Страница:
Так возникает противопоставление света и тьмы, даже смешение их. Ночная тьма озаряется внутренним светом («сердце вновь горит»). Этот свет, переходящий в тьму, сливающийся с ночной мглой, предваряет нотки грусти в любви.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою…
Следующие строки раскрывают душевное состояние лирического героя. И здесь уже интонации элегии меняются. Тихая нежность, умиротворение уступают место эмоциональности, энергии, страстности в выражении чувств:
Эмоциональное напряжение, таким образом, достигает своей кульминации в финале: герой обозначает собственное душевное состояние – «любит».
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой,
Унынья моего ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит оттого,
Что не любить оно не может.
Исследователи неоднократно отмечали противоречивость чувств лирического героя, подчеркнутую оксюморонами («грустно и легко», «печаль светла»). Однако содержание элегии разрешает это противоречие: герою грустно, потому что он разлучен с Ней, с Той, о ком он думает постоянно, но любовь наполняет душу Божественным светом.
Стоит отметить также, что в стихотворении нигде не встречается местоимение «я». Лирическим героем безраздельно владеют чувства – ему «грустно и легко», на первом месте в душе его – «светлая печаль». Суетная и шумная жизнь словно совсем не касается его: «Унынья моего ничто не мучит, не тревожит…» Так, в элегии возникает метафорический образ любви-света, проливающегося в «мглу жизни». Стоит также отметить, что в медитации лирического героя обретает свои очертания образ неназванной возлюбленной. Ею полны все мысли и чувства его, она безраздельно владеет его душой. Любовь его – не эгоистическая, а «отдающая», глубокая. Особенный акцент на этом был сделан в черновой редакции стихотворения[17]. Так, завершающее четверостишие звучало:
Композиционно в стихотворении мы можем выделить две части. Первая часть – это южный ночной пейзаж. Вторая часть – описание чувств лирического героя.
Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь.
И без надежд, и без желаний,
Как пламень жертвенный, чиста моя любовь
И нежность девственных мечтаний.
Стихотворение написано редко встречающимся у Пушкина чередованием шестистопного и четырехстопного ямба. При этом длинные и короткие стихи симметрично следуют друг за другом. Такое построение задает определенную интонацию: длинные нечетные строки представляют собой как бы экспозицию мысли, а краткие четные – развивают и проясняют ее. Каждый стих – законченная синтагма, где границы ритмических и синтаксических интонаций совпадают. С такой ритмической структурой гармонирует перекрестная рифмовка. Произведение небольшого объема, как мы уже отмечали выше, оно написано простым языком, в нем нет красочных эпитетов. Мы видим две метафоры: «лежит… мгла», «сердце…горит». Также встречаем оксюмороны: «мне грустно и легко», «печаль светла». В элегии есть аллитерации («На холмах Грузии лежит ночная мгла; Шумит Арагва предо мною»). Частый повтор сонорных согласных звуков создает интонацию спокойную, плавную и одновременно грустно-значительную.
Стихотворение, отличающееся необыкновенной музыкальностью, является настоящим шедевром любовной лирики А.С. Пушкина. В нем поэт создает образ любви, несущий в себе всю гамму чувств, – от тихой нежности до бурной страсти. Вместе с тем идея элегии обретает философскую глубину: невозможно жить без любви, любовь есть Божественный свет и Божий дар.
Стихотворение «К морю» А.С. Пушкина
Восприятие, толкование, оценка
Первоначальный вариант стихотворения «К морю» был написан А.С. Пушкиным в южной ссылке, в Одессе. Возвратился к этому посланию поэт уже в «новой» ссылке – в Михайловском, в 1824 году. Реминисцентными источниками произведения стали одна из песней поэмы Дж. Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда», а также элегия В.А. Жуковского «Море».
Стихотворение «К морю», которое мы можем отнести к пейзажной лирике с элементами философской медитации, завершает собой романтический период творчества Пушкина. В этом произведении весьма ощутимы элегические мотивы. Вместе с тем произведению присущи жанровые черты послания.
В начале стихотворения преобладает личностный, конкретно-биографический аспект. Чувство грусти возникает у поэта при расставании с морем:
В этих стихах еще преобладают чувства и эмоции, а затем мысль лирического героя устремляется в исторический план. Романтический образ вольной, свободной стихии пробуждает в сознании его мысль о человеке с необыкновенной судьбой – Наполеоне, нашедшем свою смерть рядом с морем, на острове Святой Елены:
Затем мотив этот через личностные переживания выходит на внесюжетный, внеличностный, философский план:
Заканчивается стихотворение жизнеутверждающе. Прощаясь с морем, поэт обещает хранить образ свободной стихии в своей душе, соответствовать идеалу естественного, природного человека:
Стихотворение написано четырехстопным ямбом, катренами (кроме трех строф-пятистиший), рифмовка – перекрестная. Поэт использует различные средства художественной выразительности: эпитеты («волны голубые», «гордою красой», «путь беспечный», «хладный сон», «пустыни молчаливы»), сравнения и анафоры («Как друга ропот заунывный, Как зов его в прощальный час, Твой грустный шум, Твой шум призывный Услышал я в последний раз», «Как ты, могущ, глубок и мрачен, Как ты ничем не укротим»), перифразы («Прощай, свободная стихия!», «Моей души предел желанный!», «Он был, о море, твой певец»), бессоюзие («Как я любил твои отзывы, глухие звуки, бездны глас»), метафоры («я был окован»), инверсию («У берегов остался я…», «Он духом создан был твоим»), риторический вопрос («О чем жалеть? Куда бы ныне Я путь беспечный устремил?»). Также поэт употребляет и обращения («свободная стихия» «Моей души предел желанный»), благодаря которым создается впечатление неспешного, душевного разговора с морем. В начале стихотворения поэт употребляет несложный синтаксис – простые предложения, в составе которых есть сравнения, однородные члены, причастные обороты. Затем мы находим сложные предложения: союзные, сложносочиненные и бессоюзные. Усложнение синтаксиса знаменует углубление основной темы произведения. Раздумье о судьбах героев-романтиков включает, кроме простых предложений, осложненных причастным оборотом или однородными членами, односоставное номинативное предложение («Одна скала, гробница славы…»), сложные бессоюзные предложения, определенно-личные предложения с однородными членами. Сложные бессоюзные предложения здесь призваны раскрыть образы Наполеона и Байрона, подчеркнуть яркость, насыщенность, значительность их жизни («Там погружались в хладный сон воспоминанья величавы: Там угасал Наполеон»), их внутреннее родство со свободной стихией моря («Шуми, волнуйся непогодой: Он был, о море, твой певец»). В стихотворении поэт использует славянизмы («глас», «рыбарей», «брег», «вотще»), слова высокого стиля («почил», «властитель наших дум», «венец», «тиран», «благо»). Замечателен и фонетический строй произведения. Уже в первой части мы встречаем аллитерации и ассонансы:
Стихотворение «К морю», которое мы можем отнести к пейзажной лирике с элементами философской медитации, завершает собой романтический период творчества Пушкина. В этом произведении весьма ощутимы элегические мотивы. Вместе с тем произведению присущи жанровые черты послания.
В начале стихотворения преобладает личностный, конкретно-биографический аспект. Чувство грусти возникает у поэта при расставании с морем:
Далее нам открывается мироощущение лирического героя. Море для него – «свободная стихия», как и мир человеческой души.[18] Именно потому оно так притягивает к себе:
Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.
Море своенравно и прихотливо, как и человеческие порывы. Оно непредсказуемо, как и тайные душевные желания. Море может быть тихим, умиротворенным, но может быть и грозным, несущим гибель человеку:
Как друга ропот заунывный,
Как зов его в прощальный час,
Твой грустный шум, твой шум призывный
Услышал я в последний раз.
Точно так же гибнет человек, отдавшийся во власть стихии страстей, безумных желаний, импульсивных порывов. Однако образ моря символизирует здесь не только мир человеческой души, но и судьбу. Она так же своенравно играет людьми, неся и радость, и неожиданную гибель. С непредсказуемой морской стихией Пушкин сравнивает и любовь, страсть, сильное чувство, подчиняющее себе все устремления и поступки. Однако любовь нередко сковывает волю человека, становится своеобразным пленом души, вдохновенья:
Смиренный парус рыбарей,
Твоею прихотью хранимый,
Скользит отважно сквозь зыбей:
Но ты взыграл, неодолимый,
И стая тонет кораблей.
Исследователи неоднократно отмечали нарушение грамматических норм в обращении поэта к морю. «Ты ждал, ты звал…» – Пушкин обращается «к морю», используя мужской род, хотя существительное «море» – среднего рода.
Ты ждал, ты звал…я был окован;
Вотще рвалась душа моя:
Могучей страстью очарован,
У берегов остался я…
В этих стихах еще преобладают чувства и эмоции, а затем мысль лирического героя устремляется в исторический план. Романтический образ вольной, свободной стихии пробуждает в сознании его мысль о человеке с необыкновенной судьбой – Наполеоне, нашедшем свою смерть рядом с морем, на острове Святой Елены:
Другой романтический герой в стихотворении – поэт Байрон. Наполеон и Байрон… Пушкин недаром связывает два этих образа воедино. Байрон много писал о Наполеоне, его очень интересовала личность полководца. Таким образом, мотив грусти, возникающий в начале стихотворения, проходит через исторический экскурс поэта: Пушкин вспоминает о гибели Наполеона, о смерти Байрона.
Один предмет в твоей пустыне
Мою бы душу поразил.
Одна скала, гробница славы…
Там погружались в хладный сон
Воспоминанья величавы:
Там угасал Наполеон.
Затем мотив этот через личностные переживания выходит на внесюжетный, внеличностный, философский план:
Характерно, что здесь поэт тиранию приравнивает к просвещению. Однако под «просвещеньем» здесь подразумевается «культура», мир цивилизации, лишивший человека свободы и естественности душевных движений. В понимании поэта цивилизация является «тираном», насильственно вмешивающимся в свободное течение человеческой жизни. Противопоставление цивилизованного мира и человека миру природы всегда было характерно для пушкинского творчества (Пленник и Черкешенка, Алеко и старый цыган, Онегин и Татьяна). В данном стихотворении мотив природы лишь угадывается: он выступает здесь альтернативой «просвещенью» и тирании, той несбыточной мечтой, о которой поэт вопрошает океан.
Мир опустел…Теперь куда же
Меня б ты вынес, океан?
Судьба людей повсюду та же:
Где благо, там уже на страже
Иль просвещенье, иль тиран.
Заканчивается стихотворение жизнеутверждающе. Прощаясь с морем, поэт обещает хранить образ свободной стихии в своей душе, соответствовать идеалу естественного, природного человека:
Образ моря, могучей, вольнолюбивой стихии порождает в сознании героя мысль о свободе. Затем возникает антитеза (свобода-несвобода, плен). Тема плена будит мысль о судьбе Наполеона, ставшего пленником острова Святой Елены. Один романтический герой порождает воспоминанье о другом романтике – поэте Байроне. Все эти мысли синтезируются в сознании лирического героя в некое философское раздумье о мире и человеческих судьбах. В финале стихотворения вновь возникает образ моря. Мы можем говорить о кольцевой композиции произведения.
В леса, в пустыни молчаливы
Перенесу, тобою полн,
Твои скалы, твои заливы,
И блеск, и тень, и говор волн.
Стихотворение написано четырехстопным ямбом, катренами (кроме трех строф-пятистиший), рифмовка – перекрестная. Поэт использует различные средства художественной выразительности: эпитеты («волны голубые», «гордою красой», «путь беспечный», «хладный сон», «пустыни молчаливы»), сравнения и анафоры («Как друга ропот заунывный, Как зов его в прощальный час, Твой грустный шум, Твой шум призывный Услышал я в последний раз», «Как ты, могущ, глубок и мрачен, Как ты ничем не укротим»), перифразы («Прощай, свободная стихия!», «Моей души предел желанный!», «Он был, о море, твой певец»), бессоюзие («Как я любил твои отзывы, глухие звуки, бездны глас»), метафоры («я был окован»), инверсию («У берегов остался я…», «Он духом создан был твоим»), риторический вопрос («О чем жалеть? Куда бы ныне Я путь беспечный устремил?»). Также поэт употребляет и обращения («свободная стихия» «Моей души предел желанный»), благодаря которым создается впечатление неспешного, душевного разговора с морем. В начале стихотворения поэт употребляет несложный синтаксис – простые предложения, в составе которых есть сравнения, однородные члены, причастные обороты. Затем мы находим сложные предложения: союзные, сложносочиненные и бессоюзные. Усложнение синтаксиса знаменует углубление основной темы произведения. Раздумье о судьбах героев-романтиков включает, кроме простых предложений, осложненных причастным оборотом или однородными членами, односоставное номинативное предложение («Одна скала, гробница славы…»), сложные бессоюзные предложения, определенно-личные предложения с однородными членами. Сложные бессоюзные предложения здесь призваны раскрыть образы Наполеона и Байрона, подчеркнуть яркость, насыщенность, значительность их жизни («Там погружались в хладный сон воспоминанья величавы: Там угасал Наполеон»), их внутреннее родство со свободной стихией моря («Шуми, волнуйся непогодой: Он был, о море, твой певец»). В стихотворении поэт использует славянизмы («глас», «рыбарей», «брег», «вотще»), слова высокого стиля («почил», «властитель наших дум», «венец», «тиран», «благо»). Замечателен и фонетический строй произведения. Уже в первой части мы встречаем аллитерации и ассонансы:
Во второй части стихотворения также встречаются аллитерации и ассонансы: здесь часто встречаются шипящие «ш», «щ», «ч», протяжные гласный «у», звонкий «р». Кроме того, мы можем отметить повтор звуков «л» и «о», имитирующий плеск волн:
Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.
Пушкинские стихотворения, в том числе «К морю», вызывали восхищение В.Г. Белинского. Анализируя романтические «пьесы» поэта, критик писал: «вглядитесь и вслушайтесь в этот стих, в этот оборот мысли, в эту игру чувства: во всем найдете чистую поэзию, безукоризненное искусство, полное художество, без малейшей примеси прозы, как старое крепкое вино, без малейшей примеси воды»[19]. Думается, оценка эта справедлива и по сей день.
В леса, в пустыни молчаливы
Перенесу, тобою полн,
Твои скалы, твои заливы,
И блеск, и тень, и говор волн.
Стихотворение «Зимний вечер»
Толкование, восприятие, оценка
Стихотворение «Зимний вечер» было написано А.С. Пушкиным в 1825 году. В нем поэт передает свои впечатления от пребывания в Михайловском, куда он был направлен после южной ссылки. Прибыв в Михайловское в 1824 году, поэт застал там всю семью. Однако близость родных только усугубила ситуацию. Отношения Пушкина с отцом всегда были натянутыми, а затем и вовсе испортились, потому что Сергей Львович согласился взять на себя «официальный надзор» за «неблагонадежным» сыном, его перепиской и поведением. Вскоре поэт узнал об этом, и произошла крупная ссора с отцом, после которой он даже временно перебрался к своим соседям Осиповым, в село Тригорское. В отчаянии Пушкин пишет В.А. Жуковскому: «Милый мой, прибегаю к тебе. Посуди о моем положении…<…> Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел быть, замахнулся, мог прибить… Перед тобою не оправдываюсь. Но что же он хотел для меня с уголовным своим обвинением? рудников сибирских и лишения чести? Спаси меня хоть крепостию, хоть Соловецким монастырем…»[20] И лишь поздней осенью, когда семья поэта покинула Михайловское, он вздохнул свободнее.
В этот период поэт переосмысливает жизненные ценности, задумывается о смысле жизни, о собственной судьбе. Эти мотивы нашли свое отражение в стихотворении «Зимний вечер». Впервые произведение было напечатано в составе альманаха А.А. Дельвига «Северные цветы» на 1830 год (вышел в конце 1829 года). И уже через несколько месяцев в журнале «Московский телеграф» появилась пародия на это стихотворение с точно таким же названием – «Зимний вечер», скучающий герой которой просит своего дядьку развлечь его пением народных песен.
Стихотворение относится к реалистической пейзажной лирике. Однако исследователи иногда отмечают наличие в произведении классицистических и романтических элементов стиля. Так, от классицизма мы имеем здесь определенную упорядоченность – четкость и ясность образов. Романтический стилевой элемент – многозначность этих образов, музыкальность произведения.
Стихотворение открывается картиной разбушевавшейся зимней стихии:
И здесь особое значение приобретают мотивы света и тьмы, всегда столь важные для пушкинского творчества. Свет и тьма символизируют в творчестве поэта добро и зло, а борьба этих двух начал выглядит у него как победа света над тьмой. Однако в «Зимнем вечере» тьма явно превалирует над светом, предрекая победу силам зла: лачужка «печальна и темна». Лирически герой словно исподволь подготавливает нас к развитию еще одного мотива.
Явственно звучит здесь мотив судьбы, воплощающийся в «жужжанье веретена»:
Но как же противостоять этому бессмысленному кружению? Лирический герой пытается преодолеть, заглушить свое мрачное настроение, состояние томительной тоски:
Композиционно в стихотворении можем выделить четыре части (построфно). Первая часть развивает тему бури, бессмысленного кружения. Это мир Хаоса и тьмы. Вторая часть создает образ Дома. Здесь же звучит тема судьбы. Судьба у Пушкина уподобляется бессмысленному кружению метели. Третья часть обозначает стремление лирического героя противостоять судьбе», «бессмысленному вихрю». В четвертой части образы бури и Дома соединяются в одно целое. Однако мир Дома, душевная стойкость его обитателей оказываются сильнее мира Хаоса. Заканчивается стихотворение мотивом пира, образом домашнего очага[23].
Стихотворение написано четырехстопным хореем, восьмистишиями, рифма – перекрестная. Пушкин использует различные средства художественной выразительности. Поэт употребляет эмоциональные эпитеты («добрая подружка», «бедной юности»), образные сравнения и метафоры-олицетворения:
«Зимний вечер» положил начало целому ряду глубинных, философских размышлений поэта о своей жизни, судьбе, окружающем мире. Речь здесь идет о стихотворениях «Зимняя дорога», «Бесы», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы». Цикл этот объединяет беспокойная мысль поэта, мучительные поиски смысла и гармонии в жизни.
В этот период поэт переосмысливает жизненные ценности, задумывается о смысле жизни, о собственной судьбе. Эти мотивы нашли свое отражение в стихотворении «Зимний вечер». Впервые произведение было напечатано в составе альманаха А.А. Дельвига «Северные цветы» на 1830 год (вышел в конце 1829 года). И уже через несколько месяцев в журнале «Московский телеграф» появилась пародия на это стихотворение с точно таким же названием – «Зимний вечер», скучающий герой которой просит своего дядьку развлечь его пением народных песен.
Стихотворение относится к реалистической пейзажной лирике. Однако исследователи иногда отмечают наличие в произведении классицистических и романтических элементов стиля. Так, от классицизма мы имеем здесь определенную упорядоченность – четкость и ясность образов. Романтический стилевой элемент – многозначность этих образов, музыкальность произведения.
Стихотворение открывается картиной разбушевавшейся зимней стихии:
Буря, мгла, снежные вихри – все это создает образ мрачной зимней ночи. Вся картина эта проникнута движением. Четырехстопный хорей как нельзя лучше передает ритм стихотворения. Однако это не просто движение, а вихрь, кружение, обозначенное и в зрительных, и в звуковых образах:
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя…
Сходные образы зимнего вихря, бесцельного кружения мы находим в стихотворении «Бесы», в повестях «Метель» и «Капитанская дочка». Характерно, что герои этих произведений сбиваются с пути. В «Зимнем вечере» же героя укрывает дом, «ветхая лачужка». Образ этот появляется уже во второй строфе:
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя,
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То, как путник запоздалый,
К нам в окошко застучит.
И здесь мы видим противостояние мира внешнего и внутреннего – мира бушующей стихии и мира Дома, «ветхой лачужки». Этот образ «ветхой лачужки», «хижины», восходящий к античной лирике, был традиционен для русской поэзии XVIII – начала XIX века. Вообще, образ Дома всегда был необычайно важен для творчества поэта. Дом для Пушкина – «родное пепелище», место, где человек защищен от недругов, ударов судьбы, жизненных невзгод. Кроме того, образ Дома ассоциируется в сознании поэта с независимостью человека, с его духовной свободой. Эту мысль Пушкин гениально выразил в стихотворении «Два чувства дивно близки нам»:
Наша ветхая лачужка
И печальна и темна,
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Именно поэтому в стихотворении так сильно это противостояние Дома и внешнего мира. Внешний мир темен, холоден, страшен. Там господствуют мрачные краски, резкие, дисгармоничные звуки: буря плачет, завывает как зверь. Она пытается проникнуть в Дом и нарушить покой его обитателей. И здесь у нас возникают различные ассоциации: буря – не только явление природы, но и житейские невзгоды, удары судьбы. Дом же – надежное укрытие от невзгод. Однако Дом у Пушкина – «ветхая лачужка», которая «печальна и темна». Обитателям ее грустно и тоскливо. Зимний вечер здесь – это и внезапное молчание («приумолкла у окна»), и дремота («дремлешь под жужжаньем Своего веретена»), и утомление от жизни («ты, мой друг, утомлена»)[21]. Эти ощущения сближают лирического героя «Зимнего вечера» с героем стихотворения «Зимняя дорога»:
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века,
По воле бога самого,
Самостоянье человека
И все величие его.
Зимняя ночь здесь порождает в герое не страх, а грусть и смутное, неясное томление, неясную тоску, необъяснимую тревогу[22]. То же самое мы видим в стихотворении «Зимний вечер».
Грустно, Нина: путь мой скучен,
Дремля смолкнул мой ямщик,
Колокольчик однозвучен,
Отуманен лунный лик.
И здесь особое значение приобретают мотивы света и тьмы, всегда столь важные для пушкинского творчества. Свет и тьма символизируют в творчестве поэта добро и зло, а борьба этих двух начал выглядит у него как победа света над тьмой. Однако в «Зимнем вечере» тьма явно превалирует над светом, предрекая победу силам зла: лачужка «печальна и темна». Лирически герой словно исподволь подготавливает нас к развитию еще одного мотива.
Явственно звучит здесь мотив судьбы, воплощающийся в «жужжанье веретена»:
В этом случае очень значимой в стихотворении Пушкина представляется и тема судьбы, которая может закружить человека, подобно снежному вихрю.
Что же ты, моя старушка,
Приумолкла у окна?
Или бури завываньем
Ты, мой друг, утомлена,
Или дремлешь под жужжаньем
Своего веретена?
Но как же противостоять этому бессмысленному кружению? Лирический герой пытается преодолеть, заглушить свое мрачное настроение, состояние томительной тоски:
Радость и веселье здесь обретают особый смысл. Это средство выстоять, не пасть духом в сложной ситуации. Не дом, а собственная духовная стойкость, творчество и гармония, мир в душе защищают лирического героя от жизненных невзгод.
Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей.
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
Композиционно в стихотворении можем выделить четыре части (построфно). Первая часть развивает тему бури, бессмысленного кружения. Это мир Хаоса и тьмы. Вторая часть создает образ Дома. Здесь же звучит тема судьбы. Судьба у Пушкина уподобляется бессмысленному кружению метели. Третья часть обозначает стремление лирического героя противостоять судьбе», «бессмысленному вихрю». В четвертой части образы бури и Дома соединяются в одно целое. Однако мир Дома, душевная стойкость его обитателей оказываются сильнее мира Хаоса. Заканчивается стихотворение мотивом пира, образом домашнего очага[23].
Стихотворение написано четырехстопным хореем, восьмистишиями, рифма – перекрестная. Пушкин использует различные средства художественной выразительности. Поэт употребляет эмоциональные эпитеты («добрая подружка», «бедной юности»), образные сравнения и метафоры-олицетворения:
В стихотворении используется звукоподражание. Завывание метели в первых стихах имитируют часто встречающиеся звуки «у» и «р» («буря», «крутя», вихри», «зверь»).
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя,
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…
«Зимний вечер» положил начало целому ряду глубинных, философских размышлений поэта о своей жизни, судьбе, окружающем мире. Речь здесь идет о стихотворениях «Зимняя дорога», «Бесы», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы». Цикл этот объединяет беспокойная мысль поэта, мучительные поиски смысла и гармонии в жизни.
Послание «Я помню чудное мгновенье» А.С. Пушкина
Восприятие, толкование, оценка
Стихотворение «Я помню чудное мгновенье…» было написано А.С. Пушкиным под влиянием увлечения его юной красавицей, Анной Петровной Керн. Впервые он увидел ее в Петербурге в 1819 году, в доме А.Н. Оленина, жене которого она приходилась племянницей. Затем, несколько лет спустя, им суждено было вновь: имение родственников Керн, Тригорское, было по соседству с Михайловским. Именно тогда и родились эти строки: «Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты…». Когда Керн уезжала из Тригорского (в 1825 году), Пушкин принес ей эти стихи. Однако, безусловно, мы не можем рассматривать это послание в чисто биографическом плане – это упрощало бы смысл и содержание его. Да и сам образ героини у Пушкина лишен каких-либо характерных, узнаваемых черт. Некоторые литературоведы (А.И. Белецкий) вообще считали, что основной акцент в содержании стихотворения сделан на творческом вдохновении.
По своему жанру произведение представляет собой послание, традиционно относимое нами к любовной лирике. В произведении присутствуют элементы романтического стиля.
Действие в стихотворении начинается с малого мгновенья, с одной странички в жизни лирического героя:
Через чувства и эмоции мы погружаемся в жизнь лирического героя, в ее дух, в ее атмосферу:
Затем начинает проясняться непростая судьба героя: «Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты», «В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои». Стоит заметить, что в этих строках исследователи зачастую ищут намеки на пушкинскую биографию. Так, «тревоги шумной суеты» соотносят с жизнью поэта в Петербурге, «Бурь порыв мятежный» – с южной ссылкой, «мрак заточенья» – с началом ссылки в Михайловское. Однако, думается, послание «А.П. Керн» отнюдь не является опоэтизированной биографией Пушкина. Скорее, речь здесь идет о самом мироощущении его. Жизнь, лишенная любви и красоты, для него может сравниться с «мраком заточенья», с духовным пленом. Характерно, что в исповеди героя о «томленьях грусти безнадежной», о шумной суете жизни, об ударах судьбы везде сохраняются одинаковые, ровные, размеренные интонации. И вдруг судьба посылает нечаянную встречу. И интонации послания постепенно начинают меняться: тихая, покойная радость встречи, сравниваемая с пробуждением души, внезапно переходит в резкий эмоциональный всплеск – все чувства оказываются живы в душе героя, они вырываются и с огромной силой вновь охватывают его. И торжествующий голос влюбленного больше уже не затихает, а устремляется вперед и ввысь, в небеса:
По своему жанру произведение представляет собой послание, традиционно относимое нами к любовной лирике. В произведении присутствуют элементы романтического стиля.
Действие в стихотворении начинается с малого мгновенья, с одной странички в жизни лирического героя:
Как отмечают многочисленные исследователи, образ Ее здесь обозначен максимально расплывчато, фрагментарно. «Мимолетное виденье», «гений чистой красоты» – перед нами предстает некий идеал, совершенство. Мы видим перед собою не конкретную героиню, а скорее впечатление героя. Сам же образ «гения чистой красоты» был заимствован Пушкиным из стихотворения В.А. Жуковского «Лалла Рук». В интерпретации этих образов у обоих поэтов много общего. Как замечает Т.П. Буслакова, в красавице Жуковского «должны соединяться непорочность», «робкая стыдливость», «младенческая живость» и величие, «глубокость чувства» и безмятежность»[24]. Именно таково мировосприятие В.А. Жуковского:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Строчки Пушкина также передают очарование золотого сна юности, которое лирический герой не смеет и не хочет разрушить. Одновременно «мимолетное виденье» символизирует поэтичность жизни, возможность чуда. Так, в пушкинском послании мы находим романтические элементы.
Ах, не с вами обитает
Гений чистой красоты;
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты…
<…>
Чтоб о небе сердце знало
В темной области земной,
Нам туда сквозь покрывало
Он дает взглянуть порой;
И во всем, что здесь прекрасно,
Что наш мир животворит,
Убедительно и ясно
Он с душою говорит…
Через чувства и эмоции мы погружаемся в жизнь лирического героя, в ее дух, в ее атмосферу:
В этом четверостишии опять же нет конкретизации, здесь есть лишь определенные намеки, недомолвки, характерные для романтического стиля. Духовный облик героя пока не открывается читателю.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный,
И снились милые черты.
Затем начинает проясняться непростая судьба героя: «Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты», «В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои». Стоит заметить, что в этих строках исследователи зачастую ищут намеки на пушкинскую биографию. Так, «тревоги шумной суеты» соотносят с жизнью поэта в Петербурге, «Бурь порыв мятежный» – с южной ссылкой, «мрак заточенья» – с началом ссылки в Михайловское. Однако, думается, послание «А.П. Керн» отнюдь не является опоэтизированной биографией Пушкина. Скорее, речь здесь идет о самом мироощущении его. Жизнь, лишенная любви и красоты, для него может сравниться с «мраком заточенья», с духовным пленом. Характерно, что в исповеди героя о «томленьях грусти безнадежной», о шумной суете жизни, об ударах судьбы везде сохраняются одинаковые, ровные, размеренные интонации. И вдруг судьба посылает нечаянную встречу. И интонации послания постепенно начинают меняться: тихая, покойная радость встречи, сравниваемая с пробуждением души, внезапно переходит в резкий эмоциональный всплеск – все чувства оказываются живы в душе героя, они вырываются и с огромной силой вновь охватывают его. И торжествующий голос влюбленного больше уже не затихает, а устремляется вперед и ввысь, в небеса: