Джо Аберкромби. Кровь и железо

   Он бросил поводья женщине, сбивавшей масло, и быстро зашагал через двор, сердито поглядывая вокруг. Его длинные волосы плескались на ветру. Кальдеру оставалось пройти около десятка шагов, когда он увидел Логена. Сын Бетода изумленно раскрыл рот, отступил на полшага назад и невольно потянулся к мечу. Затем улыбнулся холодной натянутой улыбкой.
   – Так ты завел псов, а, Байяз? Вот за этим надо хорошо присматривать, он известен тем, что кусает руку хозяина. – Губы Кальдера скривились еще сильнее. – Я могу приструнить его для тебя, если хочешь.
   Логен пожал плечами: оскорбления – удел дураков или трусов. Оба определения, возможно, подходили для Кальдера, но Логен не был ни дураком, ни трусом. Если хочешь убить, сразу приступай к делу, а не разводи болтовню. Лишние разговоры позволят противнику приготовиться, а это последнее, что тебе нужно. Логен не стал ничего говорить. Если Кальдер примет это за слабость, оно и к лучшему. Может быть, драки слишком часто находили Логена, но сам он давным-давно их не искал.
   Второй сын Бетода направил свое презрение на первого из магов:
   – Мой отец будет недоволен, Байяз! Моим людям пришлось ждать за воротами – значит, ты недостаточно уважаешь нас!
   – Но уважения у меня действительно недостает, принц Кальдер, – сказал мудрец спокойно. – Прошу тебя, однако, не падать духом. Последнего из твоих гонцов не допустили даже за мост, так что, как видишь, мы продвигаемся вперед.
   Кальдер насупился.
   – Почему ты не ответил на призыв моего отца?
   – Так много дел занимают мое время… – Байяз показал ему цветочный венок. – Это тоже не делается само, сам понимаешь.
   Принца шутка не позабавила.
   – Мой отец, – прогремел он, – Бетод, король Севера, приказывает тебе явиться к нему в Карлеон! – Кальдер прочистил горло. – Он не станет… – Кальдер закашлялся.
   – Что? – переспросил Байяз. – Говори, говори, сынок!
   – Он приказывает… – Принц снова закашлялся, захрипел, схватился рукой за горло.
   Вокруг внезапно стало очень тихо.
   – Приказывает, вот как? – Байяз сдвинул брови. – Приведи сюда великого Иувина из страны мертвых. Он может приказывать мне! Он один, и никто другой! – Он хмурился все сильнее, и Логен с трудом поборол странное желание попятиться. – Ты этого не можешь. Не может и твой отец, кем бы он себя ни мнил.
   Кальдер медленно опустился на колени, его лицо исказилось, глаза наполнились слезами. Байяз внимательно оглядел его сверху донизу.
   – Какое мрачное одеяние. Что, кто-нибудь умер? На-ка, возьми. – Он накинул цветочный венок на голову принца. – Добавим немного цвета, вдруг это улучшит твое настроение? Передай отцу, что он должен прийти сам. Я не трачу время на глупцов и младших сыновей. Я старомоден – предпочитаю говорить с головой лошади, а не с ее задницей. Ты понял меня, мальчик?
   Кальдер медленно оседал набок, его глаза выкатились из орбит и налились кровью. Первый из магов махнул рукой:
   – Можешь идти.
   Принц с хрипом глотнул воздуха, закашлялся и с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь и спотыкаясь, он подошел к своей лошади и взгромоздился в седло совсем не так прытко, как спускался с него. Уже направляясь к воротам, он метнул через плечо убийственный взгляд. Но поскольку лицо Кальдера было красным, как задница после отцовского ремня, этому взгляду не хватало должной внушительности. Логен поймал себя на том, что ухмыляется во весь рот. Давненько ему не доводилось так повеселиться.
   – Как я понял, ты можешь говорить с духами.
   Логен не ожидал такого поворота темы.
   – А?
   – Ты говоришь с духами, – повторил Байяз и покачал головой. – Это редкое умение в наши дни. Как они?
   – Кто, духи?
   – Да.
   – Угасают.
   – Скоро все заснут, да? Увы, магия утекает из мира. Таков установленный порядок вещей. Долгие годы мое знание росло, но мое могущество уменьшается.
   – На Кальдера оно произвело впечатление.
   – А! – отмахнулся Байяз. – Это ничто. Маленький фокус с воздухом и плотью, легче легкого. Поверь мне, магия убывает – это факт. Закон природы… Тем не менее есть множество способов разбить яйцо, не так ли, друг мой? Если одно орудие непригодно, попробуем другое.
   Логен уже сомневался, понимает ли, о чем они говорят. Но он был слишком утомлен, чтобы переспрашивать.
   – Да-да, конечно, – бормотал первый из магов. – Есть множество способов разбить яйцо… И к слову, ты выглядишь голодным.
   Рот Логена наполнился слюной при одном упоминании о еде.
   – Да, – промямлил он. – Да… Я бы съел чего-нибудь.
   – Ну разумеется! – Байяз ласково похлопал его по плечу. – А потом, может быть, стоит помыться? Не то чтобы это кого-то раздражало… Но я не знаю ничего более умиротворяющего, чем горячая вода, если человек проделал долгий путь. А ты, как я подозреваю, проделал очень, очень долгий путь. Идем со мной, мастер Девятипалый. Ты здесь в безопасности.
   Еда. Горячая вода. Безопасность. Логен с трудом сдерживался, чтобы не заплакать, входя вслед за стариком в библиотеку.

Добрый человек

   За окнами стоял ужасно жаркий день. Солнце ярко светило сквозь частые переплеты, отбрасывая перекрещивающиеся узоры на деревянный пол комнаты для аудиенций. Послеполуденный воздух стал теплым и влажным, как суп, и душным, словно в кухне.
   Фортис дан Хофф, лорд-камергер, краснолицый и потеющий в своей отороченной мехом парадной мантии, с полудня пребывал во все более и более дурном настроении. Харлену Морроу, его заместителю по аудиенциям, было еще труднее – в дополнение к жаре ему приходилось бороться еще и со своим ужасом перед Хоффом. Оба они страдали – каждый по-своему, но, по крайней мере, сидя.
   Майор Вест в вышитом парадном мундире обливался ручьями пота. Он стоял неподвижно, в одном и том же положении – заложив руки за спину и стиснув зубы – уже почти два часа. Стоял и слушал, как лорд Хофф ворчит, рычит и кричит в свое удовольствие на просителей и на всех прочих, попавших в поле его зрения. Не в первый раз за этот вечер Вест страстно желал оказаться в парке – лежать под деревом с бокалом чего-нибудь покрепче. Или укрыться под каким-нибудь ледником. Где угодно, только не здесь.
   Нести стражу во время этих кошмарных приемов – не самая приятная из обязанностей Веста, но могло быть и хуже. Майор думал о восьми солдатах, что стояли вдоль стен в полной амуниции. Он постоянно ждал, что вот-вот один из воинов сомлеет и с грохотом рухнет на пол, словно полный тарелок буфет, чем вызовет величайшее недовольство лорд-камергера. Но пока всем как-то удавалось держаться прямо.
   – Почему в этой растреклятой комнате вечно неподходящая температура? – пожелал знать Хофф, словно жара оскорбляла его лично. – Полгода в ней слишком жарко, полгода – слишком холодно! Здесь нет воздуха, совершенно нет воздуха! Почему окна не открываются? Почему мы не можем заседать в более просторном помещении?
   – Э-э… – смущенно выдавил заместитель, сдвигая очки вверх по мокрому от пота носу. – Просьбы об аудиенциях всегда рассматривались именно здесь, милорд. – Он замялся под грозным взглядом своего начальника. – Э-э… я думаю, такова, э-э… традиция.
   – Я и сам это знаю, болван! – рявкнул Хофф, лицо которого побагровело от жары и злости. – Разве здесь кто-нибудь спрашивал твоего дурацкого мнения?
   – Да-да, то есть нет, конечно нет, – заикаясь, проговорил заместитель, – то есть я хочу сказать, вы совершенно правы, милорд…
   Хофф сдвинул брови, покачал головой и обвел взглядом комнату в поисках чего-то, на что еще можно излить раздражение.
   – Сколько еще идиотов нам предстоит сегодня вытерпеть?
   – Э-э… еще четверо, ваша милость.
   – Черт побери! – прогремел камергер, ерзая в своем огромном кресле и оттягивая отороченный мехом воротник, чтобы впустить под одежду немного воздуха. – Это невыносимо!
   Вест признал, что в глубине души полностью с ним согласен. Хофф схватил со стола серебряный кубок и с хлюпаньем засосал в себя огромный глоток вина. Пить он был горазд – собственно, он занимался этим целый день. Однако вино не улучшило его настроения.
   – Кто следующий болван? – вопросил он.
   – Э-э… – Морроу вгляделся сквозь очки в большой список, ведя по неровным строчкам испачканным в чернилах пальцем. – Добрый человек^[1] Хит, фермер из…
   – Что? Фермер? Вы сказали – фермер? То есть мы должны сидеть в этой возмутительной жаре и выслушивать жалобы какого-то чертова простолюдина на то, что погода вредит его овцам?
   – Видите ли, милорд, – пробормотал Морроу, – по всей видимости, э-э, добрый человек Хит имеет, э-э, законную жалобу на своего, э-э, землевладельца, и…
   – Да черт подери их всех! Я сыт по горло их жалобами! – Лорд-камергер глотнул еще вина. – Зовите этого дурака!
   Двери открылись, и добрый человек Хит вошел в присутствие. Чтобы подчеркнуть распределение власти в комнате, стол лорд-камергера был установлен на высоком помосте, так что бедняга смотрел на него снизу вверх даже стоя. Лицо честное, но очень изможденное. Хит держал перед собой трясущимися руками помятую шляпу.
   Вест неловко повел плечами, ощутив, как по спине пробежала капля пота.
   – Ты добрый человек, так?
   – Да, милорд, – пробормотал крестьянин с сильным простонародным выговором. – Я из…
   Хофф оборвал его с отработанной грубостью:
   – И ты предстал перед нами, ища аудиенции у его августейшего величества высокого короля Союза?
   Хит облизнул губы. Вест подумал о том, какую дорогу проделал фермер, чтобы из него здесь делали дурака. Скорее всего, путь был очень долгим.
   – Меня и мою семью согнали с земли. Землевладелец говорит, что мы не платили за аренду, но…
   Лорд-камергер взмахнул рукой:
   – Совершенно ясно, что это дело относится к ведению Комиссии по вопросам землевладения и сельского хозяйства. Его августейшее величество король заботится о благополучии всех своих подданных, какими бы ничтожными они ни были. – Вест чуть не вздрогнул, услышав столь пренебрежительный отзыв. – Однако нельзя ожидать, что он станет уделять личное внимание каждому пустяковому делу. Его время драгоценно, как и мое. Всего доброго.
   Аудиенция закончилась. Двое солдат потянули на себя дверные створки, открывая дверь перед добрым человеком Хитом. Лицо крестьянина смертельно побледнело, пальцы терзали поля шляпы.
   – Но помилуйте, милорд, – заикаясь, проговорил он, – я уже был в Комиссии…
   Хофф резко поднял голову и прервал спотыкающуюся речь фермера:
   – Всего доброго, я сказал!
   Плечи крестьянина обмякли. Он в последний раз обвел взглядом комнату: Морроу с огромным интересом изучал что-то на дальней стене, не желая смотреть в глаза посетителю, а лорд-камергер испепелял Хита гневным взглядом, разъяренный непростительной потерей времени. Весту было очень не по себе от того, что он тоже участвует в этом. Хит повернулся и побрел прочь, понурив голову. Двери закрылись.
   Хофф врезал кулаком по столу.
   – Нет, вы это видели? – Он обвел потеющее собрание яростным взглядом. – Какая вопиющая наглость! Вы видели, майор Вест?
   – Да, милорд камергер, я все видел, – натянуто ответил Вест. – Просто позор.
   К счастью для него, Хофф не уловил истинного смысла его слов.
   – Да, вы совершенно правы, майор Вест, просто позор! Почему, черт побери, смышленые молодые люди обязательно идут в армию? И кто только пускает сюда этих попрошаек, хотел бы я знать! – Он свирепо уставился на своего заместителя. Тот сглотнул и принялся перебирать документы. – Кто там следующий?
   – Э-э, – промямлил Морроу, – Костер дан Каулт, магистр гильдии торговцев шелком.
   – Я знаю, кто он такой, черт побери! – гаркнул Хофф, вытирая с лица вновь выступивший пот. – Один другого стоит: если не чертов крестьянин, так чертов купец! – Обращаясь к солдатам у двери, он проревел таким громким голосом, чтобы его услышали в коридоре по ту сторону: – Давайте сюда старого мошенника!
   Магистр Каулт являл собой зрелище, разительно отличающееся от предыдущего просителя: крупный, тучный человек с чертами лица настолько же мягкими, насколько жестко смотрели его глаза. Его пурпурное парадное одеяние, украшенное ярдами золотого шитья, было таким роскошным, что его постеснялся бы надеть сам император Гуркхула. Магистра сопровождали двое старших членов гильдии, наряженных ему под стать. Вест подумал: заработает ли добрый человек Хит за десять лет на такую мантию? Вряд ли; даже если бы его не согнали с земли.
   – Милорд камергер, – речитативом произнес Каулт с изящным поклоном.
   Хофф едва-едва обратил внимание на главу гильдии торговцев шелком: он лишь поднял одну бровь и чуть заметно скривил губы. Каулт ждал приветствия, подобающего его положению, но ничего подобного не последовало. Тогда он шумно откашлялся и проговорил:
   – Я явился, чтобы просить аудиенции у его августейшего величества…
   Лорд-камергер фыркнул:
   – Целью этого заседания и является определить, кто достоин внимания его величества. Если бы вы не искали аудиенции, это означало бы, что вы ошиблись дверью!
   Было очевидно, что беседа не увенчается успехом, как и предыдущая. В этом есть некая мерзкая справедливость, подумал Вест: с великими и малыми здесь обращаются абсолютно одинаково.
   Магистр Каулт слегка сузил глаза, но продолжал:
   – Достопочтенная гильдия торговцев шелком, чьим скромным представителем я являюсь…
   Хофф шумно отхлебнул вина, и Каулт был вынужден на мгновение остановиться.
   – Стала жертвой самого злонамеренного и вредоносного нападения…
   – Будьте так добры, налейте! – взревел лорд-камергер, протягивая опустевший кубок Морроу.
   Заместитель резво соскочил с кресла и схватил графин. Каулту снова пришлось стиснуть зубы и подождать, пока вино с бульканьем лилось в кубок.
   – Продолжайте! – прокричал Хофф, взмахнув рукой. – Мы не можем тратить на вас целый день!
   – Самого злонамеренного и скрытного нападения…
   Лорд-камергер, сощурившись, взглянул вниз.
   – Нападения, говорите вы? Нападения находятся в ведении городской стражи!
   Магистр Каулт поморщился. Он и двое его компаньонов уже начали обливаться потом.
   – Нет, я имею в виду нападение иного рода, милорд камергер: коварное и скрытное нападение, имеющее целью дискредитировать блистательную репутацию гильдии и причинить ущерб нашим деловым интересам как в свободных городах Стирии, так и внутри Союза. Нападение, спровоцированное определенными изменническими элементами внутри инквизиции его величества, и…
   – Я услышал достаточно! – Лорд-камергер вскинул вверх свою массивную руку, призывая к молчанию. – Если дело касается торговли, его должна рассматривать Комиссия его величества по вопросам торговли и коммерции. – Хофф говорил медленно, тщательно выговаривая слова; так школьный учитель обращается к самому безнадежному из учеников. – Если оно касается закона, его должно рассматривать ведомство верховного судьи Маровии. Если оно касается внешних действий инквизиции, вам следует записаться на прием к архилектору Сульту. В любом случае, дело едва ли требует личного внимания его августейшего величества.
   Глава гильдии торговцев шелком открыл рот, но лорд-камергер не дал ему заговорить, повысив голос еще больше, чем прежде:
   – Король содержит Комиссию, избирает верховного судью и назначает архилектора именно для того, чтобы не разбираться с каждой мелочью лично! Кстати, поэтому же он дарует привилегии определенным купеческим гильдиям, а вовсе не для того, чтобы набивать карманы, – его губы скривились в неприятной усмешке, – торговцев… Всего доброго!
   Двери вновь распахнулись. Лицо Каулта побледнело от гнева при последнем замечании.
   – Можете не сомневаться, лорд-камергер, – холодно произнес он, – мы станем искать удовлетворения в другом месте, и с величайшей настойчивостью.
   Хофф очень долго не отводил от него гневного взгляда.
   – Можете искать где хотите, – прорычал он, – и с той настойчивостью, с какой вам угодно. Но только не здесь! Всего… доброго!
   Если бы фразой «Всего доброго!» можно было проткнуть человека насквозь, глава гильдии торговцев шелком уже валялся бы мертвый на полу.
   Каулт несколько раз мигнул, затем гневно повернулся и зашагал прочь с таким достоинством, какое только мог изобразить. Двое его лакеев следовали за ним по пятам, шелестя своими роскошными мантиями. Двери за ними захлопнулись.
   Хофф снова ударил по столу кулаком.
   – Возмутительно! – взорвался он. – Эта заносчивая свинья! Они думают, что можно попирать королевские законы, а если все оборачивается против них, искать у короля защиты?
   – Э-э… конечно нет, – промямлил Морроу. – Разумеется…
   Лорд-камергер, не обращая внимания на своего заместителя, с насмешливой улыбкой повернулся к Весту.
   – Сдается мне, я уже вижу стервятников, кружащих над их головами, несмотря на низкий потолок. Не правда ли, майор Вест?
   – О да, милорд камергер, – пробормотал Вест.
   Он чувствовал себя ужасно неуютно и желал, чтобы эта пытка поскорее закончилась и он вернулся домой к сестре. При мысли о ней сердце Веста сжалось: Арди стала еще своенравнее, чем прежде. Она умна, даже слишком умна, и ее ум может повредить ей. О, если бы она поскорее вышла замуж за честного человека и зажила счастливо! Положение самого Веста было достаточно шатким и без того, чтобы сестра устраивала здесь свои спектакли.
   – Стервятники, стервятники, – бормотал Хофф себе под нос. – Отвратительные птицы, но и они иногда полезны. Кто там следующий?
   Потеющий заместитель замялся, подыскивая нужные слова. Выглядел он еще более смущенным, чем прежде.
   – К нам явилась группа… э-э, дипломатов…
   Лорд-камергер остановился, не донеся кубок до рта.
   – Дипломатов? Откуда?
   – Э-э… От так называемого короля Севера Бетода.
   Хофф разразился хохотом.
   – Дипломатов? – кудахтал он, вытирая пот рукавом. – Дикарей, вы хотели сказать!
   Заместитель неубедительно хихикнул:
   – Да, милорд, ха-ха-ха! Дикарей, ну конечно же!
   – Однако эти дикари опасны, а, Морроу? – рявкнул лорд-камергер, чье веселье внезапно испарилось. Заместитель, булькнув, оборвал смех. – Очень опасны! Нам нужно вести себя осторожно. Впустить их!
   Послов оказалось четверо. Двое из них, пониже ростом, были огромными бородатыми людьми свирепого вида, сплошь в шрамах, в тяжелых помятых доспехах. Их, разумеется, разоружили перед воротами Агрионта, но от них все равно исходило ощущение опасности. Вест подумал, что бородатые воины, должно быть, сложили у входа гору своего тяжелого старого оружия. Именно такие люди собирались сейчас у границ Инглии, недалеко от дома Веста, в жадном ожидании войны.
   С ними был человек постарше, тоже в помятом панцире, с длинными волосами и огромной седой бородой. Синевато-багровый шрам пересекал его лицо – прямо через глаз, слепой и белый. На губах старика, однако, сияла широкая улыбка, а его любезные манеры составляли контраст с мрачностью остальных послов, в том числе и четвертого члена делегации, шедшего позади всех.
   Этому последнему пришлось пригнуться, чтобы пройти под притолокой высотой в добрых семь футов над полом. Он кутался в грубый коричневый плащ с капюшоном, так что лица его не было видно. Когда человек распрямился, комната вдруг показалась низкой и тесной. Рост посла казался устрашающим, но было и нечто другое – оно словно лилось от него тошнотворными волнами. Солдаты вдоль стен почувствовали это и беспокойно зашевелились, заместитель Хоффа занервничал и стал копаться в своих документах. Майор Вест, без сомнения, тоже ощутил влияние пришельца. Его кожа похолодела, несмотря на жару, и каждый волосок на теле поднялся дыбом под пропотевшим мундиром.
   Только Хофф, казалось, ничего особенного не испытывал. Он оглядел четверых северян сверху донизу, сильно нахмурившись; судя по всему, гигант в капюшоне произвел на него не большее впечатление, чем добрый человек Хит некоторое время назад.
   – Итак, вы пришли от Бетода… – Он покатал следующие слова во рту, прежде чем выплюнуть их в новоприбывших: – Короля Севера?
   – Это так, – ответил улыбающийся старик, кланяясь с глубочайшим почтением. – Меня зовут Ганзул Белый Глаз.
   Его голос звучал мягко и приятно, без какого-либо акцента – совсем не так, как ожидал Вест.
   – И ты посол Бетода? – небрежно спросил Хофф и глотнул еще вина.
   Впервые за день Вест радовался присутствию лорд-камергера. Однако когда он взглянул на человека в капюшоне, тревожное предчувствие вернулось к нему.
   – О нет, – отозвался Белый Глаз. – Я не более чем переводчик. Вот посол короля Севера!
   Его здоровый глаз нервно дернулся в сторону и вверх, указывая на темную фигуру в плаще, словно он и сам боялся своего спутника.
   – Фенрис. – Он протянул «с» на конце имени так, что оно зашипело в воздухе. – Фенрис Наводящий Ужас.
   «Очень подходящее имя».
   Майору Весту вспомнились песни, что он слышал в детстве, и рассказы о кровожадных великанах, живущих в горах на далеком Севере. В комнате воцарилось недолгое молчание.
   – Хм-м, – проговорил лорд-камергер, оставшийся совершенно равнодушным. – И вы просите об аудиенции у его августейшего величества, высокого короля Союза?
   – Именно так, милорд камергер, – ответил старый воин. – Наш господин Бетод чрезвычайно сожалеет о враждебности, возникшей между двумя нашими народами. Он всей душой желает наладить наилучшие отношения со своими южными соседями. Мы принесли вашему королю от нашего предложение мира, а также подарок, чтобы подтвердить нашу искренность. Ничего больше.
   – Очень хорошо, – сказал Хофф, откидываясь на высокую спинку кресла с довольной улыбкой. – Вежливая просьба, вежливо переданная. Вы сможете увидеть короля завтра на открытом совете, где передадите ему ваше предложение и подарок перед лицом высочайших сановников государства.
   Белый Глаз почтительно поклонился:
   – Вы очень добры, милорд камергер.
   Он повернулся и двинулся к двери, сопровождаемый двумя мрачными воинами. Фигура в плаще помедлила немного, затем тоже медленно развернулась и наклонилась, пролезая под притолокой. Лишь когда двери плотно закрылись, Вест смог вздохнуть свободно. Он тряхнул головой и пожал вспотевшими плечами. Вот тебе и песни о великанах! Здоровенный верзила в плаще, только и всего. Впрочем, если посмотреть, дверь-то действительно очень высокая…
   – Вот! Вы видели, мастер Морроу? – Хофф был чрезвычайно доволен собой. – Едва ли их можно назвать дикарями, как вы пытались мне внушить! Я чувствую, мы скоро решим наши проблемы с Севером. Как вы считаете?
   Заместитель не казался убежденным.
   – Э-э… да, милорд, разумеется.
   – Вот именно! То, что городят наши пугливые горожане на Севере, – пустая болтовня, пессимистическая пораженческая чепуха. Война? Ба! – Хофф снова хлопнул ладонью по столу, так что вино выплеснулось из кубка на деревянную столешницу. – Да северяне не посмеют! Вот увидите, в следующий раз они придут к нам с петицией о вступлении в Союз! Посмотрим, прав ли я. Да, майор Вест?
   – Э-э…
   – Замечательно! Превосходно! Хоть что-то сегодня получилось! Еще один проситель, и мы сможем выбраться из этой треклятой печки. Кто там остался, Морроу?
   Заместитель нахмурился и сдвинул очки вверх по переносице, пытаясь справиться с непривычным именем.
   – Э-э… некто Йору Сульфур, ваша милость.
   – Кто-кто?
   – Или Сульфир, или Сульфор, или что-то вроде того.
   – Никогда не слышал о таком, – проворчал лорд-камергер. – Что за человек? Южанин? Только не надо больше крестьян, ради бога!
   Заместитель вчитался в свои заметки и сглотнул.
   – Это… посланник.
   – Хорошо, но от кого?
   Морроу прямо-таки съежился, будто ребенок, ожидающий шлепка.
   – От Великого ордена магов! – выпалил он.
   Последовало несколько мгновений изумленного молчания.
   Брови Веста поползли вверх, рот открылся. Он подозревал, что точно так же изменились лица солдат у стены, скрытые от наблюдателей забралами шлемов. Он инстинктивно сморщился, предвкушая реакцию лорд-камергера, но Хофф удивил всех присутствующих, разразившись бурным хохотом.
   – Превосходно! Наконец хоть какое-то развлечение! Здесь так давно не бывало магов! Впустить волшебника! Мы не должны заставлять его ждать!
   Йору Сульфур несколько разочаровал их. Его простая поношенная одежда, пожалуй, выглядела едва ли лучше, чем платье фермера Хита. Его посох не имел ни золотого наконечника, ни сверкающего кристалла сверху. Его глаза не горели таинственным огнем. Совершенно обычный человек тридцати с небольшим лет. Он казался слегка усталым после долгого путешествия, но перед лицом лорд-камергера держался непринужденно.
   – Добрый день всем вам, господа, – проговорил он, опираясь на посох.
   Вест безуспешно пытался понять, откуда он родом. Не из Союза – его кожа была слишком смуглой; не из Гуркхула или далекого Юга – для этого она была слишком светлой. Не с Севера и не из Стирии. Значит, из совсем далеких мест, но откуда? Разглядев его поближе, Вест заметил, что глаза у мага разного цвета: один голубой, другой зеленый.