Страница:
Джуди Кёртин
Никогда не слушайте Элис!
Дэну, Брайану, Эллен и Энни
Хочу от всей души поблагодарить
всех моих родных и друзей за неустанную поддержку;
Эллен и Энни за помощь с книгой; Лиз за фотографию (спасибо еще раз);
всех в издательстве «О’Брайен Пресс», особенно моего редактора Хелен;
Андреа и Роберта за усердную работу в Британии;
книжные магазины, которые ставили «Мою подругу Элис» на видное место, а также приглашали меня почитать отрывки из книги, – особенно «О’Махониз» и «Исон» в Лимерике и «Фэктс-энд-Фэйблз» в Нина;
Лимерикскую городскую библиотеку;
детей за очень интересные отзывы о «Моей подруге Элис» и чудесные письма (на бумаге и электронные);
все школы, которые приглашали меня читать отрывки из «Моей подруги Элис», а именно: начальные школы Святого Имени, Св. Данстана и Чорлтон Парк, школы Св. Бриджет, Св. Екатерины и Св. Иоанна – в Манчестере; а также школу «Лимерик Скул Проджект», Салезианскую начальную школу, национальную школу «Презентейшн» и Милфордскую национальную школу – в Лимерике. Мне везде оказывали очень теплый прием и обращались со мной как со знаменитостью, которой я надеюсь в один прекрасный день стать.
всех моих родных и друзей за неустанную поддержку;
Эллен и Энни за помощь с книгой; Лиз за фотографию (спасибо еще раз);
всех в издательстве «О’Брайен Пресс», особенно моего редактора Хелен;
Андреа и Роберта за усердную работу в Британии;
книжные магазины, которые ставили «Мою подругу Элис» на видное место, а также приглашали меня почитать отрывки из книги, – особенно «О’Махониз» и «Исон» в Лимерике и «Фэктс-энд-Фэйблз» в Нина;
Лимерикскую городскую библиотеку;
детей за очень интересные отзывы о «Моей подруге Элис» и чудесные письма (на бумаге и электронные);
все школы, которые приглашали меня читать отрывки из «Моей подруги Элис», а именно: начальные школы Святого Имени, Св. Данстана и Чорлтон Парк, школы Св. Бриджет, Св. Екатерины и Св. Иоанна – в Манчестере; а также школу «Лимерик Скул Проджект», Салезианскую начальную школу, национальную школу «Презентейшн» и Милфордскую национальную школу – в Лимерике. Мне везде оказывали очень теплый прием и обращались со мной как со знаменитостью, которой я надеюсь в один прекрасный день стать.
Глава первая
Раздался громкий свист, и я услышала, как захлопнулись двери вагона. Я помахала маме и сестренке Рози, которые стояли на перроне. Мама через открытое окно сжала мою руку.
– Пока, Мэган. Веди себя у Элис хорошо, – сказала она. – И чтобы никаких больше пряток под кроватью.
Оххх! Мама постоянно напоминает мне о том, что случилось в прошлом году. Можно подумать, я ограбила банк, или человека убила, или разослала компьютерный вирус по всему миру, или еще что похуже. А я всего-навсего пыталась помочь подруге.
Дело было вот как. Родители моей лучшей-прелучшей подруги Элис разошлись, и она с мамой и братом переехала из Лимерика в Дублин. Мы с Элис, понятное дело, жутко из-за этого расстроились. А потом Элис приехала к своему папе на Хеллоуин и придумала этот чокнутый план. (Элис – спец по чокнутым планам!) Она несколько дней пряталась у нас дома – надеялась, что ее родители так перепугаются, что мама вернется обратно в Лимерик и они заживут лучше прежнего.
Конечно, ничего не вышло. Мама Элис осталась в Дублине, а Элис угодила в серьезный переплет.
И тем не менее после этой истории мама Элис разрешила ей приезжать в Лимерик почаще, так что ее безумный план хоть и пошел кувырком, но все-таки сработал.
В любом случае прошло уже сто лет, и все давно об этом забыли – кроме моей мамы, у которой память дай бог каждому. Начались весенние каникулы, и мне предстояло шесть чудесных дней гостить у Элис в Дублине.
Наконец с ужасным скрипом поезд тронулся. Рози ни с того ни с сего начала плакать. Она тянула ко мне пухлую ручонку, и по ее лицу катились здоровенные слезы. Сперва я подумала, что она ревет, потому что я уезжаю, и я даже почувствовала вроде как гордость и немножко грусть. Но потом я решила, что она, наверное, просто обиделась – я-то поеду на поезде, а ее с собой не взяла.
Я прижалась лицом к окну.
– Не плачь, Рози. Я скоро вернусь и привезу тебе конфетки. Целую кучу конфеток. Только для Рози.
Мама покачала головой и одарила меня своим коронным сердитым взглядом. Дай ей волю, конфеты бы вообще запретили. Зато Рози просияла, перестала реветь и разулыбалась.
– Конфетки для Рози, – сказала она.
Я засмеялась. Рози такая милая – большую часть времени.
Поезд набирал скорость. Мама взяла Рози на руки и пошла быстрее. Было просто ужасно неловко. Обычно в такие моменты всегда появляется Мелисса, самая противная девчонка в нашем классе, как будто и без того недостаточно унижений.
Поезд совсем разогнался, и мама уже почти бежала рядом с вагоном и истерически махала мне рукой. Такое впечатление, что я уезжала на сто лет в Америку, а не в Дублин на неделю. У бедной Рози, которая подпрыгивала вверх-вниз, уцепившись за мамину шею, вид был немного испуганный. Мама вся раскраснелась, вспотела, заколка свалилась у нее с головы и волосы развевались вокруг лица. Я хотела крикнуть, чтоб она перестала выставлять себя – и, главное, меня – на посмешище. Но мне не хотелось ее обижать. Тут я вспомнила, что Мелисса уехала на каникулы на Лансароте – значит, можно не бояться, что она появится у меня за спиной, а потом будет рассказывать всей школе очередную историю про мою психованную мамашу.
Мама начала отставать. Я высунулась в окно и увидела, что платформа кончается. Если мама решит продолжать в том же духе, ей скоро придется бежать по пустой колее рядом с поездом. Она, конечно, с приветом, но не настолько. Наконец, мама остановилась. Вид у нее был очень грустный. Поезд мчался вперед, и скоро мама с Рози превратились в миниатюрные копии самих себя на далекой платформе. Я последний раз помахала и села на свое место.
Наконец-то свобода!
Я сунула руку в карман куртки и вытащила имейл, который Элис прислала мне несколько дней назад. Я читала его уже раз сто. И перечитала еще раз, медленно, смакуя каждое слово.
Я закрыла глаза и начала представлять себе все суперские развлечения, которые придумала Элис. Элис у нас молоток по этой части. У меня вдруг защекотало внутри от предвкушения. Поездка будет отличная. Никаких сомнений.
Я сложила письмо и убрала его обратно. А потом со вздохом вытащила из кармана другой листок бумаги. Его сунула мне мама, когда я садилась в поезд. Я развернула ее послание и опять вздохнула. Огромный лист, с обеих сторон исписанный убористым маминым почерком. Десять заповедей – только не десять, а сто. Мама вообще фанат списков, и чем список длиннее, тем лучше – но в тот раз ее совсем занесло.
Не разговаривай с незнакомыми.
Не забудь сделать пересадку на «Лимерикской развилке».
Помогай по дому.
Надевай куртку, когда пойдете гулять, – еще только февраль.
Надевай перчатки и шарф. (Этой заповеди я при всем желании не смогла бы последовать, потому что перчатки с шарфом я вытащила из рюкзака, когда мама не видела, и засунула поглубже в шкаф.)
Не налегай на чипсы с шоколадками.
Если у них совсем не будет здоровой пищи, покупай себе каждый день каких-нибудь фруктов.
Позвони домой хоть раз.
Не засиживайся допоздна.
Не ходи никуда одна.
Не выходи из дома после семи.
И так далее в том же духе. Гигантский список указаний и запретов. (В основном запретов.) Как будто мама пробралась в поезд, уселась рядом и принялась назидательно грозить мне пальцем. Я перестала читать и не удержалась от очередного вздоха. Мама хочет как лучше, ясное дело, но иногда она все же перебарщивает. Ей бы не помешала пара таблеток антиозверина.
Я пробежала глазами список – вдруг в конце мама приписала что-нибудь безумное и прекрасное типа «Я спрятала на дне твоего рюкзака сто евро» или «Я договорилась насчет ежедневной доставки конфет домой к Элис». (Разумеется, ничего такого я не обнаружила.) Потом я порвала листок на мелкие кусочки и запихала все в металлическую пепельницу рядом с креслом.
Удостоверившись, что бабулька напротив на меня не смотрит, я расплылась в улыбке. Целых шесть дней. Шесть дней беззаботной жизни вместе с Элис. Шесть долгих, чудесных дней, прежде чем надо будет возвращаться к занудным домашним обязанностям и обедам из непонятных бобов. Шесть дней в раю!
Слишком уж здорово. Может, это все-таки сон? И я легонько ущипнула себя – так, на всякий случай.
– Пока, Мэган. Веди себя у Элис хорошо, – сказала она. – И чтобы никаких больше пряток под кроватью.
Оххх! Мама постоянно напоминает мне о том, что случилось в прошлом году. Можно подумать, я ограбила банк, или человека убила, или разослала компьютерный вирус по всему миру, или еще что похуже. А я всего-навсего пыталась помочь подруге.
Дело было вот как. Родители моей лучшей-прелучшей подруги Элис разошлись, и она с мамой и братом переехала из Лимерика в Дублин. Мы с Элис, понятное дело, жутко из-за этого расстроились. А потом Элис приехала к своему папе на Хеллоуин и придумала этот чокнутый план. (Элис – спец по чокнутым планам!) Она несколько дней пряталась у нас дома – надеялась, что ее родители так перепугаются, что мама вернется обратно в Лимерик и они заживут лучше прежнего.
Конечно, ничего не вышло. Мама Элис осталась в Дублине, а Элис угодила в серьезный переплет.
И тем не менее после этой истории мама Элис разрешила ей приезжать в Лимерик почаще, так что ее безумный план хоть и пошел кувырком, но все-таки сработал.
В любом случае прошло уже сто лет, и все давно об этом забыли – кроме моей мамы, у которой память дай бог каждому. Начались весенние каникулы, и мне предстояло шесть чудесных дней гостить у Элис в Дублине.
Наконец с ужасным скрипом поезд тронулся. Рози ни с того ни с сего начала плакать. Она тянула ко мне пухлую ручонку, и по ее лицу катились здоровенные слезы. Сперва я подумала, что она ревет, потому что я уезжаю, и я даже почувствовала вроде как гордость и немножко грусть. Но потом я решила, что она, наверное, просто обиделась – я-то поеду на поезде, а ее с собой не взяла.
Я прижалась лицом к окну.
– Не плачь, Рози. Я скоро вернусь и привезу тебе конфетки. Целую кучу конфеток. Только для Рози.
Мама покачала головой и одарила меня своим коронным сердитым взглядом. Дай ей волю, конфеты бы вообще запретили. Зато Рози просияла, перестала реветь и разулыбалась.
– Конфетки для Рози, – сказала она.
Я засмеялась. Рози такая милая – большую часть времени.
Поезд набирал скорость. Мама взяла Рози на руки и пошла быстрее. Было просто ужасно неловко. Обычно в такие моменты всегда появляется Мелисса, самая противная девчонка в нашем классе, как будто и без того недостаточно унижений.
Поезд совсем разогнался, и мама уже почти бежала рядом с вагоном и истерически махала мне рукой. Такое впечатление, что я уезжала на сто лет в Америку, а не в Дублин на неделю. У бедной Рози, которая подпрыгивала вверх-вниз, уцепившись за мамину шею, вид был немного испуганный. Мама вся раскраснелась, вспотела, заколка свалилась у нее с головы и волосы развевались вокруг лица. Я хотела крикнуть, чтоб она перестала выставлять себя – и, главное, меня – на посмешище. Но мне не хотелось ее обижать. Тут я вспомнила, что Мелисса уехала на каникулы на Лансароте – значит, можно не бояться, что она появится у меня за спиной, а потом будет рассказывать всей школе очередную историю про мою психованную мамашу.
Мама начала отставать. Я высунулась в окно и увидела, что платформа кончается. Если мама решит продолжать в том же духе, ей скоро придется бежать по пустой колее рядом с поездом. Она, конечно, с приветом, но не настолько. Наконец, мама остановилась. Вид у нее был очень грустный. Поезд мчался вперед, и скоро мама с Рози превратились в миниатюрные копии самих себя на далекой платформе. Я последний раз помахала и села на свое место.
Наконец-то свобода!
* * *
Даже не верилось. Казалось, только вчера мне первый раз разрешили одной пойти в магазин. Еще совсем недавно меня отпускали погулять в центр только после того, как я битый час обещала хорошо себя вести. И вот я еду в Дублин, одна, без взрослых. Я подумала, не ущипнуть ли себя – вдруг это сон? – но потом подумала, что дети так только в книжках делают, и не стала. Так что я просто сидела и улыбалась, улыбалась – пока не заметила, что старушка напротив странно на меня смотрит. Я перестала улыбаться, и бабулька переключилась на свое вязанье. Она вязала свитер из отвратительной ярко-рыжей шерсти. На вид жесткий и колючий. И ведь какому-то несчастному ребенку придется это носить, подумала я. Теперь у меня было целых два повода для радости. Первый – я проведу целых шесть дней в Дублине с Элис, а второй – старушка с вязаньем не моя бабушка.Я сунула руку в карман куртки и вытащила имейл, который Элис прислала мне несколько дней назад. Я читала его уже раз сто. И перечитала еще раз, медленно, смакуя каждое слово.
Привет, Мэг,Я улыбнулась своим мыслям. Как хорошо, что Элис на сей раз не затевает ничего безумного. Жизнь страшно усложняется, когда Элис приходит в голову очередной безумный план. А мне просто хотелось провести несколько дней с лучшей подружкой, забыть про экологически чистые овощи и мамины попытки спасти мир и повеселиться.
не могу поверить, что ты уже так скоро ко мне приедешь. И на целых шесть дней!!! Мы здоровски оторвемся. СУПЕРЗДОРОВСКИ!!!!! СУПЕР!!!! Я уже все спланировала. Я скопила кучу денег, так что мы каждый день будем развлекаться. Сходим в кино раза два, не меньше. Поедем в центр и сделаем себе маникюр, я знаю классный салон. А еще сходим в одно место, где можно самим шить мягкие игрушки. Я сделаю кролика для Джейми (ты же знаешь, как он обожает кроликов), а ты можешь сшить для Рози медвежонка. Еще пойдем в кафешку, где делают самый вкусный в мире горячий шоколад с кучей зефирок – он обалденный и с такой густой пенкой – совсем не такой, как дома. И мама говорит, что можно сходить в новый игровой клуб рядом с домом. Ух, повеселимся!
Целую,
Эл.
Я закрыла глаза и начала представлять себе все суперские развлечения, которые придумала Элис. Элис у нас молоток по этой части. У меня вдруг защекотало внутри от предвкушения. Поездка будет отличная. Никаких сомнений.
Я сложила письмо и убрала его обратно. А потом со вздохом вытащила из кармана другой листок бумаги. Его сунула мне мама, когда я садилась в поезд. Я развернула ее послание и опять вздохнула. Огромный лист, с обеих сторон исписанный убористым маминым почерком. Десять заповедей – только не десять, а сто. Мама вообще фанат списков, и чем список длиннее, тем лучше – но в тот раз ее совсем занесло.
Не разговаривай с незнакомыми.
Не забудь сделать пересадку на «Лимерикской развилке».
Помогай по дому.
Надевай куртку, когда пойдете гулять, – еще только февраль.
Надевай перчатки и шарф. (Этой заповеди я при всем желании не смогла бы последовать, потому что перчатки с шарфом я вытащила из рюкзака, когда мама не видела, и засунула поглубже в шкаф.)
Не налегай на чипсы с шоколадками.
Если у них совсем не будет здоровой пищи, покупай себе каждый день каких-нибудь фруктов.
Позвони домой хоть раз.
Не засиживайся допоздна.
Не ходи никуда одна.
Не выходи из дома после семи.
И так далее в том же духе. Гигантский список указаний и запретов. (В основном запретов.) Как будто мама пробралась в поезд, уселась рядом и принялась назидательно грозить мне пальцем. Я перестала читать и не удержалась от очередного вздоха. Мама хочет как лучше, ясное дело, но иногда она все же перебарщивает. Ей бы не помешала пара таблеток антиозверина.
Я пробежала глазами список – вдруг в конце мама приписала что-нибудь безумное и прекрасное типа «Я спрятала на дне твоего рюкзака сто евро» или «Я договорилась насчет ежедневной доставки конфет домой к Элис». (Разумеется, ничего такого я не обнаружила.) Потом я порвала листок на мелкие кусочки и запихала все в металлическую пепельницу рядом с креслом.
Удостоверившись, что бабулька напротив на меня не смотрит, я расплылась в улыбке. Целых шесть дней. Шесть дней беззаботной жизни вместе с Элис. Шесть долгих, чудесных дней, прежде чем надо будет возвращаться к занудным домашним обязанностям и обедам из непонятных бобов. Шесть дней в раю!
Слишком уж здорово. Может, это все-таки сон? И я легонько ущипнула себя – так, на всякий случай.
Глава вторая
Несмотря на все страшные мамины предостережения, доехала я без происшествий. Пересела на «Лимерикской развилке», не разговаривала с незнакомыми, сидела лицом по ходу движения, чтобы не укачивало, в туалете не садилась на унитаз, руки вымыла горячей водой с мылом и вытерла о футболку, чтобы не трогать грязное полотенце. Меня немножко грызла совесть за то, что я порвала мамину записку, поэтому я съела все, что мне дали с собой, – морковные палочки и цельнозерновой крекер с хумусом – и не стала покупать вредную еду в вагоне-ресторане. В общем, была идеальным ребенком. Мама бы мной гордилась.
Дорога пролетела незаметно, не успела я и глазом моргнуть, как поезд прибыл на вокзал в Дублине. Я сошла с поезда и последовала за толпой, надеясь, что она приведет меня к Элис. Через пару минут я оказалась у заграждения и остановилась. Здесь толпа разделялась на несколько потоков. Мне вдруг стало страшно. Самоуверенность моя исчезала так же быстро, как мармеладки на дне рождения Рози.
Я оглядывалась по сторонам, стараясь не удариться в панику. На вокзале были сотни людей, но Элис я не видела.
А вдруг она не придет?
Что, если она забыла, что я сегодня приезжаю?
Куда же мне идти?
Что мне делать?
В миллионный раз я мысленно отругала маму за то, что мне не покупают мобильник. Почему мы должны жить так, как будто на дворе Средние века?
Я заметила телефонную будку в конце соседней платформы и нащупала мелочь в кармане. Может, перейти и позвонить кому-нибудь? Но кому?
Если позвонить маме и сказать, что я одна-одинешенька в Дублине, она слетит с катушек. Она позвонит в службу спасения, и в считаные минуты здесь будут полиция, солдаты и машины «Скорой». Весь класс увидит меня в шестичасовых новостях. Кто-нибудь обязательно запишет и покажет Мелиссе, когда она вернется с Лансароте, и моя жизнь, считай, закончится.
У Элис мобильник вечно выключен, так что ей звонить бесполезно.
А ее домашний я не знаю.
Дядька с большим обшарпанным чемоданом отпихнул меня в сторону, и я со всей силы стукнулась локтем о заграждение. Больно было ужасно. Какая-то женщина посмотрела на меня сочувственно, сбавила шаг, но в итоге прошла мимо. Все вокруг спешили по своим делам. Всем, кроме меня, было куда идти.
На секунду я пожалела, что не осталась дома, где все знакомо и привычно. Я бы могла пойти в кино с Грейс и Луизой, а потом мы с Рози испекли бы из экологически чистых продуктов торт без сахара. Что я делаю совсем одна в этом огромном страшном месте? Я еще слишком маленькая. Глупо, знаю, но я готова была зареветь, перед глазами все поплыло.
Я уже полезла за бумажным носовым платком – мама заставила меня положить в карман целую пачку, – но тут услышала громкий свист. Люди вокруг удивленно заоборачивались. Я улыбнулась. Я знаю только одного человека, который умеет так свистеть. И тут я услышала ее голос:
– Мэган. Мэ-э-эг! Эй, я тут!
Я обернулась: Элис бежала ко мне, кричала и махала рукой. Я быстро утерла глаза рукавом, подхватила рюкзак и зашагала ей навстречу. Никогда еще я не была ей так рада. Пожалуй, я никому никогда не была так рада.
Все будет хорошо. Начинаются идеальные каникулы.
Элис быстро обняла меня и зашептала:
– Я так рада, что ты приехала. Тут такой кошмар творится.
Я сразу перестала улыбаться.
– Что? Что случилось?
Она покачала головой.
– Сейчас некогда рассказывать. Мама ждет в машине, ты же знаешь, она терпеть не может ждать. Расскажу дома, хорошо?
Ничего хорошего. Но я понимала, что расспрашивать бесполезно. Элис – чемпион мира по скрытничанью.
Она взяла меня под руку, и мы вышли на стоянку. Роскошная машина ее мамы стояла прямо перед знаком «Парковка запрещена». Я улыбнулась про себя. Моя мама скорее бы застрелилась, чем припарковалась в неположенном месте. Она обожает правила – а мама Элис обожает их нарушать. Не понимаю, как эти две женщины умудрились родить дочерей, которые стали лучшими подругами.
Элис села впереди, а я полезла назад. Там уже сидел брат Элис Джейми и с нахальной мордой трескал чипсы. Сиденье вокруг него выглядело так, будто там только что разорвалась чипсовая бомба, воняло сыром и луком. Когда я потянулась закрыть дверцу, Джейми лягнул меня в голень – больно лягнул, но при маме Элис я решила не выступать. Я скорчила ему рожу, и он высунул язык, продемонстрировав мерзкий, слюнявый комок картошки.
Но я, можно сказать, даже обрадовалась, что Джейми ведет себя так же отвратительно, как всегда. Во всяком случае, этот кошмар, о котором сказала Элис, не настолько кошмарный, чтобы Джейми резко стал послушным.
Я отодвинулась от него подальше и пристегнулась.
Мама Элис, Вероника, повернулась ко мне с холодной улыбкой – она всегда немного натянуто улыбается. Иногда я думаю, что она тренируется перед зеркалом. Может, это специальная улыбка, от которой не бывает морщин. У моей мамы куча морщинок вокруг глаз. Может, ей стоит поучиться этой технике.
– Молодец, что приехала, Мэган, – сказала Вероника. – Уверена, у вас с Элис будут чудные каникулы. – Вид у нее был такой, словно ей на наши каникулы плевать с высокой колокольни.
Потом она отвернулась и принялась уголком салфетки стирать с зубов помаду. Тут я совсем растерялась. Если стряслась какая-то беда, то почему все, кроме Элис, ведут себя как ни в чем не бывало?
Элис обернулась, улыбнулась мне, и меня немножко отпустило. Может, все не так плохо. Наверное, Элис, как обычно, немного преувеличивает. Уж это она умеет.
Вероника начала выруливать на дорогу. Взвизгнули тормоза, и в каких-то пяти сантиметрах от нас остановилось такси. Водитель высунулся из окна и потряс кулаком. Он уже собирался что-то сказать, но тут Вероника опустила стекло.
– Страшно извиняюсь. Я вас не заметила.
Я видела в зеркале ее приторную улыбку. Водитель такси немедленно купился:
– Какие дела, дамочка. Проезжайте.
Вероника поехала дальше, не обращая внимания на Элис, которая делала вид, что ее тошнит в материнскую роскошную сумку из белой кожи.
– Мам, это такой сексизм. Думаешь, можно лихачить сколько влезет и все тебе сойдет с рук, потому что ты красивая? – наконец сердито сказала Элис.
Вероника рассмеялась:
– Ничего я не лихачу. Он сам на дорогу не смотрел. И потом, грех не пользоваться своей внешностью. Вот ты, Элис, умная, ты же собираешься пользоваться мозгами, разве нет?
Элис вздохнула:
– Да это же вообще другое. Я…
Вероника ее не слушала.
– Ну а ты, Мэган, вот ты…. Наверняка у тебя тоже есть какой-нибудь талант. Ты же будешь им пользоваться в жизни, правда?
Я не знала, что ответить. Элис с ее мамой вечно спорят, и я терпеть не могу, когда они меня впутывают. Элис – моя подруга, я должна ее во всем поддерживать, но если я рассержу ее маму, каникулы могут показаться мне очень длинными.
Меня спас Джейми:
– У меня много талантов, да, мам?
Вероника обернулась и улыбнулась ему.
– Конечно, любимый.
Он улыбнулся ей в ответ.
– У меня рыгательный талант. Я лучше всех в классе рыгаю.
И Джейми протяжно, громко, от души рыгнул. В машине еще сильнее запахло сыром и луком. Меня чуть не вырвало. Элис хихикнула.
Вероника сердито покачала головой.
– Нашел чем гордиться, Джейми. У тебя есть таланты и поприятней.
Он ухмыльнулся.
– Ага. Еще я умею пердеть. Почти так же круто, как Дилан. И в сто раз лучше, чем Конор. Показать?
Вероника обернулась и строго зыркнула на него. Машина вильнула, и я увидела, как на нас несется огромная каменная стена. В последний момент Вероника крутанула руль. Сзади громко засигналили.
Я вздохнула. Да уж, с О’Рурками не соскучишься.
Дорога пролетела незаметно, не успела я и глазом моргнуть, как поезд прибыл на вокзал в Дублине. Я сошла с поезда и последовала за толпой, надеясь, что она приведет меня к Элис. Через пару минут я оказалась у заграждения и остановилась. Здесь толпа разделялась на несколько потоков. Мне вдруг стало страшно. Самоуверенность моя исчезала так же быстро, как мармеладки на дне рождения Рози.
Я оглядывалась по сторонам, стараясь не удариться в панику. На вокзале были сотни людей, но Элис я не видела.
А вдруг она не придет?
Что, если она забыла, что я сегодня приезжаю?
Куда же мне идти?
Что мне делать?
В миллионный раз я мысленно отругала маму за то, что мне не покупают мобильник. Почему мы должны жить так, как будто на дворе Средние века?
Я заметила телефонную будку в конце соседней платформы и нащупала мелочь в кармане. Может, перейти и позвонить кому-нибудь? Но кому?
Если позвонить маме и сказать, что я одна-одинешенька в Дублине, она слетит с катушек. Она позвонит в службу спасения, и в считаные минуты здесь будут полиция, солдаты и машины «Скорой». Весь класс увидит меня в шестичасовых новостях. Кто-нибудь обязательно запишет и покажет Мелиссе, когда она вернется с Лансароте, и моя жизнь, считай, закончится.
У Элис мобильник вечно выключен, так что ей звонить бесполезно.
А ее домашний я не знаю.
Дядька с большим обшарпанным чемоданом отпихнул меня в сторону, и я со всей силы стукнулась локтем о заграждение. Больно было ужасно. Какая-то женщина посмотрела на меня сочувственно, сбавила шаг, но в итоге прошла мимо. Все вокруг спешили по своим делам. Всем, кроме меня, было куда идти.
На секунду я пожалела, что не осталась дома, где все знакомо и привычно. Я бы могла пойти в кино с Грейс и Луизой, а потом мы с Рози испекли бы из экологически чистых продуктов торт без сахара. Что я делаю совсем одна в этом огромном страшном месте? Я еще слишком маленькая. Глупо, знаю, но я готова была зареветь, перед глазами все поплыло.
Я уже полезла за бумажным носовым платком – мама заставила меня положить в карман целую пачку, – но тут услышала громкий свист. Люди вокруг удивленно заоборачивались. Я улыбнулась. Я знаю только одного человека, который умеет так свистеть. И тут я услышала ее голос:
– Мэган. Мэ-э-эг! Эй, я тут!
Я обернулась: Элис бежала ко мне, кричала и махала рукой. Я быстро утерла глаза рукавом, подхватила рюкзак и зашагала ей навстречу. Никогда еще я не была ей так рада. Пожалуй, я никому никогда не была так рада.
Все будет хорошо. Начинаются идеальные каникулы.
Элис быстро обняла меня и зашептала:
– Я так рада, что ты приехала. Тут такой кошмар творится.
Я сразу перестала улыбаться.
– Что? Что случилось?
Она покачала головой.
– Сейчас некогда рассказывать. Мама ждет в машине, ты же знаешь, она терпеть не может ждать. Расскажу дома, хорошо?
Ничего хорошего. Но я понимала, что расспрашивать бесполезно. Элис – чемпион мира по скрытничанью.
Она взяла меня под руку, и мы вышли на стоянку. Роскошная машина ее мамы стояла прямо перед знаком «Парковка запрещена». Я улыбнулась про себя. Моя мама скорее бы застрелилась, чем припарковалась в неположенном месте. Она обожает правила – а мама Элис обожает их нарушать. Не понимаю, как эти две женщины умудрились родить дочерей, которые стали лучшими подругами.
Элис села впереди, а я полезла назад. Там уже сидел брат Элис Джейми и с нахальной мордой трескал чипсы. Сиденье вокруг него выглядело так, будто там только что разорвалась чипсовая бомба, воняло сыром и луком. Когда я потянулась закрыть дверцу, Джейми лягнул меня в голень – больно лягнул, но при маме Элис я решила не выступать. Я скорчила ему рожу, и он высунул язык, продемонстрировав мерзкий, слюнявый комок картошки.
Но я, можно сказать, даже обрадовалась, что Джейми ведет себя так же отвратительно, как всегда. Во всяком случае, этот кошмар, о котором сказала Элис, не настолько кошмарный, чтобы Джейми резко стал послушным.
Я отодвинулась от него подальше и пристегнулась.
Мама Элис, Вероника, повернулась ко мне с холодной улыбкой – она всегда немного натянуто улыбается. Иногда я думаю, что она тренируется перед зеркалом. Может, это специальная улыбка, от которой не бывает морщин. У моей мамы куча морщинок вокруг глаз. Может, ей стоит поучиться этой технике.
– Молодец, что приехала, Мэган, – сказала Вероника. – Уверена, у вас с Элис будут чудные каникулы. – Вид у нее был такой, словно ей на наши каникулы плевать с высокой колокольни.
Потом она отвернулась и принялась уголком салфетки стирать с зубов помаду. Тут я совсем растерялась. Если стряслась какая-то беда, то почему все, кроме Элис, ведут себя как ни в чем не бывало?
Элис обернулась, улыбнулась мне, и меня немножко отпустило. Может, все не так плохо. Наверное, Элис, как обычно, немного преувеличивает. Уж это она умеет.
Вероника начала выруливать на дорогу. Взвизгнули тормоза, и в каких-то пяти сантиметрах от нас остановилось такси. Водитель высунулся из окна и потряс кулаком. Он уже собирался что-то сказать, но тут Вероника опустила стекло.
– Страшно извиняюсь. Я вас не заметила.
Я видела в зеркале ее приторную улыбку. Водитель такси немедленно купился:
– Какие дела, дамочка. Проезжайте.
Вероника поехала дальше, не обращая внимания на Элис, которая делала вид, что ее тошнит в материнскую роскошную сумку из белой кожи.
– Мам, это такой сексизм. Думаешь, можно лихачить сколько влезет и все тебе сойдет с рук, потому что ты красивая? – наконец сердито сказала Элис.
Вероника рассмеялась:
– Ничего я не лихачу. Он сам на дорогу не смотрел. И потом, грех не пользоваться своей внешностью. Вот ты, Элис, умная, ты же собираешься пользоваться мозгами, разве нет?
Элис вздохнула:
– Да это же вообще другое. Я…
Вероника ее не слушала.
– Ну а ты, Мэган, вот ты…. Наверняка у тебя тоже есть какой-нибудь талант. Ты же будешь им пользоваться в жизни, правда?
Я не знала, что ответить. Элис с ее мамой вечно спорят, и я терпеть не могу, когда они меня впутывают. Элис – моя подруга, я должна ее во всем поддерживать, но если я рассержу ее маму, каникулы могут показаться мне очень длинными.
Меня спас Джейми:
– У меня много талантов, да, мам?
Вероника обернулась и улыбнулась ему.
– Конечно, любимый.
Он улыбнулся ей в ответ.
– У меня рыгательный талант. Я лучше всех в классе рыгаю.
И Джейми протяжно, громко, от души рыгнул. В машине еще сильнее запахло сыром и луком. Меня чуть не вырвало. Элис хихикнула.
Вероника сердито покачала головой.
– Нашел чем гордиться, Джейми. У тебя есть таланты и поприятней.
Он ухмыльнулся.
– Ага. Еще я умею пердеть. Почти так же круто, как Дилан. И в сто раз лучше, чем Конор. Показать?
Вероника обернулась и строго зыркнула на него. Машина вильнула, и я увидела, как на нас несется огромная каменная стена. В последний момент Вероника крутанула руль. Сзади громко засигналили.
Я вздохнула. Да уж, с О’Рурками не соскучишься.
Глава третья
Вскоре мы были у Элис дома. Джейми тут же плюхнулся перед телевизором, а Вероника пошла на кухню. Элис увела меня к себе в комнату и закрыла дверь.
Я села на кровать и положила на колени мохнатую фиолетовую подушку. У Элис всегда куча подушек на кровати. (А у меня их вообще нет, потому что мама говорит, это санаторий для пылевых клещей.) Я теребила шелковистую бахрому и ждала, пока Элис заговорит. Мне жутко хотелось узнать, что же происходит, но с Элис всегда лучше притвориться, что тебе не особенно-то и интересно.
– У мамы есть парень, – наконец выдала она.
Я открыла рот, но слова не шли с языка. А что на такое скажешь? Слишком это дико звучит. Парни бывают у старших сестер, у девчонок, которые приходят посидеть с малышней, у поп-звезд, но не у мам. Не могу представить свою маму с парнем. Да я, кроме как с папой, ни с кем не могу ее представить. Потому что это ненормально. Хотя, может, и Элис так думала, пока ее родители не разошлись. На минуту я обрадовалась, что у моей мамы такой уставший и неухоженный вид. Ей в жизни не найти парня, даже если б она и захотела. Ведь правда?
Элис стояла передо мной, скрестив руки на груди.
– Ты слышала, что я сказала, Мэган? – сердито спросила она. – Мама с кем-то встречается.
Я по-прежнему не знала, что сказать. У меня не то чтобы много опыта в таких делах.
– Ох… э-э… ну… да… то есть… вот засада. Сочувствую, – пробормотала я.
Наверное, в таких случаях говорят что-то другое. Элис явно была недовольна моим выступлением. Я порылась в голове в поисках уместных вопросов и через несколько секунд выпалила скороговоркой:
– Откуда ты знаешь? Она сама тебе сказала? Кто он? Ты его видела? И как он тебе? Симпатичный?
Элис покачала головой, но к какому из вопросов это относилось, я понятия не имела. Я похлопала по кровати – мама иногда так подзывает Рози. Элис послушно села рядом.
– Расскажи мне все, – мягко попросила я. По крайней мере, так мне хотя бы не придется самой говорить.
Элис тяжело вздохнула.
– Ладно. Короче, как я уже сказала, у мамы кто-то есть. Она сама ничего не говорила, но я все равно знаю.
На секунду мне полегчало. Воображение у Элис что надо, это всем известно. Может, всё это вовсе и не правда.
– А откуда же ты знаешь? – рискнула я.
Она грустно усмехнулась.
– Надо быть дурой, чтобы не заметить. Он звонит ей каждый вечер. Всегда в семь. Как раз когда начинаются «Симпсоны». Это продолжается уже давно. Первый раз я взяла трубку, и там был мужской голос. Теперь мама хватает телефон, прежде чем я или Джейми успеваем до него добраться. Сразу смущается, говорит с придыханием, начинает волосы поправлять и уходит с телефоном в свою комнату, чтобы мы не подслушивали.
Да, ничего хорошего.
– Может, просто друг? – спросила я как можно бодрее.
Элис покачала головой.
– Нет. У нее нет друзей-мужчин. Да и что за друг станет названивать каждый день?
– Но они же просто болтают по телефону, вроде ничего плохого, – снова попробовала я.
Она пожала плечами.
– Хорошего тоже мало. И они не только по телефону разговаривают, думаю, она с ним встречается, когда нас с Джейми нет дома. Когда я прихожу из школы, она всегда при полном параде.
Я постаралась сдержать улыбку. По-моему, Вероника перманентно при полном параде. Она даже в супермаркет ходит в шикарных костюмах, а один раз, когда мы еще были соседями, я видела, как она выставляла на улицу мусорные баки в вечернем платье, расшитом спереди блестками.
Элис меня раскусила.
– Нет, правда, Мэг. Она выряжается в самое лучшее. И постоянно что-то новое покупает. И у нее новые духи, она ими теперь каждый день брызгается. А когда я с ней разговариваю, она как будто вообще не слушает.
То есть никаких перемен. Вероника никогда не была особо чуткой матерью. Элис снова все прочла по моему лицу. Эту девчонку не проведешь!
– В смысле еще хуже, чем обычно. Она словно живет на другой планете. Вечно витает в облаках. Стала рассеянной, настроение постоянно меняется. Она только о нем и думает. Я точно знаю. И еще купила шикарную записную книжку в кожаном переплете, дневник типа. Зуб даю, она туда пишет про все их свидания.
Интересно, почему Элис еще не добралась до этого дневника. Это, конечно, нехорошо, но она бы выпуталась – сказала бы, что сделала это ради семьи. Элис из любой ситуации может выпутаться, если надо.
– Я несколько дней искала этот дневник, а когда нашла, оказалось, что он на замке, а ключ я так и не нашла.
– А что с папой? – отважилась спросить я.
Элис пожала плечами.
– А что с ним? Мама о нем уже забыла. Они не сойдутся, я знаю. Понимаю, конечно, что они насовсем разошлись, но представь, что будет, если она опять выйдет замуж. И мне придется жить с ее новым мужем. Мне не нужен отчим. У меня уже есть отец, куда мне еще один. Это же кошмар будет. Просто…
Элис замолчала, и я подумала, что она сейчас заплачет. В эту минуту я ненавидела Веронику всей душой. Она испортила жизнь Элис и Джейми. И даже моя жизнь навсегда изменилась, когда Вероника решила увезти половину своей семьи в Дублин. Что бы я ни сказала сейчас Элис – легче ей от этого не станет. Насколько же все было проще, когда родители моей лучшей подруги жили вместе и притворялись, что счастливы.
Я сняла куртку. Из кармана выпал листок бумаги, я подняла его – это было письмо от Элис. Я вдруг разозлилась. Почему она ни словом не обмолвилась про маминого ухажера, а только расписывала, как мы будем развлекаться? Мы же подруги. Почему было не рассказать все как есть?
Я протянула письмо Элис. Она медленно развернула его, смотрела на него долго, а потом подняла глаза на меня. Она ничего не говорила, только хмурилась.
– Почему ты не написала мне обо всем этом? – спросила я. – Зачем было притворяться, что все хорошо?
– Боялась, – сказала она.
Я ей не поверила. Нет девчонки смелее Элис.
– Чего ты боялась?
И тут она заплакала.
– Я знаю, как ты не любишь ссоры и все такое. Я боялась, что, если я тебе скажу, ты не приедешь.
Я не нашлась, что ей ответить. Может, она и права. И хоть я и не сделала ничего плохого, мне стало стыдно.
Вдруг Элис просияла. Я знала эту ее улыбку – ничего хорошего она не предвещала. Я затаила дыхание.
Элис подскочила.
– Да ладно, я так рада, что ты здесь, Мэг. Теперь все будет хорошо. Ты очень вовремя приехала.
Я так разнервничалась, что оторвала кусок бахромы. Я спрятала его в карман, надеясь, что Элис ничего не заметила.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Она снова улыбнулась.
– Ты мне поможешь.
– Помогу в чем? – с трудом выдавила я.
– Поможешь мне узнать, с кем встречается мама, – спокойно сказала Элис. Вот так просто, как будто она просила помочь ей убраться в комнате или сделать домашку по математике.
Я выдохнула с облегчением. Не так уж и страшно. Больше того, практически безобидно. Может, это даже будет весело.
И тут Элис добавила:
– А когда узнаем, кто этот тип, – сможем от него избавиться.
Сердце у меня ушло в пятки. Или еще дальше. Мне показалось, я услышала, как оно глухо шлепнулось прямо в мои новые голубые кроссовки.
Я села на кровать и положила на колени мохнатую фиолетовую подушку. У Элис всегда куча подушек на кровати. (А у меня их вообще нет, потому что мама говорит, это санаторий для пылевых клещей.) Я теребила шелковистую бахрому и ждала, пока Элис заговорит. Мне жутко хотелось узнать, что же происходит, но с Элис всегда лучше притвориться, что тебе не особенно-то и интересно.
– У мамы есть парень, – наконец выдала она.
Я открыла рот, но слова не шли с языка. А что на такое скажешь? Слишком это дико звучит. Парни бывают у старших сестер, у девчонок, которые приходят посидеть с малышней, у поп-звезд, но не у мам. Не могу представить свою маму с парнем. Да я, кроме как с папой, ни с кем не могу ее представить. Потому что это ненормально. Хотя, может, и Элис так думала, пока ее родители не разошлись. На минуту я обрадовалась, что у моей мамы такой уставший и неухоженный вид. Ей в жизни не найти парня, даже если б она и захотела. Ведь правда?
Элис стояла передо мной, скрестив руки на груди.
– Ты слышала, что я сказала, Мэган? – сердито спросила она. – Мама с кем-то встречается.
Я по-прежнему не знала, что сказать. У меня не то чтобы много опыта в таких делах.
– Ох… э-э… ну… да… то есть… вот засада. Сочувствую, – пробормотала я.
Наверное, в таких случаях говорят что-то другое. Элис явно была недовольна моим выступлением. Я порылась в голове в поисках уместных вопросов и через несколько секунд выпалила скороговоркой:
– Откуда ты знаешь? Она сама тебе сказала? Кто он? Ты его видела? И как он тебе? Симпатичный?
Элис покачала головой, но к какому из вопросов это относилось, я понятия не имела. Я похлопала по кровати – мама иногда так подзывает Рози. Элис послушно села рядом.
– Расскажи мне все, – мягко попросила я. По крайней мере, так мне хотя бы не придется самой говорить.
Элис тяжело вздохнула.
– Ладно. Короче, как я уже сказала, у мамы кто-то есть. Она сама ничего не говорила, но я все равно знаю.
На секунду мне полегчало. Воображение у Элис что надо, это всем известно. Может, всё это вовсе и не правда.
– А откуда же ты знаешь? – рискнула я.
Она грустно усмехнулась.
– Надо быть дурой, чтобы не заметить. Он звонит ей каждый вечер. Всегда в семь. Как раз когда начинаются «Симпсоны». Это продолжается уже давно. Первый раз я взяла трубку, и там был мужской голос. Теперь мама хватает телефон, прежде чем я или Джейми успеваем до него добраться. Сразу смущается, говорит с придыханием, начинает волосы поправлять и уходит с телефоном в свою комнату, чтобы мы не подслушивали.
Да, ничего хорошего.
– Может, просто друг? – спросила я как можно бодрее.
Элис покачала головой.
– Нет. У нее нет друзей-мужчин. Да и что за друг станет названивать каждый день?
– Но они же просто болтают по телефону, вроде ничего плохого, – снова попробовала я.
Она пожала плечами.
– Хорошего тоже мало. И они не только по телефону разговаривают, думаю, она с ним встречается, когда нас с Джейми нет дома. Когда я прихожу из школы, она всегда при полном параде.
Я постаралась сдержать улыбку. По-моему, Вероника перманентно при полном параде. Она даже в супермаркет ходит в шикарных костюмах, а один раз, когда мы еще были соседями, я видела, как она выставляла на улицу мусорные баки в вечернем платье, расшитом спереди блестками.
Элис меня раскусила.
– Нет, правда, Мэг. Она выряжается в самое лучшее. И постоянно что-то новое покупает. И у нее новые духи, она ими теперь каждый день брызгается. А когда я с ней разговариваю, она как будто вообще не слушает.
То есть никаких перемен. Вероника никогда не была особо чуткой матерью. Элис снова все прочла по моему лицу. Эту девчонку не проведешь!
– В смысле еще хуже, чем обычно. Она словно живет на другой планете. Вечно витает в облаках. Стала рассеянной, настроение постоянно меняется. Она только о нем и думает. Я точно знаю. И еще купила шикарную записную книжку в кожаном переплете, дневник типа. Зуб даю, она туда пишет про все их свидания.
Интересно, почему Элис еще не добралась до этого дневника. Это, конечно, нехорошо, но она бы выпуталась – сказала бы, что сделала это ради семьи. Элис из любой ситуации может выпутаться, если надо.
– Я несколько дней искала этот дневник, а когда нашла, оказалось, что он на замке, а ключ я так и не нашла.
– А что с папой? – отважилась спросить я.
Элис пожала плечами.
– А что с ним? Мама о нем уже забыла. Они не сойдутся, я знаю. Понимаю, конечно, что они насовсем разошлись, но представь, что будет, если она опять выйдет замуж. И мне придется жить с ее новым мужем. Мне не нужен отчим. У меня уже есть отец, куда мне еще один. Это же кошмар будет. Просто…
Элис замолчала, и я подумала, что она сейчас заплачет. В эту минуту я ненавидела Веронику всей душой. Она испортила жизнь Элис и Джейми. И даже моя жизнь навсегда изменилась, когда Вероника решила увезти половину своей семьи в Дублин. Что бы я ни сказала сейчас Элис – легче ей от этого не станет. Насколько же все было проще, когда родители моей лучшей подруги жили вместе и притворялись, что счастливы.
Я сняла куртку. Из кармана выпал листок бумаги, я подняла его – это было письмо от Элис. Я вдруг разозлилась. Почему она ни словом не обмолвилась про маминого ухажера, а только расписывала, как мы будем развлекаться? Мы же подруги. Почему было не рассказать все как есть?
Я протянула письмо Элис. Она медленно развернула его, смотрела на него долго, а потом подняла глаза на меня. Она ничего не говорила, только хмурилась.
– Почему ты не написала мне обо всем этом? – спросила я. – Зачем было притворяться, что все хорошо?
– Боялась, – сказала она.
Я ей не поверила. Нет девчонки смелее Элис.
– Чего ты боялась?
И тут она заплакала.
– Я знаю, как ты не любишь ссоры и все такое. Я боялась, что, если я тебе скажу, ты не приедешь.
Я не нашлась, что ей ответить. Может, она и права. И хоть я и не сделала ничего плохого, мне стало стыдно.
Вдруг Элис просияла. Я знала эту ее улыбку – ничего хорошего она не предвещала. Я затаила дыхание.
Элис подскочила.
– Да ладно, я так рада, что ты здесь, Мэг. Теперь все будет хорошо. Ты очень вовремя приехала.
Я так разнервничалась, что оторвала кусок бахромы. Я спрятала его в карман, надеясь, что Элис ничего не заметила.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
Она снова улыбнулась.
– Ты мне поможешь.
– Помогу в чем? – с трудом выдавила я.
– Поможешь мне узнать, с кем встречается мама, – спокойно сказала Элис. Вот так просто, как будто она просила помочь ей убраться в комнате или сделать домашку по математике.
Я выдохнула с облегчением. Не так уж и страшно. Больше того, практически безобидно. Может, это даже будет весело.
И тут Элис добавила:
– А когда узнаем, кто этот тип, – сможем от него избавиться.
Сердце у меня ушло в пятки. Или еще дальше. Мне показалось, я услышала, как оно глухо шлепнулось прямо в мои новые голубые кроссовки.
Глава четвертая
Мама иногда говорит, что Элис мной вертит. (Точнее, она это говорит по два раза в неделю.) Я понимаю, что она имеет в виду, но это не совсем правда. Элис мной не вертит – она просто очень, очень хорошо умеет убеждать.
Попозже, когда Вероника ушла готовить ужин, Элис опять утащила меня к себе в комнату и изложила первый этап плана. Как обычно, на словах все было очень просто.
– Расслабься, Мэг, – начала она. – Тебе достанется совсем простое задание.
– Ха! – сказала я. – Ты простых заданий не даешь – только трудные и очень, очень трудные.
Элис рассмеялась.
– Честно, Мэг, на этот раз совсем ерунда, обещаю. Все, что тебе надо сделать, – это без пяти семь завести маму в кухню и отвлечь ее, пока я спрячусь в шкафу у нее в комнате.
Я вздохнула. В прошлом году Элис половину каникул пропряталась у меня под кроватью, а теперь собирается спрятаться у своей мамы в шкафу. Эту девочку хлебом не корми – дай попрятаться. В детстве, что ли, не наигралась?
Попозже, когда Вероника ушла готовить ужин, Элис опять утащила меня к себе в комнату и изложила первый этап плана. Как обычно, на словах все было очень просто.
– Расслабься, Мэг, – начала она. – Тебе достанется совсем простое задание.
– Ха! – сказала я. – Ты простых заданий не даешь – только трудные и очень, очень трудные.
Элис рассмеялась.
– Честно, Мэг, на этот раз совсем ерунда, обещаю. Все, что тебе надо сделать, – это без пяти семь завести маму в кухню и отвлечь ее, пока я спрячусь в шкафу у нее в комнате.
Я вздохнула. В прошлом году Элис половину каникул пропряталась у меня под кроватью, а теперь собирается спрятаться у своей мамы в шкафу. Эту девочку хлебом не корми – дай попрятаться. В детстве, что ли, не наигралась?