дю Террайль Понсон Пьер Алексис. Опустошители

   Слушайте же, почему все это происходило.
   У меня был друг детства, с которым я служил вместе.
   Через несколько лет я был полковником в Индии и безумно влюбился в мисс Гаррис, дочь генерала Гарриса. Я сделал предложение ей, но, к моему великому удивлению, мне отказали. Я настаивал и утверждал, что и мисс Анна любит меня и что отказ отца сделает ее только несчастной.
   Долго Гаррис молчал, но, наконец, однажды сказал мне:
   — Не думайте, что я отказываю вам, не желая назвать вас своим зятем, но дело в том, что я не могу выдать за вас мисс Анну. Несчастный! — продолжал тогда генерал Гаррис. — Неужели же вы хотите быть зарезанным на другой же день после вашей свадьбы?
   — Зарезанным?! — вскричал я.
   — Вы хотите, чтобы ваша жена была задушена в ваших объятиях?
   И так как я все еще ничего не понимал, то он грустно добавил:
   — Мисс Анна посвящена богине Кали.
   Я смотрел на него с ужасом, доходившим чуть не до безумия.
   — Разве вы не знаете, где мы теперь находимся?
   — Я знаю, — ответил я, — что мы находимся в Британской Индии и поклоняемся всемогущему Богу, а не индусскому идолу.
   Он горько улыбнулся.
   — Мы только с виду владетели и хозяева здесь… Это правда, что мы занимаем города и крепости…
   — Ну, так…
   — Но на самом деле мы не владельцы и не могущественны здесь, где всеми управляет и владеет таинственное общество, нити которого распространились далеко — даже до самого Лондона, — я говорю теперь про душителей, этих ужасных фанатиков, поклоняющихся богине Кали.
   — Но в чем же, — вскричал я, — душители могут повредить вашей дочери?
   — Я уже вам сказал, что она посвящена богине Кали.
   — Итак?
   — Слушайте, — продолжал он, — я вижу, что я не довольно ясно выразился перед вами. Душители узнают друг друга по особенным таинственным знакам, которых мы, европейцы, не можем знать. Члены этой секты находятся во всех классах. Между ними вы можете встретить безукоризненных джентльменов, живущих в Лондоне, которых вы видите в Ковент-Гарденском театре или в окрестностях Букингемского дворца, а также они могут быть даже между нашими чиновниками и солдатами.
   Это своего рода сеть, которая опутала нас со всех сторон.
   Богиня Кали, которой они все поклоняются, самая страшная из всех индусских богов.
   Пятнадцать лет тому назад, например, она пожелала, конечно, через своих священников, чтобы ей были посвящены шестьдесят молодых девушек, которые вследствие этого должны были остаться навсегда незамужними. Только безбрачие и спасало этих несчастных девушек от шнурка тугов.
   — Следовательно, генерал, — вскричал я, — эти люди повелевают, а вы подчиняетесь?
   — Подождите, сейчас вы увидите, как все это было. Туги обыкновенно доводят до всеобщего сведения о повелениях богини Кали через публичные объявления, которые они прибивают к деревьям в местах публичных гуляний. Вот какое было их последнее объявление: «Те девушки, на которых пал выбор богини Кали, будут отмечены ее печатью».

* * *

   С этого дня все, кто имел дочерей, стали охранять их как сокровище и окружили тысячью предосторожностей. Тщетны были все их усилия. Желание богини должно было во что бы то ни стало исполниться.
   Я, со своей стороны, отослал из своей прислуги всех, кто был индийского происхождения. Но и моя дочь, несмотря на все эти предосторожности, была все-таки отмечена знаком богини Кали.
   При этом воспоминании сэр Гаррис закрыл лицо руками. А я проговорил взволнованным голосом:
   — Но ведь с тех пор прошло пятнадцать лет, и душители, вероятно, успели уже забыть про вашу дочь.
   — О, нет! — ответил генерал. — Она получает ежегодно какой-нибудь драгоценный подарок от богини Кали.
   Пока мисс Анна не выйдет замуж, она будет любимицей ужасной богини, которая будет покровительствовать всем нам. В глазах тугов, как мы сами, так и все наши друзья и слуги священны, и все мы состоим под ее покровительством.
   — А если бы она вышла замуж?
   При этих словах генерал затрепетал и отвернул голову, но в это же время в комнату вошла мисс Анна и сказала с твердостью:
   — Батюшка, я не боюсь смерти и хочу выйти замуж за полковника, потому что я его люблю.
   Сэр Гаррис вскрикнул и отступил в ужасе. На этом месте рассказа генерал Комистрой остановился, чтобы утереть крупный пот, струившийся с его лба. Надея с трепетом слушала этот странный рассказ. Генерал Комистрой продолжал:
   — Твердость, с которой мисс Анна выразила свою волю, так поразила сэра Гарриса, что он даже не нашелся, что и отвечать.
   Мисс Анна была женщина с твердым характером и любила приводить в исполнение все то, на что она раз решилась.
   — Хорошо же, я буду вас защищать! — вскричал я с увлечением.
   Наконец, сэр Гаррис согласился на нашу свадьбу, мы обвенчались в Калькутте, и было решено покинуть Индию на другой же день.
   У меня был товарищ, который был также заклеймен знаком Кали. Он был русский, а жена его помогала Анне одеваться под венец.
   Тотчас после свадьбы мы с женою отправились на корабль, который должен был отплыть на другой день в Европу.
   Сэр Гаррис и Петр проводили нас на корабль.
   В эту ночь заклеймили и меня. На столе в пакете я нашел листок папируса, на котором было написано следующее: «Иностранец, ты выразил безумную любовь к мисс Анне Гаррис, посвященной богине Кали, и она осмелилась нарушить ее волю.
   За это богиня осуждает на смерть тебя и все твое потомство. Девушка сделается матерью и умрет. Дети женщины, изменившей Кали, будут умирать один за другим, и никакие таинственные убежища не спасут и не скроют их от нашей богини.
   Спустя много лет ты сам, иностранец, погибнешь после того, как на твоих глазах падут все те, которые были дороги твоему сердцу. Наконец, участь твою разделит и тот, кого ты называешь другом и братом. Петр Московский заклеймен, подобно тебе, и его потомство, подобно твоему, осуждено на смерть».
   Сэр Гаррис был задушен в эту же ночь.
   Его задушил его же лейтенант, который, по всей вероятности, вплавь достиг берега.
   — Мы возвратились в Европу, — продолжал Коми-строй, — и расстались с Петром. Он уехал в Ливерпуль, и с тех пор мы с ним не виделись.
   Тогда мы переехали во Францию. Анна готовилась сделаться матерью, — наконец, вы явились на свет, и на вашем теле, к общей радости, не было знаков богини Кали.
   На другой же день я сделал необходимые распоряжения препроводить вас и вашу кормилицу в безопасное место.
   В этот же день я лишился своей жены, которую тоже задушили.
   Наконец, вы выросли, я не знал еще ничего о вашей любви к Константину. Увы! Зачем она не была мне известна?
   Вы помните ту минуту, когда во время ваших родов приехал Константин. Я назвал его сыном и обещал, что вы будете его женой. В это время мне передали вашего ребенка, я взглянул и ужаснулся: на нем ясно были обозначены следы татуировки, от которой каким-то чудом вы избавились.
   Константин оказался сыном моего друга Петра Московского.
   Пока мы обдумывали план бегства, я получил из Лондона письмо, в котором было сказано: «Срок вашей смерти приближается — умрете вы, ваша дочь и лейтенант Константин… Разлучитесь и спасайтесь». .
   Внизу было подписано:
   «Умирающий и раскаивающийся душитель».
   — Вот причина, — добавил старый генерал, — по которой я сказал, что Константин оставил тебя, и скрыл от тебя ребенка.
   — Ах! — вскричала Надея. — Что же вы сделали с моим ребенком?
   — Он в Париже и хорошо спрятан… я его часто вижу.
   — Отдайте его мне…
   — Но, несчастная, вы хотите, чтобы туги отыскали ваш след?
   Материнская любовь взяла верх над ней.
   — Не верю я в тугов! — вскричала она и вдруг невольно в ужасе попятилась назад.
   На пороге комнаты показался человек. Приблизясь к Надее, он холодно сказал ей:
   — Вы напрасно, сударыня, не верите в тугов. Это был Рокамболь.
   Он рассказал им все, что произошло в саду, когда он схватил двух тугов: Останку и Гури, и добавил, что с этой минуты он берет Надею под свое покровительство.
   — Ребенка, — заметил он, — я уже оградил от всякой опасности.
   — Ребенка! Мою дочь! — вскрикнули почти в один голос Надея и генерал Комистрой.
   — Теперь, — продолжал Рокамболь, — будьте совершенно спокойны, через несколько минут я приведу к вам сюда двух сторожей.
   — Незнакомец, скажите нам, ради Бога, кто вы такой, кому мы обязаны жизнью?
   — Имя мое вам неизвестно, — сказал он, — меня зовут Рокамболь… Вы хотите знать, кто я? Великий преступник, стремящийся умиротворить гнев небесный! — окончил он взволнованным голосом.
   С этими словами он удалился: вышел из комнаты так легко, что Надея и ее отец невольно переглянулись, предполагая, не видели ли они все это во сне.