Страница:
Мейер, не согласный в душе со столь пессимистичными выводами, поинтересовался, имеется ли какое-нибудь оружие у аборигенов, но в ответ раздался только невеселый хохот, немало сконфузивший его поначалу. Доктор Скип Нейбергер, руководитель социологической экспедиции, объяснил ему причину такой реакции.
— Местные жители в некотором смысле исключительно разумны, — произнес он лекторским тоном. — Они способны выполнять приказы и гибко реагировать на меняющиеся условия. Какие-то события в прошлом подстегнули развитие их интеллекта, однако мы до сих пор не нашли никаких следов ни одного живого хищника. Проблема в том, что эльфы не имеют представления о вооруженном противоборстве как таковом, они по природе не склонны к соперничеству. В их языке нет слов не только для понятий «война» и «убийство»— но даже для «согласия» и «не-согласия», а самый близкий аналог глагола «бороться» дословно означает «спасаться бегством».
— Планета сплошных проклятых пацифистов, — добавил один из строителей, — и тысячи их превратятся в обугленные головешки, когда синдикатчики начнут огнем выжигать эту долину.
Поняв, что ему предстоит защищать безоружными руками планету, населенную пацифистами, да еще и без всякой надежды на помощь со стороны, Эйб Мейер почувствовал себя несколько неуютно.
— А как дела с краской? — поинтересовался он у старшего по званию инженера — скорее чтобы напомнить самому себе, что безвыходных положений не бывает, чем в надежде услышать что-нибудь важное.
— Последняя израсходована вчера на орбитальные флайеры, — последовал ответ. — Заявок поступило на несколько сотен галлонов больше — в основном на серую и стандартную голубую.
Итак, даже краски не осталось. Ле-Барик, услышав об этом, пришел даже в большее уныние, чем адмирал. Мейер прикинул в уме, действительно ли ситуация настолько безнадежна, как кажется. Складывалось впечатление, что им остается одно — попытаться укрыться под землей, бросив трофейные аппараты на верную гибель. Вариант капитуляции можно было даже не рассматривать — вряд ли корабли Синдиката рискнут совершить посадку только для того, чтобы захватить несколько пленных. Возможно, ему остается лишь приказать эвакуировать всех мирных граждан на удаленный континент и молиться, чтобы сканеры кораблей противника захватили в прицел не все новенькие постройки. Если так, то им предстояло два мучительно долгих дня, а затем — очень короткое сражение. С заранее известным исходом.
Совещание закончилось адресованным ко всем присутствовавшим пустым пожеланием поразмышлять над возможными решениями задачи. Эйбу показалось, что большая часть отправилась к себе собирать вещи и ждать, когда он отдаст приказ об эвакуации.
А еще через два часа залитый потом адмирал возился в искореженных остатках того, что еще не так давно было легким халианским истребителем. Переднюю треть его поразил удар лазерной пушки дредноута — ракеты были менее точны, и после их прямого попадания от корабля оставалось обычно лишь облако пыли.
Это был уже пятый корабль, в котором успел побывать Эйб. Ощущение жесточайшего цейтнота только придало ему силы. И с каждым новым кораблем решимость Эйба защитить драгоценные трофеи все возрастала. Однако сделать это было просто невозможно.
Снаружи его терпеливо поджидал у гравикара смущенный Ауро. Однажды ему уже довелось видеть чудо, сотворенное его командиром, и теперь он в душе надеялся стать свидетелем еще одного. Пока Мейер прерывистым голосом сообщал о своих находках, Ауро втайне ожидал от шефа объяснения, почему они присутствуют здесь. Как и в трех предыдущих, и в пятом корабле либо двигатель, либо генераторы защитных экранов оказались в рабочем состоянии. Становилось ясно, что Синдикат и в самом деле планировал в ближайшее время заняться ремонтом этих кораблей. Однако сами корпуса кораблей оказались сильно поврежденными, и местные инженеры просто не успели бы собрать из них хотя бы один боеспособный корабль — даже если бы знали, как. А даже если бы это и удалось, у них все равно не было подготовленных экипажей, способных противостоять эскадре Синдиката.
Над их головами с гулом пронесся один из гражданских кораблей. По-видимому, по планете уже поползли слухи, и вскоре всевозможные яхты должны были заполнить все небо. Вслед за первым свечой ввысь на огромной скорости устремился еще один, и можно было легко различить на слух пронзительный звон его двигателя. Тыловик до мозга костей, Мейер досадливо поморщился. Такой маневр вел к бессмысленному расходу топлива, так как до появления противника оставалось еще тридцать шесть часов. Наблюдая, как корабль сначала превратился в точку, а затем исчез в ярко-зеленом небе, Мейер понял, что пилот аппарата задумал скрыться среди многочисленных лун Коричневой. Ну что же, действительно неплохой план — если ему удастся скрыться до прибытия подкрепления. Ни один из кораблей Синдиката к спутникам и близко не подойдет, так как высокая плотность мелких каменных фрагментов не позволит им включить защитные экраны и лишит нападающих возможности маневра.
Несколькими мгновениями позднее Ауро с удивлением заметил, как на лице Мейера появилась довольная улыбка. Ему уже довелось видеть ее однажды.
Как и следовало ожидать, приказ Мейера о конфискации частных яхт был встречен гражданским населением с шумным неодобрением — лишь немногие поверили его заверениям, что затем они будут возвращены в целости и сохранности, но некоторым потребовалось увидеть направленный на них единственный лазер адмиральского катера, прежде чем «добровольно» передать свои корабли на нужды Флота. Если только его план сработает и ему удастся выжить, начнется страшная кутерьма с требованиями выплатить компенсацию; но если замысел провалится, надежды выжить во время бомбардировки не будет практически никакой.
Как и большинство его идей, родившаяся на этот раз была настолько сумасшедшей, что адмирал избегал делиться ей даже с Ле-Бариком. Отдельные детали задуманного Эйбом плана уже осуществлялись полным ходом. Аборигены, которым один раз показали, что надо делать, начали заполонять космодром двигателями халианских кораблей и защитными модулями, среди которых оказалось на удивление много совершенно невредимых. Их сразу же устанавливали в конфискованные яхты и вместе с инженером отправляли в космос. Когда яхты достигли намеченных районов, главная часть плана Мейера была полностью выполнена. Эйб не говорил никому и был уверен, что никто сам не догадался об этом — даже если они и проиграют, им по крайней мере удастся надежно спрятать от противника множество драгоценных двигателей. Когда Ауро сообщил, что приборы катера зарегистрировали выход из подпространства в нескольких миллионах километров от Коричневой девяти вражеских кораблей, последняя группа инженеров уже благополучно возвратилась обратно.
После долгих часов томительно ожидания в катере Ауро был почти рад увидеть приближающегося противника. Он подождал еще несколько минут, а затем широко открыл неуклюжий дроссель и пошел прямо на них. Он явственно представил себе лицо командира вражеской эскадры, когда тот увидел несущийся на них одинокий корабль. Наверняка он решил, что им управляет сумасшедший. Из крошечной лазерной пушки при помощи компьютера управления огнем он открыл огонь еще до того, как приблизился на достаточное расстояние. Попал он в кого-нибудь или нет, большого значения не имело.
Несколько мгновений молодой капитан надеялся, что на приманку поддастся вся флотилия, однако ее командир оказался либо очень осторожным, либо дальновидным. От строя отделились два легких корабля, которые понеслись навстречу катеру. Сделав резкий маневр, Ауро ушел от преследователей и скрылся среди обломков лунного пояса. Скрытые на всех крупных обломках маяки позволяли ему маневрировать в этом хаосе гораздо более уверенно, чем преследователям. Ауро сбросил скорость и стал ждать.
Когда первый истребитель достаточно сблизился со скалистым обломком в полсотни метров в поперечнике, уже три корабля обращались в четверти пути вокруг планеты. Защитное поле истребителя вступило во взаимодействие со спрятанным на нем защитным модулем, включенным поступившим с катера сигналом. Вся соль заключалась в том, что оба модуля были изготовлены в Синдикате и работали на одной и той же частоте. Даже Ауро не ожидал такого результата. Истребитель и каменная глыба исчезли в ослепительной вспышке, затмившей его экраны на несколько секунд.
Второй корабль, вероятно также поврежденный при взрыве, наугад выпустил несколько лазерных лучей примерно в направлении Ауро и прекратил преследование. Ле-Барик не взял на себя труд отстреливаться и позволил себе расслабиться только после того, как прошел лунный пояс и скрылся в атмосфере планеты.
В командном центре он очутился двумя часами позже, когда командир вражеской флотилии решился пожертвовать еще одним кораблем, который попытался в одиночку преодолеть опасный пояс, отделявший его от планеты. Он прошел почти половину пути, прежде чем его экран вступил во взаимодействие с экраном, установленным на астероиде примерно такого же, как и корабль, размера. Здесь же находилось очень плотное облако мелких каменных обломков, так что установить, в какую именно ловушку угодил второй корабль, было уже невозможно. Ночное небо Коричневой осветила еще одна вспышка.
Прошел почти день томительного ожидания; командир вражеской эскадры не решался предпринять ничего нового, и Ауро уже почти поверил в то, что им удастся выйти победителями, Мейер же казался более озабоченным, чем обычно. Он смог урвать для сна всего несколько часов, а все остальное время безвылазно провел у главной консоли. Самый молодой капитан на Флоте окончательно утратил всякую надежду, когда противник принялся методично уничтожать спутники планеты один за другим.
Командира вражеской эскадры испугать было трудно, и он сделал то же, что на его месте предпринял бы и сам Ауро. Если спутники представляли собой серьезную проблему, нужно было просто от них избавиться. Потребовалось некоторое время, чтобы определить траектории всех обломков и проделать в поясе брешь, по которой можно было бы добраться до цели. Для такой масштабной операции потребовалось огромное количество ракет — необычно огромное, но вполне допустимое. А с низкой орбиты кладбище кораблей можно было выжечь лазерами самое большее за час.
Когда первые корабли Синдиката стали опускаться в искусственную брешь, на создание которой потребовалось три часа, Мейер запустил четыре ближайшие шлюпки, уцелевшие при торпедной атаке Синдиката. Их автопилоты и система защиты от столкновений были переделаны, и теперь все четыре устремились к приближающемуся кораблю Синдиката. Существовала опасность, что противник сможет кодированным сигналом перепрограммировать компьютеры и послать им сигнал «свой», но если это и было сделано, то слишком поздно. Только два из них были уничтожены системами противоракетной обороны, а третий не смог запустить свой защитный модуль и прошел всего в нескольких метрах от вовремя отошедшего в сторону истребителя, не причинив ему никакого вреда; однако противоторпедного маневра оказалось достаточно, чтобы четвертая шлюпка оказалась достаточно близко от противника, когда совершенно неожиданно включился его подпространственный двигатель, и на рассветном небе Коричневой вспыхнула еще одна яркая звезда.
Прошел час, затем целые сутки. Семь оставшихся кораблей Синдиката недвижно висели в пространстве в нескольких десятках планетных диаметров над Коричневой. До прихода помощи оставалось еще суток трое, не больше. Кто знает, может, им все-таки удастся дождаться ее, подумал Ауро, обнаружив, что теплый ветерок и мягкий свет местного светила придали ему оптимизма. Он уже почти было поверил, что Мейер и на этот раз сможет спасти их в совершенно безнадежной ситуации, но в этот момент из командного центра донесся вопль дежурного. Ауро и Эйб Мейер бросились внутрь.
Вся флотилия Синдиката плотным строем медленно снижалась — только внимательно просмотрев данные, Ауро понял причину этого странного маневра. Хотя они и уничтожили много новых спутников, обращавшихся в опасном промежутке, противник наконец-то осознал, что причина гибели кораблей — не прямые столкновения, а работа защитных экранов. Единственный шанс планеты на спасение заключался в том, чтобы заставить бороться с противником его же собственные подпространственные двигатели и щиты, так что на этот раз они решили попросту выключить их.
Семь оставшихся кораблей осторожно прокладывали себе путь среди каменных глыб лунного пояса. Теперь они стали намного более уязвимыми, однако проделанный ранее коридор оставался еще сравнительно безопасным. Любые яхты были бы моментально уничтожены системами противоракетной обороны — так же как и случайно оказавшиеся на пути осколки разрушенных лун.
Теперь остановить их было просто невозможно, и Ауро в отчаянии отвернулся от монитора. Ему подумалось, что со стороны картина будет выглядеть куда более впечатляющей, однако вовремя вспомнил, что он не кто-нибудь, а капитан Флота, и усилием воли заставил себя вновь повернуться к командной консоли. Он с медицинской точностью определил их скорость — через одиннадцать минут корабли Синдиката должны были миновать лунный пояс, а самое большее минут через двадцать начнется бомбардировка. Твердо решив сражаться до последнего и не желая бесславно сгореть внутри командного центра при взрыве плазменной торпеды или от лазерного луча, Ауро приготовился попросить у адмирала дозволения пойти на его катере в последний бой.
А еще шестью минутами позднее Мейер ответил отказом на его просьбу. Охваченный безрассудной решимостью, он, тем не менее, с удивлением отметил, что его шеф по-прежнему спокоен, а с лица не сходит кривая ухмылка; он что-то неразборчиво бормотал себе под нос, время от времени поглядывая на хронометр.
Когда корабли Синдиката достигли середины лунного пояса, установленные на четырех ближайших крупных лунах пары шлюпок с подпространственными двигателями на борту получили кодированный сигнал из командного центра. У каждого из них знергозапаса хватило бы только на то, чтобы на несколько секунд создать вокруг куперовское поле, но двигатели находились всего в нескольких десятках сантиметров друг от друга.
Мощнейшие взрывы произошли одновременно сравнительно недалеко от эскадры, но расстояние, тем не менее, было слишком велико, чтобы причинить им серьезные повреждения. Мгновенно включились сигналы тревоги, предупреждавшие о приближении огромного количества осколков взорвавшихся лун, но было уже поздно.
То, что четырем из них все-таки удалось уйти и прыгнуть в подпространство несколькими часами позднее, свидетельствовало об исключительной прочности построенных Синдикатом кораблей. Через несколько месяцев из разведсводки Мейер узнал, что каменные осколки превратили их в решето, и значительная часть экипажей кораблей погибла. Из сорока косанцев, находившихся на борту, ни один не перенес внезапной разгерметизации. Командующий эскадрой, бесславно потерявший свои корабли в борьбе с безоружным противником, только одним способом мог спасти свою честь.
А в командном центре ликовал победитель. Несмотря на дикую усталость, он милостиво принимал поздравления, словно какой-нибудь король.
— На этот раз мне удалось обойтись даже без краски, — то и дело радостно бормотал он. Это замечание озадачило многих, но услышавший его Ауро залился в неудержимом приступе хохота.
Когда эскадра Флота наконец-то прибыла к планете, обнаружилось, что адмирал Мейер смог улучшить свой прошлый рекорд, когда ему удалось уничтожить тридцать семь вражеских кораблей при помощи двадцати четырех почти невооруженных грузовиков; теперь он расправился с тремя истребителями и тремя легкими крейсерами, имея в своем распоряжении лишь один адмиральский катер и невооруженные прогулочные яхты. По всей видимости, теперь Эйб стал величайшим Асом на Флоте. И адмирала, и Ауро ожидали галактические награды и места в Сенате. Еще несколько дней назад возмущенные произволом местные жители теперь из кожи вон лезли, чтобы хоть как-то выразить свою признательность. Ауро неожиданно для себя обнаружил, что стал почетным гостем в двух десятках борделей и казино, и везде его обслуживали совершенно бесплатно! Их владельцам неожиданная атака Синдиков принесла немалые барыши — менее чем через сутки на планету прибыла целая эскадра.
Сразу после того, как ошарашенный командир прибывшей на помощь флотилии отправил начальству подробный доклад о происшедшем на Коричневой, адмирал Мейер отдал капитану Ле-Барику свой первый прямой приказ с того времени, как они прибыли на эту планету.
— Давай-ка перекрась город в красное, — сказал адмирал с улыбкой.
Ауро уже обратил внимание, что мягкие пастельные тона для вечерней жизни города совершенно не подходили.
И был абсолютно прав.
Интерлюдия. ДВИЖУЩАЯ СИЛА
Диана Дуэйн, Питер Морвуд. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ
— Местные жители в некотором смысле исключительно разумны, — произнес он лекторским тоном. — Они способны выполнять приказы и гибко реагировать на меняющиеся условия. Какие-то события в прошлом подстегнули развитие их интеллекта, однако мы до сих пор не нашли никаких следов ни одного живого хищника. Проблема в том, что эльфы не имеют представления о вооруженном противоборстве как таковом, они по природе не склонны к соперничеству. В их языке нет слов не только для понятий «война» и «убийство»— но даже для «согласия» и «не-согласия», а самый близкий аналог глагола «бороться» дословно означает «спасаться бегством».
— Планета сплошных проклятых пацифистов, — добавил один из строителей, — и тысячи их превратятся в обугленные головешки, когда синдикатчики начнут огнем выжигать эту долину.
Поняв, что ему предстоит защищать безоружными руками планету, населенную пацифистами, да еще и без всякой надежды на помощь со стороны, Эйб Мейер почувствовал себя несколько неуютно.
— А как дела с краской? — поинтересовался он у старшего по званию инженера — скорее чтобы напомнить самому себе, что безвыходных положений не бывает, чем в надежде услышать что-нибудь важное.
— Последняя израсходована вчера на орбитальные флайеры, — последовал ответ. — Заявок поступило на несколько сотен галлонов больше — в основном на серую и стандартную голубую.
Итак, даже краски не осталось. Ле-Барик, услышав об этом, пришел даже в большее уныние, чем адмирал. Мейер прикинул в уме, действительно ли ситуация настолько безнадежна, как кажется. Складывалось впечатление, что им остается одно — попытаться укрыться под землей, бросив трофейные аппараты на верную гибель. Вариант капитуляции можно было даже не рассматривать — вряд ли корабли Синдиката рискнут совершить посадку только для того, чтобы захватить несколько пленных. Возможно, ему остается лишь приказать эвакуировать всех мирных граждан на удаленный континент и молиться, чтобы сканеры кораблей противника захватили в прицел не все новенькие постройки. Если так, то им предстояло два мучительно долгих дня, а затем — очень короткое сражение. С заранее известным исходом.
Совещание закончилось адресованным ко всем присутствовавшим пустым пожеланием поразмышлять над возможными решениями задачи. Эйбу показалось, что большая часть отправилась к себе собирать вещи и ждать, когда он отдаст приказ об эвакуации.
А еще через два часа залитый потом адмирал возился в искореженных остатках того, что еще не так давно было легким халианским истребителем. Переднюю треть его поразил удар лазерной пушки дредноута — ракеты были менее точны, и после их прямого попадания от корабля оставалось обычно лишь облако пыли.
Это был уже пятый корабль, в котором успел побывать Эйб. Ощущение жесточайшего цейтнота только придало ему силы. И с каждым новым кораблем решимость Эйба защитить драгоценные трофеи все возрастала. Однако сделать это было просто невозможно.
Снаружи его терпеливо поджидал у гравикара смущенный Ауро. Однажды ему уже довелось видеть чудо, сотворенное его командиром, и теперь он в душе надеялся стать свидетелем еще одного. Пока Мейер прерывистым голосом сообщал о своих находках, Ауро втайне ожидал от шефа объяснения, почему они присутствуют здесь. Как и в трех предыдущих, и в пятом корабле либо двигатель, либо генераторы защитных экранов оказались в рабочем состоянии. Становилось ясно, что Синдикат и в самом деле планировал в ближайшее время заняться ремонтом этих кораблей. Однако сами корпуса кораблей оказались сильно поврежденными, и местные инженеры просто не успели бы собрать из них хотя бы один боеспособный корабль — даже если бы знали, как. А даже если бы это и удалось, у них все равно не было подготовленных экипажей, способных противостоять эскадре Синдиката.
Над их головами с гулом пронесся один из гражданских кораблей. По-видимому, по планете уже поползли слухи, и вскоре всевозможные яхты должны были заполнить все небо. Вслед за первым свечой ввысь на огромной скорости устремился еще один, и можно было легко различить на слух пронзительный звон его двигателя. Тыловик до мозга костей, Мейер досадливо поморщился. Такой маневр вел к бессмысленному расходу топлива, так как до появления противника оставалось еще тридцать шесть часов. Наблюдая, как корабль сначала превратился в точку, а затем исчез в ярко-зеленом небе, Мейер понял, что пилот аппарата задумал скрыться среди многочисленных лун Коричневой. Ну что же, действительно неплохой план — если ему удастся скрыться до прибытия подкрепления. Ни один из кораблей Синдиката к спутникам и близко не подойдет, так как высокая плотность мелких каменных фрагментов не позволит им включить защитные экраны и лишит нападающих возможности маневра.
Несколькими мгновениями позднее Ауро с удивлением заметил, как на лице Мейера появилась довольная улыбка. Ему уже довелось видеть ее однажды.
Как и следовало ожидать, приказ Мейера о конфискации частных яхт был встречен гражданским населением с шумным неодобрением — лишь немногие поверили его заверениям, что затем они будут возвращены в целости и сохранности, но некоторым потребовалось увидеть направленный на них единственный лазер адмиральского катера, прежде чем «добровольно» передать свои корабли на нужды Флота. Если только его план сработает и ему удастся выжить, начнется страшная кутерьма с требованиями выплатить компенсацию; но если замысел провалится, надежды выжить во время бомбардировки не будет практически никакой.
Как и большинство его идей, родившаяся на этот раз была настолько сумасшедшей, что адмирал избегал делиться ей даже с Ле-Бариком. Отдельные детали задуманного Эйбом плана уже осуществлялись полным ходом. Аборигены, которым один раз показали, что надо делать, начали заполонять космодром двигателями халианских кораблей и защитными модулями, среди которых оказалось на удивление много совершенно невредимых. Их сразу же устанавливали в конфискованные яхты и вместе с инженером отправляли в космос. Когда яхты достигли намеченных районов, главная часть плана Мейера была полностью выполнена. Эйб не говорил никому и был уверен, что никто сам не догадался об этом — даже если они и проиграют, им по крайней мере удастся надежно спрятать от противника множество драгоценных двигателей. Когда Ауро сообщил, что приборы катера зарегистрировали выход из подпространства в нескольких миллионах километров от Коричневой девяти вражеских кораблей, последняя группа инженеров уже благополучно возвратилась обратно.
После долгих часов томительно ожидания в катере Ауро был почти рад увидеть приближающегося противника. Он подождал еще несколько минут, а затем широко открыл неуклюжий дроссель и пошел прямо на них. Он явственно представил себе лицо командира вражеской эскадры, когда тот увидел несущийся на них одинокий корабль. Наверняка он решил, что им управляет сумасшедший. Из крошечной лазерной пушки при помощи компьютера управления огнем он открыл огонь еще до того, как приблизился на достаточное расстояние. Попал он в кого-нибудь или нет, большого значения не имело.
Несколько мгновений молодой капитан надеялся, что на приманку поддастся вся флотилия, однако ее командир оказался либо очень осторожным, либо дальновидным. От строя отделились два легких корабля, которые понеслись навстречу катеру. Сделав резкий маневр, Ауро ушел от преследователей и скрылся среди обломков лунного пояса. Скрытые на всех крупных обломках маяки позволяли ему маневрировать в этом хаосе гораздо более уверенно, чем преследователям. Ауро сбросил скорость и стал ждать.
Когда первый истребитель достаточно сблизился со скалистым обломком в полсотни метров в поперечнике, уже три корабля обращались в четверти пути вокруг планеты. Защитное поле истребителя вступило во взаимодействие со спрятанным на нем защитным модулем, включенным поступившим с катера сигналом. Вся соль заключалась в том, что оба модуля были изготовлены в Синдикате и работали на одной и той же частоте. Даже Ауро не ожидал такого результата. Истребитель и каменная глыба исчезли в ослепительной вспышке, затмившей его экраны на несколько секунд.
Второй корабль, вероятно также поврежденный при взрыве, наугад выпустил несколько лазерных лучей примерно в направлении Ауро и прекратил преследование. Ле-Барик не взял на себя труд отстреливаться и позволил себе расслабиться только после того, как прошел лунный пояс и скрылся в атмосфере планеты.
В командном центре он очутился двумя часами позже, когда командир вражеской флотилии решился пожертвовать еще одним кораблем, который попытался в одиночку преодолеть опасный пояс, отделявший его от планеты. Он прошел почти половину пути, прежде чем его экран вступил во взаимодействие с экраном, установленным на астероиде примерно такого же, как и корабль, размера. Здесь же находилось очень плотное облако мелких каменных обломков, так что установить, в какую именно ловушку угодил второй корабль, было уже невозможно. Ночное небо Коричневой осветила еще одна вспышка.
Прошел почти день томительного ожидания; командир вражеской эскадры не решался предпринять ничего нового, и Ауро уже почти поверил в то, что им удастся выйти победителями, Мейер же казался более озабоченным, чем обычно. Он смог урвать для сна всего несколько часов, а все остальное время безвылазно провел у главной консоли. Самый молодой капитан на Флоте окончательно утратил всякую надежду, когда противник принялся методично уничтожать спутники планеты один за другим.
Командира вражеской эскадры испугать было трудно, и он сделал то же, что на его месте предпринял бы и сам Ауро. Если спутники представляли собой серьезную проблему, нужно было просто от них избавиться. Потребовалось некоторое время, чтобы определить траектории всех обломков и проделать в поясе брешь, по которой можно было бы добраться до цели. Для такой масштабной операции потребовалось огромное количество ракет — необычно огромное, но вполне допустимое. А с низкой орбиты кладбище кораблей можно было выжечь лазерами самое большее за час.
Когда первые корабли Синдиката стали опускаться в искусственную брешь, на создание которой потребовалось три часа, Мейер запустил четыре ближайшие шлюпки, уцелевшие при торпедной атаке Синдиката. Их автопилоты и система защиты от столкновений были переделаны, и теперь все четыре устремились к приближающемуся кораблю Синдиката. Существовала опасность, что противник сможет кодированным сигналом перепрограммировать компьютеры и послать им сигнал «свой», но если это и было сделано, то слишком поздно. Только два из них были уничтожены системами противоракетной обороны, а третий не смог запустить свой защитный модуль и прошел всего в нескольких метрах от вовремя отошедшего в сторону истребителя, не причинив ему никакого вреда; однако противоторпедного маневра оказалось достаточно, чтобы четвертая шлюпка оказалась достаточно близко от противника, когда совершенно неожиданно включился его подпространственный двигатель, и на рассветном небе Коричневой вспыхнула еще одна яркая звезда.
Прошел час, затем целые сутки. Семь оставшихся кораблей Синдиката недвижно висели в пространстве в нескольких десятках планетных диаметров над Коричневой. До прихода помощи оставалось еще суток трое, не больше. Кто знает, может, им все-таки удастся дождаться ее, подумал Ауро, обнаружив, что теплый ветерок и мягкий свет местного светила придали ему оптимизма. Он уже почти было поверил, что Мейер и на этот раз сможет спасти их в совершенно безнадежной ситуации, но в этот момент из командного центра донесся вопль дежурного. Ауро и Эйб Мейер бросились внутрь.
Вся флотилия Синдиката плотным строем медленно снижалась — только внимательно просмотрев данные, Ауро понял причину этого странного маневра. Хотя они и уничтожили много новых спутников, обращавшихся в опасном промежутке, противник наконец-то осознал, что причина гибели кораблей — не прямые столкновения, а работа защитных экранов. Единственный шанс планеты на спасение заключался в том, чтобы заставить бороться с противником его же собственные подпространственные двигатели и щиты, так что на этот раз они решили попросту выключить их.
Семь оставшихся кораблей осторожно прокладывали себе путь среди каменных глыб лунного пояса. Теперь они стали намного более уязвимыми, однако проделанный ранее коридор оставался еще сравнительно безопасным. Любые яхты были бы моментально уничтожены системами противоракетной обороны — так же как и случайно оказавшиеся на пути осколки разрушенных лун.
Теперь остановить их было просто невозможно, и Ауро в отчаянии отвернулся от монитора. Ему подумалось, что со стороны картина будет выглядеть куда более впечатляющей, однако вовремя вспомнил, что он не кто-нибудь, а капитан Флота, и усилием воли заставил себя вновь повернуться к командной консоли. Он с медицинской точностью определил их скорость — через одиннадцать минут корабли Синдиката должны были миновать лунный пояс, а самое большее минут через двадцать начнется бомбардировка. Твердо решив сражаться до последнего и не желая бесславно сгореть внутри командного центра при взрыве плазменной торпеды или от лазерного луча, Ауро приготовился попросить у адмирала дозволения пойти на его катере в последний бой.
А еще шестью минутами позднее Мейер ответил отказом на его просьбу. Охваченный безрассудной решимостью, он, тем не менее, с удивлением отметил, что его шеф по-прежнему спокоен, а с лица не сходит кривая ухмылка; он что-то неразборчиво бормотал себе под нос, время от времени поглядывая на хронометр.
Когда корабли Синдиката достигли середины лунного пояса, установленные на четырех ближайших крупных лунах пары шлюпок с подпространственными двигателями на борту получили кодированный сигнал из командного центра. У каждого из них знергозапаса хватило бы только на то, чтобы на несколько секунд создать вокруг куперовское поле, но двигатели находились всего в нескольких десятках сантиметров друг от друга.
Мощнейшие взрывы произошли одновременно сравнительно недалеко от эскадры, но расстояние, тем не менее, было слишком велико, чтобы причинить им серьезные повреждения. Мгновенно включились сигналы тревоги, предупреждавшие о приближении огромного количества осколков взорвавшихся лун, но было уже поздно.
То, что четырем из них все-таки удалось уйти и прыгнуть в подпространство несколькими часами позднее, свидетельствовало об исключительной прочности построенных Синдикатом кораблей. Через несколько месяцев из разведсводки Мейер узнал, что каменные осколки превратили их в решето, и значительная часть экипажей кораблей погибла. Из сорока косанцев, находившихся на борту, ни один не перенес внезапной разгерметизации. Командующий эскадрой, бесславно потерявший свои корабли в борьбе с безоружным противником, только одним способом мог спасти свою честь.
А в командном центре ликовал победитель. Несмотря на дикую усталость, он милостиво принимал поздравления, словно какой-нибудь король.
— На этот раз мне удалось обойтись даже без краски, — то и дело радостно бормотал он. Это замечание озадачило многих, но услышавший его Ауро залился в неудержимом приступе хохота.
Когда эскадра Флота наконец-то прибыла к планете, обнаружилось, что адмирал Мейер смог улучшить свой прошлый рекорд, когда ему удалось уничтожить тридцать семь вражеских кораблей при помощи двадцати четырех почти невооруженных грузовиков; теперь он расправился с тремя истребителями и тремя легкими крейсерами, имея в своем распоряжении лишь один адмиральский катер и невооруженные прогулочные яхты. По всей видимости, теперь Эйб стал величайшим Асом на Флоте. И адмирала, и Ауро ожидали галактические награды и места в Сенате. Еще несколько дней назад возмущенные произволом местные жители теперь из кожи вон лезли, чтобы хоть как-то выразить свою признательность. Ауро неожиданно для себя обнаружил, что стал почетным гостем в двух десятках борделей и казино, и везде его обслуживали совершенно бесплатно! Их владельцам неожиданная атака Синдиков принесла немалые барыши — менее чем через сутки на планету прибыла целая эскадра.
Сразу после того, как ошарашенный командир прибывшей на помощь флотилии отправил начальству подробный доклад о происшедшем на Коричневой, адмирал Мейер отдал капитану Ле-Барику свой первый прямой приказ с того времени, как они прибыли на эту планету.
— Давай-ка перекрась город в красное, — сказал адмирал с улыбкой.
Ауро уже обратил внимание, что мягкие пастельные тона для вечерней жизни города совершенно не подходили.
И был абсолютно прав.
Интерлюдия. ДВИЖУЩАЯ СИЛА
Кузен Аркхам из семейства Роджеров начинал всерьез терять контроль над собой. Уже которую неделю он приставал к Джо Ронике, военачальнику Объединенного Флота Синдиката, с требованием немедленно приступить к активным действиям. Ему было очевидно, что адмирал Дуэйн еще не готов принять вызов, хотя агентурная разведка и утверждала, что Флот Альянса значительно продвинулся в определении местоположения планет Синдиката. Медлить нельзя было ни секунды. Требовалось перенести войну на территорию Альянса, пока противник не начал атаку первым.
— Мы уже почти готовы действовать, — снова заверил седовласый военачальник представителя семейства Роджеров. Его лицо излучало спокойную уверенность — вполне возможно, однако, подумал Аркхам, что это всего лишь усталость. Он и сам давно утверждал то же самое. — Теперь мы ждем, когда к нам присоединятся еще несколько кораблей, а также подтверждения того, что адмирал Дуэйн не готов к бою. — Роника, не желая рисковать самой крупнейшей в истории Синдиката флотилией, повторил старые аргументы в пользу бездействия и пассивного ожидания.
Аркхам сделал глоток холодной воды, что было равносильно удару кулаком по столу и гневному возгласу. Половина боевых кораблей уже присоединилась к группировке. Пираты заняли позиции у границы скопления. Нельзя надеяться выиграть войну, совершенно ничего не предпринимая. Неужели главный стратег Синдиката не понимает такой очевидной истины?
Старик был одержим либеральной идеей компромисса. Ни одно семейство Синдиката не жаждало передать свои корабли под командование представителя соперничающих кланов. Роника имел репутацию независимого человека — настолько независимого, что это даже тревожило представителей его собственного семейства. Его решение вызвало настоящий переполох среди родственников. А теперь их расстраивал и сам Аркхам Роджер.
— Мы можем отправить зонды-разведчики в халианскую систему, — предложил представитель семейства Флейш, сидевший на несколько кресел ниже по рангу. Флейши были всегда готовы громогласно сообщить свое частное мнение — кстати или некстати. Когда война завершится, они либо превратятся в доминирующий клан, либо угаснут окончательно — Аркхам не мог даже сообразить, какой вариант более предпочтителен.
Роника выглядел потерянным и несчастным. Во всех своих действиях он был связан по рукам и ногам. И даже больше — ведь военачальник располагался лишь на седьмом месте от главы стола. Возможно, ему придется согласиться. И тогда весь груз возможных ошибок ляжет на плечи семейства Флейш, а его собственный авторитет ничуть не пострадает.
— Этот план требует абсолютной внезапности, — заметил представитель другого семейства, прежде чем Роника успел высказаться.
«Проклятие!»— выругался про себя Роника. Это был представитель его собственного семейства… Разумеется, он встрял из самых лучших побуждений. Теперь Роника вынужден отвергнуть предложение Флейша, дабы не вступать в перепалку со своим собственным кузеном. Он выдержал паузу, чтобы усилить весомость аргументов, но тут некстати появился офицер-связист. Все в полном молчании наблюдали, как он положил перед Роникой лист бумаги. Офицер не являлся даже кузеном главы семейства, и разговаривать на совещании ему было категорически запрещено, так что, избавившись от бумаги, он поспешно удалился.
В данный момент Флот Синдиката болтался в обычном пространстве у самой границы звездного скопления, в котором находились планеты Синдиката. В сравнении с гиперсветовыми скоростями его нынешнюю скорость можно было вообще не принимать в расчет. Затерявшись в безбрежной пустоте космоса, корабли Синдиката могли не опасаться, что их обнаружит противник. Но сейчас один из халианских крейсеров, сохранивший лояльность Синдикату, вынырнул из гиперпространства, отчаянно моля о помощи. Его преследовал корабль Флота, обладавший просто волшебными качествами. Невежественные варвары!
Отвернувшись от стола, Роника отдал несколько коротких приказов, и с десяток легких кораблей бросились наперехват противнику, намереваясь уничтожить его до того, как он бесследно растворится в гиперпространстве с информацией о местонахождении Флота Синдиката.
Потом Роника протянул руку под стол и включил командирскую голограмму. Если кораблю Флота каким-то чудом удастся уйти, выбора у них не будет. Не останется ничего иного, кроме как ринуться первыми в бой, не мешкая ни секунды.
Аркхам взглянул на экран; сотни датчиков, непрерывно следивших за разведчиком, уже определили тип корабля: это было транспортное судно усиленного класса. Сидя слева от военачальника, представитель семейства Роджеров наблюдал, как среди множества белых точек мерцает одна зеленая. Он с удивлением спрашивал себя: на что рассчитывают эти безумцы, решившиеся на столь отчаянный шаг.
— Мы уже почти готовы действовать, — снова заверил седовласый военачальник представителя семейства Роджеров. Его лицо излучало спокойную уверенность — вполне возможно, однако, подумал Аркхам, что это всего лишь усталость. Он и сам давно утверждал то же самое. — Теперь мы ждем, когда к нам присоединятся еще несколько кораблей, а также подтверждения того, что адмирал Дуэйн не готов к бою. — Роника, не желая рисковать самой крупнейшей в истории Синдиката флотилией, повторил старые аргументы в пользу бездействия и пассивного ожидания.
Аркхам сделал глоток холодной воды, что было равносильно удару кулаком по столу и гневному возгласу. Половина боевых кораблей уже присоединилась к группировке. Пираты заняли позиции у границы скопления. Нельзя надеяться выиграть войну, совершенно ничего не предпринимая. Неужели главный стратег Синдиката не понимает такой очевидной истины?
Старик был одержим либеральной идеей компромисса. Ни одно семейство Синдиката не жаждало передать свои корабли под командование представителя соперничающих кланов. Роника имел репутацию независимого человека — настолько независимого, что это даже тревожило представителей его собственного семейства. Его решение вызвало настоящий переполох среди родственников. А теперь их расстраивал и сам Аркхам Роджер.
— Мы можем отправить зонды-разведчики в халианскую систему, — предложил представитель семейства Флейш, сидевший на несколько кресел ниже по рангу. Флейши были всегда готовы громогласно сообщить свое частное мнение — кстати или некстати. Когда война завершится, они либо превратятся в доминирующий клан, либо угаснут окончательно — Аркхам не мог даже сообразить, какой вариант более предпочтителен.
Роника выглядел потерянным и несчастным. Во всех своих действиях он был связан по рукам и ногам. И даже больше — ведь военачальник располагался лишь на седьмом месте от главы стола. Возможно, ему придется согласиться. И тогда весь груз возможных ошибок ляжет на плечи семейства Флейш, а его собственный авторитет ничуть не пострадает.
— Этот план требует абсолютной внезапности, — заметил представитель другого семейства, прежде чем Роника успел высказаться.
«Проклятие!»— выругался про себя Роника. Это был представитель его собственного семейства… Разумеется, он встрял из самых лучших побуждений. Теперь Роника вынужден отвергнуть предложение Флейша, дабы не вступать в перепалку со своим собственным кузеном. Он выдержал паузу, чтобы усилить весомость аргументов, но тут некстати появился офицер-связист. Все в полном молчании наблюдали, как он положил перед Роникой лист бумаги. Офицер не являлся даже кузеном главы семейства, и разговаривать на совещании ему было категорически запрещено, так что, избавившись от бумаги, он поспешно удалился.
В данный момент Флот Синдиката болтался в обычном пространстве у самой границы звездного скопления, в котором находились планеты Синдиката. В сравнении с гиперсветовыми скоростями его нынешнюю скорость можно было вообще не принимать в расчет. Затерявшись в безбрежной пустоте космоса, корабли Синдиката могли не опасаться, что их обнаружит противник. Но сейчас один из халианских крейсеров, сохранивший лояльность Синдикату, вынырнул из гиперпространства, отчаянно моля о помощи. Его преследовал корабль Флота, обладавший просто волшебными качествами. Невежественные варвары!
Отвернувшись от стола, Роника отдал несколько коротких приказов, и с десяток легких кораблей бросились наперехват противнику, намереваясь уничтожить его до того, как он бесследно растворится в гиперпространстве с информацией о местонахождении Флота Синдиката.
Потом Роника протянул руку под стол и включил командирскую голограмму. Если кораблю Флота каким-то чудом удастся уйти, выбора у них не будет. Не останется ничего иного, кроме как ринуться первыми в бой, не мешкая ни секунды.
Аркхам взглянул на экран; сотни датчиков, непрерывно следивших за разведчиком, уже определили тип корабля: это было транспортное судно усиленного класса. Сидя слева от военачальника, представитель семейства Роджеров наблюдал, как среди множества белых точек мерцает одна зеленая. Он с удивлением спрашивал себя: на что рассчитывают эти безумцы, решившиеся на столь отчаянный шаг.
Диана Дуэйн, Питер Морвуд. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ
Исчезающие вдали вспышки зажали цель в середину быстро сужающегося отрезка, и в одно мгновение она превратилась в ослепительную звезду, блеск которой затмил собой древние космические светила. Но вскоре новорожденная звезда начала меркнуть, и через непродолжительное время космос вновь погрузился во тьму.
— Поразительно, — задумчиво произнес Рой. — У такой неказистой посудины, даже хорьки бы на нее не позарились, такая огневая мощь! — Старший капитан Флота Рой Малин и разумный корабль Минерва были хорошо осведомлены обо всех видах смертоносных и разрушительных систем, какие только могла предоставить в распоряжение человека современная техника. А только что испытанная могла по праву считаться одной из лучших.
— Большое спасибо. Лично я полагаю, что прежний «Олимпус» был ничуть не хуже. — Минерва умудрилась в одной короткой фразе передать скуку, гнев и безысходность одновременно. Если учесть, что с момента старта в распоряжении Минервы имелись почти три недели, в течение которых она могла усовершенствовать тональность своего голоса, у Роя не было никаких оснований полагать, что в дальнейшем интонации его напарницы хоть как-то изменятся. По крайней мере в лучшую сторону.
Разумный корабль обычно не превышал по размерам корвета класса «Джуно»— в предыдущей своей инкарнации Минерва являлась дальним истребителем класса «Олимпус». Однако на этот раз какой-то умник в штабе Флота решил поэкспериментировать с управляющими возможностями контрольного ядра разумного корабля. За переделкой дело не стало. Минерву и ее «мускула» вызвали на Орбитальную Базу Два-Двенадцать для обыкновенного инструктажа и текущего ремонта. Но вместо этого мозг Минервы бесцеремонно извлекли из оболочки корабля, как из треснувшего ореха, и вмонтировали в новенький корабль класса «Валгалла», который после легкого «Олимпуса» и Минерве, и Рою казался сущими веригами.
— Хоть бы предупредили, — проворчала она, наверное, уже в тысячный раз.
— Мне сдается, что ты давно уже должна привыкнуть к этому, — успокоительно произнес Рой и вывел информацию по последним шести испытаниям, словно они служили веским подтверждением его точки зрения. Минерва просканировала данные и издала звук, весьма напоминавший хрюканье. Увиденное ничуть не потрясло ее. Рой не мог упрекнуть Минерву в этом — несмотря на красующиеся на его воротничке новенькие знаки различия, для него было делом чести получить что-то помимо сухих цифр в их первом пробном полете, хотя в этом проклятом круизе вся работа сводилась к нудной бумажной волоките.
Даже контрольная стрельба навевала на него скуку. Кто-то решил, что до завершения полномасштабных полетных испытаний новых снарядов корабли класса «Валгалла» не могут принимать участие в реальных боевых действиях. Очевидно, пожелавший остаться неизвестным теоретик решил, что новое судно не выдержит проверки боем. И это несмотря на то, что «Валгалла» была метров на триста длиннее огромных кораблей класса «Айова», построенных на Старой Земле, и оснащена новым защитным покрытием «Альфа»— самовосстанавливающимся материалом, состоящим из сверхдлинных молекул. Явные сомнения конструкторов «Валгаллы» в прочности этого вещества росту энтузиазма не способствовали.
— А кроме того, у этого летающего дерьма эффективное сечение, как у небольшой планеты.
— Поразительно, — задумчиво произнес Рой. — У такой неказистой посудины, даже хорьки бы на нее не позарились, такая огневая мощь! — Старший капитан Флота Рой Малин и разумный корабль Минерва были хорошо осведомлены обо всех видах смертоносных и разрушительных систем, какие только могла предоставить в распоряжение человека современная техника. А только что испытанная могла по праву считаться одной из лучших.
— Большое спасибо. Лично я полагаю, что прежний «Олимпус» был ничуть не хуже. — Минерва умудрилась в одной короткой фразе передать скуку, гнев и безысходность одновременно. Если учесть, что с момента старта в распоряжении Минервы имелись почти три недели, в течение которых она могла усовершенствовать тональность своего голоса, у Роя не было никаких оснований полагать, что в дальнейшем интонации его напарницы хоть как-то изменятся. По крайней мере в лучшую сторону.
Разумный корабль обычно не превышал по размерам корвета класса «Джуно»— в предыдущей своей инкарнации Минерва являлась дальним истребителем класса «Олимпус». Однако на этот раз какой-то умник в штабе Флота решил поэкспериментировать с управляющими возможностями контрольного ядра разумного корабля. За переделкой дело не стало. Минерву и ее «мускула» вызвали на Орбитальную Базу Два-Двенадцать для обыкновенного инструктажа и текущего ремонта. Но вместо этого мозг Минервы бесцеремонно извлекли из оболочки корабля, как из треснувшего ореха, и вмонтировали в новенький корабль класса «Валгалла», который после легкого «Олимпуса» и Минерве, и Рою казался сущими веригами.
— Хоть бы предупредили, — проворчала она, наверное, уже в тысячный раз.
— Мне сдается, что ты давно уже должна привыкнуть к этому, — успокоительно произнес Рой и вывел информацию по последним шести испытаниям, словно они служили веским подтверждением его точки зрения. Минерва просканировала данные и издала звук, весьма напоминавший хрюканье. Увиденное ничуть не потрясло ее. Рой не мог упрекнуть Минерву в этом — несмотря на красующиеся на его воротничке новенькие знаки различия, для него было делом чести получить что-то помимо сухих цифр в их первом пробном полете, хотя в этом проклятом круизе вся работа сводилась к нудной бумажной волоките.
Даже контрольная стрельба навевала на него скуку. Кто-то решил, что до завершения полномасштабных полетных испытаний новых снарядов корабли класса «Валгалла» не могут принимать участие в реальных боевых действиях. Очевидно, пожелавший остаться неизвестным теоретик решил, что новое судно не выдержит проверки боем. И это несмотря на то, что «Валгалла» была метров на триста длиннее огромных кораблей класса «Айова», построенных на Старой Земле, и оснащена новым защитным покрытием «Альфа»— самовосстанавливающимся материалом, состоящим из сверхдлинных молекул. Явные сомнения конструкторов «Валгаллы» в прочности этого вещества росту энтузиазма не способствовали.
— А кроме того, у этого летающего дерьма эффективное сечение, как у небольшой планеты.