Джешонек Роберт. Боязнь дождя

   С каждым его движением дождь усиливается.
   — Дождик, лей, не жалей, — кричит мистер Флад, выделывая нечто среднее между танцевальными па и прыжками футболиста в зоне защиты. — Футов пятьдесят налей!
   У него сильная магия. Просто не верится, как быстро прибывает вода.
   В долине под нами волна за волной накатывают из реки Стоуникрик. Машины сталкиваются друг с другом, натыкаются на дорожные ограждения и здания, водители либо ослеплены дождем, либо мечутся в панике из-за быстро поднимающейся воды.
   Люди и сирены издают пронзительные звуки, словно запущенные в небо ракеты фейерверка. Из канализации бьют гейзеры, изрыгая крышки люков, которые потом с грохотом падают на мостовые или на стоящие у обочин автомобили.
   А мистер Флад пляшет, как дикарь.
   Блаженно улыбаясь, он вибрирует, кружится и размахивает руками. Дождь припускает сильнее, когда он мелко трясет пальцами, а если топает ногой, раздается удар грома.
   Глядя поверх ограждения, я вижу, что внизу вода неуклонно поднимается. Ее уровень у реки уже выше колес автомобилей — он доходит до середины дверей. Мостовая быстро исчезает, улицы превращаются в каналы.
   Я слышу вдалеке звон разбитого стекла. Визжит ребенок, собаки воют, как во время конца света. Мигая огнями и завывая сиренами, машины аварийных служб несутся по скоростному шоссе из пригородов и поселков с окружающих город холмов.
   Я готова поклясться, что слышу где-то вдалеке резкий треск выстрела.
   Тут кто-то хлопает меня по плечу, я оборачиваюсь и вижу мистера Флада: он низко кланяется и протягивает руку.
   — Ты присоединишься ко мне? — спрашивает он с очаровательной улыбкой… слишком очаровательной для человека, готового расстаться с жизнью.
   Интересно, если я не помогу, что-нибудь изменится? Переживет ли он эту ночь? Или закончит наводнение без меня и все равно умрет?
   Было бы очень просто не брать его руку. Было бы просто отказаться помочь ему убить себя.
   Было бы просто, если бы я всю жизнь не готовилась к этой ночи. Если бы не чувствовала себя обязанной ему.
   Особенно, если не имеет значения, помогу я ему или нет, и это последняя ночь, когда я вижу его живым.
   Я беру его руку.
   Он швыряет трость через перила и обхватывает рукой мою спину. Он ведет меня в танце, я обнимаю его одной рукой, а другую он высоко поднял вверх и сплел свои пальцы с моими.
   Только фары и вспыхивающие сигнальные огни полицейских машин остаются в долине, но наша танцплощадка на вершине холма по-прежнему освещена уличными фонарями. Колышущиеся на ветру завесы дождя струятся вниз при свете фонарей, когда мистер Флад ведет меня в вальсе.
   Наши ступни шлепают по воде, и мы скользим по кругу: раз-два-гри, раз-два-три, раз-два-три. Голубые, как небо, глаза мистера Флада неотрывно смотрят в мои глаза, он громко смеется и убыстряет темп.
   Вскоре мы уже двигаемся так быстро, что вальс превращается польку. Мистер Флад пару раз наступает мне на ноги, но он легкий, как перышко.
   От вращения у меня кружится голова, поэтому я пытаюсь замедлить шаги, но он не позволяет. Я закрываю глаза на мгновение, однако это не помогает. У меня по-прежнему кружится голова.
   Открыв глаза, я понимаю: это не только из-за бешеного ритма танца. Я смотрю вниз и вижу, что теперь мои ноги уже не касаются мокрой площадки.
   Мы с мистером Фладом танцуем в воздухе.
   Мы парим в трех футах над цементом. Под нами нет ничего, кроме воздуха и дождя.
   Я бросаю на мистера Флада удивленный взгляд, но он лишь подмигивает и продолжает вращать меня по кругу, словно каждый день занимается чем-то подобным. Затем снижает темп польки и крепче сжимает мою руку.
   — Афродита, — говорит он, называя полным именем и повышая голос, чтобы заглушить шум дождя. — Я отдаю тебе свою силу! Используй ее, чтобы продолжать мой священный труд!
   Сначала я чувствую покалывание в пальцах, словно в них вонзаются иголки и булавки. Затем ощущаю слабый шок, будто статическое электричество проникает в мою ладонь.
   Потом возникает настоящий электрический ток. Внезапно сильное жжение распространяется вверх по моей руке и взрывается в груди подобно фейерверку, и этот огонь проникает в каждый дюйм тела.
   Мне кажется, что я горю. Все мое тело вибрирует и гудит, подобно проводу под током высокого напряжения.
   И напряжение растет.
   Это уже выше моих сил. Мои глаза застилает белой пеленой, а сердце колотится так, словно я выпила двадцать чашек кофе «эспрессо». Все это происходит одновременно, и я не могу вдохнуть воздух.
   Затем ток ослабевает, и я начинаю приходить в себя. Мои мышцы расслабляются, безумный мотор в груди снова превращается в сердце.
   Я втягиваю воздух, белая пелена перед глазами рассеивается, и все обретает цвет и форму.
   И только теперь до меня доходит, что мы все еще вальсируем, хотя я и перестала двигать ногами. Мистер Флад нес меня с того момента, как обрушился сокрушительный удар энергетической волны.
   Я поняла еще кое-что. Я не знала этого раньше, но до того момента мои органы чувств — зрение, слух, обоняние и осязание — были заблокированы, и я не ощущала красоты дождя. Хотя чувствовала дождь лучше других людей и даже имела на него некоторое влияние, но если сравнивать с теперешним состоянием, тогда я словно была завернута в многослойный пластик и скована цепями.
   Я вижу каждую сверкающую жемчужину дождя, падающую вниз. Я умею чувствовать разницу в их запахе, определять точную высоту над уровнем моря и часть страны, где находится источник, испарение которого образовало облако, давшее жизнь каждой капле.
   Я чувствую размер и форму капель, падающих мне на кожу. Я умею по привкусу кислоты, смешанной с водой, определить загрязняющее вещество, породившее их.
   И я слышу истинную песнь дождя — не стаккато струй, падающих на цемент, дерево и металл, а вибрацию капелек, когда они вытягиваются, набухают и сталкиваются друг с другом, тайную, трепетную музыку, словно миллионы и миллионы скрипичных струн одновременно играют разные ноты одного божественного, пронзительного аккорда.
   Впервые в жизни я получила способность видеть, слышать, обонять, осязать и ощущать вкус.
   И вот это, как я теперь понимаю, мистер Флад чувствует каждый день своей жизни.
   — Теперь пора, Ди, — говорит мистер Флад, и звук его голоса рывком возвращает мое внимание к нему. Он печально улыбается, и я вижу, что дождь, струящийся по его лицу, смешан со слезами. Я точно знаю, сколько на его лице капель дождя и сколько слезинок. — Одно большое усилие. Вдвоем.
   К этому моменту он готовил меня всю мою жизнь. К тому моменту, когда он перельет в меня последнюю порцию своей силы, и вместе мы обрушим всю мощь потопа на Джонстаун.
   К тому моменту, когда я его потеряю.
   Я знаю, что мне полагается подчиниться его плану, как я всегда делала. Взять силу и позволить ему упасть замертво: именно так он поступил со своей предшественницей. Смотреть, как наше наводнение затопит город, гордясь собой: вот я делаю историю и спасаю образ жизни.
   Но что я могу сказать? Я догадываюсь: он не так уж удачно воспитал меня, ведь у меня спутались все ценности.
   Я категорически против того, чтобы топить сотни людей. Моя душа не лежит к этому.
   А что касается того, чтобы позволить умереть человеку, который мне дороже всех…
   Забудьте об этом.
   Особенно сейчас, когда меня распирает сила, и я знаю, как ею пользоваться.
   У меня наконец появился собственный план.
   — Прощай, Ди, — говорит мистер Флад, поднимает мою руку и целует косточки пальцев. — Не подведи меня.
   — Не подведу, — отвечаю я, хотя имею в виду совсем другое. — Обещаю.
   — Тогда давай им покажем, как это делается! — кричит он, высоко поднимая над головой наши сцепленные руки.
   Мистер Флад закрывает глаза и сосредоточенно сводит брови. Электрические дуги искрятся над его плечами, словно крохотные молнии.
   Наши сцепленные руки наливаются бело-голубым светом в струях дождя, потом исчезают во вспышке света. Там, где должны быть кисти, я вижу только пульсирующий сгусток энергии, словно карликовая звезда упала с неба.
   Снова я чувствую идущий от него мощный поток, но сейчас это меня не ошеломляет. Сердце стремительно бьется, но я не содрогаюсь в конвульсиях, и глаза не застилает белая пелена, как раньше.
   На этот раз я чувствую величину заряда, которая у него осталась. Я точно знаю, сколько он оставил себе и за какое время исчерпает свои запасы при той скорости, с которой энергия вливается в меня. Другими словами, сколько пройдет времени, пока он не опустошит себя и не умрет.
   Мы продолжаем медленно кружить в воздухе над площадкой. Я чувствую, как на другом конце образованной нами потрескивающей цепи мистер Флад мысленно тянется ко мне, призывая сфокусировать мою энергию и направить ее ввысь.
   Я делаю то, что он хочет, устремляю потоки энергии, как сверкающие пальцы, к небу. И все время внимательно слежу за сердцем бури и уровнем поддерживающего жизнь заряда, оставшегося в теле мистера Флада.
   Вместе мы массируем тучи, будто месим тесто, выжимаем из них все новую воду. Мы пригоняем издалека свежие облака и формируем из них грозовые тучи, нагромождаем горы, настолько отяжелевшие от воды, что они взрываются дождем от малейшего прикосновения.
   Вода обрушивается вниз, словно океан. Я слышу пронзительные вопли сирен и людей внизу, грохот волн, отдаленный взрыв, но не могу опустить глаза. Дождь становится все сильнее, а мистер Флад слабеет и слабеет.
   Когда я чувствую, что его резервуар силы почти пересох, я перехватываю контроль.
   Его глаза быстро открываются, когда он осознает, что произошло. В отчаянии он тянется по соединяющему нас звену и пытается отобрать назад поводья, но поздно. Сейчас я для него слишком сильна.
   Я делаю глубокий вдох.
   Когда я втягиваю воздух в легкие, я вбираю в себя всю силу. Сжимаю ее в шар и держу там; она обжигает, гудит и рвется из моей груди. Считаю до трех.
   Потом я резко выдыхаю и отпускаю силу, рассыпая миллиарды искр во все стороны.
   Мистер Флад безуспешно пытается их схватить при помощи тех крох, которые у него остались, но их слишком мало. Искры летят во все стороны, подобно гиперзаряженным светлячкам, оставляя сверкающие следы, которые повисают в воздухе.
   И каждая из этих искорок несет частицу меня. Я посылаю эти шипящие искры сквозь дождь, гоню с холма вниз и пускаю над долиной. Они по пути делятся снова и снова, умножаясь до бесконечности, образуют мерцающие созвездия под грозовыми тучами.
   Затем, когда небо над Джонстауном заполняется крохотными танцующими звездочками, я посылаю через них свою энергию. Я делаю то, что на моих глазах делал мистер Флад чуть раньше.
   Но совершаю это с гораздо большим размахом.
   Все дождевые капельки одновременно замирают в полете.
   Барабанная дробь воды по мостовой, по металлу, по воде внезапно смолкает. Капли висят, как миллиарды хрустальных бусинок, мерцая в мигающем красно-синем свете огней полицейских, пожарных автомобилей и машин «скорой помощи». Точно так же, как раньше, когда мистер Флад заморозил дождь вокруг нас возле собаки Морли… только я остановила бушующую грозу над целым городом.
   И я еще не закончила.
   Я жду в течение нескольких ударов сердца, мысленно прикасаясь к каждой висящей капле. Поворачивая их.
   А потом позволяю им упасть.
   Вверх.
   Я позволяю им падать вверх.
   С ревом каждая висячая капелька дождя льется прямо вверх. Затем каждая капля из тех, что уже упали на землю, тоже устремляется вверх.
   Затопленные улицы, парки и крыши домов выливают воду в небо. Гейзеры бьют из окон и дверей заполненных водой зданий. Стадион «Пойнт» выплескивает свой груз воды, словно перевернутая чаша.
   Каждая упавшая раньше капля возносится в небеса. То, что упало вниз, должно подняться вверх.
   Я громко смеюсь, пока это происходит. Я почти не верю в то, что сделала. Это похоже на чудо.
   И кстати о чуде: мне больше не хочется в туалет.
   Вот вам история в процессе ее создания. Вот то, о чем люди будут читать и говорить сотни лет.
   Обратное наводнение. Наводнение вверх дном.
   Наводнение в небе.
   И именно это спасет их образ жизни. Люди захотят сохранять и изучать этот город, попытаются понять, что случилось, не нарушая того неустойчивого равновесия, которое позволило произойти этому чуду.
   Вот что спасет Джонстаун. И мне не пришлось для этого уничтожить город и утопить сотни тысяч людей.
   И я спасла одного человека.
   Мистер Флад смотрит на меня, и на этот раз слезы у него на глазах — это слезы, вызванные предательством, растерянностью и разочарованием.
   Но он будет жить. Я оставила ему достаточно сил, чтобы выжить, нравится ему это или нет.
   Возможно, сейчас его это не радует, но рано или поздно он поймет меня: Это ведь разумно, правда? Я хочу сказать: зачем уничтожать город каждые сорок лет, когда есть лучший способ?
   Вот что я думаю.
   Возможно, это первое подобное наводнение в истории.
   Но оно не будет последним.