Джойс Бренда. Темное обольщение

   – Не бойся, красавица. Этот негодяй ушел. – Его рука скользнула ниже по обтянутым юбкой ягодицам и крепко их сжала. – Я хочу тебя, красавица!
   – Знаю, – ответила она и, облизнув губы, набралась смелости добавить: – И я тебя тоже.
   Малкольм улыбнулся. Его сильная рука, прокравшись ей под юбку, ласкала ее ягодицы.
   – Ты согласна подождать часок-другой? – проворковал он.
   На Клэр нахлынула пульсирующая волна желания. Обычно ее было нелегко удовлетворить, но сейчас она понимала: стоит ему прикоснуться к ней – по-настоящему, там, между ног, – и она испытает мощный оргазм. Наверное, ее возбудил поединок, свидетелем которого она только что стала.
   – Отнеси меня наверх! – шепнула она, едва ли отдавая себе отчет в своих действиях.
   Такое с ней происходило впервые. Ладно, у нее еще будет время подумать о том, кто он такой и откуда здесь взялся. А пока они сполна, до пресыщения, насладятся друг другом.
   – Ты не слышала меня? Здесь небезопасно, и я не смогу защитить тебя. Но я все равно возьму тебя под защиту. Отныне ты будешь моей Невинной!
   – Ты о чем? – прошептала в ответ Клэр, еще крепче прижимаясь к нему. Впрочем, она поняла: он отказывает ей. Чувствуя, как желание затмевает собой все вокруг, она уткнулась ему лицом в грудь. Ее тело терзал неутолимый, всепоглощающий голод страсти. Ее руки скользнули к его талии, с губ едва не сорвался стон. Его реакция на ее возбуждение не вызывала сомнений – его член сделался тверже, а сам он еще крепче сжал ее аппетитные «булочки».
   – Прости, красавица, – прошептал он.
   И снова Клэр не поняла его. Казалось, они родом из разных миров и говорят на разных языках, за исключением одного языка их разгоряченных страстью тел. Этот оба понимали с полуслова. А затем их как будто катапультой метнуло через всю комнату, и они, пробив стены, устремились к звездам.
   Из горла Клэр вырвался пронзительный крик.

Глава 3

   Это был его четвертый прыжок. И все равно он оказался не готов к боли. Пытаясь вынести мучительную пытку, он сжимал в объятиях истошно кричащую женщину. Казалось, с него живьем сдирали кожу, срывали с головы скальп, выламывали из суставов конечности. Но разве это главное? Главное – приземлиться целым и невредимым. А боль – потерпеть, и она пройдет.
   Если честно, он еще ни разу не испытывал таких мук. Да что там! Он даже не подозревал, что такая боль бывает. Он сам с трудом подавил в себе рыдания.
   В следующий миг они приземлились.
   Ощущение было такое, будто их сбросили вниз с высокого утеса на острую, зазубренную поверхность скалы. Малкольм застонал, чувствуя, как боль пронзает тело, взрываясь в спине и голове ослепительными белыми вспышками. Однако женщину из объятий он не выпустил. Более того, он тотчас вознес благодарность Древним за то, что те позволили ей остаться с ним и что она сама оказалась достаточно сильна, чтобы совершить прыжок сквозь время.
   Кстати, сейчас она прижималась лицом к его груди и тихо всхлипывала.
   Магистр не должен использовать данную ему силу к собственному благу.
   Он напрягся. Муки слегка отступили, но окончательно не исчезли.
   Ему говорили, что это состояние неопределенности, сочетание слабости и беззащитности, длится лишь считаные минуты, и будь он один, то проявил бы терпение. Но он был не один. В его объятиях была женщина, и, когда боль наконец отступила, его тело напряглось.
   Он хотел ее.
   Но ведь он перенес эту женщину в свое время не потому, что хотел ее. Он последовал за Сибиллой в будущее, охотясь и за ней самой, и за страницей. Эта женщина была Невинной, она попала в ловушку между добром и злом. Он не мог оставить ее в ее времени, оставить одну, без всякой защиты, тем более в опасной близости от Сибиллы и Эйдана. В свое время он дал обет во все века защищать Невинных. Его собственная жизнь ему больше не принадлежала.
   Три года назад он попал в число избранных. Его вызвали в монастырь на острове Айона, где он с удивлением узнал, что никакого монастыря не существует. На самом деле за каменными стенами обитало тайное Братство. Ему сказали, что он происходит из древнего рода, берущего начало от древних кельтских богов. Поэтому он должен пойти по стопам своего отца и защищать человечество. Он дал священный обет, который безвозвратно изменил его жизнь. Защищать Бога. Хранить Веру. Охранять Невинных. Борьба, которую он вел, была направлена не против королей и кланов. Это была борьба со злом. Тогда это явилось для него потрясением, но одновременно и облегчением тоже, как если бы он заранее знал, что в один день будет призван. Ибо теперь его жизнь обрела смысл. Его необычайная сила, острый разум, способность к состраданию, стойкость и выносливость неизменно внушали окружающим трепет. Его же не покидало ощущение, что он не похож на других, даже на свой собственный народ. Что с самого своего рождения ему была предначертана иная судьба.
   С благословения аббата он тогда прочел ритуальные страницы и обрел дарованную ему силу. Этой силой не обладал ни один смертный. Прочие дары созреют в нем чуть позже. Временные рамки обычной человеческой жизни для него расширятся. И хотя принесенный им обет был прост и понятен, сам Кодекс был длинным и допускал самые разные толкования. Однако самый главный догмат Кодекса недвусмысленно требовал, что ни один Магистр не имеет права использовать дарованную ему силу в своекорыстных целях.
   Новая сила включала в себя и повышенную мужскую силу.
   Ему хватило одного взгляда на женщину, которую он держал в объятиях, чтобы понять: она не только красива, но и неуловимо отличается от тех, которые до этого бывали в его постели. Ему хотелось взять ее прямо сейчас. Он мог бы без труда это сделать и доставить удовольствие и себе, и ей. Природа щедро наградила его мужскими достоинствами и столь же завидным сексуальным аппетитом. Впрочем, это стало для него едва ли не проклятием. Похоже, все Магистры страдали от избытка мужского начала. Плотские удовольствия не возбранялись, да и никакой Магистр не согласился бы на воздержание. Но существовали и такие виды утех, которые возбранялись, ибо имели темную суть. Малкольм вновь посмотрел на нее – ее рыдания сделались тише и глуше. Женщина подняла на него глаза.
   Они были изумительного зеленого оттенка. Он окинул ее пристальным взглядом. Ей сделалось легче, и он не видел особой причины отказать себе в удовольствии. Терпение редко изменяло ему в политике, дипломатии и на полях сражений, но в отношениях с женщинами оно было ему неизвестно. Да и с какой стати? Он представитель рода Маклинов и притом Магистр. Кроме того, он еще не встречал женщин, которые не пожелали бы разделить с ним ложе. Тех, кто пытался оказать ему сопротивление, нетрудно было заворожить.
   Он уловил мгновение, когда она подумала про его объятия, про его тело, про то, какие ласки он был способен ей подарить. А когда уловил, ощутил ее возбуждение. Странно, но желание почему-то ее удивило. Cудя по всему, сила страсти была для нее в новинку, и тем не менее она страстно желала его ласк. Малкольм довольно улыбнулся.
   Ее глаза удивленно расширились.
   Он улыбнулся и нежно погладил ее обнаженную руку, успокаивая и как бы обещая подарить ей неземное наслаждение. Даже не глядя на черное небо Северного нагорья, он знал: они одни и им ничто не угрожает. Близость зла неизменно приносила с собой лютый холод, который не спутать с легкой прохладой летней северной ночи. Опасность была далеко. Пока что далеко.
   – Ты молодец, красавица! – Он склонился над ней, чувствуя, как по его телу пробежала дрожь. Предвкушение блаженства было столь велико, что он сам был на грани обморока. – Опасности больше нет. Сейчас здесь никого, кроме нас с тобой.
   В ее глазах он прочел неутолимый голод.
   Сам он был возбужден, но возбуждение продолжало нарастать с каждой секундой. Никогда еще он не встречал такой высокой женщины с такими длинными – «бесконечными», как он назвал их про себя, – ногами и стройным мускулистым телом. Последнее особенно восхищало его. Ему ужасно хотелось, чтобы она обвила его талию этими восхитительными ногами – прямо сейчас.
   – Красавица! – вкрадчиво прошептал Малкольм. Он проник в ее мысли и потому знал: мужчины у нее не было целых три года. Он прекрасно разбирался в женщинах и умел безошибочно распознать их самые заветные желания. Эта женщина отчаянно жаждала секса, и он ее отлично понимал.
   Он провел пальцами по ее руке, окинул жадным взглядом ее почти ничем не прикрытый живот и край жалкой юбчонки, что лишь на длину ладони отделяла его от влажного сокровища, в которое он вот-вот проникнет и счастливым обладателем которого станет. Женщина ответила ему пристальным взглядом. Его рука приблизилась к подолу юбки и остановилась. Их взгляды встретились, и он ощутил в сердце неведомый ранее трепет.
   – Я рад, – прошептал он, – что ты выжила при прыжке.
   Она, все еще дрожа, сделала глубокий вдох. Ее рука легла ему на грудь. На щеке застыла слезинка. Она приглушенно всхлипнула и переступила с ноги на ногу. Он тотчас понял: она готова отдаться ему. И возбудился еще сильнее.
   Малкольм намеренно пошевелился. Край рубахи задрался, и его мощное мужское достоинство обрело долгожданную свободу. Рука скользнула сначала вниз по ее бедру, затем вверх, под подол куцей юбчонки. Он прижал женщину к себе, чтобы она почувствовала его напрягшийся член. Женщина ахнула и посмотрела ему в глаза.
   – Я хочу доставить тебе, красавица, радость, в которой ты себе давно отказывала. Позволь мне войти в тебя, – произнес он и прильнул поцелуем к ее губам.
   Насладившись ее ртом, он нежно пощекотал губами ей ушко.
   У нее тотчас перехватило дыхание. Ощутив бедром его мощную эрекцию, женщина негромко простонала, а затем расслабилась и подалась навстречу ему, уступая его желанию. Именно этого отклика он и ждал. Он приподнял ей ноги и положил себе на талию. Чресла невыносимо пылали. Казалось, еще мгновение, и его налитый кровью член взорвется фонтаном семени.
   Он лег на нее, приподняв жалкое подобие одежды, не прикрывавшее даже бедер. Она же вцепилась ему в плечи и потянулась губами к его губам. Но поцелуи сделались ему не нужны – ибо тело требовало большего. С едва ли не животным стоном он подался вперед. Ее плоть была влажной, и он мощным движением погрузился в нее на всю глубину. Его тотчас с головой накрыла волна наслаждения. С губ женщины сорвался сладостный крик.
   Боже, какое наслаждение! Рассудок отступил, остались лишь потребности тела. Ему не терпелось увидеть, как она кончит. Он медленно еще глубже вошел в нее и на мгновение застыл, словно дразня, и приласкал рукой между ног. С ее губ слетели рыдания. Он победоносно улыбнулся и вновь с силой пронзил ее своим трепещущим копьем.
   Она приняла его так, как может принять самца изголодавшаяся самка, и он ощутил, как голод многолетнего воздержания превратил ее в кипящий сгусток энергии и страсти. Впрочем, он с самого начала знал, что все будет именно так. Посмотри на меня, красавица!
   Она послушно выполнила его мысленное пожелание. Тело ее содрогнулось в пароксизме страсти. Он сам уже почти достиг пика. Мгновение, и он извергнул в нее струю горячего семени. Из горла его вырвался торжествующий крик, и он понял, что неподвластен самому себе.
   Желание сделалось темным. Дьявольским. Это было желание отведать ее всю, а не одно только тело. Ибо наслаждение можно усилить – сделать это легко и просто, нужно лишь отведать ее жизненных сил.
   Его разум оцепенел, в то время как тело заходилось страстью.
   Ничто не могло сравниться с восторгом такого восхитительного соития.
   Он посмотрел на нее, рыдавшую от страсти в его объятиях, и пришел в ужас от собственного желания.
   Но это запрещено. Ведь он Магистр, а не демон. Он поклялся защищать Невинных, а не причинять им зло.
   И Малкольм отстранился от нее. Шатаясь, он отошел в сторону и прислонился к дереву. От продолжительного оргазма кружилась голова, но что еще страшнее, он испытал соблазн совершить зло.
   – Нет! – выкрикнула она и потянулась к нему.
   И в следующий миг упала навзничь и закрыла глаза.
   Она лежала неподвижно, как мертвая.
   Но он не сделал ничего дурного, лишь подарил им обоим наслаждение. Малкольм быстро опустился на колени и заключил женщину в объятия. Его возбуждение еще не улеглось, но это уже не имело значения. Он отказывался поверить в то, что едва не поддался поползновению отведать ее жизнь. Да что там, темное желание по-прежнему владело им.
   – Красавица!
   Ее ресницы затрепетали. Она лишилась чувств от перевозбуждения, от слишком мощного оргазма. Он нежно прижал ее лицо к своей груди, в которой гулко ухало его испуганное сердце. Нет, с ней все должно быть в порядке. Чего не скажешь о нем самом. Ужас не отпускал его. Желание также отказывалось отступать. Он все еще хотел ее, хотел лечь и снова овладеть ею. Но как, если он не доверяет самому себе?
   А затем он ощутил дыхание холода. Тот налетел внезапно, как студеный ветер с вершин северных гор. Приятный летний вечер тотчас обернулся зимней стужей. Инеем покрылась трава и полевые цветы. Малкольм застыл, как каменный, пытаясь не столько увидеть, сколько почувствовать суть перемен.
   Над горной долиной опустился ледяной холод. И Малкольм понял: зло вновь ведет на него охоту.
 
   До Клэр постепенно дошло, что она в объятиях мужчины, который куда-то быстро ее отнес и положил на землю. Лежать было жестко и холодно. Она чувствовала себя разбитой и не понимала, где находится. Что случилось? Где она?
   – Тсс, ничего не говори и не двигайся! – предупредил ее мужчина. – Оставайся на месте и прислонись спиной к камню. Поняла?
   Клэр поняла. Ее спина больно упиралась в твердую поверхность, пальцы впились в холодную влажную землю. Она осмотрелась по сторонам и вместо выложенного плиткой пола кухни увидела траву, сломанные ветки и листья. В ее голове теснились самые разные мысли, ощущения и образы – звезды, боль, какая-то жуткая сила, Малкольм, неведомое ей ранее наслаждение.
   А затем Клэр услышала леденящий кровь боевой клич: «A Bhrogain!»
   Она невольно вскрикнула, услышав, как звякнули вытаскиваемые из ножен клинки, и с трудом, пошатываясь, поднялась на ноги.
   Мгновенно запаниковав, она попыталась нащупать пистолет, и в ее сознании возник образ Малкольма. Вот он стоит посреди ее кухни, отодвигает пистолет в сторону. Кстати, а где кухня, черт побери? Почему сейчас она в каком-то лесу?
   Прислонившись к дереву, Клэр сжала в ладони висевший на шее кулон. Сердце бешено стучало в груди – настолько она была напугана. Воздух был ледяным, камень – горячим. В следующее мгновение она увидела Малкольма. Он застыл всего в нескольких шагах спиной к ней, сжимая в руке огромный сук. Поза была одновременно и оборонительной, и наступательной. Взгляд Клэр заскользил немного в сторону, и она с трудом подавила в себе крик.
   Перед Малкольмом выстроилась примерно дюжина рыцарей – гиганты в кольчугах, железных перчатках и наколенниках. На голове – шлемы с опущенным забралом, что придавало им зловещий вид. Все как один вооружены копьями, мечами и боевыми топорами. Мощные боевые кони под ними нетерпеливо фыркали и пританцовывали. И Клэр поняла: дело происходит на поляне посреди дремучего леса. Вдали за верхушками деревьев она разглядела очертания гор.
   Ночное небо было в ослепительной россыпи звезд. Клэр невольно ахнула.
   – Возвращайся к скалам! – бросил ей Малкольм не оборачиваясь.
   Клэр не сдвинулась с места. Неужели он считает, что способен выстоять перед дюжиной вооруженных воинов? У него ведь нет даже щита! Не успела она до конца представить возможные последствия такого столкновения, как несколько воинов двинулись вперед. Ночь огласилась жуткими боевыми кличами.
   Клэр быстро нагнулась и схватила с земли первый попавшийся камень. Затем подбежала к Малкольму и встала рядом. Тот, не глядя на нее, пробормотал проклятие. И в ту секунду, когда первый всадник, зажав под мышкой копье, бросился галопом прямо на них, Клэр не раздумывая швырнула в него камень. Малкольм тоже пустил в ход свою импровизированную дубину.
   Всадник пригнулся, и камень пролетел мимо. Тем не менее Малкольму удалось выбить его из седла. Взмах меча, и голова противника покатилась по земле. Сделано это было с такой легкостью, будто перед ним была тряпичная кукла.
   Клэр спряталась за деревом и принялась шарить по карманам в поисках тазера. Между тем Малкольм своим «оружием» вывел из строя еще одного противника, воина в кольчуге, сбив его с лошади. В следующее мгновение резким ударом меча он обезглавил и этого, второго. Клэр в ужасе зажала руками рот. Затем он повернулся к другому противнику и, отбросив дубину в сторону, скрестил с ним меч.
   – Красавица!
   Но Клэр уже успела заметить третьего воина-рыцаря. Он мчался прямо на нее с явным намерением затоптать конем. На нем был жутковатого вида шлем с опущенным забралом. Чувствуя, что в это мгновение смотрит в лицо собственной смерти, Клэр бросилась вперед и ткнула «тазером» в грудь лошади. Животное от боли встало на дыбы и заржало. Воин занес копье, но Клэр ловко увернулась, чувствуя, как ее охватывает ярость.
   Бегство исключалось. Заметив, что лошадь вновь встала на дыбы, Клэр поспешила снова ткнуть ее электрошокером. Животное начало падать, грозя задавить седока собственным весом. Тот изрыгнул проклятие, но было поздно. Лошадь придавила его к земле всей своей массой, после чего вскочила и умчалась прочь. Гигант в кольчуге остался лежать неподвижно, шея его была выгнута под каким-то гротескным углом.
   Клэр ощутила, что к ней крадется кто-то еще. Она резко обернулась, угрожающе выставив руку с «тазером», – к ней в спину заходили два конных воина. Они, похоже, засомневались, нападать на нее или нет. За их спинами Клэр увидела Малкольма. Тот свирепо рубил мечом очередных своих врагов. Несмотря на численное превосходство противника, он, похоже, прекрасно владел ситуацией.
   – Красавица! – проревел он. – Давай ко мне! Быстро!
   Неплохая мысль, подумала Клэр. Правда, не стоило забывать, что между ними по-прежнему находился один из двух всадников. Враг со злобной ухмылкой смотрел на Клэр, предвкушая ее скорую смерть. Отбросив в сторону копье, он снял с пояса железную палку, цепью соединенную с шипастым шаром.
   Клэр окаменела от ужаса. Этой штуковиной ему ничего не стоило размозжить ей голову. Да что там голову – от нее останется лишь мокрое место! Нужно в срочном порядке его опередить, или ей крышка.
   Она решительно шагнула вперед. Зло отняло жизнь ее кузины и матери. Если теперь оно лишит жизни и ее саму, то прежде, чем это произойдет, она постарается продать свою жизнь как можно дороже. Во всяком случае, попытается вывести из строя лошадь этого громилы. Попытка не пытка. Уж если и погибнуть, то достойно.
   – Оставь его, красавица! – крикнул ей Малкольм.
   Увы, отступать было слишком поздно, расстояние между ней и врагом сокращалось с каждой секундой. Всадник все так же гнусно улыбался, но подъехать к ней совсем близко не осмелился.
   – Трус! – презрительно прошипела Клэр.
   Воин с булавой что-то бросил ей по-гэльски, и она поняла, что это насмешка. Его спутник направил своего коня в сторону, рассчитывая понаблюдать за тем, как она расправится с его приятелем, или – вдруг повезет – зайти к ней со спины и отрезать путь к отступлению. Клэр прекрасно понимала: защитить себя от двоих сильных мужчин она не сможет. Позволить противнику зайти сзади – значит подписать себе смертный приговор.
   – Чтоб ты сдох! – воскликнула Клэр и, бросившись навстречу воину с булавой, ткнула тазером в морду его лошади.
   Животное взвилось от боли и встало на дыбы. Чтобы осадить лошадь, всадник безжалостно всадил ей в бока шпоры. Клэр схватила его за ногу и резко дернула.
   Но всадник словно врос в седло. Клэр где-то читала, что седла, которыми пользовались конные рыцари, были сконструированы так, чтобы всадник никогда не выпал. Она выпустила ногу и отскочила. И вовремя. Потому что в следующий миг лошадь опустила передние ноги, а всадник взмахнул булавой. Понимая, что лошадь в любую секунду может растоптать ее, Клэр нырнула животному под брюхо. Стоило ей выскочить с другой стороны, как над головой у нее просвистела булава. Клэр тотчас бросилась на землю. Удар утыканного шипами шара пришелся по заду лошади.
   Раненое животное издало душераздирающее ржание и встало на дыбы. В этот момент Клэр успела разглядеть выше поножей голое колено всадника. И не раздумывая ткнула в него тазером.
   Клэр не стала терять драгоценные секунды и еще раз ткнула шокером в единственное открытое место на теле врага – колени. Всадник соскользнул с лошади и растянулся на земле возле ее ног. Однако прежде, чем Клэр успела испытать радость от своей маленькой победы, нападавший, который, по идее, должен был лишиться сознания, вскочил на ноги и замахнулся булавой. Не раздумывая долго, она огрела его тазером по голове. Рыцарь мотнул головой, и Клэр успела всадить шокер ему в шею. На этот раз ее противник рухнул на землю.
   Она тут же ощутила приближение животного. Клэр резко обернулась: на нее, сверкая белками глаз, несся скакун другого рыцаря. Клэр бросилась на землю и кубарем откатилась в сторону. Конь промчался мимо нее. Малкольм снова что-то ей крикнул.
   Когда она вскочила на ноги, Малкольм уже наносил удары ее обидчику. Прямо у нее на глазах он вырвал врагу из сустава руку. От этого зрелища Клэр стало муторно, но в следующее мгновение с плеч воина слетела голова, и к горлу Клэр подступил комок рвоты. Откуда-то издалека донесся цокот лошадиных копыт.
   Это новый отряд спешит на подмогу первому, в ужасе подумала Клэр.
   – Красавица! – прорычал Малкольм, вскакивая на коня, только что лишившегося своего хозяина.
   Он поскакал прямо к ней и вытянул вперед руку. Клэр мгновенно приняла решение. К ним неслись все новые и новые всадники, и у нее не было времени выяснять, друзья это или враги. Она схватила протянутую руку, и Малкольм рывком подсадил ее на лошадь позади себя. Внезапно он осадил своего скакуна. Потрясенная, Клэр увидела, что остатки отряда противника несутся галопом прочь. А с противоположной стороны появилась новая, хотя и небольшая группа всадников и скачет в их сторону. Малкольм вздохнул с видимым облегчением.
   Не выпуская из рук тазер, она обхватила его за талию.
   – Это друзья? – дрожа, поинтересовалась Клэр, чувствуя, что ее вот-вот вырвет.
   – Да, Руари Дубх, мой дядя.
   Клэр прильнула к его спине, чувствуя, что не в состоянии унять дрожь. Хуже того, из ее глаз хлынули слезы. События последних минут потрясли ее настолько, что она была даже не в состоянии думать. Боже, но что может быть приятнее, чем прикоснуться щекой к шерстяной ткани его плаща, это способно успокоить ее лучше, чем пряный запах мужского тела!
   Малкольм соскользнул с лошади и протянул сильные руки, приглашая Клэр в свои жаркие объятия.
   – А ты, я смотрю, храбрая! Но, клянусь богами, если я тебе приказываю, будь добра подчиниться! – произнес он, сверкнув глазами.
   Что-то сказать в ответ не было сил. Теперь понятно, подумала Клэр, откуда у него на лице эти шрамы. Она лишь покачала головой и, дрожа как лист на ветру, прижалась лицом к его груди. Его плащ оказался влажным и липким. Она тотчас отстранилась, испугавшись, что он ранен и истекает кровью.
   Их взгляды встретились.
   – Это не моя кровь, – тихо пояснил он, все так же нежно глядя на нее.
   У нее тотчас отлегло от души, зато ноги сделались как ватные. Малкольм обнял ее за плечи, и она прислонилась к нему, как к надежной опоре. И тогда она увидела тела – куски тел, – разбросанные на земле вокруг них. Теперь они предстали перед ней во всей своей жуткой красе. За одно короткое мгновение в ее сознании промелькнули эпизод за эпизодом кровавой битвы. Клэр отпрянула от Малкольма и, отбежав в сторону, упала на землю. Ее тут же вырвало. О господи, что же здесь происходит?
   Красавец из Средних веков, воины с мечами и боевыми топорами, ночное небо, какого она не видела еще никогда в жизни. У Клэр перехватило дыхание. Нигде никаких фонарей, никаких телефонных столбов. Не слышно никаких звуков, кроме шума леса, фырканья лошадей и позвякивания удил.
   – Все кончилось, красавица, – услышала она его голос, и ей на спину легла его широкая ладонь. – У тебя есть оружие, и ты – я теперь это знаю – умеешь им пользоваться. Руари и его люди надежно защитят нас, пока мы не преодолеем остаток пути.
   Клэр закрыла глаза, чувствуя, что ее вот-вот снова вырвет. И это притом, что желудок был уже пуст. Кстати, куда подевался ее магазин? Она помнила, как какая-то исполинская сила швырнула ее сквозь стены и она пролетела мимо звезд. Ощущение было такое, будто ее без парашюта выбросили из самолета и она парит над землей. А еще ей было при этом ужасно больно. Чувствуя, что ей стало трудно дышать, Клэр судорожно принялась хватать ртом воздух.
   Но этот красавец явно не наваждение. Доказательством тому дюжина мертвых тел на поляне. О господи! Он обнял ее за плечи:
   – Похоже, ты никогда еще не видела настоящую битву. Это пройдет. Нужно лишь дышать поглубже.
   Это пройдет.
   Он уже говорил ей это. Говорил точно так же, словно пытался успокоить, но так и не смог. В ней почему-то проснулось непреодолимое желание, и не успела она осознать, что делает, как откинулась на спину, и он вошел в нее – вошел сильно и глубоко, и в следующий миг она вознеслась к вершинам блаженства.