Дю Понсон. Клуб червонных валетов

   Когда госпожа Маласси оканчивала свой рассказ, то граф неожиданно почувствовал, что до него слегка вдотронулись.
   Он обернулся и очень удивился, увидев сзади себя оригинального господина.
   — Извините, граф, — проговорил Артур по-французски, но с заметным английским произношением. — Но я бы желал поговорить с вами.
   Граф молча последовал за англичанином в угол залы.
   — Граф, — начал спокойно сэр Артур, — вы, вероятно, видите меня в первый раз и, верно, находите, что я нескромен.
   — Нисколько, милорд, — ответил вежливо граф.
   — Я не милорд, — заметил англичанин, — а просто джентльмен, но это безразлично. Я желаю, граф, поговорить с вами об особе, которая находится здесь и которая, по всей вероятности, интересует вас.
   Граф казался очень удивленным.
   — Я бы желал знать ваше мнение о той даме, которая только что забавляла всех.
   — Решительно никакого, — ответил граф, слегка вздрогнув.
   — Вы находите, что она умна?
   — Как бывшая парфюмерша.
   Сэр Артур таинственно улыбнулся.
   — Она красавица, — заметил он.
   — Ей сорок лет.
   — Тридцать шесть, — поправил его англичанин.
   — Положим, что так; но что же из этого?
   — То, что герцог Шато-Мальи, ваш дядя…
   При этих словах молодой граф невольно вздрогнул и пристально посмотрел на своего собеседника, которого он никогда прежде не видел и который разговаривал теперь с ним именно о его дяде и его страсти.
   — Ваш дядя, — продолжал между тем хладнокровно сэр Артур, — совершенно противоположного с вами мнения, граф, и в доказательство этого…
   — А! — заметил граф. — У вас есть даже и доказательства?
   — Да.
   — Какое же, например?
   — То, что через месяц госпожа Маласси — эта вдова парфюмера и женщина сомнительного поведения — сде лается герцогиней де Шато-Мальи.
   Граф побледнел и прикусил губу.
   — Я знаю, — продолжал сэр Артур, — что вы давно уже ожидаете этого.
   — Милостивый государь! — прервал его молодой граф.
   — Позвольте, граф, — продолжал англичанин совершенно спокойно, — не угодно ли вам выслушать более терпеливо меня, потому что я имею очень важные причины говорить с вами об этом горестном деле.
   Англичанин сел и пригласил графа последовать его примеру.
   — Герцог де Шато-Мальи, — продолжал Артур, — имеет огромное состояние, которое должно было бы перейти к вам, но которое достанется все сполна госпоже Маласси по свадебному договору. Это почти неизбежно.
   — Но, милостивый государь, — прервал его снова глухим голосом граф, — для чего вы предсказываете мне то, что я, к сожалению, уже давно угадал?
   — Граф, — проговорил спокойно сэр Артур, — если я позволил указать на угрожающее вам несчастье, то это потому… — Он приостановился.
   — Потому… — повторил в страхе молодой граф.
   — Потому, — продолжал медленно англичанин, — что на этом свете существует только один человек, могущий воспрепятствовать браку герцога де Шато-Мальи и таким образом спасти вам ваше наследство.
   Граф чуть не вскрикнул.
   — Кто же он?
   — Этот человек — я.
   Но в эту минуту возвестили о приезде господина и госпожи Роше.
   Сэр Артур не обратил ни малейшего внимания на входивших и продолжал также спокойно разговаривать с молодым графом. Вы?
   — Я, — повторил еще раз англичанин, — я…
   — Как?! Вы можете…
   — Граф, я нарочно приехал в Париж. Но только…
   — А! Следовательно, есть препятствие.
   — Могут быть с вашей стороны, — пояснил этот вопрос сэр Артур.
   — С моей стороны? — переспросил граф, удивляясь все более и более.
   — Да. Вы можете не согласиться на некоторые условия.
   — А, я теперь понимаю, — заметил граф, — вы предлагаете мне известного рода сделку ,
   — Может быть. Но дело идет не о деньгах. Этот неожиданный ответ поразил молодого графа.
   — Объяснитесь, милостивый государь, — сказал он. — Я, право, не понимаю вас.
   Сэр Артур наклонился к уху своего собеседника и тихо шепнул:
   — Если бы от вас потребовали миллион из герцогского наследства, отдали бы вы его?
   — От всего сердца.
   — Успокойтесь же. Этого не нужно. Я уже предупредил вас, что дело идет не о деньгах. Мне нужно было узнать только, как могут быть велики жертвы, которые вы были бы способны сделать для достижения обещанных мною результатов.
   Граф чувствовал некоторое беспокойство и смотрел с большим удивлением и любопытством на сэра Артура.
   — Любезнейший граф! — продолжал сэр Артур тоном самого добродушного человека. — Ваш дядюшка — влюбленный старик, а у него организм, вполне располагающий к апоплексическому удару.
   — Что вы этим хотите сказать? — прошептал граф, побледнев.
   — Я хочу сказать, что если бы его брак не удался, то это могло бы вызвать удар.
   И при этих словах англичанин так улыбнулся, что граф задрожал.
   — Послушайте же, — продолжал сэр Артур, — герцог влюблен, а шестидесятилетние влюбленные всегда глухи и слепы.
   Госпожа Маласси, хотя и была ветрена, но вместе с тем она действовала всегда так осторожно или смело, что не оставила никаких следов прошлого времени. Из этого выходит, что что бы ни говорили про госпожу Маласси, он ничему не поверит.
   — Это верно, — ответил граф тоном глубокого убеждения.
   А потому и выходит, что нужны осязательные, несомненные улики, перед которыми рассеялось бы всякое сомнение, и только тогда он мог бы уступить перед ними и оставить свое намерение, но таких улик нет или, вернее сказать, покуда еще не существует.
   Эти слова вызвали со стороны графа резкое движение.
   « Я этого не понимаю, — сказал он.
   Итак, нужны улики. Подождите, вы сейчас все узнаете. Я говорю, что я могу довести дело до того, что эти доказательства ее ветрености будут существовать.
   — Вы можете это сделать? — пробормотал граф.
   — Да! И эти улики поразят герцога, как громом, а та, которую он мечтает теперь сделать своей женой, будет для него хуже всякой низкой твари. Граф задумался.
   — Заметьте, — продолжал англичанин, — что вашему дядюшке уже целых шестьдесят лет, что он принадлежит к роду тех устаревших волокит, изнуривших свой организм, которых каждая безделица может убить. Разве вы можете отвечать за то, что через какую-нибудь неделю после свадьбы госпожа Маласси проснется утром и найдет его мертвым в постели?
   Это, конечно, может случиться. — Тогда только вы спохватитесь, что ваша излишняя деликатность была причиной того, что, допустив его до этого неравного брака, вы сократили ему жизнь. Граф молчал.
   — Итак, — продолжал сэр Артур, — решайтесь же. Я не могу предполагать, чтобы вы заботились о счастье госпожи Маласси.
   Граф поднял голову и пристально посмотрел на своего собеседника.
   — Извините, — проговорил он, — но я все-таки не знаю ваших условий. Вы не хотите денет… следовательно, я, право, не знаю…
   Сэр Артур в свою очередь бросил на графа проницательный взгляд.
   — Граф, — сказал он отчетливо, — в этом мире существует женщина, которая пренебрегла мною.
   Граф покосился на англичанина и сознался, что рыжие волосы его оправдывают отчасти холодность и жестокость той особы, на которую он жалуется.
   — Женщина эта, — продолжал между тем сэр Артур, — молода, прекрасна и вообще обладает всем тем, что может вскружить голову такого человека, как вы.
   — Я не понимаю вас.
   — Если вы поклянетесь мне честью вашего герба, что станете преследовать вашей любовью эту женщину и сделаете все возможное, чтобы она полюбила вас…
   — Гм! Странное мнение, — пробормотал граф.
   — Я англичанин, — ответил сэр Артур.
   Этот ответ вполне удовлетворил графа, и он замолчал.
   — С той минуты, как вас полюбят, — продолжал сэр Артур, — наследство герцога де Шато-Мальи будет ваше.
   — Милостивый государь, — прервал его строго молодой граф, — вы предлагаете возвратить мне мое наследство посредством такого дела, за которое почти всякий возьмется, но женщина, о которой вы говорите…
   — Настоящая добродетель, — ответил холодно англичанин, — я предлагаю вам далеко не легкое дело, , но когда хочешь…
   — Вы правы, но ведь может понадобиться терпение, может пройти полгода, наконец, год.
   — Ничего, я терпелив.
   — Ну, а если дядя женится в это время?
   — Ведь вы честный человек?
   — Конечно.
   — Давая клятву, вы сдержите ее?
   — Без сомнения.
   — Итак, поклянитесь, что если я помешаю их браку, то вы точно так же верно исполните ваше обещание, как я.
   — Честное слово! — сказал граф. — Я клянусь! Но…
   — А, — возразил сэр Артур, — нашлись ограничения.
   — Да.
   — Посмотрим их.
   — В том случае, если я не буду иметь успеха, несмотря на все мое старание.
   — Если вы употребите все свои старания и если эти старания соединяться еще с моими…
   — А! Вы будете тоже помогать мне?
   — Конечно, — ответил, улыбаясь, англичанин. — Я очень искусен. Но если, несмотря на вашу энергию, желание и на мою помощь, вы будете иметь все-таки неудачу, то это будет означать, что мое мщение невозможно, и я перенесу все это вполне безропотно.
   — При таких условиях я еще раз возобновляю свою клятву.
   И при этом граф поклялся еще раз.
   — А теперь, — заметил англичанин, — мне остается добавить еще то, что с этой минуты нас соединяет тайная и торжественная клятва, о которой никто не должен знать.
   — Я буду нем как рыба.
   — Отлично. Малейшая нескромность с вашей стороны может разрушить все и заставит меня выехать немедленно из Парижа.
   Граф наклонился к уху сэра Артура.
   — А теперь, — сказал он, — позвольте мне узнать, кто же эта женщина?
   — Тише! — ответил ему шепотом англичанин. — Может случиться, что сегодня же ночью в одной из этих зал два человека вызовут друг друга на дуэль и что вы будете свидетелем.
   — Так что же из этого?
   — Один из них будет муж этой дамы, с этой минуты вы и начнете ухаживать за ней, так как, по всей вероятности, муж ее уедет один с этого бала. —
   В это время часы пробили одиннадцать.
   — Прощайте, — заметил англичанин, вставая. — Мы. увидимся.
   Сказав это, он отправился в игорную залу.
   В эту самую минуту майор Гарден подвел Шерубена к маркизе.
   При виде молодого человека, принявшего робкий и скромный вид, испанская креолка почувствовала необыкновенное волнение.
   Майор заметил это и шепнул своему сотоварищу:
   — Наш таинственный начальник не ошибся, мой друг, ваша физиономия произвела большой "эффект:
   — Смотрите: маркиза уже смутилась, а ее муж уже ревнует, — добавил он.
   — Вы думаете? — заметил Шерубен и невольно вздрогнул.
   В то время, как майор Гарден разговаривал с Шерубеном, молодой граф де Шато-Мальи выбирал, кого бы пригласить на вальс. Вдруг его взгляд остановился на госпоже Роше.
   Она была еще в первый раз на балу у маркизы, с которой познакомилась не больше года.
   Граф де Шато-Мальи никогда не видал Эрмины, и она сразу понравилась ему
   Он танцевал с ней.
   Когда последние звуки вальса умолкли, граф провел ее на ее место и остался около нее.
   — По правде говоря, — думал он, смотря на прелестную Эрмину, — она замечательно хороша, и если бы это была именно та особа, которую приносят мне в. жертву, то я приобрел бы состояние моего дяди без всякого отвращения.
   Размышляя таким образом, граф посматривал вокруг себя, отыскивая странного англичанина.
   Но сэра Артура не было в зале, он находился в игорной зале близ того стола, который был назначен для игры в экарте, но за которым еще не было игроков.
   Джентльмен как будто искал партнера.
   В это время мимо него прошел молодой человек с красивой бородкой и дерзкой физиономией.
   Это был виконт де Камбольх, бывший у маркизы в первый раз и представленный ей каким-то важным иностранцем.
   Виконт жил очень открыто и пользовался известностью богатого человека, имеющего отличных лошадей.
   — Не хотите ли сыграть партию? — предложил ему сэр Артур, неловко кланяясь.
   Виконт де Камбольх поклонился, сел и бросил на стол пять луи, англичанин вытащил из портфеля банковый билет в пять луидоров.
   Началась игра.
   Стол их стоял в углу залы, где еще было немного публики, так как всех интересовала игра, происходившая в ее другом конце, где играли в вист, по пяти луи за фишку.
   Таким образом, оба игрока, оставаясь совершенно одни, могли смело разговаривать вполголоса, и притом так, что их никто не слышал.
   Сэр Артур внезапно переродился и даже потерял свое британское произношение. в
   — Клянусь, любезнейший Рокамболь, — сказал он, — что ты совершенно светский человек, в полном и точном значении.
   — Гм! Мы стараемся, насколько хватает сил, — ответил смиренно виконт де Камбольх, — но вы, капитан, право, неподражаемый англичанин. Вас невозможно узнать. Я сам ошибся бы, если бы не присутствовал при вашем туалете.
   Баронет сэр Вильямс, ибо это был он, расхохотался.
   — Уверяю тебя, — заметил он, — что мой филантроп брат, узнавший меня в день моей дуэли с Бастианом, наверное, не узнал бы меня теперь.
   — Когда же надо начать? — спросил Рокамболь.
   — Подождем случая. Впрочем, все подготовлено. Тюркуаза уже готова и знает свое дело; я перевез ее вчера в маленький отель на улице Монсей. Она знает свою" роль. А ты?
   — Я могу так же хорошо управляться со шпагой, как хорошо знаю, что сэр Артур и сэр Вильямс одно и то же лицо.
   — Только ты не делай глупостей и помни, в какое место надо нанести удар, а также и то, что дело стоит миллионов.
   — Будьте вполне спокойны, дядя.
   — Сейчас начнется игра в ландскнехт, — проговорил сэр Вильямс, — маркиз только что сообщил мне об этом — тут-то и надо будет действовать вполне умно.
   — Ума у нас достанет, — заметил Рокамболь с редким нахальством и фатовством.
   И почти вслед за этим к англичанину подошел маркиз Ван-Гоп и сказал:
   — Вы, вероятно, будете играть с нами в ландскнехт!
   — Yes! — ответил сэр Артур, вставая. Близ стола уже стояло около двенадцати человек, и между ними молодой граф де Шато-Мальи и Фернан Роше.
   Рокамболю выпал жребий метать карты. Виконт взял колоду и бросил на стол два луи.
   — Господи, — заметил он, смеясь, — я никогда не мечу два раза — вы увидите, что талия будет сейчас передана.
   Виконт ошибся и выиграл.
   — В таком случае; — проговорил он небрежно, — кто желает выиграть мои четыре луи? Ведь это будет верный выигрыш.
   Поставили четыре луи, и виконт снова выиграл.
   — Странно, — заметил он и, продолжал метать, выиграл шестьдесят луи.
   — Браво! — сказал сэр Артур. —
   — Честное слово, этого никогда не случалось, господа, а в силу этого я не хочу передавать карт и играю на сколько бы то ни было. Тут лежит сто двадцать восемь луи. — И при этих словах виконт вытащил из кармана хорошенький кошелек.
   — Ва-банк! — сказал в то время голос на конце стола.
   Виконт молча поднял голову и посмотрел на сказавшего эти два слова.
   Это был Фернан Роше.
   Рокамболь, уже приготовившийся играть, холодно положил карты.
   — Я передаю, — сказал он.
   Эти слова были сказаны замечательно нагло и дерзко.
   — Милостивый государь! Что это значит? — спросил Роше.
   — Извините, — ответил Рокамболь, передавая карты своему соседу с правой руки, баронету сэру Вильямсу, — я просто пользуюсь своим правом и передаю карты.
   — Но вы только что объявили, что не передадите карт.
   — Я передумал, — ответил спокойно виконт де Камбольх.
   И, сказав это, он вышел из-за стола. \Случай этот произвел некоторое волнение, но так как игроки не смущаются такими безделицами/-то вскоре все было забыто, и игра пошла своим чередом.
   В это время граф де Шато-Мальи нагнулся к сэру Вильямсу и тихо спросил:
   — Кто этот молодой человек?
   — Виконт де Камбольх.
   — А другой?
   — Муж дамы, с которой вы только что танцевали. Понимаете?
   — Да… — прошептал молодой граф, сердце которого сильно забилось.
   Фернан Роше вышел одновременно из-за стола с виконтом де Камбольхом и пошел вслед за ним.
   Виконт вошел в одну из отдаленных комнат и сел. Фернан подошел к нему и поклонился.
   — Я надеюсь, что вы не откажетесь объясниться со мною, — сказал Фернан.
   — Охотно, — ответил виконт и нагло посмотрел в лорнет на Фернана Роше.
   — Милостивый государь, — проговорил резко Фернан, окончательно взбешенный подобной дерзостью. — Где вы обыкновенно играете?
   — В обществе, — ответил насмешливо Рокамболь.
   — В каком?
   — В том, милостивый государь, где я имел честь встретить вас.
   — Мне остается только удивляться тому, — заметил колко Фернан, — что. я сам нахожусь в нем, так как всякое общество, в котором встречаются люди, подобные вам, должно быть очень странным обществом.
   — Я об этом уже подумал, — ответил Рокамболь, — и именно в ту минуту, когда вы поставили против меня карту. Я хороший знаток физиономий, атак как всякая игра, по моему мнению, есть род битвы — нечто вроде дуэли, то я имею привычку, перед тем как садиться играть, рассматривать своих противников.
   Фернан Роше мгновенно побледнел.
   — Я посмотрел на вас… — продолжал между тем виконт де Камбольх.
   — Ну и что же?
   — Что? Я не остался доволен вами, а потому и отказался от борьбы.
   И при этом Рокамболь нагло расхохотался. Фернан вышел из себя и схватил за руку виконта.
   — Вашу карточку! — воскликнул он, — завтра в семь часов в Булонском лесу.
   — Милостивый государь! — возразил спокойно Рокамболь, — я замечу вам только то, что вместо того, чтобы требовать карточку от другого, вам надо бы дать прежде свою.
   — Это верно, — согласился Фернан и почти в глаза бросил ему свою карточку.
   Рокамболь взял ее, посмотрел на нее в лорнет и прочел:

   «Г. Фернан Роше, 5, улица Исли».

   Ироническая улыбка появилась на лице ученика баронета сэра Вильямса.
   — Любезнейший, — сказал он нагло, — я швед и называюсь виконтом де Камбольхом. В моем отечестве дворяне никогда не дерутся с мещанами. Впрочем, так как мы во Франции…
   — Довольно, — прервал его Фернан, — завтра в семь часов утра.
   — Извините, — ответил холодно виконт де Камбольх, — сегодня по выходе отсюда меня будет ожидать почтовый экипаж, и я уеду в Италию. А потому, если вы желаете драться, то пойдемте сейчас же. Мы найдем оружие и место в двухстах шагах отсюда.
   Фернан согласился. — Если у вас есть супруга и она здесь, — заметил предупредительно Рокамболь, — то вы сделаете очень хорошо, если предупредите ее, что уедете отсюда на несколько часов.
   — Это почему?
   — Потому что вы, вероятно, не возвратитесь. Я надеюсь убить вас.
   Фернан пожал плечами.
   — Идемте, — сказал он.
   — Слушайте, — заметил Рокамболь, следуя за ним, — теперь уже два часа, и вместо того, чтобы искать свидетелей, я полагаю, не лучше ли взять нам их здесь?
   — Как хотите, — ответил Фернан Роше.
   Он никогда еще не был в доме маркиза, а потому и находился теперь в затруднительном положении. Но вдруг он очутился лицом к лицу с майором Гарденом.
   Открытая физиономия и вполне воинская осанка майора сразу понравились Фернану, и он, не задумываясь, подошел к нему и сказал:
   — Вы, кажется, служили в военной службе?
   — Большую часть свой жизни.
   — В таком случае вы, милостивый государь, может быть, не откажете мне в одной услуге?
   — В какой? — ответил Гарден, вежливо кланяясь.
   — Меня только что жестоко обидели. Мой противник уезжает с восходом солнца и согласен драться со мной не иначе как сейчас.
   — Вы, вероятно, желаете иметь меня своим секундантом? — заметил совершенно добродушно майор.
   — Вы угадали, хотя я и не имею чести быть с вами знакомым.
   — Я друг дома и знаю, кого здесь можно встретить. Я, ваш слуга.
   Майор поклонился.
   Покуда Фернан переговаривался с майором, виконт де Камбольх отправился прямо к сэру Артуру, которого он тотчас же и нашел в танцевальной зале, где он., разговаривал, стоя у окна, с маленьким толстопузым стариком.
   Этого чистенького и молчаливого старичка можно было встретить на всех балах и пирах. Он обыкновенно садился в уголок и молча смотрел целую ночь на танцующих и уходил, когда приказывали сопровождающие его люди, которым он повиновался, как маленький ребенок.
   В свете, куда являлся этот старичок, его считали сумасшедшим и приписывали это сумасшествие несчастной любви.
   Этого маленького старичка мы уже давно знаем. Это был не кто иной, как г. Бопрео, тот самый, которого его жена и дочь нашли за год до нашего рассказа в одном из провинциальных домов для умалишенных.
   Для объяснения этого мы заглянем несколько назад.
   Г. де Бопрео, если только вы еще помните, был пойман Леоном Ролланом на месте его преступления в маленьком домике в Буживале, куда ремесленник едва успел прийти вовремя, чтобы спасти свою невесту от его насилий.
   Вишня от действия наркотического вещества, данного ей сэром Вильямсом, упала в обморок, и испуганный Леон, вообразивший, что она умерла, растерялся до такой степени, что забыл о Бопрео, который воспользовался этим и бежал.
   С этих пор он исчез для всех.
   А так как негодование госпожи де Бопрео и Эрмины было велико и они чувствовали презрение к этому человеку, то о нем никто и не беспокоился.
   Через три года Эрмина, вышедшая замуж за Фернана Роше, получила совершенно неожиданно письмо из провинции, на штемпеле которого стояло: «Прованс, Сен-Реми». В этом письме директор больницы для умалишенных уведомлял ее, что ее отец, находящийся пансионером в его заведении, находится теперь в таком положении, что его совершенно безопасно держать дома.
   Госпожа де Бопрео и ее дочь, узнав о несчастье старика, тотчас же простили его и поехали за ним.
   Де Бопрео был совершенно помешан и положительно не мог рассказать, что было с ним в эти три последние года.
   Мать и дочь от души пожалели его и привезли в Париж. С этих пор он снова вступил в свое семейство и, так сказать, переродился.
   Эрмина полюбила его и брала постоянно с собой, когда выезжала в свет.
   Итак, сэр Артур разговаривал с де Бопрео, когда к нему подошел виконт де Камбольх.
   — Тестюшка, — говорил баронет, — признайтесь-ка, что никогда вы бы не узнали меня в этом костюме.
   — Вполне согласен, — ответил де Бопрео, — но согласитесь также, мой достопочтенный зятюшка in partibus, что я очень недурно вел себя с тех пор, как возвратился в семейство.
   — Соглашаюсь, папа, вы настоящий образец сумасшедших и играете свою роль превосходно.
   — Рад, что вы согласны с этим, — заметил с гордостью де Бопрео.
   — История с Сен-Реми просто восхитительна, а все-таки, мой милый Бопрео, вы все еще думаете о Вишне.
   — Конечно, зятюшка.
   — И вы правы, папа, терпение! Будет и на нашей стороне праздник.
   — Вы предполагаете?
   — Думаю, по крайней мере, что если вы будете вести себя хорошо и делать все то, что я попрошу, то мне удастся доставить вам через несколько дней случай поговорить с Вишней в таком доме, дверей которого ее муж будет не в состоянии сломать.
   Бопрео только радостно ахнул и вздохнул.
   Милейший, — продолжал баронет, — кто желает достигнуть конца, для того все средства хороши. Благодаря моей находчивости вы возвратились к домашнему очагу, вас приняли с распростертыми объятиями, вы теперь катаетесь как сыр в масле, а так как вас теперь все принимают за сумасшедшего, то никто и не будет иметь недоверчивости к вашим поступкам.
   — Следовательно?
   — Следовательно, из этого тоже надо извлечь известную пользу, и с сегодняшнего дня я делаю вас своим помощником в одном задуманном мною предприятии.
   — В каком это? — полюбопытствовал де Бопрео.
   — Вы очень любите своего зятя?
   — Фернана? Я бы считал себя счастливцем, если бы мог задавить его.
   — Следовательно, вы бы были рады, если бы с ним случилось какое-нибудь несчастье?
   — Я был бы просто в восторге.
   — Отлично. Итак, смотрите.
   И при этом сэр Вильямс указал старичку на молодого графа де Шато-Мальи, сидевшего подле Эрмины.
   — Красивый молодой человек! — воскликнул мнимый сумасшедший.
   — Он подойдет сейчас к вам. Его зовут граф де Шато-Мальи, он будет уверять вас, что когда-то был коротко знаком с вами, а так как вы сумасшедший, то в этот нет ничего необыкновенного. Вы притворитесь, что узнали его, и представьте его своей дочери. Завтра вы получите от меня более подробные сведения.
   Сказав это и видя перед собой виконта де Камбольха, сэр Вильямс отошел от Бопрео.
   — Все устроено, — доложил Рокамболь, — он идет за мною.
   — Oh, yes! — ответил на это мнимый англичанин и пошел вслед за виконтом.
   Проходя по зале, он встретился с молодым графом де Шато-Мальи.
   — Вон сидит маленький старик, — шепнул он ему. — Видите вы его?
   — Да, — ответил граф.
   — Ну так это отец ее.
   — Вы представите меня?
   — Вы сделаете это сами. Он помешан. Вы скажете, что вы его старый знакомый, — он будет в восхищении от этого и введет вас в дом к этой красавице.
   — Иду, — ответил граф.
   В это время Фернан подошел к Эрмине и сказал ей:
   — Милый друг, не сердись на меня, я уеду с бала. Тебе здесь весело, а мне необходимо ехать. Я оставлю тебя под покровительство де Бопрео.