И тем не менее бывали случаи, когда врачи оказывались бессильны, беспомощны в спасении жизни тяжелораненым. Вот об одном из них я и хочу рассказать.
Произошло это во время боевой операции по разгрому гитлеровского гарнизона в деревне Макаричи Стародорожского района. В том бою погиб мужественный партизан Алексей Сивец. Об этом хорошо рассказал в книге "На оккупированной земле" Владимир Кириллович Яковенко. Здесь я добавить ничего не могу, хочется лишь осветить эту страничку нашей партизанской жизни с медицинской, так сказать, точки зрения.
Готовились мы к боевой операции очень тщательно. Участвовать в ней должно было несколько бригад. Гарнизон фашистов насчитывал более 300 солдат и офицеров, которые были укрыты в дзотах. Бой предстоял жестокий. Вот почему медицинскому обеспечению командование уделило очень большое внимание. Вместе с боеспособным костяком бригады к месту сосредоточения подтянули почти все медицинские силы.
К исходным позициям добрались без каких-либо серьезных осложнений. Расположились на короткий отдых, а штурмовая группа во главе с опытным командиром Виктором Хорохуриным тем временем вышла вперед. Затем к деревне начали подтягиваться и остальные. Медики по распоряжению командира бригады остались возле командного пункта, где был оборудован медпункт.
В полночь к нам донеслись взрывы гранат, послышался массированный пулеметный и автоматный огонь. Бой начался. Стали прибывать посыльные, которые докладывали, что пока все идет по задуманному плану, операция осуществляется успешно. Потом появились раненые. Они приносили с собой неутешительные вести. Оказывается, на пути штурмовой группы находились два замаскированных дзота, из которых враги открыли прицельный заградительный огонь. Партизаны были прижаты к земле, они теряли один из главных факторов успеха - внезапность. Немцы на отдельных участках перешли в контратаку.
Положение спас Алексей Сивец. Рискуя жизнью, под ураганным огнем врага он подполз к дзоту, метнул связку гранат. Дзот замолчал навсегда. Партизаны поднялись в атаку. Но сам Алексей был смертельно ранен. Товарищи вынесли его из-под огня врага, доставили в зону командного пункта, где располагалась наша санчасть.
Я спешно произвел осмотр. Раненый находился в крайне тяжелом состоянии. Он был весь в крови, пульс едва прощупывался. Обширные рваные раны на разных участках тела говорили о том, что фашисты применили разрывные пули. Алексей был без сознания.
Когда я начал делать перевязку, оказалось, что помимо всего прочего у Алексея поврежден спинной мозг. С такого рода ранениями раньше я никогда не имел дела и обратился за помощью к доктору Воробьеву - врачу из соседнего партизанского отряда, опытному хирургу, до войны работавшему в одной из клиник Минска. Он осмотрел раненого, сказал:
- Пока перевяжите. Кончится бой, вывезем его в госпиталь, произведем более радикальное вмешательство.
Так и сделали. Когда, разгромив врага, двинулись в обратный путь, мы уложили Алексея на повозку, соблюдая все необходимые предосторожности, и повезли. В первой же деревне, которая попалась нам на пути, занесли раненого в хату, внимательно осмотрели. Здесь же более тщательно обработали раны, сделали повторные перевязки. Повреждение спинного мозга подтвердилось. Кроме того, было обнаружено проникающее пулевое ранение в брюшную полость. Конечно, в данном случае необходимо было произвести лапаротомию (чревосечение) с целью ревизии органов брюшной полости. Но в наших условиях мы не могли этого сделать. Ограничились тем, что наложили стерильную повязку. Нужно было двигаться дальше. Решили при первой же возможности отправить Алексея на Большую землю, а до отправки попытаться все же сделать лапаротомию в госпитале.
Снова положили раненого на повозку. Едва тронулись в путь, как он стал жаловаться на боли в животе. Мы остановились, бросились к нему. Живот быстро увеличивался в размерах, боль усиливалась. Очевидно, там была повреждена аорта. Под действием артериального давления нарушенный участок крупного сосуда прорвало. Началось обильное внутрибрюшное кровотечение.
Самое обидное то, что мы были совершенно беспомощны и ничем не могли помочь раненому. Для этого у нас не было никаких возможностей.
Через несколько минут Алексей скончался.
Смерть отважного партизана тяжело переживалась всем личным составом бригады. Все хорошо знали Алексея, любили его за веселый нрав, товарищество, за смелость и отвагу. С почестями он был похоронен в деревне Славковичи.
Если в первое время нашей врачебной деятельности в партизанах мы ограничивались только обработкой ран, то постепенно диапазон хирургических вмешательств расширялся. Теперь мы все реже прибегали к ампутациям. Если устанавливали, что сосудисто-нервный пучок не поврежден, пытались сшивать мягкие ткани. Создав нужную иммобилизацию, добивались сохранения конечности.
Вспоминается такой случай. В конце 1942 года во время бомбежки деревни Лясковичи осколком в руку ранило трехлетнюю девочку Ларису Радкевич. У нее была травматическая ампутация пальцев левой кисти. Конечно, в тех условиях реампутация (удаление) раненых пальцев была бы вполне оправданной. Но врач Иосиф Климентьевич Крюк, к которому принесли девочку, решил сохранить пальцы во что бы то ни стало. Проявив большое хирургическое искусство, он сшил пальцы обычной льняной ниткой. Потом потянулись долгие недели лечения, кисть девочки была восстановлена как в анатомическом, так и в функциональном отношении.
Во всех боях, которые нам доводилось вести с врагом, немцы особенно стремились заполучить пленных партизан. Это понятно - с помощью захваченных в плен они надеялись разузнать о местонахождении наших отрядов, чтобы потом внезапным ударом разгромить их. И вот здесь они особую надежду возлагали на раненых. Не раз фашисты предпринимали налеты на обозы с ранеными, но всегда такие вылазки заканчивались для них безрезультатно. Во время этих схваток медицинские работники сражались за жизнь раненых плечом к плечу с бойцами охраны.
Летом сорок третьего года отрядам имени Щорса, имени Кирова и имени Буденного была поставлена задача разгромить вражеский гарнизон в деревне Балашевичи Глусского района. Он был форпостом немцев у партизанской зоны, отсюда, из Балашевич, гитлеровцы то и дело высылали карательные отряды в соседние деревни, куда часто заходили партизаны. Командование соединения решило положить этому конец.
На рассвете июньского теплого утра партизаны атаковали деревню. Захваченные врасплох немцы и полицаи стали отступать. На поле боя осталось тридцать убитых врагов. Среди партизан несколько человек было ранено. Всех их своевременно вынесла с поля боя, оказала первую помощь медицинская сестра Дора Шпаковская. Она же сопровождала повозки с ранеными, когда партизаны, успешно выполнив задание, начали отходить к деревне Устерхи.
Внезапно наш авангард обстреляли, завязался встречный бой. Оказалось, что на пути встали фашисты из глусского и подлужского гарнизонов, которые торопились на помощь своим в Балашевичах. Вооружение у врагов - автоматы и минометы, немцев было теперь значительно больше, чем партизан.
Положение усложнилось. Гитлеровцы стали окружать партизанские отряды, они напали на повозки с ранеными. Вместе с бойцами из охраны и легкоранеными мужественно сражалась и Дора Шпаковская. А когда положение стало критическим, она первой поднялась в контратаку, повела за собой бойцов. Вскоре партизанам подошло подкрепление, враг был отбит.
В двадцать одном бою довелось участвовать мужественной медицинской сестре Доре Иосифовне Шпаковской. В том числе в пяти с частями регулярной немецкой армии. И в каждом вела себя смело, показывала остальным образцы мужества и отваги. Она лично вынесла с поля боя 34 раненых и оказала им доврачебную помощь. В перерывах между боями все силы отдавала уходу за ранеными и больными, помогла нам, врачам, подготовить 14 санитарных инструкторов.
После того как мы соединились с регулярными частями Красной Армии, Дора пошла в военный госпиталь. Продолжает служить медицине и сейчас, работая хирургической сестрой в одной из больниц Бобруйска.
Особенно отличились медики весной сорок второго года, когда фашисты предприняли большую карательную операцию с целью разгрома центра партизанского движения на Полесье - легендарной Рудобелки. Сюда было брошено три батальона гитлеровцев, усиленных танками и самолетами. Враг по численности и вооружению значительно превосходил группировку партизан, защищавших подступы к Рудобелке. Естественно, в этих условиях народные мстители вынуждены были маневрировать, избегая открытых боев, наносить эсэсовцам довольно ощутимые потери неожиданными нападениями с тыла, с флангов. Устраивались засады, минировались дороги, по которым шли враги.
Одна из колонн немцев двигалась из Глуска вдоль железнодорожного полотна по направлению к поселку Октябрьский. На их пути, неподалеку от деревни Ковбики, отряд имени Щорса, которым в то время командовал Устин Никитич Шваяков, устроил засаду. Когда фашисты приблизились, грянул дружный залп. Немцы не ожидали нападения. Они в панике стали разбегаться, потом залегли. С большим трудом гитлеровским офицерам удалось организовать оборону. Завязался бой, который продолжался весь день. И к партизанам, и к немцам подходили подкрепления, которые с марша вступали в бой.
В этом тяжелом сражении Ася Котова вынесла из-под пуль врага пять раненых, всех их доставила в деревню Малын, где расположилась база отряда. Последним она спасала командира отряда Устина Никитича Шваякова. Ранение у него оказалось не из легких. Пуля угодила в правую руку, повредила кости предплечья. Ася оказала ему первую помощь, доставила в деревню.
С того времени прошло около тридцати лет, а Ася Котова продолжает ревностно служить медицине. Она возглавляет Замошский фельдшерско-акушерский пункт Осиповичского района Могилевской области. Не так давно за хорошие показатели на участке ей был вручен ценный подарок - мотоцикл К-750.
Здесь отличился и врач Павел Семенович Слинко. Он заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее.
Война застала Павла Семеновича на румынской границе в должности зубного врача полка. Пережил он за первые месяцы много: и жаркие бои с фашистами, и горечь отступления, и окружение, из которого выходили поодиночке и небольшими группами.
После долгих скитаний Слинко пришел в родную деревню Каменка Бобруйского района. Здесь же случайно оказались актриса одного из минских театров Мария Григорьевна Бородич и ее приятель Александр Ефимович Коротков. Познакомились, стали часто встречаться, и вскоре выяснилось, что все трое единомышленники, готовы бороться с врагом.
Мария Бородич через свою знакомую, местную учительницу Анастасию Федоровну Шарец, которая была связной у партизан, попросила передать командиру о существовании группы. Устин Никитич Шваяков дал группе первое задание: собирать в Каменке и соседних деревнях информацию о фашистах, запасаться медикаментами и перевязочным материалом.
Это задание группа выполнила, но на Марию Григорьевну обратили внимание гитлеровцы. Командование разрешило ей уйти в отряд. Ночью Слинко и Коротков провели ее в деревню Мочулки, которая находилась в партизанской зоне.
А через несколько дней в окно к Слинко постучали. Услышав условный пароль, он заторопился в сени, открыл дверь. В дом вошли двое из отряда Шваякова.
- Быстрее собирайся, доктор! - сказал один из них. - Забирай свои лекарства, инструменты...
- Надо товарища позвать, - напомнил Слинко.
- Уже предупредили. Сейчас придет.
К утру вся группа благополучно добралась до лагеря.
Первое время, пока отряд был немногочисленным, Слинко довольно часто вместе с другими партизанами ходил на ответственные задания. Особенно запомнился ему бой в октябре 1942 года на шоссе Москва - Варшава в семи километрах от Бобруйска. Длился он несколько часов. Отряд карателей был разбит наголову, но и партизаны понесли большие потери. Был один убитый, пять человек ранено. Всем пострадавшим Павел Семенович оказал необходимую медицинскую помощь, их благополучно доставили в деревню Зеленковичи, где Слинко устроил небольшой лазарет.
Лечение раненых в последующие дни протекало успешно. Четверо быстро поправлялись, лишь один Толик Завертяев все жаловался на боли в правом коленном суставе. Врач стал подозревать недоброе, но окончательный диагноз сам поставить не решился. Пригласил хирурга Василия Хлыстова из бригады Павловского. Тот осмотрел больного и подтвердил подозрения Слинко - газовая гангрена. Единственный выход - ампутация. Стали готовиться к операции, и тут столкнулись с неожиданным: Толик наотрез отказался ампутировать ногу. Как ни уговаривали его врачи, как ни объясняли всю трагичность положения, он остался непреклонен.
Ампутацию пришлось отложить. Стали делать лампасные разрезы и повязки с марганцовкой. Но все оказалось тщетным. Через два дня положение Толика резко ухудшилось, и он скончался.
Этот случай мы всегда приводили в пример раненым, которым предлагалась ампутация. Для окончательного решения больного это имело большое психологическое значение.
С наступлением зимы в отряде было обнаружено несколько случаев чесотки. Никаких лекарств против нее у Слинко не было, и он обратился за помощью ко мне. У себя в соединении к тому времени я уже с успехом применял мазь собственного изготовления. Вот тогда-то я и познакомился с этим замечательным человеком.
Наша санчасть располагалась в деревне Сосновка. И вот однажды заходит ко мне молодой, выше среднего роста, энергичный мужчина. Представился врачом отряда Шваякова. Я пригласил его сесть. Беседовали долго, и к концу разговора у меня о новом знакомом сложилось очень хорошее мнение.
Хотя у нас в то время тоже с медикаментами было не густо, но я дал Слинко немного парашютной ткани для бинтов, мази против чесотки.
Расстались мы очень тепло.
Потом не раз я слышал об этом человеке, мужественном партизане, замечательном враче.
В феврале 1943 года партизаны решили разгромить немецкий гарнизон в деревне Каменка, то есть в родной деревне Слинко. Внезапным налетом враг был разбит, но оказались ранены многие командиры: командир отряда имени Чапаева М.Седик, комиссар отряда П.И.Панкратов, начальник штаба В. В. Маницын, командир разведки Ю. Вечеребин, командир взвода С. Шарец. Врач Слинко с медсестрой Асей Котовой оказали им необходимую помощь, благополучно эвакуировали в отрядный лазарет. Все они поправились, вернулись в строй.
Летом того же года был тяжело ранен в верхнюю треть бедра молодой партизан Ф.Барановский. В опасном состоянии его доставили в санчасть. Слинко с медсестрой Лебедевой и санинструктором Н.Суляевым вели борьбу за жизнь раненого. Ему сделали перевязку с иммобилизацией, наложили шины. К утру Барановского начало лихорадить, он стал бредить. Тогда Слинко пригласил на консультацию хирурга Мышкина. Тот диагностировал газовую гангрену, предложил свои услуги при операции.
Оперировали раненого под наркозом. Сделали длинные лампасные разрезы, тампоны обильно смачивали раствором марганцовокислого калия. Прошла операция успешно. Благодаря хорошему уходу больной поправился, вернулся в строй и продолжал воевать с врагом.
Сейчас Барановский живет в деревне Михайловка Бобруйского района.
Сам Слинко после войны окончил стоматологический факультет медицинского института, работает в Рогачевском районе.
РАДОСТЬ ВСТРЕЧИ
Наступило дето 1944 года.
Каждый день теперь радовал не только теплом, солнцем, но и сообщениями Совинформбюро. Наша армия одерживала все новые победы на фронтах Отечественной войны. Уверенность в том, что вот-вот наступит день, когда мы соединимся с регулярными частями Красной Армии, крепла в каждом сердце.
Отступающие фашистские войска уже вплотную подходили к партизанским зонам, становившимся теперь прифронтовой полосой. И все чаще нашим отрядам приходилось сталкиваться уже не с гитлеровцами в гарнизонах, а с регулярной, хорошо вооруженной армией противника, которая воевала с ожесточением обреченного. Это усложняло нашу деятельность, выдвигало перед нами ряд новых проблем.
Немцы хорошо понимали, что оставляют нашу землю навсегда, поэтому стали особенно безжалостны. Варвары сжигали и уничтожали все на своем пути, они занялись массовым истреблением мирных жителей. Следовательно, в нашу задачу входило не только нанесение чувствительных ударов по вражеским коммуникациям, уничтожение живой силы и техники противника, но и обеспечение безопасности населения.
В связи с изменениями на фронтах и приближением районов боевых действий наших регулярных частей к партизанским зонам отряды усилили маневренность, и перед нами, медиками, вплотную встала необходимость своевременной эвакуации раненых. Вообще эти вопросы были для нас наиболее трудоемкими, но теперь сложность их увеличивалась во много раз.
Как же строилась у нас эвакуационная служба?
Она слагалась из следующих обязательных компонентов. Прежде всего, это вынос раненых с поля боя. Затем - перебазировка госпиталей в случае блокады зоны или близкого подхода врага, в данный момент - регулярных немецких частей. И наконец - отправка раненых и больных самолетами на Большую землю.
Эвакуацию раненых с поля боя в основном осуществляли медработники. В зависимости от характера военных операций и ожидания возможных потерь специальным приказом командования бригады в помощь медицинским работникам выделялись санитары из числа бойцов, нужное количество повозок. Определенные нам в помощь люди обязательно проходили инструктаж.
С поля боя до мест остановки повозок пострадавших выносили на руках или носилках. При этом медики нередко проявляли исключительный героизм.
Дальше раненых везли на телегах или санях, в зависимости от времени года, до расположения бригадных госпиталей, где им оказывали более квалифицированную врачебную помощь. В отдельных случаях тяжелое состояние раненого принуждало нас останавливаться где-либо на хуторе, в лесной деревушке и там под охраной партизан делать операцию. Ту категорию, которая нуждалась в длительном и более квалифицированном лечении, эвакуировали самолетами в советский тыл. Например, только по нашей бригаде за весь период ее деятельности на Большую землю было переправлено 9 человек. А всего у нас ранено было около 150 человек. Из них наши медики сумели вернуть в строй почти 90 процентов.
Руководители Центрального штаба партизанского движения по возможности удовлетворяли наши заявки на самолеты для спасения раненых партизан. Это играло огромнейшую психологическую роль. Идя на боевое задание, партизаны знали, что в случае ранения каждому будет оказана необходимая помощь то ли на месте, то ли на Большой земле.
Завершающим этапом деятельности нашей бригады, а следовательно и бригадной медицинской службы, явилась операция по разгрому немцев в районном центре Телеханы Пинской области, которую мы осуществили в конце лета 1944 года.
Штаб бригады в тот период размещался неподалеку от Телехан, в деревне Святая Воля. Здесь же находилась и бригадная санчасть. Госпиталь располагался в лесу. Ежедневно наши подразделения уходили на выполнение боевых заданий. Это были то ли засады, то ли акции, связанные с подрывом железнодорожных и шоссейных магистралей, то ли операции по уничтожению вражеских гарнизонов в деревнях.
Я как начальник санслужбы бригады заботился о том, чтобы каждую такую операцию обеспечить с медицинской стороны. Со всеми подразделениями, уходившими на задание, посылали медработника, давали ему нужное количество медикаментов, перевязочного материала и так далее. Боевые задания, как правило, выполнялись успешно, но были, конечно, и убитые. Пострадавшим мы оказывали помощь в нашем лесном госпитале. Ранения были, как всегда, самые различные.
Однажды в лагере случилось одно взволновавшее нас происшествие. Как-то утром прискакал разведчик и сообщил, что сейчас к нам приедет немецкая легковая машина.
- Так пусть по ней не вздумают стрелять, - предупредил он. - В машине будут наши.
Мы, естественно, бросились к нему с расспросами, и он рассказал следующее.
Немецкий жандармский полковник инспектировал ряд гарнизонов, расположенных в окрестностях Пинска. Он должен был посетить и Телеханы. В то время мы почти на всех дорогах устраивали засады. Отряд имени Грабко контролировал участок дороги Пинск - Телеханы. И вот взвод, которым командовал Григорий Логойко, заметил, как по дороге мчатся две машины. Одна легковая - "татра", вторая - грузовая с солдатами.
Дружный огонь из партизанской засады сделал свое дело. Грузовая машина загорелась, была остановлена легковая. Немцы в панике открыли беспорядочную стрельбу. Но перестрелка длилась недолго. Под натиском партизан оставшиеся в живых фашисты разбежались. На шоссе осталась стоять легковая машина. Она оказалась почти неповрежденной. Из трех сидевших в ней фашистов остался жив один. Этого немца партизаны и заставили вести машину в лагерь.
Все мы ждали ее приезда. Хотелось посмотреть на первый такой трофей фашиста в крупных чинах. Вскоре она прибыла. Разведчики, пригнавшие ее, все же предусмотрительно, чтобы исключить возможную неожиданность, прикрепили на капоте красный флажок. И - странное дело! - этот флажок привлек наше внимание больше, чем сама машина и немец, находившийся в ней. Этот маленький, такой милый нашему сердцу красный лоскуток как бы символизировал скорый приход множества машин с такими флажками. Об этом времени мечтали мы все, и оно было не за горами!
И вот наступил день, когда командование нашей бригады направило навстречу нашим регулярным частям разведчиков с заданием договориться о совместных действиях при взятии Телехан. С нетерпением ожидали мы их возвращения. По вечерам у костров только и разговоров было о том, сумели ли они благополучно пройти линию фронта, как их встретили на той стороне. А когда они, живые и невредимые, возвратились, по лицам их, невозмутимым, но в то же время довольным, можно было догадаться: задание выполнено успешно.
Как потом мы узнали, перейдя линию фронта, разведчики встретились с 1-м стрелковым батальоном 138-го полка 48-й дивизии. Все интересовавшие нас вопросы были обсуждены с командиром батальона майором Махотиным. После этого они возвратились в расположение штаба бригады.
Комбриг В.К.Яковенко собрал командиров, доложил обстановку. Он сообщил, что по просьбе комбата Махотина нам необходимо 10 июля 1944 года в 6-00 начать наступление на Телеханы.
- Наша задача, - сказал комбриг, - отвлечь внимание гарнизона на себя и таким образом помочь советским войскам с меньшими потерями и в кратчайший срок форсировать Огинский канал.
Следовательно, наши регулярные части получали возможность активно включиться в штурм Телехан со стороны, откуда враг их не ожидал.
Точно в назначенный срок мы начали наступление. Сперва немцы оказали отчаянное сопротивление, но партизаны, воодушевленные мыслью о том, что сегодня они воюют совместно с батальоном регулярных войск Красной Армии, сражались как никогда. Вскоре, как и было задумано, в бой вступил батальон Махотина. Враг не выдержал натиска, и через несколько часов Телеханы снова стали советскими.
Вот здесь, в Телеханах, и состоялась та памятная встреча, о которой мы мечтали столько времени! Сияющие лица, объятия, песни... Многие плакали от радости и не стыдились слез... До поздней ночи длилось ликование на улицах небольшого городка, и везде нас встречали улыбки местных жителей. Казалось, ликованию не будет конца!
О самом бое за Телеханы в рапорте комбрига В. К. Яковенко писалось так:
"...На поле боя насчитали 250 убитых фашистов, 35 было взято в плен. Остальным удалось переплыть через Огинский канал и убежать в лес. Взяты трофеи: 2 батальонных и 2 ротных миномета, 6 станковых и 30 ручных пулеметов, 148 винтовок, 2 автомашины, одна радиостанция, 60 лошадей. Много боеприпасов и различного военного имущества...".
Перевязочными материалами, медикаментами, некоторым инструментарием пополнилась и наша аптека.
После разгрома фашистов в Телеханах часть отрядов нашей бригады приняла участие в уничтожении врага в деревнях Круглевичи и Озаричи. Здесь также были полностью разгромлены немецкие гарнизоны. Часть недобитых полицаев не успела уйти со своими хозяевами, бросилась в лесные дебри. Вот почему даже после того как действующая армия, продолжая свой победный марш на запад, ушла, мы некоторое время вынуждены были оставаться в лесах. Ловили и обезвреживали укрывавшихся там предателей. Занимались мы этим около двух недель. Затем командование бригады вызвали в штаб Брестского соединения, где должна была решаться наша судьба.
Но еще до этого на очередном партсобрании по предложению секретаря парторганизации Виктора Ивановича Макарова мы решили просить командование регулярных частей Красной Армии принять нас всей бригадой в свои ряды. Протокол партсобрания договорились передать командованию в том случае, если Яковенко привезет какое-то другое решение. Но, возвратившись, Владимир Кириллович к нашей всеобщей радости сообщил, что мы вливаемся в ряды регулярных войск. Как и следовало ожидать, часть личного состава направлялась на восстановление разрушенных врагом западных районов Белоруссии.
Произошло это во время боевой операции по разгрому гитлеровского гарнизона в деревне Макаричи Стародорожского района. В том бою погиб мужественный партизан Алексей Сивец. Об этом хорошо рассказал в книге "На оккупированной земле" Владимир Кириллович Яковенко. Здесь я добавить ничего не могу, хочется лишь осветить эту страничку нашей партизанской жизни с медицинской, так сказать, точки зрения.
Готовились мы к боевой операции очень тщательно. Участвовать в ней должно было несколько бригад. Гарнизон фашистов насчитывал более 300 солдат и офицеров, которые были укрыты в дзотах. Бой предстоял жестокий. Вот почему медицинскому обеспечению командование уделило очень большое внимание. Вместе с боеспособным костяком бригады к месту сосредоточения подтянули почти все медицинские силы.
К исходным позициям добрались без каких-либо серьезных осложнений. Расположились на короткий отдых, а штурмовая группа во главе с опытным командиром Виктором Хорохуриным тем временем вышла вперед. Затем к деревне начали подтягиваться и остальные. Медики по распоряжению командира бригады остались возле командного пункта, где был оборудован медпункт.
В полночь к нам донеслись взрывы гранат, послышался массированный пулеметный и автоматный огонь. Бой начался. Стали прибывать посыльные, которые докладывали, что пока все идет по задуманному плану, операция осуществляется успешно. Потом появились раненые. Они приносили с собой неутешительные вести. Оказывается, на пути штурмовой группы находились два замаскированных дзота, из которых враги открыли прицельный заградительный огонь. Партизаны были прижаты к земле, они теряли один из главных факторов успеха - внезапность. Немцы на отдельных участках перешли в контратаку.
Положение спас Алексей Сивец. Рискуя жизнью, под ураганным огнем врага он подполз к дзоту, метнул связку гранат. Дзот замолчал навсегда. Партизаны поднялись в атаку. Но сам Алексей был смертельно ранен. Товарищи вынесли его из-под огня врага, доставили в зону командного пункта, где располагалась наша санчасть.
Я спешно произвел осмотр. Раненый находился в крайне тяжелом состоянии. Он был весь в крови, пульс едва прощупывался. Обширные рваные раны на разных участках тела говорили о том, что фашисты применили разрывные пули. Алексей был без сознания.
Когда я начал делать перевязку, оказалось, что помимо всего прочего у Алексея поврежден спинной мозг. С такого рода ранениями раньше я никогда не имел дела и обратился за помощью к доктору Воробьеву - врачу из соседнего партизанского отряда, опытному хирургу, до войны работавшему в одной из клиник Минска. Он осмотрел раненого, сказал:
- Пока перевяжите. Кончится бой, вывезем его в госпиталь, произведем более радикальное вмешательство.
Так и сделали. Когда, разгромив врага, двинулись в обратный путь, мы уложили Алексея на повозку, соблюдая все необходимые предосторожности, и повезли. В первой же деревне, которая попалась нам на пути, занесли раненого в хату, внимательно осмотрели. Здесь же более тщательно обработали раны, сделали повторные перевязки. Повреждение спинного мозга подтвердилось. Кроме того, было обнаружено проникающее пулевое ранение в брюшную полость. Конечно, в данном случае необходимо было произвести лапаротомию (чревосечение) с целью ревизии органов брюшной полости. Но в наших условиях мы не могли этого сделать. Ограничились тем, что наложили стерильную повязку. Нужно было двигаться дальше. Решили при первой же возможности отправить Алексея на Большую землю, а до отправки попытаться все же сделать лапаротомию в госпитале.
Снова положили раненого на повозку. Едва тронулись в путь, как он стал жаловаться на боли в животе. Мы остановились, бросились к нему. Живот быстро увеличивался в размерах, боль усиливалась. Очевидно, там была повреждена аорта. Под действием артериального давления нарушенный участок крупного сосуда прорвало. Началось обильное внутрибрюшное кровотечение.
Самое обидное то, что мы были совершенно беспомощны и ничем не могли помочь раненому. Для этого у нас не было никаких возможностей.
Через несколько минут Алексей скончался.
Смерть отважного партизана тяжело переживалась всем личным составом бригады. Все хорошо знали Алексея, любили его за веселый нрав, товарищество, за смелость и отвагу. С почестями он был похоронен в деревне Славковичи.
Если в первое время нашей врачебной деятельности в партизанах мы ограничивались только обработкой ран, то постепенно диапазон хирургических вмешательств расширялся. Теперь мы все реже прибегали к ампутациям. Если устанавливали, что сосудисто-нервный пучок не поврежден, пытались сшивать мягкие ткани. Создав нужную иммобилизацию, добивались сохранения конечности.
Вспоминается такой случай. В конце 1942 года во время бомбежки деревни Лясковичи осколком в руку ранило трехлетнюю девочку Ларису Радкевич. У нее была травматическая ампутация пальцев левой кисти. Конечно, в тех условиях реампутация (удаление) раненых пальцев была бы вполне оправданной. Но врач Иосиф Климентьевич Крюк, к которому принесли девочку, решил сохранить пальцы во что бы то ни стало. Проявив большое хирургическое искусство, он сшил пальцы обычной льняной ниткой. Потом потянулись долгие недели лечения, кисть девочки была восстановлена как в анатомическом, так и в функциональном отношении.
Во всех боях, которые нам доводилось вести с врагом, немцы особенно стремились заполучить пленных партизан. Это понятно - с помощью захваченных в плен они надеялись разузнать о местонахождении наших отрядов, чтобы потом внезапным ударом разгромить их. И вот здесь они особую надежду возлагали на раненых. Не раз фашисты предпринимали налеты на обозы с ранеными, но всегда такие вылазки заканчивались для них безрезультатно. Во время этих схваток медицинские работники сражались за жизнь раненых плечом к плечу с бойцами охраны.
Летом сорок третьего года отрядам имени Щорса, имени Кирова и имени Буденного была поставлена задача разгромить вражеский гарнизон в деревне Балашевичи Глусского района. Он был форпостом немцев у партизанской зоны, отсюда, из Балашевич, гитлеровцы то и дело высылали карательные отряды в соседние деревни, куда часто заходили партизаны. Командование соединения решило положить этому конец.
На рассвете июньского теплого утра партизаны атаковали деревню. Захваченные врасплох немцы и полицаи стали отступать. На поле боя осталось тридцать убитых врагов. Среди партизан несколько человек было ранено. Всех их своевременно вынесла с поля боя, оказала первую помощь медицинская сестра Дора Шпаковская. Она же сопровождала повозки с ранеными, когда партизаны, успешно выполнив задание, начали отходить к деревне Устерхи.
Внезапно наш авангард обстреляли, завязался встречный бой. Оказалось, что на пути встали фашисты из глусского и подлужского гарнизонов, которые торопились на помощь своим в Балашевичах. Вооружение у врагов - автоматы и минометы, немцев было теперь значительно больше, чем партизан.
Положение усложнилось. Гитлеровцы стали окружать партизанские отряды, они напали на повозки с ранеными. Вместе с бойцами из охраны и легкоранеными мужественно сражалась и Дора Шпаковская. А когда положение стало критическим, она первой поднялась в контратаку, повела за собой бойцов. Вскоре партизанам подошло подкрепление, враг был отбит.
В двадцать одном бою довелось участвовать мужественной медицинской сестре Доре Иосифовне Шпаковской. В том числе в пяти с частями регулярной немецкой армии. И в каждом вела себя смело, показывала остальным образцы мужества и отваги. Она лично вынесла с поля боя 34 раненых и оказала им доврачебную помощь. В перерывах между боями все силы отдавала уходу за ранеными и больными, помогла нам, врачам, подготовить 14 санитарных инструкторов.
После того как мы соединились с регулярными частями Красной Армии, Дора пошла в военный госпиталь. Продолжает служить медицине и сейчас, работая хирургической сестрой в одной из больниц Бобруйска.
Особенно отличились медики весной сорок второго года, когда фашисты предприняли большую карательную операцию с целью разгрома центра партизанского движения на Полесье - легендарной Рудобелки. Сюда было брошено три батальона гитлеровцев, усиленных танками и самолетами. Враг по численности и вооружению значительно превосходил группировку партизан, защищавших подступы к Рудобелке. Естественно, в этих условиях народные мстители вынуждены были маневрировать, избегая открытых боев, наносить эсэсовцам довольно ощутимые потери неожиданными нападениями с тыла, с флангов. Устраивались засады, минировались дороги, по которым шли враги.
Одна из колонн немцев двигалась из Глуска вдоль железнодорожного полотна по направлению к поселку Октябрьский. На их пути, неподалеку от деревни Ковбики, отряд имени Щорса, которым в то время командовал Устин Никитич Шваяков, устроил засаду. Когда фашисты приблизились, грянул дружный залп. Немцы не ожидали нападения. Они в панике стали разбегаться, потом залегли. С большим трудом гитлеровским офицерам удалось организовать оборону. Завязался бой, который продолжался весь день. И к партизанам, и к немцам подходили подкрепления, которые с марша вступали в бой.
В этом тяжелом сражении Ася Котова вынесла из-под пуль врага пять раненых, всех их доставила в деревню Малын, где расположилась база отряда. Последним она спасала командира отряда Устина Никитича Шваякова. Ранение у него оказалось не из легких. Пуля угодила в правую руку, повредила кости предплечья. Ася оказала ему первую помощь, доставила в деревню.
С того времени прошло около тридцати лет, а Ася Котова продолжает ревностно служить медицине. Она возглавляет Замошский фельдшерско-акушерский пункт Осиповичского района Могилевской области. Не так давно за хорошие показатели на участке ей был вручен ценный подарок - мотоцикл К-750.
Здесь отличился и врач Павел Семенович Слинко. Он заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее.
Война застала Павла Семеновича на румынской границе в должности зубного врача полка. Пережил он за первые месяцы много: и жаркие бои с фашистами, и горечь отступления, и окружение, из которого выходили поодиночке и небольшими группами.
После долгих скитаний Слинко пришел в родную деревню Каменка Бобруйского района. Здесь же случайно оказались актриса одного из минских театров Мария Григорьевна Бородич и ее приятель Александр Ефимович Коротков. Познакомились, стали часто встречаться, и вскоре выяснилось, что все трое единомышленники, готовы бороться с врагом.
Мария Бородич через свою знакомую, местную учительницу Анастасию Федоровну Шарец, которая была связной у партизан, попросила передать командиру о существовании группы. Устин Никитич Шваяков дал группе первое задание: собирать в Каменке и соседних деревнях информацию о фашистах, запасаться медикаментами и перевязочным материалом.
Это задание группа выполнила, но на Марию Григорьевну обратили внимание гитлеровцы. Командование разрешило ей уйти в отряд. Ночью Слинко и Коротков провели ее в деревню Мочулки, которая находилась в партизанской зоне.
А через несколько дней в окно к Слинко постучали. Услышав условный пароль, он заторопился в сени, открыл дверь. В дом вошли двое из отряда Шваякова.
- Быстрее собирайся, доктор! - сказал один из них. - Забирай свои лекарства, инструменты...
- Надо товарища позвать, - напомнил Слинко.
- Уже предупредили. Сейчас придет.
К утру вся группа благополучно добралась до лагеря.
Первое время, пока отряд был немногочисленным, Слинко довольно часто вместе с другими партизанами ходил на ответственные задания. Особенно запомнился ему бой в октябре 1942 года на шоссе Москва - Варшава в семи километрах от Бобруйска. Длился он несколько часов. Отряд карателей был разбит наголову, но и партизаны понесли большие потери. Был один убитый, пять человек ранено. Всем пострадавшим Павел Семенович оказал необходимую медицинскую помощь, их благополучно доставили в деревню Зеленковичи, где Слинко устроил небольшой лазарет.
Лечение раненых в последующие дни протекало успешно. Четверо быстро поправлялись, лишь один Толик Завертяев все жаловался на боли в правом коленном суставе. Врач стал подозревать недоброе, но окончательный диагноз сам поставить не решился. Пригласил хирурга Василия Хлыстова из бригады Павловского. Тот осмотрел больного и подтвердил подозрения Слинко - газовая гангрена. Единственный выход - ампутация. Стали готовиться к операции, и тут столкнулись с неожиданным: Толик наотрез отказался ампутировать ногу. Как ни уговаривали его врачи, как ни объясняли всю трагичность положения, он остался непреклонен.
Ампутацию пришлось отложить. Стали делать лампасные разрезы и повязки с марганцовкой. Но все оказалось тщетным. Через два дня положение Толика резко ухудшилось, и он скончался.
Этот случай мы всегда приводили в пример раненым, которым предлагалась ампутация. Для окончательного решения больного это имело большое психологическое значение.
С наступлением зимы в отряде было обнаружено несколько случаев чесотки. Никаких лекарств против нее у Слинко не было, и он обратился за помощью ко мне. У себя в соединении к тому времени я уже с успехом применял мазь собственного изготовления. Вот тогда-то я и познакомился с этим замечательным человеком.
Наша санчасть располагалась в деревне Сосновка. И вот однажды заходит ко мне молодой, выше среднего роста, энергичный мужчина. Представился врачом отряда Шваякова. Я пригласил его сесть. Беседовали долго, и к концу разговора у меня о новом знакомом сложилось очень хорошее мнение.
Хотя у нас в то время тоже с медикаментами было не густо, но я дал Слинко немного парашютной ткани для бинтов, мази против чесотки.
Расстались мы очень тепло.
Потом не раз я слышал об этом человеке, мужественном партизане, замечательном враче.
В феврале 1943 года партизаны решили разгромить немецкий гарнизон в деревне Каменка, то есть в родной деревне Слинко. Внезапным налетом враг был разбит, но оказались ранены многие командиры: командир отряда имени Чапаева М.Седик, комиссар отряда П.И.Панкратов, начальник штаба В. В. Маницын, командир разведки Ю. Вечеребин, командир взвода С. Шарец. Врач Слинко с медсестрой Асей Котовой оказали им необходимую помощь, благополучно эвакуировали в отрядный лазарет. Все они поправились, вернулись в строй.
Летом того же года был тяжело ранен в верхнюю треть бедра молодой партизан Ф.Барановский. В опасном состоянии его доставили в санчасть. Слинко с медсестрой Лебедевой и санинструктором Н.Суляевым вели борьбу за жизнь раненого. Ему сделали перевязку с иммобилизацией, наложили шины. К утру Барановского начало лихорадить, он стал бредить. Тогда Слинко пригласил на консультацию хирурга Мышкина. Тот диагностировал газовую гангрену, предложил свои услуги при операции.
Оперировали раненого под наркозом. Сделали длинные лампасные разрезы, тампоны обильно смачивали раствором марганцовокислого калия. Прошла операция успешно. Благодаря хорошему уходу больной поправился, вернулся в строй и продолжал воевать с врагом.
Сейчас Барановский живет в деревне Михайловка Бобруйского района.
Сам Слинко после войны окончил стоматологический факультет медицинского института, работает в Рогачевском районе.
РАДОСТЬ ВСТРЕЧИ
Наступило дето 1944 года.
Каждый день теперь радовал не только теплом, солнцем, но и сообщениями Совинформбюро. Наша армия одерживала все новые победы на фронтах Отечественной войны. Уверенность в том, что вот-вот наступит день, когда мы соединимся с регулярными частями Красной Армии, крепла в каждом сердце.
Отступающие фашистские войска уже вплотную подходили к партизанским зонам, становившимся теперь прифронтовой полосой. И все чаще нашим отрядам приходилось сталкиваться уже не с гитлеровцами в гарнизонах, а с регулярной, хорошо вооруженной армией противника, которая воевала с ожесточением обреченного. Это усложняло нашу деятельность, выдвигало перед нами ряд новых проблем.
Немцы хорошо понимали, что оставляют нашу землю навсегда, поэтому стали особенно безжалостны. Варвары сжигали и уничтожали все на своем пути, они занялись массовым истреблением мирных жителей. Следовательно, в нашу задачу входило не только нанесение чувствительных ударов по вражеским коммуникациям, уничтожение живой силы и техники противника, но и обеспечение безопасности населения.
В связи с изменениями на фронтах и приближением районов боевых действий наших регулярных частей к партизанским зонам отряды усилили маневренность, и перед нами, медиками, вплотную встала необходимость своевременной эвакуации раненых. Вообще эти вопросы были для нас наиболее трудоемкими, но теперь сложность их увеличивалась во много раз.
Как же строилась у нас эвакуационная служба?
Она слагалась из следующих обязательных компонентов. Прежде всего, это вынос раненых с поля боя. Затем - перебазировка госпиталей в случае блокады зоны или близкого подхода врага, в данный момент - регулярных немецких частей. И наконец - отправка раненых и больных самолетами на Большую землю.
Эвакуацию раненых с поля боя в основном осуществляли медработники. В зависимости от характера военных операций и ожидания возможных потерь специальным приказом командования бригады в помощь медицинским работникам выделялись санитары из числа бойцов, нужное количество повозок. Определенные нам в помощь люди обязательно проходили инструктаж.
С поля боя до мест остановки повозок пострадавших выносили на руках или носилках. При этом медики нередко проявляли исключительный героизм.
Дальше раненых везли на телегах или санях, в зависимости от времени года, до расположения бригадных госпиталей, где им оказывали более квалифицированную врачебную помощь. В отдельных случаях тяжелое состояние раненого принуждало нас останавливаться где-либо на хуторе, в лесной деревушке и там под охраной партизан делать операцию. Ту категорию, которая нуждалась в длительном и более квалифицированном лечении, эвакуировали самолетами в советский тыл. Например, только по нашей бригаде за весь период ее деятельности на Большую землю было переправлено 9 человек. А всего у нас ранено было около 150 человек. Из них наши медики сумели вернуть в строй почти 90 процентов.
Руководители Центрального штаба партизанского движения по возможности удовлетворяли наши заявки на самолеты для спасения раненых партизан. Это играло огромнейшую психологическую роль. Идя на боевое задание, партизаны знали, что в случае ранения каждому будет оказана необходимая помощь то ли на месте, то ли на Большой земле.
Завершающим этапом деятельности нашей бригады, а следовательно и бригадной медицинской службы, явилась операция по разгрому немцев в районном центре Телеханы Пинской области, которую мы осуществили в конце лета 1944 года.
Штаб бригады в тот период размещался неподалеку от Телехан, в деревне Святая Воля. Здесь же находилась и бригадная санчасть. Госпиталь располагался в лесу. Ежедневно наши подразделения уходили на выполнение боевых заданий. Это были то ли засады, то ли акции, связанные с подрывом железнодорожных и шоссейных магистралей, то ли операции по уничтожению вражеских гарнизонов в деревнях.
Я как начальник санслужбы бригады заботился о том, чтобы каждую такую операцию обеспечить с медицинской стороны. Со всеми подразделениями, уходившими на задание, посылали медработника, давали ему нужное количество медикаментов, перевязочного материала и так далее. Боевые задания, как правило, выполнялись успешно, но были, конечно, и убитые. Пострадавшим мы оказывали помощь в нашем лесном госпитале. Ранения были, как всегда, самые различные.
Однажды в лагере случилось одно взволновавшее нас происшествие. Как-то утром прискакал разведчик и сообщил, что сейчас к нам приедет немецкая легковая машина.
- Так пусть по ней не вздумают стрелять, - предупредил он. - В машине будут наши.
Мы, естественно, бросились к нему с расспросами, и он рассказал следующее.
Немецкий жандармский полковник инспектировал ряд гарнизонов, расположенных в окрестностях Пинска. Он должен был посетить и Телеханы. В то время мы почти на всех дорогах устраивали засады. Отряд имени Грабко контролировал участок дороги Пинск - Телеханы. И вот взвод, которым командовал Григорий Логойко, заметил, как по дороге мчатся две машины. Одна легковая - "татра", вторая - грузовая с солдатами.
Дружный огонь из партизанской засады сделал свое дело. Грузовая машина загорелась, была остановлена легковая. Немцы в панике открыли беспорядочную стрельбу. Но перестрелка длилась недолго. Под натиском партизан оставшиеся в живых фашисты разбежались. На шоссе осталась стоять легковая машина. Она оказалась почти неповрежденной. Из трех сидевших в ней фашистов остался жив один. Этого немца партизаны и заставили вести машину в лагерь.
Все мы ждали ее приезда. Хотелось посмотреть на первый такой трофей фашиста в крупных чинах. Вскоре она прибыла. Разведчики, пригнавшие ее, все же предусмотрительно, чтобы исключить возможную неожиданность, прикрепили на капоте красный флажок. И - странное дело! - этот флажок привлек наше внимание больше, чем сама машина и немец, находившийся в ней. Этот маленький, такой милый нашему сердцу красный лоскуток как бы символизировал скорый приход множества машин с такими флажками. Об этом времени мечтали мы все, и оно было не за горами!
И вот наступил день, когда командование нашей бригады направило навстречу нашим регулярным частям разведчиков с заданием договориться о совместных действиях при взятии Телехан. С нетерпением ожидали мы их возвращения. По вечерам у костров только и разговоров было о том, сумели ли они благополучно пройти линию фронта, как их встретили на той стороне. А когда они, живые и невредимые, возвратились, по лицам их, невозмутимым, но в то же время довольным, можно было догадаться: задание выполнено успешно.
Как потом мы узнали, перейдя линию фронта, разведчики встретились с 1-м стрелковым батальоном 138-го полка 48-й дивизии. Все интересовавшие нас вопросы были обсуждены с командиром батальона майором Махотиным. После этого они возвратились в расположение штаба бригады.
Комбриг В.К.Яковенко собрал командиров, доложил обстановку. Он сообщил, что по просьбе комбата Махотина нам необходимо 10 июля 1944 года в 6-00 начать наступление на Телеханы.
- Наша задача, - сказал комбриг, - отвлечь внимание гарнизона на себя и таким образом помочь советским войскам с меньшими потерями и в кратчайший срок форсировать Огинский канал.
Следовательно, наши регулярные части получали возможность активно включиться в штурм Телехан со стороны, откуда враг их не ожидал.
Точно в назначенный срок мы начали наступление. Сперва немцы оказали отчаянное сопротивление, но партизаны, воодушевленные мыслью о том, что сегодня они воюют совместно с батальоном регулярных войск Красной Армии, сражались как никогда. Вскоре, как и было задумано, в бой вступил батальон Махотина. Враг не выдержал натиска, и через несколько часов Телеханы снова стали советскими.
Вот здесь, в Телеханах, и состоялась та памятная встреча, о которой мы мечтали столько времени! Сияющие лица, объятия, песни... Многие плакали от радости и не стыдились слез... До поздней ночи длилось ликование на улицах небольшого городка, и везде нас встречали улыбки местных жителей. Казалось, ликованию не будет конца!
О самом бое за Телеханы в рапорте комбрига В. К. Яковенко писалось так:
"...На поле боя насчитали 250 убитых фашистов, 35 было взято в плен. Остальным удалось переплыть через Огинский канал и убежать в лес. Взяты трофеи: 2 батальонных и 2 ротных миномета, 6 станковых и 30 ручных пулеметов, 148 винтовок, 2 автомашины, одна радиостанция, 60 лошадей. Много боеприпасов и различного военного имущества...".
Перевязочными материалами, медикаментами, некоторым инструментарием пополнилась и наша аптека.
После разгрома фашистов в Телеханах часть отрядов нашей бригады приняла участие в уничтожении врага в деревнях Круглевичи и Озаричи. Здесь также были полностью разгромлены немецкие гарнизоны. Часть недобитых полицаев не успела уйти со своими хозяевами, бросилась в лесные дебри. Вот почему даже после того как действующая армия, продолжая свой победный марш на запад, ушла, мы некоторое время вынуждены были оставаться в лесах. Ловили и обезвреживали укрывавшихся там предателей. Занимались мы этим около двух недель. Затем командование бригады вызвали в штаб Брестского соединения, где должна была решаться наша судьба.
Но еще до этого на очередном партсобрании по предложению секретаря парторганизации Виктора Ивановича Макарова мы решили просить командование регулярных частей Красной Армии принять нас всей бригадой в свои ряды. Протокол партсобрания договорились передать командованию в том случае, если Яковенко привезет какое-то другое решение. Но, возвратившись, Владимир Кириллович к нашей всеобщей радости сообщил, что мы вливаемся в ряды регулярных войск. Как и следовало ожидать, часть личного состава направлялась на восстановление разрушенных врагом западных районов Белоруссии.