Страница:
Примерно через полчаса они вышли. Барыга очень довольный увивался вокруг Алиева и приглашал ещё зайти. Алиев снисходительно, чуть брезгливо улыбался уголками рта. Мы забрали из ванной Тенгиза, сковали ему руки за спиной, и вывели за дверь. Барыга с фальшивым сочувствием с ним попрощался. За время, проведённое взаперти, Тенгиз сдулся ещё сильнее, на него было неприятно смотреть. Его трясло, на лбу выступила испарина, а в глазах стоял страх. Может его просто кумарило. Он же, в конце концов, к Кямалу не за книжками приезжал. На улице я вытащил у него из кармана ключи, сел за руль, Алиев с Тенгизом разместились на заднем сиденье, и мы двинулись в сторону метро.
– Начальник, куда вы меня везёте? Ты же обещал отпустить!
– Да не ссы, – Алиев отстегнул наручники, убрал их куда-то за пазуху. – Кому ты нужен, ёпт. Опер сказал, опер сделал, – усмехнулся он. – Ром, останови машину на минутку… На вот тебе, за хорошее поведение, – он швырнул наркоману пакет с героином, который прихватил у барыги. – Может, раньше сдохнешь. А теперь вышел на хуй из машины. Быстро, я сказал.
– Начальник, – упавшим голосом выдавил Тенгиз. – Это не моя машина, начальник. Меня за неё на ремни порежут.
– Не ссы, говорю. Нам на хачовских помойках ездить западло. Сейчас выходишь, и ждёшь ровно пять минут, не меньше. Потом ловишь такси, и едешь до Царицынской. Там на стоянке у рынка найдёшь машину. Ключи и документы будут под сиденьем. Всё, пшёл! – Алиев вытолкнул его на улицу, и хлопнул дверью. – Жми, Ром.
Мы сидели в каком-то кафе, пили коньяк и пересчитывали выручку. Вышло по полторы тысячи долларов на брата – огромная сумма. Передо мной сидел прежний Алиев. От образа наглого мента ничего не осталось.
– Ну что, лейтенант, – иронизировал он. – Представляешь, сколько ты теперь сможешь накупить поясов для похудения? Отдельную квартиру придётся снимать, в качестве склада. Какие планы-то?
– Наверное, куплю какой-нибудь вузовский диплом, и пристроюсь на работу. Надоело мотаться, как говно в проруби. А сам-то чего дальше делать думаешь? Не просто так же тебя на сегодняшнюю аферу сорвало.
– Разумеется, – Алиев сделал глоток, пожевал яблочную дольку. – Открою агентство недвижимости.
– Ни фига себе масштаб, – изумился я. – А ты чего, риэлтор? У тебя образование? Опыт? Клиентура?
– Рома, ну что ты, как маленький. Опыт у меня такой же, как у тебя. Бесценный. Клиентов разводить. А на что именно – давно пофигу.
– А почему тогда именно агентство недвижимости? Это ж геморроя сколько, а насколько я тебя знаю, ты особенной усидчивостью сроду не отличался.
– Да какой там геморрой-то, – поморщился Женя. – Вот ты, например, когда в последний раз новую хату снимал?
– Давненько уже. Я в своей четвертый год уже живу. А через агентов – вообще никогда не снимал. А что?
– В общем, недавно меня в одном таком агентстве кинули. Ну, не совсем кинули, а просто те условия, что были прописаны в договоре, немного отличались от тех, что мне озвучили. Мне сказали, что интересующая меня хата есть в наличии, я занёс агентам денег, а хозяйка… не пришла.
– В смысле? Как не пришла?
– В прямом. Я прождал час у подъезда, а потом мне в агентстве сказали, что она перестала типа снимать трубку. Но по договору они теперь обязаны ежедневно в течение трех недель присылать мне все подходящие варианты, которые у них появятся. Несколько раз в день.
– А в чём прикол-то?
– Прикол в том, что деньги я уже заплатил. Понимаешь? Немного, долларов тридцать, кажется, но сам факт. Теперь смотри: я снимаю офис, даю объявы в газету, ко мне приходят клиенты, плюс я ежедневно получаю от агентства информацию о сдающихся хатах. Каковая информация стоит мне всего тридцать долларов в месяц. А клиенты в свою очередь платят мне за неё уже совсем другие деньги. Плохо, что ли?
– Неплохо, спору нет. Но что-то мне это не кажется убедительным. То, что ты описал, выглядит както слишком уж просто.
– Ха! Можно подумать, мы с тобой сегодня теорему Ферма доказывали. Вчера вон ты меня вообще на смех поднял. А теперь сидишь с деньгами на кармане. Всё гениальное просто, Рома. Всё гениальное просто.
– Неплохо, – я задумался. – А давай вместе займёмся? Может, пригожусь.
– Нет, – категорически отрезал Алиев. – Больше никаких партнеров. С меня Саши Хохла более чем хватило. Ничего личного, Образцов, но я сам по себе.
Алиев допил коньяки подозвал официанта, мы вышли на улицу, пожали друг другу руки, и разъехались в разные стороны.
2006 год
I
II
III
– Начальник, куда вы меня везёте? Ты же обещал отпустить!
– Да не ссы, – Алиев отстегнул наручники, убрал их куда-то за пазуху. – Кому ты нужен, ёпт. Опер сказал, опер сделал, – усмехнулся он. – Ром, останови машину на минутку… На вот тебе, за хорошее поведение, – он швырнул наркоману пакет с героином, который прихватил у барыги. – Может, раньше сдохнешь. А теперь вышел на хуй из машины. Быстро, я сказал.
– Начальник, – упавшим голосом выдавил Тенгиз. – Это не моя машина, начальник. Меня за неё на ремни порежут.
– Не ссы, говорю. Нам на хачовских помойках ездить западло. Сейчас выходишь, и ждёшь ровно пять минут, не меньше. Потом ловишь такси, и едешь до Царицынской. Там на стоянке у рынка найдёшь машину. Ключи и документы будут под сиденьем. Всё, пшёл! – Алиев вытолкнул его на улицу, и хлопнул дверью. – Жми, Ром.
Мы сидели в каком-то кафе, пили коньяк и пересчитывали выручку. Вышло по полторы тысячи долларов на брата – огромная сумма. Передо мной сидел прежний Алиев. От образа наглого мента ничего не осталось.
– Ну что, лейтенант, – иронизировал он. – Представляешь, сколько ты теперь сможешь накупить поясов для похудения? Отдельную квартиру придётся снимать, в качестве склада. Какие планы-то?
– Наверное, куплю какой-нибудь вузовский диплом, и пристроюсь на работу. Надоело мотаться, как говно в проруби. А сам-то чего дальше делать думаешь? Не просто так же тебя на сегодняшнюю аферу сорвало.
– Разумеется, – Алиев сделал глоток, пожевал яблочную дольку. – Открою агентство недвижимости.
– Ни фига себе масштаб, – изумился я. – А ты чего, риэлтор? У тебя образование? Опыт? Клиентура?
– Рома, ну что ты, как маленький. Опыт у меня такой же, как у тебя. Бесценный. Клиентов разводить. А на что именно – давно пофигу.
– А почему тогда именно агентство недвижимости? Это ж геморроя сколько, а насколько я тебя знаю, ты особенной усидчивостью сроду не отличался.
– Да какой там геморрой-то, – поморщился Женя. – Вот ты, например, когда в последний раз новую хату снимал?
– Давненько уже. Я в своей четвертый год уже живу. А через агентов – вообще никогда не снимал. А что?
– В общем, недавно меня в одном таком агентстве кинули. Ну, не совсем кинули, а просто те условия, что были прописаны в договоре, немного отличались от тех, что мне озвучили. Мне сказали, что интересующая меня хата есть в наличии, я занёс агентам денег, а хозяйка… не пришла.
– В смысле? Как не пришла?
– В прямом. Я прождал час у подъезда, а потом мне в агентстве сказали, что она перестала типа снимать трубку. Но по договору они теперь обязаны ежедневно в течение трех недель присылать мне все подходящие варианты, которые у них появятся. Несколько раз в день.
– А в чём прикол-то?
– Прикол в том, что деньги я уже заплатил. Понимаешь? Немного, долларов тридцать, кажется, но сам факт. Теперь смотри: я снимаю офис, даю объявы в газету, ко мне приходят клиенты, плюс я ежедневно получаю от агентства информацию о сдающихся хатах. Каковая информация стоит мне всего тридцать долларов в месяц. А клиенты в свою очередь платят мне за неё уже совсем другие деньги. Плохо, что ли?
– Неплохо, спору нет. Но что-то мне это не кажется убедительным. То, что ты описал, выглядит както слишком уж просто.
– Ха! Можно подумать, мы с тобой сегодня теорему Ферма доказывали. Вчера вон ты меня вообще на смех поднял. А теперь сидишь с деньгами на кармане. Всё гениальное просто, Рома. Всё гениальное просто.
– Неплохо, – я задумался. – А давай вместе займёмся? Может, пригожусь.
– Нет, – категорически отрезал Алиев. – Больше никаких партнеров. С меня Саши Хохла более чем хватило. Ничего личного, Образцов, но я сам по себе.
Алиев допил коньяки подозвал официанта, мы вышли на улицу, пожали друг другу руки, и разъехались в разные стороны.
2006 год
I
С тех пор прошло уже семь лет. Изменилась наша жизнь, и мы вместе с ней.
В общем Алиев довольно интеллигентен, к тому же ещё и откровенный до наивности романтик. И назвать его профессиональным, идейным жуликом не поворачивается язык. Просто жизнь по нему прошлась довольно жёстко. Его азербайджанец-отец умер рано, и он рос шпаной на улицах городка, расположенного в Туркменистане, в каких-то глушайших дебрях Каракумов, на отшибе цивилизации. Образования получить не смог, и даже отсидел за какую-то ерунду по молодости пару лет в тюрьме. А пока он сидел, его русская мать сменила азиатскую глухомань на родную, Нижегородскую. После освобождения он приехал к матери, и даже устроился на работу, но скоро в силу принципиальности ему пришлось оттуда уезжать – он испортил отношения с одним из самых значимых людей в районе, с каким-то местечковым пупком, и стал в городишке чуть ли не изгоем. Алиев уехал в Москву, и абсолютно с нуля начал новую жизнь. Разумеется, это было очень непросто. Ему пришлось пройти все круги ада, которые в негостеприимной столице ожидают всех без исключения нищих искателей счастья. Начинал Алиев с самого низа, снимая у какой-то старухи матрац в углу однокомнатной хрущёвки, и методично, шаг за шагом, поднимался вверх. Путь этот был весьма нелёгок. Алиевские прожекты часто заканчивались полными провалами, раз за разом снова отбрасывая его в полную нищету. Его грабили менты, подставляли партнёры, давили конкуренты, сжигали офис бандиты. А однажды, сразу после дефолта самый близкий его товарищ Саша Хохол, которому он доверял как себе, сбежал на Украину, предварительно опустошив сейф с их общими деньгами. После чего Алиев зарёкся брать партнёров, даже из числа друзей.
Но он всё это перенёс относительно спокойно, и раз за разом придумывал всё новые и новые проекты. Агентство недвижимости, которое он тогда всё-таки открыл, приносило ему неплохие деньги. Но так как деятельность эта была всё же полулегальная, да и честной её тоже сложно было назвать, то никакого развития предприятие не получило: на него вышли районные опера, и осторожный Алиев мгновенно исчез из поля зрения, оставив контору в подарок помощнице. После этого он поочередно открывал то модельное агентство, то какую-то автобусную контору, потом где-то в Митино салон белой магии, затем разливал где-то в Подмосковье поддельную парфюмерию, и вообще занимался чёрт-те чем, но на месте никогда не сидел.
Теперь, спустя годы, он занимается строительством. Причём довольно успешно: начал совсем ещё недавно с отделки частных кухонь и сортиров, а теперь обслуживает несколько каких-то перспективных казённых заказов. Я в этом не особенно разбираюсь, просто знаю, что он часто мотается по командировкам, а имена заказчиков упоминать избегает. Скромно живёт один в съёмной квартире. И несмотря на пройдённые огонь, воду и медные трубы, в мрачного упырямизантропа не превратился, и веры в людей не потерял. Да и вообще за прошедшие годы он стал намного спокойнее. Но не стоит обольщаться: его спокойствие не слабость – принимать жесткие решения он умеет превосходно, и в случае необходимости способен совершенно спокойно и без лишних рефлексий выбить вам челюсть. После чего так же обезоруживающе улыбнётся, и вежливо вызовет «Скорую помощь».
Я, в отличие от Алиева, довольно ленив, и активной деятельности не жажду. Родом я из Ташкента, но много лет живу в Москве. Родителей у меня нет. Так сложилось. Приехав когда-то в Москву, я устроился в жульническую контору, которая специализировалась на продаже по улицам всякого левого дерьма. В середине девяностых через такие конторы прошли десятки тысяч человек, чрезвычайно распространённый тогда вид бизнеса. Лично мне это нравилось тем, что не нужно ни о чём думать, чем-то париться, принимать какие-то решения, и нести за что-либо ответственность. Утром взял со склада товар, вечером сдал остатки, и ты с деньгами. Вот и весь процесс. Работа максимально расслабленная, но в то же время это отличная, уникальная коммуникативная школа, и прошедшие её достаточно глубоко, как я или тот же Алиев, могли уже не беспокоиться о куске хлеба насущном.
Кризис девяносто восьмого года пустил ко дну три четверти подобных конторок, и тогда не у дел осталось немало превосходных профессионалов, способных впарить кому угодно хоть чёрта в ступе. Подавляющему большинству из них – без высшего образования – во многие легальные компании дорога была закрыта. Но примерно в то же время в Москве появился новый вид жульничества: диплом любого высшего учебного заведения запросто продавали в метро, как пачку сигарет, или свежую газету. Ясное дело, с поддельными вузовскими печатями, но это мало кого волновало – проверить подлинность документа могли только крупные компании, имевшие собственную службу безопасности, как правило состоявшую из бывших сотрудников государственных спецслужб. Но наряду с ними в Москве существовали ещё и легионы мелкокалиберных контор, где всякого рода специалисты всегда остро необходимы. На деньги, изъятые у барыги, я тогда купил себе диплом психолога, регистрацию в Москве, и без особого труда устроился менеджером по продажам в небольшую компанию, оптом и в розницу торговавшую полимерами. Быстро врубившись в процесс и специфику, я развил там такую бурную деятельность, что через три месяца уже сидел в собственном кабинете, коммерческим директором.
А ещё через три месяца я страшно запил.
В общем Алиев довольно интеллигентен, к тому же ещё и откровенный до наивности романтик. И назвать его профессиональным, идейным жуликом не поворачивается язык. Просто жизнь по нему прошлась довольно жёстко. Его азербайджанец-отец умер рано, и он рос шпаной на улицах городка, расположенного в Туркменистане, в каких-то глушайших дебрях Каракумов, на отшибе цивилизации. Образования получить не смог, и даже отсидел за какую-то ерунду по молодости пару лет в тюрьме. А пока он сидел, его русская мать сменила азиатскую глухомань на родную, Нижегородскую. После освобождения он приехал к матери, и даже устроился на работу, но скоро в силу принципиальности ему пришлось оттуда уезжать – он испортил отношения с одним из самых значимых людей в районе, с каким-то местечковым пупком, и стал в городишке чуть ли не изгоем. Алиев уехал в Москву, и абсолютно с нуля начал новую жизнь. Разумеется, это было очень непросто. Ему пришлось пройти все круги ада, которые в негостеприимной столице ожидают всех без исключения нищих искателей счастья. Начинал Алиев с самого низа, снимая у какой-то старухи матрац в углу однокомнатной хрущёвки, и методично, шаг за шагом, поднимался вверх. Путь этот был весьма нелёгок. Алиевские прожекты часто заканчивались полными провалами, раз за разом снова отбрасывая его в полную нищету. Его грабили менты, подставляли партнёры, давили конкуренты, сжигали офис бандиты. А однажды, сразу после дефолта самый близкий его товарищ Саша Хохол, которому он доверял как себе, сбежал на Украину, предварительно опустошив сейф с их общими деньгами. После чего Алиев зарёкся брать партнёров, даже из числа друзей.
Но он всё это перенёс относительно спокойно, и раз за разом придумывал всё новые и новые проекты. Агентство недвижимости, которое он тогда всё-таки открыл, приносило ему неплохие деньги. Но так как деятельность эта была всё же полулегальная, да и честной её тоже сложно было назвать, то никакого развития предприятие не получило: на него вышли районные опера, и осторожный Алиев мгновенно исчез из поля зрения, оставив контору в подарок помощнице. После этого он поочередно открывал то модельное агентство, то какую-то автобусную контору, потом где-то в Митино салон белой магии, затем разливал где-то в Подмосковье поддельную парфюмерию, и вообще занимался чёрт-те чем, но на месте никогда не сидел.
Теперь, спустя годы, он занимается строительством. Причём довольно успешно: начал совсем ещё недавно с отделки частных кухонь и сортиров, а теперь обслуживает несколько каких-то перспективных казённых заказов. Я в этом не особенно разбираюсь, просто знаю, что он часто мотается по командировкам, а имена заказчиков упоминать избегает. Скромно живёт один в съёмной квартире. И несмотря на пройдённые огонь, воду и медные трубы, в мрачного упырямизантропа не превратился, и веры в людей не потерял. Да и вообще за прошедшие годы он стал намного спокойнее. Но не стоит обольщаться: его спокойствие не слабость – принимать жесткие решения он умеет превосходно, и в случае необходимости способен совершенно спокойно и без лишних рефлексий выбить вам челюсть. После чего так же обезоруживающе улыбнётся, и вежливо вызовет «Скорую помощь».
Я, в отличие от Алиева, довольно ленив, и активной деятельности не жажду. Родом я из Ташкента, но много лет живу в Москве. Родителей у меня нет. Так сложилось. Приехав когда-то в Москву, я устроился в жульническую контору, которая специализировалась на продаже по улицам всякого левого дерьма. В середине девяностых через такие конторы прошли десятки тысяч человек, чрезвычайно распространённый тогда вид бизнеса. Лично мне это нравилось тем, что не нужно ни о чём думать, чем-то париться, принимать какие-то решения, и нести за что-либо ответственность. Утром взял со склада товар, вечером сдал остатки, и ты с деньгами. Вот и весь процесс. Работа максимально расслабленная, но в то же время это отличная, уникальная коммуникативная школа, и прошедшие её достаточно глубоко, как я или тот же Алиев, могли уже не беспокоиться о куске хлеба насущном.
Кризис девяносто восьмого года пустил ко дну три четверти подобных конторок, и тогда не у дел осталось немало превосходных профессионалов, способных впарить кому угодно хоть чёрта в ступе. Подавляющему большинству из них – без высшего образования – во многие легальные компании дорога была закрыта. Но примерно в то же время в Москве появился новый вид жульничества: диплом любого высшего учебного заведения запросто продавали в метро, как пачку сигарет, или свежую газету. Ясное дело, с поддельными вузовскими печатями, но это мало кого волновало – проверить подлинность документа могли только крупные компании, имевшие собственную службу безопасности, как правило состоявшую из бывших сотрудников государственных спецслужб. Но наряду с ними в Москве существовали ещё и легионы мелкокалиберных контор, где всякого рода специалисты всегда остро необходимы. На деньги, изъятые у барыги, я тогда купил себе диплом психолога, регистрацию в Москве, и без особого труда устроился менеджером по продажам в небольшую компанию, оптом и в розницу торговавшую полимерами. Быстро врубившись в процесс и специфику, я развил там такую бурную деятельность, что через три месяца уже сидел в собственном кабинете, коммерческим директором.
А ещё через три месяца я страшно запил.
II
Офисная жизнь нагнула меня очень быстро и здорово. Свободолюбивый, с независимым характером, я честно пытался начать жить, как все. В активе я имел: идиота-гендиректора, которого терпеть не мог, кучку подчинённых, которых я презирал и не видел в упор, ещё корпоративный автомобиль «Форд фокус» не самой первой свежести, компьютер, съёмную квартиру… Нет, с виду-то как раз всё было нормально – в кругу таких же конторских хорьков я считался крутым офисным мачо, рвущим конкурентов, как старые газеты; должность моя звучала достаточно громко, а ещё мне оплачивали мобилу и бензин, поэтому в кабацких разговорах при знакомствах со всякими офисными мышами различной степени смазливости, я мог тяжеловесно уронить термин «соцпакет». И неважно, что запселых конторок, подобных нашей, в городе миллион. И плевать, что, по сути, я такое же ничтожество, как и эти офисные дуры, сосредоточенно выслушивающие мои голимые бредни. Зато я – «топ-менеджер». Тьфу, идиотизм. Отчётливое осознавание собственной фальшивости и никчемности страшно меня угнетало, и я жил в состоянии перманентного стресса, который нужно было как-то снимать. И я запил так, как не пил никогда прежде.
Более того – за торговлю полимерами я себя глубоко презирал. Не уверен, что Бог создавал меня для того, чтобы я торговал полимерами. Ну не может любить себя человек, осознающий, что вынужден заниматься какой-то бессмысленной, беспросветной херней. А если человек не любит себя, то он вообще никого любить не в состоянии. В свою очередь, его тоже мало кто любит.
Нет, ну какое-то подобие девушки у меня почти постоянно тусовалось дома. Более того, на первый взгляд моя тогдашняя подруга являлась просто чудом – красивая, образованная, прекрасные манеры, безупречно ухоженная, и всё такое. Она делала карьеру в какойто крупной компании, ездила на корпоративы в караоке и боулинг, вела здоровый образ жизни, и вообще имела вид успешной, состоявшейся молодой леди. На самом же деле она была скучной, серой офисной мышью, радовавшейся пошлейшим приколам с глупейших развлекательных ресурсов, и целыми днями отлынивала от работы, зависая на сайтах знакомств, и каких-то сраных астрологических порталах, изучая ежедневные, ежемесячные, и ежегодные гороскопы. Единственная причина, почему долго не прогонял её ко всем чертям – она была в моём вкусе, чисто внешне, её не стыдно показывать людям, когда она молчит, ну и ещё она не бревно в постели. А, чуть не забыл самое главное её достоинство – она не зудела, и не морочила мне голову. Тихо сидела в углу, ковыряла бумажки со своими «вертикально интегрированными компаниями», и не мешала мне заниматься своими делами у компьютера. Я и занимался – находил на «Одноклассниках. ру» новых девочек, и вовсю развлекался. Да, я ей напропалую изменял. Потому что, по большому счёту, она была мне по хую. Я даже имени её вам не скажу, ибо какая разница-то?
Судьба наградила меня довольно удачной внешностью, к тому же я коммуникабелен, девушки всегда обращают на меня внимание, и через короткое время, как правило, оказываются в моей постели. Мне и пальцем особенно-то шевелить незачем – сами приезжают. Но в глубине души я осознаю, что нужен им ровно для того же, что и они мне – просто переспать. Мало-мальски умная девушка никогда не станет иметь со мной ничего серьёзного. Потому что я – никто, и звать меня никак. Потому что я не способен сделать женщину счастливой. У меня нет для этого ни средств, ни желания. При своём раздолбайстве и никчёмности я ещё и законченный эгоист. Всё, на что я способен – это пустить пыль в глаза, да и то ненадолго. Умные девушки это просекают сразу же, и держатся от меня на расстоянии. А с дурами, у которых в глазах безнадёга, – типа пусть плохонький, зато мой, – я и сам не желаю иметь ничего серьёзного. Замкнутый круг. Естественно, что всё это я держал глубоко внутри себя, и никогда никому в этом не признавался. Я же весь такой крутой и уверенный в себе, просто жуть. Но суть от этого не меняется. И когда я напивался один, то всегда чувствовал себя глубоко несчастным, набитым комплексами мешком с дерьмом, которым, в сущности, и являлся. И я упивался этим чувством. Других-то нет. Я патологически неспособен разделять мысли и чувства других людей. Мне на них плевать. На чувства девушек – тоже. Поэтому я вновь и вновь заходил на «Одноклассники точка ру»… Впрочем, чего врать-то. Я вообще оттуда не вылезаю. Затягивает. Но я вроде говорил о роде деятельности? А, ну да. В один прекрасный момент, сидя в кабинете, и тупо щелкая мышью по фотографиям всяких мартышек с сайта знакомств, я вдруг осознал, кожей почувствовал, что если я мгновенно, вот прямо сейчас что-нибудь не изменю, то очень скоро деградирую окончательно, и навсегда перестану себя уважать.
Я достал из тумбочки бутылку виски, наполнил стакан, и большими глотками нервно его осушил. Потом снова залез в компьютер, и снес оттуда все личные файлы. На написание заявления на увольнение по собственному желанию потребовалось три минуты. Ещё несколько минут втолковывал гендиректору, что «да, я ухожу совсем; нет, не к конкурентам; нет, зарплата меня устраивает; нет, я не стану тратить время на передачу дел, сами разберётесь; плевать я хотел на лишение премии; да увольняйте по любой статье на ваш выбор, а трудовую книжку потом можете отнести в сортир, она мне больше не пригодится». Выйдя на улицу, я позвонил своей девушке, и сообщил, что у неё есть немного времени на то, чтобы забрать из моей квартиры всё своё барахло. Иначе я это выкину. «Нет, ничего не случилось; нет, у меня нет другой девушки, просто я больше не могу, не желаю тебя видеть; ключи оставишь в почтовом ящике; да нет, нет, дорогая, ни-чего не случилось, ровным счётом ничего…
Просто я тебя не люблю».
Более того – за торговлю полимерами я себя глубоко презирал. Не уверен, что Бог создавал меня для того, чтобы я торговал полимерами. Ну не может любить себя человек, осознающий, что вынужден заниматься какой-то бессмысленной, беспросветной херней. А если человек не любит себя, то он вообще никого любить не в состоянии. В свою очередь, его тоже мало кто любит.
Нет, ну какое-то подобие девушки у меня почти постоянно тусовалось дома. Более того, на первый взгляд моя тогдашняя подруга являлась просто чудом – красивая, образованная, прекрасные манеры, безупречно ухоженная, и всё такое. Она делала карьеру в какойто крупной компании, ездила на корпоративы в караоке и боулинг, вела здоровый образ жизни, и вообще имела вид успешной, состоявшейся молодой леди. На самом же деле она была скучной, серой офисной мышью, радовавшейся пошлейшим приколам с глупейших развлекательных ресурсов, и целыми днями отлынивала от работы, зависая на сайтах знакомств, и каких-то сраных астрологических порталах, изучая ежедневные, ежемесячные, и ежегодные гороскопы. Единственная причина, почему долго не прогонял её ко всем чертям – она была в моём вкусе, чисто внешне, её не стыдно показывать людям, когда она молчит, ну и ещё она не бревно в постели. А, чуть не забыл самое главное её достоинство – она не зудела, и не морочила мне голову. Тихо сидела в углу, ковыряла бумажки со своими «вертикально интегрированными компаниями», и не мешала мне заниматься своими делами у компьютера. Я и занимался – находил на «Одноклассниках. ру» новых девочек, и вовсю развлекался. Да, я ей напропалую изменял. Потому что, по большому счёту, она была мне по хую. Я даже имени её вам не скажу, ибо какая разница-то?
Судьба наградила меня довольно удачной внешностью, к тому же я коммуникабелен, девушки всегда обращают на меня внимание, и через короткое время, как правило, оказываются в моей постели. Мне и пальцем особенно-то шевелить незачем – сами приезжают. Но в глубине души я осознаю, что нужен им ровно для того же, что и они мне – просто переспать. Мало-мальски умная девушка никогда не станет иметь со мной ничего серьёзного. Потому что я – никто, и звать меня никак. Потому что я не способен сделать женщину счастливой. У меня нет для этого ни средств, ни желания. При своём раздолбайстве и никчёмности я ещё и законченный эгоист. Всё, на что я способен – это пустить пыль в глаза, да и то ненадолго. Умные девушки это просекают сразу же, и держатся от меня на расстоянии. А с дурами, у которых в глазах безнадёга, – типа пусть плохонький, зато мой, – я и сам не желаю иметь ничего серьёзного. Замкнутый круг. Естественно, что всё это я держал глубоко внутри себя, и никогда никому в этом не признавался. Я же весь такой крутой и уверенный в себе, просто жуть. Но суть от этого не меняется. И когда я напивался один, то всегда чувствовал себя глубоко несчастным, набитым комплексами мешком с дерьмом, которым, в сущности, и являлся. И я упивался этим чувством. Других-то нет. Я патологически неспособен разделять мысли и чувства других людей. Мне на них плевать. На чувства девушек – тоже. Поэтому я вновь и вновь заходил на «Одноклассники точка ру»… Впрочем, чего врать-то. Я вообще оттуда не вылезаю. Затягивает. Но я вроде говорил о роде деятельности? А, ну да. В один прекрасный момент, сидя в кабинете, и тупо щелкая мышью по фотографиям всяких мартышек с сайта знакомств, я вдруг осознал, кожей почувствовал, что если я мгновенно, вот прямо сейчас что-нибудь не изменю, то очень скоро деградирую окончательно, и навсегда перестану себя уважать.
Я достал из тумбочки бутылку виски, наполнил стакан, и большими глотками нервно его осушил. Потом снова залез в компьютер, и снес оттуда все личные файлы. На написание заявления на увольнение по собственному желанию потребовалось три минуты. Ещё несколько минут втолковывал гендиректору, что «да, я ухожу совсем; нет, не к конкурентам; нет, зарплата меня устраивает; нет, я не стану тратить время на передачу дел, сами разберётесь; плевать я хотел на лишение премии; да увольняйте по любой статье на ваш выбор, а трудовую книжку потом можете отнести в сортир, она мне больше не пригодится». Выйдя на улицу, я позвонил своей девушке, и сообщил, что у неё есть немного времени на то, чтобы забрать из моей квартиры всё своё барахло. Иначе я это выкину. «Нет, ничего не случилось; нет, у меня нет другой девушки, просто я больше не могу, не желаю тебя видеть; ключи оставишь в почтовом ящике; да нет, нет, дорогая, ни-чего не случилось, ровным счётом ничего…
Просто я тебя не люблю».
III
Договорив, я вынул из аппарата сим-карту, сломал её пополам, выкинул в ближайшую урну, и тем самым навсегда избавился от самого кошмарного периода в своей жизни. Теперь я – свободный художник.
Дарю, так сказать, людям счастье. Это дорого, но зато удовлетворяет так, что хоть из дому беги. К тому же, теперь я целиком принадлежу самому себе. Это очень радует.
А занимаюсь я распространением часов уважаемых швейцарских производителей, известных всему миру. В дорогом костюме я захожу в офис какого-нибудь большого начальника, лучше из совковых «красных директоров», а ещё лучше – мента с большими звёздами на погонах, представляюсь сотрудником фирмы-реализатора таможенного конфиската, и кладу ему на стол толстый журнал «Часы», продающийся вполне открыто в любом газетном киоске. Журнал солидный, очень информативный, и щедро сдобренный красочными фотографиями шедевров мировой часовой промышленности. А рядом с этим журналом я кладу уже официальный каталог, в котором указаны рекомендованные цены на продукцию журнала «Часы». Цены эти больше похожи на номера телефонов, и начальственное лицо вполне объяснимо возводит очи горе, и вертит пальцем у виска. Дескать, откуда у меня, скромного столичного генерала милиции, такие деньги? Сразу же после этой небольшой пантомимы я достаю из своего – очень дорогого – портфеля несколько образцов, даю ему в руки, и называю свою цену. Цена, разумеется, в несколько раз ниже указанной в журнале. Как только начальник берет образец в руки, то он уже жертва. Соскочить ему теперь совершенно невозможно. Да и некуда: расслабиться и подумать я ему даже на секунду не позволю, а выпустить из рук действительно красивые, дорого выглядящие, и благородно тяжёлые игрушки – не самая простая задача. Особенно после того, как из портфельчика – разумеется, совершенно случайно – вынимается очередной глянцевый журнал, с обложки которого, подперев кулаком волевой подбородок, чистым взором чекиста на должностное лицо смотрит президент Путин, и с его запястья ненавязчиво отсвечивает гильошированным циферблатом скромный «Патек Филипп». Точно такой же, какой лежит сейчас у должностного лица на столе.
На всякий пожарный случай в моем портфеле есть ещё несколько журналов. На их обложках можно увидеть совершенно разных деятелей: директора ФСБ, хозяина одной из ведущих нефтяных компаний, знаменитого спортсмена, известного на весь мир пианиста или писателя, гениального актёра, да и вообще кого угодно. Объединяет этих людей только одно – на всех фотографиях можно отчетливо разглядеть их часы. Для таких журналов в моем портфеле отведено специальное отделение. И подход к каждому клиенту у меня индивидуальный. Они это любят. И, будьте уверены, в моём небольшом портфельчике всегда найдётся десятка два различных образцов элитной продукции, которые можно заказать, причём за весьма скромную цену – «таможенный конфискат» всё-таки. Ну, или купить прямо сейчас. Часы «как у Путина» в каталоге стоят около тридцати тысяч долларов. Я могу, сложив прямо в воздухе некую «систему скидок», осчастливить вас такими часами тысяч за пять. Если же вы воспользуетесь такой редкой удачей, и возьмёте ещё в подарок супруге, ну хотя бы вот эти «Картье», которые в каталоге стоят тысяч двадцать, то скидка будет ещё больше.
А теперь покажите мне ментовского генерала, в чьём сейфе не найдётся десятки зелени наличными. Более того, я могу сделать и ещё одну дополнительную скидку при условии, что вы возьмете ещё вот этот «Лонжин», скажем, в подарок другу на день рождения. Всё равно ведь придётся что-нибудь дарить, бегать по магазинам, выбирать, и далеко не факт, что у вас найдётся на это время. А тут, посмотрите, элегантные мужские часы совершенно классического дизайна, и даже не обязательно знать вкусы и предпочтения одариваемого, потому что швейцарская классика не стареет, и подходит кому угодно, да и стоят они всего чуть больше тысячи долларов.
Как правило, обработка одного клиента занимает максимум полчаса чистого времени. Ну, или час, если денег у него, как у дурака махорки, и ему понравились вот именно эти конкретные «Улисс Нардан Фрик» с турбийоном, из каталога, а с собой у меня такого образца нет. Понятное дело, что шестидесятитысячные часы я за пятерку не отдам ни при каких условиях, да и не нужно это моему клиенту, он ждёт от своей покупки совсем другого. Тогда я звоню своему водителю, он у меня парнишка весьма прошаренный, мы понимаем друг друга с полуслова, и я интересуюсь у него, есть ли у нас сейчас на складе нардановский «Фрик»: «посмотри, пожалуйста, тут очень важный и высокопоставленный клиент, человек очень уважаемый и занятой, ему некогда долго ждать». Пока водитель везёт со склада искомые часы, я ни на минуту не упускаю клиента из поля зрения, развлекая его всяческими забавными байками из часового мира. Например о том, что часы «Патек Филипп Скай Мун» нельзя просто так купить в магазине, их вообще нельзя купить без личного собеседования с хозяином мануфактуры «Патек Филипп», и будь ты хоть трижды миллиардером, если хозяину ты не понравился, то часов этих тебе не продадут. А уж если тебе сказочно подфартило, и ты прошёл собеседование, то учти, что часы эти стоят один миллион евро, ну и ещё тебе надо будет пять лет подождать, потому что на них огромная очередь, и их сложнейший механизм до мельчайшей детали изготавливается вручную.
Были случаи, когда клиент изъявлял желание приобрести «Скай Мун» прямо сейчас, хоть за наличные, если они есть у нас на складе. Но разумеется, я очень тонко чувствовал меру, и так глубоко не зарывался, поэтому давал такому клиенту понять, что, к моему глубокому сожалению, не всё в этом мире можно купить за деньги, и такие часы на складах не валяются, зато есть вот этот вот «Ролекс Ойстер», которые можно носить каждый день, ну или подарить товарищу. Эти часы одни из самых популярных в мире, и так как вы уже приобретаете «Фрик», то на «Ролекс» я сделаю вам ещё одну, самую распоследнюю, самую крайнюю скидку.
Через некоторое время водитель привозит мне нужные часы, происходит взаиморасчёт с клиентом, мы обмениваемся номерами телефонов, и я выхожу из кабинета уже с деньгами. Средний улов за один раз составляет от трех до семи тысяч долларов. Но бывает и намного больше. Бывает, что и совсем ничего не зарабатываю, но это настолько редкие случаи, что о них не стоит и упоминать.
На улице я сажусь на заднее сиденье «глазастого» «Мерседеса», и отчаливаю обедать в какое-нибудь приличное заведение. Совковые генералы в такие не заходят. В дороге я внимательно изучаю новые часовые каталоги, изредка поглядывая на свои собственные часы – скромные «Лонжин Гран классик». Отличные часы, и стоят всего чуть более тысячи долларов, да. От тех, что купил у меня клиент, они отличаются лишь одним – они не поддельные.
В Китае уже давно поставили на поток выпуск подделок дорогостоящих марок. Подделывают всё, от швейцарских часов до итальянской одежды и немецкой бытовой техники. Китайские технологии не стоят на месте, постоянно развиваются, и с каждым годом качество подделок всё улучшается. Вот и с моими часами такая же ситуация – распознать, что это высококлассная подделка, способен только часовой специалист весьма серьёзного уровня. Мои многочисленные клиенты такими специалистами точно не являются. Их друзья – тоже. Истина открывается, только когда часы ломаются, и клиент несет их в специализированный сервис. Но, слава современным китайским технологиям, такие инциденты довольно редки. И большинство моих клиентов с удовольствием и гордостью носят мои часы вот уже несколько лет.
«Мерседес» же этот я сначала долго арендовал у знакомого, а потом выкупил за какую-то небольшую сумму. Он старый уже, и пробег у него колоссальный, поэтому я особенно его не напрягаю. Зато не экономлю на его внешнем виде – автомобиль всегда чистый, отполированный до зеркального блеска, всегда сияет, как начищенный пятак, и выглядит лучше нового. По идее, с моим образом жизни автомобиль нафиг не нужен, но к моим клиентам, сами понимаете, на метро не поездишь. Водитель мне нужен ещё меньше, чем автомобиль, но я иногда пользуюсь его услугами тоже для вящей солидности.
Разумеется, я работаю не только с ментами и военными. В моем списке масса политиков, артистов, бизнесменов, и прочих совершенно разных деятелей. Но с ментами я люблю работать больше всего. Потому что средний ментовский генерал, да даже и полковник, настолько самоуверен, что ему и в голову не приходит, что вот этот молодой человек пришёл его надуть. К тому же, ментовские чиновники действительно тупее. Как ни крути. Даже тупее военных.
Покупаю я свои часы оптом, в небольшом подвальчике у Каланчёвской площади. В основном туда ездит мой водила, я просто предварительно звоню продавцам – мы с ними понимаем друг друга с полуслова. У них представлен практически весь ассортимент, включая новинки Базельской выставки. Каждый экземпляр обходится мне от тридцати до ста долларов. Я не рвач и не стяжатель, и оставляю себе возможность для заработка надолго вперёд, поэтому практикую такие вылазки не часто, пару-тройку раз в месяц, предварительно тщательно к ним подготовившись. Мне хватает. Да и примелькаться не успеваю. Самый значительный бонус в том, что мне не приходится пахать с утра до вечера в отвратительном офисе, к тому же я зарабатываю гораздо больше, чем раньше. Ну, и теперь я напиваюсь не по пятницам, а когда мне угодно. Угодно же мне всегда. Вечерами я открываю бутылку виски, сажусь за компьютер, и выхожу в интернет знакомиться с девушками.
Дарю, так сказать, людям счастье. Это дорого, но зато удовлетворяет так, что хоть из дому беги. К тому же, теперь я целиком принадлежу самому себе. Это очень радует.
А занимаюсь я распространением часов уважаемых швейцарских производителей, известных всему миру. В дорогом костюме я захожу в офис какого-нибудь большого начальника, лучше из совковых «красных директоров», а ещё лучше – мента с большими звёздами на погонах, представляюсь сотрудником фирмы-реализатора таможенного конфиската, и кладу ему на стол толстый журнал «Часы», продающийся вполне открыто в любом газетном киоске. Журнал солидный, очень информативный, и щедро сдобренный красочными фотографиями шедевров мировой часовой промышленности. А рядом с этим журналом я кладу уже официальный каталог, в котором указаны рекомендованные цены на продукцию журнала «Часы». Цены эти больше похожи на номера телефонов, и начальственное лицо вполне объяснимо возводит очи горе, и вертит пальцем у виска. Дескать, откуда у меня, скромного столичного генерала милиции, такие деньги? Сразу же после этой небольшой пантомимы я достаю из своего – очень дорогого – портфеля несколько образцов, даю ему в руки, и называю свою цену. Цена, разумеется, в несколько раз ниже указанной в журнале. Как только начальник берет образец в руки, то он уже жертва. Соскочить ему теперь совершенно невозможно. Да и некуда: расслабиться и подумать я ему даже на секунду не позволю, а выпустить из рук действительно красивые, дорого выглядящие, и благородно тяжёлые игрушки – не самая простая задача. Особенно после того, как из портфельчика – разумеется, совершенно случайно – вынимается очередной глянцевый журнал, с обложки которого, подперев кулаком волевой подбородок, чистым взором чекиста на должностное лицо смотрит президент Путин, и с его запястья ненавязчиво отсвечивает гильошированным циферблатом скромный «Патек Филипп». Точно такой же, какой лежит сейчас у должностного лица на столе.
На всякий пожарный случай в моем портфеле есть ещё несколько журналов. На их обложках можно увидеть совершенно разных деятелей: директора ФСБ, хозяина одной из ведущих нефтяных компаний, знаменитого спортсмена, известного на весь мир пианиста или писателя, гениального актёра, да и вообще кого угодно. Объединяет этих людей только одно – на всех фотографиях можно отчетливо разглядеть их часы. Для таких журналов в моем портфеле отведено специальное отделение. И подход к каждому клиенту у меня индивидуальный. Они это любят. И, будьте уверены, в моём небольшом портфельчике всегда найдётся десятка два различных образцов элитной продукции, которые можно заказать, причём за весьма скромную цену – «таможенный конфискат» всё-таки. Ну, или купить прямо сейчас. Часы «как у Путина» в каталоге стоят около тридцати тысяч долларов. Я могу, сложив прямо в воздухе некую «систему скидок», осчастливить вас такими часами тысяч за пять. Если же вы воспользуетесь такой редкой удачей, и возьмёте ещё в подарок супруге, ну хотя бы вот эти «Картье», которые в каталоге стоят тысяч двадцать, то скидка будет ещё больше.
А теперь покажите мне ментовского генерала, в чьём сейфе не найдётся десятки зелени наличными. Более того, я могу сделать и ещё одну дополнительную скидку при условии, что вы возьмете ещё вот этот «Лонжин», скажем, в подарок другу на день рождения. Всё равно ведь придётся что-нибудь дарить, бегать по магазинам, выбирать, и далеко не факт, что у вас найдётся на это время. А тут, посмотрите, элегантные мужские часы совершенно классического дизайна, и даже не обязательно знать вкусы и предпочтения одариваемого, потому что швейцарская классика не стареет, и подходит кому угодно, да и стоят они всего чуть больше тысячи долларов.
Как правило, обработка одного клиента занимает максимум полчаса чистого времени. Ну, или час, если денег у него, как у дурака махорки, и ему понравились вот именно эти конкретные «Улисс Нардан Фрик» с турбийоном, из каталога, а с собой у меня такого образца нет. Понятное дело, что шестидесятитысячные часы я за пятерку не отдам ни при каких условиях, да и не нужно это моему клиенту, он ждёт от своей покупки совсем другого. Тогда я звоню своему водителю, он у меня парнишка весьма прошаренный, мы понимаем друг друга с полуслова, и я интересуюсь у него, есть ли у нас сейчас на складе нардановский «Фрик»: «посмотри, пожалуйста, тут очень важный и высокопоставленный клиент, человек очень уважаемый и занятой, ему некогда долго ждать». Пока водитель везёт со склада искомые часы, я ни на минуту не упускаю клиента из поля зрения, развлекая его всяческими забавными байками из часового мира. Например о том, что часы «Патек Филипп Скай Мун» нельзя просто так купить в магазине, их вообще нельзя купить без личного собеседования с хозяином мануфактуры «Патек Филипп», и будь ты хоть трижды миллиардером, если хозяину ты не понравился, то часов этих тебе не продадут. А уж если тебе сказочно подфартило, и ты прошёл собеседование, то учти, что часы эти стоят один миллион евро, ну и ещё тебе надо будет пять лет подождать, потому что на них огромная очередь, и их сложнейший механизм до мельчайшей детали изготавливается вручную.
Были случаи, когда клиент изъявлял желание приобрести «Скай Мун» прямо сейчас, хоть за наличные, если они есть у нас на складе. Но разумеется, я очень тонко чувствовал меру, и так глубоко не зарывался, поэтому давал такому клиенту понять, что, к моему глубокому сожалению, не всё в этом мире можно купить за деньги, и такие часы на складах не валяются, зато есть вот этот вот «Ролекс Ойстер», которые можно носить каждый день, ну или подарить товарищу. Эти часы одни из самых популярных в мире, и так как вы уже приобретаете «Фрик», то на «Ролекс» я сделаю вам ещё одну, самую распоследнюю, самую крайнюю скидку.
Через некоторое время водитель привозит мне нужные часы, происходит взаиморасчёт с клиентом, мы обмениваемся номерами телефонов, и я выхожу из кабинета уже с деньгами. Средний улов за один раз составляет от трех до семи тысяч долларов. Но бывает и намного больше. Бывает, что и совсем ничего не зарабатываю, но это настолько редкие случаи, что о них не стоит и упоминать.
На улице я сажусь на заднее сиденье «глазастого» «Мерседеса», и отчаливаю обедать в какое-нибудь приличное заведение. Совковые генералы в такие не заходят. В дороге я внимательно изучаю новые часовые каталоги, изредка поглядывая на свои собственные часы – скромные «Лонжин Гран классик». Отличные часы, и стоят всего чуть более тысячи долларов, да. От тех, что купил у меня клиент, они отличаются лишь одним – они не поддельные.
В Китае уже давно поставили на поток выпуск подделок дорогостоящих марок. Подделывают всё, от швейцарских часов до итальянской одежды и немецкой бытовой техники. Китайские технологии не стоят на месте, постоянно развиваются, и с каждым годом качество подделок всё улучшается. Вот и с моими часами такая же ситуация – распознать, что это высококлассная подделка, способен только часовой специалист весьма серьёзного уровня. Мои многочисленные клиенты такими специалистами точно не являются. Их друзья – тоже. Истина открывается, только когда часы ломаются, и клиент несет их в специализированный сервис. Но, слава современным китайским технологиям, такие инциденты довольно редки. И большинство моих клиентов с удовольствием и гордостью носят мои часы вот уже несколько лет.
«Мерседес» же этот я сначала долго арендовал у знакомого, а потом выкупил за какую-то небольшую сумму. Он старый уже, и пробег у него колоссальный, поэтому я особенно его не напрягаю. Зато не экономлю на его внешнем виде – автомобиль всегда чистый, отполированный до зеркального блеска, всегда сияет, как начищенный пятак, и выглядит лучше нового. По идее, с моим образом жизни автомобиль нафиг не нужен, но к моим клиентам, сами понимаете, на метро не поездишь. Водитель мне нужен ещё меньше, чем автомобиль, но я иногда пользуюсь его услугами тоже для вящей солидности.
Разумеется, я работаю не только с ментами и военными. В моем списке масса политиков, артистов, бизнесменов, и прочих совершенно разных деятелей. Но с ментами я люблю работать больше всего. Потому что средний ментовский генерал, да даже и полковник, настолько самоуверен, что ему и в голову не приходит, что вот этот молодой человек пришёл его надуть. К тому же, ментовские чиновники действительно тупее. Как ни крути. Даже тупее военных.
Покупаю я свои часы оптом, в небольшом подвальчике у Каланчёвской площади. В основном туда ездит мой водила, я просто предварительно звоню продавцам – мы с ними понимаем друг друга с полуслова. У них представлен практически весь ассортимент, включая новинки Базельской выставки. Каждый экземпляр обходится мне от тридцати до ста долларов. Я не рвач и не стяжатель, и оставляю себе возможность для заработка надолго вперёд, поэтому практикую такие вылазки не часто, пару-тройку раз в месяц, предварительно тщательно к ним подготовившись. Мне хватает. Да и примелькаться не успеваю. Самый значительный бонус в том, что мне не приходится пахать с утра до вечера в отвратительном офисе, к тому же я зарабатываю гораздо больше, чем раньше. Ну, и теперь я напиваюсь не по пятницам, а когда мне угодно. Угодно же мне всегда. Вечерами я открываю бутылку виски, сажусь за компьютер, и выхожу в интернет знакомиться с девушками.