– Но я же видел, как он помог ей подняться на палубу, сэр. Они прокрались к каюте для высоких гостей и заперлись. Какое-то время они были там, но тут я уснул и ничего не слышал из-за сильного храпа. Я подумал было, что правила изменились, а мне ничего не известно, – с надеждой в голосе добавил Коркоран.
   Флинт снова поднял голову.
   – Правила не изменились. Продажные женщины не допускаются на борт «Фортуны». Может, вы просто хотите навредить Ратскиллу?
   Флинт пронзительным взглядом уставился на матроса, но не счел нужным добавить, что Ратскилл сам напрашивался на неприятности. Он и Коркоран оба это знали.
   – И не подумал бы, сэр. – Коркоран стянул с головы шапку и прижал к сердцу, словно в подтверждение своей искренности. На слова капитана о продажных женщинах он не отреагировал. – Но сегодня утром его никто не видел. Может, они еще в каюте.
   Флинт вздохнул.
   – Почему вы так уверены, что с ним была женщина? Вам это точно не приснилось?
   – Нет, сэр. Я пытался уснуть, почти уснул, но заметил на передней палубе тени. Сначала я ничего такого не подумал: решил, это моряки возвращаются с берега, – но потом услышал женский голос, сэр.
   – Вы слышали, что она сказала?
   Коркоран откашлялся и произнес:
   – «Что это за отвратительный запах?»
   Коркорану на удивление правдоподобно удалось воспроизвести голос утонченной женщины. Он покраснел, откашлялся и коротко кивнул, словно сопрано после завершения выступления.
   Подобную историю Коркоран просто не сумел бы выдумать. Он был крепким моряком и хорошо дрался, но отличался простодушием.
   – У нее был такой испуганный голос? – нахмурился Флинт.
   – Да, сэр. А потом я услышал, как Ратскилл шикает на нее, и звук запираемой двери. Вряд ли проститутка будет возмущаться вонью – так ведь, сэр? Но клянусь, именно это я и слышал.
   – Все это очень маловероятно. – Флинт принялся раздумывать. Что, черт возьми, происходит?
   – Ну да, у нас на корабле достаточно всяких дрянных запахов, но мужчина к ним привыкает, а потом вообще перестает замечать. Однако женщины, они могут испугаться малость. Даже если вы платите женщине и она привыкла к морякам, запах может ее напугать.
   – Возможно, – протянул Флинт. Что-то было не так, и теперь он насторожился. – И сегодня утром вы не видели Ратскилла?
   – Не видел, сэр, – подтвердил Коркоран. – Утром его не было в гамаке. И завтрак свой он не взял. Так что я про себя подумал, сэр, может, он еще с ней. Или с ним приключилось что-то плохое.
   – Спасибо, Коркоран.
   Флинт прошагал мимо него, быстро обошел полубак, решительно спустился к каюте и схватился за ручку.
   Дверь была заперта.
   Что-то случилось.
   Флинт ударил в дверь кулаком.
   – Ратскилл!
   Он уже представил его лежащим на полу с перерезанным горлом – женщина убила его из-за денег. Или же они, пьяные, храпят на постели. Наконец он с наслаждением представил, как задаст Ратскиллу трепку или привяжет к рее, потому что он уже и так достаточно натерпелся от него.
   Флинт прижал ухо к прочной двери.
   Ему показалось, или внутри раздались тихие шаги?
   Флинт вытащил револьвер, кивком приказал сделать то же самое Коркорану и с силой потянул ручку, так что дверь угрожающе затряслась.
   – Ратскилл! Если с тобой все в порядке, выходи, или я вышибу дверь, и тогда тебе не поздоровится.
   Капитан снова прислушался.
   Тишина.
   Он отступил назад, поднял руку и уже собирался с силой ударить, как они услышали тихий щелчок. Дверная ручка медленно повернулась.
   Кулак Флинта застыл в воздухе. Словно зачарованные, они с Коркораном смотрели на открывающуюся дверь.
   Наконец она со скрипом отворилась на два дюйма.
   Через секунду в щелке возникли синие глаза с длинными ресницами под тонкими темными бровями и изящная переносица.
   Женщина моргнула.
   Умные, блестящие, выразительные и настороженные глаза смотрели на него. В них было что-то чертовски знакомое.
   – Девка! – мстительно воскликнул Коркоран.
   – Ничего подобного, – раздался негодующий голос, чуть приглушенный дверью.
   Флинт уже слышал этот голос, однако воспоминания были заслонены ощущениями – теплое дыхание возле его уха, лукавый вопрос, светлая кожа над вырезом платья голубого цвета. Женщина в голубом?
   Откуда ему знаком этот голос?
   – Мадам, я граф Эрдмей и капитан «Фортуны». – От этого голоса, полного превосходства, могли дрогнуть даже самые суровые мужчины. – Вы ранены или нездоровы? Вас привели сюда против вашей воли?
   Короткая пауза.
   – Нет, сэр, – вежливо ответила женщина. Дверь по-прежнему была чуть приоткрыта. Ресницы кокетливо дрогнули. Подозрения графа становились все сильнее.
   – Отлично. Тогда попрошу вас, мадам, отпереть дверь и выйти. Мы желаем убедиться, что вам действительно не причинили вреда. Даю вам слово джентльмена, что со мной вы в безопасности. Нам также интересно узнать о местонахождении мистера Ратскилла, поскольку мне доложили, что именно с его помощью вы могли проникнуть на борт. Если он с вами, мы должны это знать.
   – Я одна, сэр.
   – Я и забыл, что вы граф, капитан, – весело заметил Коркоран.
   – Порой я и сам это забываю, – раздраженно ответил Флинт. – Этот титул принес мне одну головную боль. Мадам, я должен вас просить немедленно выйти из каюты, иначе мне придется силой открыть дверь. Если вы не одеты, накиньте плащ.
   Коркоран удивленно кашлянул – он совсем не подумал о такой возможности. Флинт сурово посмотрел на него.
   Последовало молчание.
   Флинт услышал, как женщина вздохнула. Скорее всего она собирается с силами. Через секунду она закашлялась, наверное, не в состоянии больше терпеть отвратительный запах в каюте.
   – Хорошо, – наконец с достоинством произнесла она.
   Дверь начала открываться и наконец с шумом распахнулась.
   Последовало недоуменное молчание.
   – Боже правый! – благоговейно произнес Коркоран, сорвав с головы шапку и приложив ее к сердцу.
   В дверях стояла высокая темноволосая ухоженная англичанка в темно-красном дорожном платье с золотой тесьмой и в ротонде – модная и невероятно дорогая вещица, судя по безупречному крою, решил Флинт. У нее были темные блестящие волосы, глубоко посаженные синие глаза, тонкие черные брови, прямой нос, бледные полные губы, изящно очерченные скулы, упрямый подбородок. За спиной свисала шляпка с лентами.
   Они молча и недоумевающе разглядывали друг друга.
   Она выглядит совсем другой, подумал Флинт. Это она назвала его дикарем. Ей было скучно на балу. От нее исходил слабый аромат лаванды, когда она приподнялась на цыпочки и спросила его, считает ли он ее невинной, и Флинт испытал искушение, легкое пробуждение чувств, когда пелена скуки и формального обмена любезностями спала и они наслаждались откровенной, хотя и не очень простой для него беседой. Но уже тогда он знал, что она просто проверяет себя. Она действительно была невинна, но могла вести себя зло и бездумно. И любой мужчина, кто спровоцирует ее, дорого за это заплатит.
   Ах да, ее брат был похож на Кота. Именно желание отомстить заставило Флинта пуститься в плавание.
   – Мисс… – Он едва мог говорить от изумления. Неужели он только что обратился к женщине на своем корабле?
   Да, на его корабле женщина. Господи, какой неприятный поворот.
   – Редмонд, – с ледяной учтивостью подсказала Вайолет. Словно она давно привыкла произносить это имя, а потом наблюдать, как все будут почтительно кланяться.
   О Боже!
   Флинт вспомнил эту Редмонд. В ту ночь его представили богатому, влиятельному и могущественному Айзайе Редмонду. Он пошлет за «Фортуной» целую флотилию, если узнает, куда отправилась его дочь.
   Флинт с отчаянием посмотрел в сторону удаляющегося Лондона, словно раздумывая, не стоит ли ему посадить Вайолет в лодку и заставить кого-нибудь из матросов доставить ее на берег. Но они были уже в открытом море. До ближайшего порта несколько дней пути.
   Вайолет сделала реверанс. Флинт поклонился. Все это было так нелепо.
   – Меня зовут Коркоран, мадам, – представился мичман, кланяясь.
   – Рада познакомиться, мистер Коркоран. – У нее был красивый голос и благородные манеры.
   Выглядела она вполне здоровой, хотя была бледна и под глазами стали заметны темные круги от бессонной ночи. Флинт подумал, не страдает ли она приступами морской болезни, однако по ней этого не было заметно – тогда кожа Вайолет имела бы зеленоватый оттенок. Можно было подумать, она просто вернулась с обычного веселого бала, если не считать невероятно чистой одежды и шляпки. Даже без служанки она сумела позаботиться о том, чтобы выглядеть безукоризненно.
   Флинт заглянул в каюту.
   Он увидел чемодан, переброшенный через спинку стула плащ и неказистый, комковатый матрас, на котором не было заметно вмятины от спящего человека. Одна из двух обычных кроватей на борту. Флинт спал на другой. Остальная команда ночевала в гамаках.
   В каюте стоял специфический запах от множества когда-то ночевавших тут матросов: пота, перегара и других отходов человеческой жизнедеятельности. Каюту всякий раз тщательно мыли, но в ней всегда ночевали только мужчины. Другими словами, она пахла так же, как любая другая каюта на корабле, за исключением чистой каюты Флинта, потому что в ней спал только он один.
   Его манеры были безупречны.
   – Мисс Редмонд, – мягко произнес он, тщательно скрывая готовый вырваться наружу гнев, – какого черта вы делаете на моем корабле?
   Коркоран откашлялся.
   – Капитан, может, не стоит произносить таких слов перед мисс Редмонд? Она знатная ле…
   Флинт бросил на него испепеляющий взгляд, и Коркоран закрыл рот.
   После этого Флинт обманчиво ласково посмотрел на мисс Редмонд. Он дал ей несколько секунд на ответ. Отвечать она не спешила.
   – Отлично. Пройдемте со мной, мисс Редмонд, и побеседуем наедине. Коркоран, пожалуйста, вернитесь к своим обязанностям. Спасибо, что обратили мое внимание на эту ситуацию.
   – Да, сэр. Доброго дня, мисс Редмонд. – Он так напыщенно раскланялся, что чуть не коснулся колен своей лысеющей макушкой, после чего медленно попятился назад, не отрывая взгляда от мисс Редмонд, словно она была волшебным видением, а затхлая каюта – святилищем.
   Наконец Коркоран выбрался на палубу.
   Флинт был уверен, что он быстро сообщит новость другим матросам, немало при этом преувеличив.
   «В какую же передрягу я попал! Вечно эти англичанки все усложняют».
   – Мисс Редмонд, – твердо повторил Флинт и жестом пригласил ее идти вперед.
   Чуть помедлив, она упрямо вздернула подбородок и повиновалась. Что ж, смелость ей понадобится, угрюмо подумал Флинт.

Глава 5

   Флинт открыл дверь каюты, своего священного убежища: элегантное и простое убранство, типично мужская комната, какие он всегда занимал с тех пор, как в восемнадцать лет впервые стал капитаном корабля. Эта была просторнее обычной каюты. Кровать, стол, зеркало, шахматная доска, маленькая картина, мишень для дротиков, несколько книг, карты на стене. Памятные знаки. Все здесь служило особой цели или было подарено ему дорогими людьми.
   Флинт пропустил мисс Редмонд внутрь и закрыл дверь.
   В каюте было несколько стульев, но он не предложил ей сесть. Просто повернулся к ней лицом и начал напористо задавать вопросы, словно выстреливал из лука.
   – Как вы попали на мой корабль, мисс Редмонд?
   – Я узнала, что ваш матрос, Ратскилл, недоволен службой, и его было легко подкупить, капитан Флинт. Он вас не очень-то жалует.
   Потеря Ратскилла не волновала капитана. Он был зол, что не в силах совладать с любопытством, и все же спросил:
   – Сколько же он стоил?
   – Пять фунтов. – В голосе Вайолет звучало удивление.
   Флинт был тоже изумлен. Либо Ратскилл дурак, и тогда действительно лучше, что он ушел, либо он намного умнее, чем предполагал капитан, потому что решил отомстить ему, оставив вместо себя мисс Редмонд.
   – После бала я сложила вещи и наняла экипаж, который довез меня до стоявшей на причале «Фортуны». Ратскилл на лодке доставил меня на борт и проводил в каюту для гостей, после чего отправился в Лондон тратить свои пять фунтов и наслаждаться свободой от вас.
   – И в этой авантюре вы участвуете совсем одна?
   – Да, – чуть помедлив, ответила Вайолет, оставив без внимания колкое замечание.
   – Ваша семья знает о вашем местонахождении?
   – Они думают, что я на празднике в Нортумберленде, куда отправилась сегодня утром в наемном экипаже. По крайней мере я просила слугу сказать им именно это. Он меня немного побаивается, поэтому не сомневаюсь, что он сдержал слово.
   Все хуже и хуже.
   – Но что вам здесь нужно?
   Молчание Вайолет было скорее продиктовано нежеланием отвечать, нежели упорством. Она не знала, как сказать ему. Что ж, ему придется это выяснить.
   – Вы желаете сбежать, чтобы не выходить замуж?
   – Нет.
   – Вы беременны и собираетесь броситься в море с борта моего корабля из чувства сожаления и потому что склонны к драмам?
   – Нет! – Вайолет не покраснела, но в ее голосе слышался ужас.
   – Отлично. Значит, я могу выбросить вас за борт.
   – Я…
   – Может быть, кто-то из членов вашей семьи избивал вас или плохо с вами обращался, так что сломя голову вы помчались в порт и пробрались на мой корабль, предварительно подкупив матроса, чтобы занять его место?
   – Н…
   – Значит, вы влюбились в Лавея и собираетесь последовать за ним на край света?
   – Нет же!
   Тут Вайолет на секунду отвела глаза.
   – Возможно, одна из подруг подстрекала вас подняться на борт?
   – Нет.
   Флинт с такой яростью посмотрел на нее, что мог бы прожечь взглядом дыру у нее на коже между глаз.
   – Мне нравится эта игра в угадайку, мисс Редмонд, но у меня мало времени и мне надо командовать этим чертовым кораблем.
   Последние три слова он произнес, уже не сдерживая гнева.
   Глаза Вайолет расширились. Он заметил, что она сжала кулаки. Кажется, его гневный выпад поразил, но не испугал ее.
   Что ж, время покажет.
   Какой изумительный цвет глаз: прозрачный синий, словно солнечный свет на волнах бурного моря. В суровой атмосфере корабля еще яснее ценишь красоту и изящество. А появление среди изголодавшихся по красоте моряков прекрасной женщины может привести к беспорядку, если не к катастрофе.
   – Мисс Редмонд, – с суровой иронией произнес Флинт, – вы наконец скажете мне, зачем вы здесь?
   И снова упорное молчание. Она все еще пыталась найти логическое объяснение. Женщины…
   – Что ж, хорошо. Пока вы размышляете, с чего начать, потому что, уверяю вас, вы скажете мне правду, позвольте кое-что заметить. Вы отдаете себе отчет в том, к чему может привести присутствие такой женщины в компании мужчин, которые неделями, а то и месяцами, были лишены, мягко скажем, женского общества? Вы далеко не безобразны.
   Только легкое движение глаз выдало ее изумление.
   – В лести нет необходимости, капитан, – спокойно ответила она.
   – Я и думать не смел о лести, никогда не считал ее нужной, к тому же я далеко не легкомысленный человек. «Фортуна» выполняет важное задание, которое может быть опасным. У меня небольшая команда трудолюбивых умелых мужчин, чьи сила и ум требуются мне в течение всего дня. И каждый из этих мужчин способен как на галантную любезность, так и на, скажем так, животное поведение в присутствии женщины. Они будут сражаться друг с другом за ее внимание и благосклонность, и не важно, что эта женщина может быть невинна или происходить из знатной семьи.
   Флинт ожидал, что Вайолет покраснеет, но этого не случилось. Она лишь сжала губы, и на ее лице появилось напряжение. Флинт видел в ее поведении невероятную стойкость или же наглость, но он не был уверен, что именно.
   – Женщина могла бы с легкостью нарушить равновесие в коллективе. Уверяю вас, вы именно такая женщина. Ваше появление может поставить мою миссию под угрозу и привнести разброд в команду, но ни один из моих матросов не заслуживает того, чтобы его душевное спокойствие было нарушено таким образом. Я решил рассказать вам все это на случай, если в вас вдруг проснется совесть, если уж вы недостаточно умны.
   Вайолет слушала его слова, и ее лицо бледнело все больше. Она нервно сглотнула. Отлично. Значит, совесть у нее все-таки есть.
   Однако Флинт заблуждался насчет ее бледности. Он действительно мог быть очень суровым.
   Она рассердилась. А когда так бывало, она не контролировала себя.
   – Неужели вы не в состоянии справиться с вашими людьми, капитан Флинт? – вежливо осведомилась она.
   Флинт застыл на месте. На его лице появилось такое каменно-суровое выражение, что Вайолет показалось: у нее вот-вот застучат зубы. Она словно с разбегу наткнулась на стену.
   Его голос зазвучал глуше, ровнее и еще более устрашающе.
   – У вас должна быть веская причина подкупить моего человека и попасть на корабль. Потому что, если вы здесь из-за глупой прихоти, я без зазрения совести швырну вас за борт.
   – Я уверена, что вас будет мучить совесть.
   Ну зачем она это сказала? Вайолет боялась самой себя. Но сейчас дерзость была ее единственным оружием; наверное, так вели себя загнанные в угол животные: сражались до последнего.
   Флинт ожег ее недоверчивым взглядом.
   – Я не могу защищать вас каждую минуту, что вы находитесь на борту моего корабля, мисс Редмонд, и не могу позволить себе поручить эту обязанность кому-то из команды. Они не джентльмены, мисс Редмонд. – Боже, с какой иронией он произнес это слово! – Кое-кто из них при иных обстоятельствах может быть даже назван негодяем. Другими словами, они моряки и бойцы.
   Вайолет знала, что нарушает правила. Но надменный тон Флинта сводил ее с ума.
   – Я не позволю никому из них ко мне прикоснуться, милорд. Я не так беспомощна, как вы можете подумать. Разве я не подкупила Ратскилла? Осмелятся ли они пойти на поводу у своих животных инстинктов, как вы выразились, если узнают, что им за это грозит? Просто скажите им, что сдерете с них кожу заживо. Вы ведь капитан, а они вам преданы.
   Надеясь, что поразила Флинта своими познаниями в области корабельных наказаний, Вайолет собралась было уйти, вспомнив о своем чемодане с двадцатью фунтами в каюте для гостей. Нужно было убедиться, что он как следует заперт.
   Словно во сне краем глаза она видела, как он протянул руку и схватил ее.
   Ее предплечье было будто зажато в тисках.
   Вайолет лишь успела отметить, что Флинт схватил ее слишком грубо и что за всю жизнь к ней так не прикасались. Она совсем не могла шевельнуться, пока он резко не развернул ее лицом к себе.
   Мгновение он удерживал ее на месте, удерживал больше свирепостью своего взгляда, а потом медленно отпустил, и его пальцы скользнули вниз по ее руке, оставляя горячий след от прикосновения.
   Флинт ясно дал понять: если пожелает, он может сделать с ней все, что угодно, и даже прикоснуться к ней.
   Вайолет была поражена.
   Она едва удержалась, чтобы не потереть руку. Ей не было больно, но казалось, что его пальцы оставили на предплечье след. На ее щеках выступил румянец – то ли от гнева, то ли от унижения, или от того и другого. Вайолет словно утратила дар речи.
   Она лишь молча смотрела на Флинта.
   – Так-то лучше. Я хочу, чтобы на меня смотрели, когда я говорю, мисс Редмонд, и как капитан корабля я предпочитаю сам решать, окончен разговор или нет. Наш с вами разговор не окончен. И смотрите-ка, я осмелился дотронуться до вас!
   Он ждал ее ответа. Вайолет хватило благоразумия промолчать.
   – Вы кое-чего не понимаете. Я могу воспользоваться вами когда пожелаю и как пожелаю, если мне придет в голову такая мысль. А почему, собственно, и нет? Ведь я предпочитаю, чтобы мои женщины тоже работали. И я сильно сомневаюсь, что за всю жизнь вы приложили хотя бы минимум усилий.
   Это кажется нелепым, но прежде всего ее поразила безупречная речь капитана, хлесткие удары словами. Она вспомнила своего французского наставника: тот же великолепный английский из уст человека, для которого этот язык чужой.
   Граф обладал хорошими манерами.
   Он жонглировал словами как трюкач, подбрасывающий светящиеся шары. Но за этими словами крылась его истинная натура, нечто такое, что ощутили все гости на балу в тот вечер, но так и не смогли понять.
   Дикарь. Так его называли.
   Он пристально смотрел в лицо Вайолет.
   – Полагаю, вы понятия не имеете, о чем я говорю.
   И только тут до нее дошло. По телу поочередно пробежали волны холода и жара. Конечно же, она прекрасно поняла его. Воспользоваться… Как животное.
   Но никогда прежде она не слышала, чтобы слово «работать» употреблялось в подобном значении. Наверное, «дамы» из «Бархатной перчатки» именно так его и воспринимали.
   – Я поняла вас, – ответила Вайолет ледяным тоном. По крайней мере она старалась. Ее голос звучал хрипло и испуганно.
   Капитан насмешливо поднял брови.
   – Что ж… Интересно, почему вы считаете, будто я не способен на это из прихоти? Я ведь животное и тому подобное, – рассеянно спросил он. Однако в его глазах сверкала нескрываемая ярость.
   Они смотрели друг на друга.
   – Вас называют дикарем, – поправила Вайолет. Ей хватило ума ничего не сказать в ответ на его другое замечание.
   Его взгляд стал еще более недоверчивым.
   Вайолет настороженно, не мигая, смотрела на него, и хотя сама она того не подозревала, ее взгляд был очень похож на взгляд ее брата Майлза, натуралиста, когда он пристально разглядывал хищные растения и разных ползающих гадов. Никогда прежде она не встречала людей, подобных графу Эрдмею.
   – Так вы, мисс Редмонд, привыкли обращаться с мужчинами как с игрушками или слугами? Интересно, к какой категории вы отнесли меня?
   Вайолет замолчала. Прежде она никогда не задумывалась об этом.
   И когда наконец она поняла, что капитан прав, ее снова ослепил гнев. Словно он только что уличил ее в подглядывании сквозь замочную скважину. Граф открыл ей новую сторону ее характера, мягко говоря, не самую приятную.
   Порой Вайолет обращалась с молодыми людьми, имевшими неосторожность приблизиться к ней во время бала, как с насекомыми во время пикника: их присутствие было неизбежно, хотя, кажется, они вполне привыкли, что их могут прихлопнуть.
   – Совершенно определенно не к игрушкам, – сухо ответила она.
   На его лице появилось странное выражение: ей показалось, что он сдерживает смех или у него вдруг начался приступ желудочных колик.
   – Мисс Редмонд, удивительно, что мне приходится все это вам говорить, но на случай, если у вас все же есть совесть, знайте: заплатив моему бывшему моряку, чтобы пробраться на борт, вы совершили опрометчивый и эгоистичный поступок. Мне известна ваша репутация, но вы поставили и меня, и мою команду в неловкое положение, напугали свою семью, устроили скандал, и все из-за чего? Ради шутки, из простой прихоти…
   Вайолет больше не желала слушать.
   – Это не шутка, – прошипела она.
   К счастью, граф замолчал на мгновение. Повисла зловещая тишина.
   Вайолет не могла больше сдерживаться.
   – Да, вы правы, я поступила безрассудно. Импульсивно? Прекрасное слово, капитан Флинт. Но это не простая прихоть. Мой брат Лайон, наследник отца, исчез больше года назад. Вы понятия не имеете, сколько горя принесло его исчезновение нашей семье, но я вам скажу так: все притворяются, будто все отлично, но на самом деле мы опустошены. И я подозреваю, что вы тоже пытаетесь найти его. Впервые за долгое время я услышала весть о нем.
   – Что это значит, черт возьми?
   – Это значит, что мой брат Лайон Редмонд может быть мистером Хардести или, как вы его зовете, Котом.

Глава 6

   Молчание.
   – Вы думаете… – Выражение лица графа было непостижимым. – Продолжайте.
   – На балу вы обратили внимание на Джонатана. Вы сказали, он запросто мог бы оказаться близнецом мистера Хардести. А Джонатан очень похож на Лайона. Он исчез ночью больше года назад. Все считают, что ему разбила сердце мисс Оливия Эверси.
   – Оливия, – мрачно повторил граф после секундного молчания. Сама Вайолет никогда бы не произнесла имя мисс Эверси лучше.
   – Я пыталась рассказать Джонатану все, что мне удалось узнать от вас о Коте. И судя по его реакции, я поняла: мне не следует ничего говорить отцу, потому что никто в моей семье мне не поверит, никто не станет меня слушать. Конечно, они все очень любят меня, но, мне кажется, никто не представляет, какая я на самом деле. С чего бы им верить женщине? Зачем верить мне, особенно учитывая мое так называемое безрассудство? Кто-то должен предупредить Лайона, потому что я знаю, что вы собираетесь с ним сделать, капитан. И вот, когда я поделилась с вами своими подозрениями, вы разрешите мне остаться на корабле? Конечно, нет. Вы моя последняя надежда найти Лайона и спасти от вас, капитан Флинт. Кроме того…
   – Есть еще и «кроме»? – ровным голосом перебил Флинт.
   – Я не ребенок. Моя семья одна из благороднейших и старейших во всей Англии, и, осмелюсь сказать, даже вам известно, как вести себя в присутствии леди. Несмотря на все причиненные вам неудобства, я была бы благодарна, если бы вы вспомнили свои манеры, потому что ваше поведение не делает вам чести и лишь укрепляет всеобщее мнение, что вы дикарь, капитан Флинт. – Последние слова Вайолет произнесла свистящим шепотом. – Сущность настоящего джентльмена проявляется тогда, когда никто не может стать свидетелем его прекрасных манер. Не думаю, что вы в состоянии это понять, милорд, но благодаря древности нашего рода я уже не должна работать, если мне этого не хочется. Только подобные вам считают необходимость труда добродетелью. Именно благодаря труду моих предков мне уже не приходится трудиться, и моя семья считает это честью.