Джордан Пенни. Вечный инстинкт

   Оба родителя. Руби с горечью сглотнула комок в горле. Разве она не проводила ночи без сна, охваченная беспокойством за будущее мальчиков, поскольку у них нет отца?
   Правда, не реального, биологического отца, а мужчины, который мог бы заменить его. Ей и в голову не приходило, что Сандер появится на пороге ее дома – после шести мучительных, наполненных терзаниями лет, когда она была вынуждена признать, что ничего для него не значит.
   Нельзя сдаваться, решила Руби. Она будет биться за своих сыновей до конца, изо всех сил.
   Вскинув голову, молодая женщина с яростью бросила:
   – Ну хорошо. Выбор за тобой, Сандер. Если ты искренне хочешь, чтобы мальчики стали твоими сыновьями, тогда ты должен понять, что разлука с матерью нанесет им серьезный эмоциональный вред. Согласись – как бы неприятно это ни было, – что детям нужны оба родителя, которые всегда будут с ними. И ты должен принести себя в жертву – так же, как и я, – чтобы обеспечить им ощущение спокойствия и защищенности, которые возникают при наличии обоих родителей, преданных своим детям и друг другу.
   – Жертву?! – возмутился Сандер. – Я обладаю миллиардным состоянием. Едва ли найдется женщина, которая посчитает брак со мной жертвой!
   Неужели он действительно верит в силу богатства? Если так, это еще раз доказывает то, что сыновья не должны расти без нее, иначе они тоже поверят, что на свете нет ничего дороже денег.
   – Ты очень циничен, – заявила Руби. – Найдется немало женщин, которых возмутят твои слова. Многие женщины ставят любовь превыше денег, многие женщины думают прежде всего о детях. Мне не нужны твои деньги, и я готова подписать соответствующий документ.
   – О, ты сделаешь это. Не сомневайся, – холодно заверил ее Сандер. Неужели она считает, что он поверил лжи насчет того, что ее совершенно не интересуют его деньги? – Я не оставлю своих сыновей в руках матери, которая скоро останется без крыши над головой. Матери, которая пользуется добротой сестер, чтобы накормить своих детей, матери, которая одевалась как проститутка и предложила себя совершенно незнакомому мужчине.
   Руби вздрогнула, как от удара, но все же ей удалось парировать:
   – Разве ты лучше меня? Или сам факт, что ты – мужчина, а я – женщина, означает, что я вела себя хуже, чем ты? Мне было семнадцать лет, а ты был взрослым.
   Да, семнадцатилетняя девушка… Разозлившись при этом напоминании, Сандер возмутился:
   – Ты явно была одета не как школьница или невинная девушка. И именно ты приставала ко мне, а не наоборот.
   А теперь она вынуждает его жениться на ней. Сандер не хотел ни на ком жениться – тем более на такой женщине, как она.
   Он видел, как жили его родители: без любви и тепла, с горечью и обидой друг на друга. И Сандер поклялся, что не женится никогда. Эта клятва стала причиной раздора между ним и дедом – деспотом, считавшим, что он имеет право распоряжаться внуком, своей плотью и кровью, будто внук – его собственность, еще один танкер во флотилии, которой дед владел.
   Если он откажется от предложения Руби, она получит преимущество. Это Сандер хорошо понимал. Она, несомненно, использует сложившуюся ситуацию против него – в том случае, если дело дойдет до суда. Однако ее упрямство и попытка оказать давление на него лишь усилили решимость забрать у нее сыновей – даже если придется пойти на уловки. Когда они окажутся на острове, Сандер, как отец, по законам Греции получит полное право на близнецов.
   Знакомый звук автомобиля, подъезжавшего к дому, и хлопнувшая дверца заставили Руби проигнорировать слова Сандера. Внезапно она осознала, который сейчас час. Близнецы вернулись из школы – их привезла соседка, помогавшая ей присматривать за детьми. Руби поспешила к выходу. Открыв дверь, она вышла, поблагодарила соседку, помогла близнецам забрать портфели и контейнеры для завтрака, сетуя на то, что ни один из мальчиков не застегнул как следует пальто, ведь в марте еще холодно.
   Совершенно одинаковые, за исключением крошечной родинки за ухом у Фредди, близнецы уставились на дорогой автомобиль, припаркованный возле их дома, а затем взглянули на мать.
   – Чья это машина? – спросил Фредди, округлив глаза.
   Руби не ответила. Ну почему она не следила за временем и не избавилась от Сандера до того, как мальчики приедут из школы? А теперь они будут задавать вопросы, на которые она не сможет честно ответить, хотя врать сыновьям недопустимо.
   Фредди все еще ждал. Выдавив улыбку, Руби сказала:
   – Это просто… один дядя. Пойдемте в дом, иначе вы простудитесь! Почему ни один из вас не застегнул пальто?
   – Я хочу есть. Можно мне съесть тост с арахисовым маслом? – с надеждой поинтересовался мальчик.
   Арахисовое масло было на данный момент его любимым лакомством.
   – Посмотрим, – уклончиво ответила Руби, мягко подталкивая близнецов к лестнице. – Поднимайтесь наверх, мальчики, – распорядилась она, стараясь держаться как можно спокойнее.
   Но дети не двигались и молча смотрели на Сандера, который, казалось, заполнил собой все пространство холла.
   Он был высоким, больше шести футов, и в других обстоятельствах Руби улыбнулась бы, увидев, как Гарри запрокинул голову, чтобы взглянуть на него. Фредди неожиданно повел себя как взрослый. Он придвинулся к матери, инстинктивно желая защитить ее. Гарри, заметив это, тоже прижался к ней.
   Невольные слезы выступили на глазах Руби. Она расчувствовалась. Ее дорогие мальчики! Они не заслужили того, что сейчас происходит, и виновата в этом только она. Не в силах сдержать себя, Руби опустилась на колени и обняла близнецов. Фредди был более чувствительным, хотя и пытался это скрывать. Мгновенно повернувшись к маме, он обнял ее, уткнувшись лицом ей в шею, а Гарри быстро взглянул на Сандера («Неужели хочет подойти к нему?» – с отчаянием подумала Руби), а затем сделал то же самое, что и брат.
   Сандер не шевелился. Увидев близнецов, он немедленно почувствовал, что готов сделать для них все, даже невозможное – в том числе разорвать свое сердце пополам и преподнести им его на блюдечке. Мгновенно вспыхнувшая любовь к детям была подобна цунами, сметающему все на своем пути. Они – его плоть, его кровь. Они – Константинакосы. И все же, наблюдая за ними, он понял, насколько мальчики привязаны к матери. Судя по их позам, они пытались защитить ее. Сердце его наполнилось гордостью за проявленное ими мужество.
   Старые воспоминания нахлынули на Сандера: жаркое солнце печет его непокрытую голову, раздаются злобные голоса родителей. Он тоже льнет к маме, как его сыновья, но остается без любящих материнских объятий. Вместо этого мать, резко повернувшись, направляется к своему автомобилю, сильно хлопает дверцей, закрывая ее, а он остается один. Лишь шины шуршат по дорожке, взметая кучу мелких камешков. Тогда Сандер бросается к отцу, но тот тоже отворачивается от него и идет к дому. Его родители настолько погружены в свои жизни, свои разборки и во вражду друг к другу, что у них не остается времени на детей.
   Сандер взглянул на близнецов и на их мать. И вновь почувствовал, что готов все отдать ради своих сыновей.
   – Хорошо, я на тебе женюсь. Но предупреждаю, что брак наш будет длиться всю жизнь. Я обязан сделать это ради них, – заявил Сандер, глядя на мальчиков.
   Если бы Руби не обнимала близнецов, то, наверное, упала бы в обморок от шока и смятения. Она взглянула Сандеру в лицо, надеясь увидеть признаки того, что он совсем не это имеет в виду, но мужчина был спокоен и непреклонен.
   Близнецы снова уставились на Сандера. В любой момент они могли начать задавать вопросы.
   – Поднимайтесь наверх, оба, – повторила Руби, забирая у них пальтишки. – Снимайте школьную форму, а потом мойте руки.
   Близнецы бросились мимо Сандера, намеренно не глядя на него, и стали подниматься по лестнице – парочка крепких здоровых детишек со стройными телами и отцовскими чертами лица под копной черных волос.
   – У меня есть два условия, – холодно продолжал Сандер. – Первое – ты подпишешь брачное соглашение. Наш брак заключается для того, чтобы принести пользу сыновьям, а не твоему банковскому счету.
   Потрясенная до боли новым свидетельством того, как он относится к ней, Руби смирила гордыню. Она пошла на этот шаг ради мальчиков, и ей надо терпеть. Стиснув зубы, она поинтересовалась:
   – А второе условие?
   – Ты будешь принимать противозачаточные таблетки. Я наглядно убедился, насколько ты небрежна в этом отношении. У меня нет желания зачать следующего ребенка так же случайно и бездумно, как были зачаты близнецы.
   На этот раз Руби не удалось скрыть свои чувства:
   – Этого не случится. Меньше всего на свете я хочу снова лечь с тобой в постель.
   Она смеет заявлять об этом – после того, что произошло шесть лет назад по ее вине?!
   Ее слова чрезвычайно задели гордость Сандера, и ему захотелось наказать Руби.
   – Но ты ляжешь в нее – и будешь умолять меня удовлетворить твой сексуальный голод, который для меня очевиден. Ты побывала в руках слишком многих мужчин и не способна контролировать его.
   – Нет! Это неправда.
   Руби почувствовала, что лицо ее стало пунцовым. Молодая женщина не нуждалась в напоминании о том, как порочно и бесстыдно она отдалась Сандеру. Картины той ночи обжигали ее сознание, а крики наслаждения, которые она издавала, до сих пор раздавались в ушах…
   Руки ее жадно прикасались к телу Сандера, губы страстно ласкали его кожу, наслаждались его поцелуями, а запах его тела возбуждал ее. Эти чувственные ощущения, слившись в стремительный вихрь, подхватили Руби и понесли на край Вселенной – или за ее край, – и она оказалась в таком потрясающем месте, что перестала осознавать себя…
   Но она никогда не захочет очутиться там снова.
   Отогнав воспоминания, которые грозили затопить ее, Руби твердо произнесла:
   – Это было… ошибкой. – Она сжала кулаки, словно пытаясь защититься… И увидела его циничный взгляд. – И я не желаю ее повторить. Поэтому я ни за что и никогда не лягу с тобой в постель.
   Получив такой отпор, Сандер взорвался. Она лжет, он был уверен в этом. Сандер не был самовлюбленным человеком, однако знал, что женщины находят его привлекательным, а Руби в ту ночь недвусмысленно дала понять, что хочет его. Он предпочитал сам выбирать женщин и охотиться на них, но настойчивость этой девицы окончательно вывела его из себя, а гнев и без того уже бурлил в груди. Именно поэтому Сандер утратил над собой контроль. Из-за деда, а не из-за Руби. Вот почему он забыл обо всем, и осталось лишь желание овладеть ею. Сандер до сих пор не забыл, как закричала Руби, когда в конце концов он вошел в нее, будто она испытала подобное в первый раз. Она цеплялась за Сандера, рыдала от наслаждения, уткнувшись в его плечо, трепетала и содрогалась в его объятиях…
   Зачем он сейчас думает об этом?
   Ярость, охватившая его, не позволила ему уловить нотку боли в голосе Руби. И прежде чем он смог остановить себя, Сандер схватил женщину в охапку и впился в ее рот обжигающим, властным и гневным поцелуем.
   Руби была настолько потрясена, что не смогла сопротивляться. Когда она поняла, что происходит, было уже слишком поздно. Страшно возмутившись, она почувствовала, что теряет контроль над собой и готова дать волю гневу. Однако, к своему ужасу, молодая женщина осознала, что властное прикосновение его губ словно повернуло ключ в замке и отворило дверь, которую она считала закрытой навсегда. Причем Сандер повернул этот ключ с ужасающей легкостью.
   Это не должно было случиться. Не могло. Но, к стыду ее, так оно и было.
   Паника боролась с желанием, которое вспыхнуло и охватило Руби так быстро, будто раскаленная лава прошла сквозь нее, сметая все на своем пути. Ее губы приоткрылись, пропуская настойчивый язык Сандера, и мучительный стон вырвался из груди. Тело мужчины напряглось. Это было предупреждением об опасности, но Руби лишь еще больше возбудилась, почувствовав, как сладко заныло в низу живота.
   Несмотря на гнев, охвативший его, Сандер все же услышал свой внутренний голос, который предупреждал, что именно так все и произошло в тот раз: те же ярость, боль, мучительное желание овладели им. Ведь это невозможно – хотеть ее. И все-таки, подобно некоему мифическому уродливому существу, вроде бы навеки похороненному, страсть с нечеловеческой силой скинула с себя оковы, державшие ее в тюрьме. Сандер облизал податливый нежный рот Руби, предвкушая ответный отклик… Но если он сейчас же не остановится…
   Руби содрогнулась от наслаждения, когда язык Сандера стал ритмично и властно играть с ее языком. Соски ее напряглись и затвердели, и она ощутила сладкую боль, пронзившую все тело. Рука Сандера обхватила ее грудь, заставив женщину глухо застонать.
   Она была женственная, теплая и чувственная, такая податливая и изнемогающая от желания! «Эта готовность – ловушка», – подумал Сандер. Если он не возьмет себя в руки, то овладеет ею немедленно, сорвав с нее одежду, чтобы ласкать ее обнаженную кожу, погрузиться в глубины… А она обовьется вокруг него и точно так же овладеет им, поддавшись сумасшедшему, мучительному и непреодолимому желанию…
   Сандер быстро стянул с Руби футболку. Ощутив его руки на своей груди, она будто вернулась в прошлое. Тогда он раздел ее умело и быстро, покрывая поцелуями, которые отняли у Руби способность мыслить разумно и заставили желать продолжения. То же самое Сандер делал и теперь. Приподняв волосы молодой женщины, он прильнул губами к ее шее.
   Руби чувствовала его теплое дыхание на своей обнаженной коже. Языки пламени зажглись внутри – жадные языки страсти, рвущейся наружу, уничтожающей сопротивление. Жаркая дрожь охватила ее, дрожь наслаждения. Груди Руби открыты взору Сандера…
   Он не должен делать этого. Он не должен идти на поводу у своей гордости. Но ведь это единственное чувство, которое им руководит сейчас. Огонь, вспыхнувший в крови, порожден злобной гордостью, только и всего.
   Ее груди были такими же совершенными, какими Сандер их запомнил. Темно-розовые соски красиво выделялись на бледной нежной коже. Сандер любовался, как они опускались и поднимались вместе с ее учащенным дыханием. Он обхватил одну грудь. Она идеально уместилась в его руке, как и тогда, будто была создана специально для него. Сандер погладил большим пальцем сосок, и тот еще больше затвердел. Закрыв глаза, он вспомнил ту далекую ночь, номер в отеле. Тогда сосок ее так же напрягся от прикосновения его большого пальца, требуя продолжения. Отклик Руби был мгновенным и неистовым, возбудившим до боли его собственную плоть.
   Он не хотел ее, совершенно не хотел, но гордость требовала наказать ее и опровергнуть заявление о том, что она не хочет его…
   Руби почувствовала, что ее затягивают в прошлое. Тихий протестующий вскрик вырвался из груди женщины.
   Сандер резко оттолкнул ее.
   Они стояли и смотрели друг на друга, пытаясь справиться с прерывистым дыханием и неутихающей страстью. Откровенная, необузданная и, с точки зрения Руби, отвратительная, она витала между ними.
   Оба ощущали ее силу и опасность. Руби поняла это по глазам Сандера, а также поняла, что он видит то же самое в ее глазах.
   Ей стало жутко стыдно.
   Она побледнела, глаза ее казались огромными на маленьком личике.
   Сандер был тоже шокирован силой желания, возникшего неизвестно откуда и грозившего лишить его самообладания. Но он лучше скрывал его, чем Руби, и не был настроен жалеть ее. Трудно смириться с тем, что можно так сильно хотеть женщину.
   – Ты будешь принимать противозачаточные таблетки, – холодно повторил он. Сердце его забилось чаще, когда он представил себе, что означают эти слова. Мучительная боль в напрягшемся теле грозила обрушить все сдерживающие барьеры, но ему все-таки удалось справиться с собой и закончить: – Я не стану отвечать за последствия, если ты откажешься делать это.
   «Я никогда не чувствовала себя такой слабой», – с дрожью подумала Руби. Причем не физически слабой, но эмоционально и морально. Всего за несколько коротких минут защитная оболочка, которой она окружила себя, исчезла, выставив напоказ ее жуткую слабость. Ведь она не может хотеть Сандера. Это невозможно. Это неправильно!
   Тело Руби обмякло, ей стало дурно, у нее кружилась голова… Она разрывалась между желанием и ощущением жгучего стыда оттого, что она это желание испытывает… Дикие мысли крутились в ее голове. Может, стоит попросить у доктора не противозачаточные таблетки, а средство от страсти к Сандеру? Но разве того, как он обращается с ней, недостаточно? Неужели гордость позволит ей терпеть такое унижение?
   Она не сможет выйти за него замуж. Паника охватила молодую женщину.
   – Я передумала, – быстро сказала Руби. – Насчет того… чтобы выйти за тебя замуж.
   Сандер нахмурился. Его первой реакцией было заставить ее изменить решение. Только ради сыновей. Конечно, не из-за мучительного желания, которое все еще пульсировало в нем.
   – Значит, будущее наших детей для тебя совсем не важно, как ты заявляла ранее? – бросил он ей в лицо.
   Руби попала в сети, которые сама же и расставила.
   – Конечно, важно, – возразила она.
   – Тогда мы должны пожениться, и ты примешь мои условия.
   – А если я откажусь?
   – Тогда я переверну земной шар, чтобы отнять у тебя моих детей.
   Его угрозы не были пустым звуком, это ясно. Похоже, у нее нет выхода. Придется выполнить его требования.
   Сандер победил, однако вкус победы не был таким сладким, как он ожидал.
   – У меня много работы, поэтому чем скорее мы покончим с этим делом, тем лучше, – заявил он. – Я подготовлю необходимые бумаги, а также брачное соглашение, которое ты подпишешь. Ты должна…
   Шум, донесшийся с верхнего этажа, и последовавший за ним отчаянный крик, заставил их обоих повернуться к лестнице.
   Руби стремительно бросилась наверх, в комнату мальчиков, не осознавая того, что Сандер следует за ней. Рывком открыв дверь, она увидела Гарри, рыдавшего на полу, и Фредди, стоявшего рядом с братом. В руках у него был игрушечный автомобиль.
   – Фредди толкнул меня, – всхлипнув, пожаловался Гарри.
   – Нет, я не толкал. Это он хотел отобрать у меня машинку.
   – Давай я осмотрю тебя, – обратилась Руби к сынишке, быстро проверив, не ушибся ли мальчик.
   Затем она повернулась к Фредди. Но он не пытался найти у нее утешение. Фредди стоял перед Сандером, который вошел в комнату, и смотрел на взрослого мужчину, ожидая поддержки. А Сандер держал его за руку, словно защищая.
   У Руби горло перехватило от наплыва острых чувств. Ей стало мучительно горько оттого, что у мальчиков нет отца, и виновата в этом только она. Она очень любила своих сыновей, но ее любви было недостаточно, чтобы они выросли настоящими мужчинами.
   Сандер даже не взглянул на Руби. Его интересовали только близнецы. Он нужен своим сыновьям, и ничто – даже такая малость, как их непутевая мать, – не помешает ему.
   Совершенно не замечая того, что происходит между двумя взрослыми людьми, Фредди повторил:
   – Это моя машинка.
   – Нет, моя, – возразил Гарри.
   Мальчики были привязаны друг к другу, но время от времени у них возникали подобные споры, словно они пытались установить, кто из них главнее. Это были обычные детские разборки, но Руби их терпеть не могла.
   – У меня есть предложение, – раздался голос Сандера, спокойный и вместе с тем властный, заставивший мальчиков взглянуть на него. – Если вы пообещаете мне не ссориться из-за этой машинки, я куплю каждому из вас новую игрушку и вам не надо будет делить ее.
   Руби судорожно глотнула воздуха. В груди ее забурлил гнев. Предложение Сандера было явным подкупом. У нее нет денег, чтобы купить мальчикам понравившиеся им игрушки.
   Руби по жадным взглядам темно-золотистых глазок поняла, что все правила о необходимости делиться друг с другом забыты. Гарри взволнованно спросил Сандера:
   – Когда… когда вы купите нам игрушки? – Малыш вскочил и прижался к ноге Сандера. – Я хочу такую же машинку, как та, что стоит у дома…
   – И я хочу такую же, – согласился Фредди, решительно не собираясь отставать от брата.
   – Мы поедем с вами и вашей мамой в Лондон. – Это стало новостью для Руби, но она не успела ничего сказать, поскольку Сандер уже продолжал: – Там есть большой магазин игрушек, где вы сможете выбрать себе машинки, но только если пообещаете мне больше не ссориться.
   Две темные головки с энтузиазмом кивнули, и две одинаковые улыбки расплылись на лицах ее сыновей, когда они с обожанием взглянули на отца.
   Руби пыталась успокоиться. Глядя на Сандера и своих сыновей, наблюдая за их реакцией, она наглядно поняла, какие потери они несли без него: не материальные, но эмоциональные.
   Может быть, ей показалось, но мальчики держались теперь прямее, говорили более уверенно и даже жестикулировали так же, как их отец. Легкая тень печали омрачила ее мысли. Они были уже не только ее детьми, во всем зависящими от матери. Близнецы росли буквально на глазах, и их реакция на Сандера еще раз подтверждала то, что Руби и так знала: им нужен отец. Тем не менее она горделиво вскинула голову, встретив вызывающий взгляд Сандера.
   Руби машинально погладила взъерошенные темные кудри ребенка – в тот момент, когда Сандер сделал то же самое. Их руки соприкоснулись. Она немедленно отдернула руку, не в силах подавить воспоминания. Недавно руки Сандера прикасались к ней более интимно, чем сейчас, и в этом прикосновении, кроме желания овладеть ею, было нечто, что она – по наивности и незнанию – сочла страстным влечением.
   Эти воспоминания Сандер пробудил в ней своим насильственным поцелуем. В сознании ее всплыли образы, от которых невозможно было избавиться: она ощутила руки Сандера на своем теле, почувствовала его дыхание на своей коже… Но нет, нельзя думать об этом. Она должна быть сильной. Она должна сопротивляться. Он не имеет права возбуждать ее. Она больше не юная девочка. Теперь она женщина, мать, и интересы детей – выше ее собственных.

Глава 3

   Голова Руби начинала болеть, в животе возникли спазмы – знакомая реакция на стресс, которая непременно завершится приступом мигрени. Но сейчас не время болеть или проявлять признаки слабости, даже если она плохо спала ночью и проснулась с ощущением тошноты.
   Близнецы были одеты теперь в новые свитера и джинсы – подарки ее сестер на Рождество – и были обуты в новые кроссовки, на которые Руби потратила свои драгоценные сбережения, заметив, как хмуро взглянул Сандер на старую обувь мальчиков в свой прошлый приезд, когда его пригласили все обсудить. «Все» означало не только те приготовления, которые он уже сделал, не только их переезд в Лондон, но также и свадьбу. После чего вчетвером они должны отправиться на остров, который станет их домом. Мальчики были слишком взволнованы, чтобы сидеть на месте, и стояли возле окна, ожидая прибытия Сандера.
   Приняла бы она другое решение, если бы сестры были дома, Руби не знала. Лиззи и Шарлотта прекрасно относились к ней, помогали деньгами, чтобы она могла сидеть дома с детьми, но Руби прекрасно понимала, что материальная поддержка дается им нелегко. Кроме того, они когда-нибудь влюбятся. И тогда Руби со своими близнецами будет им мешать, потому что сестры считают себя обязанными заботиться о них.
   Нет, она приняла мудрое решение. Так лучше для близнецов, которые несказанно обрадовались предстоящему переезду в Лондон и с удовольствием восприняли осторожное сообщение о том, что она выходит замуж за Сандера. Так лучше и для сестер.
   Фредди с надеждой шепнул маме:
   – У Люка Симпсона есть отец. Он берет его с собой на футбол и водит в «Макдоналдс», и еще он купил ему велосипед.
   Факт налицо: все обстоятельства складываются в пользу Сандера. Руби не могла даже отказаться от поездки в Лондон под предлогом того, что мальчикам надо ходить в школу, поскольку дети были отпущены на пасхальные каникулы.
   Когда они приедут на остров, мальчики будут посещать англоязычную школу, сообщил Сандер. В эту школу ходят дети тех жителей, которые хотят, чтобы их чада выросли в англоговорящей среде.
   Обсуждение будущего состояло из вопросов и ответов. Руби задавала вопросы, Сандер отвечал. Руби поняла, что Сандер предпочитает жить на острове, которым его семья владеет уже несколько веков, хотя компания Константинакоса, занимающаяся морскими перевозками, имеет представительства в самых крупных портах мира, в том числе в Англии. Сандер также рассказал, что второй человек в компании, его младший брат, изучает интернет-технологии и живет в Афинах.
   Когда речь зашла об образовании мальчиков, Сандер, к великому облегчению Руби, заявил, что решительно не хочет отдавать их в интернат. В свое время они всей семьей отправятся в Англию и будут жить там, пока мальчики не окончат университет, а затем вернутся на остров.
   Кроме младшего брата, у Сандера есть сестра – та самая, что привезла ему фотографию близнецов.
   Так же как и младший брат, она живет в Афинах вместе со своим мужем.
   – Значит, на острове поселимся только мы с тобой и мальчики? – осторожно поинтересовалась Руби.
   – Ведь это нормально, не так ли? – заметил он. – Настоящая семья, включающая отца, мать и их детей.
   Наверное, это было очень глупо, но Руби еще не задумывалась над тем, как они будут жить. Может быть, она боялась об этом думать?
   Ей легче было заниматься текущими делами, чем терзаться эмоциями, переполнявшими ее.
   Теперь, в ожидании Сандера, написав сестрам письма, где она объясняла все, потому что была не в состоянии поговорить с ними по телефону, Руби чувствовала, что в висках у нее стало ломить, а живот скрутило от волнения. В сумочке лежали противозачаточные таблетки, которые Сандер велел ей принимать. Руби хотела было поспорить с ним, убедить, что она не собирается вступать в сексуальные отношения, но женщина все еще испытывала ужас при воспоминании о том, что произошло между ними в холле. Это было подобно огненной вспышке, мгновенной и ослепительной, которую невозможно контролировать. И Руби в тот момент почувствовала себя такой слабой и уязвимой, что совершенно потеряла власть над собой.
   У них не будет других детей, предупредил ее Сандер. А хочет ли она детей от него – от мужчины, который не уважает ее, не испытывает к ней никаких добрых чувств и конечно же не любит? Ни о какой любви и речи нет. Наверное, она долгое время обманывала себя, окутывая чисто физическое влечение романтическим флером. Ее слишком часто посещали глупые мечты, свойственные наивным девочкам-подросткам. Пока Сандер не поцеловал ее, Руби была твердо уверена в том, что он никак не может подействовать на нее, никогда не пробудит в ней сексуального желания. Однако жгучий поцелуй, которым ее одарил Сандер, мгновенно уничтожил ее защиту.