Дженнифер Пробст. Брачный договор

   – Все за стол! Выпьем шампанского за молодых, поужинаем, а потом я угощу вас эспрессо!
   – А мне можно шампанского?
   – И мне?
   Мария строго взглянула на канючивших девчонок и покачала головой:
   – Для вас приготовлен яблочный сидр! Я купила бутылочку по такому случаю.
   – И мне, и мне!
   Алекса, потормошив ясноглазую кроху, согласилась:
   – Ладно, и тебе дадим яблочного сока!
   Она спустила племянницу с рук, и та поспешно поковыляла на кухню, где происходило столько всего интересного. Сердечное тепло их клана окутывало Алексу пушистым одеялом и не позволяло расходиться нервам, мучившим ее до тошноты. Выдержит ли она? Наколдовать себе безымянного и безликого толстосума, чтобы спасти семью от разорения, – это одно, а Ник Райан из плоти и крови в течение целого года – совсем другое. Если родители вдруг догадаются, что их дочь совершила брачную аферу ради выкупа дома, они никогда ей этого не простят. Или себе не простят. Поток медицинских счетов – у ее отца оказалось слабое сердце – не иссякал, но семейная гордость вынуждала их отказываться от материальной помощи друзей. Если они узнают, что Алекса пожертвовала своей свободой, чтобы выручить их из кабалы, они не переживут такого удара.
   Ник посмотрел на нее со странным выражением, словно ломал голову над какой-то загадкой. Ей вдруг нестерпимо захотелось взять его за руку.
   – Все нормально? – спросила она.
   – Прекрасно. Пойдем.
   Она проводила жениха взглядом, подавив досаду на его неразговорчивость. Он же предупреждал, что не любит больших семейств. Не стоит принимать его поведение слишком близко к сердцу. Собравшись с духом и стиснув зубы, Алекса пошла за ним в дом.
   Ужин растянулся на несколько часов: сытная итальянская лазанья и свежие хлебцы с чесноком, сыром и травами под бутылочку кьянти. К концу трапезы, когда все перешли в гостиную выпить эспрессо и самбуки, в голове Алексы, взбодренной вкусной пищей и задушевной беседой, уже приятно шумело.
   Она покосилась на Ника. Он пристроился рядом с ней на потертом бежевом диване, но на приличном расстоянии.
   Вид у него при этом был донельзя несчастный.
   Он вежливо слушал их разговоры, в нужных местах смеялся вместе со всеми и вел себя за столом как истинный джентльмен. Вот только он избегал встречаться с ней взглядом, отстранялся, если она нечаянно касалась его, и вел себя совершенно вразрез с тем любовным ослеплением, которое ему приписывали.
   Джим Маккензи, прихлебывая кофе, словно невзначай обратился к нему:
   – Ну, Ник, расскажи мне о своей работе.
   – Папа! – торопливо вмешалась Алекса.
   – Ничего, я расскажу. – Ник посмотрел на будущего тестя и начал объяснять: – «Дримскейп» – архитектурная фирма, занимающаяся застройкой долины Гудзона. Мы, например, проектировали японский ресторан на вершине горы близ Сафферна.
   – Чудесное местечко для ресторана! – воодушевился Джим. – Мария обожает тамошние сады. А как вы относитесь к рисункам Алексы? – помолчав, спросил он.
   Алекса едва заметно поморщилась. О боже, вот это худо. Просто ужасно. Живопись была для нее не слишком удачной попыткой самовыражения, и большинство ее знакомых не льстили ей похвалами. Алекса использовала рисование в основном как самолечение, не рассчитывая никого восхищать своими произведениями. Сейчас она попеняла себе, что позвала Ника заехать за ней в магазин, а не на квартиру. Джим, как бывший алкоголик, нутром чуял чужие слабости и теперь, словно стервятник, кинулся на запах крови.
   – Они просто потрясающие, – натужно улыбаясь, ответил Ник. – Я всегда твердил Алексе, что ей нужно устроить выставку.
   Джим удовлетворенно скрестил руки на груди:
   – Хм, так они тебе нравятся? А какой больше всех?
   – Папа…
   – Один пейзаж. Такое ощущение, будто сам в него попадаешь…
   Посреди ее легкого опьянения взметнулась паника. Теперь отец точно распознал неестественность их взаимоотношений и продолжал подкрадываться подобно хищнику. Алекса была благодарна Нику за его тщетную попытку, но против такого доки, как ее отец, он был заранее обречен. Остальные домочадцы, знакомые с дальнейшей процедурой, молча наблюдали за развитием событий.
   – Она не рисует пейзажей.
   Заявление Джима произвело эффект разорвавшейся бомбы. Но Ник и глазом не моргнул.
   – Алекса лишь недавно взялась за пейзажи. Дорогая, ты что, не говорила родителям?
   – Нет… – пролепетала она, перебарывая страх. – Папа, извини, я и вправду пока вам не показывала… Я теперь рисую горные пейзажи.
   – Но ты же их ненавидишь?
   – Теперь люблю, – весело заверила отца Алекса. – Я смотрю на них иначе с тех пор, как стала встречаться с архитектором!
   Джим лишь громко фыркнул на ее пояснение, по-видимому не собираясь сдаваться так быстро.
   – За бейсбол болеешь, Ник, или за футбол?
   – За то и за другое.
   – Многообещающий сезон для «Гигантов»^[7], правда? Я рассчитываю на очередной Нью-Йоркский суперкубок. Ну а новое стихотворение Алексы ты читал?
   – Какое именно?
   – О проливном дожде.
   – Конечно! Я считаю, оно просто замечательное.
   – У нее нет ни одного стихотворения о дожде. Алекса пишет о жизненных впечатлениях – о любви, о расставаниях. Тема природы ей не близка, поэтому у нее нет и ни одного пейзажа.
   Алекса одолела остатки самбуки, а к эспрессо не притронулась, надеясь, что ликер поможет ей дотянуть до конца визита.
   – Э-э, папа, я только что написала один стих о дожде…
   – Правда? Может быть, прочтешь его нам? Мы с мамой давно не слышали твоих новых работ.
   – Ну… – замялась Алекса, – оно еще не совсем закончено. Вот когда доведу его до совершенства, то обязательно вам прочту.
   – Но Нику все же показала…
   Алексу начала одолевать дурнота, ладони стали липкими. Ей захотелось поскорее сбежать отсюда.
   – Да… Ладно, Ник, нам, наверное, уже пора. Время позднее, а у меня еще столько хлопот перед свадьбой.
   Ник оперся локтями о колени. Он перестал ходить вокруг да около и изготовился для решающего удара. Вся семья с тревогой ожидала неминуемой развязки. Сочувственное лицо брата подсказывало Алексе, что теперь свадьба вряд ли вообще состоится. Ланс покрепче обнял жену за талию, словно воскрешая в памяти собственный неприятный опыт, когда он боялся объявить отцу, что Джина беременна и им придется пожениться. Тэйлор увлеченно собирала «Лего», не чувствуя собравшейся в воздухе грозы.
   – О свадьбе я и хотел спросить, – начал Джим. – Срок вы назначили через неделю. Почему бы не отложить его, чтобы мы все присмотрелись к Нику и он мог полноправно войти в нашу семью? К чему такая спешка?
   Ник попытался выгородить их обоих:
   – Я понимаю, Джим, но мы с Алексой все обсудили и решили, что нам не нужно никакой шумихи по этому поводу. Мы просто хотим быть вместе, поэтому начнем жить с ней на законных основаниях.
   – Как романтично, папа! – робко подала голос Иззи.
   Алекса одними губами шепнула ей «спасибо», но отцу на выручку неожиданно пришла мама.
   – Я согласна, – заявила Мария, появившись на пороге с кухонным полотенцем. – Мы славно погуляем на свадьбе! Но сначала соберемся еще раз на вечеринку по случаю вашей помолвки, чтобы Ник познакомился и с остальными родственниками. А к субботе будет ни за что всех не собрать, и наши кузены пропустят такое событие.
   Джим поднялся со стула и объявил:
   – Решено! Свадьбу нужно отложить.
   – Отличная идея, – кивнула Мария.
   Алекса схватила Ника за руку:
   – Милый, можно тебя на минуточку?
   – Конечно, дорогая…
   Она потащила его по коридору и втолкнула в спальню, прикрыв за собой дверь.
   – Ты все испортил! – свистящим шепотом накинулась она на Ника. – Я же просила тебя притвориться, но ты наплевал на все, и теперь родители догадались, что никакие мы не влюбленные!
   – Я наплевал?! Это ты ведешь себя как в дурацком спектакле! Помнишь, ты ставила их для соседей? А мы сейчас в реальной жизни, и я стараюсь, как могу.
   – Мои спектакли были не дурацкие! Сколько денег мы тогда зарабатывали на билетах! «Энни»^[8], например, имела оглушительный успех.
   – Ты даже петь толком не умеешь, – фыркнул Ник, – а взялась играть Энни!
   – Ты до сих пор злишься из-за того, что я не дала тебе роль папаши Уорбекса!
   Ник провел пятерней по волосам и угрожающе зарычал:
   – Какого черта ты пристаешь ко мне сейчас с этими глупостями?
   – Лучше придумай, как нам быть, и побыстрее! Боже, ты что, не знаешь, как обращаться с девушкой? Ты сидел рядом со мной чинно-благородно, как будто я с тобой едва знакома! Неудивительно, что папа что-то заподозрил!
   – Ты уже давно выросла, Алекса, а твой отец все еще допрашивает твоих приятелей. Нам их разрешение не требуется. Мы с тобой поженимся в субботу, и если твои родители недовольны, тем хуже для них.
   – Я хочу, чтобы меня к алтарю вел мой отец!
   – Но у нас свадьба фиктивная!
   – А другой у меня в ближайшее время не предвидится!
   Она не смогла сдержать горечи, до конца осознав всю затруднительность своего положения. Никогда их брак не станет настоящим, и как только Ник наденет ей на палец кольцо, что-то будет навеки для нее утрачено. Всю свою жизнь она мечтала о вечной любви, о домике с белым штакетником и куче детишек. А вместо этого она получит бездушную денежную наличность и мужа, который будет терпеть ее из вежливости. Провалиться ей на этом месте, если ее жертва окажется напрасной из-за его неумения сымитировать чувство перед ее родителями.
   Алекса встала на цыпочки и схватила Ника за плечи, впиваясь ногтями в ткань футболки и раня его до крови.
   – Срочно все исправляй! – зашипела она.
   – Что я должен сделать?
   Алекса отчаянно заморгала и дрожащими губами выпалила:
   – Что угодно, черт тебя побери! Быстро докажи моему отцу, что свадьба у нас настоящая, иначе…
   – Алекса! – Из коридора донесся ласковый оклик Марии, вероятно обеспокоенной тем, почему они долго не появляются.
   – Твоя мама идет…
   – Знаю! Она, наверное, слышала, как мы препирались. Делай же что-нибудь!
   – Что?
   – Что хочешь!
   – Отлично.
   Он схватил Алексу, привлек к себе и, наклонив голову, впился в ее рот. Ник крепко держал ее за талию, прижимаясь к ней всем телом. Алексе не хватало воздуха, ее ноги подкосились, и она покачнулась. Она ожидала от Ника бесстрастного сдержанного поцелуя, чтобы исподволь показать маме, что они влюблены друг в друга, а вместо него получила вспышку тестостерона и необузданной сексуальной энергии. Его теплые губы обволакивали ее, зубы покусывали, язык буравил себе ходы и своевольно сновал туда-обратно, выпивая по каплям остатки ее упорства, тогда как она все сильнее провисала на его руке.
   Но Алекса не сдалась. Она отплатила Нику тем же. Ошалев от его напора, упиваясь его мускусным запахом и вкусом, она наслаждалась всем его крепким телом, и в них обоих постепенно разгорался чувственный жар, толкая их на самый край.
   Алекса глухо застонала. Ник запустил руку в тяжелую массу ее волос, не давая ей запрокинуть голову, и продолжил сексуальное вторжение. Ее груди налились и отяжелели, а внизу живота пульсировал расплавленный огонь.
   – Алекса, я… Ой!
   Ник прервал поцелуй, и Алекса оторопело вгляделась в его лицо, ища в нем признаков увлеченности, но Ник в этот момент смотрел на ее мать.
   – Извините, Мария… – улыбнулся он ей.
   Ни дать ни взять самец, отвлеченный от самки.
   Мария неловко засмеялась и перевела взгляд на дочь, притихшую в объятиях жениха.
   – Простите, что помешала… Когда закончите, приходите к нам.
   Ее шаги затихли в коридоре, и Ник наконец-то удостоил Алексу взглядом, от которого она содрогнулась. Она ожидала увидеть, как его светло-карие глаза туманятся страстью, но они были, как всегда, прозрачны. Если бы она не ощущала бедром его эрекцию, то решила бы, что поцелуй нисколько его не взбудоражил. Она вдруг перенеслась в иное время и в иное место – в лесную чащу, где она так опрометчиво призналась в своих чувствах и все ее надежды тогда потерпели крах. Она словно наяву почувствовала то первое прикосновение его мальчишеских губ, аромат одеколона, щекочущий ей ноздри, ощутила, как его пальцы легонько сдавливают ей талию…
   По ее спине ледяной струйкой пробежал холодок: если он снова посмеется над ней, она все тотчас же отменит. Пусть только попробует!
   Ник разомкнул объятия и отстранился. Между ними, подобно сокрушительной волне, набирающей скорость и грозящей смести все на своем пути, повисло молчание.
   – Кажется, наша проблема решена, – произнес Ник. Алекса не ответила. – Ты этого хотела?
   Она высоко вскинула подбородок, стараясь не выдать хаоса эмоций, извивавшихся внутри нее подобно змеям:
   – Наверное.
   Он выждал немного, затем подал ей руку:
   – Нам надо выступить единым фронтом.
   Он учтиво и вместе с тем твердо стиснул ее ладонь, и у Алексы на глаза навернулись слезы. Она поспешно прогнала их прочь, решив, что находится сейчас, вероятно, на самом пике ПМС. Другого объяснения, почему поцелуй Ника Райана доставил ей неописуемое наслаждение и при этом так глубоко ранил ее, Алекса придумать не могла.
   – Ты как, нормально?
   Алекса едва не поморщилась, но тут же улыбнулась ему такой лучезарной улыбкой, какая вполне могла украсить рекламу зубной пасты.
   – Разумеется! Замечательная, кстати, идея!
   – Спасибо.
   – Только не застывай там снова, будто ты труп. Представь, что я Габриэлла.
   – Тебя с Габриэллой я ни за что не спутаю.
   Его язвительное замечание больно укололо ее, но Алекса не выказала слабости:
   – Не сомневаюсь. Но ведь и ты для меня, Красавчик, вовсе не предмет воздыханий.
   – Я не то имел в виду…
   – Брось… – Она привела его обратно в гостиную. – Извините, мы тут задержались. И нам все-таки пора. Уже поздно.
   Все повскакали и начали прощаться. Мария поцеловала дочь в щеку и одобрительно подмигнула.
   – По мне, может, спешить и не стоит, – шепнула она, – но ты теперь уже взрослая. Так что слушай не отца, а свое сердце.
   У Алексы перехватило в горле.
   – Спасибо, мамочка. У нас на этой неделе столько всяких дел!
   – Не переживай, дорогая.
   Они уже стояли на пороге, когда Джим сделал последнюю отчаянную попытку их переубедить:
   – Александрия, ради всей семьи, может, отложите свадьбу хотя бы на несколько недель? Ник, ты не возражаешь?
   Ник положил ладонь будущему тестю на плечо, а другой крепко держал за руку невесту.
   – Джим, я прекрасно понимаю причину твоей просьбы. Но дело в том, что я от твоей дочери без ума, и в субботу мы все-таки поженимся. Благослови нас, пожалуйста.
   Все вдруг притихли, даже Тэйлор перестала лепетать и внимательно посмотрела на взрослых. Алекса уже предчувствовала ссору, но Джим неожиданно кивнул:
   – Ладно. Можно тебя на минутку?
   – Я сейчас, – пообещал Ник Алексе и ушел за хозяином на кухню.
   Подавляя тревогу, она принялась обсуждать с Иззи и Джен свадебные наряды, то и дело поглядывая на жениха, слушавшего ее отца с самым серьезным видом. Через несколько минут оба пожали друг другу руки, и Джим, целуя дочь на прощание, казалось, был более-менее удовлетворен результатом переговоров. Алекса с Ником, помахав всем еще раз, направились к машине.
   – Чего папа хотел от тебя?
   Ник вырулил с подъездной аллеи и теперь сосредоточенно смотрел на дорогу:
   – Его волновали свадебные издержки.
   Алекса едва не захлебнулась от внезапного чувства вины. Она совсем позабыла о предстоящих тратах. Отец, конечно же, рассудил, что платить должен он, несмотря на то что времена теперь другие. На ее лбу выступила испарина.
   – И что ты ему сказал?
   Ник, покосившись на нее, ответил:
   – Я не позволил ему оплатить расходы и объяснил, что если бы я согласился на его просьбу и выждал год, то принял бы его предложение, но, поскольку мы сами настояли на том, чтобы поторопиться со свадьбой, я решительно намерен взять на себя все издержки. В конце концов мы сошлись на том, что Джим оплачивает смокинги себе и твоему брату, а я – наряды твоих сестер и твой, а также все остальные свадебные расходы.
   Алекса облегченно перевела дух и в свете приближающихся фар внимательно вгляделась в лицо Ника. Оно показалось ей, как всегда, равнодушным, но его благородство тронуло ее за душу.
   – Спасибо, – тихо сказал Алекса.
   Ник от ее благодарности даже вздрогнул, словно задетый за живое.
   – Не за что. Твои родители ни в чем не виноваты, и далеко не все смогут за неделю наскрести денег на свадьбу. К тому же я понимаю, что задета их семейная гордость, а я вовсе не намерен забирать у них последнее.
   Алекса проглотила ком в горле, и некоторое время они ехали в молчании. Через окно машины она глядела в темноту, думая о том, что щедрый жест Ника предполагает наличие между ними настоящих отношений. Но Алексе отчаянно хотелось большей подлинности. Ее родители заслуживали, чтобы она представила им своего истинного избранника, а не фальшивку. То количество лжи, к которой пришлось прибегнуть в течение вечера, угнетало ее, и теперь Алекса осознала, что заключила сделку с дьяволом за кругленькую сумму денег. Чтобы спасти семью, конечно, но все же ради денег.
   Ее невеселые думы нарушил хрипловатый голос Ника:
   – Ты, кажется, расстроилась из-за нашей невинной уловки?
   – Терпеть не могу обманывать своих!
   – Зачем тогда обманываешь? – Воцарилось неловкое молчание. Ник не отступал: – Неужели так сильно нужны деньги? Ты, кажется, не в восторге от нашего будущего брака? Врешь родственникам, устраиваешь поддельную свадьбу… И все ради развития бизнеса? Можно с таким же успехом взять в банке кредит. Так многие делают. Что-то здесь не вяжется…
   Объяснения так и рвались наружу – Алекса едва не проговорилась. Болезнь отца вскоре после его возвращения в семью. Невозможность покрыть за счет страховки запредельные суммы счетов. Титанические усилия брата закончить медицинский вуз и одновременно прокормить жену и ребенка. Беспрестанные звонки от сборщиков налогов, пока наконец мама не поняла, что другого выхода нет и нужно продать дом, без того неоднократно заложенный. Весь груз ответственности и беспомощность, которая изводила Алексу все это трудное время…
   – Мне нужны деньги, – кратко объяснила она.
   – Нужны? Или желательны? – насмешливо уточнил Ник.
   Алекса досадливо закрыла глаза. Он явно вдолбил себе в голову, что она эгоистка и пустышка. И в этот момент до нее дошло, что от этого мужчины ей нужно очень крепко обороняться. Его поцелуй разбил вдребезги все иллюзии Алексы насчет ее безразличия к нему. Ощутив его губы на своих губах, она погрузилась в сокровенную глубину своей сути, как и тогда, в лесу. Ник Райан разнес по камешку ее защитные укрепления, проделав в них брешь для вторжения. Через неделю проживания с ним в тесном соседстве она уже будет гарцевать на нем в его спальне.
   Другого выхода не было.
   Ей необходимо усердно культивировать в нем ненависть к себе. Если он заподозрит в ней сомнительную личность, то оставит ее в покое, и через год она уйдет восвояси, сохранив собственное достоинство и семейную честь. Но пробуждать в нем жалость, принимать от него подачку – ни в коем случае! Если она расскажет правду о своей проблеме, вся ее решимость, чего доброго, даст трещину. Вдруг он вздумает подарить ей необходимую сумму, и тогда она окажется его вечной должницей…
   Стоило Алексе вообразить, что в глазах Ника она предстанет этакой страдалицей во имя спасения Тары, как у нее перехватывало в горле от унижения. Нет уж, пусть лучше он считает ее черствой делягой, раз ему так приятнее. По крайней мере, негодование будет удерживать его на расстоянии. Его близость действовала на Алексу, словно искра на порох, но служить жалкой заменой его драгоценной Габриэллы – черта с два!
   Сделка с дьяволом состоится, но на ее собственных условиях. Алекса задействовала скрытые резервы и с упоением предалась второй за вечер серии лжи.
   – Ты действительно хочешь знать правду?
   – Ага, очень хочу.
   – Ты, Красавчик, вырос при деньгах. А они помогают решить большинство проблем. Я устала бороться за жизнь, как моя мать. И не хочу еще пять лет дожидаться расширения своего магазина. Я не хочу связываться с процентами и банками. На эти деньги я смогу открыть при «БукКрейзи» кафе и раскрутить его.
   – Что, если оно прогорит? И ты опять вернешься к исходной точке?
   – Но сам магазин тоже чего-нибудь стоит. Его всегда можно продать. К тому же излишки я вложу в какие-нибудь надежные ценные бумаги. Или, например, сразу куплю домик, чтобы обеспечить себя к тому моменту, когда мы аннулируем наш брак.
   – Почему тогда не попросишь двести тысяч? Или даже больше? Почему не обдерешь меня как липку?
   – Я прикинула, – пожала плечами Алекса, – что ста пятидесяти тысяч мне вполне хватит на все, что я наметила. Если бы я была уверена, что ты дашь мне больше, то попросила бы. Тем более что, если не считать необходимости встречаться с моей семьей, для тебя это довольно выгодная сделка. Ну а мне предстоит постараться ужиться с тобой.
   – Я и не подозревал, что ты такая рассудительная.
   Он, вероятно, хотел ей польстить, но Алекса едва не сгорела от стыда. Так или иначе, столь необходимое отчуждение в отношениях она у него выторговала. Да, ценой ущемления своей гордости, но Алекса в очередной раз напомнила себе, что цель оправдывает средства, и промолчала.
   Ник подрулил к ее дому. Алекса сама открыла дверь машины и взяла сумочку:
   – Я пригласила бы тебя в гости, но мы и так целый год проведем в обществе друг друга.
   – Спокойной ночи, – кивнул Ник. – Звони, если что-то понадобится. Грузчиков для переезда я пришлю, как только уложишь вещи. Со свадьбой решай все, как тебе захочется, и сообщи, куда и когда явиться.
   – Ладно. Пока.
   – Пока.
   Алекса зашла в квартиру, привалилась к закрытой двери спиной и стала сползать вниз, пока не села на пол. Только тогда она заплакала.

* * *

   Ник дождался, пока она поднимется к себе на верхний этаж и в ее окне зажжется свет. Тишину нарушал только мерный рокот автомобильного двигателя.
   Ник не понимал, почему его так покоробила прямота ее признания. Какое ему, в конце концов, дело, зачем ей понадобились деньги? В любом случае лучше повода для того, чтобы безболезненно прожить целый год бок о бок, просто не придумать. И надо выдерживать с ней дистанцию… Визит к ее родителям взбудоражил в его душе застарелую тоску, рвавшуюся теперь наружу. Ник поспешно подавил ее в зародыше, досадуя, что никак не искоренит в себе проблеск дурацкой надежды иметь нормальную семью. Может быть, поведение Алексы было тому виной… Она так часто и приветливо улыбалась, что ему хотелось впиться в ее рот и выведать, что скрывается за этими пухлыми красными губами. Скользнуть языком внутрь и вызвать ее на игру. Ее облегающие джинсы обрисовывали выпуклости ее ягодиц и изгиб бедер, пунцовая блузка на пуговицах, с виду довольно скромная, открывала взгляду нежно-розовое кружево бюстгальтера, стоило Алексе наклониться к нему. Заметив в вырезе ее пышную грудь, Ник распалился не на шутку и не всегда мог сосредоточиться на застольной беседе. Бо`льшую часть вечера он старался устроить так, чтобы она почаще наклонялась, и украдкой заглядывал в ее декольте. Словно озабоченный подросток.