Страница:
Джеймс Хедли Чейз
Так крошится печенье
Глава 1
Часы на стене показывали без десяти четыре, когда на столе сержанта Беглера коротко звякнул телефон.
Беглер, крепкого сложения веснушчатый мужчина лет под сорок, бросив хмурый взгляд на телефон, а потом на настенные часы, положил крупную волосатую руку на трубку, нехотя поднес ее к себе и буркнул:
– Беглер слушает.
– У меня на линии Гарри Браунинг, – доложил дежурный сержант. – Спрашивает вас. Похоже, он вне себя от ярости.
Беглер помрачнел еще больше. Гарри Браунинг был владельцем ресторана «Ракушка», одного из трех первоклассных ресторанов в Парадиз-Сити. К тому же он ходил в друзьях мэра и шефа полиции, капитана Террелла, что относило его к категории людей, с которыми Бегл еру следовало быть особенно предупредительным.
– Давай его, Чарли, – сказал Беглер и потянулся за сигаретой. К его большому сожалению, пачка на столе была пустой. А кофе он пил последний раз полчаса назад. У Беглера было две слабости: он то и дело пил кофе и курил одну сигарету за другой. – И пошли кого-нибудь за кофе, Чарли, – добавил он. – У меня в горле пересохло.
– Слушаюсь, – с готовностью подчинился дежурный сержант Чарли Тэннер. Он всегда посылал кого-нибудь за кофе для Беглера. – Браунинг на проводе.
В трубке послышался щелчок, а затем низкий голос рявкнул:
– Это ты, Беглер?
– Я, мистер Браунинг. Чем могу служить?
– Это черт знает что! У меня в ресторане мертвая женщина. Я хочу, чтобы ты немедленно сюда приехал и избавил меня от нее. Слушай, Беглер, ты, возможно, у себя в полиции постоянно с такими вещами сталкиваешься, но мне эта история создает чертовски серьезные проблемы. Я не хочу никакой огласки. А когда я говорю, что не хочу огласки, значит, ее не должно быть. Понимаешь? Если пресса что-то пронюхает, я кое с кого спущу шкуру, и если я это обещаю, то так и сделаю, кто бы он ни был. Я ясно выразился?
Беглер, до сих пор изнывавший от жары в большом, слабо освещенном кабинете детективов, резко выпрямился:
– Хорошо, мистер Браунинг, ни о чем не беспокойтесь. Я сейчас же выезжаю.
– Единственное, что от тебя требуется, – провернуть это дело без шума. Уладишь все быстро, Беглер, и мне не о чем будет волноваться… и тебе тоже!
И Браунинг положил трубку.
Беглер поморщился, постучал по зуммеру и, когда дежурный сержант ответил, спросил:
– Чарли, внизу есть кто-нибудь из прессы?
– Гамильтон из «Сан». Только он выпил и теперь спит. А в чем дело? Что-то случилось?
– Пока ничего толком не знаю. Слушай, Чарли, мне нужно отлучиться. Если Гамильтон поинтересуется, куда я уехал, скажи ему, что домой, что у меня заболел зуб. Кто сегодня у нас в смене?
– У вас болит зуб? – участливо спросил Тэннер. – О, сочувствую, Джо. Я…
– Да ладно тебе, – остановил его Беглер. – Кто в смене?
– Мандрейк вышел за вашим кофе. – В голосе Тэннера прозвучало неодобрение. – Джексон здесь, все выращивает мозоли на заднице.
– Пришли его, пусть меня подменит. Хесс еще здесь?
– Собирается уходить.
– Задержи его. Скажи, чтобы подождал меня. Я сейчас спущусь.
Беглер натянул пиджак, похлопал по заднему карману брюк, чтобы убедиться, с собой ли пистолет, схватил пачку сигарет и поспешил вниз в комнату сборов.
Фред Хесс, заведующий отделом по расследованию убийств, стоял прислонившись к стене, на его полном круглом лице была написана покорность судьбе.
– Еще две минуты, и меня не было бы в этом курятнике, – с горечью процедил он, когда Беглер вошел в комнату. – В чем дело?
Беглер ничего не ответил.
Сбежав по ступенькам к припаркованной полицейской машине, он вскочил в нее и включил двигатель. Хесс устроился на сиденье рядом.
– Мертвая женщина в «Ракушке». Это Браунинг снес нам яичко.
Машина с ревом помчалась по пустынной главной улице.
– Убийство? – хмыкнув, спросил Хесс.
– Он не сказал. Я не спрашивал. Разберемся на месте. Браунинг был не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы.
– Еще бы! – хохотнул Хесс. – Из того, что я слышал об этом заведении, можно сделать вывод, что труп им совсем ни к чему. Ты был там, Джо?
– На мою-то зарплату?
Теперь они ехали по набережной. У пляжа было припарковано всего несколько машин. Дорога пустовала.
– Нам придется действовать очень осторожно, Фред. У Браунинга слишком большие связи в этом городе.
– Какие ни были бы у него связи, если это убийство, шила в мешке не утаишь.
– Да… но пока мы еще не знаем, убийство ли это. Дай мне самому разобраться. У Браунинга много влиятельных друзей.
– Пожалуйста, приятель, действуй. Я знаю, когда мне лучше не высовываться.
Ресторан «Ракушка», окруженный лужайками, цветочными клумбами и подсвеченными пальмами, находился в конце набережной. Три мраморные ступени вели к внушительному входу. Ресторан закрылся в 2.30, и теперь холл освещали только одна люстра и несколько светильников, вмонтированных в панели вдоль стен, отчего на ворсистом ковре цвета бордо лежали длинные темные тени.
Беглер и Хесс вышли из машины, поднялись по ступеням и через вращающуюся дверь вошли в просторный, со вкусом обставленный холл, где их ожидал Луис, высокий, благородной внешности метрдотель.
Поколебать невозмутимость надменного и величественного Луиса было непросто, но Беглер сразу понял, что метрдотелю определенно не по себе.
– Сюда. – И Луис двинулся большими решительными шагами в следующий холл, а затем вверх по лестнице в бар. Детективы последовали за ним.
Здесь их ожидал Гарри Браунинг. Он сидел возле стойки бара, зажав сигару в зубах и держа в руке бокал с бренди.
В свои пятьдесят пять Браунинг, с загоревшим, чисто выбритым лицом, был крепок и лысоват. В петлице его смокинга из шотландки красовалась белая гвоздика.
Он выглядел таким, каким был: умным, богатым, могущественным и высокомерным.
– Она там.
Он ткнул пальцем в конец зала. Вдоль одной из стен тянулись кабинки из темного резного дуба. Каждая кабинка была занавешена бархатом.
– В последней кабинке.
Беглер и Хесс прошли к указанному месту и заглянули в кабинку.
В полумраке они с трудом разглядели фигуру светловолосой женщины, ничком лежавшей на столе. Белое вечернее платье открывало обнаженную спину. Белокурые волосы женщины разметались по темному дубовому столу, словно расплавленное золото.
Беглер обернулся к Браунингу:
– Мистер Браунинг, нельзя ли здесь немного прибавить света?
Луис зашел за стойку бара и щелкнул несколькими выключателями. Сразу же та сторона бара, где стояли детективы, озарилась таким ярким светом, что им пришлось прищуриться. Беглер поблагодарил Луиса кивком и, подойдя к столу, дотронулся до плеча женщины. Оно было ледяным, что подтверждало заявление Браунинга, но для полной уверенности Беглер прижал пальцы к сонной артерии. Пульс не прощупывался.
– Лучше бы ее не трогать, пока мы не сделаем фотографии, – заметил Хесс.
Подошел Браунинг и, яростно жуя сигару, пробасил:
– Я хочу избавиться от нее сейчас же, парни! Пошевеливайтесь. Играть в свои игрушки будете в морге. Если пресса что-нибудь разнюхает, у меня весь сезон пропал. Уберите ее отсюда!
– Нельзя, пока не сфотографируем труп, – коротко бросил Хесс. – Это могло быть убийство.
– А ты кто такой? – уставился на него Браунинг.
Беглер, мысленно проклиная Хесса за то, что тот открыл рот, поспешил объяснить:
– Он возглавляет отдел по расследованию убийств, мистер Браунинг. Он прав, это могло быть убийство. Я…
– Это самоубийство, – перебил его Браунинг с каменным выражением лица. – На полу валяется шприц, и лицо у нее синее. Не надо, черт побери, быть сыщиком, чтобы догадаться, что она умерла от передозировки героина. А теперь уберите ее отсюда!
Беглер заглянул под стол. На ковре действительно лежал шприц. Выпрямившись, он обхватил руками голову женщины и, осторожно приподняв, всмотрелся в мертвое лицо. При виде синюшного оттенка кожи и широко раскрытых глаз без зрачков Беглер хмыкнул и опустил голову мертвой женщины на стол.
– И все же, мистер Браунинг, могло быть и убийство, – упрямо повторил он. – Возможно, ей «помогли».
– Да с ней никого не было с тех пор, как она появилась здесь, – нетерпеливо возразил Браунинг.
– Все случаи самоубийства расследуются как убийство, пока мы не докажем, что имело место самоубийство. Простите, мистер Браунинг, но этот случай не может быть исключением.
Глаза Браунинга вспыхнули злостью.
– Я не люблю несговорчивых копов, Беглер, и у меня хорошая память. – Он повернулся к Луису: – Свяжи-ка меня с капитаном Терреллом.
– Сожалею, мистер Браунинг, – сказал Беглер, когда Луис поспешил к стойке бара, – но таковы правила, если на то не будет иного указания шефа. Здесь есть телефон, откуда бы я смог позвонить?
– Ты никуда не позвонишь, черт побери, пока не поговоришь с Терреллом! – рявкнул Браунинг и направился к бару.
Детективы переглянулись, и Хесс усмехнулся. Он знал, что если топор и упадет, то не на его шею. Хесс проскользнул мимо в кабинку и, подхватив лежавшую рядом с трупом вечернюю сумочку из белой с золотом парчи, открыл ее и заглянул внутрь. Достав оттуда конверт, он прочел надпись и передал конверт Беглеру.
– Взгляни-ка, Джо. Это нам.
Беглер слышал, как Браунинг, понизив голос, разговаривает по телефону. Детектив взял конверт, на нем размашистым почерком было написано: «В полицейский участок». Беглер осторожно вскрыл конверт перочинным ножом и извлек из него сложенный пополам листок бумаги. Он расправил его и, чувствуя дыхание Хесса у себя за спиной, прочел записку, написанную тем же размашистым почерком:
«Вам следовало бы побывать на Приморском бульваре, 247. Он получил свое. Это моя работа. Чтобы избежать тюрьмы, я выхожу из игры.
Мюриэль Марш-Девон.
P.S. Ключ под ковриком».
– Эй, Беглер, – позвал его Браунинг. – Тебя к телефону. Террелл.
С запиской в руке Беглер направился к бару и взял телефонную трубку у Браунинга, который отошел на несколько шагов.
– Это вы, шеф?
– Да, в чем дело, Джо? – спросил Террелл.
– Мистер Браунинг заявил о том, что в его ресторане обнаружен труп женщины. Я только что приехал. Похоже на самоубийство: передозировка героина. В качестве объективных доказательств шприц и синюшный цвет лица женщины. Я нашел предсмертную записку в ее сумочке. Сейчас зачитаю. – Беглер быстрым движением развернул листок бумаги и, чтобы Браунинг не услышал, начал читать тихим голосом, а прочтя, добавил: – Скорее всего, она кого-то прикончила. Мистер Браунинг хочет, чтобы мы немедленно увезли тело. Сомневаюсь, что это возможно. А вы, шеф? Хорошо бы прислать сюда дежурную полицейскую машину.
Помолчав, Террелл спросил:
– Кто там с тобой, Джо?
– Хесс.
– Оставь его с телом, а сам поезжай на Приморский бульвар и проверь информацию. Я позвоню Лепски, чтобы он к тебе там присоединился. Через двадцать минут буду в ресторане. Скажи Хессу, чтобы вызвал дежурную машину.
– Браунингу это не понравится, – предположил Беглер, глядя на нервно расхаживающего по залу владельца ресторана.
– Я поговорю с ним. Отправляйся, Джо.
– Еду.
Беглер положил трубку на стойку бара и подошел к замершему на месте Браунингу. Тот резко повернулся к сыщику.
– Шеф хочет поговорить с вами, мистер Браунинг.
Браунинг бросился к телефону, а Беглер, вернувшись к Хессу, распорядился:
– Вызывай, Фред, машину. Никаких отклонений от положенной процедуры. Шеф скоро будет. – Он улыбнулся. – А я еду на Приморский бульвар. Ну все, пока, и поделикатнее с Браунингом.
– А если он не захочет со мной деликатничать? – обеспокоенно спросил Хесс.
Сбегая по лестнице, Беглер слышал, как Браунинг громким, срывающимся от волнения голосом говорил:
– Ты не можешь так поступить со мной, Фрэнк. Ты…
Его голос доносился все глуше и совсем стих, когда Беглер выскочил на улицу, объятую ночной духотой. Не успел он подойти к машине, как из темноты вынырнула долговязая фигура Берта Гамильтона из «Парадиз-Сити сан».
– Как твой зуб, Джо? – спросил он, преграждая Бегл еру путь. – А я и не знал, что у тебя еще остались зубы.
Беглер обошел его:
– Очень советую тебе, Берт, держаться от этого места подальше. А то, того гляди, лишишься последних мозгов.
– Откуда ты взял, что они у меня есть? – парировал Гамильтон и двинулся к входу в ресторан, а Беглер вывел свою машину на шоссе и помчался по направлению к Приморскому бульвару.
Тики Эдрис был ростом не больше трех с половиной футов, имел большую, круглую как шар голову и короткие толстые ручки и ножки. Одним словом, выражаясь научным языком, он был ахондропластическим карликом.
Вот уже восемь лет Эдрис работал официантом и помогал разносить напитки в коктейльном зале ресторана «Ракушка». Чванливых клиентов Браунинга забавлял добродушный маленький уродец с грустными глазами и суетливой походкой. Они находили оригинальным, что их обслуживает карлик, и по прошествии лет Эдрис стал чем-то вроде придворного шута, держась с клиентами так фамильярно, как не рискнул бы себе позволить даже Браунинг.
В подогнанном по его росту фартуке Эдрис заканчивал протирать бокалы, когда вошел Луис, метрдотель.
– Они хотят поговорить с тобой, Тики, – сообщил он. – Просто отвечай на вопросы. Чем меньше будет сказано обо всем этом, тем лучше для мистера Браунинга.
Эдрис повесил полотенце и снял фартук. Его уродливое лицо выглядело усталым, под глазами пролегли тени. Он работал без перерыва с шести вечера и чувствовал себя вконец измотанным.
– Хорошо, мистер Луис, – ответил он и быстро влез в свой белый пиджак из тика. – Не тревожьтесь.
Он вышел из комнаты и засеменил к бару. В дальнем углу бара фотограф делал снимки трупа. Шеф полиции Террелл, крупный мужчина с рыжеватыми седеющими волосами и выступающей квадратной челюстью, разговаривал с Браунингом. Если бы не щетина на подбородке, по его виду никак нельзя было предположить, что он только что вылез из постели, в которой его застал звонок Беглера, и натянул на себя одежду.
Доктор Лоуис, медэксперт, невысокий тучный мужчина, нетерпеливо ожидал, когда фотограф закончит делать снимки. Своей очереди ждали и два криминалиста, чтобы снять отпечатки пальцев. Они сидели за стойкой бара и с вожделением поглядывали на ряды бутылок.
Фред Хесс и детектив третьего класса Макс Джейкоби с блокнотом в руке устроились в одной из кабинок. Увидев Эдриса, Хесс поманил его. Карлик засеменил к кабинке.
– Ты тот официант, который обслуживал мертвую женщину? – начал допрос Хесс.
– Да.
Хесс оглядел карлика. Выражение лица детектива красноречиво свидетельствовало, что он не слишком высокого мнения об увиденном. Эдрис смотрел на сыщика ничего не выражающим взглядом, сцепив перед собой пухлые ручки.
– Как тебя зовут?
– Тики Эдвард Эдрис.
– Адрес?
– 24, Ист-стрит, Сикомб.
Сикомб был продолжением Парадиз-Сити, там проживало большинство низкооплачиваемого рабочего люда.
Протокол допроса, который вел Хесс, стенографировал Джейкоби, молодой смышленый еврей.
– В котором часу она здесь появилась? – спросил Хесс, закуривая.
– Чуть позже одиннадцати: точнее, в 11.08.
Хесс внимательно посмотрел на карлика:
– Откуда ты знаешь?
– У меня есть часы… И я умею ими пользоваться.
– Она была одна?
– Да.
– Она заранее заказала эту кабинку?
– Нет. Было уже поздно. Почти все перешли из бара в ресторан. Поэтому свободных кабинок оказалось сколько угодно.
– Как ты считаешь, она была в порядке?
Хесс был уверен, что Браунинг и Террелл уже подошли к кабинке и слушают их. Оглянувшись, Эдрис увидел нахмуренное лицо Браунинга и поспешно ответил:
– Да, в порядке.
– Что она делала, поднявшись в бар?
– Вошла в кабинку и села. Я спросил, ждет ли она кого-нибудь, но она сказала «нет». Заказала только коктейль. Я обслужил ее, и все.
– Что было потом?
– Мне нужно было спуститься с напитками в ресторан. А когда я вернулся, занавес ее кабинки был опущен. Я спросил у бармена, присоединился ли кто-нибудь к ней, но он ответил, что она по-прежнему одна. Я подумал, ей хочется уединиться, и не стал навязываться.
– Ты чертовски прав, ей хотелось уединиться. Что было дальше?
– Мы закрылись около 2.30. Когда большинство клиентов ушло, а занавес так и оставался опущенным, я пошел получить с нее за коктейль. Постучал по стене кабинки, но никто не ответил. Тогда заглянул внутрь, а там она лежала, как сейчас лежит.
– Выходит, ты не подходил к ней целых три с половиной часа?
– Ну да. Я был занят. Я работаю в коктейль-холле, вечер выдался нелегкий. Сколько посуды надо было убрать!
Браунинг, резко повернувшись к Терреллу, ворчливо бросил:
– Я еду домой. Луис тут все закроет. Надо же было на меня такому свалиться. Эта история может погубить мой бизнес. Убери своих ребят, Фрэнк, и как можно скорее. Я хочу, чтобы Луис немного поспал.
– Мы не задержимся, Гарри, – ответил Террелл, пожимая ему руку, и проводил Браунинга взглядом, пока тот не спустился по лестнице и не исчез из виду. Тогда шеф полиции присоединился к доктору Лоуису, который осматривал мертвую женщину.
А карлик, убедившись в отсутствии хозяина, сказал:
– Когда вы меня спросили, была ли она в порядке, я не сказал вам правду. А теперь хочу ответить на этот вопрос по-другому.
Хесс уставился на него:
– Слушай, возможно, твоя мамаша считала тебя сильно умным, но я этого не нахожу. Ты хочешь сказать, что врал нам?
– Я боялся потерять работу. – Эдрис достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. – Мне нравится моя работа. А босс слушал. Если бы я сказал правду, а он услышал, он бы выгнал меня.
– А почему ты думаешь, что он не выгонит тебя, если ты сейчас скажешь правду?
– Но ведь он не узнает, если вы ему не скажете, правда?
Задумчиво оглядев карлика, Хесс пожал плечами:
– Ладно, так, значит, она не была в полном порядке?
– Нет. Я сразу понял, что у нее неприятности. Она была вся белая, и ее била дрожь. Я знал: когда она в таком состоянии, она может устроить сцену или закатить истерику. Увидев, что она вот-вот сорвется, я провел ее в кабину, принес ей выпить и опустил занавес. Я не хотел, чтобы она устраивала сцену. Босс не любит сцен.
Хесс и Джейкоби переглянулись, и Хесс спросил:
– Выходит, ты знаешь эту женщину?
Эдрис украдкой взглянул на Луиса, разговаривавшего с Бертом Гамильтоном, и, понизив голос, ответил:
– Да, я знаю ее, она живет в квартире напротив.
– Какого черта ты не сказал этого раньше? – обозлился Хесс.
– Вы не спрашивали, и потом, я уже говорил, мистер Браунинг слушал наш разговор. Если он узнает, что я был с ней знаком и усадил ее в кабинку, он выгонит меня.
– Что тебе о ней известно?
– Она наркоманка и проститутка. Я знаком с ней восемь лет.
Хесс подался вперед:
– Ты имеешь в виду, она была твоей девушкой, Тики?
Эдрис грустно посмотрел на него:
– Вы полагаете, у меня может быть девушка?
– Ты направлял к ней богатеньких плейбоев, а она отсчитывала тебе комиссионные? Так, Тики?
– Она жила в квартире напротив, – повторил Эдрис со спокойным достоинством. – Случалось, ей приходила охота поболтать со мной. Надо полагать, она видела во мне, как вы и все другие, всего лишь уродца. Неужели то, что она иногда болтала со мной, делает меня сводником? – Он посмотрел Хессу прямо в лицо. Тот, не выдержав, отвел взгляд.
– О чем она говорила? – продолжил детектив.
– О многом. О своем муже, о дочери, о жизни, любовниках.
– Она замужем?
– Да.
Подошел Луис:
– Вы мистер Хесс?
– А в чем, собственно, дело? – огрызнулся Хесс. – Я занят.
– Вас к телефону, – высокомерно скривившись, сообщил Луис.
Хесс поднялся.
– Побудь-ка здесь, коротышка, – приказал он Эдрису. – Я с тобой еще не закончил.
Он подошел к стойке бара и поднял трубку:
– Слушаю.
– Это Джо, – раздался в трубке голос Беглера. – У нас тут убийство. Шеф с тобой?
– Да.
– Скажи ему, я нашел парня, которого она упомянула в своей записке. В него всадили пять пуль. Давай-ка, приезжай сюда.
– Ладно. Я скажу шефу. Хорошенькое дельце, а? Что-то не похоже, что нам удастся хоть немного поспать.
– Точно, черт возьми. Поспеши-ка, Фред. – И на том конце линии послышались гудки.
Едва Хесс успел повесить трубку, как на лестнице показались два санитара с носилками.
– Труп уже готов? – поинтересовался один из них.
– Почти. Подождите, сейчас узнаю.
Проходя мимо Эдриса, Хесс приостановился:
– Ладно, Тики, на сегодня все. Потолкуем с тобой завтра. Приезжай в управление и спроси меня… Меня зовут Хесс. – И он направился к Терреллу и доктору Лоуису.
– Можете ее забирать, – объявил Лоуис, складывая инструменты в сумку. – Мое заключение будет у вас на столе завтра в девять утра. А сейчас я отправляюсь досыпать.
Хесс ухмыльнулся.
– Ты так полагаешь? – весело воскликнул он. – А у нас имеется еще один труп для тебя.
Беглер только что звонил. Он ждет тебя на Приморском бульваре, 247.
Стоило посмотреть на лицо толстяка доктора при этих словах.
– Но, выходит, я сегодня вовсе не посплю! – возмутился он.
– А зачем парням вроде нас спать? – возразил Хесс, улыбаясь еще шире. – Мы – супермены.
Когда Лоуис выскочил из бара, Террелл резко спросил:
– В чем дело, Фред?
– Только что звонил Джо, шеф. У него очередной труп на руках. Он просит нас приехать, сэр.
Террелл посмотрел на мертвое тело, которое положили на пол. Женщине было около сорока, стройная, хорошо сложенная, с красивым лицом.
– Наркоманка, Фред. Все бедра изрешечены иглой.
– Карлик тут проболтался. Он знает ее. Говорит, она не только наркоманка, но еще и проститутка. Браунинг будет просто в восторге, когда это выплывет наружу.
Как стервятник, почуявший падаль, Гамильтон из «Сан» уже был тут как тут и направлялся через бар прямо к ним.
– Мы поручим Максу довести здесь дело до конца, – распорядился Террелл. – А сами поедем к Джо.
– Что происходит? – спросил Гамильтон. Кто-то сказал ему однажды, что он похож на Джеймса Стюарта (сорокалетний Гамильтон был высок и седовлас), с тех пор репортер старался говорить манерно растягивая слова, чтобы еще больше походить на знаменитого актера.
Террелл на ходу бросил ему через плечо:
– Поехали с нами, увидишь.
– Что тут за каша заварилась? – не унимался Гамильтон, шагая рядом с Хессом.
– Еще один труп. Она прикончила его, потом себя, – ответил Хесс. – Сенсация как раз по твоей части.
Эдрис отступил назад, когда полицейские прошли мимо него, и, проводив их взглядом, наблюдал, как санитары укладывали мертвую женщину на носилки и выносили из бара.
И, только вернувшись в зал для коктейлей и закрыв за собой дверь, карлик дал волю своим чувствам, и лицо его озарилось злорадной усмешкой. В радостном исступлении он начал кружить по залу, взмахивая толстыми ручками в такт своим па.
Приморский бульвар соединял Парадиз-Сити с его городом-спутником Сикомбом. Вдоль той части длинного бульвара, которая проходила по Парадиз-Сити, высились огромные роскошные виллы, каждая с пышным садом, площадью в целый акр, бассейном, трехэтажным гаражом и воротами, снабженными электронным механизмом. А вдоль того же бульвара, проходившего по Сикомбу, теснились маленькие ветхие домишки с крошечным палисадником, тротуар перед которым предназначался для детских игр. Приморский бульвар, как ничто другое, олицетворял собой два слоя американского общества: высший и низший, имущих и неимущих, богатых и бедных.
Первые бледные лучи рассвета окрасили ночное небо, когда сержант Беглер остановился у дома номер 247. Это был дом дачного типа, скрытый высокой живой изгородью, давно не знавшей садовых ножниц.
Достав из бардачка фонарик, Беглер пересек тротуар и толкнул незапертые деревянные ворота. Освещая себе путь фонарем, он прошел по короткой дорожке к входной двери. Ключ, как было сказано в предсмертной записке, действительно оказался под сильно изношенным ковриком. Сержант постоял перед дверью, оглядел бунгало напротив, в нем царила тьма. Только тогда, достав пистолет из кобуры, он нажал на кнопку звонка и долго не отпускал ее. Беглер не рассчитывал, что кто-то откроет ему дверь, но, как опытный полицейский, был предусмотрителен и не собирался воспользоваться ключом, пока не убедится, что никого, кроме трупа, в бунгало нет.
Две минуты ожидания удовлетворили его, и, вставив ключ в замок, он отпер дверь. Очутившись в небольшом холле, Беглер захлопнул дверь и посветил фонариком в поисках выключателя. В свете люстры под потолком он увидел перед собой коридор, двери по обе стороны которого были закрыты.
Его несколько удивило, что две передние комнаты имели нежилой вид: в них не было никакой мебели и лишь на окнах висели некогда белые нейлоновые занавески. Третья дверь по коридору вела в ванную. По полотенцам на вешалке и розовой губке детектив заключил, что ванной кто-то пользовался. Открыв дверь напротив, Беглер оказался в маленькой кухоньке. Пустые пыльные полки и ящики подсказали ему, что никто из живущих в этом бунгало никогда не утруждал себя стряпней.
В самом конце коридора было еще две комнаты. Беглер открыл дверь слева и включил свет. С первого же взгляда сержант понял, что перед ним спальня особого предназначения.
Беглер, крепкого сложения веснушчатый мужчина лет под сорок, бросив хмурый взгляд на телефон, а потом на настенные часы, положил крупную волосатую руку на трубку, нехотя поднес ее к себе и буркнул:
– Беглер слушает.
– У меня на линии Гарри Браунинг, – доложил дежурный сержант. – Спрашивает вас. Похоже, он вне себя от ярости.
Беглер помрачнел еще больше. Гарри Браунинг был владельцем ресторана «Ракушка», одного из трех первоклассных ресторанов в Парадиз-Сити. К тому же он ходил в друзьях мэра и шефа полиции, капитана Террелла, что относило его к категории людей, с которыми Бегл еру следовало быть особенно предупредительным.
– Давай его, Чарли, – сказал Беглер и потянулся за сигаретой. К его большому сожалению, пачка на столе была пустой. А кофе он пил последний раз полчаса назад. У Беглера было две слабости: он то и дело пил кофе и курил одну сигарету за другой. – И пошли кого-нибудь за кофе, Чарли, – добавил он. – У меня в горле пересохло.
– Слушаюсь, – с готовностью подчинился дежурный сержант Чарли Тэннер. Он всегда посылал кого-нибудь за кофе для Беглера. – Браунинг на проводе.
В трубке послышался щелчок, а затем низкий голос рявкнул:
– Это ты, Беглер?
– Я, мистер Браунинг. Чем могу служить?
– Это черт знает что! У меня в ресторане мертвая женщина. Я хочу, чтобы ты немедленно сюда приехал и избавил меня от нее. Слушай, Беглер, ты, возможно, у себя в полиции постоянно с такими вещами сталкиваешься, но мне эта история создает чертовски серьезные проблемы. Я не хочу никакой огласки. А когда я говорю, что не хочу огласки, значит, ее не должно быть. Понимаешь? Если пресса что-то пронюхает, я кое с кого спущу шкуру, и если я это обещаю, то так и сделаю, кто бы он ни был. Я ясно выразился?
Беглер, до сих пор изнывавший от жары в большом, слабо освещенном кабинете детективов, резко выпрямился:
– Хорошо, мистер Браунинг, ни о чем не беспокойтесь. Я сейчас же выезжаю.
– Единственное, что от тебя требуется, – провернуть это дело без шума. Уладишь все быстро, Беглер, и мне не о чем будет волноваться… и тебе тоже!
И Браунинг положил трубку.
Беглер поморщился, постучал по зуммеру и, когда дежурный сержант ответил, спросил:
– Чарли, внизу есть кто-нибудь из прессы?
– Гамильтон из «Сан». Только он выпил и теперь спит. А в чем дело? Что-то случилось?
– Пока ничего толком не знаю. Слушай, Чарли, мне нужно отлучиться. Если Гамильтон поинтересуется, куда я уехал, скажи ему, что домой, что у меня заболел зуб. Кто сегодня у нас в смене?
– У вас болит зуб? – участливо спросил Тэннер. – О, сочувствую, Джо. Я…
– Да ладно тебе, – остановил его Беглер. – Кто в смене?
– Мандрейк вышел за вашим кофе. – В голосе Тэннера прозвучало неодобрение. – Джексон здесь, все выращивает мозоли на заднице.
– Пришли его, пусть меня подменит. Хесс еще здесь?
– Собирается уходить.
– Задержи его. Скажи, чтобы подождал меня. Я сейчас спущусь.
Беглер натянул пиджак, похлопал по заднему карману брюк, чтобы убедиться, с собой ли пистолет, схватил пачку сигарет и поспешил вниз в комнату сборов.
Фред Хесс, заведующий отделом по расследованию убийств, стоял прислонившись к стене, на его полном круглом лице была написана покорность судьбе.
– Еще две минуты, и меня не было бы в этом курятнике, – с горечью процедил он, когда Беглер вошел в комнату. – В чем дело?
Беглер ничего не ответил.
Сбежав по ступенькам к припаркованной полицейской машине, он вскочил в нее и включил двигатель. Хесс устроился на сиденье рядом.
– Мертвая женщина в «Ракушке». Это Браунинг снес нам яичко.
Машина с ревом помчалась по пустынной главной улице.
– Убийство? – хмыкнув, спросил Хесс.
– Он не сказал. Я не спрашивал. Разберемся на месте. Браунинг был не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы.
– Еще бы! – хохотнул Хесс. – Из того, что я слышал об этом заведении, можно сделать вывод, что труп им совсем ни к чему. Ты был там, Джо?
– На мою-то зарплату?
Теперь они ехали по набережной. У пляжа было припарковано всего несколько машин. Дорога пустовала.
– Нам придется действовать очень осторожно, Фред. У Браунинга слишком большие связи в этом городе.
– Какие ни были бы у него связи, если это убийство, шила в мешке не утаишь.
– Да… но пока мы еще не знаем, убийство ли это. Дай мне самому разобраться. У Браунинга много влиятельных друзей.
– Пожалуйста, приятель, действуй. Я знаю, когда мне лучше не высовываться.
Ресторан «Ракушка», окруженный лужайками, цветочными клумбами и подсвеченными пальмами, находился в конце набережной. Три мраморные ступени вели к внушительному входу. Ресторан закрылся в 2.30, и теперь холл освещали только одна люстра и несколько светильников, вмонтированных в панели вдоль стен, отчего на ворсистом ковре цвета бордо лежали длинные темные тени.
Беглер и Хесс вышли из машины, поднялись по ступеням и через вращающуюся дверь вошли в просторный, со вкусом обставленный холл, где их ожидал Луис, высокий, благородной внешности метрдотель.
Поколебать невозмутимость надменного и величественного Луиса было непросто, но Беглер сразу понял, что метрдотелю определенно не по себе.
– Сюда. – И Луис двинулся большими решительными шагами в следующий холл, а затем вверх по лестнице в бар. Детективы последовали за ним.
Здесь их ожидал Гарри Браунинг. Он сидел возле стойки бара, зажав сигару в зубах и держа в руке бокал с бренди.
В свои пятьдесят пять Браунинг, с загоревшим, чисто выбритым лицом, был крепок и лысоват. В петлице его смокинга из шотландки красовалась белая гвоздика.
Он выглядел таким, каким был: умным, богатым, могущественным и высокомерным.
– Она там.
Он ткнул пальцем в конец зала. Вдоль одной из стен тянулись кабинки из темного резного дуба. Каждая кабинка была занавешена бархатом.
– В последней кабинке.
Беглер и Хесс прошли к указанному месту и заглянули в кабинку.
В полумраке они с трудом разглядели фигуру светловолосой женщины, ничком лежавшей на столе. Белое вечернее платье открывало обнаженную спину. Белокурые волосы женщины разметались по темному дубовому столу, словно расплавленное золото.
Беглер обернулся к Браунингу:
– Мистер Браунинг, нельзя ли здесь немного прибавить света?
Луис зашел за стойку бара и щелкнул несколькими выключателями. Сразу же та сторона бара, где стояли детективы, озарилась таким ярким светом, что им пришлось прищуриться. Беглер поблагодарил Луиса кивком и, подойдя к столу, дотронулся до плеча женщины. Оно было ледяным, что подтверждало заявление Браунинга, но для полной уверенности Беглер прижал пальцы к сонной артерии. Пульс не прощупывался.
– Лучше бы ее не трогать, пока мы не сделаем фотографии, – заметил Хесс.
Подошел Браунинг и, яростно жуя сигару, пробасил:
– Я хочу избавиться от нее сейчас же, парни! Пошевеливайтесь. Играть в свои игрушки будете в морге. Если пресса что-нибудь разнюхает, у меня весь сезон пропал. Уберите ее отсюда!
– Нельзя, пока не сфотографируем труп, – коротко бросил Хесс. – Это могло быть убийство.
– А ты кто такой? – уставился на него Браунинг.
Беглер, мысленно проклиная Хесса за то, что тот открыл рот, поспешил объяснить:
– Он возглавляет отдел по расследованию убийств, мистер Браунинг. Он прав, это могло быть убийство. Я…
– Это самоубийство, – перебил его Браунинг с каменным выражением лица. – На полу валяется шприц, и лицо у нее синее. Не надо, черт побери, быть сыщиком, чтобы догадаться, что она умерла от передозировки героина. А теперь уберите ее отсюда!
Беглер заглянул под стол. На ковре действительно лежал шприц. Выпрямившись, он обхватил руками голову женщины и, осторожно приподняв, всмотрелся в мертвое лицо. При виде синюшного оттенка кожи и широко раскрытых глаз без зрачков Беглер хмыкнул и опустил голову мертвой женщины на стол.
– И все же, мистер Браунинг, могло быть и убийство, – упрямо повторил он. – Возможно, ей «помогли».
– Да с ней никого не было с тех пор, как она появилась здесь, – нетерпеливо возразил Браунинг.
– Все случаи самоубийства расследуются как убийство, пока мы не докажем, что имело место самоубийство. Простите, мистер Браунинг, но этот случай не может быть исключением.
Глаза Браунинга вспыхнули злостью.
– Я не люблю несговорчивых копов, Беглер, и у меня хорошая память. – Он повернулся к Луису: – Свяжи-ка меня с капитаном Терреллом.
– Сожалею, мистер Браунинг, – сказал Беглер, когда Луис поспешил к стойке бара, – но таковы правила, если на то не будет иного указания шефа. Здесь есть телефон, откуда бы я смог позвонить?
– Ты никуда не позвонишь, черт побери, пока не поговоришь с Терреллом! – рявкнул Браунинг и направился к бару.
Детективы переглянулись, и Хесс усмехнулся. Он знал, что если топор и упадет, то не на его шею. Хесс проскользнул мимо в кабинку и, подхватив лежавшую рядом с трупом вечернюю сумочку из белой с золотом парчи, открыл ее и заглянул внутрь. Достав оттуда конверт, он прочел надпись и передал конверт Беглеру.
– Взгляни-ка, Джо. Это нам.
Беглер слышал, как Браунинг, понизив голос, разговаривает по телефону. Детектив взял конверт, на нем размашистым почерком было написано: «В полицейский участок». Беглер осторожно вскрыл конверт перочинным ножом и извлек из него сложенный пополам листок бумаги. Он расправил его и, чувствуя дыхание Хесса у себя за спиной, прочел записку, написанную тем же размашистым почерком:
«Вам следовало бы побывать на Приморском бульваре, 247. Он получил свое. Это моя работа. Чтобы избежать тюрьмы, я выхожу из игры.
Мюриэль Марш-Девон.
P.S. Ключ под ковриком».
– Эй, Беглер, – позвал его Браунинг. – Тебя к телефону. Террелл.
С запиской в руке Беглер направился к бару и взял телефонную трубку у Браунинга, который отошел на несколько шагов.
– Это вы, шеф?
– Да, в чем дело, Джо? – спросил Террелл.
– Мистер Браунинг заявил о том, что в его ресторане обнаружен труп женщины. Я только что приехал. Похоже на самоубийство: передозировка героина. В качестве объективных доказательств шприц и синюшный цвет лица женщины. Я нашел предсмертную записку в ее сумочке. Сейчас зачитаю. – Беглер быстрым движением развернул листок бумаги и, чтобы Браунинг не услышал, начал читать тихим голосом, а прочтя, добавил: – Скорее всего, она кого-то прикончила. Мистер Браунинг хочет, чтобы мы немедленно увезли тело. Сомневаюсь, что это возможно. А вы, шеф? Хорошо бы прислать сюда дежурную полицейскую машину.
Помолчав, Террелл спросил:
– Кто там с тобой, Джо?
– Хесс.
– Оставь его с телом, а сам поезжай на Приморский бульвар и проверь информацию. Я позвоню Лепски, чтобы он к тебе там присоединился. Через двадцать минут буду в ресторане. Скажи Хессу, чтобы вызвал дежурную машину.
– Браунингу это не понравится, – предположил Беглер, глядя на нервно расхаживающего по залу владельца ресторана.
– Я поговорю с ним. Отправляйся, Джо.
– Еду.
Беглер положил трубку на стойку бара и подошел к замершему на месте Браунингу. Тот резко повернулся к сыщику.
– Шеф хочет поговорить с вами, мистер Браунинг.
Браунинг бросился к телефону, а Беглер, вернувшись к Хессу, распорядился:
– Вызывай, Фред, машину. Никаких отклонений от положенной процедуры. Шеф скоро будет. – Он улыбнулся. – А я еду на Приморский бульвар. Ну все, пока, и поделикатнее с Браунингом.
– А если он не захочет со мной деликатничать? – обеспокоенно спросил Хесс.
Сбегая по лестнице, Беглер слышал, как Браунинг громким, срывающимся от волнения голосом говорил:
– Ты не можешь так поступить со мной, Фрэнк. Ты…
Его голос доносился все глуше и совсем стих, когда Беглер выскочил на улицу, объятую ночной духотой. Не успел он подойти к машине, как из темноты вынырнула долговязая фигура Берта Гамильтона из «Парадиз-Сити сан».
– Как твой зуб, Джо? – спросил он, преграждая Бегл еру путь. – А я и не знал, что у тебя еще остались зубы.
Беглер обошел его:
– Очень советую тебе, Берт, держаться от этого места подальше. А то, того гляди, лишишься последних мозгов.
– Откуда ты взял, что они у меня есть? – парировал Гамильтон и двинулся к входу в ресторан, а Беглер вывел свою машину на шоссе и помчался по направлению к Приморскому бульвару.
Тики Эдрис был ростом не больше трех с половиной футов, имел большую, круглую как шар голову и короткие толстые ручки и ножки. Одним словом, выражаясь научным языком, он был ахондропластическим карликом.
Вот уже восемь лет Эдрис работал официантом и помогал разносить напитки в коктейльном зале ресторана «Ракушка». Чванливых клиентов Браунинга забавлял добродушный маленький уродец с грустными глазами и суетливой походкой. Они находили оригинальным, что их обслуживает карлик, и по прошествии лет Эдрис стал чем-то вроде придворного шута, держась с клиентами так фамильярно, как не рискнул бы себе позволить даже Браунинг.
В подогнанном по его росту фартуке Эдрис заканчивал протирать бокалы, когда вошел Луис, метрдотель.
– Они хотят поговорить с тобой, Тики, – сообщил он. – Просто отвечай на вопросы. Чем меньше будет сказано обо всем этом, тем лучше для мистера Браунинга.
Эдрис повесил полотенце и снял фартук. Его уродливое лицо выглядело усталым, под глазами пролегли тени. Он работал без перерыва с шести вечера и чувствовал себя вконец измотанным.
– Хорошо, мистер Луис, – ответил он и быстро влез в свой белый пиджак из тика. – Не тревожьтесь.
Он вышел из комнаты и засеменил к бару. В дальнем углу бара фотограф делал снимки трупа. Шеф полиции Террелл, крупный мужчина с рыжеватыми седеющими волосами и выступающей квадратной челюстью, разговаривал с Браунингом. Если бы не щетина на подбородке, по его виду никак нельзя было предположить, что он только что вылез из постели, в которой его застал звонок Беглера, и натянул на себя одежду.
Доктор Лоуис, медэксперт, невысокий тучный мужчина, нетерпеливо ожидал, когда фотограф закончит делать снимки. Своей очереди ждали и два криминалиста, чтобы снять отпечатки пальцев. Они сидели за стойкой бара и с вожделением поглядывали на ряды бутылок.
Фред Хесс и детектив третьего класса Макс Джейкоби с блокнотом в руке устроились в одной из кабинок. Увидев Эдриса, Хесс поманил его. Карлик засеменил к кабинке.
– Ты тот официант, который обслуживал мертвую женщину? – начал допрос Хесс.
– Да.
Хесс оглядел карлика. Выражение лица детектива красноречиво свидетельствовало, что он не слишком высокого мнения об увиденном. Эдрис смотрел на сыщика ничего не выражающим взглядом, сцепив перед собой пухлые ручки.
– Как тебя зовут?
– Тики Эдвард Эдрис.
– Адрес?
– 24, Ист-стрит, Сикомб.
Сикомб был продолжением Парадиз-Сити, там проживало большинство низкооплачиваемого рабочего люда.
Протокол допроса, который вел Хесс, стенографировал Джейкоби, молодой смышленый еврей.
– В котором часу она здесь появилась? – спросил Хесс, закуривая.
– Чуть позже одиннадцати: точнее, в 11.08.
Хесс внимательно посмотрел на карлика:
– Откуда ты знаешь?
– У меня есть часы… И я умею ими пользоваться.
– Она была одна?
– Да.
– Она заранее заказала эту кабинку?
– Нет. Было уже поздно. Почти все перешли из бара в ресторан. Поэтому свободных кабинок оказалось сколько угодно.
– Как ты считаешь, она была в порядке?
Хесс был уверен, что Браунинг и Террелл уже подошли к кабинке и слушают их. Оглянувшись, Эдрис увидел нахмуренное лицо Браунинга и поспешно ответил:
– Да, в порядке.
– Что она делала, поднявшись в бар?
– Вошла в кабинку и села. Я спросил, ждет ли она кого-нибудь, но она сказала «нет». Заказала только коктейль. Я обслужил ее, и все.
– Что было потом?
– Мне нужно было спуститься с напитками в ресторан. А когда я вернулся, занавес ее кабинки был опущен. Я спросил у бармена, присоединился ли кто-нибудь к ней, но он ответил, что она по-прежнему одна. Я подумал, ей хочется уединиться, и не стал навязываться.
– Ты чертовски прав, ей хотелось уединиться. Что было дальше?
– Мы закрылись около 2.30. Когда большинство клиентов ушло, а занавес так и оставался опущенным, я пошел получить с нее за коктейль. Постучал по стене кабинки, но никто не ответил. Тогда заглянул внутрь, а там она лежала, как сейчас лежит.
– Выходит, ты не подходил к ней целых три с половиной часа?
– Ну да. Я был занят. Я работаю в коктейль-холле, вечер выдался нелегкий. Сколько посуды надо было убрать!
Браунинг, резко повернувшись к Терреллу, ворчливо бросил:
– Я еду домой. Луис тут все закроет. Надо же было на меня такому свалиться. Эта история может погубить мой бизнес. Убери своих ребят, Фрэнк, и как можно скорее. Я хочу, чтобы Луис немного поспал.
– Мы не задержимся, Гарри, – ответил Террелл, пожимая ему руку, и проводил Браунинга взглядом, пока тот не спустился по лестнице и не исчез из виду. Тогда шеф полиции присоединился к доктору Лоуису, который осматривал мертвую женщину.
А карлик, убедившись в отсутствии хозяина, сказал:
– Когда вы меня спросили, была ли она в порядке, я не сказал вам правду. А теперь хочу ответить на этот вопрос по-другому.
Хесс уставился на него:
– Слушай, возможно, твоя мамаша считала тебя сильно умным, но я этого не нахожу. Ты хочешь сказать, что врал нам?
– Я боялся потерять работу. – Эдрис достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. – Мне нравится моя работа. А босс слушал. Если бы я сказал правду, а он услышал, он бы выгнал меня.
– А почему ты думаешь, что он не выгонит тебя, если ты сейчас скажешь правду?
– Но ведь он не узнает, если вы ему не скажете, правда?
Задумчиво оглядев карлика, Хесс пожал плечами:
– Ладно, так, значит, она не была в полном порядке?
– Нет. Я сразу понял, что у нее неприятности. Она была вся белая, и ее била дрожь. Я знал: когда она в таком состоянии, она может устроить сцену или закатить истерику. Увидев, что она вот-вот сорвется, я провел ее в кабину, принес ей выпить и опустил занавес. Я не хотел, чтобы она устраивала сцену. Босс не любит сцен.
Хесс и Джейкоби переглянулись, и Хесс спросил:
– Выходит, ты знаешь эту женщину?
Эдрис украдкой взглянул на Луиса, разговаривавшего с Бертом Гамильтоном, и, понизив голос, ответил:
– Да, я знаю ее, она живет в квартире напротив.
– Какого черта ты не сказал этого раньше? – обозлился Хесс.
– Вы не спрашивали, и потом, я уже говорил, мистер Браунинг слушал наш разговор. Если он узнает, что я был с ней знаком и усадил ее в кабинку, он выгонит меня.
– Что тебе о ней известно?
– Она наркоманка и проститутка. Я знаком с ней восемь лет.
Хесс подался вперед:
– Ты имеешь в виду, она была твоей девушкой, Тики?
Эдрис грустно посмотрел на него:
– Вы полагаете, у меня может быть девушка?
– Ты направлял к ней богатеньких плейбоев, а она отсчитывала тебе комиссионные? Так, Тики?
– Она жила в квартире напротив, – повторил Эдрис со спокойным достоинством. – Случалось, ей приходила охота поболтать со мной. Надо полагать, она видела во мне, как вы и все другие, всего лишь уродца. Неужели то, что она иногда болтала со мной, делает меня сводником? – Он посмотрел Хессу прямо в лицо. Тот, не выдержав, отвел взгляд.
– О чем она говорила? – продолжил детектив.
– О многом. О своем муже, о дочери, о жизни, любовниках.
– Она замужем?
– Да.
Подошел Луис:
– Вы мистер Хесс?
– А в чем, собственно, дело? – огрызнулся Хесс. – Я занят.
– Вас к телефону, – высокомерно скривившись, сообщил Луис.
Хесс поднялся.
– Побудь-ка здесь, коротышка, – приказал он Эдрису. – Я с тобой еще не закончил.
Он подошел к стойке бара и поднял трубку:
– Слушаю.
– Это Джо, – раздался в трубке голос Беглера. – У нас тут убийство. Шеф с тобой?
– Да.
– Скажи ему, я нашел парня, которого она упомянула в своей записке. В него всадили пять пуль. Давай-ка, приезжай сюда.
– Ладно. Я скажу шефу. Хорошенькое дельце, а? Что-то не похоже, что нам удастся хоть немного поспать.
– Точно, черт возьми. Поспеши-ка, Фред. – И на том конце линии послышались гудки.
Едва Хесс успел повесить трубку, как на лестнице показались два санитара с носилками.
– Труп уже готов? – поинтересовался один из них.
– Почти. Подождите, сейчас узнаю.
Проходя мимо Эдриса, Хесс приостановился:
– Ладно, Тики, на сегодня все. Потолкуем с тобой завтра. Приезжай в управление и спроси меня… Меня зовут Хесс. – И он направился к Терреллу и доктору Лоуису.
– Можете ее забирать, – объявил Лоуис, складывая инструменты в сумку. – Мое заключение будет у вас на столе завтра в девять утра. А сейчас я отправляюсь досыпать.
Хесс ухмыльнулся.
– Ты так полагаешь? – весело воскликнул он. – А у нас имеется еще один труп для тебя.
Беглер только что звонил. Он ждет тебя на Приморском бульваре, 247.
Стоило посмотреть на лицо толстяка доктора при этих словах.
– Но, выходит, я сегодня вовсе не посплю! – возмутился он.
– А зачем парням вроде нас спать? – возразил Хесс, улыбаясь еще шире. – Мы – супермены.
Когда Лоуис выскочил из бара, Террелл резко спросил:
– В чем дело, Фред?
– Только что звонил Джо, шеф. У него очередной труп на руках. Он просит нас приехать, сэр.
Террелл посмотрел на мертвое тело, которое положили на пол. Женщине было около сорока, стройная, хорошо сложенная, с красивым лицом.
– Наркоманка, Фред. Все бедра изрешечены иглой.
– Карлик тут проболтался. Он знает ее. Говорит, она не только наркоманка, но еще и проститутка. Браунинг будет просто в восторге, когда это выплывет наружу.
Как стервятник, почуявший падаль, Гамильтон из «Сан» уже был тут как тут и направлялся через бар прямо к ним.
– Мы поручим Максу довести здесь дело до конца, – распорядился Террелл. – А сами поедем к Джо.
– Что происходит? – спросил Гамильтон. Кто-то сказал ему однажды, что он похож на Джеймса Стюарта (сорокалетний Гамильтон был высок и седовлас), с тех пор репортер старался говорить манерно растягивая слова, чтобы еще больше походить на знаменитого актера.
Террелл на ходу бросил ему через плечо:
– Поехали с нами, увидишь.
– Что тут за каша заварилась? – не унимался Гамильтон, шагая рядом с Хессом.
– Еще один труп. Она прикончила его, потом себя, – ответил Хесс. – Сенсация как раз по твоей части.
Эдрис отступил назад, когда полицейские прошли мимо него, и, проводив их взглядом, наблюдал, как санитары укладывали мертвую женщину на носилки и выносили из бара.
И, только вернувшись в зал для коктейлей и закрыв за собой дверь, карлик дал волю своим чувствам, и лицо его озарилось злорадной усмешкой. В радостном исступлении он начал кружить по залу, взмахивая толстыми ручками в такт своим па.
Приморский бульвар соединял Парадиз-Сити с его городом-спутником Сикомбом. Вдоль той части длинного бульвара, которая проходила по Парадиз-Сити, высились огромные роскошные виллы, каждая с пышным садом, площадью в целый акр, бассейном, трехэтажным гаражом и воротами, снабженными электронным механизмом. А вдоль того же бульвара, проходившего по Сикомбу, теснились маленькие ветхие домишки с крошечным палисадником, тротуар перед которым предназначался для детских игр. Приморский бульвар, как ничто другое, олицетворял собой два слоя американского общества: высший и низший, имущих и неимущих, богатых и бедных.
Первые бледные лучи рассвета окрасили ночное небо, когда сержант Беглер остановился у дома номер 247. Это был дом дачного типа, скрытый высокой живой изгородью, давно не знавшей садовых ножниц.
Достав из бардачка фонарик, Беглер пересек тротуар и толкнул незапертые деревянные ворота. Освещая себе путь фонарем, он прошел по короткой дорожке к входной двери. Ключ, как было сказано в предсмертной записке, действительно оказался под сильно изношенным ковриком. Сержант постоял перед дверью, оглядел бунгало напротив, в нем царила тьма. Только тогда, достав пистолет из кобуры, он нажал на кнопку звонка и долго не отпускал ее. Беглер не рассчитывал, что кто-то откроет ему дверь, но, как опытный полицейский, был предусмотрителен и не собирался воспользоваться ключом, пока не убедится, что никого, кроме трупа, в бунгало нет.
Две минуты ожидания удовлетворили его, и, вставив ключ в замок, он отпер дверь. Очутившись в небольшом холле, Беглер захлопнул дверь и посветил фонариком в поисках выключателя. В свете люстры под потолком он увидел перед собой коридор, двери по обе стороны которого были закрыты.
Его несколько удивило, что две передние комнаты имели нежилой вид: в них не было никакой мебели и лишь на окнах висели некогда белые нейлоновые занавески. Третья дверь по коридору вела в ванную. По полотенцам на вешалке и розовой губке детектив заключил, что ванной кто-то пользовался. Открыв дверь напротив, Беглер оказался в маленькой кухоньке. Пустые пыльные полки и ящики подсказали ему, что никто из живущих в этом бунгало никогда не утруждал себя стряпней.
В самом конце коридора было еще две комнаты. Беглер открыл дверь слева и включил свет. С первого же взгляда сержант понял, что перед ним спальня особого предназначения.