одно, а милостыня — другое, и пока у меня в кармане есть десятка, мне не нужна благотворительность.
Он сжал ее руку и выпустил ее.
— …Риллианин! В любую минуту! — истошный крик ударил ему в уши.
Что такое?
— По местам! Давай, Йетс!
Это кричала Соня. Шеннон прислонился к стене, глаза его закатились, словно он потерял сознание, но уши выдвинулись вперед, как у собаки, и, казалось, вдвое увеличились в размерах.
Йетс нащупал под пиджаком ТТ, который был сейчас бесполезен, он это знал лучше, чем кто-либо другой. Сэм окинул взглядом лабораторию, выход из нее, суетящихся вокруг людей и вытащил из кобуры пистолет.
— Квинт, давай! — Йетс уже бежал к Шеннону, когда померк свет и настенный телефон секретной связи издал истошный визг, рассыпая голубые искры, как катушка Теслы.
Яркая голубая молния с треском коснулась женщины-оператора. Сэм успел подумать, что она вскрикнет, но она молча шагнула вперед, объятая пламенем, и с глухим стуком упала на пол. Первая часть фейерверка закончилась.
Когда взрыв разнес на куски главную телефонную консоль, в тот же момент голубые искры посыпались из компьютера. В воздухе запахло озоном.
Йетс подбежал к Шеннону, оглядываясь по сторонам, — нет ли где еще опасных электроприборов. Черт знает что происходило с коммуникационными линиями колонии. Похоже, им настал конец.
— Сэр! — вскрикнул оператор за компьютерным терминалом. — Меня отключили!
Парень, видимо, обладал железной выдержкой, если оставался на своем рабочем месте, или, в отличие от Йетса, не понимал, что происходит.
— Энергия не… — это сказал кто-то за компьютером.
— Наш реактор снабжает всю колонию, — завопил холеный коротышка за контрольным экраном. Его волосы были так длинны, что свешивались на плечи и разлетались, когда он резко поворачивал голову. Сейчас он смотрел на Квинта.
— Мне кажется…
— Риллианин пришел за мной, — прошептал Шеннон. Его глаза переливались разными цветами, как линзы Эллы. Он держал Соню за руку и тоже смотрел на Квинта.
— Да, мы знаем, — рявкнула ему в ухо Есилькова. — Сейчас мы его достанем.
На этот раз она была вооружена не станнером, а пистолетом Ричтера военного образца: пять миллиметров, высокая скорострельность, высокая начальная скорость, двойной магазин. И он был совершенно бесполезен.
Техники принялись толкать электромагниты к двери. Тележки, на которых они были смонтированы, были тяжелы и неудобны для быстрого перемещения. Йетс принялся помогать.
— Нет, Есилькова, — сказал Шеннон. — Риллианин пришел за мной. Когда он остановится…
Кирианин замолчал, присоединяя провода, идущие от шлема, к лишенному питания голотанку, но Йетс слышал достаточно. Он бросил толкать тележку, и один из техников выругался. Есилькова и Квинт тоже слышали слова пришельца.
От электромагнитов не будет никакой пользы, если не использовать Шеннона как приманку.
Кирианин стоял возле гол станка, касаясь одним пальцем своего шлема. Из шлема медленно вырастала псевдоподия и, качаясь между проводами, ползла к голотанку.
Йетс, Есилькова и Квинт стояли вокруг с открытыми ртами. Квинт шевелил губами, словно хотел что-то сказать. На компьютерном терминале голотанка появилось изображение, больше напоминающее каменную скульптуру, чем лазерную картинку.
— Господи, это электростанция, — прошептал Йетс, обернувшись, еще до того, как остальные узнали помещение. Обеспечение безопасности главного реактора входило в его обязанности. Электростанция была действительно опасным местом, она попортила ему много крови и до пришельца с оружием неизвестной мощности.
Риллианин стоял в языках пламени, которые пожирали то, что когда-то было пультом управления.
Все, что могло гореть, исчезло, не исключая людей, от которых остался лишь жирный пепел на полу.
Оружие чудовища было тоже двурогим, как у первого риллианина, но он держал его, плотно прижимая к голо…
С голографического изображения оружия сорвалась голубая молния, и одновременно в модуле 20 взорвался компьютерный терминал, поразив оператора, который пару минут назад кричал, что его отключили. Он с воплем вскочил на ноги и упал. Волосы его дымились.
Экран терминала погас.
Толстый провод, выползший из шлема Шеннона, был теперь подсоединен к входу голотанка.
— Постой! — вскрикнул Квинт, ловя за плечо пробегавшего мимо техника. — Мы установим ловушку зде…
— Правильно, — поддержала Есилькова и крикнула рыжеволосому за пультом управления всем модулем. — Отключи все. Никаких соединений с…
— Какого черта вы… — начал Квинт.
«Правильно, — подумал Йетс. — Еще надо…»
Взорвался еще один телефон: треск и искры. Так пугают крыс — несистематизированное нагнетание страха.
«Отключить питание. Риллианин может заметить аварийный генератор и подключить свою пушку к нему».
— Вы можете это сделать? — рявкнул Йетс на испуганного техника.
— Да, но…
— Не слушай их… — завопил Квинт.
Йетс повернулся к нему лицом.
Шеннон подошел и положил руку ему на плечо:
— Не надо. Люди не убивать людей.
— Выруби все, — сказала Элла, обращаясь к рыжему. — Это необходимо. Или все напрасно погибнем.
Ее лицо было белым. Она смотрела на Шеннона, а Шеннон — на нее. Оба стояли выпрямившись и дрожали от эмоций, переполнявших лабораторию.
От тех же эмоций лицо Йетса раскраснелось и глаза горели.
Конвульсивным движением рыжеволосый рванул рубильник вниз. В то же мгновение взорвались три телефона и два компьютера. Голубые молнии ярко осветили лабораторию, ослепив тех, кто не успел закрыть глаза. Голубая нить протянулась к человеку в белом халате. Взрывная волна швырнула всех на пол.
Поднявшись на ноги, Шеннон надел шлем. Провод так и остался подсоединенным к голотанку.
— Понятно, — сказал Йетс Квинту, тоже вставая. — Он изменил тактику. Это значит…
Голотанк Шеннона снова ожил, хотя питание было полностью отключено. Риллианин шел по разрушенной электростанции. Он так быстро и равномерно перебирал ногами, что казалось, что их не четыре, а больше.
«Что-то было не так».
— Поставьте магниты рядом с пожарной лестницей, — спокойно распорядился Квинт. — Лифты не работают, поэтому он придет этим путем.
— Есть еще шахта, — робко сказал один из техников.
— Черт! — прошептал Квинт. — Ладно, ставьте их здесь.
Риллианин быстро бежал по поверхности Луны, перебирая ногами, как паук. С этим все было понятно. Но что-то случилось неправильное еще раньше.
— Шеннон, — сказал Квинт, — в комнате он казался меньше, чем первый. Это так?
«Размером примерно с лошадь, а не со слона, как тот…»
Шеннон закивал, провод, выходящий из его шлема, раскачивался.
— Риллианин второй ступени, — пояснил он. — Не такой большой, как первый. Хуже, чем первый, очень хуже.
Вот что было неправильно… Сэм был совершенно уверен, что риллианин не потрудился пройти сквозь дверь, когда уходил с электростанции.
35. СМЕРТЬ СУЛТАНЯНА
Введение карантина было идеей Тейлора, но последствия претворения ее в жизнь уже не раз бросали его в дрожь. Быть похороненным в здании ООН — все равно что носить одну и ту же одежду несколько суток не раздеваясь. Очень неудобно, даже если одежда самая лучшая.
И в этой одежде были русские вши.
При проведении операции всегда приходится учитывать непредвиденные обстоятельства. А это значит, что ни минуты нельзя быть спокойным, что надо с улыбкой общаться с такими людьми, встретившись с которыми на улице перешел бы на другую сторону, говорить им правду, зная, что твои слова на самом деле только часть настоящей правды.
Потому что никогда нельзя рассчитывать на правду как средство, могущее привести к успеху в выполнении операции.
— Да, госпожа посол, — спокойно сказал Маклеод, убедившись, что пауза в разговоре объясняется молчанием собеседницы, а не задержкой радиоволн из-за дальности межпланетного разговора: он не хотел злить и так уже взбешенную женщину. — Мы полностью понимаем необходимость предотвратить появление ненужных толков об ответственности миссии США за причинение повреждений колонии ООН. Мы…
Она набрала в грудь побольше воздуха перед тем, как продолжить разносить Маклеода, словно он не сказал ничего полезного.
Антиподслушивающее устройство делало ее голос еще более противным, напоминающим звук продольной пилы. На телефоне пульсирующим светом горели еще три огонька неотложных звонков — два из них с Земли. Коммуникационный спутник А заходил за горизонт, и не было теперь спутника Б, чтобы его заменить.
Госпожа посол — взбалмошная тетка — обладала интеллектом не большим, чем у репы, и это сразу бросалось в глаза. Никто, разумеется, не осмеливался высказать это ей в лицо — разве что те, кому плевать на карьеру, вроде Йетса: она имела доступ не только в кабинет, но и к постели президента США.
— Да, мэм, — попытался подлизаться Маклеод. — Мы рассчитываем, что вмешательство русских будет негативно воспринято развивающимися…
Она снова набирала воздух.
Маклеод вдруг подумал, а как бы Сэм Йетс повел себя в разговоре с американским послом в ООН. И вздохнул. Чтоб она сдохла, чертова баба! Политика Президента в области подбора кадров еще не раз здорово испортит ему настроение. И не только ему, а многим. Йетсу в том числе.
Внезапно погасло освещение, стало совершенно темно — даже индикаторы на телефоне не светились. Мгновение Маклеод слышал только свое дыхание, потом раздался утихающий гул останавливающихся вентиляторов.
Из соседнего кабинета брызнули яркие живые огни — бело-голубые, желтые там, где отражались от стенных панелей. Кто-то вскрикнул. Постепенно засветились полоски аварийного освещения.
«Когда отключается электричество в оружейной комнате, можно ли открыть замки на дверях вручную?»
— Стюарт! — Маклеод осторожно, почти на ощупь подошел к полуприкрытой двери и распахнул ее.
Он не знал, кто находится на дежурстве сегодня — Стюарт или кто-то из его подчиненных, всем им приходилось теперь отрабатывать двойные смены. Самому Маклеоду вообще не удавалось отдыхать с тех пор, как гориллоподобный Йетс принес дурные вести на вечеринку к Элле.
Джим Стюарт вошел в тот момент, когда снова зажегся свет. Стюарт был спокоен, но двигался так быстро, что пола пиджака отлетела, открывая кобуру с пистолетом, который он вообще не должен был брать из оружейной.
— Сэр, — сказал он, — терминал в…
Из дальней комнаты раздался звук, напоминающий нечто среднее между взрывом бомбы и кошачьим визгом. Комната была теперь пустой, когда Счастливчик и его няньки отправились в модуль 20. Если бы вся электроника в офисе внезапно выключилась, звук был бы примерно такой же.
— …в секции Альфа взорвался и поранил оператора, — закончил Стюарт после едва заметной паузы, слегка шевельнув желваками, чтобы показать, что слышит странные звуки из-за двери.
Маклеод посмотрел на телефон. Зеленый индикатор означал, что он готов к работе, но посол и другие, кто был на линии, были отрезаны раньше, чем реле переключило телефон на запасной источник энергии.
— Джим, — сказал Маклеод, — оставайся-ка здесь. И никого не впускай.
Он прикрыл дверь, прежде чем Стюарт согласно кивнул, показывая, что безоговорочно подчиняется начальству, что, как они оба знали, было единственным приемлемым образом действий в кризисе.
Дверь (как и любая другая дверь в миссии ООН) представляла собой монолитную титановую панель с многозасовным замком. Маклеод не решился запереться на этот замок. Джим Стюарт мог обеспечить достаточную безопасность, а на дверную электронику полагаться нельзя, если опять отключится электричество.
Всегда найдутся внештатные ситуации, не упомянутые в инструкциях. «При нападении инопланетян все двери должны быть открыты для обеспечения взаимосвязи и взаимодействия персонала в случае отключения электропитания сети…»
Вентиляторы оставались неподвижными — лишнее доказательство, кроме голубых пульсирующих огоньков на светильниках, что здание питает аварийный генератор. Маклеод знал, что не сможет позвонить никуда, пользуясь коммуникационной сетью колонии, но это его мало сейчас беспокоило.
В инструкции ничего не говорилось, что надо кому-нибудь докладывать в такой ситуации, когда, похоже, это будет твоим последним докладом в жизни.
Не поднимая трубки, Маклеод нажал большим пальцем кнопку «Отослать сообщение»и набрал свой пароль. Три секунды телефон еле слышно щелкал, потом прогудел два раза, показывая, что готов к передаче. Маклеод надавил на клавишу «1»с ненужной силой.
— Три-один-семь, — злобно сказал он в телефон. Его язык случайно коснулся верхней губы, и он ощутил вкус пота над ней. Но голос его был спокоен. — Колония ООН лишилась энергоснабжения приблизительно (сколько, черт возьми, это было?) на две минуты. Миссия США получает электричество от аварийного генератора. По крайней мере, один терминал уничтожен…
Из-за полуоткрытой двери — голубые всполохи, треск электрических искр и людские крики. Одна искра прорвалась в щель между дверью и косяком и оставила на полу вплавленную вмятину.
— …поэтому можно полагать, что неизвестный источник разрушительной энергии присоединен к коммуникационной или энергетической сети. Я предполагаю, что…
Пол дрогнул. Свет погас, телефон был мертв. В коридоре тускло засветились оранжевые полоски аварийного освещения.
Маклеод встал и осторожно пошел к двери.
Он не знал, принято ли его сообщение: коммуникационный спутник А мог быть в это время вне пределов досягаемости. В секретариате до сих пор спорили, что делать: изменить ли орбиту спутника В, чтобы он покрывал большую площадь, или дожидаться, пока заменят спутник Б.
Тейлор бросил бутылку с запиской и теперь не знал, не выбросит ли ее прибой назад на берег, где будет лежать его труп. Он почти не сомневался, что скоро погибнет.
В коридоре он едва не столкнулся со Стюартом, его бледное лицо казалось оранжевым из-за аварийного освещения. Тот встретил своего начальника с видимым облегчением. В коридоре вместо семи служащих сейчас было только трое. Один из них лежал на полу и стонал, двое других растерянно смотрели на ожог на его груди и лице в форме восьмерки.
И в этой одежде были русские вши.
При проведении операции всегда приходится учитывать непредвиденные обстоятельства. А это значит, что ни минуты нельзя быть спокойным, что надо с улыбкой общаться с такими людьми, встретившись с которыми на улице перешел бы на другую сторону, говорить им правду, зная, что твои слова на самом деле только часть настоящей правды.
Потому что никогда нельзя рассчитывать на правду как средство, могущее привести к успеху в выполнении операции.
— Да, госпожа посол, — спокойно сказал Маклеод, убедившись, что пауза в разговоре объясняется молчанием собеседницы, а не задержкой радиоволн из-за дальности межпланетного разговора: он не хотел злить и так уже взбешенную женщину. — Мы полностью понимаем необходимость предотвратить появление ненужных толков об ответственности миссии США за причинение повреждений колонии ООН. Мы…
Она набрала в грудь побольше воздуха перед тем, как продолжить разносить Маклеода, словно он не сказал ничего полезного.
Антиподслушивающее устройство делало ее голос еще более противным, напоминающим звук продольной пилы. На телефоне пульсирующим светом горели еще три огонька неотложных звонков — два из них с Земли. Коммуникационный спутник А заходил за горизонт, и не было теперь спутника Б, чтобы его заменить.
Госпожа посол — взбалмошная тетка — обладала интеллектом не большим, чем у репы, и это сразу бросалось в глаза. Никто, разумеется, не осмеливался высказать это ей в лицо — разве что те, кому плевать на карьеру, вроде Йетса: она имела доступ не только в кабинет, но и к постели президента США.
— Да, мэм, — попытался подлизаться Маклеод. — Мы рассчитываем, что вмешательство русских будет негативно воспринято развивающимися…
Она снова набирала воздух.
Маклеод вдруг подумал, а как бы Сэм Йетс повел себя в разговоре с американским послом в ООН. И вздохнул. Чтоб она сдохла, чертова баба! Политика Президента в области подбора кадров еще не раз здорово испортит ему настроение. И не только ему, а многим. Йетсу в том числе.
Внезапно погасло освещение, стало совершенно темно — даже индикаторы на телефоне не светились. Мгновение Маклеод слышал только свое дыхание, потом раздался утихающий гул останавливающихся вентиляторов.
Из соседнего кабинета брызнули яркие живые огни — бело-голубые, желтые там, где отражались от стенных панелей. Кто-то вскрикнул. Постепенно засветились полоски аварийного освещения.
«Когда отключается электричество в оружейной комнате, можно ли открыть замки на дверях вручную?»
— Стюарт! — Маклеод осторожно, почти на ощупь подошел к полуприкрытой двери и распахнул ее.
Он не знал, кто находится на дежурстве сегодня — Стюарт или кто-то из его подчиненных, всем им приходилось теперь отрабатывать двойные смены. Самому Маклеоду вообще не удавалось отдыхать с тех пор, как гориллоподобный Йетс принес дурные вести на вечеринку к Элле.
Джим Стюарт вошел в тот момент, когда снова зажегся свет. Стюарт был спокоен, но двигался так быстро, что пола пиджака отлетела, открывая кобуру с пистолетом, который он вообще не должен был брать из оружейной.
— Сэр, — сказал он, — терминал в…
Из дальней комнаты раздался звук, напоминающий нечто среднее между взрывом бомбы и кошачьим визгом. Комната была теперь пустой, когда Счастливчик и его няньки отправились в модуль 20. Если бы вся электроника в офисе внезапно выключилась, звук был бы примерно такой же.
— …в секции Альфа взорвался и поранил оператора, — закончил Стюарт после едва заметной паузы, слегка шевельнув желваками, чтобы показать, что слышит странные звуки из-за двери.
Маклеод посмотрел на телефон. Зеленый индикатор означал, что он готов к работе, но посол и другие, кто был на линии, были отрезаны раньше, чем реле переключило телефон на запасной источник энергии.
— Джим, — сказал Маклеод, — оставайся-ка здесь. И никого не впускай.
Он прикрыл дверь, прежде чем Стюарт согласно кивнул, показывая, что безоговорочно подчиняется начальству, что, как они оба знали, было единственным приемлемым образом действий в кризисе.
Дверь (как и любая другая дверь в миссии ООН) представляла собой монолитную титановую панель с многозасовным замком. Маклеод не решился запереться на этот замок. Джим Стюарт мог обеспечить достаточную безопасность, а на дверную электронику полагаться нельзя, если опять отключится электричество.
Всегда найдутся внештатные ситуации, не упомянутые в инструкциях. «При нападении инопланетян все двери должны быть открыты для обеспечения взаимосвязи и взаимодействия персонала в случае отключения электропитания сети…»
Вентиляторы оставались неподвижными — лишнее доказательство, кроме голубых пульсирующих огоньков на светильниках, что здание питает аварийный генератор. Маклеод знал, что не сможет позвонить никуда, пользуясь коммуникационной сетью колонии, но это его мало сейчас беспокоило.
В инструкции ничего не говорилось, что надо кому-нибудь докладывать в такой ситуации, когда, похоже, это будет твоим последним докладом в жизни.
Не поднимая трубки, Маклеод нажал большим пальцем кнопку «Отослать сообщение»и набрал свой пароль. Три секунды телефон еле слышно щелкал, потом прогудел два раза, показывая, что готов к передаче. Маклеод надавил на клавишу «1»с ненужной силой.
— Три-один-семь, — злобно сказал он в телефон. Его язык случайно коснулся верхней губы, и он ощутил вкус пота над ней. Но голос его был спокоен. — Колония ООН лишилась энергоснабжения приблизительно (сколько, черт возьми, это было?) на две минуты. Миссия США получает электричество от аварийного генератора. По крайней мере, один терминал уничтожен…
Из-за полуоткрытой двери — голубые всполохи, треск электрических искр и людские крики. Одна искра прорвалась в щель между дверью и косяком и оставила на полу вплавленную вмятину.
— …поэтому можно полагать, что неизвестный источник разрушительной энергии присоединен к коммуникационной или энергетической сети. Я предполагаю, что…
Пол дрогнул. Свет погас, телефон был мертв. В коридоре тускло засветились оранжевые полоски аварийного освещения.
Маклеод встал и осторожно пошел к двери.
Он не знал, принято ли его сообщение: коммуникационный спутник А мог быть в это время вне пределов досягаемости. В секретариате до сих пор спорили, что делать: изменить ли орбиту спутника В, чтобы он покрывал большую площадь, или дожидаться, пока заменят спутник Б.
Тейлор бросил бутылку с запиской и теперь не знал, не выбросит ли ее прибой назад на берег, где будет лежать его труп. Он почти не сомневался, что скоро погибнет.
В коридоре он едва не столкнулся со Стюартом, его бледное лицо казалось оранжевым из-за аварийного освещения. Тот встретил своего начальника с видимым облегчением. В коридоре вместо семи служащих сейчас было только трое. Один из них лежал на полу и стонал, двое других растерянно смотрели на ожог на его груди и лице в форме восьмерки.