Поздно вечером ко мне заглянула Нежмие. Слухи разлетаются по деревне со скоростью света.
– Ната, ти заминаваш за Германия? (Ты уезжаешь в Германию?) – Глаза ее стреляли по комнате в поисках доказательств самой свежей «клюки» (сплетни). Она не могла не увидеть дорожную сумку (я купила ее в тот памятный день, когда сбежала от родителей в Варне, мне необходимо было, как и в этот раз, купить кое-что из одежды, обуви), новые ботинки, куртку, висевшую на двери.
Я как могла объяснила ей, что мне пришло письмо от моей подруги детства (я знала, что Айше, почтальонша из Черна, в случае необходимости подтвердит факт письма из Германии), которая зовет меня к себе в гости, а заодно, может, подыщет мне там работу. Нежмие смотрела на меня с удивлением и страхом, я видела, что она искренне переживает за меня. Ведь ничего, ну абсолютно ничего не предвещало никаких перемен в моей жизни. Нежмие знала, что у меня не может быть денег на дорогу – да и все в деревне знали, что у меня практически никогда не бывает денег. Разве что когда я у Нуртен получаю зарплату. Но она почти вся уходила на уплату долгов, квитанций за ток, воду, хлебных купонов да покупку самого необходимого: сахара, кофе, масла… Я единственная на весь Делиорман, как мне кажется, ем хлеб и кашу не с маргарином, а со сливочным маслом. Привычка с детства. Влезу в долги, но масло куплю. Иначе хоть волком вой…
– Имаш ли пари?
– У меня есть деньги, Нежмие, подруга прислала мне на дорогу.
– А виза? – Нежмие была в курсе того, что у меня просрочена виза и что в Болгарии я уже давно живу нелегально. Удивительно, как мне продали этот домишко – ведь мне, как иностранке, невозможно купить землю. Дом купить можно, а землю, на которой стоит дом, нет. Однако, земля под моим домом – кому она нужна, кроме меня? Главное, у меня есть свой дом, а в нем новая кровать с новыми одеялами – подарок Нуртен мне на день рождения.
Мы поговорили с Нежмие, выпили по чашке чаю с липой и попрощались. Обе плакали. А потом я покормила Тайсона, поставила будильник на шесть утра, приготовила одежду и легла спать.
Но сна долгое время не было. А когда я все же уснула, то мне приснилось, как будто бы я не одна, у меня есть кто-то, кто меня очень любит. Я никак не могла понять во сне, кто же этот мужчина. Он обнимал меня в темноте, шептал слова любви, плакал у меня на груди, а я плакала от того, что никак не могу ответить на его чувство взаимностью, потому что не понимаю, кто он, не вижу его… А потом он страшно закричал, так закричал, что у меня кровь заледенела в жилах… Я увидела распростертого на полу мужчину в окровавленной рубашке… С лезвия ножа капала кровь, она шипела, касаясь пола, и испарялась, словно кислота…
Я проснулась и заметалась на постели. Тони? Может, я увидела во сне, как убили моего мальчика, моего Тони? Но я откуда-то знала, что это был не Тони. И почему-то из-за Тони я так не переживала, как из-за этого, другого мужчины. Мне казалось, что уже очень скоро я вспомню, кто же он, вспомню, чьи это глаза, которые мерцают во всполохах молний в окне, и этот голос… Ощущения, память, чувства, ассоциации… Я знала этого мужчину в реальной жизни. И он ассоциировался у меня с чем-то садняще-мучительным, грустным и даже тоскливым. Нет, я определенно знала его. Мы были знакомы. Но вот кто он, я так и не вспомнила. Только знаю, что он из моей другой жизни, той, которую я успела забыть… Но это не Тони. Тони был гораздо позже. А еще у меня было чувство, словно я должна этому человеку деньги (или он мне?). Словом, что-то связано с деньгами. Может, я в Москве у кого-то одолжила денег и забыла? Но у кого? Деньги я, как правило, брала у родителей. И только если мне надо было отдать в ремонт мотоцикл, я старалась сначала перехватить у знакомых, а уж потом, частями, просить у мамы.
…Будильник разрезал мои сны острым ножом – я так и не вспомнила, кто же мне приснился… И кого же убили там, в моих тяжелых снах… Я быстро оделась. Пришли Нуртен и Нежмие – проститься и пожелать мне счастливого пути. Я отдала ключи Нуртен. Знала, что в мое отсутствие и мои курочки, и козы, и Тайсон будут накормлены. Я оставляла свое маленькое хозяйство в надежных и добрых руках.
У калитки я простилась с Тайсоном. Пес лизнул меня в щеку и попытался встать на задние лапы.
– Я приеду, вот увидишь… И мы станцуем с тобой… – Это была наша тайна. Я учила Тайсона танцевать вальс и знала, что будь он посмышленей, то непременно после каждого танца целовал бы мне руку… – Пока, Тайсон. Не грусти…
А спустя два часа я уже сидела на довольно-таки удобном стуле в огромной продуваемой ветром фуре и старалась не думать, сколько тысяч километров отделяют меня от далекого Мюнхена. Я позвонила Соне и вполне спокойным голосом сообщила, что еду нелегально, что у меня не в порядке документы, что спустя 30 часов я должна быть в Германии. Ей понадобилось время, чтобы переварить полученную информацию, а мне, чтобы представить себе девушку, которой мог бы принадлежать этот низкий и встревоженный голос. Она перезвонила сама и задала несколько вопросов. Я объяснила ей, что у меня просрочена виза, что я нелегально живу в Болгарии. И что я не могу лететь самолетом… Она сказала, что, когда я пересеку Румынию, у меня перестанет работать мобильный телефон, и тогда мы вряд ли сможем связаться. На это я ответила ей, что у водителя есть немецкая сим-карта, что я с ним обо всем договорилась и что, когда мы будем подъезжать к Мюнхену, я ей позвоню сама. Странное дело, но я, включившись в эту игру, и сама уже начала воспринимать Соню как свою давнюю подругу. Жаль, что это обман, и меня там никто не ждет…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента