Страница:
Вскоре ему придется пойти на рынок и нанять саиса - слугу для ухода за домом и собой. Он снова усядется возле старейшин и будет слушать их болтовню: как они бесконечно обсуждают городские дела, наподобие часовщика, отыскивающего песчинку, способную парализовать вращение хрупких шестеренок их скучных жизней.
Если жизнь и продолжается, традиционная и неизменная, то в основном из-за них, самоназначенных хранителей повседневности, традиций и обычаев. Никто еще до сих пор не бросал вызова их авторитету. Никто до Надира. Это имя пробуждает в Марване последнюю вспышку гнева. Ловец губок осквернил все святое, включая имя Аллаха. Так почему же Аллах допустил, чтобы из чресел этого мужчины проистекла новая жизнь? Почему его сестре было суждено превратиться в жертву судьбы? Несправедливость этого озадачивает муэдзина. Быть может, он сам, выполняя святые обязанности, как-то оскорбил Всевышнего или это дополнительная проверка его веры? Почему он заслужил такое?
В поисках ответа Марван впервые обвел взглядом ночное небо. Среди переживших катастрофу существовало поверье, что любой совершенный днем поступок, добрый или злой, отражается в зеркале озера и формирует рябь, смысл которой ясен только одной персоне. И несколько последних часов он вглядывался в отражения своих сомнений и тревог, роясь в памяти в поисках личных символов, выковывая собственные ключи и подбирая их, один за другим, к замкам своего разума.
Но небеса хранили молчание. Еще недавно, взойдя на минарет и касаясь головой поверхности озера, он полагал, что приблизился к высшим сферам Вселенной и стал частью ее священной Тайны. Но сегодня вечером иллюзия рассеялась.
Спиральная лестница, покрытая ныне полустертыми знаками, внезапно показалась ему нелепостью, наследием прошлого, затерявшимся в мире без будущего, руинами, обреченными вскоре рассыпаться прахом, и чье исчезновение останется незамеченным. Всего за один день он потерял сестру и, что гораздо важнее, утратил веру…
Сидя в одиночестве во мраке на террасе, он прошептал последнее обращение к Аллаху, умоляя его восстановить целостность мира и своей души. Затем протер десны пальцем, прополоскал рот глотком воды и улегся в постель.
Когда, уже незадолго до рассвета, он наконец-то заснул, его разум наполнили кошмары.
По бесконечной дорожке, вымощенной керамическими плитками, надписи на которых стали нечитаемыми, вышагивал навстречу Мар-вану великан в металлических доспехах. Горизонт, различимый над высокими стенами, казалось, непрерывно приближается, оставаясь при этом недостижимым.
Муэдзин, не в силах убежать, оказался на пути великана. Шаги колосса были размеренными, высоченная фигура заслоняла небо. Над муэдзином поднялась гигантская нога, потом опустилась, придавив его. Грудь Марвана пронзила боль.
Открыв глаза, Марван не смог понять, вырвался он из кошмара или видение все еще преследует его. Грудная клетка болела. Где-то за окном слышалось отдаленное позвякивание. Оно удалялось, но пока оставалось различимым.
Он выпрямился, машинально пригладив бороду пальцами. Значит, такова судьба, что заснуть ему сегодня не суждено. Прежде чем встать, муэдзин отпихнул спутанный комок пропотевших одеял. Воспоминание о пережитом во сне ужасе все еще пульсировало жилкой на лбу.
Марван накинул халат, высунулся в окно, огляделся. На улицах пусто. Источник шума, чем бы он ни был, теперь уже слишком далеко. А может быть, звук существовал лишь в голове Марвана. Он оделся и вышел из дома, полный решимости обойти все городские улицы в поисках утраченного сна.
На светящемся холсте неба волны лениво создавали подвижные созвездия, вычерчивая случайные знаки нового зодиака. Минарет, затерявшийся среди них наподобие изогнутого пальца, указывал в никуда. Взгляд Марвана скользнул вдоль его белой стрелы, когда-то прямой и ненадломленной…
Ноги сами привели его к подножию лестницы, по которой он так часто поднимался. Он вновь услышал далекое металлическое позвя-кивание, вырвавшее его из сна. Муэдзин задрал голову. Смутно различимая фигурка, совсем не похожая на кошмарного великана, поднималась по лестнице. При каждом шаге металлические доспехи позвякивали, словно гонг.
На мгновение застыв, муэдзин взбежал по лестнице и пустился вдогонку за незнакомцем, поднимающимся к небу. Сомнений нет - это именно он разбудил Марвана, пройдя под его окном. Или же предчувствие подало знак муэдзину, предупредив, что кто-то собирается осквернить святость минарета. Ему оставалось лишь надеяться, что никто не успеет заметить, как на вершину минарета взбирается непрошеный гость.
Марван помчался быстрее, догоняя незнакомца. Сандалии громко шлепали по вытертым ступенькам. В окне соседнего дома затеплился свет, потом еще в одном, залаяла невидимая собака. Скоро жильцы окрестных домов, разбуженные шумом, выйдут на улицы, и скандал окажется неизбежным. Марван замедлил шаги, а фигура впереди прибавила ходу.
Пролет, еще один. Времени почти не осталось. Ходьба на такой высоте, совсем рядом с краем Вселенной, требовала определенного навыка, но незнакомец вроде бы не испытывал никаких затруднений, а Марван дышал все чаще и чаще.
Оказавшись на последнем лестничном пролете под самым небом, незнакомец остановился. Несколько секунд спустя муэдзин догнал его и тоже остановился, тяжело дыша.
Перед ним стоял человек в старинном водолазном костюме из резины и меди. Ноги защищены ботинками со свинцовыми подошвами, вокруг талии пояс со свинцовыми грузами. Шланги, присоединенные к дыхательному клапану, висят на плечах наподобие волос Горгоны и по-змеиному извиваются при каждом движении.
Голова внутри круглого шлема, лицо за тусклым стеклом неразличимо. И все же Марван безошибочно догадался, кто это.
- Зора? Это ты?
Вопрос остался без ответа. Брат решил, что сестра внутри этой громоздкой конструкции попросту не слышит его. Он шагнул к ней, сестра попятилась на пару ступенек, зная, что Марван не последует за ней.
Муэдзин развел руки, демонстрируя свое бессилие. Зора подошла ближе. Еще немного, и она смогла бы его коснуться. Марван разглядел внутри шлема контуры ее лица, искаженные царапинами на стекле.
Он мог схватить ее, попытаться одолеть, рискуя свалиться вместе с ней. Словно прочитав его мысли, сестра покачала головой и указала на свод озера над их головами. Ее жест всколыхнул зеркальную поверхность, и та моментально покрылась рябью, но лишь на мгновение.
Зора поднялась на последние несколько ступенек, отделяющих ее от мира наверху. Верхушка шлема пронзила купол. Брат и сестра долго и молча смотрели друг на друга, разделенные барьером, еще более непроницаемым, чем барьер, возведенный традициями, и она вновь тяжелыми шагами стала подниматься к вершине. Оцепеневший Марван даже пальцем не шевельнул, чтобы вернуть ее.
Уже проявились первые симптомы потери времени. Водолазный костюм, который она украла у любовника, когда тот, высмеяв, избил ее, терял драгоценную жидкость через тысячи мельчайших трещин. Просачиваясь наружу, слезы времени падали на керамические плитки лестницы, образуя лужицы на ступеньках. Задрав голову, Зора взглянула на верхушку минарета и поняла, что никогда до нее не доберется.
Пальцы у нее стали неуклюжими, как у статуи, но она все же ухитрилась расстегнуть свинцовый пояс и сбросить его. Посмотрев, как тот падает, она поднялась до следующего пролета, где снова остановилась.
Мысли уже не терзали Зору - время, ускользая от нее, отмывало ее дочиста и уносило с собой воспоминания. Жизнь утекала, а с ней уходила и боль. Она уже едва ощущала, как в утробе шевелится ребенок. Этот замкнутый мирок уже стал для него слишком тесным.
Руки Зоры поднялись и без колебаний расстегнули застежки костюма. Еще одно движение, и к ее ногам упал бесполезный шлем, подпрыгнул, перекатился через край…
Остатки костюма упали к ее ногам, раскрывшись лепестками цветка. Бледное тело Зоры осветилось изнутри, и с каждым мгновением это сияние становилось все ярче. Из точки чуть ниже верхушки минарета брызнули ослепительные лучи, осветив, словно луч маяка, застывший город и будто оживляя его. Поверхность озера затвердела, ртутно блестя.
Тело Зоры медленно покрылось трещинами и развалилось, уступив неудержимому внутреннему давлению. Брызнул первый ручеек, за ним второй, потом множество других. Струйки времени вскоре стали ручьями, затем потоками и наконец водопадами.
Марван, стоявший на коленях возле поверхности, закрыв лицо руками, сперва не понял, что произошло. Когда он взглянул на озеро, уровень воды уже поднялся на несколько ступенек, а мощь потока все нарастала. Над ним громыхала буря, наводнение прибывающего времени быстро затопило все лестничные пролеты, поглотило минарет и хлынуло через горные перевалы на горизонте.
Муэдзин взвыл, окликая сестру, и побежал вверх по лестнице, но нашел лишь ошметки водолазного костюма на одном из пролетов. Когда он схватил их, они все еще светились, медленно угасая.
А на керамические плитки лестницы имя Бога так и не вернулось.
Перевел с французского Андрей ВОЛНОВ
© Jean-Claude Dunyach. Le temps en s'evaporant. 1986. Публикуется с разрешения литературного агентства «Librairie L'Atalante».
Если жизнь и продолжается, традиционная и неизменная, то в основном из-за них, самоназначенных хранителей повседневности, традиций и обычаев. Никто еще до сих пор не бросал вызова их авторитету. Никто до Надира. Это имя пробуждает в Марване последнюю вспышку гнева. Ловец губок осквернил все святое, включая имя Аллаха. Так почему же Аллах допустил, чтобы из чресел этого мужчины проистекла новая жизнь? Почему его сестре было суждено превратиться в жертву судьбы? Несправедливость этого озадачивает муэдзина. Быть может, он сам, выполняя святые обязанности, как-то оскорбил Всевышнего или это дополнительная проверка его веры? Почему он заслужил такое?
В поисках ответа Марван впервые обвел взглядом ночное небо. Среди переживших катастрофу существовало поверье, что любой совершенный днем поступок, добрый или злой, отражается в зеркале озера и формирует рябь, смысл которой ясен только одной персоне. И несколько последних часов он вглядывался в отражения своих сомнений и тревог, роясь в памяти в поисках личных символов, выковывая собственные ключи и подбирая их, один за другим, к замкам своего разума.
Но небеса хранили молчание. Еще недавно, взойдя на минарет и касаясь головой поверхности озера, он полагал, что приблизился к высшим сферам Вселенной и стал частью ее священной Тайны. Но сегодня вечером иллюзия рассеялась.
Спиральная лестница, покрытая ныне полустертыми знаками, внезапно показалась ему нелепостью, наследием прошлого, затерявшимся в мире без будущего, руинами, обреченными вскоре рассыпаться прахом, и чье исчезновение останется незамеченным. Всего за один день он потерял сестру и, что гораздо важнее, утратил веру…
Сидя в одиночестве во мраке на террасе, он прошептал последнее обращение к Аллаху, умоляя его восстановить целостность мира и своей души. Затем протер десны пальцем, прополоскал рот глотком воды и улегся в постель.
Когда, уже незадолго до рассвета, он наконец-то заснул, его разум наполнили кошмары.
По бесконечной дорожке, вымощенной керамическими плитками, надписи на которых стали нечитаемыми, вышагивал навстречу Мар-вану великан в металлических доспехах. Горизонт, различимый над высокими стенами, казалось, непрерывно приближается, оставаясь при этом недостижимым.
Муэдзин, не в силах убежать, оказался на пути великана. Шаги колосса были размеренными, высоченная фигура заслоняла небо. Над муэдзином поднялась гигантская нога, потом опустилась, придавив его. Грудь Марвана пронзила боль.
Открыв глаза, Марван не смог понять, вырвался он из кошмара или видение все еще преследует его. Грудная клетка болела. Где-то за окном слышалось отдаленное позвякивание. Оно удалялось, но пока оставалось различимым.
Он выпрямился, машинально пригладив бороду пальцами. Значит, такова судьба, что заснуть ему сегодня не суждено. Прежде чем встать, муэдзин отпихнул спутанный комок пропотевших одеял. Воспоминание о пережитом во сне ужасе все еще пульсировало жилкой на лбу.
Марван накинул халат, высунулся в окно, огляделся. На улицах пусто. Источник шума, чем бы он ни был, теперь уже слишком далеко. А может быть, звук существовал лишь в голове Марвана. Он оделся и вышел из дома, полный решимости обойти все городские улицы в поисках утраченного сна.
На светящемся холсте неба волны лениво создавали подвижные созвездия, вычерчивая случайные знаки нового зодиака. Минарет, затерявшийся среди них наподобие изогнутого пальца, указывал в никуда. Взгляд Марвана скользнул вдоль его белой стрелы, когда-то прямой и ненадломленной…
Ноги сами привели его к подножию лестницы, по которой он так часто поднимался. Он вновь услышал далекое металлическое позвя-кивание, вырвавшее его из сна. Муэдзин задрал голову. Смутно различимая фигурка, совсем не похожая на кошмарного великана, поднималась по лестнице. При каждом шаге металлические доспехи позвякивали, словно гонг.
На мгновение застыв, муэдзин взбежал по лестнице и пустился вдогонку за незнакомцем, поднимающимся к небу. Сомнений нет - это именно он разбудил Марвана, пройдя под его окном. Или же предчувствие подало знак муэдзину, предупредив, что кто-то собирается осквернить святость минарета. Ему оставалось лишь надеяться, что никто не успеет заметить, как на вершину минарета взбирается непрошеный гость.
Марван помчался быстрее, догоняя незнакомца. Сандалии громко шлепали по вытертым ступенькам. В окне соседнего дома затеплился свет, потом еще в одном, залаяла невидимая собака. Скоро жильцы окрестных домов, разбуженные шумом, выйдут на улицы, и скандал окажется неизбежным. Марван замедлил шаги, а фигура впереди прибавила ходу.
Пролет, еще один. Времени почти не осталось. Ходьба на такой высоте, совсем рядом с краем Вселенной, требовала определенного навыка, но незнакомец вроде бы не испытывал никаких затруднений, а Марван дышал все чаще и чаще.
Оказавшись на последнем лестничном пролете под самым небом, незнакомец остановился. Несколько секунд спустя муэдзин догнал его и тоже остановился, тяжело дыша.
Перед ним стоял человек в старинном водолазном костюме из резины и меди. Ноги защищены ботинками со свинцовыми подошвами, вокруг талии пояс со свинцовыми грузами. Шланги, присоединенные к дыхательному клапану, висят на плечах наподобие волос Горгоны и по-змеиному извиваются при каждом движении.
Голова внутри круглого шлема, лицо за тусклым стеклом неразличимо. И все же Марван безошибочно догадался, кто это.
- Зора? Это ты?
Вопрос остался без ответа. Брат решил, что сестра внутри этой громоздкой конструкции попросту не слышит его. Он шагнул к ней, сестра попятилась на пару ступенек, зная, что Марван не последует за ней.
Муэдзин развел руки, демонстрируя свое бессилие. Зора подошла ближе. Еще немного, и она смогла бы его коснуться. Марван разглядел внутри шлема контуры ее лица, искаженные царапинами на стекле.
Он мог схватить ее, попытаться одолеть, рискуя свалиться вместе с ней. Словно прочитав его мысли, сестра покачала головой и указала на свод озера над их головами. Ее жест всколыхнул зеркальную поверхность, и та моментально покрылась рябью, но лишь на мгновение.
Зора поднялась на последние несколько ступенек, отделяющих ее от мира наверху. Верхушка шлема пронзила купол. Брат и сестра долго и молча смотрели друг на друга, разделенные барьером, еще более непроницаемым, чем барьер, возведенный традициями, и она вновь тяжелыми шагами стала подниматься к вершине. Оцепеневший Марван даже пальцем не шевельнул, чтобы вернуть ее.
Уже проявились первые симптомы потери времени. Водолазный костюм, который она украла у любовника, когда тот, высмеяв, избил ее, терял драгоценную жидкость через тысячи мельчайших трещин. Просачиваясь наружу, слезы времени падали на керамические плитки лестницы, образуя лужицы на ступеньках. Задрав голову, Зора взглянула на верхушку минарета и поняла, что никогда до нее не доберется.
Пальцы у нее стали неуклюжими, как у статуи, но она все же ухитрилась расстегнуть свинцовый пояс и сбросить его. Посмотрев, как тот падает, она поднялась до следующего пролета, где снова остановилась.
Мысли уже не терзали Зору - время, ускользая от нее, отмывало ее дочиста и уносило с собой воспоминания. Жизнь утекала, а с ней уходила и боль. Она уже едва ощущала, как в утробе шевелится ребенок. Этот замкнутый мирок уже стал для него слишком тесным.
Руки Зоры поднялись и без колебаний расстегнули застежки костюма. Еще одно движение, и к ее ногам упал бесполезный шлем, подпрыгнул, перекатился через край…
Остатки костюма упали к ее ногам, раскрывшись лепестками цветка. Бледное тело Зоры осветилось изнутри, и с каждым мгновением это сияние становилось все ярче. Из точки чуть ниже верхушки минарета брызнули ослепительные лучи, осветив, словно луч маяка, застывший город и будто оживляя его. Поверхность озера затвердела, ртутно блестя.
Тело Зоры медленно покрылось трещинами и развалилось, уступив неудержимому внутреннему давлению. Брызнул первый ручеек, за ним второй, потом множество других. Струйки времени вскоре стали ручьями, затем потоками и наконец водопадами.
Марван, стоявший на коленях возле поверхности, закрыв лицо руками, сперва не понял, что произошло. Когда он взглянул на озеро, уровень воды уже поднялся на несколько ступенек, а мощь потока все нарастала. Над ним громыхала буря, наводнение прибывающего времени быстро затопило все лестничные пролеты, поглотило минарет и хлынуло через горные перевалы на горизонте.
Муэдзин взвыл, окликая сестру, и побежал вверх по лестнице, но нашел лишь ошметки водолазного костюма на одном из пролетов. Когда он схватил их, они все еще светились, медленно угасая.
А на керамические плитки лестницы имя Бога так и не вернулось.
Перевел с французского Андрей ВОЛНОВ
© Jean-Claude Dunyach. Le temps en s'evaporant. 1986. Публикуется с разрешения литературного агентства «Librairie L'Atalante».