Джордан Роберт. Властелин Хаоса (Колесо времени - 6)

- Он должен увидеть, как все готовится. Иначе не выйдет. Усевшись на постели, Мэт стащил наполовину натянутый сапог и бросил его на половичок, постеленный у кровати госпожой Дэлвин. - Знаю, - пробормотал он, потирая лодыжку, ушибленную о столбик, поддерживающий над кроватью балдахин.- Я ведь сам помогал составить этот поганый план, если ты помнишь. - Мэт, а как ты узнаешь, что влюблен в женщину? - неожиданно спросил Ранд, не переставая мерить шагами комнату, причем с таким видом, будто этот вопрос как-то согласовывался со сказанным прежде. Мэт заморгал: - Чтоб мне в Бездну Рока провалиться, коли я знаю. Благодарение судьбе, мне еще не случалось угодить в эту ловушку. А что случилось? Ранд пожал плечами, словно отмахиваясь: - Я покончу с Саммаэлем, Мэт. Я поклялся и выполню свое обещание. Таков мой долг перед умершими. Но где остальные? Я должен уничтожить их всех. - Само собой, но, наверное, все-таки по одному, а не чохом. - Мэт, и в Мироуне, и в Алтаре есть Принявшие Дракона. Люди, присягнувшие мне. Когда я овладею Иллианом, Алтара и Муранди упадут сами, как перезрелые сливы. Я свяжусь с Принявшими Дракона в Тарабоне, в Арад Домане - и пусть только Белоплащники попытаются преградить мне путь в Амадицию. Я сокрушу их. Я слышал, что Пророк распространяет свое учение не только в Гэалдане, но и в Амадиции. Можешь представить себе Масиму в роли Пророка? Салдэйя последует за мной - Башир в этом уверен. И Салдэйя, и все Пограничные Земли. Другого выхода нет. Я добьюсь этого, Мэт. Объединю все земли перед Последней Битвой. Я добьюсь этого! - В голосе Ранда зазвучали лихорадочные нотки. - Само собой. Ранд, добьешься, - медленно произнес Мэт, ставя второй сапог рядом с первым. - Но ведь не всего сразу, верно? - Нельзя допускать в свою голову чужой голос, - пробормотал Ранд, и руки Мэта, стягивающие шерстяной чулок, замерли. Странное дело, Мэт как раз поймал себя на мысли, хватит ли этой пары чулок еще на день носки. Ранд знал кое-что о том, что случилось внутри того терангриала в Руидине, знал, что Мэт каким-то образом приобрел полководческий дар, но ему было известно далеко не все. О воспоминаниях других людей он и не догадывался. Конечно же нет, сказал себе Мэт. Ранд, похоже, вообще не замечает вокруг себя ничего необычного. Взъерошив волосы пятерней. Ранд продолжил: - Саммаэлъ всегда мыслит прямолинейно, но вдруг мы что-то упустили? Вдруг оставили щель, в которую он сможет проскользнуть? Малейшая наша оплошность повлечет за собой гибель тысяч людей. Десятков тысяч! Сотен смертей нам все одно не избежать, но я хочу сберечь тысячи жизней... Вспоминая этот разговор, Мэт скривился так, что потный лоточник, вознамерившийся продать ему кинжал с рукояткой, усыпанной "драгоценными камнями" из цветного стекла, чуть не выронил свой товар и нырнул в толпу. Вот так и Ранд - постоянно перескакивает с одного на другое. Со вторжения в Иллиан - на Отрекшихся, с тех - на женщин; видит Свет, Ранд всегда умел найти подход к женщинам, он, да и Перрин тоже. То он заводил разговор о Последней Битве, то о Девах Копья, а то и вовсе о таких вещах, что Мэт и понять его не мог. Похоже, он говорил сам с собой - ответов Мэта почти не слышал, а иногда даже не дожидался. А послушать, как Ранд говорит о Саммаэле... И ведь рано или поздно Ранд обречен сойти с ума. Что, если безумие уже проникает в... И какая участь ждет тех несчастных глупцов, которые прибились к Ранду, чтобы научиться направлять Силу? И Мазрима Таима, который уже умеет? Об этом Ранд обмолвился лишь мимоходом - вроде бы Таим, Лжедракон, теперь учит этих болванов, Рандовых учеников, или как их там назвать. Вот будет заваруха, когда все они спятят. Мэт предпочел бы оказаться не менее чем в тысяче миль от этой компании, но понимал, что выбор у него не больше, чем у листа, подхваченного вихрем. Он та'верен, и Ранд тоже, но Ранд гораздо сильнее. В Пророчествах о Драконе ничего не говорилось про Мэта Коутона. Он угодил в ловушку, ровно горностай под забором. О Свет, лучше бы ему никогда не видеть этого проклятого Рога Валир! В таком мрачном настроении он заглянул еще в добрую дюжину кабаков, почти ничем не отличавшихся один от другого. Всюду было полно народу; люди пили, играли в кости и мерились силой на руках. Гвалт стоял такой, что музыкантов почти не было слышно. Кое-где завязывались драки, но "краснорукие" быстро охлаждали горячие головы. В одной таверне менестрель декламировал "Великую Охоту". Хотя Охотников в этом заведении не было, принимали его хорошо - видать, тема вызывала интерес. В другом трактире невысокая светловолосая женщина распевала слегка скабрезную песенку, казавшуюся еще более непристойной в сочетании с ее круглым личиком и невинными, широко раскрытыми глазами. Этот "Серебряный рог" - вот уж поистине идиотское название - Мэт покинул, по-прежнему пребывая в скверном расположении духа. Возможно, именно по этой причине, заслышав крик, он устремился на шум. Необходимости в его вмешательстве не было. Он знал: если расшумелись солдаты, "краснорукие" живо их урезонят. Просто ему хотелось отвлечься. Ведь Ранд не иначе как уже спятил и бросил его на произвол судьбы. Саммаэль подстерегает в Иллиане, остальные Отрекшиеся одному Свету ведомо где, и все они только и ждут возможности заполучить между делом голову Мэта Коутона. А что будет, если он снова угодит в лапы Айз Седай? Уж они-то слишком .много знают. И все вдобавок невесть почему ждут от него подвигов, будто он и вправду какой-нибудь растреклятый герой! Мэт не любил драк и всякую ссору старался уладить миром, но сейчас его прямо-таки подмывало врезать кому-нибудь по носу. Однако обнаружил он вовсе не то, чего ожидал. Толпа горожан - невысокие, невзрачно одетые кайриэнцы и кучка андорцев ростом повыше и в платье более веселых цветов - обступила двух худощавых мужчин с подкрученными усами, в долгополых мурандийских кафтанах из яркого шелка. Оба были вооружены мечами с богато изукрашенными эфесами. Малый в красном кафтане, ухмыляясь, смотрел, как его приятель в желтом, словно пес крысу, тряс за шиворот мальчугана, ростом едва ли по пояс Мэту. Мэт попытался взять себя в руки - он ведь не знал, с чего все началось, кто тут прав, а кто виноват. - Полегче с мальчонкой, - сказал он, ухватившись за желтый рукав. - Что он такого натворил?.. - Этот деревенщина трогал мою лошадь, - заявил человек с миндийским акцентом, стряхивая руку Мэта. Миндийцы славились на всю Муранди своим скверным характером, да еще и похвалялись этим. - Я сломаю его тощую мужицкую шею! Выверну его костлявый... Не говоря ни слова, Мэт поднял копье и крепко ударил этого типа древком между ног. Мурандиец разинул рот, но не мог издать ни звука. Глаза его закатились так, что были видны только белки, ноги подкосились. Мальчишка, воспользовавшись этим, метнулся в сторону. - Ничего у тебя не выйдет, дуралей,- сказал Мэт. Дело, однако же, этим не кончилось. Мурандиец в красном схватился за меч и даже успел вытащить клинок из ножен на пару дюймов, когда Мэт треснул его древком по запястью. Выругавшись, тот отпустил рукоять меча, но левой рукой потянулся к висящему на поясе длинному кинжалу. Пришлось съездить ему еще и по уху не слишком сильно, однако этот малый растянулся поверх своего приятеля. Паршивый болван, лезет куда не надо! Мэт так и не понял, подумал он это о незнакомце в красном кафтане или о себе самом. Наконец сквозь толпу зевак продрались "краснорукие" - полдюжины конников из Тира, чувствовавших себя неловко, вышагивая пешком в кавалерийских сапогах до колен. Нарукавные повязки примяли пышные черно-золотые рукава их кафтанов. Эдорион ухитрился изловить мальчугана - исхудавший босоногий малец лет шести отчаянно извивался, пытаясь вырваться на волю. Выглядел он безобразно - большеротый, лопоухий и вдобавок грязнее грязного. - Уладь это дело, Гарнан, - распорядился Мэт, обращаясь к возглавлявшему "красноруких" младшему командиру - угрюмому малому со впалыми щеками и грубой татуировкой в виде сокола на левой стороне лица. Похоже, в последнее время эта дурацкая мода стала распространяться в отряде, хотя в большинстве своем солдаты делали татуировки на тех частях тела, которые прикрывала одежда. - Выясни, из-за чего шум, да и выстави этих неотесанных остолопов из города. Мэт решил, что они заслуживают наказания, даже если малец тоже не без греха. Сухопарый человек в мурандийском кафтане из темной шерсти протиснулся сквозь толпу зевак и упал на колени рядом с валяющимися на земле франтами. Малый в желтом кафтане сдавленно стонал, а его приятель в красном обхватил голову руками и бормотал что-то невнятное. Вновь пришедший поднял больше шума, чем оба они вместе. - Беда! Несчастье! О горе мне! Мои господа! Лорд Кулен! Лорд Паерс! Вы живы? - Он протянул к Мэту дрожащие руки: - Не убивай их, достойный лорд. Таких беззащитных! Они Охотники за Рогом, вот они кто. Великие герои, вот кто они такие. А я - их слуга, меня зовут Падри. - Не собираюсь я никого убивать, - с отвращением бросил Мэт. - Но чтобы к закату этих великих героев в городе не было. Усади их на коней, и пусть проваливают. Мне не нравится, когда взрослый мужчина угрожает сломать шею мальчонке. - Но они ранены, достойный лорд. А этот мальчишка, он ведь всего лишь деревенщина и цеплялся к коню лорда Паерса. - Я только посидел на лошади, - взорвался мальчуган. - Вовсе я не цеп... не то делал, о чем ты там болтаешь. Мэт угрюмо кивнул: - Нельзя ломать шею мальцу за то, что он забрался на лошадь, Падри. Даже деревенскому мальцу. Ты позаботишься о том, чтобы эти двое убрались из города, в противном случае мне придется позаботиться о том, чтобы шеи сломали им. Мэт подал знак Гарнану, который, в свою очередь, резко кивнул своим "красноруким" - младшие командиры, как правило, ничего не делали сами, предпочитая отдавать приказы. Те бесцеремонно подхватили Паерса и Кулена и оттащили беспомощно стонавших лордов в сторону. Падри тащился сзади, причитал, ломал руки и талдычил одно и то же - что его господа ранены, не могут ехать верхом, а также что они Охотники за Рогом и великие герои. Эдорион все еще держал за руку виновника всего этого переполоха. Мэт сначала удивился этому, но почти сразу все понял. Ушли "краснорукие", стали расходиться горожане, до мальчишки никому не было дела. Всем надо кормить своих детей, а это ой как непросто. Мэт тяжело вздохнул: - А ты, малец, неужто сам не понимаешь, что запросто мог жизни лишиться, просто посидев на лошади? Такие люди, как эти двое, ездят на горячих жеребцах, а со скакунами, знаешь ли, шутки плохи. Мальчугана вроде тебя конь может так отделать копытами, что потом и не разберешь, был ли вообще мальчуган. - Мерин! - Мальчишка снова дернулся, но, видать, уразумел, что из хватки Эдориона ему не вырваться, и скорчил кислую физиономию. - Какой там жеребец, это был мерин! Тоже мне, горячий скакун. Ничего бы он мне не сделал, меня вообще лошади любят. И никакой я не мальчуган, я уже большой, мне, если хочешь знать, девять лет. А зовут меня Олвер. Я большой, точно тебе говорю. - Олвер? Девять лет, говоришь. - Может, оно и так, Мэт не очень-то умел определять на глаз возраст детей, особенно кайриэнских. - Ну так скажи, Олвер, где твои родители? - Мэт огляделся по сторонам, но беженцы расходились так же быстро, как и горожане. - Где они, Олвер? Хоть ты и большой, мне надо вернуть тебя им. Олвер закусил губу. В одном глазу блеснула слеза, и он сердито утер ее рукавом. - Моего папу убили айильцы. Эти, как их там... Шадо. А мама сказала, что мы поедем в Андор. Будем жить на ферме, где много лошадей. - А где она сейчас? - тихонько спросил Мэт. - Она захворала. Я... я похоронил ее в хорошем месте, там цветы росли. Неожиданно Олвер лягнул Эдориона и забился в его руках с удвоенной силой. - Отпусти меня. Я сам о себе позабочусь. Отпустите. - Займись им, пока мы не найдем кого-нибудь другого, - сказал Мэт Эдориону, изо всех сил старавшемуся не дать мальчишке вырваться. Тот удивленно уставился на Мэта: - Я? Что прикажешь с ним делать? Это ведь не ребенок, а помесь мышонка с леопардом. - Сперва накорми его, а потом... - Мэт сморщился; судя по запаху, паренек не только взобрался на того мерина, но и ночевал у него в стойле. - А потом выкупай. От него воняет. - Ты со мной говори! - возмущенно закричал Олвер, размазывая слезы по грязной физиономии. - Со мной, а не с кем-то там, через мою голову. Мэт удивленно моргнул, потом наклонился к Олверу: - Не сердись, паренек, я тебя понимаю. Сам терпеть не могу, когда со мной так поступают. Так вот, послушай меня. От тебя плохо пахнет, поэтому Эдорион отведет тебя в "Золотой олень", где госпожа Дэлвин разрешит тебе искупаться. Олвер надулся. - А если она начнет возражать, скажи, что я разрешил. Тогда она не станет тебе мешать. Мальчишка уставился на него, и Мэт едва сдержал ухмылку, испугавшись, что она испортит дело. Возможно, Олвер и не слишком стремился мыться, но если кто-то вздумает ему запретить... - Так вот, делай все, что тебе скажет Эдорион. Он настоящий лорд из Тира. Тебя как следует накормят; раздобудут ладную одежонку и какие-нибудь башмаки. Мэт понимал: о том, что за мальцом присмотрят, в его присутствии лучше не заикаться. Ничего, госпожа Дэлвин сумеет позаботиться о парнишке, даже если не слишком обрадуется его появлению. Золото прекрасно смягчает сердца. - Не люблю я тайренцев, - пробурчал Олвер, поглядывая исподлобья то на Эдориона, то на Мэта. - Так говоришь, он взаправдашний лорд? А ты тоже лорд? Ответить Мэт не успел. Расталкивая народ, к нему подбежал запыхавшийся Истин. Его круглая физиономия блестела от пола, измятая кираса еще сохранила остатки золочения, а алые атласные полосы на рукавах желтого кафтана основательно вытерлись. По его виду никак нельзя было сказать, что он сын самого богатого Благородного Лорда Тира. Впрочем, он и раньше мало походил на отпрыска знатного рода. - Мэт... - пропыхтел он, запустив пятерню в прямые волосы, все время падающие ему на лоб. - Мэт... Там, на реке... - Что еще? - раздраженно бросил Мэт, думая о том, не вышить ли ему на кафтане надпись: "Никакой я не проклятый лорд". - Кто там на реке? Саммаэль? Шайдо? Гвардия королевы, эти проклятые Белые Львы? Кого еще нелегкая принесла? - Корабль, Мэт. - Запыхавшийся Истин вновь провел пятерней по волосам. Здоровенный корабль. Не иначе как Морского Народа. Такое представлялось маловероятным - Ата'ан Миэйр никогда не уводили свои суда далеко от моря, - но все же... По пути к югу вдоль берегов Эринин не так уж много селений, а припасы, которые удастся погрузить на подводы, иссякнут до того, как отряд достигнет Тира. Конечно, он уже нанял несколько речных суденышек, но большой корабль мог оказаться более чем полезным. - Пригляди за Олвером, Эдорион, - сказал Мэт и, не обращая внимания на недовольную гримасу лорда, потребовал: - Ну-ка, Истин, покажи мне этот корабль. Тот кивнул и, наверное, припустил бы бегом, но Мэт придержал его за рукав. Истин вечно торопился, да так, что частенько не успевал даже подумать, что делает. Из-за этого ему несколько раз крепко доставалось от госпожи Дэлвин. По мере приближения к реке возрастало число попавшихся навстречу беженцев, людей по большей части вялых и апатичных. К длинной просмоленной пристани было привязано с полдюжины широких плоскодонных паромов, но весла с них были сняты, да и паромщиков нигде не наблюдалось. Зато на палубах крепких одно-и двухмачтовых речных суденышек, нанятых Мэтом, лениво копошились босоногие матросы. Погрузка уже закончилась, трюмы были набиты под завязку, и капитаны заверяли Мэта, что отплывут, как только получат приказ. По Эринин тоже двигались суда - тупоносые речные баржи с квадратными парусами и узкие быстроходные ладьи с треугольными. Они сновали вверх и вниз по течению, но ни одна лодочка не пересекала реку между Мироуном и обнесенным стеной Арингиллом, над одной из башен которого реял Белый Лев Андора. Не так давно это знамя развевалось и над Мироуном, и удерживавшие город андорские солдаты не пожелали впустить в город отряд Красной Руки. Хотя Ранд и овладел Кэймлином, здешние гвардейцы королевы - воины, которым Гейбрил присвоил почетное прозвание Белые Львы, - его власти не признавали. Сейчас часть из них отступила куда-то на восток - видать, не случайно оттуда доходили слухи о разбойниках, - другие же сразу после стычки с отрядом перебрались за реку. С тех пор больше никто не пересекал Эринин. Посреди широкой реки стоял на якоре корабль. Это и вправду был корабль Морского Народа, казавшийся огромным в сравнении даже с самыми большими речными судами. Длинный, узкий, с высокими бортами и двумя мачтами, имеющими легкий наклон. С берега были видны карабкающиеся по снастям темные фигурки. Все Ата'ан Миэйр носили просторные шаровары, но некоторые члены судовой команды были обнажены по пояс, другие же - женщины - в ярких блузах. Женщины составляли не меньше половины команды. Большие квадратные паруса были подняты к реям, но висели дряблыми складками. - Найди мне лодку, - бросил Мэт Истину, - и нескольких гребцов. - Истину приходилось напоминать даже об этом, иначе он запросто мог откопать где-нибудь пустую лодку. Тайренец растерянно уставился на Мэта, скребя в затылке. - Живее, приятель! Истин закивал и, сорвавшись с места, пустился бегом. Подойдя к краю ближайшего причала, Мэт вскинул копье на плечо и вытащил из кармана подзорную трубу. Он поднес к глазу желтую медную трубочку, и корабль как будто оказался совсем рядом. Вне всякого сомнения, Ата'ан Миэйр чего-то ждали, узнать бы еще чего. Некоторые поглядывали в сторону Мироуна, но большинство, в том числе и все собравшиеся на юте, где должна была находиться Госпожа Парусов со всеми корабельными офицерами, уставились в противоположном направлении. Поводив трубой туда-сюда, Мэт приметил на реке длинную узкую лодку со смуглыми гребцами на веслах, направлявшуюся к кораблю. На одном из длинных арингиллских причалов - все они представляли собой почти точную копию мироунских - царило оживление. Гвардейцы королевы в начищенных до блеска кирасах поверх красных с белыми воротниками кафтанов встречали гостей с корабля. Но что заставило Мэта тихонько присвистнуть, так это пара красных, с бахромой зонтиков над головами двух новоприбывших. Один из зонтиков был двухъярусным. Порой старые воспоминания оказывались кстати. Благодаря им Мэт понял, что Арингилл посетила Госпожа Волн целого клана в сопровождении своего Господина Мечей. - Мэт, Мэт, - позвал за его плечом запыхавшийся Истин. - Лодка готова. И гребцов я нашел. Мэт снова перевел трубу на корабль. Судя по суете на палубе, узкая лодка уже причалила и ее поднимали на борт. Люди на кабестане выбирали якорь, другие расправляли паруса. - Похоже, лодка мне не потребуется, - пробормотал Мэт. На другом берегу посланцы Морского Народа поднялись на причал и в окружении гвардейцев удалились. Все это было довольно странно. Корабль Морского Народа более чем в девятистах милях от моря! Да еще и Госпожа Волн. Выше нее рангом была только Госпожа Кораблей; выше Господина Мечей был лишь Господин Клинков. Более чем странно, если верить воспоминаниям давно умерших людей. Благодаря им Мэт "помнил", что об Ата'ан Миэйр вообще мало известно, меньше, чем о них, знают разве что об айильцах. Но как раз об айильцах он кое-что знал, причем не из чужих воспоминаний, а из собственного опыта, и считал, что этого ему более чем достаточно. Но может быть, эти воспоминания устарели и нынче у Морского Народа многое по-другому? У кого бы узнать? Носовой якорь еще вытаскивали на палубу, с него текла вода, а взвившиеся над кораблем паруса уже наполнял ветер. Команда спешила, причем спешила отнюдь не вернуться к морю. Медленно набирая скорость, судно заскользило вверх по реке, к находившемуся в нескольких милях севернее Мироуна окаймленному болотами устью Алгуэньи. Так или иначе, с этим Мэт ничего поделать не мог. Бросив последний взгляд на корабль, куда, наверное, вместились бы припасы чуть ли не со всех нанятых им суденышек, он спрятал подзорную трубу в карман. Истин растерянно смотрел на него. - Скажи гребцам, что они свободны, - со вздохом промолвил Мэт. Бормоча что-то невнятное и почесывая голову, Истин отправился выполнять приказ. С тех пор как Мэт побывал у реки в последний раз - всего-то несколько дней назад, - русло ее стало чуточку уже. Между водой и сухой, потрескавшейся прибрежной глиной добавилась клейкая, всего в ладонь шириной полоска донного ила. Эринин медленно высыхала. Впрочем, он и с этим не мог ничего поделать. Мэт повернулся и продолжил обход питейных заведений. Когда солнце уже село, он вернулся в "Золотой олень" и снова пригласил на танец Бетсе, которая ради такого случая сняла свой передник. Музыканты наяривали вовсю. На сей раз играли просто сельский танец, который знали все. Столы сдвинули в сторону, освободив место для шести, а то и восьми пар. Когда стемнело, стало чуточку прохладнее, но только в сравнении с палящим дневным зноем. Все обливались потом. Мужчины, посмеиваясь, потягивали хмельное, служанки сновали туда-сюда, разнося репу, баранину, ячменный суп, эль и вино. Удивительное дело, все эти девицы, кажется, считали танец лучшим способом отдохнуть от беготни с кувшинами и подносами. Во всяком случае, каждая расцветала, когда подходил ее черед утереть пот и скинуть передник, хотя и во время танца все они потели нещадно. Возможно, госпожа Дэлвин установила для них какую-то очередность, но если и так, для Бетсе было сделано исключение. Эта молоденькая стройная девица не приносила вина никому, кроме Мэта, танцевала только с Мэтом, а хозяйка гостиницы, глядя на них, лучилась, словно мамаша на свадьбе дочери, отчего Мэту становилось не по себе. Бетсе плясала с ним до тех пор, пока у него ноги не заболели, при этом она не переставала улыбаться, и глаза ее блестели от неподдельного удовольствия. Блеск слегка тускнел, лишь когда они останавливались, чтобы перевести дух. Точнее, чтобы ему перевести дух, Бетсе, похоже, ни в чем подобном не нуждалась. Как только переставали двигаться ноги, она принималась молоть языком и к тому же, когда Мэт пытался ее поцеловать, всякий раз, не переставая тараторить, ловко уворачивалась, так что он целовал то ухо, то макушку. Похоже, эта игра тоже доставляла ей удовольствие. Он так и не понял, то ли она просто легкомысленная болтушка, то ли очень даже себе на уме. Ближе к двум часам пополуночи Мэт сказал ей, что для одного вечера танцев более чем достаточно. Девушка разочарованно надула губки - не иначе как настроилась танцевать до утра. И не она одна. У большинства девушек горели глаза, и только одна служанка постарше, опершись о стену, массировала лодыжку. Зато многие мужчины выдохлись и, когда девицы стаскивали их с лавок, отвечали вымученными улыбками, а то и вовсе норовили отмахнуться. И почему так получается? - дивился Мэт. Не иначе как оттого, что мужчинам в танце достается больше - все эти подхваты да повороты, - а женщины знай себе порхают вокруг, вот и устают меньше. Взгляд Мэта упал на дородную служанку, которая крутила вокруг себя Истина - именно так, а вовсе не наоборот, - и он вздохнул. Видать, этот малый насчет танцев не промах, этак можно и всю ночь проплясать. Достав золотую андорскую крону, Мэт вложил ее в руку Бетсе - пусть купит себе что-нибудь стоящее. Девушка взглянула на монету, потом поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы, легонько, будто перышком провела. - Я бы нипочем не стала тебя вешать, что бы ты ни натворил. Мы еще потанцуем завтра? Он и рта раскрыть не успел, как она уже захихикала, убежала и, оглядываясь на него через плечо, принялась стаскивать с лавки Эдориона, чтобы поплясать и с ним. Однако госпожа Дэлвин пресекла эти попытки, вручив не в меру прыткой служанке фартук и указав ей пальцем на кухню. Слегка прихрамывая, Мэт заковылял к столу у стены, где уютно устроились Талманес, Дайрид и Налесин. Талманес сосредоточенно пялился в свою кружку, словно надеялся увидеть на ее дне ответы на все жизненно важные вопросы. Дайрид с ухмылкой наблюдал за тем, как Налесин пытается отделаться от пухленькой сероглазой служаночки со светло-русыми волосами, не сознаваясь при этом, что уже отбил пятки. Мэт оперся кулаками на стол: - Отряд выступает на юг с первыми лучами солнца. Займитесь приготовлениями. Трое мужчин удивленно уставились на него. - Но ведь до рассвета и осталось-то несколько часов, - протестующе воскликнул Талманес. - И все это время уйдет на то, чтобы вытащить наших парней из кабаков, поддержал его Налесин. - Видать, никто из нас сегодня ночью спать не ляжет, - добавил Дайрид, морщась и качая головой. - Я лягу, - заявил Мэт. - А через два часа кто-нибудь из вас меня разбудит. Мы выступаем с рассветом. Так оно и вышло. Рассвет едва забрезжил, когда Мэт уже сидел верхом на Типуне, своем крепком гнедом мерине, держа копье поперек седла. Длинный лук со спущенной тетивой, заткнутый под подпругу, терся о попону. Мэт не выспался, голова у него болела, но все шло, как было задумано. Отряд Красной Руки - все шесть тысяч человек - покидал Мироун. Воины - половина пешие, половина верхами - подняли такой шум, что разбудили бы и мертвеца. Несмотря на ранний час, горожане высыпали на улицы или повысовывались в окошки. Впереди везли квадратное знамя отряда, белое, с красной бахромой, с изображением красной руки и вышитым снизу красными же буквами девизом Довиеанди се товиа сагаин. Пора метнуть кости. Рядом со знаменем ехали Налесин, Талманес и Дайрид. Десяток всадников изо всей мочи колотили в подвешенные к седлам медные литавры с алой бархатной обивкой, столько же трубачей дудели в свои горны. За музыкантами ехали всадники Налесина среди них были и Защитники Твердыни, и кайриэнские дворяне с флажками кон за спиной, сопровождаемые собственными вассалами, и кучка андорцев. Каждый эскадрон шел под собственным флагом с изображенными на нем красной рукой, мечом и присвоенным подразделению номером. Установить этот порядок Мэту удалось не сразу. Поначалу кайриэнские конники соглашались следовать лишь за Талманесом, а тайренцы признавали своим командиром лишь Налесина. С пешими было полегче - те с самого начала представляли собой разношерстную компанию. Многие возражали против попыток присвоить эскадронам номера и разбить все войско на равные по численности подразделения. Это было непривычно, ведь до сих пор каждый лорд или капитан вел за собой столько людей, сколько ему удавалось собрать, и все они именовали себя людьми Эдориона, Мересина или Алхандрина, а вовсе не солдатами того или иного эскадрона. Конечно, старые привычки сохранялись, например, пять сотен всадников, которыми командовал Эдо-рион, упорно не желали называться первым эскадроном, предпочитая прозвание "Молоты" Эдориона, но, так или иначе, Мэт сумел вдолбить в упрямые солдатские головы, что всякий, откуда бы он ни был родом, прежде всего воин отряда, а уж потом чей-то земляк или вассал. Тем, кому такой порядок не по душе, было предложено уйти, но, что примечательно, желающих не нашлось. Почему люди не уходили, для Мэта оставалось загадкой. Конечно, следуя за ним, они побеждали, но некоторые все же гибли или получали увечья. Мэту было нелегко обеспечить им сносную кормежку, не говоря уже о своевременной выплате жалованья, что же до воинской добычи, то на этом пока еще никому не удалось разбогатеть. И, скорее всего, не удастся. Безумие, чистой воды безумие. Завидя Мэта, солдаты первого эскадрона принялись выкрикивать приветствия, тут же подхваченные четвертым и пятым - "Леопардами Карломина" и "Орлами Реймона", как они себя называли. - Лорд Мэтрим и победа! Лорд Мэтрим и победа! Окажись у Мэта под рукой булыжник, он непременно запустил бы им в кого-нибудь из этих болванов. Следом за конницей длинной, извилистой колонной маршировала пехота - рота за ротой. Впереди ротное знамя и отбивающий ритм барабанщик, следом двадцать рядов ощетинившихся копьями солдат, а за ними пять рядов стрелков - лучников или арбалетчиков. Почти в каждой роте вдобавок имелся еще и флейтист, а то и два. Гремела музыка, и солдаты горланили песню: