Эберхарт Миньон. Стеклянный башмачок

   – Гай? – удивилась Рут.
   – Они с Кристел были дружны с детства, он вел ее дела, как его отец – дела ее родителей. Но не вижу, зачем ему мстить за смерть Кристел. Ведь автор писем должен быть человеком очень совестливым, раз навлекал подозрения и на себя тоже...
   – Стивен, – вырвалось у Рут. – Это в его стиле.
   – Да, он настоящий джентльмен. Но не любит отвлекаться от своей музыки, целиком погрузившись в творчество...
   Брюль задумался, потом добавил:
   – Но вот если бы Кристел как-то угрожала его творчеству, он бы это сделал.
   – Стивен не мог решиться на убийство!
   – Опыт работы в больнице должен был научить тебя, что невозможного не бывает. Письма могла писать только Джил Гарднер.
   – С чего ты взял?
   – Она вполне могла предположить, что Кристел убили. А в ее порядочности я прекрасно убедился на работе. Ее просто замучили сомнения и она решила обратиться в полицию. Потом собралось поговорить с тобой о своих сомнениях. Видимо, ты знаешь то же самое, только сама не отдаешь в этом отчета.
   – Говорю же тебе, я ничего не знаю...
   – Нет, должно быть что-то, о чем ты просто не подозреваешь, – покачал головой Брюль. – Постарайся вспомнить. Речь наверняка идет о какой-то совершенно заурядной детали, на которую ты просто не обратила внимания.
   – Брюль, я не помню ничего такого...
   Он с надеждой смотрел на нее, но толку не добился.
   – Надо найти медицинские карточки, – предложил Брюль. – Это может помочь.
   – А где они?
   – Не знаю. Я не брал, Гросс тоже, Мэгги и Стивен в глаза не видели и даже не подозревали об их существовании. Лекарства выбросил я сам.
   – Но ведь ты предполагал самоубийство?
   – Кристел не пользовалась бы лекарствами, а просто приняла яд.
   – А кто мог подсыпать отраву в мой стакан?
   – Кто угодно. В доме полно людей. Мэгги, Стивен, Элис... Правда, меня тогда не было. Значит ты, Рут, знаешь что-то очень важное, что может стать уликой. Только мне кажется, тебя хотели не убить, а как следует напугать.
   – Почему?
   – Налей ты в стакан воды, сразу ощутила бы неприятный привкус и обнаружила отраву.
   – Но кто мог это сделать?
   – У Мэгги такого средства быть не могло. Элис в тот вечер не могла послать за вещами, хотя вполне на такое способна. Стивен... У него хватает всяких лекарств...
   – Откуда?
   – Он мой давний пациент, получает снотворные от неврастении.
   – Значит у него было и то лекарство, которое нашли?
   Брюль кивнул.
   – Именно его и нашли в телах Кристел и Джил. Я сам не раз им пользовался, Энди тоже. Да и ты сама, Рут.
   – Брюль, меня волнует одна вещь. Если полиция ее найдет...
   – Объясни, в чем дело.
   – Я о своей сумке с лекарствами. Я привезла ее сюда, но куда дела – не помню. Может быть, помнит прислуга, которая помогала распаковывать вещи. Сейчас комната опечатана, полиция следит за каждой вещью, которую я оттуда беру...
   – Какие там были лекарства?
   – Не помню, но видимо полный комплект.
   – Зачем тебе понадобилось все это барахло, ты же совершенно здорова.
   – Ну мало ли... Они могли кому-нибудь понадобиться. К тому же я совсем забыла про сумку.
   – А морфий там был?
   – Конечно. Немного, но сколько – я не помню.
   – Во всяком случае, вполне достаточно...
   Рут испугала его вспышка. Заметив это, Брюль постарался ее успокоить.
   – Когда откроют комнату, мы все проверим. Если бы полиция нашла сумку, тебя давно бы арестовали. Значит, ее кто-то забрал.
   Обняв ее, он попросил:
   – Верь мне, Рут. И делай, как я говорю.
   Рут вдруг ужасно захотелось прильнуть к нему, ощутить тепло его рук. Она даже удивилась силе нахлынувшего желания. Но вспомнив, что Элис остается в доме, она тут же подавила свой порыв.

14

   Высвободившись, Рут сказала куда мягче, чем хотела бы:
   – Мне больше ничего не остается.
   И удалилась.
   Ночью ей не спалось. Все время вспоминался утренний разговор с мужем. В газетах вовсе не упоминались ложный ночной вызов, который обеспечил Брюлю алиби, и позеленевшие руки Джил. Это ее особенно беспокоило. Таких случаев в медицинской практике она не знала.
   Но почему это не интересовало Брюля?
   Что, если звонила тогда Элис, скажем, из кухни, где стоял другой телефон, а потом ей ничего не стоило явиться в спальню Рут...
   На следующее утро Рут поехала в клинику. Стояло пасмурное холодное утро, Элис завтракала у себя, Мэгги как всегда не проронила ни слова. Стивен молчал, казалось, ему нездоровилось, Брюль куда-то еще с утра уехал.
   Как раз в тот день полиция сняла печати с комнаты Рут. Там она не заметила ни перемен, ни беспорядка, но это ничего не значило. Там явно поработали знатоки своего дела.
   Даже табачный дым не смог заглушить аромат роз. Роскошная комната смотрелась ужасно тоскливо.
   Рут занялась тщательными поисками сумки, когда появилась горничная, интересуясь, не нужно ли помочь. Но и вдвоем они сумку не нашли, хотя горничная помнила, что в свое время клала ее в ящик комода.
   – Еще кое-что нужно найти, – добавила Рут, – я имею в виду карточки с записями о болезни миссис Кристел. Ими кто-нибудь уже интересовался?
   – Они лежали вон на том столике.
   – И куда же делись?
   – Не знаю, – смутилась горничная, заливаясь краской.
   – Кто-то уже об этом спрашивал?
   – Полиция, доктор Гетрик и доктор Кретенден, но я ничего не знаю.
   – Но ведь именно ты убирала комнату.
   – Да, но все равно не знаю.
   Девушка что-то явно скрывала. Рут попыталась еще раз:
   – Ты могла куда-нибудь убрать эти записи и забыть о них. Но мне-то сказать можно.
   Заметно было, что девушка задумалась, но потом снова отрицательно качнула головой.
   Уже в холле Рут столкнулась с Мэгги.
   – К ленчу меня не будет, но скоро я вернусь, – сказала она Гроссу.
   – Да, мадам. Полиции это передать, если станут спрашивать?
   – Конечно!
   Рут села в машину и заметила, как от обочины следом тронулся маленький автомобиль.
   Стояла холодная ветреная погода. Вспомнив разговор с горничной, Рут подумала, что девушка ее обманывает.
   Потом она взялась за газеты. Все поместили отчет о дознании. Рут между прочим узнала, что делали в день смерти Джил другие.
   Энди, например, посещал больных, потом обедал в ресторане. Рут вспомнила поездку с Энди в оперу. Он говорил, что давно ее любит и среди белах халатов всегда отличал ее хрупкие плечи и золото волос под форменной шапочкой...
   Энди так молод и предан, он избавит ее от Элис...
   У массивного здания клиники по свету на третьем этаже Рут поняла, что идет операция. На поездку она решилась из-за Донни, так дружелюбно державшейся на дознании.
   Пришлось некоторое время объясняться с новым швейцаром. Наконец она попала в комнату для сестер. И оказалось, что Донни как раз в операционной. Другие девушки обрадовались при виде Рут. Разговор зашел о Джил, но никто ничего толком не знал. Донни даже не сказала коллегам про дознание.
   Собираясь домой, Рут зашла в свою бывшую комнатушку, где все было до боли знакомо. И на миг ей показалось, что у нее уже нет больше дома...
   У выхода она столкнулась с Энди. Тот удивленно воскликнул:
   – Что ты здесь делаешь? И где Брюль?
   Потом тут же пригласил ее в ресторан, чтобы поговорить наедине.
   Рут согласилась, и они сели в машину Энди. По дороге он многословно восхищался ее глазами, сиявшими, как голубые звезды.
   Ресторан на берегу озера был хорошо знаком Рут. В роскошно обставленном зале на столиках светились лампы с уютными оранжевыми абажурами.
   Энди тщательно изучал меню, на хорах негромко играл оркестр.
   Энди вздохнул.
   – Я так тебя ждал, так ждал! Как мне хотелось посидеть где-нибудь вот так, вдвоем...
   Рут откровенно созналась, что сейчас она больше всего хочет нормально поесть.
   Энди обиделся, но не подал виду и с удовольствием занялся дыней, поданной на десерт.
   В зале звучала музыка, благоухали цветы, сияли улыбающиеся женщины, и они гнали от себя мысли о происходящем. Им повезло: не было видно никого из знакомых. Энди развеселился и стал похож на беззаботного мальчишку.
   Когда официант принес кофе, они вернулись к действительности.
   – Сегодня утром я говорил с Брюлем, – сказал Энди. – Твою медицинскую сумку так и не нашли?
   Рут рассказала о своих тщетных поисках.
   – Я спросила горничную про карточки с записями о болезни Кристел. Она якобы ничего не знает, но я ей не верю.
   – Элис все еще у вас? – поинтересовался Энди.
   – Да.
   – Неужели Брюль не понимает, как это неприлично?
   Рут вспомнила разговор с мужем накануне. Он просил ее избегать Энди. Но разве ленч вдвоем – преступление? Когда Энди коснулся ее руки, она свою убирать не стала. И тут вдруг услышала голос Брюля.
   – Позвольте присоединиться?
   Энди поспешно отдернул руку, но это не осталось незамеченным.
   Официант принес еще один стул и принял заказ.
   – Был в клинике? – спросил Брюль Энди.
   – Да. Там и встретил Рут. Ты оперировал?
   – Нет, был в конторе. Потом проголодался и попал сюда.
   Слова его смутили Рут – уж слишком мало походили они на правду. Тем временем мужчины переключились на профессиональные темы. И Рут погрузилась в свои мысли. Лишь изредка до нее доносились обрывки разговора по поводу краж из клубного гардероба, статьях, посвященных недавнему дознанию, и тому подобных вещах.

15

   С появление Брюля ощущение покоя и радости исчезло. Музыка, огни, цветы – все вдруг утратило свою чарующую силу. Особенно когда оркестр словно в насмешку заиграл "говори мне о любви".
   Брюль ел быстро. Выпив бренди и угостив всех, он неожиданно заявил:
   – Домой Рут отвезу я сам. Тем более, что еду в ту же сторону.
   Энди собрался заехать в контору. При этом он взглянул на Рут, словно пытаясь взглядом передать то, что не мог выразить словами. Как безвозвратно улетучилось их приподнятое настроение!
   Домой они с мужем ехали молча. Он так и не спросил, почему она вопреки его просьбе вновь очутилась в обществе Энди.
   Когда Гросс распахнул дверь, из студии Стивена доносилась музыка.
   – Опять одно и то же! – недовольно заметила Рут.
   – А в чем дело? – не понял Брюль.
   – Именно это он играл, когда погибла Джил. "Арабески".
   И тут Гросс доложил:
   – У нас полиция; хотят видеть хозяйку.
   Брюлю пришлось оставить жену. Сев в кресло, Рут ждала вопросов. Не в состоянии предугадать, что именно их интересует, она решила следовать совету Гая и каждый ответ мысленно произносила вначале для себя.
   На этот раз полицию интересовали ключи от дома. Выяснилось, что слесарь, делавший по просьбе Кристел ключ для Элис, изготовил их два.
   Кому достался второй, Рут не имела представления и посоветовала узнать у Гросса.
   Коротышка Фэнк тут же сообщил, что Гросс не знает.
   – Возможно, кто-то потерял свой ключ и попросил дубликат – предположила Рут.
   – Возможно, – с плохо скрытым сомнением согласился полицейский, – но Гросс, например, утверждает, что ключей не терял. А ведь двери открывает всегда он. У горничных и повара ключей нет. Может быть, этот ключ у вас?
   – У меня только этот, – показала Рут, порывшись в сумке.
   Вскоре ее отпустили, заставив еще раз коротко повторить обстоятельства смерти Джил. О Кристел на этот раз и не заикались.
   Стивен в студии играл для Мэгги и Элис. Элис сидела, задумавшись; Мэгги смотрела в окно.
   Рут поняла: она здесь лишняя. Поднявшись наверх, она машинально прошла в комнату для гостей рядом с кабинетом Брюля, совсем забыв, что ее собственная спальня уже открыта и убрана.
   Теперь, когда в доме находятся полицейские, она в безопасности, но бесконечные беседы с полицией удовольствия не доставляли. Присев отдохнуть, она неожиданно услышала голоса из кабинета Брюля. Там была женщина, и она плакала.
   А Брюль настаивал:
   – Отдай их мне. Немедленно. И прекрати реветь!
   – Я боюсь... Это убийство...
   – Не будь дурой!
   Судя по тону Брюля, он был взбешен. Такой голос Рут слышала лишь раз, когда медсестра забыла во время операции подключить кислородную трубку, и пациента спасти не удалось.
   Видимо успокоившись, Брюль сказал:
   – Ладно, не волнуйся. Но делай, как я говорю. Ничего опасного тут нет.
   Дверь хлопнула и наступила тишина. Рут показалось, что в кабинете была горничная.
   Зазвонил телефон. Брюль говорил про операцию. Дело предстояло сложное, нужен был донор и согласие семьи.
   Рут кинулась на лестницу.
   – Брюль!
   Муж бросил на бегу:
   – Срочная операция, Рут.
   Ему подали пальто и он уехал.
   А Рут вернулась в спальню. Глядя на кресло, в котором умерла Рут, она вновь вспомнила всю сцену. Вот появился Стивен, потом Брюль, потом Энди бросает пальто на кресло...
   Она сидела долго. Из состояния задумчивости вывела ее горничная. Да, с Брюлем говорила именно она, – лицо распухло, глаза покраснели.
   Девушка поинтересовалась, где мистер Гетрик.
   – Его вызвали в клинику. Что тебе нужно?
   – Когда он вернется?
   – У него операция. Когда закончится, не знаю. А что у тебя с руками?
   – Ничего...
   – Покажи мне руки!
   Девушка, плача, протянула их вперед.
   На ладонях отчетливо проступили пятна и полосы зеленого цвета.
   – Что это?
   – Не знаю. Я помыла руки, и вот... Я не понимаю, что случилось, но помню, что у нее... – девушка в слезах вылетела из комнаты.
   Рут ее задерживать не стала – поняла, что речь шла о Джил.
   Потом в дверь постучали. Вошел Стивен.
   Рут удивленно уставилась на его пальто и шляпу. Не совсем подходящий наряд для ее спальни.
   – Бедная Рут, – сочувственно сказал он. – Твои хрустальные башмачки разбились вдребезги.
   Хрустальные башмачки... Он уже говорил о них, когда она ждала Брюля...
   – Тебе тяжело... Ты разрываешься между ними, – продолжал Стивен, сочувственно глядя на Рут.
   – Ты все знаешь?
   – Да, я знаю про Элис и Брюля. Но я люблю ее, и это навсегда...
   – Стивен!
   – Не жалей меня. Ты сама еще так молода! Знаешь, порой мне хотелось взбунтоваться, но потом я смирился. И сумел подавить в себе ненависть. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   – Стараюсь, Стивен.
   – Но нет, ведь ты еще совсем ребенок... – он вдруг ее поцеловал и предложил: – Хочешь поехать с нами?
   Рут отказалась и впоследствии не раз думала о том, могло ли это что-то изменить. Но вывод был неутешительный.
   Сейчас она прислушивалась, как в холле Элис командовала Стивеном. Бедняга! Он все знал...
   Едва они уехали, Гросс сообщил, что звонит Энди.
   Рут сняла трубку в своей спальне.
   Энди был немногословен, особенно услышав про зеленые пятна на руках прислуги.
   – Откуда они?
   Она не имела понятия.
   Рут порадовал звонок, нарушивший тишину пустого дома. Ну и что, пусть полицейские прослушивают линию! Никаких тайн она не выдаст!
   Потом Рут рассказала, что ее спрашивали про ключи.
   – Какие ключи?
   – Их интересовал запасной ключ, который когда-то заказала Кристел. Возможно, кто-то потерял свой ключ и не желает признаваться...
   Рут едва не попросила Энди приехать. Так тоскливо и неуютно было одной в пустом огромном доме... Но поболтав немного о всяких пустяках, они распрощались.
   Рут решила еще раз поговорить с горничной, попросила Гросса позвать девушку, но тот сказал, что позволил ей уйти пораньше.

16

   Время тянулось бесконечно.
   Гросс оставался внизу, отвечая на телефонные звонки.
   Уже темнело, но Брюль все не возвращался.
   У Рут все просто валилось из рук. Она сидела и думала о Стивене, Мэгги, и даже Элис. Ей чудилось, что в напоенной ароматом роз комнате витают призраки двух погибших здесь женщин. За ней словно следили всегда загадочная Кристел и маленькая Джил, ставшая жертвой в чужой игре.
   Спустившись вниз, Рут обнаружила, что свет еще не зажигали. В библиотеке тоже было темно. Неожиданно она заметила тонкую полоску света из-под двери студии Стивена. Но вот и та исчезла.
   Кто мог там быть? Ведь все уехали!
   Рут поспешно миновала холл и вошла в студию. Там было темно; шторы на окнах задернуты. В камине багровели гаснущие угольки. Стояла такая тишина, что Рут слышала удары своего сердца. Нащупав выключатель, она включила свет.
   Да, она была там не одна. На стульчике у рояля лежало тело горничной.
   Минуты шли, Рут не могла понять, что происходит. Лист бумаги с нотами медленно сполз на клавиши, потом съехал на пол. Подняв его, Рут машинально заметила на нем красное пятно. Еще не осознав увиденного, она принялась разглядывать бумагу. И глаза ее сумели зафиксировать за это время удивительно много. Потом она расскажет все полиции.
   Горничная лежала вниз лицом. Из глубокой раны на спине сочилась кровь. На ней было пальто и туфли на высоких каблуках, один свалился. Никакого оружия заметно не было. Рут все видела, но не понимала, что это значит. Знала она только одно: горничную убили, но кто мог это сделать, если в доме никого не было? И кто мог погасить свет, если горничная уже была мертва?
   Поему упал лист бумаги? Значит, было открыто окно или дверь. Рут боялась двинуться с места. Как она выбежала из студии, Рут сама не помнила. Потом она звонила, искала Гросса. Но как миновала темную гостиную, сама не знала.
   Видимо, Гросс вспомнил о полицейском. Она слышала, как он кого-то звал с улицы. Хлопнула входная дверь, в доме поднялась суматоха. На нее снова обрушился град вопросов.
   Она еще не пришла в себя, когда вернулся Брюль. Узнав, что случилось, он сразу побежал искать жену.
   Рут, вся дрожа, прижалась к мужу.
   – Говорят, ты ее нашла.
   – Да. Какой ужас!
   – Кто мог это сделать?
   – Не знаю. Кто-то потушил свет...
   – Держись! Мне нужно к ним...
   – Не оставляй меня одну, Брюль!
   И тут она заметила у него на руке, возле ногтя, маленькое пятнышко засохшей крови, вспомнила о другом пятне и побледнела.
   Заметив, как переменилось лицо жены, Брюль перехватил ее взгляд и посмотрел на свои пальцы.
   – Перчатка лопнула во время операции. Я так спешил домой, что не отмыл как следует руки. Подожди меня здесь, я взгляну на тело.
   Он вышел. Снова в доме начался обыск. На этот раз в убийстве никто не сомневался. Прежде полиция хоть как-то щадила Гетриков из-за их положения в обществе. Теперь все церемонии были отброшены. Свидетелей развели по комнатам и допрашивали только поодиночке.
   Рут занимались трое полицейских, в том числе лейтенант Эйнджел и Фэнк.
   – Вы оставались в доме одна?
   – Был еще Гросс.
   – Вы утверждаете, что кто-то в студии погасил свет. Но там никого не было...
   – Да, только горничная. А потом вдруг упал лист... Мне показалось, что были открыты окно или дверь.
   – Что именно, не знаете?
   – Окна были зашторены, так что не знаю.
   – Вы хотите, чтобы мы поверили, что убийца ускользнул, когда вы были уже в комнате?
   – Не знаю. Я просто рассказываю, что видела.
   Потом ее расспрашивали о последнем разговоре с горничной и о зеленых пятнах на руках. Пригласить Гая полиция не разрешила.
   Факты были следующими: девушку закололи ножом, всего одним ударом, уверенным и точным.
   Видимо, она с кем-то встретилась. Перед этим поднялась к себе в комнату, сняла перчатки и шляпку, оставила на кровати сумочку и спустилась вниз.
   Откуда на ее руках зеленые пятна, понять никто не мог. И вдруг Гросс заявил:
   – Я предупреждал ее, что это знамение...
   На вопрос, почему девушка вернулась, он ответил:
   – Чтобы взять карточки с записями о болезни миссис Гетрик. Я полагаю, именно она их забрала.
   Рут вернулась к себе, чтобы отдохнуть от треволнений. Разбудил ее следователь, с пакетом арахиса устроившийся у двери. В доме слышались голоса, Рут показалось, что к ней пытается прорваться Элис.
   И снова пошел разговор про карточки с медицинскими записями.
   – Зачем она их забрала?
   – Понятия не имею.
   Гросс утверждал, что горничная плакала. Почему?
   – Не знаю, – повторила Рут. И тут вдруг вспомнила, как требовал эти записи сегодня утром Брюль.
   Видимо, он знал, что там написано. А кровь на его руке? Ведь он всегда так тщательно отмывал руки после операции...
   – Так вы не знаете, что было причиной ее слез?
   – Нет, – Рут не желала сообщать о разговоре, который случайно подслушала.
   Когда после ухода полицейского она хотела открыть окно, оставшийся в комнате сотрудник посоветовал этого не делать.
   Шло время, полицейского куда-то вызвали. Рут осталась одна, долго ждала, не вернется ли сыщик, но в конце концов не раздеваясь упала на постель.
   Вскоре в комнате появился Брюль. Присев на край постели, он погладил ее по волосам.
   – Бедняжка... Никогда не думал, что ты угодишь в такую кашу...
   – Кого собираются арестовать?
   – Дом взят под усиленную охрану. Орудия преступления пока не нашли. Пересмотрели все ножи, но тщетно. Арест же зависит от алиби каждого из нас.
   – Но ведь я была в доме одна!
   – С другими дело обстоит не лучше. Я тоже один ехал домой. К тому же дверь в студию со двора стояла открытой. Убийца вполне мог ею воспользоваться.
   – Но ведь Стивен все время был с Мэгги и Элис!
   – Не все время. Пока Элис с Мэгги ходили за покупками, Стивен ждал в машине. Потом отправился их встречать. Но встретились они только через час – Стивен перепутал место встречи. Женщины тоже разделялись, ходил по разным этажам магазина. Любая могла добраться домой на такси и вернуться. Гай все это время сидел дома, говорит, что читал. А Энди...
   – Причем тут Энди?
   – А почему и нет? Он якобы сидел один в конторе. У секретарши разболелась голова и он ее отпустил. Подозреваемых хватает, и работы у полиции тоже.
   – Но никого ведь не арестовали, – заметила Рут, стараясь увидеть его глаза.
   – Они с этим не спешат. Джил и горничную убил один и тот же человек, чтобы скрыть тайну смерти Кристел. Потому так важны алиби по гибели Джил. А оно есть только у Стивена, и то с твоих слов.
   Разговор этот она вспомнила утром, когда полиция показала ей свою находку.
   Сейчас она прижалась к мужу, признавшись, что боится. Страшно, когда открывается дверь, страшно, когда кто-то входит. Дрожь берет от любого шороха.
   Брюль перевел разговор на другую тему, заговорив про карточки из истории болезни.
   – Их забрала горничная, и сама мне в этом сегодня призналась. И позабыла о ней, пока не началось следствие. Потом напугалась, увидев зеленые пятна, пришла ко мне и во всем призналась. Я попросил их принести, она поднялась к себе, но тут меня вызвали в клинику. Полиции я пока не говорил, хотел выиграть еще несколько дней.
   Рут промолчала, что слышала его разговор с горничной, но не рассказала о нем полиции.
   Уходя, Брюль посоветовал жене как следует выспаться.
   Утром она узнала, что полицейские нашли существенную брешь в алиби Стивена.
   Гросс, который принес ей завтрак, казалось, состарился на двадцать лет. Впервые он разлил кофе, но рут даже не заметила.
   Вскоре появился Эйнджел. В саду нашли разбитую пластинку. "Ночная арабеска" Стивена Генри.
   – Вы утверждали, мистер Генри находился в студии и играл на рояле, когда в доме появилась мисс Гарднер?
   – Да, я слышала музыку.
   – Что он играл?
   Рут молча показала на пластинку.
   – Вы можете утверждать, что играл он, а не звучала пластинка?
   – Нет, не могу.
   – Значит, он мог уйти из комнаты. Запись длинная, времени у него хватало.
   – Да, но я этому не верю.
   – Разбитая пластинка была тщательно спрятана. Причина могла быть одна: чтоб никто не узнал о ее существовании.
   Взглянув на Рут холодными голубыми глазами, Эйнджел сказал, то если бы не эта находка, ее уже арестовали бы.

17

   Рут просто онемела. Придя в себя, она спросила:
   – И как Стивен все это объяснил?
   – Он говорит, что пластинка разбилась давно, но спрятал он ее, полагая, что иначе не поверят в его алиби. Может быть, это и правда. Но если пластинка не была разбита в день убийства... Вы говорите, миссис Гетрик, что он все время повторял один и тот же кусок?
   – Сейчас мне уже трудно вспомнить. Я столько раз все это повторяла на допросах... Но повторялась одна и та же часть. Это точно. И неудивительно – Стивен очень любит эту вещь.
   – Я изучил его аппаратуру. Она снабжена многими новинками, способными творить просто чудеса. Запись легко могла звучать больше двадцати минут. У него было время для встречи с мисс Гарднер, и время дать ей что-то выпить...
   – Но ведь для такого нужны веские причины!
   – Он был обручен с мисс Пильхем...
   Лейтенант тут же сменил тему и сообщил, что бармен, опознавший Джил – тип подозрительный. Его давно искали по подозрению в краже. Теперь он припомнил и спутника Джил. Полиция умеет развязать язык.
   – Но Джил была одна...
   – Стала бы она тогда заказывать два коктейля? Да еще выливать один из них в цветок? Судя по всему, она вообще не пила. Значит, вначале она отказалась выпить, потом спутник ее уговорил и поднес второй коктейль. А по дороге от стойки подсыпал в него яд. Бар рядом с нашим домом, так что спутником вполне мог быть Стивен Генри.
   Заметив, как внимательно Рут вслушивается, лейтенант сказал:
   – Письма писал тот, кто что-то знал. Фэнк полагает, он нащупал ниточку. Если вы не виновны, это для вас крайне важно.
   – Я даже не догадываюсь, кто это сделал, – призналась Рут.