Дуэйн Диана. Не трогай эту гадость!

   – Вот, — обратилась она к маме, — скажи им, пусть подойдут и попробуют.
   И начала опустошать рюкзак, выкладывая свой пятидневный запас еды около крохотной переносной печурки.
   Следующий час приносил одно разочарование за другим. Детишки попробовали крупу и выплюнули ее. Потом корнфлекс и тоже выплюнули. Она предложила им сушеные абрикосы. Потом ломтики яблок — все это оказалось для них несъедобным. Та же участь постигла вяленую говядину. Малыши не один раз возвращались к говядине, пробуя ее и вновь выплевывая.
   Лола уселась у печурки, скрестив ноги, развела огонь и состряпала быстрорастворимый суп, а потом остудила его до комнатной температуры. Детишки сгрудились вокруг алюминиевого котелка, но пробовать не стали. Лола обнаружила, что обменивается с мамой обескураженным взглядом, и поняла, что четыре черных глазка вовсе не такие невыразительные, как ей показалось поначалу.
   – Им не подходит наша еда? — спросила Лола маму. — Или они у тебя такие разборчивые?
   Мама издала жалобный, беспомощный звук. В нем было не просто раздражение, в нем слышалась тоска. Лола заметила, что детишки светятся не так ярко, как несколько минут назад.
   – Ты права, — ответила Лола и вздохнула. Она опустила палец в суп и поболтала им. Детишки сообразили, окунули свои «пищевые» пальчики в котелок и миг спустя хором чихнули, забрызгав Лолу с ног до головы куриным бульоном.
   – Ясно, — сказала Лола. — Возьмем на заметку. Никаких супов.
   Она залила кипятком лапшу быстрого приготовления. Детишки занялись лапшой, потом выплюнули ее, но один из них отрастил еще несколько пальчиков и начал завязывать лапшу в узелки и размахивать ими в воздухе.
   Мама застонала.
   – Это еда, а не игрушка, — сказала Лола, чувствуя, как ее охватывает отчаянье. Постепенно она вытащила все свои запасы. Детишки отказались от сублимированного сухого мороженого (тут Лола была вполне с ними солидарна — оно и для человека вряд ли годилось). Отвергли фрукты. Выплюнули конфеты. Лола попыталась кормить их с руки; зубов у них, вроде, не было, и занятие казалось относительно безопасным. Один из них почти вывернулся наизнанку, «натянувшись» на ее ладонь. Ощущение было странным: крохотное создание оказалось на редкость невесомым и походило на пластиковую сумку, наполненную теплым воздухом. Малыш забрался к ней на колено, и она безнадежно начала скармливать ему смесь сухофруктов. Он заглатывал кусочки по одному и так же по одному выплевывал, обстреливая ими печурку. Мама в очередной раз издала стон.
   – Детишки, что с них возьмешь, — утешала ее Лола. Но свечение внутри малышей меркло.
   – Они перепробовали все, — сказала Лола. — Все. Ничего им не годится.
   Она уперлась локтем в колено и с силой потерла глаза. Другой рукой она удерживала малыша, покачивая его.
   Что-то поскреблось по руке, держащей малыша. Лола вздохнула, открыла глаза и посмотрела.
   Царапина на руке вновь начала кровоточить: видно, пока она карабкалась на холм или скатывалась вниз, она опять ободрала себе руку. Лола не обратила на это внимания: она вся была ободрана, так что царапиной больше, царапиной меньше… Однако это заметил кое-кто другой: малыш, устроившись у нее на коленях, приладил присоску к кровоточащему месту и всасывал кровь.
   И голубое сияние внутри него начало разгораться. Какое-то время Лола просто бездумно глядела на него, не то усталость, не то растерянность мешали ей предпринять что-либо. Потом она поглядела на существо-маму.
   Два глаза та направила на малыша, чье сияние усиливалось с каждой минутой, два других уставились на Лолу: казалось, все четыре глаза стали больше. Сначала она не издала ни звука, потом застонала, да так громко, что все малыши — и апатичные, и их более жизнерадостный собрат, встали торчком. Те трое, что не сидели у Лолы на коленях, прошлепали к маме со всей скоростью, на какую только были способны. Четвертый же с жалобным хныканьем отдернул присоску. Но, когда он медленно сполз с Лолиных колен, и побрел к остальным, земля под ним светилась.
   Мама и Лола поглядели друг на друга долгим взглядом. Миг спустя Лола уверилась, что даже если создание и не обладало телепатическими способностями, оно отлично сообразило, что к чему.
   Мама начала уводить малышей от Лолы обратно на холм.
   – Нет! — сказала Лола.
   Мама остановилась и вновь поглядела на нее. Ее глаза, которые раньше казались Лоле такими невыразительными, глядели теперь благодарно, но решительно.
   – Нет! — повторила Лола. Она начала кое о чем догадываться.
   – Этот свет внутри — это он заставляет двигаться твой корабль, да? И вас тоже. Если вы не получите достаточно энергии, вы не сможете улететь и умрете.
   Мама вновь взглянула на нее и побрела прочь.
   – Нет! — воскликнула Лола, застонав от отчаяния. — Должен быть выход! Просто обязан найтись. Вы не можете вот так…
   В кустах что-то зашуршало и Лола окончательно утратила самообладание.
   – Чертов кролик! — сказала она, подбирая с земли камень. И застыла. — Точно, — произнесла она тихонько. — Кролики.
   Она взяла лук и стрелы. Мама и детишки остановились, прошлепали обратно и теперь наблюдали, как Лола решительно прилаживает стрелу к тетиве, а потом бесшумно ныряет в кусты.
   Остальное могло бы показаться забавным, не будь Лола в таком отчаянии. До сих пор она ни разу не пыталась стрелять по живой цели. Она тренировалась в стрельбе по неподвижным пластиковым мишеням. А тут ей пришлось охотиться в темноте, прячась в зарослях толокнянки. Она была вся исцарапана, и вдобавок, когда пыталась прицелиться, ее кусала мошкара. Ей хотелось плакать. Она уже потеряла несколько стрел понапрасну и теперь, когда их осталось так немного, боялась промахнуться.
   Лолу спасла присущая кроликам глупость — а может, туристы избаловали их, прикармливая с рук. Как бы то ни было, пища, которую в изобилии раскидали по лагерю детишки, не годилась для пришельцев, но заинтересовала кроликов: они явно не могли противиться искушению. Первого, самого крупного, она подстрелила из укрытия, с расстояния семи футов, пока он поедал корнфлекс. Второго, который только что вылез из кустов, испугался и отпрянул, но чуть позже вернулся и занялся сублимированным мороженым, тоже настигла Лолина стрела. Хватит для начала, подумала она и вышла из зарослей. Подойдя к маме с детишками, Лола начала рыться в рюкзаке в поисках пустой кастрюльки и армейского финского ножа. Она дрожала — отчасти от непривычного напряжения, отчасти рт страха, что все усилия были потрачены понапрасну. С уверенностью, поразившей ее саму, поскольку до сих пор она имела дело только с ободранным, разделанным и завернутым в пластиковую упаковку животным на прилавке супермаркета, Лола перерезала горло первому кролику и подставила под струйку кастрюлю…
   Малыши сгрудились у кастрюли, опустили внутрь присоски и принялись за дело… Кровь первого кролика они осушили за несколько секунд. Лола и мама тревожно наблюдали за ними — но полминуты спустя сияние начало разгораться все ярче и ярче. Лола взяла второго кролика.
   Теперь малыши напоминали приплюснутые лампочки на рождественской елке и явно ощущали довольство. Мама продолжала наблюдать за ними — и за Лолой. И обе пары глаз смотрели с очень похожим выражением.
   Вскоре малыши наелись и, отвалившись от кастрюльки, плюхнулись на землю. Они лежали, сплющившись, а свет в них сиял все ярче.
   Мама подождала, пока не отвалился последний малыш, только тогда прошлепала к кастрюльке и расправилась с остатком содержимого. Ее сияние тоже усилилось. Оно было не таким ярким, как у малышей, но тон стал глубже и пульсация заметнее.
   Лола подняла кастрюлю и внимательно осмотрела.
   – Хорошо бы приспособить вас мыть посуду, — сказала она. Мама издала негромкий звук. Детеныши вновь распрямились и придвинулись к ней.
   С минуту Лола и мама молча смотрели друг на друга.
   – Какая жалость, что вы не умеете читать мысли, — сказала Лола. Взгляд мамы ясно выражал, что телепатия — это еще не все.
   – Вы хотите запустить ваш корабль и побыстрее вернуться домой, — сказала Лола. — Понимаю.
   Мама повторила тот же звук и подтолкнула детишек вверх по склону.
   Лола пошла с ними. На верхушке холма мама остановилась, уставилась на Лолу всеми своими глазами и громко застонала. Лола расшифровала это так: держись подальше, иначе можешь пострадать при взлете.
   – Ну что ж, — сказала Лола. — Счастливого пути домой. И без лихачества на этот раз, ладно?
   Глазки мамы быстро скользнули на верхушку туловища, потом съехали на бок. Она начала спускаться с холма. Малыши — за ней.
   У подножия все они сгрудились около шара, который лежал, слегка зарывшись в землю. Сначала он был серым и холодным, точно камень, но они начали по очереди прижиматься к его размытой, туманной поверхности, словно пытаясь погрузиться в нее. Лола в точности не видела, что там делалось, но в конце концов все они исчезли внутри, и шар начал светиться и пульсировать, вобрав, подумала Лола, совокупное сияние существ.
   Совершенно бесшумно шар поднялся над лощиной, прочертил дугу в ночном небе и помчался все быстрее, становясь меньше и меньше, пока не исчез окончательно. Ни грохота, ни вспышки света: просто звезда затерялась среди звезд.
   Лола отвернулась и направилась обратно к лагерю. Круг был затоптан так, что его с трудом можно было различить. По всей стоянке валялись продукты — большей частью в совершенно непригодном состоянии. Чтобы собрать уцелевшее, ей предстоит нелегкая работенка.
   Тут же поедал корнфлекс еще один кролик.
   Нахмурившись, Лола натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. «Все остальные поужинали, — подумала она, — чем я хуже?»
   Спустя несколько часов, наевшись сытного горячего жаркого, Лола попыталась оценить результаты своего первого опыта в области магии. Поразмыслив, она пришла к выводу, что в общем и целом колдовство ей больше не потребуется.
   Но в то же время Лола не забывала, что, согласно ее книгам, юная богиня-девственница, к которой она и взывала, была не просто патронессой лучников и охотников, она считалась еще и защитницей всех слабых и беспомощных, а также, хоть это и странно для девственницы, — покровительницей материнства и младенцев.
   Но теперь это уже не казалось странным. Лола начала подозревать, что тут скрывалось нечто большее, чем она полагала прежде: что материнство не просто чисто биологическое явление — не более, чем девственность, — и что те, кто призывает богиню, должны быть готовы ко всяческим неожиданностям. Может, когда-нибудь позже… нет-нет, подумала она, ну ее, эту магию.
 
   …Несколько лет спустя, когда Лола уже завоевала золотую медаль по стрельбе из лука на Летней олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, все восхищались ее умением сосредоточиться на мишени так, словно точное попадание было делом жизни и смерти. Но тем, кто спрашивал, как ей удалось развить такую способность к концентрации, она небрежно отвечала: «Тренировалась на кроликах, только и всего». Гораздо позже, совсем при других обстоятельствах, ей задавали тот же вопрос и получали тот же ответ.
   А Лола лишь улыбалась и торопилась домой, к своим собственным малышам.
 
    Перевела с английского
    Мария СЕМЕНОВА