Страница:
Ей показалось, что в тени капюшона мелькнул блеск в глазах святого отца. Или это был отблеск огарка коптившего в изголовье.
– Нет падре. Сегодня я только пожертвовала вязанку хвороста для спасения заблудшей души. И надеюсь, что это мне там зачтётся.
Она с надеждой посмотрела на монаха. Доминиканец как-то странно кивнул.
– Ничто не остаётся без воздаяния. Пожертвовавший ветку – получит охапку…
Старушка облегчённо вздохнула.
– Значит, Бог зачтёт мне благое дело? Этот Бруно, конечно помучился в огне костра – грешник. Но ведь моя вязанка чуть ускорила ему уход, облегчила его муки, правда? Я сама слышала как он благодарил меня. Назвал святой.
И снова монах усмехнулся. Как тогда – утром, странно и горько.
– Да – прошелестело из под капюшона – твоя вязанка была самой нужной и бесценной в том костре. Благодарный Бруно ждёт уже тебя.
Усни с миром – Santa simplicita.
Доминиканец наклонился вперёд, коснулся её лба неожиданно ледяной рукой, и тьма закрыла ей глаза. Из-под полы плаща выглянул серебряный череп на рукояти меча. Монах встал и замер – ожидая, когда душа высвободится из оболочки дряхлой плоти. А у дома застыл недвижно мглистый конь Всадника и возле него – грешник Бруно в белом одеянии мученика, с большой вязанкой хвороста в руках. Огонь, оплетавший вязанку длинными языками, освещал его грустную улыбку.
2006 Стрингер.
Ночь святого Варфоломея.
Цыган.
Неразлучники.
Ловушка для простаков.
– Нет падре. Сегодня я только пожертвовала вязанку хвороста для спасения заблудшей души. И надеюсь, что это мне там зачтётся.
Она с надеждой посмотрела на монаха. Доминиканец как-то странно кивнул.
– Ничто не остаётся без воздаяния. Пожертвовавший ветку – получит охапку…
Старушка облегчённо вздохнула.
– Значит, Бог зачтёт мне благое дело? Этот Бруно, конечно помучился в огне костра – грешник. Но ведь моя вязанка чуть ускорила ему уход, облегчила его муки, правда? Я сама слышала как он благодарил меня. Назвал святой.
И снова монах усмехнулся. Как тогда – утром, странно и горько.
– Да – прошелестело из под капюшона – твоя вязанка была самой нужной и бесценной в том костре. Благодарный Бруно ждёт уже тебя.
Усни с миром – Santa simplicita.
Доминиканец наклонился вперёд, коснулся её лба неожиданно ледяной рукой, и тьма закрыла ей глаза. Из-под полы плаща выглянул серебряный череп на рукояти меча. Монах встал и замер – ожидая, когда душа высвободится из оболочки дряхлой плоти. А у дома застыл недвижно мглистый конь Всадника и возле него – грешник Бруно в белом одеянии мученика, с большой вязанкой хвороста в руках. Огонь, оплетавший вязанку длинными языками, освещал его грустную улыбку.
2006 Стрингер.
Ночь святого Варфоломея.
Ночь святого Варфоломея близилась к рассвету. Улицы Парижа озарялись пламенем пожаров. Повсюду валялись окровавленные тела – на порогах домов, улочках и перекрестках, площадях и набережной Сены. Толпы парижан бегали по городу, выискивая уцелевших гугенотов. Трупы плыли по реке, красной от крови.
Всадники Смерти деловито проносились мимо живых, задерживаясь возле убитых, чтобы освободить очередную душу. А в небе Парижа, взирая из багровых туч, плакал святой Варфоломей.
От Монфокона, где болталось подвешенное тело адмирала Колиньи, медленно удалялся Всадник. Мглистый конь беззвучно скользил по дороге, унося Легата Черного Легиона. Всю ночь Легат наблюдал за развернувшимся побоищем и работой своих Всадников. Он направил коня по одной из улочек и вскоре оказался возле свежеубитого тела.
Судя по белому кресту, нашитому на рукав, убитый был католиком. Видимо какой-то убегавший гугенот успел всадить кинжал в грудь доблестного радетеля веры. Рукоять так и осталась торчать в груди. Легат остановил коня. Умерший, стоял над своим телом воздев руки и возмущался. Ему было очень обидно, что был убит, вместо того, чтобы самому зарубить этого проклятого протестанта. И ведь успел таки убежать! А увлеченные погоней сотоварищи даже забыли подобрать его труп. Обидно. Обидно валяться посреди улицы подобно какому-то гугеноту.
Но не менее обидно и то, что никакие ангелы не спешат утешить и помочь вознестись доброму католику, павшему во имя Божье.
– КТО СКАЗАЛ, ЧТО АНГЕЛЫ ОБЯЗАНЫ ВСТРЕЧАТЬ ТЕБЯ?
Покойник вздрогнул и обернулся. Перед ним возвышался в седле огромного, черного как мгла коня – Некто запахнувшийся в плащ с низко надвинутым капюшоном.
Во мраке капюшона загорелись два синих огонька. Повеяло неземным холодом. Бывший лавочник поежился.
– Ээ… Но ведь я убит гугенотом. Пострадал за веру.
– ЗА ВЕРУ? – Ледяная издевка прозвенела в воздухе.
– Ну да. Мы же избавили наш добрый город от этих еретиков гугенотов. Сам Папа благословил. И король с нами.
– А КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ К ВЕРЕ ИМЕЕТ УБИЙСТВО СПЯЩИХ ЛЮДЕЙ?
– Так они ж еретики! – Лавочник изумился непонятливости этого странного существа. Уж не из демонов ли он?
– РАЗВЕ ОНИ НЕ МОЛИЛИСЬ ТОМУ ЖЕ ХРИСТУ ЧТО И ВЫ?
– Они? Они не признают Папу! Они перевели Библию на французский и читают молитвы на своем варварском диалекте.
– ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО БОГУ ТАК ВАЖНО НА КАКОМ ЯЗЫКЕ ЕМУ ВОЗНОСЯТ ХВАЛУ?
– Ээ… Не знаю кто ты, но говоришь странные вещи.
– Я СМЕРТЬ. ТОЧНЕЕ ВСАДНИК СМЕРТИ. И УЖ ПОВЕРЬ МНЕ – БОЛЬШЕ ТЕБЯ РАЗБИРАЮСЬ В ТОМ – ЧТО ГОВОРЮ.
– О монсеньёр! Но в таком случае вы же хорошо понимаете, какие это грешники и еретики – эти проклятые гугеноты. Вот тот, что убил меня – еще вчера спрашивал с меня деньги.
– ТАК ТЫ ЕМУ БЫЛ ДОЛЖЕН.
– Н-ну самую малость. Но зачем мне, доброму католику – отдавать деньги какому-то еретику, которого должны были вскоре отправить в Ад?
– И ТЫ ЖДАЛ КОГДА ЭТО ПРОИЗОЙДЕТ. А ЗАОДНО РЕШИЛ САМ ОТПРАВИТЬ ЕГО В МОГИЛУ. ВЕДЬ ТЫ – УКАЗАЛ ТОЛПЕ ЕГО УБЕЖИЩЕ.
Лавочник невольно поежился. Он бы с удовольствием убрался отсюда, подальше от этого страшного Всадника, но эта треклятая нить держала его привязанным к телу.
– От вас ничего не скроешь монсеньёр – сокрушенно вздохнул покойник – но я все равно прав. Господь предал их в наши руки потому как они еретики. Ему было угодно, чтобы мы очистили наш город от этих варваров. А я еще и пострадал на стезе Господней. Теперь если и были у меня какие грехи, то они смыты моей кровью. Бог зачтет мне мою гибель и примет в Рай.
– Я ДАЖЕ ВИЖУ КАК ПОЛК АНГЕЛОВ УЖЕ ВЫСТРОИЛСЯ ДЛЯ ПОЧЕТНОГО ЭСКОРТА.
Голос по прежнему был ледяным, но огоньки во мраке заплясали как-то издевательски.
– Вы смеетесь надо мной монсеньёр.
– ТЫ ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ СЕБЕ, ЛАВОЧНИК, КАКУЮ УСЛУГУ ОКАЗАЛ ТЕБЕ ТВОЙ УБИЙЦА. БЛАГОДАРЯ ЕГО УДАРУ – ТЫ ВОЗМОЖНО ИЗБЕЖИШЬ АДСКОГО ПЛАМЕНИ. НО НА РАЙ НЕ НАДЕЙСЯ.
– О! Значит я не буду гореть вместе с этими еретиками!
– НЕТ, ТЫ НЕ БУДЕШЬ ВКУШАТЬ БЛАЖЕНСТВО ВМЕСТЕ С НИМИ. ИБО ОНИ – ЖЕРТВЫ, НЕВИННО УБИЕННЫЕ. ДАЖЕ ТЕ, КТО УБИВАЛ. ВЕДЬ ОНИ УБИВАЛИ ЗАЩИЩАЯ СВОИ ЖИЗНИ.
– Что же будет со мной??? – Лавочник обеспокоенно смотрел на Всадника.
– НЕ ЗНАЮ. ЭТО ВЕДОМО ЛИШЬ БОГУ.
Легат тронул коня и уже развернулся прочь…
– А как же я? Монсеньёр Смерть! Вы оставите меня прикованным к моему трупу? – в голосе покойника сквозил испуг.
– НЕ ВОЛНУЙСЯ. Я ПРИШЛЮ КОГО-НИБУДЬ ИЗ ВСАДНИКОВ. ПРИДЕТСЯ ПОДОЖДАТЬ. У НИХ СЕГОДНЯ МНОГО РАБОТЫ.
– А вы? Разве вы сами не можете освободить меня?
– Я ПРИХОДИЛ НЕ ЗА ТОБОЙ, ЛАВОЧНИК.
Внезапно Всадник остановил коня и обернулся.
– ХОЧУ ТЕБЯ ОБРАДОВАТЬ – ТВОЕМУ КРЕДИТОРУ УДАЛОСЬ СПАСТИСЬ.
– Не-е-ет!!! Это несправедливо!!!
Но Всадник уже умчался. Он не стал сообщать лавочнику, что через десять месяцев его дочь родит внука. От того самого гугенота. А в небе всё плакал святой Варфоломей.
2006 Стрингер.
Всадники Смерти деловито проносились мимо живых, задерживаясь возле убитых, чтобы освободить очередную душу. А в небе Парижа, взирая из багровых туч, плакал святой Варфоломей.
От Монфокона, где болталось подвешенное тело адмирала Колиньи, медленно удалялся Всадник. Мглистый конь беззвучно скользил по дороге, унося Легата Черного Легиона. Всю ночь Легат наблюдал за развернувшимся побоищем и работой своих Всадников. Он направил коня по одной из улочек и вскоре оказался возле свежеубитого тела.
Судя по белому кресту, нашитому на рукав, убитый был католиком. Видимо какой-то убегавший гугенот успел всадить кинжал в грудь доблестного радетеля веры. Рукоять так и осталась торчать в груди. Легат остановил коня. Умерший, стоял над своим телом воздев руки и возмущался. Ему было очень обидно, что был убит, вместо того, чтобы самому зарубить этого проклятого протестанта. И ведь успел таки убежать! А увлеченные погоней сотоварищи даже забыли подобрать его труп. Обидно. Обидно валяться посреди улицы подобно какому-то гугеноту.
Но не менее обидно и то, что никакие ангелы не спешат утешить и помочь вознестись доброму католику, павшему во имя Божье.
– КТО СКАЗАЛ, ЧТО АНГЕЛЫ ОБЯЗАНЫ ВСТРЕЧАТЬ ТЕБЯ?
Покойник вздрогнул и обернулся. Перед ним возвышался в седле огромного, черного как мгла коня – Некто запахнувшийся в плащ с низко надвинутым капюшоном.
Во мраке капюшона загорелись два синих огонька. Повеяло неземным холодом. Бывший лавочник поежился.
– Ээ… Но ведь я убит гугенотом. Пострадал за веру.
– ЗА ВЕРУ? – Ледяная издевка прозвенела в воздухе.
– Ну да. Мы же избавили наш добрый город от этих еретиков гугенотов. Сам Папа благословил. И король с нами.
– А КАКОЕ ОТНОШЕНИЕ К ВЕРЕ ИМЕЕТ УБИЙСТВО СПЯЩИХ ЛЮДЕЙ?
– Так они ж еретики! – Лавочник изумился непонятливости этого странного существа. Уж не из демонов ли он?
– РАЗВЕ ОНИ НЕ МОЛИЛИСЬ ТОМУ ЖЕ ХРИСТУ ЧТО И ВЫ?
– Они? Они не признают Папу! Они перевели Библию на французский и читают молитвы на своем варварском диалекте.
– ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО БОГУ ТАК ВАЖНО НА КАКОМ ЯЗЫКЕ ЕМУ ВОЗНОСЯТ ХВАЛУ?
– Ээ… Не знаю кто ты, но говоришь странные вещи.
– Я СМЕРТЬ. ТОЧНЕЕ ВСАДНИК СМЕРТИ. И УЖ ПОВЕРЬ МНЕ – БОЛЬШЕ ТЕБЯ РАЗБИРАЮСЬ В ТОМ – ЧТО ГОВОРЮ.
– О монсеньёр! Но в таком случае вы же хорошо понимаете, какие это грешники и еретики – эти проклятые гугеноты. Вот тот, что убил меня – еще вчера спрашивал с меня деньги.
– ТАК ТЫ ЕМУ БЫЛ ДОЛЖЕН.
– Н-ну самую малость. Но зачем мне, доброму католику – отдавать деньги какому-то еретику, которого должны были вскоре отправить в Ад?
– И ТЫ ЖДАЛ КОГДА ЭТО ПРОИЗОЙДЕТ. А ЗАОДНО РЕШИЛ САМ ОТПРАВИТЬ ЕГО В МОГИЛУ. ВЕДЬ ТЫ – УКАЗАЛ ТОЛПЕ ЕГО УБЕЖИЩЕ.
Лавочник невольно поежился. Он бы с удовольствием убрался отсюда, подальше от этого страшного Всадника, но эта треклятая нить держала его привязанным к телу.
– От вас ничего не скроешь монсеньёр – сокрушенно вздохнул покойник – но я все равно прав. Господь предал их в наши руки потому как они еретики. Ему было угодно, чтобы мы очистили наш город от этих варваров. А я еще и пострадал на стезе Господней. Теперь если и были у меня какие грехи, то они смыты моей кровью. Бог зачтет мне мою гибель и примет в Рай.
– Я ДАЖЕ ВИЖУ КАК ПОЛК АНГЕЛОВ УЖЕ ВЫСТРОИЛСЯ ДЛЯ ПОЧЕТНОГО ЭСКОРТА.
Голос по прежнему был ледяным, но огоньки во мраке заплясали как-то издевательски.
– Вы смеетесь надо мной монсеньёр.
– ТЫ ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ СЕБЕ, ЛАВОЧНИК, КАКУЮ УСЛУГУ ОКАЗАЛ ТЕБЕ ТВОЙ УБИЙЦА. БЛАГОДАРЯ ЕГО УДАРУ – ТЫ ВОЗМОЖНО ИЗБЕЖИШЬ АДСКОГО ПЛАМЕНИ. НО НА РАЙ НЕ НАДЕЙСЯ.
– О! Значит я не буду гореть вместе с этими еретиками!
– НЕТ, ТЫ НЕ БУДЕШЬ ВКУШАТЬ БЛАЖЕНСТВО ВМЕСТЕ С НИМИ. ИБО ОНИ – ЖЕРТВЫ, НЕВИННО УБИЕННЫЕ. ДАЖЕ ТЕ, КТО УБИВАЛ. ВЕДЬ ОНИ УБИВАЛИ ЗАЩИЩАЯ СВОИ ЖИЗНИ.
– Что же будет со мной??? – Лавочник обеспокоенно смотрел на Всадника.
– НЕ ЗНАЮ. ЭТО ВЕДОМО ЛИШЬ БОГУ.
Легат тронул коня и уже развернулся прочь…
– А как же я? Монсеньёр Смерть! Вы оставите меня прикованным к моему трупу? – в голосе покойника сквозил испуг.
– НЕ ВОЛНУЙСЯ. Я ПРИШЛЮ КОГО-НИБУДЬ ИЗ ВСАДНИКОВ. ПРИДЕТСЯ ПОДОЖДАТЬ. У НИХ СЕГОДНЯ МНОГО РАБОТЫ.
– А вы? Разве вы сами не можете освободить меня?
– Я ПРИХОДИЛ НЕ ЗА ТОБОЙ, ЛАВОЧНИК.
Внезапно Всадник остановил коня и обернулся.
– ХОЧУ ТЕБЯ ОБРАДОВАТЬ – ТВОЕМУ КРЕДИТОРУ УДАЛОСЬ СПАСТИСЬ.
– Не-е-ет!!! Это несправедливо!!!
Но Всадник уже умчался. Он не стал сообщать лавочнику, что через десять месяцев его дочь родит внука. От того самого гугенота. А в небе всё плакал святой Варфоломей.
2006 Стрингер.
Цыган.
– Ай какой конь! Мэй!!! Какой конь! Ураган!
Он смотрел не в силах оторвать глаз от огромного, словно выточенного из глыбы антрацита, коня. До такой степени захватил и поразил его воображение скакун, что человек даже не обратил внимания на седока. В глазах заядлого любителя коней горел огонь восторга.
– НРАВИТСЯ?
– Конечно нравится! Как может не нравиться? На всей земле…
Он внезапно осёкся, взглянув наконец на Всадника. И поёжился от ледяного холода, что внезапно обдал его. Чёрная фигура с безликим капюшоном плаща возвышалась в седле. Из-под полы тускло блеснула рукоять меча с серебряным черепом.
– … не найдёшь такого – упавшим голосом договорил цыган. Он вдруг повинуясь какому-то порыву, обернулся. Его тело лежало на траве, раскинув руки.
Гнедого, что был угнан, рядом не было. Он увидел, как удалялись его преследователи, уводя коня, что так лихо был украден. Повернулся обратно
к Всаднику… Понял цыган – что кончилась бесшабашная жизнь. Не скакать уже ему на горячем коне, не сидеть у костра заслушиваясь песней под гитарный перебор. Не любить смуглянок таборных. Кончилась жизнь. Пуля догнала. Эх!
– Куда теперь меня? В Ад?
– ВСЁ МОЖЕТ БЫТЬ.
– А там тоже черти на таких конях разъезжают?
– ЗАБУДЬ. АДСКИЕ КОНИ НЕ ПРО ТЕБЯ.
– Мэй! Если там есть хоть один, – уведу.
– А КТО СКАЗАЛ, ЧТО ТЕБЯ ТАМ ЖДУТ?
– Эй – куда ещё цыгану. Рай не про меня.
– ВЕРНО. НО ЕСТЬ ЕЩЁ МЕСТО.
– Какое?
– УЗНАЕШЬ.
Всадник подъехал вплотную и вынув меч перерезал нить связывавшую конокрада с телом. Цыган опустил голову. Постоял, прощаясь с грешной плотью. И запел. Старую цыганскую песню, которой провожали цыган навсегда, из поколения в поколение. Запел – прощаясь с небом голубым, травой зелёной, ветром вольным. С жизнью удалой. Всадник молчал. Закончил петь цыган.
– Всё. Забирай меня.
– НЕ СПЕШИ.
Оглянулся цыган – видит скачет к нему старый друг его, ведёт в поводу коня вороного. Давно убит был он. Вместе табун угоняли, да догнала тогда пуля товарища. Подскакал друг, а в глазах его боль.
– Здравствуй Михай! Здравствуй брат мой. Видишь – и меня убили.
Кивнул печально Михай. Ничего не сказал в ответ. Только протянул ему повод от коня. Отдал и развернув коня, умчался.
– Стой Михай! Стой, куда же ты?
– ОСТАВЬ. У НЕГО СВОЙ ПУТЬ.
– Не сказал ни слова! Мэй, как так?
– УЗНАЕШЬ. ПОРА. САДИСЬ В СЕДЛО.
Посмотрел удивлённо цыган на Всадника, но тот уж отвернулся. Глянул на коня, что привёл Михай. Хорош конь, ай как хорош, да всё равно не чета коню Смерти. Взлетел в седло, поскакал за Всадником. Примчались они в сумеречную долину. Посредине её горел костёр. Девушка сидела, смуглянка и старик с гитарой. Подъехал Всадник к огню, спешился. И цыган за ним. Опустились на траву. Протянула девушка им чарки наполненные. А старик тронул струны задумчиво. Отозвалась гитара всхлипом.
– Где мы? Что это? Рай для цыган?
– МОЛЧИ. ПЕЙ, СЛУШАЙ И СМОТРИ – В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.
Зазвенели струны гитарные, отозвался бубён в руке девушки… Заметалась в пляске, заплескала разноцветьем юбок. Косы чёрные змеились по рубашке…
Хороша смуглянка! Ай пляши чавэла! Утешь душу цыганскую…
А потом упала на колени у костра, взглянула в глаза цыгану и запела.
Пела она о друзьях, что росли вместе, вместе учились коней укрощать, вместе ходили табуны угонять, вместе гуляли после удачного дела.
Неразлучные были. Побратимами стали. О том, как оба полюбили одну девушку – недотрогу. Да выбрала недотрога в женихи второго. Как повёл друг брата названного накануне свадьбы его, за табуном коней. Как угнали они их, как помчалась погоня за ними.
И догнала пуля побратима. Вскинул руки брат названый и упал с коня, а друг хотел остановиться, да сверкнули в памяти глаза невесты, что не его выбрала. Застонал раненый в грудь товарищ, да уж близка была погоня, набегали кони преследователей. И дрогнул цыган. Хлестнул коня, рванулся прочь. Погиб тогда побратим. Не узнала всей правды невеста, как погиб любимый её.
Не зря говорят – время лечит. Прошёл год. Уговорил таки он её – сыграли свадьбу. Так и потекла жизнь цыганская. Вот только каждый раз, как угонял коней – приходил к нему во снах побратим, ни слова не говорил, укоризненно качал головой. А на рубашке алело пятно кровяное. Так и жил цыган, пряча тайну свою ото всех, но настал и его час – догнала пуля конокрада. Закончилась песня. Молча сидел цыган, опустив голову. И строго смотрел старик на него.
Потом, не сказав ни слова, встал, свистнул вдаль. И примчался конь – огонь. Не чета первому, ещё лучше, ещё горячее.
– Ну-ка встань ром, попробуй – укроти его. Удержишься в седле – твой будет. Не удержишься – пеняй на себя.
И такой был властный голос у старика, что не посмел возразить цыган.
Да и конь манил, привораживал. Словно адский огонь горел в жилах его.
Подошёл цыган к нему, взял за повод, фыркнул конь, заплясал на всех четырех. Взлетел конокрад в седло… И прирос к нему намертво. Проник огонь в него и запылал внутри. Дико закричал, да не мог уже спрыгнуть с коня. Крепко прирос.
И встал Всадник.
– НАВЕКИ ПРИКОВАН К КОНЮ И ВЕЧНО СКАКАТЬ ТЕБЕ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ НИГДЕ. И ПЛАМЕНЬ СВОЙ ПОНЕСЁШЬ В СЕБЕ. ДА БУДЕТ ТАК – ДО СУДНОГО ДНЯ.
Тогда вскричал цыган корчась от боли, на огненном коне.
– Ай отплатил мне Михай! Не простил побратима!!!
Но ответила девушка с печалью.
– Простил он тебя ромалэ, вымолил, чтоб разделить с тобой участь твою до Судного Дня. На двоих огонь и боль разделить. Не забыл клятвы побратимской.
В час смерти твоей – сел и он в седло.
Хлестнул старик коня и рванулся тот, унося конокрада во тьму. Только стон разнёсся по долине. И ответил с другого края ему стоном Михай.
2006 Стрингер.
Он смотрел не в силах оторвать глаз от огромного, словно выточенного из глыбы антрацита, коня. До такой степени захватил и поразил его воображение скакун, что человек даже не обратил внимания на седока. В глазах заядлого любителя коней горел огонь восторга.
– НРАВИТСЯ?
– Конечно нравится! Как может не нравиться? На всей земле…
Он внезапно осёкся, взглянув наконец на Всадника. И поёжился от ледяного холода, что внезапно обдал его. Чёрная фигура с безликим капюшоном плаща возвышалась в седле. Из-под полы тускло блеснула рукоять меча с серебряным черепом.
– … не найдёшь такого – упавшим голосом договорил цыган. Он вдруг повинуясь какому-то порыву, обернулся. Его тело лежало на траве, раскинув руки.
Гнедого, что был угнан, рядом не было. Он увидел, как удалялись его преследователи, уводя коня, что так лихо был украден. Повернулся обратно
к Всаднику… Понял цыган – что кончилась бесшабашная жизнь. Не скакать уже ему на горячем коне, не сидеть у костра заслушиваясь песней под гитарный перебор. Не любить смуглянок таборных. Кончилась жизнь. Пуля догнала. Эх!
– Куда теперь меня? В Ад?
– ВСЁ МОЖЕТ БЫТЬ.
– А там тоже черти на таких конях разъезжают?
– ЗАБУДЬ. АДСКИЕ КОНИ НЕ ПРО ТЕБЯ.
– Мэй! Если там есть хоть один, – уведу.
– А КТО СКАЗАЛ, ЧТО ТЕБЯ ТАМ ЖДУТ?
– Эй – куда ещё цыгану. Рай не про меня.
– ВЕРНО. НО ЕСТЬ ЕЩЁ МЕСТО.
– Какое?
– УЗНАЕШЬ.
Всадник подъехал вплотную и вынув меч перерезал нить связывавшую конокрада с телом. Цыган опустил голову. Постоял, прощаясь с грешной плотью. И запел. Старую цыганскую песню, которой провожали цыган навсегда, из поколения в поколение. Запел – прощаясь с небом голубым, травой зелёной, ветром вольным. С жизнью удалой. Всадник молчал. Закончил петь цыган.
– Всё. Забирай меня.
– НЕ СПЕШИ.
Оглянулся цыган – видит скачет к нему старый друг его, ведёт в поводу коня вороного. Давно убит был он. Вместе табун угоняли, да догнала тогда пуля товарища. Подскакал друг, а в глазах его боль.
– Здравствуй Михай! Здравствуй брат мой. Видишь – и меня убили.
Кивнул печально Михай. Ничего не сказал в ответ. Только протянул ему повод от коня. Отдал и развернув коня, умчался.
– Стой Михай! Стой, куда же ты?
– ОСТАВЬ. У НЕГО СВОЙ ПУТЬ.
– Не сказал ни слова! Мэй, как так?
– УЗНАЕШЬ. ПОРА. САДИСЬ В СЕДЛО.
Посмотрел удивлённо цыган на Всадника, но тот уж отвернулся. Глянул на коня, что привёл Михай. Хорош конь, ай как хорош, да всё равно не чета коню Смерти. Взлетел в седло, поскакал за Всадником. Примчались они в сумеречную долину. Посредине её горел костёр. Девушка сидела, смуглянка и старик с гитарой. Подъехал Всадник к огню, спешился. И цыган за ним. Опустились на траву. Протянула девушка им чарки наполненные. А старик тронул струны задумчиво. Отозвалась гитара всхлипом.
– Где мы? Что это? Рай для цыган?
– МОЛЧИ. ПЕЙ, СЛУШАЙ И СМОТРИ – В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.
Зазвенели струны гитарные, отозвался бубён в руке девушки… Заметалась в пляске, заплескала разноцветьем юбок. Косы чёрные змеились по рубашке…
Хороша смуглянка! Ай пляши чавэла! Утешь душу цыганскую…
А потом упала на колени у костра, взглянула в глаза цыгану и запела.
Пела она о друзьях, что росли вместе, вместе учились коней укрощать, вместе ходили табуны угонять, вместе гуляли после удачного дела.
Неразлучные были. Побратимами стали. О том, как оба полюбили одну девушку – недотрогу. Да выбрала недотрога в женихи второго. Как повёл друг брата названного накануне свадьбы его, за табуном коней. Как угнали они их, как помчалась погоня за ними.
И догнала пуля побратима. Вскинул руки брат названый и упал с коня, а друг хотел остановиться, да сверкнули в памяти глаза невесты, что не его выбрала. Застонал раненый в грудь товарищ, да уж близка была погоня, набегали кони преследователей. И дрогнул цыган. Хлестнул коня, рванулся прочь. Погиб тогда побратим. Не узнала всей правды невеста, как погиб любимый её.
Не зря говорят – время лечит. Прошёл год. Уговорил таки он её – сыграли свадьбу. Так и потекла жизнь цыганская. Вот только каждый раз, как угонял коней – приходил к нему во снах побратим, ни слова не говорил, укоризненно качал головой. А на рубашке алело пятно кровяное. Так и жил цыган, пряча тайну свою ото всех, но настал и его час – догнала пуля конокрада. Закончилась песня. Молча сидел цыган, опустив голову. И строго смотрел старик на него.
Потом, не сказав ни слова, встал, свистнул вдаль. И примчался конь – огонь. Не чета первому, ещё лучше, ещё горячее.
– Ну-ка встань ром, попробуй – укроти его. Удержишься в седле – твой будет. Не удержишься – пеняй на себя.
И такой был властный голос у старика, что не посмел возразить цыган.
Да и конь манил, привораживал. Словно адский огонь горел в жилах его.
Подошёл цыган к нему, взял за повод, фыркнул конь, заплясал на всех четырех. Взлетел конокрад в седло… И прирос к нему намертво. Проник огонь в него и запылал внутри. Дико закричал, да не мог уже спрыгнуть с коня. Крепко прирос.
И встал Всадник.
– НАВЕКИ ПРИКОВАН К КОНЮ И ВЕЧНО СКАКАТЬ ТЕБЕ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ НИГДЕ. И ПЛАМЕНЬ СВОЙ ПОНЕСЁШЬ В СЕБЕ. ДА БУДЕТ ТАК – ДО СУДНОГО ДНЯ.
Тогда вскричал цыган корчась от боли, на огненном коне.
– Ай отплатил мне Михай! Не простил побратима!!!
Но ответила девушка с печалью.
– Простил он тебя ромалэ, вымолил, чтоб разделить с тобой участь твою до Судного Дня. На двоих огонь и боль разделить. Не забыл клятвы побратимской.
В час смерти твоей – сел и он в седло.
Хлестнул старик коня и рванулся тот, унося конокрада во тьму. Только стон разнёсся по долине. И ответил с другого края ему стоном Михай.
2006 Стрингер.
Неразлучники.
Ночь мягко обволокла землю. Усталые родственники, соседи, разошлись по домам. Старший сын с невесткой ушли в свою комнату. И только он продолжал сидеть в тёмной комнате. Свет включить не позволил. Он сидел на стуле возле неё, по-старчески ссутулившись и кивал головой, в такт своим невесёлым мыслям. Невестка всё уговаривала его пойти поспать – да разве может он спать, когда она тут лежит. Последнюю ночь в их доме. И когда такое было, чтобы они в разных комнатах спали. Никогда. Даже если иной раз ссорились по молодости. Нет – не уйдёт никуда. Да и спать не может. Дрожащей рукой достал из кармана пиджака пачку сигарет, вынул одну и прикурил. Последние годы она всё укоряла его, за курение. Мол вред один. Жизнь укорачивает. А вот как оно обернулось.
– Видишь старая, как оно получается. Всё меня предупреждала – бросай мол курить. А вот сижу теперь, курю, а ты молчишь. Не скажешь мне ни слова. Нет бы поворчать на меня. И кто теперь на меня ворчать будет? Ох-хо-хо…
Он посмотрел на её восковое, заострившееся лицо. Смахнул слезу и опять кивнул.
– Молчишь, как не родная. И с кем я теперь буду коротать дни? Об этом подумала?
От окна словно донёсся едва слышный вздох. Старик пристально вгляделся в сумрак.
– Небось, не ушла ещё, стоишь тут где-то. Мол, как ты старый без меня. Хоть показалась бы. Эх…
Она же стояла у окна, с ласковой печалью глядя на него и лунный свет струился сквозь её силуэт.
– Да будет тебе, старый. Не навек ведь расстаёмся. А я тебя не оставлю, присматривать буду, навещать. Вот приснюсь – и увидимся.
Он не слышал её, это немного удручало старушку. Она неслышно заскользила от окна к нему, ласково провела рукой по этой непослушной, упрямой головушке. Ему показалось, что ветерок вдруг пробежал по комнате, взъерошив седую голову. Старик поднял голову.
– Вот точно здесь ведь. А молчишь. Ну что там? Выпросишь местечко для меня рядышком? Тока смотри, других дедков не подпускай. Я скоренько, долго ждать не заставлю.
– Молчал бы уж – неслышно отозвалась она – всё воюешь. Кому я нужна окромя тебя. Ты уж не изводи себя. Поспал бы что ль. Никуда я от тебя не денусь. И хватит дымить уж.
А он, затягиваясь, вдруг грустно усмехнулся.
– Знаю, что думаешь щас. А вот не брошу. Ты вон не курила, а всё равно меня обогнала. – помолчал и обиженно добавил – Нечестно это. Обжулила меня.
– Вот всю жизнь всё по своему делает – пожаловался он темноте – и тут по своему решила. Эх ты – прыткая. Вот возьму – да помру. И никого спрашивать не стану.
Старушка укоризненно глядя покачала головой. Так любящие бабушки смотрят на проделки упрямого внука любимца. А ночь текла, струилась за окном, мигая звёздами. И старик сидел выкуривая сигарету за сигаретой. Разговаривал с собой, с нею, вспоминал ушедшие годы, их свадьбу. Рождение первенца. А она слушала его, иногда отвечала. Только он не слышал. Или ему казалось, что это он сам за неё отвечает себе. А потом за окном на лунной тропе беззвучно соткался Всадник на угольном как мгла коне. Она увидела его и встрепенулась тревожно. Оглянувшись на старика, который всё сидел на стуле, старушка поспешно переместилась к окну.
– Ты что? Ты зачем пришёл? Меня что ль хватились? – с затаённой надеждой спросила она.
Всадник качнул головой.
– Нет уж, ты погоди. Не спеши пожалуйста – умоляюще прошептала она – нельзя ему ещё. Пусть сперва хоть похоронит меня.
Всадник сошёл с коня.
– Да подожди же, Ирод такой. Ну что тебе стОит?
И в это время вдруг сзади:
– Так вот же ты! И с кем это там уже шепчешься? Вот говорил, что нельзя без присмотру оставить! – раздался торжествующий голос старика.
Она обернулась. Дед озарённый бледным светом стоял посреди комнаты, а тело, соскользнувшее со стула, лежало на ковре.
– Ты? – ахнула она.
– Я. А ты думала без меня в раю прохлаждаться – добродушно съехидничал старик.
– Умер таки! – горестно воскликнула старушка – что ж ты наделал? Дети утром встанут… А тут ты ещё. Совсем никакого разумения.
– Так ведь… ну зачем мне теперь небо коптить без тебя? Ребят собой тяготить. А так – сразу вдвоём похоронят. И забот им меньше, и я опять с тобой буду.
Она переместилась к нему и не смогла спрятать сияющих глаз. А он всё не мог насмотреться на неё.
– А с кем это ты там шепталась у окна? А?
Всадник шагнул в окно.
– Не ревнуй. Я не за ней, за тобой пришёл.
– Ну, коль за мной, то вот он я. Только без своей старухи я никуда не согласен.
– Не волнуйся. Никто вас разлучать не станет.
Всадник вынул меч и перерезал нить, тянувшуюся от старика к телу.
– Пора в путь.
– А нас точно не разлучат? А вдруг её в рай, а меня в ад определят?
Всадник покачал головой.
– Вам уже место уготовано. За любовь вашу, за жизнь. Тебе там понравится. Не веришь – спроси её.
Старик, не выпуская из рук руку жены, вдруг хитро прищурился.
– А курить там мне уж не придётся…
Череп на рукояти меча усмехнулся. Всадник махнул им рукой, приглашая за собой. Старики переглянулись и кивнули друг другу. Мглистый конь, легко гарцуя, скользил по лунной дороге. Всадник ни разу не оглянулся, но он знал – старики, взявшись за руки как дети, следуют за ним озарённые лунным светом, не отводя друг от друга сияющих глаз.
2006 Стрингер.
– Видишь старая, как оно получается. Всё меня предупреждала – бросай мол курить. А вот сижу теперь, курю, а ты молчишь. Не скажешь мне ни слова. Нет бы поворчать на меня. И кто теперь на меня ворчать будет? Ох-хо-хо…
Он посмотрел на её восковое, заострившееся лицо. Смахнул слезу и опять кивнул.
– Молчишь, как не родная. И с кем я теперь буду коротать дни? Об этом подумала?
От окна словно донёсся едва слышный вздох. Старик пристально вгляделся в сумрак.
– Небось, не ушла ещё, стоишь тут где-то. Мол, как ты старый без меня. Хоть показалась бы. Эх…
Она же стояла у окна, с ласковой печалью глядя на него и лунный свет струился сквозь её силуэт.
– Да будет тебе, старый. Не навек ведь расстаёмся. А я тебя не оставлю, присматривать буду, навещать. Вот приснюсь – и увидимся.
Он не слышал её, это немного удручало старушку. Она неслышно заскользила от окна к нему, ласково провела рукой по этой непослушной, упрямой головушке. Ему показалось, что ветерок вдруг пробежал по комнате, взъерошив седую голову. Старик поднял голову.
– Вот точно здесь ведь. А молчишь. Ну что там? Выпросишь местечко для меня рядышком? Тока смотри, других дедков не подпускай. Я скоренько, долго ждать не заставлю.
– Молчал бы уж – неслышно отозвалась она – всё воюешь. Кому я нужна окромя тебя. Ты уж не изводи себя. Поспал бы что ль. Никуда я от тебя не денусь. И хватит дымить уж.
А он, затягиваясь, вдруг грустно усмехнулся.
– Знаю, что думаешь щас. А вот не брошу. Ты вон не курила, а всё равно меня обогнала. – помолчал и обиженно добавил – Нечестно это. Обжулила меня.
– Вот всю жизнь всё по своему делает – пожаловался он темноте – и тут по своему решила. Эх ты – прыткая. Вот возьму – да помру. И никого спрашивать не стану.
Старушка укоризненно глядя покачала головой. Так любящие бабушки смотрят на проделки упрямого внука любимца. А ночь текла, струилась за окном, мигая звёздами. И старик сидел выкуривая сигарету за сигаретой. Разговаривал с собой, с нею, вспоминал ушедшие годы, их свадьбу. Рождение первенца. А она слушала его, иногда отвечала. Только он не слышал. Или ему казалось, что это он сам за неё отвечает себе. А потом за окном на лунной тропе беззвучно соткался Всадник на угольном как мгла коне. Она увидела его и встрепенулась тревожно. Оглянувшись на старика, который всё сидел на стуле, старушка поспешно переместилась к окну.
– Ты что? Ты зачем пришёл? Меня что ль хватились? – с затаённой надеждой спросила она.
Всадник качнул головой.
– Нет уж, ты погоди. Не спеши пожалуйста – умоляюще прошептала она – нельзя ему ещё. Пусть сперва хоть похоронит меня.
Всадник сошёл с коня.
– Да подожди же, Ирод такой. Ну что тебе стОит?
И в это время вдруг сзади:
– Так вот же ты! И с кем это там уже шепчешься? Вот говорил, что нельзя без присмотру оставить! – раздался торжествующий голос старика.
Она обернулась. Дед озарённый бледным светом стоял посреди комнаты, а тело, соскользнувшее со стула, лежало на ковре.
– Ты? – ахнула она.
– Я. А ты думала без меня в раю прохлаждаться – добродушно съехидничал старик.
– Умер таки! – горестно воскликнула старушка – что ж ты наделал? Дети утром встанут… А тут ты ещё. Совсем никакого разумения.
– Так ведь… ну зачем мне теперь небо коптить без тебя? Ребят собой тяготить. А так – сразу вдвоём похоронят. И забот им меньше, и я опять с тобой буду.
Она переместилась к нему и не смогла спрятать сияющих глаз. А он всё не мог насмотреться на неё.
– А с кем это ты там шепталась у окна? А?
Всадник шагнул в окно.
– Не ревнуй. Я не за ней, за тобой пришёл.
– Ну, коль за мной, то вот он я. Только без своей старухи я никуда не согласен.
– Не волнуйся. Никто вас разлучать не станет.
Всадник вынул меч и перерезал нить, тянувшуюся от старика к телу.
– Пора в путь.
– А нас точно не разлучат? А вдруг её в рай, а меня в ад определят?
Всадник покачал головой.
– Вам уже место уготовано. За любовь вашу, за жизнь. Тебе там понравится. Не веришь – спроси её.
Старик, не выпуская из рук руку жены, вдруг хитро прищурился.
– А курить там мне уж не придётся…
Череп на рукояти меча усмехнулся. Всадник махнул им рукой, приглашая за собой. Старики переглянулись и кивнули друг другу. Мглистый конь, легко гарцуя, скользил по лунной дороге. Всадник ни разу не оглянулся, но он знал – старики, взявшись за руки как дети, следуют за ним озарённые лунным светом, не отводя друг от друга сияющих глаз.
2006 Стрингер.
Ловушка для простаков.
Демон тихо потешался. Сколько раз люди попадались на эту проделку. Вот и сейчас. Этот придурок, с важным видом смотрит на него и раздувается от спеси. Как же – демона поймал. Ха! Он воображает, что намалевав пентаграммы и дурацкие символы на полу, да завывая заклинания – можно поймать демона.
Магом себя возомнил. А кто незаметно осуществлял его магические потуги? Кто за него на самом деле совершал все эти фокусы именуемые магией? Во-от. Именно! Он, демон-стажёр наметил себе этого дурака, ещё когда тот только начал ходить в центр магии. К тем шарлатанам, которых курировал его знакомый демон третьего ранга. Вот тогда-то и внушил этому придурку, что он – придурок, обладает силой. А заодно нашептал по поводу Каббалы и прочих книг по магии. Вот так-то, постепенно, намеченная жертва уверилась, что наделена необычайной магической силой.
Объект созрел окончательно, когда задумал завладеть демоном. Конечно же он нашептал этому недоумку – где искать способы поимки демонов. На самом деле – таких способов не существовало. Точнее – только демоны знали о настоящих способах, да кто ж их будет выдавать-то? А в этих книгах… Ну какой дурак решил что так можно ловить демона? На самом же деле, так они сами ловили простаков. Это ж просто смех один. Заявишься в нужный момент, примешь облик образины пожутче и прыгаешь посередине пентаграммы, изображая, что попался и сокрушаешься. Потом начинаешь пыжащемуся от гордости «магу» обещать златые горы, исполнение его желаний или верную службу в обмен за свободу. Главное втянуть его в торг. Как только недоумок начнёт торговаться – всё, попался. Жадность, амбиции обязательно подведут его.
Сперва поклянёшься ему исполнить его приказы, пообещаешь личную безопасность, а потом незаметно подведёшь его к сотрудничеству. Все эти дурацкие договоры с подписью кровью выдумали сами же люди. И свято в это верят. А зачем они?
Как только человек заключает сделку – говорит «да», то это немедленно вписывается в его послужной список. И всё. Человек сам подписывает себе приговор. Потом остаётся, только поощрять его на как можно большее число поступков. Чтобы в своих желаниях зашёл как можно дальше. И жертва сама обеспечивает себе прямой путь в преисподнюю. Хотя некоторые старые демоны считают, что в ритуале с кровью есть некая надёжность.
Объект стажёр нашёл не ахти уж какой крутой, да ведь кто стажёру доверит сильную личность. На то есть демоны старших рангов. А он пока всего лишь стажёр. Не каждому даже опытному демону выпадает удача взрастить злодея планетарного масштаба. Да ладно, он ещё себя покажет. Всё впереди. Так что там недоумок? Кажись впечатлён. Главное не перепугать до обморока. Пора изобразить отчаяние и взмолиться. О! Кажется объект что-то бормочет. А тот и вправду размахивал в воздухе рукой и обращался к демону.
– Ну всё, всё! Понятно – поймал ты меня, могучий. Смиряюсь, только не надо меня крестить.
Маг торжествующе вскинул голову.
– Значит, признаёшь мою власть и покоряешься?
– А куда я денусь – хмыкнул демон – давай, говори зачем вызвал.
– Что-то ты послушный такой – с подозрением пробормотал человек – а говорят, что вас укротить сложно.
Демон понял, что поторопился и решил сыграть в простака.
– Так какой смысл дёргаться. Ты же применил самую сильную формулу. Проще договориться, чем сопротивляться.
– Так ты согласен служить?
– Согласен. Давай выпускай меня.
– Э-э-э, нет. Так не пойдёт. Я тебя выпущу, а ты набросишься. Сперва присягу принеси. Поклянись.
– Ладно. Но ты тоже поклянёшься, что не станешь меня ещё раз ловить, после исполнения твоих желаний. Иначе твоя сила обернётся против тебя.
– Странно. Обычно вы сразу должны требовать договор подписать, душу требуете заложить…
– Устарело. Успокойся, никто твою душу у тебя отнимать не собирается. Вот если бы я сам заявился к тебе и предложил свои услуги, тогда да. И договор бы подписали и заклад бы оговорили… А тут – ты поймал меня. Так что – я выторговываю свою свободу, а не покупаю тебя.
Маг победоносно выпрямился. Результат превзошёл его ожидания. Значит, он ничем не рискует. Этот наивный демон мог купить у него душу, а вместо этого выболтал ему истинное положение вещей. Его мозг лихорадочно перебирал открывавшиеся перед ним возможности. Власть, сила, богатство. Стоп!
Власть над людьми даёт его сила. Просто надо увеличить её мощь. Что касается богатства – он не так глуп, чтобы требовать слитки золота и алмазы. Пачки денег тоже ему не нужны. Иди потом, легализуй это. Он хочет, что деньги потекли к нему легально. Чтобы, чем бы он не занялся – приносило баснословные доходы.
Но главное – сила магии. Чтобы он был всемогущ. Мог сотворить любое заклятие, наслать ураган, землетрясение, взорвать, смести с лица земли город. И подчинять себе людей.
– Ты хочешь стать могучим магом? – вкрадчиво поинтересовался демон.
– Да! Я хочу увеличить свою силу. Владеть всеми заклятьями, мановением руки совершать магические действия. И чтобы мне во всем сопутствовала удача.
– Хочешь власти над миром?
– Ха! Зачем она мне? Чтобы на меня всё время охотились наёмные убийцы? Чтобы вечно опасаться заговоров? Я хочу тайной власти. Вседозволенности для себя.
– Понятно. Ты намного умнее, чем я думал. – польстил демон.
– Значит, ты готов предоставить мне всё это?
– Конечно.
– А взамен?
– Взамен – моя свобода.
– Какие гарантии?
– Слово демона.
– Ха! Нет уж – поклянись преисподней и своим именем.
Демон ликующе усмехнулся. Он сам подсказал заранее недоумку эту мысль. Как и ложное имя. Вот теперь пора затянуть петельку.
– Только сперва напиши обязательство, что освобождаешь меня в знак нашего сотрудничества взамен моей помощи тебе.
Маг внимательно посмотрел на демона. Однако не усмотрел подвоха в условии и согласился. Он взял со стола заранее заготовленный лист бумаги, написал обязательство и условия его исполнения. Потом проколол иглой палец и размашисто поставил свою подпись. Демон затаив дыхание следил за его действиями.
Этот дурак даже не подозревал, в какую ловушку угодил. Плевать на его душу. Он и так уж обеспечил себе местечко у них. А вот то, что он подписывал договор о сотрудничестве, да ещё кровью, всецело отдавало этого недоумка во власть демона. Теперь его руками можно было творить всё. Войти в него, завладеть им и превратить в своё орудие. А душенька у мага была подходящая. Тёмненькая. Едва только маг бросил бумагу через очерченный круг, как демон схватил её и поставил свою печать. Сделано! Теперь можно действовать. Вперёд!
Он треснулся лбом о невидимую преграду и взвыл. Ошеломлённо глядя на мага, вдруг понял, что круг действует! Он в ловушке. Но как? Как это могло случиться? Нет такой формулы, нет заклятья в этих книгах, способных поймать демонов или бесов. Тысячи лет они развлекались, дурача таких вот олухов, заманивая в свои сети и используя потом в своих целях. Но реальность говорила ему, что круг действует и он попался. Это не могло быть! Он огляделся вокруг, ища кого-нибудь из коллег сотворивших над ним эту пакость. Но даже следов кого-либо не обнаружил.
– Ну-ка выпусти меня, недоумок! – взревел демон, приходя в ярость – Эй, ты чего?
Маг как-то странно побледнел и покачнулся. Схватился руками за горло, рванул ворот… Глаза его вылезли из орбит и он дико взглянул на демона, хватая ртом воздух. Ноги его подкосились и маг неловко осев, растянулся на полу. Демон издал отчаянный вопль. Он заметался ища выхода, но круг прочно держал его взаперти. Теперь придётся ждать, пока обнаружат труп этого недоумка и в суёте кто-нибудь случайно не сотрёт чёрту. Проклятье! Так попасться. Как же будут хохотать над ним в Преисподней. Но что случилось с магом? Почему он умер? Ведь этого не должно было быть!
Магом себя возомнил. А кто незаметно осуществлял его магические потуги? Кто за него на самом деле совершал все эти фокусы именуемые магией? Во-от. Именно! Он, демон-стажёр наметил себе этого дурака, ещё когда тот только начал ходить в центр магии. К тем шарлатанам, которых курировал его знакомый демон третьего ранга. Вот тогда-то и внушил этому придурку, что он – придурок, обладает силой. А заодно нашептал по поводу Каббалы и прочих книг по магии. Вот так-то, постепенно, намеченная жертва уверилась, что наделена необычайной магической силой.
Объект созрел окончательно, когда задумал завладеть демоном. Конечно же он нашептал этому недоумку – где искать способы поимки демонов. На самом деле – таких способов не существовало. Точнее – только демоны знали о настоящих способах, да кто ж их будет выдавать-то? А в этих книгах… Ну какой дурак решил что так можно ловить демона? На самом же деле, так они сами ловили простаков. Это ж просто смех один. Заявишься в нужный момент, примешь облик образины пожутче и прыгаешь посередине пентаграммы, изображая, что попался и сокрушаешься. Потом начинаешь пыжащемуся от гордости «магу» обещать златые горы, исполнение его желаний или верную службу в обмен за свободу. Главное втянуть его в торг. Как только недоумок начнёт торговаться – всё, попался. Жадность, амбиции обязательно подведут его.
Сперва поклянёшься ему исполнить его приказы, пообещаешь личную безопасность, а потом незаметно подведёшь его к сотрудничеству. Все эти дурацкие договоры с подписью кровью выдумали сами же люди. И свято в это верят. А зачем они?
Как только человек заключает сделку – говорит «да», то это немедленно вписывается в его послужной список. И всё. Человек сам подписывает себе приговор. Потом остаётся, только поощрять его на как можно большее число поступков. Чтобы в своих желаниях зашёл как можно дальше. И жертва сама обеспечивает себе прямой путь в преисподнюю. Хотя некоторые старые демоны считают, что в ритуале с кровью есть некая надёжность.
Объект стажёр нашёл не ахти уж какой крутой, да ведь кто стажёру доверит сильную личность. На то есть демоны старших рангов. А он пока всего лишь стажёр. Не каждому даже опытному демону выпадает удача взрастить злодея планетарного масштаба. Да ладно, он ещё себя покажет. Всё впереди. Так что там недоумок? Кажись впечатлён. Главное не перепугать до обморока. Пора изобразить отчаяние и взмолиться. О! Кажется объект что-то бормочет. А тот и вправду размахивал в воздухе рукой и обращался к демону.
– Ну всё, всё! Понятно – поймал ты меня, могучий. Смиряюсь, только не надо меня крестить.
Маг торжествующе вскинул голову.
– Значит, признаёшь мою власть и покоряешься?
– А куда я денусь – хмыкнул демон – давай, говори зачем вызвал.
– Что-то ты послушный такой – с подозрением пробормотал человек – а говорят, что вас укротить сложно.
Демон понял, что поторопился и решил сыграть в простака.
– Так какой смысл дёргаться. Ты же применил самую сильную формулу. Проще договориться, чем сопротивляться.
– Так ты согласен служить?
– Согласен. Давай выпускай меня.
– Э-э-э, нет. Так не пойдёт. Я тебя выпущу, а ты набросишься. Сперва присягу принеси. Поклянись.
– Ладно. Но ты тоже поклянёшься, что не станешь меня ещё раз ловить, после исполнения твоих желаний. Иначе твоя сила обернётся против тебя.
– Странно. Обычно вы сразу должны требовать договор подписать, душу требуете заложить…
– Устарело. Успокойся, никто твою душу у тебя отнимать не собирается. Вот если бы я сам заявился к тебе и предложил свои услуги, тогда да. И договор бы подписали и заклад бы оговорили… А тут – ты поймал меня. Так что – я выторговываю свою свободу, а не покупаю тебя.
Маг победоносно выпрямился. Результат превзошёл его ожидания. Значит, он ничем не рискует. Этот наивный демон мог купить у него душу, а вместо этого выболтал ему истинное положение вещей. Его мозг лихорадочно перебирал открывавшиеся перед ним возможности. Власть, сила, богатство. Стоп!
Власть над людьми даёт его сила. Просто надо увеличить её мощь. Что касается богатства – он не так глуп, чтобы требовать слитки золота и алмазы. Пачки денег тоже ему не нужны. Иди потом, легализуй это. Он хочет, что деньги потекли к нему легально. Чтобы, чем бы он не занялся – приносило баснословные доходы.
Но главное – сила магии. Чтобы он был всемогущ. Мог сотворить любое заклятие, наслать ураган, землетрясение, взорвать, смести с лица земли город. И подчинять себе людей.
– Ты хочешь стать могучим магом? – вкрадчиво поинтересовался демон.
– Да! Я хочу увеличить свою силу. Владеть всеми заклятьями, мановением руки совершать магические действия. И чтобы мне во всем сопутствовала удача.
– Хочешь власти над миром?
– Ха! Зачем она мне? Чтобы на меня всё время охотились наёмные убийцы? Чтобы вечно опасаться заговоров? Я хочу тайной власти. Вседозволенности для себя.
– Понятно. Ты намного умнее, чем я думал. – польстил демон.
– Значит, ты готов предоставить мне всё это?
– Конечно.
– А взамен?
– Взамен – моя свобода.
– Какие гарантии?
– Слово демона.
– Ха! Нет уж – поклянись преисподней и своим именем.
Демон ликующе усмехнулся. Он сам подсказал заранее недоумку эту мысль. Как и ложное имя. Вот теперь пора затянуть петельку.
– Только сперва напиши обязательство, что освобождаешь меня в знак нашего сотрудничества взамен моей помощи тебе.
Маг внимательно посмотрел на демона. Однако не усмотрел подвоха в условии и согласился. Он взял со стола заранее заготовленный лист бумаги, написал обязательство и условия его исполнения. Потом проколол иглой палец и размашисто поставил свою подпись. Демон затаив дыхание следил за его действиями.
Этот дурак даже не подозревал, в какую ловушку угодил. Плевать на его душу. Он и так уж обеспечил себе местечко у них. А вот то, что он подписывал договор о сотрудничестве, да ещё кровью, всецело отдавало этого недоумка во власть демона. Теперь его руками можно было творить всё. Войти в него, завладеть им и превратить в своё орудие. А душенька у мага была подходящая. Тёмненькая. Едва только маг бросил бумагу через очерченный круг, как демон схватил её и поставил свою печать. Сделано! Теперь можно действовать. Вперёд!
Он треснулся лбом о невидимую преграду и взвыл. Ошеломлённо глядя на мага, вдруг понял, что круг действует! Он в ловушке. Но как? Как это могло случиться? Нет такой формулы, нет заклятья в этих книгах, способных поймать демонов или бесов. Тысячи лет они развлекались, дурача таких вот олухов, заманивая в свои сети и используя потом в своих целях. Но реальность говорила ему, что круг действует и он попался. Это не могло быть! Он огляделся вокруг, ища кого-нибудь из коллег сотворивших над ним эту пакость. Но даже следов кого-либо не обнаружил.
– Ну-ка выпусти меня, недоумок! – взревел демон, приходя в ярость – Эй, ты чего?
Маг как-то странно побледнел и покачнулся. Схватился руками за горло, рванул ворот… Глаза его вылезли из орбит и он дико взглянул на демона, хватая ртом воздух. Ноги его подкосились и маг неловко осев, растянулся на полу. Демон издал отчаянный вопль. Он заметался ища выхода, но круг прочно держал его взаперти. Теперь придётся ждать, пока обнаружат труп этого недоумка и в суёте кто-нибудь случайно не сотрёт чёрту. Проклятье! Так попасться. Как же будут хохотать над ним в Преисподней. Но что случилось с магом? Почему он умер? Ведь этого не должно было быть!