Кристофер Джон. Хранители

   - Вся система основана на условностях и строжайшей конспирации, продолжал Роджер. - Возьмем хотя бы деньги. Мы не говорим о них, словно их не существует. Мы живем на вклады, но никто не спрашивает, откуда они берутся. Так вот, эти деньги из Урбансов. Урбиты на заводах и фабриках производят товары, а джентри кормятся на доходы. Прежде капиталисты хоть как-то соприкасались со своими кормильцами, теперь же всякая связь изничтожена. Руки в перчатках передают вычищенные и умытые денежки через границу.
   Робу показалось, что Роджер говорит чересчур напыщенным, книжным языком. Он тут же представил, как моют монеты в громадной бочке, тщательно сушат и передают через забор по цепочке из рук, одетых в перчатки. Конечно, он понимал, что это всего лишь метафора. Здесь и деньги были совсем другие - золотые и серебряные монеты, а не пластиковые жетоны и полосочки из папиросной бумаги, как в Урбансах. Роджер продолжал гневно рассуждать о несправедливостях общества. Майк слушал, затаив дыхание, а Роб попытался все-таки доесть, что было на тарелке и очень надеялся, что пудинг будет хоть немного съедобнее.
   Они пробыли у Пенфолдов четыре дня. Наконец, к радости Роба, тягостный визит закончился, и мальчики отправились домой. Капитан и Песенка неспешным шагом везли их по гладкой равнине. Было раннее морозное утро.
   - Этот дворецкий... - первым заговорил Роб. - Я ему дал полсоверена, как сказала тетя Маргарет, а он взял с такой миной, словно это был шестипенсовик. Как ты думаешь, он привык получать больше?
   - Сомневаюсь, - ответил Майк. - Просто он такой сердитый и раздражительный от природы.
   - А по-моему, здесь виновата атмосфера в доме, - не удержался Роб.
   - Ты имеешь в виду сестру Дэна?
   - И брата тоже.
   - Не сравнивай. Она - уже почти готовая старая дева, злая на весь мир. А он хочет что-то изменить, сделать лучше...
   - Например, совершить революцию.
   - Если потребуется.
   - Послушай, предположим даже, у него получится, разрушит он этот несправедливый мир. А что взамен?
   - Что-то лучшее...
   - Но что?
   - Новое, свободное общество, которое сможет развиваться. Где людей не будут принуждать жить в праздности или всеобщей тупости. Где такие, как мой отец, смогут найти более достойное занятие для своих мозгов, чем разведение дурацких деревьев-карликов.
   - Или мистер Пенфолд со своими часами?
   - Точно!
   - Но это глупо, - сказал Роб. - Всегда были люди, увлечения которых многие считали смешными. И чем ты прикажешь им заниматься в их возрасте?
   - Дело не только в них. Это просто еще одно подтверждение. Все кануло в прошлое. Почему, например, сейчас не летают в космос?
   Роб вспомнил, что ответил ему учитель на уроке истории техники на такой же вопрос, и повторил Майку: дескать, "очень расточительно и никакой пользы для человечества".
   - А что на пользу человечеству? - спросил Майк. - Конные состязания? Крикет, вечеринки? А может, головидение и Игры? Ты говоришь: расточительно. Да разве есть что-нибудь более расточительное, чем ограничение человеческой мысли?
   - Люди довольны своей жизнью, - не сдавался Роб. - Это главное, смутившись под взглядом Майка, он добавил, словно защищаясь: - Во всяком случае, большинство. И потом, я не представляю, как Пенфолды смогут совершить революцию - свой дом, и то не могут в порядок привести.
   - Это миссис Пенфолд и Лилиан. Роджер тут ни при чем.
   - Значит, Роджер с Дэном собираются воевать вдвоем, так что ли?
   - У них много единомышленников.
   Роб сомневался, что их действительно много: дюжина, а то и меньше мрачных ворчунов, злословящих за обедом. Не мудрено при такой скверной кухне. Пустые разговоры, рожденные плохим пищеварением. И все-таки... Он вспомнил, что говорила миссис Гиффорд о дурной репутации Роджера. Майку лучше держаться от него подальше. Роб осторожно, намеками, стал говорить об этом Майку. Тот немного послушал, потом спросил:
   - Тебя мама научила?
   - Что ты имеешь в виду? - смутился Роб.
   - Она говорила со мной после того, как прочитала мой последний табель. Помнишь, на Рождество, вы с ней сидели в гостиной, а я музицировал в соседней комнате? Тогда я тоже кое-что услышал. В нашем доме довольно забавная акустика.
   - Я ничего...
   - Не сказал ей? - он усмехнулся. - Не волнуйся, я знаю. И за меня тоже не волнуйся. Мама часто бьет тревогу из-за пустяков.
   Тревожиться и вправду было не о чем. У Майка это просто маленькое помешательство, пунктик. У них в школе был один мальчишка, который всю первую половину семестра прилежно учился играть на скрипке, а вторую строгал кораблики, чтобы потом пустить их в плавание по реке в окрестностях школы. Последней своей страсти он предавался с тем же воодушевлением, и хотя оба увлечения закончились безрезультатно, второе было менее изнурительно для окружающих.
   - Забавно, - усмехнулся Майк.
   - Ты о чем?
   - Если бы я не погнался за тобой в тот день, я вряд ли задумался об этом когда-нибудь.
   "Может, это и правда", - подумал Роб. А может, Майк просто скучал и искал новых развлечений. Так или иначе, не хотелось, чтобы у него были неприятности. Роб отмахнулся от невеселых раздумий. В конце концов, они возвращались домой, Пенфолды далеко. Все хорошо!
   - Поскачем галопом! - крикнул он Майку.
   Весенний семестр пролетел даже быстрее осеннего. Роб совсем освоился в школе и, хотя не все шло гладко (в середине семестра он умудрился заработать три порки за три дня), но он должен был признаться себе, что наслаждается жизнью. На юниорском марафоне он завоевал первое место, и теперь его имя Р.Перрот будет добавлено к сотне других, высеченных на основании большого серебряного кубка, а в июне, в День Оратора, ему даже будет позволено произнести коротенькую речь. Думая об этом, Роб чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
   Начало каникул пришлось на один из холодных дождливых дней. Почтовая карета тащилась, разбрызгивая лужи в прорехах дорожного покрытия. Ненастье длилось еще три дня, но потом апрельское солнце высушило и согрело землю. Просыпались разбуженные весной почки, каштаны оделись в нежно-зеленую листву.
   Близился день рождения Сесили, и Роб с Майком отправились в Оксфорд за подарками. Подъезжая к городу, они поехали тише, залюбовавшись чудесным зрелищем. На солнце сверкали шпили Храма Христа. Настанет день конфирмации, и Роб войдет туда, как Майк, и весь род Гиффордов до него. Пять веков созывал прихожан под своды Дома Божьего - так называли здесь эту церковь - Большой Колокол...
   - Неплохо смотрится, - сказал он.
   Восторженная похвала была не в традициях Графства.
   - Да, - ответил Майк, чуть помедлив. - А там, видишь?
   - Поля?
   - Раньше там были заводы. Машины делали. Не электромобили, а устаревшего типа, с двигателями внутреннего сгорания. Этот завод был одним из крупнейших в Англии. Может, самый крупный.
   Город, словно драгоценный камень, лежал в зеленой оправе полей.
   - Только не говори, что ты тоскуешь по тем временам, - сказал Роб.
   Теперь они все реже спорили об устройстве общества. Они были на разных сторонах, и даже самый жаркий спор ничего бы не изменил.
   - Нет, - задумчиво проговорил Майк.
   В городе они привязали лошадей возле гостиницы, сразу за Университетом, и пошли за покупками. Майк купил ярко-красный шелковый платок с малиновой бахромой, а Роб - опаловый кулончик на тоненькой серебряной цепочке. Он истратил почти все деньги, но знал, что Сесили понравится подарок. Потом они просто бродили по улице, разглядывая витрины, изобилующие красивыми добротными вещами, не шедшими ни в какое сравнение с теми безделушками, что продавались в Урбансе. Роб залюбовался восхитительным луком с изящными стрелами в вышитом серебром колчане.
   Пробили часы на башне. Роб достал карманные часы - рождественский подарок Гиффордов - и сверил время.
   - Как ты думаешь, мы должны вернуться домой к обеду?
   - Слушай, ты иди, - сказал Майк. - Я приду к гостинице. Совсем забыл, мне надо заскочить к одному парню. Насчет лошади.
   - Пойдем вместе, если хочешь.
   Майк покачал головой:
   - Не стоит. Дело-то на пять минут. А ты пока возьми поесть - они там обычно долго копаются. Мне - бифштекс.
   Робу показалось, что Майк просто не хотел брать его с собой. Ну что ж, его дело. Он молча кивнул и пошел к гостинице.
   В начале каникул Майк и Роб поехали порыбачить на речку неподалеку от дома. Они поймали несколько форелей, часть тут же приготовили на костре и с аппетитом съели, отделяя от костей крепкое розоватое мясо. Роб обратил внимание на цвет. Оказалось, что здесь форель называли лососем, хотя она не имеет ничего общего с лососевыми. А розоватый цвет мясу придавали крошечные розовые креветки - любимое лакомство форелей.
   Майк предложил как-нибудь половить настоящих лососей в верховьях Темзы. Там жили друзья Гиффордов - супруги Бичинги: он - добродушный толстяк огромного роста, она - маленькая и худенькая. Роб уже знал этих милых приветливых людей. Бичинги были бездетны и любили компании молодых людей.
   После поездки в Оксфорд Майк решил, наконец, воспользоваться давним приглашением и договорился, что они с Робом приедут к Бичингам в ближайшую пятницу. В четверг, однако, оказалось, что Майк поехать на сможет. Отец разрешил ему купить еще одного гунтера, а знакомый торговец лошадьми в Оксфорде как раз предложил хорошего жеребца. Желающих было много, и упускать неожиданное везение не хотелось.
   - Давай отложим рыбалку, - сказал Роб. - Времени достаточно, поедем в другой раз.
   - Неудобно. Бичинги ждут нас к обеду. Поезжай один, извинись за меня. Они расстроятся, если мы оба не приедем.
   - Хорошо, - согласился Роб. - Удачной покупки тебе!
   - Надеюсь. Гарри, конечно, работы прибавится.
   - Он поедет с тобой?
   - Нет.
   - Почему? Он бы помог тебе.
   - Не думаю, - Майк говорил чуть раздраженно. - Мистер Лавернхам все равно будет проверять жеребца перед покупкой. - мистер Лавернхам был ветеринаром. - А я хочу посмотреть первым.
   Объяснение звучало нескладно, но Майк, очевидно, знал, что делал.
   - Ладно. Рассказывай, как добраться до Бичингов. Давай посмотрим по карте.
   Роб выехал на рассвете, а когда остановился у реки, солнце стояло уже довольно высоко. За лугами виднелось имение Бичингов, Роб узнал его по конусообразной башне, о которой предупреждал Майк. Башню построил какой-то чудак давным-давно, в Графстве хватало охотников до подобных странных капризов. Бичинги ждали их только к обеду, а пока он мог вдоволь порыбачить. Роб привязал лошадь и устроился на берегу.
   Сначала ему не везло. Лососи, словно поддразнивая Роба, резвились в прозрачной воде, поблескивая чешуей, и не обращали внимания на приманку. Только через два часа первая жертва попалась на крючок. Рыба боролась яростно и все-таки сорвалась. Снова долго не клевало, но потом за полчаса Роб поймал одного за другим трех серебристых красавцев: двух - по четыре-пять фунтов и третьего - по меньшей мере, восьми. Стало жарко. Роб вытер пот с лица и взглянул на часы - было начало первого. Бичинги ждали его к часу. Роб решил, что пора остановиться.
   Довольный и гордый собой, он ехал через луга. Будет чем похвастаться перед Майком. Он как раз размечтался об этом, когда увидел группу всадников на дороге, за полем. Это зрелище давно стало привычным, и все же он удивился. В Графстве часто собирались компании молодежи, любители поупражняться в верховой езде и покрасоваться друг перед другом своими успехами. Но они никогда не выезжали днем - только утром и вечером. К тому же, в этой группе было больше двух десятков всадников, а не полдюжины, как обычно. Роб смотрел им вслед, пока всадники не исчезли вдали на дороге в Оксфорд, потом пришпорил лошадь.
   Возле дома Бичингов царило смятение. Он окликнул пробегавшего мимо слугу - тот буркнул в ответ что-то нечленораздельное. Роб спешился и пошел искать конюха, когда увидел миссис Бичинг. Она была очень бледна. Роб поклонился:
   - Что-нибудь случилось? Я могу помочь?
   - Ты слышал новости?
   Он покачал головой:
   - Я был на речке.
   - Это ужасно, - голос ее дрожал. - Ужасно! Разве можно было ожидать такого?
   - Что стряслось, мэм? - нетерпеливо спросил он.
   - Восстание. Но зачем? Как? Невероятно! Они захватили Оксфорд. И Бристоль...
   "Оксфорд, - подумал он. - Майк. Покупка лошади была лишь предлогом. Значит, восстание". Все это казалось невероятным. Насилие было уместно где-нибудь в далеком Китае или в Урбансах, во время пьяных бунтов безмозглой толпы, но не здесь, в тихом безмятежном Графстве... А Бристоль был столицей Графства, там находилась штаб-квартира правительства...
   - Они не могли захватить Бристоль. Это невозможно.
   - У них оружие.
   В ее голосе дрожал смертельный страх. Оружие давным-давно не существовало. Только за тридевять земель, в Китае, но никак не в Англии. Даже в Урбансах снаряжение преступников ограничивалось ножами и дубинками. Роб знал, что миссис Бичинг говорит правду, но все еще не мог поверить. "Это наверняка Роджер Пенфолд со своими дружками протащил оружие с Востока", - подумал он.
   - Я видел на дороге всадников, - сказал Роб.
   - Ополчение, - отозвалась миссис Бичинг. - Но, боюсь, слишком поздно. Мой муж ушел с ними. Он уже стар и... не совсем здоров, но все-таки пошел.
   В другое время мысль о старом толстяке мистере Бичинге, скачущем верхом на лошади в бой, рассмешила бы Роба, но теперь он вовсе не чувствовал желания смеяться.
   - Я должен вернуться домой.
   - Может, поешь сначала?
   Роб покачал головой:
   - Я поеду.
   Имение Гиффордов выглядело покинутым. В пустых конюшнях одиноко стояла лошадь, что захромала несколько дней назад. Конюха нигде не было видно, и Робу пришлось самому расседлать Песенку. Он чистил ее, когда сзади послышались шаги. Роб обернулся и увидел миссис Гиффорд.
   - Значит, они все... - начал он.
   - Ушли с ополченцами. И твой дядя.
   - Вы знаете, где они собираются, тетя Маргарет? Я догоню их.
   - Нет. Ты слишком мал.
   - Я умею фехтовать, у меня хорошие отметки по фехтованию. Я должен что-то делать.
   - Они не нуждаются в помощи детей, - сказала она. - По крайней мере, наша сторона. Роб, где Майк?
   - Я не знаю. Он сказал...
   - Я хочу слышать правду, - в ее голосе звенел холодный гнев. - Мне кажется, я имею на это право. Он замешан в этом?
   - Не знаю... - ее взгляд резал, словно нож. - Думаю, да.
   - Расскажи мне все. Все, что тебе известно. От начала до конца.
   Он убеждал себя, что бессмысленно дольше хранить тайну, но это была ложь. Больше всего на свете он боялся ее гнева.
   Он рассказал о собрании у Пенфолда в школе и о том, что случилось потом.
   - На Рождество я поделилась с тобой своей тревогой за Майка, сказала миссис Гиффорд, когда он замолчал. - Я просила твоей помощи. Неужели это все, что ты мог сделать? Просто отошел в сторону.
   - Я спорил с ним.
   - Спорил!
   - Я думал, что революция, о которой он твердил, просто дикая, сумасшедшая идея, блажь! Разве я мог представить, что это так серьезно?
   Она пристально посмотрела на него:
   - Ты был жалким беглецом, когда Майк нашел тебя. Урбитом. Голодным, грязным, испуганным, в лохмотьях, снятых с пугала. Он помог тебе, заботился о тебе, упросил нас принять тебя в дом, сделать членом семьи. Надеюсь, ты счастлив, что смог так хорошо отплатить ему.
   Она повернулась и вышла из конюшни. На душе у Роба было прескверно. Он продолжал механически водить щеткой по спине лошади. Если бы только удалось отыскать Майка, помочь ему. А потом... Что бы ни случилось, он не сможет больше вернуться в этот дом.
   Роб снова оседлал Песенку и вывел ее из конюшни. Когда он уже подъезжал к дорожке, ведущей к воротам, его окликнули. Миссис Гиффорд стояла возле заднего крыльца. Она позвала еще раз, и Роб подъехал.
   - Куда ты собрался?
   - Я ухожу, мэм.
   Она положила руку на поводья.
   - Я говорила с тобой слишком резко. Что сделано, то сделано.
   Роб покачал головой:
   - Я должен уйти.
   - Все ушли, - сказала она. - Остались только мы с Сесили, да служанки. Не уходи, Роб.
   Ее лицо, печальное и как-то вдруг постаревшее, было все же очень красивым. Роб решился посмотреть в ее глаза, и внезапно понял, что действительно нужен ей. Он молча кивнул и соскочил с лошади.
   9. НОЧНОЙ ГОСТЬ
   Время словно остановилось. Телефон не работал, и они толком не знали, что происходит. Проезжавший мимо имения бродячий торговец заморочил головы доверчивой прислуге жуткими слухами - дескать, "началась резня, толпы урбитов прорвались через границу, убивают, жгут и сметают все на своем пути". Наверняка, все ложь, - рассказам этой публики не стоило доверять, но при полной неизвестности можно было поверить в любые небылицы. Перед сном Роб проверил, заперты ли двери. Конечно, кровожадная толпа могла ворваться в дом через окна, но сидеть сложа руки он не мог.
   Когда Роб шел к себе мимо комнаты Сесили, она позвала его.
   - Как ты? - спросил Роб.
   Она сидела на кровати.
   - Я услышала шаги и испугалась. А потом оказалось, что это ты.
   - Тебе нечего бояться.
   - А где Майк?
   - Он останется у друзей, пока все не утихнет.
   - А когда все утихнет?
   - Скоро.
   - Ты уверен?
   - Конечно.
   Спальню освещал только дрожащий огонек лампы на столике возле кровати. По стенам бродили тени.
   - Поцелуешь меня? - сказала Сесили.
   Роб поцеловал ее в лоб, и девочка нырнула под одеяло. Когда он пошел к двери, Сесили сказала:
   - Роб?
   - Да?
   - Я так рада, что ты здесь.
   - Спи. Скоро утро.
   В своей комнате он еще долго стоял у окна, глядя в темноту.
   Утром набухшее серое небо пролилось затяжным дождем. Миссис Гиффорд снова пыталась дозвониться, но безуспешно. Роб хотел съездить к соседям за новостями, но она запретила, а он не настаивал. Ожидание становилось невыносимым, и Роб впервые почувствовал, как ему недостает всезнаек-репортеров с головидения. Он пошел в оранжерею полить деревья мистера Гиффорда. В стекло тяжелыми каплями хлопал дождь. Вдруг Роб услышал голос Сесили и ее торопливые шаги. Распахнулась дверь, и она вбежала в оранжерею, испуганная и запыхавшаяся.
   - Что случилось? - спросил он.
   - Всадники, - задыхаясь, выговорила она. - Мамочка увидела их в окно. Скачут из леса.
   Не спрашивая больше ни о чем, Роб побежал в дом, Сесили - за ним.
   - Твои глаза зорче моих, - сказала миссис Гиффорд, отвернувшись от окна.
   Их было шестеро. Первым скакал Гарри на гнедом жеребце, за ним мистер Гиффорд.
   - Все хорошо, тетя Маргарет.
   Они выбежали в дождь навстречу всадникам.
   - Что произошло? - спросила миссис Гиффорд мужа.
   - Разве ты не знаешь?
   - Не работает телефон.
   - Восстание подавлено. Мы оказались не нужны. Все под контролем. Дорогая моя, ты промокла насквозь. Иди в дом, я отведу лошадей и приду.
   Она не шелохнулась.
   - Майк?
   - Не знаю, - устало сказал он. - Говорят, молодой Пенфолд убит. О Майке - ничего.
   Днем дождь поутих часа на два, но потом разразился настоящий ливень.. К пяти заработал телефон, и миссис Гиффорд обзвонила всех знакомых. О Майке никто ничего не слышал. В предварительном списке убитых и раненых его имя не значилось, но список еще был открыт. Власти разыскивали зачинщиков мятежа, однако, фамилии узников держались с тайне.
   Единственное, что было известно наверняка: восстание подавлено. Подробности оставались неясными, кроме того, что у правительства оказался солидный арсенал. На оружие ответили оружием. Главная надежда бунтовщиков на поддержку народа не оправдалась. Слухи о вторжении из Урбансов оказались фальшивкой. Неудавшийся мятеж лишний раз продемонстрировал мощь и стабильность системы.
   Для Гиффордов это звучало слабым утешением. После ужина Роб зашел в гостиную пожелать мистеру Гиффорду спокойной ночи. Тот был один, перед ним на низеньком столике орехового дерева стоял массивный графин с портвейном. Роб заметил, что руки у него дрожат.
   - Только бы он был жив... - сказал мистер Гиффорд. - Они не будут с ним слишком суровы. Ведь он еще совсем ребенок.
   В тишине тикали старые настенные часы; кроме времени циферблат показывал фазы Луны, а маленькие мужчина и женщины на качелях предсказывали погоду. Крошечный человечек взлетел выше, чем его партнерша, обещая хороший день. Мистер Гиффорд подлил себе портвейна.
   - Не буду задерживать тебя, Роб. Тебе надо выспаться. Спокойной ночи, мой мальчик.
   Роб очень устал, но не мог заснуть. Он лежал, глядя в окно на посеребренное луной небо. Маленький человечек не солгал - небо очистилось.
   Роб вздрогнул от легкого стука в дверь. Наверное, Сесили, - подумал он.
   - Входи.
   Дверь открылась. В коридоре было темно, но в слабом свете луны он увидел, что это не Сесили. Не успел Роб ничего сказать, как услышал:
   - Это я.
   Майк вошел и тихонько затворил за собой дверь.
   Роб вскочил с кровати.
   - Тише, - зашептал Майк. - Отец еще не спит.
   - Я знаю. Как ты вошел?
   - Через кухню. Кухарка оставила открытым окно для котов.
   Он дрожал. Одежда промокла насквозь, мокрые волосы налипли на лоб.
   - Снимай все с себя, - сказал Роб. - Я принесу сухую одежду и полотенце.
   Он сбегал в комнату Майка за вещами. Когда тот переодевался, Роб спросил, почему он сразу пришел к нему, а не в свою комнату.
   - Ты мог услышать и поднять тревогу. И потом, я боялся, что они уже подослали кого-нибудь сюда.
   Последнее объяснение звучало нелепо. Майку теперь всюду чудились капканы и ловушки.
   - Как тебе удалось выбраться?
   - Пришлось затаиться до темноты. Хорошо хоть, у Капитана глаза получше, чем у любой кошки.
   - Где он?
   - Капитан? Привязал у кустарника. Я не хотел вести его в конюшню боялся, конюх услышит. Только взял оттуда одеяла и овес для него.
   - А сам? Когда ты ел последний раз?
   - Я? Вчера... Не волнуйся, я стащил холодного цыпленка из кладовой.
   - Слушай, - сказал Роб. - Ты должен разбудить родителей, тебе не кажется? Они с ума сходят: где ты, жив или нет!
   - Знаю. Мне очень жаль. Но я не хочу их впутывать.
   - Уже поздно.
   Майк не ответил. Вид у него был усталый и подавленный.
   - Что случилось? - спросил Роб.
   - Мы проиграли. Слышал, наверное?
   - Да.
   - У них тоже было оружие.
   - Вы начали первыми, - возразил Роб.
   - А коптеры? Газовые бомбы?
   - Я не слышал об этом.
   - Это добило нас. Сначала все шло хорошо. Но они просто выжидали, пока мы соберемся все вместе и атаковали с коптеров нервно-паралитическим газом. От средней дозы наступает паралич, от большой - смерть. Мне повезло - я был с краю. Только сильно тошнило.
   - А ты думал, они будут сидеть сложа руки? Это, наверное, самый быстрый и наименее кровавый путь.
   - Ты забыл добавить - и самый безвредный для частной собственности. Мирное элегантное общество с его лошадьми, роскошными шпагами и хорошими манерами... а за всем этим - безжалостная сила, подкрепленная оружием.
   - Что тут ужасного? Они только защищались.
   - Ты ничего не понял, - Майк говорил с холодным спокойным гневом. Это подделка, театр марионеток, понимаешь? Делай, что тебе говорят, стой, где приказано и благодари Господа, тогда все будет в порядке. Заступишь за черту - и ты пропал.
   - Были только джентри? Ведь слуги не поддержали восстание.
   - Да, они не пошли за нами. Вот радость для властей, да? Все прекрасно! Одна досада - кучка скучающих и чем-то недовольных бездельников-джентри, но это не страшно! Просто слуги лучше натасканы вот и все! Их приучили любить то, что они имеют.
   - Может, то, что они имеют, не так уж плохо? Раньше революции совершали против голода, угнетения, рабства. А теперь? Разве слугам плохо живется? Зачем им все это менять?
   - Действительно, зачем? - устало сказал Майк.
   - Люди счастливы - и здесь, и в Урбансах. Какой смысл переворачивать все с ног на голову?
   - Снова тот же бесполезный спор, - Майк криво усмехнулся. - Мы с тобой говорим на разных языках. Я устал.
   - Иди спать. Тебе надо хоть немного отдохнуть.
   Майк покачал головой:
   - Мне вообще опасно здесь оставаться. Дома они будут искать меня в первую очередь.
   - Пройдут дни, недели, пока во всем разберутся.
   - Не обольщайся внешней неразберихой. Это общество организовано гораздо лучше, чем кажется.
   - Можно сказать твоим родителям, что ты здесь? Хотя бы маме. Она поможет тебе.
   - Нет.
   - Что ты собираешься делать?
   - Как-нибудь устроюсь.
   - Но ведь все кончено. Рано или поздно тебе придется сдаться. Тебе ничего не будет, я уверен. Они, наверное, вообще не будут строго наказывать мятежников, если все так легко обошлось. Правда, могут из школы исключить...
   - Исключить? - Майк рассмеялся. - Об этом я даже не подумал.
   - Но ты согласен, что придется когда-нибудь сдаться? Нельзя же прятаться всю жизнь.
   - Помнишь, я однажды говорил тебе что-то вроде этого? - спросил Майк. - Просто, мы поменялись местами: ты здесь, я в бегах. Забавно...
   - Да, ты прав. Ты остался один, как я когда-то. Все твои друзья в тюрьме.
   - Или убиты. Только не все - некоторым удалось спастись.
   - Тебе нельзя здесь оставаться, они найдут тебя.
   - В Графстве - да.
   - Что ты хочешь сказать? - удивился Роб.
   - Нашему командиру удалось бежать. Он подозревал, что в Графстве ничего не получится, и хорошо подготовился на случай провала. У нас много друзей в Урбансах.
   - Там не было восстания - это слухи.
   - Его и не должно было быть. Пока. Но это не значит, что в Урбансах нет никакого сопротивления. В следующий раз мы начнем оттуда. Просто это займет больше времени.
   - Ты все еще надеешься на революцию?
   - Конечно.
   - Ты сумасшедший! Даже если в этом есть крупица смысла, у вас нет никакой надежды на победу. Неужели ты не понял?