Джафаров Таги. Всадник

   – Эй эй! Убери ножичек. – обеспокоился ночной гость, – Я знаешь, тоже не сам по себе. Работаю согласно предписанию.
   – Твоя работа вроде завершена – отозвался Всадник – Зачем торчишь здесь?
   – Да вот, наблюдаю – ухмыльнулся демон – Вдруг придётся довершать работу. Тебя ведь тут не ждали.
   – Я здесь! И тебе лучше удалиться. Знаешь ведь…
   – Знаю, знаю. От тебя одни неприятности. Слушай, подтверди, если наше ведомство запросит, что моей вины тут не было. Твоё появление не предусмотрено в сценарии. – Демон уже удалялся, когда Всадник спросил вслед:
   – Куда пропал Хранитель? Почему его нет?
   – А Архангел его знает, куда девался. В сценарии его тоже не было. Видать, ты теперь за ангела – расхохотался из темноты демон.
   Всадник вновь остался один. Малыш уснул. Чёрный конь смирно стоял, словно боясь потревожить сон младенца. Всадник склонился над ним:
   – Как быть? Твой час минул не исполнившись. И виноват в этом я. Хранитель исчез, Сверху никаких указаний. И не могу оставить тебя – дал Слово твоей матери. Полное нарушение всех основ и канонов – Он замолчал, прислушиваясь к тишине.
   – Сейчас появятся люди. Они увидят следы, начнут искать… Надо принимать решение, а Вердикта всё нет!
   Он услышал, как наверху затормозили машины. Послышались голоса людей. Потом лучи фонариков скользнули по склону и достигли остатков машины… Возгласы, суета… И вот уже кто-то начинает спускаться. Медлить было нельзя. Надо непременно сделать выбор. Если б здесь был Хранитель, не задумываясь передал младенца ему. Пусть исполняет свой долг. Он вскинул правую руку к небу.
   – Господь! Ты свидетель, что я не хотел вмешиваться в промысел Твой! Но Ты вложил младенца в руки мои и дал я Слово матери его. Отныне, никто не в силах заставить меня нарушить Слово Всадника. И меч мой порукой тому. Клянусь развоплощением!
   Он сошёл с коня и бережно опустил свёрток между остывавшими телами родителей. Потом отошёл в сторону и замер. Двое мужчин с фонариками уже достигли машины и кинулись к телам… Изумлённый вопль достиг до тех, кто стоял наверху.
   – Ребёнок!!! Живой!!! Господи – ребёнок уцелел!!!
   Всадник мгновенно оказался в седле…
   – Постой – раздался голос за спиной. Он медленно развернул коня. Из-за деревьев показалась фигура в сиянье.
   – Хранитель! Где тебя носило? По твоей милости тут нарушился ход событий.
   – Сам виноват – ответил Ангел – Не знаю, что тебя занесло сюда, но ты поймал малыша и я уже не могу вмешиваться.
   – Что значит не могу? – Всадник пристально посмотрел на него. Ангел опустил голову.
   – Мне запрещено было вмешиваться. Тебе ведь сказали, что в предписании были все три. А потом…
   – Что потом?
   – Я больше не могу приближаться к нему. И всё потому, что к нему прикоснулась Смерть. Не я спас его. На нём твоя печать.
   – Но он жив. И пока он жив, ты должен сопровождать его. Разве не так?
   – Так было – вздохнул Ангел – пока ты не принял его. К тому же дал Слово его матери.
   – И что? – Всадник почувствовал, что тут таится какой-то подвох для него.
   – Ты знаешь, что Хранитель даётся человеку один раз. От рожденья и до смерти. Но – срок ребёнка истёк, а значит мой срок службы. Смерть приняла его в свои руки, а он остался жив. Я больше не могу приближаться к нему. Таков закон. Но оставлять человека без надзора тоже не положено. Ты дал Слово, теперь в ответе за него. Таков его Вердикт.
   – Хочешь сказать, что я обязан охранять малыша? Вместо Ангела???
   – Ты сам сделал выбор. Никто тебя не заставлял.
   Бывший Хранитель кивнул ему и растворился в воздухе. Легат Легиона Смерти задумчивым взглядом проводил людей, поднимавшихся вверх по склону с младенцем в руках… Потом медленно направил коня вслед. Череп на рукояти меча ехидно усмехнулся.
 
   2006 Стрингер.
 

Имя младенца…

   Ребёнок метался от жара. Болезнь медленно сжигала его. Мать младенца горестно заламывала руки и плакала от бессилия. Казалось, что спасения ждать неоткуда. Она стояла на коленях и молилась – истово, самозабвенно. Тяжело дался ей первенец. Пьяный муж подвергал побоям, нисколько не заботясь о том, что она беременна. Бил ногами в живот, словно мечтая убить младенца в утробе. Роды были тяжёлыми, она так и не оправилась после них, постоянно болела.
   Семья жила бедно, а глава семейства топил неудовлетворённость жизнью в алкоголе, вымещая потом злобу на жене. Рождение ребёнка его абсолютно не обрадовало. Ничто не изменилось в их жизни. И вот, младенец заболел.
   Всадник неслышно возник возле заснеженного домика, оставив лошадь во дворе, вошёл внутрь. Но едва он оказался в детской комнатке, как две фигуры шагнули навстречу от изголовья кроватки. Первая фигура, излучая сияние вскинула руку:
   – Остановись Жнец! Тебя сюда не звали.
   – Вот именно – ухмыльнулся второй, озаряясь бликами тёмного пламени – Не спеши. Он ещё не стал моим.
   Всадник взялся за меч. Узкое серебряное лезвие беззвучно выскользнуло из ножен.
   – Назад Жнец – повторил первый. Этот ребёнок не умрёт. Его срок жизни пока далёк от финала.
   – А финал будет красочным – осклабился второй – Ты заберёшь его при таком фейерверке… Обещаю.
   – Отдайте – произнёс Всадник – Отдайте, чтоб не пожалеть потом.
   – Уйди! – первый явно терял терпение – Ты не можешь вмешиваться в будущее. Твоё дело – придти когда предписано. А сейчас не твой миг.
   – Вы оба знаете, что может произойти, если не пропустите меня. Да вам и не остановить Легата Всадников.
   – Мы-то не сможем, зато ты знаешь, Кому это дано. Уйди отсюда и приходи когда истечёт его срок – Первый угрожающе протянул вперёд руку. Всадник пристально посмотрел на него. Во тьме капюшона недобро полыхнули синие огоньки.
   – Я уйду. Но ты тоже знаешь, что произойдёт, если оставить ему жизнь.
   – Не тебе, Всаднику Смерти решать это. Разве не понимаешь, что смерть этого младенца ничего не изменит! Другой исполнит предначертание, но ты уверен, что не будет ещё хуже? Или намерен истребить всех, кто способен заменить его? Не тебе решать – когда кому умирать.
   – Он уже умирает – обронил Всадник – не видишь?
   – Ты забыл о молитве матери. Он услышал её.
   – Услышит ли Он потом молитвы других матерей? – Всадник говорил, обращаясь к первому. Второго он словно не замечал.
   – Это не нам решать. Только Он знает – кому что суждено. Мы все лишь исполнители Воли Его.
   Всадник молча посмотрел на колыбельку в которой лежал младенец. Мать по-прежнему исступлённо молилась над ним. Потом также беззвучно вбросил меч в ножны.
   – Если б она знала… если б знала… – Прошептал он и вышел прочь. Первый печально посмотрел ему вслед и вздохнул:
   – На всё Его Воля.
   – Да уж – отозвался второй – но я чуть было не остался без будущего клиента. Признателен за помощь. Мне его остановить не удалось бы.
   – Когда бы это зависело от меня, то не стал ему мешать. – отозвался первый и печально склонился над матерью. А она, не отрываясь, смотрела на ребёнка и надежда светилась в её глазах. Мать ещё не знала, что Всадник скоро вернётся – но уже за ней. Это была ещё одна милость дарованная ей Всевышним. Она никогда не увидит, не узнает – кем вырастет её маленький Адди.
   Адольф Шикльгрубер. Гитлер.
 
   2006 Стрингер.
 

Кому открыты Врата.

   Дым ещё стлался по улице. Слышались перепуганные крики пострадавших. Несколько машин скорой помощи умчались прочь, оглашая окрестности воплем сирен. Люди суетились вокруг убитых и раненых. Беззвучно возникшие Чёрные Всадники, уже обходили погибших, освобождая души взмахом меча. В эпицентре взрыва антрацитовой глыбой возвышался конь с ещё одним седоком. Легат Смерти безмолвно наблюдал, как деловито орудуют жнецы Легиона. Сам виновник теракта топтался рядом с изуродованными частями своего тела и ждал обещанного вознесения в рай. Легат подвёл коня ближе.
   – ЖДЁШЬ ВОЗНЕСЕНИЯ?
   Террорист обернулся и вздрогнул. Из мрака капюшона на него холодно сверкнули два синих огонька.
   – Я мученик и заработал своё место ценой жизни. -гордо ответил он.
   – Своей? Только ли?
   От Всадника веяло ледяным холодом. Убийца поёжился.
   – Жизнь врага ничто.
   – Уверен, что за убийство женщин, детей и безоружных тебя следует наградить? – Всадник впился незримым взглядом в человека.
   – Кто против нас – тот против Бога. Бог с нами.
   – Бог со всеми и ни за кого – Последовал ответ. – Все вы – создания Его.
   Террористу было страшновато, однако, он старался не показать этого. В конце концов, кто бы ни был этот Всадник, а ему – мученику и герою, предстоит Рай. Господь защитит своего преданного раба. Так его учили.
   – Всевышний велел нам сражаться с врагами. – он всё ещё пытался возражать этому Всаднику, от которого веяло пронизывающим холодом.
   – Бог велел тебе сражаться с безоружными? Ты убил их на поле боя…? Где твоя честь воина? – голос Всадника обрушивался молотом, хотя он не повышал его.
   – Если Господь не хотел их смерти, то почему позволил мне сделать это?! Он сам предал их в мои руки.
   Террорист был явно сбит с толку словами Всадника. До сего момента ведь был уверен, что является лишь орудием в руках Провидения. Огоньки под капюшлном полыхнули синими молниями.
   – Каждому отмерен свой срок жизни и свой путь ухода. Но ты взял на себя исполнение. А Бог судит не только дела – но и НАМЕРЕНИЯ. Вспомни об этом, когда будешь у Врат Рая молить о прощении у твоих жертв – входящих в них.
   Он отвернулся и жестом подозвал ближайшего из Всадников. Тот привычным взмахом отсёк нить убийцы. А Легат Смерти сошёл с коня и остановился возле распростёртой на земле матери с младенцем. Внимательно вгляделся, определяя меры их жизней, потом кивнул и не касаясь мерцающей женщины, взмахом руки возвратил её обратно в тело. Врач хлопотавший над ними, вдруг радостно вскрикнул! Легат бережно принял душу ребёнка и взлетел в седло. Конь вихрем взвился над землёй… Следом, рванулись остальные Всадники.
 
   2006 Стрингер.
 

Когда бессильны Ангелы…

   Три чёрных Всадника неслышно возникли на краю долины окружённой горными хребтами. Ниже, возле речки, спало погружённое в ночь село. Ни одного огонька в окнах. Один из Всадников выделялся серебряной розой Избранных, скреплявшей плащ. Капелька рубина в середине розы выдавала в нём Легата Чёрного Легиона. Синие огоньки заплясали под капюшонами. Легат обратился к спутникам:
   – Скоро начнётся катастрофа. Горы обрушатся на долину. Что уцелеет – будет сметено водами верхнего озера. Не выживет никто.
   – Нам останется только завершить работу. – Отозвался один из них.
   – Нет – Легат сделал паузу и не отрывая взора от долины продолжал – Вы обойдёте село сейчас. Мы не имеем права на ошибки. Ещё раз проверьте срок каждого и потом ставьте на нём печать Смерти. Они должны умереть не просыпаясь – за миг до катастрофы. Это дар Милосердия им. Хранители уже должны были удалиться. Вперёд.
   Он махнул рукой и оба Всадника тенями скользнули вниз. Легат же вперил взгляд в село и следил, как его посланцы обходят дом за домом. Внезапно огоньки под капюшоном вспыхнули ярче. Возле одного из домов появилась фигура в слабом ореоле света. Хранитель! Но они уже должны были покинуть это место.
   Что-то тут было не так. Легат послал коня вперёд. Мглистая глыба неслышно перебирая ногами мгновенно донесла Всадника до села. Тенью скользнув вдоль плетней, конь замер перед домиком. Хранитель вскинул руку:
   – Хорошо, что ты здесь Легат.
   – Ты радуешься Ангел?
   – Здесь ребёнок, чей срок не истёк.
   – Чего же ты ждёшь? Спасать подопечного – твоя обязанность.
   Легат уже поворачивал коня, но Хранитель вновь вырос перед ним.
   – Подожди! Я не смогу сделать этого, не прибегнув к чуду. А это выдаст младенца. Никто не должен узнать о нём раньше срока.
   Легат мгновенно слетел с коня.
   – ??? – Хранитель выдержал пронизывающий взгляд и кивнул.
   – На нём Благодать. Я просил о Помощи и мне было сказано, что получу её. Мы – Хранители, можем многое, но я не в силах незаметно перенести его отсюда. А закрыть от катастрофы на месте – означает выдать его. Они увидят и донесут.
   – Понятно – Синие огоньки мигнули – Покажи его.
   Они вошли в дом, Смерть и Жизнь склонились над колыбелькой. Ребёнок спал, сладко причмокивая во сне. В это время вошёл один из Всадников.
   Легат молча указал ему на спящих. Всадник обошёл всех – ставя печать Смерти. Хранитель уже хотел извлечь младенца, но Легат остановил его.
   – Нет. Мне нельзя касаться его. Заберём вместе с колыбелью.
   Он взял плетёную колыбельку и вышел сопровождаемый Хранителем. Конь стоял недвижно посреди двора. Легат взлетел в седло.
   – Нас не должны увидеть вместе – предупредил Хранитель – а его тем более. Я удалюсь и буду находиться на расстоянии от тебя.
   Всадник кивнул и сделал жест рукой. Облако мглы окутало его и коня.
   Тень рванулась с места. Чёрный вихрь взвился и опал на краю долины.
   Укрыв колыбель плащом, Легат вновь замер, наблюдая за селом. Оба Всадника уже летели к нему от окраины села. Они сделали своё дело. Прошла минута.
   Легат вскинул руку и протянул в сторону села. Чёрный туман вскипел, разлился накрывая дома. В тот же миг дрогнула, разверзаясь, земля. Горы издали стон… Грохот накрыл долину. Вскоре всё было кончено.
   Легат невозмутимо наблюдал, как удаляются демоны стихий. Эхо катастрофы всё ещё перекатывалось в горах, а Всадники вновь закружили над местом, где некогда было село. Теперь они обнажив клинки, освобождали души от тел. Легат окутанный облаком мглы перенёсся прочь от долины. Конь громадной хищной птицей мчался через горы и леса. И где-то далеко, скользило пронизанное лунным светом облачко. Легат понял, что Хранитель показывает ему направление и послал коня вслед. Они покрыли большое расстояние. Наконец, перед ними вновь выросли горы покрытые лесом. У подножия высокой горы прилепился монастырь.
   Всадник остановил коня. Из-за деревьев выступил Хранитель.
   – Здесь – сказал он – здесь предстоит ему жить и расти. Малышу уже избран наставник. Скоро рассветёт. Положим колыбель у входа. Пусть думают, что его подкинули. В этом никто не узрит чуда.
   Всадник кивнул и подвёл коня к двери. Он наклонился, опуская колыбель на ступеньку крыльца. Младенец шевельнулся и причмокнул, не выпуская палец из рта. Легат пристально вгляделся в него, словно читая, что-то ведомое только ему. Потом простёр над ним руку… И беззвучно увёл коня. Хранитель облегчённо вздохнул. Теперь он был уверен – Силы зла не посмеют приблизиться к обители из страха перед серебряными клинками Легиона Смерти.
   Ангел благодарно кивнул. Но Легат уже отвернулся. Мглистый конь повинуясь Всаднику взвился на дыбы и пропал из виду. За воротами скрипнула дверь сторожки и послышались сонные шаги. Ребёнок вдруг заворочался, засопел… и тишину нарушил обиженный плач. Шаги замерли.
 
   2006 Стрингер.
 

Возьми меня!

   Старый ворон с верхушки ели наблюдал, как высокий Всадник в плаще с капюшоном, призрачной тенью скользит от барака к бараку. Его путь начинался от крематория, и потом он посещал один барак за другим. Вот конь мглистой глыбой застыл у детского барака. Всадник покинул седло и прошёл сквозь дверь. Ворон горестно каркнул вслед.
   Всадник возник в проходе между нарами. Он неслышно шёл по проходу, когда из тёмного угла его позвал детский голосок:
   – Ты пришёл за мной?
   Всадник замер на месте устремив незрячий взгляд во тьму. Ребёнок лет пяти смотрел на него без страха, с надеждой.
   – Ты видишь меня? – Синие огоньки вспыхнули во мраке капюшона.
   – Вижу. Я знаю тебя. Ты приходил за мамой.
   – Не бойся, я не причиню тебе боль. – Всадник сделал шаг к ребёнку. Плащ на миг распахнулся – блеснул серебром череп на рукояти меча.
   – Не боюсь. Ты добрый. Забери меня отсюда.
   Всадник медленно присел на краешек нар. Безликий капюшон повернулся к малышу.
   – Ты знаешь кто я? Ты видел меня раньше?
   – Знаю. Мама говорила, что ты Добрая Смерть. Ты забираешь детей отсюда, чтобы отвезти к Богу. Там их никто не мучает. Они играют в Его саду и никогда не бывают голодными. Забери меня. Мне здесь очень плохо. Ты ведь пришёл за мной – правда?
   Всадник никогда не показывался этим детям в своём облике. Обычно он всегда принимал облик их родителей, бабушек, дедушек… И они встречали его как избавление. Последнее утешение – всё, что мог дать им он. Но этот ребёнок застал его врасплох. Он увидел Всадника. Огоньки мигнули в пустых глазницах.
   – Ты хочешь, чтобы я отвёз тебя к маме?
   – Мама приходит ко мне. Каждую ночь приходит. Забери меня, я больше не могу. Они делают нам больно. И бьют. Убивают. Нас всех убьют. Лучше забери меня сейчас.
   – Если я возьму тебя сейчас, то не смогу отвезти в сад Бога. И к маме не смогу. Время ещё не подошло. Твоё место пока не готово.
   Всадник отвернулся. Дети, маленькими скелетиками, спали, забывшись крепким сном. И лишь этот малыш не заснул – ждал его. Всадника. Случай был неординарный. Этому ребёнку суждено было прожить ещё. Но итог был неотвратим. Всадник думал.
   – Забери меня, пожалуйста. Не надо в сад – можно я останусь с тобой? Я попрошу Бога, чтобы разрешил взять меня.
   Ребёнок уже не просил – молил, и глаза его были полны боли. Всадник медленно встал и запрокинул безликий капюшон к низкому потолку:
   – Ты слышишь Господь? Слышишь его? Ответь же ему Сам.
   Всадник ждал не шелохнувшись. Потом вскинул руку:
   – Тогда Я – Легат Смерти, Всадник Аушвица – беру всё на себя. Иначе, больше не смогу войти сюда. Каждый раз меня будет ждать этот взгляд, каждый час, каждый миг меня будет звать этот голос. Я беру всё на себя. А потом Ты взыщешь с меня. Потом.
   Всадник повернулся к малышу и встретил напряжённо ожидающий взгляд детских глаз.
   – Мы уйдём вместе? Да? Ты не оставишь меня здесь?
   И Всадник медленно кивнул:
   – Да малыш. Мы уйдём вместе. Наш путь будет долог. Сперва – мы дождёмся, когда погаснет этот ад. И тот, кто его разжёг – предстанет здесь. Перед тобой. А потом отправимся к твоей маме. Вы войдёте в Сад и всегда будете вместе.
   Всадник наклонился к ребёнку и взял на руки. С печалью поцеловал его в лоб… Старый ворон видел, как Всадник вышел из барака, бережно неся малыша. Он сел на коня и усадил ребёнка в седло перед собой. Чёрный конь вновь неслышно заскользил по лагерю. От сектора к сектору. От барака к бараку. И ребёнок правил конём.
   С той ночи, их всегда видели вместе – Всадник Аушвица и дитя в седле пред ним.
   P.S: Аушвиц – немецкое название Освенцима.
 
   2006 Стрингер.
 

Скрипач над рвом.

   На краю разверстой пасти глубокого рва стояли люди. Одни оцепенело молчали, другие судорожно прижимали к себе детей, жён, мужей… Старики тихо молились глядя с тоской на молодых. Женщины пытались подавить рыданья, мужчины молчали.
   Никто не оглядывался назад. Там – в глубине уже наполовину заполненного рва лежали вперемешку тела. Пустырь был оцеплен солдатами. Хрипло рычали псы, натягивая поводки. Напротив людей стояли фигуры в чёрных мундирах. Черепа зловеще поблёскивали с их фуражек. И в стороне одиноко сутулился старый Скрипач.
   В городе старика знали все. Ни одного события не обходилось
   без Скрипача и его музыки. Он со своей скрипкой веселил их в дни радостей,
   он утешал их музыкой в дни скорби. Казалось, что старый Скрипач был душой города. Он словно был всегда. А они рождались, взрослели, женись, старились
   и всегда был он – Скрипач. Когда пришла беда и людей, нелюди в мундирах согнали со всего города в гетто, Скрипач первым покинул свой дом и пошёл с ними.
   Он шёл и играл, а люди шли за ним. Его музыка придавала им силы вынести бремя тягот и пугающей неизвестности. Он бродил по улочкам гетто и помогал людям жить, а скрипка убаюкивала голодных детей, подбадривала взрослых, утешала стариков, оплакивала тех, кто не выдержал тягот.
   Но однажды за ним пришли. Старика привезли за город на пустырь, где уже зиял огромный ров. Он увидел множество солдат и понял всё. Ему приказали встать в стороне от рва и ждать. Потянулось время. А потом подъехали первые грузовики.
   Офицер распоряжавшийся на пустыре приказал ему играть. Старик устроил инструмент на плече, прижался подбородком к нему и поднёс смычок.
   Скрипка откликнулась ему нежным всхлипом и щемящая душу музыка полилась над пустырём.
   Людей погнали ко рву. Он узрел среди них много знакомых своих. И видел как старенький ребе шёл окружённый стайкой детишек, обнимая за плечи двух самых маленьких. Всех загоняли в ров. Замешкавшихся сталкивали. Мужчины подхватывали детей на руки, помогали старикам и женщинам, но ров был глубок, многие падали… И плакала скрипка. А потом автоматчики подошли к краю рва. И тут из глубины его раздался высокий надтреснутый голос: Шма Исраэль!!! И скрипка подхватила возглас. Тогда люди запели молитву. Сухой треск автоматов вспорол воздух.
   Скрипка запнулась… но вдруг заиграла ещё пронзительней. Офицер подскочил
   и приказал играть весёлое. Старик посмотрел ему в лицо, и как-то странно кивнув, вновь вскинул смычок. Полилась древняя мелодия, под которую сотни поколений предков встречали один из великих праздников его народа.
   Грузовики всё подъезжали. И новые партии жертв загонялись
   в ров. Людей сталкивали на тела и стоны умирающих пугали ещё живых…
   А старик играл. Не останавливаясь. Струны уже резали пальцы руки,
   но он продолжал перебирать их и смычок в правой руке порхал неутомимо.
   А из глаз текли скупые, жгучие слёзы. А люди всё падали в ров, падали…
   И чудилось Скрипачу, что печальная тень скользит внизу среди людей и целует младенцев под неумолчный треск автоматов. Никто заметил как постепенно сходит
   с ума музыкант.
   Последнюю машину старик встретил свадебной музыкой.
   Ласково улыбаясь согражданам и кивая им головой, он продолжал играть.
   Среди всех идущих Скрипач увидел старушку жену. Шалом Хава! – крикнул он ей
   и заиграл ту мелодию которая звучала на их свадьбе много много лет назад.
   Потом как-то странно улыбаясь, приплясывая, пошёл навстречу, но его отшвырнули назад. Тогда он вновь встал и послушно продолжал играть. И когда уже люди встали у заполнившегося рва, Скрипач увидел женщину баюкавшую на руках младенца. Тренькнув оборвалась весёлая музыка, а потом нежная колыбельная, переливаясь чуть печалью, зазвучала как прощальное напутствие.
   Последняя жертва упала в ров. И тогда офицер показал рукой туда.
   Скрипач выпрямился, усмехнулся в лицо ему и пошёл. Пошёл не переставая играть. Теперь он явственно в видел во рву чёрную тень, склонявшуюся над каждым телом. А потом тень позвала его жестом. Ударил выстрел. Скрипка выскользнула из рук, опережая падающее тело. Затарахтел бульдозер, катя перед собой вал сухой комковатой земли.
   Старик открыл глаза. Вокруг него стояли все, кто был в котловане.
   Окружённые мягким сияньем, они улыбались ему чуть печальной приветственной улыбкой. А от края рва его звал Всадник на мглистом коне. Когда он приблизился, то Всадник протянул ему сияющую неземным светом скрипку необыкновенной работы.
   Скрипач принял её и взмахнул смычком. Торжественная мелодия взвилась к небу. Музыкант пошёл, сопровождаемый Всадником по разворачивавшейся перед ними тропе Света, а люди тянулись за ним не оглядываясь назад, и дети смеялись счастливым смехом навстречу небу раскрывавшему им свои объятья. А рядом шла его старушка жена и улыбалась Скрипачу, заглядывая в глаза счастливым взглядом как в тот первый день их любви. Они вновь были вместе. Навсегда. Свободные от смерти.
 
   26/04/06/ Стрингер.
 

Собака.

   Собака плакала. Боль не уходила. Она затаилась в изувеченном теле и давала о себе знать при каждом движении. Что она сделал людям? Чем провинилась перед ними? Она была хороша, пока была щенком и хозяйский сын играл с ней. А потом выросла и стала обузой. В конце концов, хозяин вздыхая отвёз её на дачу к знакомому и отдал. Тому нужна была собака – сторожить двор. Так она сменила первых хозяев. Второй её не баловал и относился равнодушно. А как-то раз привёз нового пса. Злого, крепкого кобеля. Жизни совсем не стало. Кобель был под стать хозяину – никакой собачьей солидарности. И однажды она вырвалась со двора.
   Жизнь бродячей собаки далеко не кусок мяса. И поголодав, получив взбучек от бродячих псов, она снова стала искать себе дом. Но куда не пробовала прибиться – не везло. Или там уже были собаки, или терпеть их не могли. Так и скиталась, пока не встретила одного – такого же как сама. Они сразу почувствовали родство душ. Никто ещё с ней так не разговаривал. И она пошла за ним. Спали, где придётся, ели что найдётся. Но теперь она была не одна. Но всему приходит конец. Как-то у рынка хозяин нарвался на молодых и крепких парней. Они не любили бродяг. Собака самоотверженно кинулась спасать его…
   Вот тогда её и покалечили. А бродягу увезли в больницу. Навсегда. И снова она скиталась в одиночку. Прячась от всех. Но эта зима выдалась лютая и голодная. Голод и холод погнали её к людям… От дома вкусно пахло. Она топталась не в силах отойти отсюда. И от голода её так скрутило, что завыла – громко и жалобно. Вот тогда-то дверь распахнулась… Пронзительный собачий визг, огласил окрестности. Ошпаренная кипятком, собака, подволакивая плохо слушавшиеся задние ноги, стремилась убежать подальше. Сил едва хватило доползти до пустыря. И теперь она лежала, прижавшись ошпаренным боком к холодному снегу. Было больно.