Страница:
Шюре Эдуард
Великие легенды Франции
Предисловие
Кельтская душа
Когда я задумываюсь над тем, чем была для меня эта книга, в которой я совершил путешествие от вершин Вогезов до равнин Бретани и мыса Финистер, когда я пытаюсь понять, какому внутреннему голосу, какой скрытой воле я подчинялся, когда писал эти строки, я внезапно понимаю, что меня манила мистическая цель, без моего ведома определившая путь, который мне предстояло пройти.
Эта книга стала путешествием в поисках кельтской души.
Кельтская душа – внутренний и глубинный дух Франции. Именно от нее исходили первичные импульсы, ставшие высочайшим вдохновением французского народа. Впечатлительная, трепетная, неудержимая, кельтская душа бросается из крайности в крайность, и ей очень нужна направляющая рука, чтобы найти точку равновесия. Послушная инстинктам, она станет яростью, бунтом, анархией; обратившись к своей сути, она станет интуицией, добродушием, человечностью. Страстная жрица или возвышенная Ясновидящая, кельтская душа стала в нашей истории великой воительницей, которая всегда способна возродиться после самых жестоких поражений. Она великая Спящая, всегда воскресающая после векового сна. Подавленная латинским духом, порабощенная духом германцев, древняя пророчица из века в век выходит из своего густого леса. Она появляется вечно молодой, увенчанной венком из зеленых ветвей. Ее глубокий сон всегда предвещает яркие пробуждения, ведь душа – это божественная искра, вдохновляющий огонь, горящий в каждом человеке. И как у каждого человека, душа есть у каждого народа. Когда душа становится темной и гаснет, народ слабеет и умирает. Когда она зажигается и горит, народ исполняет свою миссию в мире. Ведь чтобы человек или народ исполнили свое предназначение полностью, душа должна достичь полноты самосознания, полностью владеть собой.
Этого еще не произошло с нами, но именно к этому готовится кельтская душа Франции. Бретань – это ее древнейшее святилище, но она живет, она трепещет в каждой крупице нашей земли и в каждой эпохе нашей истории, от Галльских войн до Столетней войны, во Французской революции и даже сегодня она готова раскрыть свои секреты всему миру. Она говорит с миром через героев, поэтов и мыслителей Франции. Я попытался найти кельтскую душу у ее истоков, в нескольких древних легендах и в пейзажах, в окружении которых они родились.
Легенда, сияющая мечта души народа – прямое их выражение, живое откровение.
Как глубины подсознания, она отражает Будущее и Прошлое. В ее волшебном зеркале отражаются величественные фигуры и говорят об вечных истинах.
Если судьба германцев запечатлена в Эдде, предназначение кельтского доброго гения сверкает в тирадах бардов; его воплощением стали великие легенды о святом Патрике, чародее Мерлине и маге Талиесине. Но как часто забывчивые потомки не помнят о предках! Я попытался возродить образы этих первых пророков нашего народа, видевших прошлое и будущее, ведь они вечно живут в Нескончаемом Настоящем.
О Кельтская Душа, спящая в сердце Франции и бодрствующая в ее глубинах, я хочу, чтобы зазвучали все струны твоей мелодичной арфы, но все, что я могу сделать, это извлечь несколько отдельных нот. Но если любая книга – лишь несовершенное слово, ты, нежная и могущественная душа, можешь раскрыть свету дня свои глубины и величайшую гармонию! Итак, забудь долгие дни траура и заблуждений, слово твое будет не мертвой буквой, но живым звуком. Скажи же в полный голос народам-братьям свое слово Любви, Справедливости и Братства!
Когда я назвал свою книгу Великие легенды Франции, я осознал, что смог сделать лишь несколько робких шагов по огромному полю. До сих пор легенда была для нас лишь предметом изучения или почвой для фантазии. Ни философия, ни история, ни психология глубинная или трансцендентная еще не осознали важности легенд и не обратились к ним. Романтизм рассматривал легенды просто как материал, который предстоит обработать воображению. Осознание того, что предания – это глубинная поэзия, пришло лишь сейчас. Лишь сейчас стало понятно, что в них душа проявляет себя как интуиция, которую мы называем бессознательным, и что они иногда похожи на явления высшего разума. Мне показалось, что лучшим способом раскрыть этот цветок, объяснить его суть и познать тончайший аромат будет поместить легенду в ее природное и историческое окружение.
С помощью великих легенд Франции я хотел, чтобы в каждом проснулись чувства, которые помогут подняться над местными интересами и влиться в движение, создающее единство Франции. Мне хотелось, чтобы великие предания разбудили чувство символизма истории, ибо они представляют основной элемент коллективной души народа.
Итак, эта книга является лишь первым и скромным снопом, собранным во время великой жатвы.
Рождество 1891 года
Эдуард Шюре
Эта книга стала путешествием в поисках кельтской души.
Кельтская душа – внутренний и глубинный дух Франции. Именно от нее исходили первичные импульсы, ставшие высочайшим вдохновением французского народа. Впечатлительная, трепетная, неудержимая, кельтская душа бросается из крайности в крайность, и ей очень нужна направляющая рука, чтобы найти точку равновесия. Послушная инстинктам, она станет яростью, бунтом, анархией; обратившись к своей сути, она станет интуицией, добродушием, человечностью. Страстная жрица или возвышенная Ясновидящая, кельтская душа стала в нашей истории великой воительницей, которая всегда способна возродиться после самых жестоких поражений. Она великая Спящая, всегда воскресающая после векового сна. Подавленная латинским духом, порабощенная духом германцев, древняя пророчица из века в век выходит из своего густого леса. Она появляется вечно молодой, увенчанной венком из зеленых ветвей. Ее глубокий сон всегда предвещает яркие пробуждения, ведь душа – это божественная искра, вдохновляющий огонь, горящий в каждом человеке. И как у каждого человека, душа есть у каждого народа. Когда душа становится темной и гаснет, народ слабеет и умирает. Когда она зажигается и горит, народ исполняет свою миссию в мире. Ведь чтобы человек или народ исполнили свое предназначение полностью, душа должна достичь полноты самосознания, полностью владеть собой.
Этого еще не произошло с нами, но именно к этому готовится кельтская душа Франции. Бретань – это ее древнейшее святилище, но она живет, она трепещет в каждой крупице нашей земли и в каждой эпохе нашей истории, от Галльских войн до Столетней войны, во Французской революции и даже сегодня она готова раскрыть свои секреты всему миру. Она говорит с миром через героев, поэтов и мыслителей Франции. Я попытался найти кельтскую душу у ее истоков, в нескольких древних легендах и в пейзажах, в окружении которых они родились.
Легенда, сияющая мечта души народа – прямое их выражение, живое откровение.
Как глубины подсознания, она отражает Будущее и Прошлое. В ее волшебном зеркале отражаются величественные фигуры и говорят об вечных истинах.
Если судьба германцев запечатлена в Эдде, предназначение кельтского доброго гения сверкает в тирадах бардов; его воплощением стали великие легенды о святом Патрике, чародее Мерлине и маге Талиесине. Но как часто забывчивые потомки не помнят о предках! Я попытался возродить образы этих первых пророков нашего народа, видевших прошлое и будущее, ведь они вечно живут в Нескончаемом Настоящем.
О Кельтская Душа, спящая в сердце Франции и бодрствующая в ее глубинах, я хочу, чтобы зазвучали все струны твоей мелодичной арфы, но все, что я могу сделать, это извлечь несколько отдельных нот. Но если любая книга – лишь несовершенное слово, ты, нежная и могущественная душа, можешь раскрыть свету дня свои глубины и величайшую гармонию! Итак, забудь долгие дни траура и заблуждений, слово твое будет не мертвой буквой, но живым звуком. Скажи же в полный голос народам-братьям свое слово Любви, Справедливости и Братства!
Когда я назвал свою книгу Великие легенды Франции, я осознал, что смог сделать лишь несколько робких шагов по огромному полю. До сих пор легенда была для нас лишь предметом изучения или почвой для фантазии. Ни философия, ни история, ни психология глубинная или трансцендентная еще не осознали важности легенд и не обратились к ним. Романтизм рассматривал легенды просто как материал, который предстоит обработать воображению. Осознание того, что предания – это глубинная поэзия, пришло лишь сейчас. Лишь сейчас стало понятно, что в них душа проявляет себя как интуиция, которую мы называем бессознательным, и что они иногда похожи на явления высшего разума. Мне показалось, что лучшим способом раскрыть этот цветок, объяснить его суть и познать тончайший аромат будет поместить легенду в ее природное и историческое окружение.
С помощью великих легенд Франции я хотел, чтобы в каждом проснулись чувства, которые помогут подняться над местными интересами и влиться в движение, создающее единство Франции. Мне хотелось, чтобы великие предания разбудили чувство символизма истории, ибо они представляют основной элемент коллективной души народа.
Итак, эта книга является лишь первым и скромным снопом, собранным во время великой жатвы.
Рождество 1891 года
Эдуард Шюре
Глава I
Легенды Эльзаса
Будущее Европы связано с вопросом об Эльзасе-Лотарингии. Немцы порабощены, они утверждают анархию, в которой правит закон Силы. Французы свободны, они утверждают единство Европы, в которой правит закон Права.
Эльзас всегда играл в истории второстепенные роли, но его географическое положение и скрытое чутье его людей оставили этой земле уникальное место в содружестве европейских народов, и, кажется, предназначили его к особой миссии. Расположенный в самом центре долины Рейна, между Галлией и Германией, на пути всех завоевателей, Эльзас был с начала времен главным театром сражений двух народов, двух цивилизаций. Захватываемый то Германией, то Францией, испытывая их двойное воздействие, Эльзас никогда не терял своей индивидуальности и оставался целью и смыслом этой борьбы. Вот уже две тысячи лет длится соперничество между греко-латинской цивилизацией и цивилизацией германцев. Продолжателем дела первой стали все романские народы, а Франция – авангардом; Германия же – обширный источник сил второй, ставший под рукой Пруссии великолепным и активным соперником первой.
Альпийское озеро
Эльзас
Из ночи времен Эльзас вышел на свет истории в отсветах мечей. Это случилось в тот день, когда римские легионы сбросили в Рейн Ариовиста и его союзников, двенадцать князей тевтонских племен, между Кольмаром и Серне. После этой победы Цезарь с гениальностью провидца предназначил землям между Вогезами и Рейном быть воротами Галлии. Так и было до падения империи. Победы Юлиана и Грациана укрепили римское владычество на этих территориях. Но варвары в конце концов прорвали преграды. С IV по VI в. нашей эры по землям Эльзаса проносятся орды вандалов, готов, остготов и гуннов. Когда король франков Хлодвиг завоевывает Галлию, Эльзас становится частью его державы и сюда приходит мир. Спокойствие царит в Эльзасе при Меровингах и Каролингах. Но с пресечением рода Карла Великого императоры Германии захватывают эти земли, в то время как Капетинги шаг за шагом создают Францию. И пока Эльзас входит в состав Священной империи, его история состоит из войн сеньоров и кланов. Но появляется новая сила: растущая мощь и независимость вольных городов. Можно сказать, что в средневековье вплоть до XVII в. Эльзас все больше тяготеет к Франции. Политическая необходимость пока играет в этом процессе роль меньшую, чем близость черт, составляющих основу французского характера: образованность, обходительность, рыцарственность. Когда Эльзас при Людовике XIV стал частью Франции отделение от Германии прошло без насилия и полюбовно. Если, с одной стороны, Реформация создала между Эльзасом и Германией сильную духовную связь, национальное движение, поднявшееся во Франции во время революции, всколыхнуло Эльзас до основания. Именно в этот момент душа Эльзаса стала французской. Эльзас воссоединяется с Францией потому, что разделяет ее идеалы справедливости и свободы. Ни неудачи, ни просчеты, ни сумасбродства не могут их разлучить. И в тот момент, когда Эльзас, уверенный в себе, сильный своей историей, уверенный в своем будущем, готов сделать вклад в культуру родины, передать родине свои лучшие силы и свою живую оригинальность, жестокая Немезида, неизбежная война вырывает его у матери, чтобы передать связанным по рукам и ногам нерадивой мачехе. Странное стечение обстоятельств снова поставило под вопрос счастье и безопасность Эльзаса, но не его непоколебимую веру.
Руины замка
История страны, подобной Эльзасу, сразу же вызывает интерес. Расположенный между Германией и Францией, Эльзас черпал из обоих источников. Сосуществовали или соперничали два духа? Пытались вытеснить друг друга или гармонично соединялись? Что же определило судьбу этой страны, ее характер, одновременно патриотичный и космополитичный?
Не удивляйтесь, читатель, ответы на эти сложные вопросы мы попробуем получить у скромных народных преданий. В наши дни существуют люди, столь убежденные в превосходстве настоящего, столь ограниченные своей современностью, что готовы стереть из памяти все то, что произошло до их рождения. Они сильно удивятся, если узнают, что корни нашей духовной жизни находятся во временах, как говорят, «царя Гороха». Но эти страницы предназначены не для них, скажем прямо. Те же, кто ценит спонтанные и неосознанные проявления человеческого духа, кто любит выискивать в легендах черты психологии народа и самые тонкие ароматы поэзии, да позволят мне сделать сравнение. В нас живет два существа: несовершенный человек, грубый, полный желаний и слабостей, и другой, сияющий двойник, идеал, заключенный внутри нас, который проявляется в решающие моменты жизни. Это прообраз нас самих, и, уверяю вас, за ним будущее. Это и благородное призвание, и вечная мука для тех, кто лишился рассудка из-за осознания этого. Это счастье и горе тех, кто удостоился этого видения! Они вынуждены вести тяжелейшую битву. Ибо кто захочет отказаться от своей божественной природы, ощутив ее? Однако то, что верно для человека, верно и для народа. В жизни народа бывают проявления духа более или менее поверхностные, более или менее глубинные. На поверхности лежит грубая ткань материальных фактов. Литература рассказывает нам о более глубинных явлениях сознания народа; легенда же открывает нам глубины этого сознания, ибо источник ее – религиозные чувства, а форма – поэзия. История показывает нам народы такими, какими они были; легенда – такими, какими они могли быть, какими мечтали стать в лучшие моменты своей жизни. Неужели легенды не имеют значения для глубинной психологии народа?
Средневековый замок
Да не постигнет нас ошибка. Легенды Эльзаса предстают перед нами незавершенными, неопределенными, и это пленяет. Труверы и рапсоды их игнорировали. Бульшая часть этих преданий едва освобождена от пыли хроник, а случайности времени не позволили им развиться полностью. Это, в общем, глупые традиции, непостоянные и находящиеся в начальной стадии развития. Но по сильным семенам и росткам этих легенд можно только догадываться о мощности всходов. Так в питомнике уже виден лес. Под легендами мы понимаем здесь мистические традиции, поэтические видения и все воспоминания, пережившие время, уцелевшие в потоке веков. Источники их могут быть мифологическими, религиозными, народными или историческими. Словом, мы обратимся к тому, что трепетало и жило и до сих пор трепещет и поет в душе Эльзаса.
Среди бесчисленных вершин, что венчают Вогезы, и скал, что усеивают горные склоны, есть, как в Бретани, говорящие камни. Крепко стоят на горных хребтах или на крутых скалах среди обширных сосновых лесов эти менгиры. Они возвышаются над океанами зелени. Это немые свидетели ушедших столетий. Если темной ночью приложить ухо к трещинам в песчанике, поросшем мхом, можно услышать звонкий смех или мелодичные вздохи, истекающие из глубин камня. Играет ли это ветер в скалах? Поскрипывают ли это ветви вековых сосен? Деревенские девушки скажут вам, что это голоса фей, вспоминающих прошлое и предсказывающих будущее.
Так прислушаемся же на миг к старым и вечно молодым легендам страны и попробуем расслышать через века песнь ее души.
Из ночи времен Эльзас вышел на свет истории в отсветах мечей. Это случилось в тот день, когда римские легионы сбросили в Рейн Ариовиста и его союзников, двенадцать князей тевтонских племен, между Кольмаром и Серне. После этой победы Цезарь с гениальностью провидца предназначил землям между Вогезами и Рейном быть воротами Галлии. Так и было до падения империи. Победы Юлиана и Грациана укрепили римское владычество на этих территориях. Но варвары в конце концов прорвали преграды. С IV по VI в. нашей эры по землям Эльзаса проносятся орды вандалов, готов, остготов и гуннов. Когда король франков Хлодвиг завоевывает Галлию, Эльзас становится частью его державы и сюда приходит мир. Спокойствие царит в Эльзасе при Меровингах и Каролингах. Но с пресечением рода Карла Великого императоры Германии захватывают эти земли, в то время как Капетинги шаг за шагом создают Францию. И пока Эльзас входит в состав Священной империи, его история состоит из войн сеньоров и кланов. Но появляется новая сила: растущая мощь и независимость вольных городов. Можно сказать, что в средневековье вплоть до XVII в. Эльзас все больше тяготеет к Франции. Политическая необходимость пока играет в этом процессе роль меньшую, чем близость черт, составляющих основу французского характера: образованность, обходительность, рыцарственность. Когда Эльзас при Людовике XIV стал частью Франции отделение от Германии прошло без насилия и полюбовно. Если, с одной стороны, Реформация создала между Эльзасом и Германией сильную духовную связь, национальное движение, поднявшееся во Франции во время революции, всколыхнуло Эльзас до основания. Именно в этот момент душа Эльзаса стала французской. Эльзас воссоединяется с Францией потому, что разделяет ее идеалы справедливости и свободы. Ни неудачи, ни просчеты, ни сумасбродства не могут их разлучить. И в тот момент, когда Эльзас, уверенный в себе, сильный своей историей, уверенный в своем будущем, готов сделать вклад в культуру родины, передать родине свои лучшие силы и свою живую оригинальность, жестокая Немезида, неизбежная война вырывает его у матери, чтобы передать связанным по рукам и ногам нерадивой мачехе. Странное стечение обстоятельств снова поставило под вопрос счастье и безопасность Эльзаса, но не его непоколебимую веру.
История страны, подобной Эльзасу, сразу же вызывает интерес. Расположенный между Германией и Францией, Эльзас черпал из обоих источников. Сосуществовали или соперничали два духа? Пытались вытеснить друг друга или гармонично соединялись? Что же определило судьбу этой страны, ее характер, одновременно патриотичный и космополитичный?
Не удивляйтесь, читатель, ответы на эти сложные вопросы мы попробуем получить у скромных народных преданий. В наши дни существуют люди, столь убежденные в превосходстве настоящего, столь ограниченные своей современностью, что готовы стереть из памяти все то, что произошло до их рождения. Они сильно удивятся, если узнают, что корни нашей духовной жизни находятся во временах, как говорят, «царя Гороха». Но эти страницы предназначены не для них, скажем прямо. Те же, кто ценит спонтанные и неосознанные проявления человеческого духа, кто любит выискивать в легендах черты психологии народа и самые тонкие ароматы поэзии, да позволят мне сделать сравнение. В нас живет два существа: несовершенный человек, грубый, полный желаний и слабостей, и другой, сияющий двойник, идеал, заключенный внутри нас, который проявляется в решающие моменты жизни. Это прообраз нас самих, и, уверяю вас, за ним будущее. Это и благородное призвание, и вечная мука для тех, кто лишился рассудка из-за осознания этого. Это счастье и горе тех, кто удостоился этого видения! Они вынуждены вести тяжелейшую битву. Ибо кто захочет отказаться от своей божественной природы, ощутив ее? Однако то, что верно для человека, верно и для народа. В жизни народа бывают проявления духа более или менее поверхностные, более или менее глубинные. На поверхности лежит грубая ткань материальных фактов. Литература рассказывает нам о более глубинных явлениях сознания народа; легенда же открывает нам глубины этого сознания, ибо источник ее – религиозные чувства, а форма – поэзия. История показывает нам народы такими, какими они были; легенда – такими, какими они могли быть, какими мечтали стать в лучшие моменты своей жизни. Неужели легенды не имеют значения для глубинной психологии народа?
Да не постигнет нас ошибка. Легенды Эльзаса предстают перед нами незавершенными, неопределенными, и это пленяет. Труверы и рапсоды их игнорировали. Бульшая часть этих преданий едва освобождена от пыли хроник, а случайности времени не позволили им развиться полностью. Это, в общем, глупые традиции, непостоянные и находящиеся в начальной стадии развития. Но по сильным семенам и росткам этих легенд можно только догадываться о мощности всходов. Так в питомнике уже виден лес. Под легендами мы понимаем здесь мистические традиции, поэтические видения и все воспоминания, пережившие время, уцелевшие в потоке веков. Источники их могут быть мифологическими, религиозными, народными или историческими. Словом, мы обратимся к тому, что трепетало и жило и до сих пор трепещет и поет в душе Эльзаса.
Среди бесчисленных вершин, что венчают Вогезы, и скал, что усеивают горные склоны, есть, как в Бретани, говорящие камни. Крепко стоят на горных хребтах или на крутых скалах среди обширных сосновых лесов эти менгиры. Они возвышаются над океанами зелени. Это немые свидетели ушедших столетий. Если темной ночью приложить ухо к трещинам в песчанике, поросшем мхом, можно услышать звонкий смех или мелодичные вздохи, истекающие из глубин камня. Играет ли это ветер в скалах? Поскрипывают ли это ветви вековых сосен? Деревенские девушки скажут вам, что это голоса фей, вспоминающих прошлое и предсказывающих будущее.
Так прислушаемся же на миг к старым и вечно молодым легендам страны и попробуем расслышать через века песнь ее души.
I. Эпоха кельтов. – Стена язычников. – Галлы и тевтоны
Если окинуть взором этот обширный сад, что зовется равниной Эльзаса, на горизонте можно различить волнистую полоску темно-синего цвета. Это Вогезы. Там – желтые нивы и хмельники, здесь – поля рапса, где за занавесом ольхи, что обступает приветливые деревни, не скрывая их, всюду вы увидите эти поросшие лесом хребты и крутые вершины, которые притягивают взгляд и умиротворяют вид.
Пророческие камни из Морбиана
Покинем виноградники, которые опоясывают горы, пойдем по одной из долин, что спряталась от глаз, достигнем вершин через леса, где дубы и буки сменяются соснами, и нашему взору откроется другой вид. С пиков Баллон, Онек, Брезуар и Донон вырисовывается рельеф гор. Из лабиринта долин вершины Вогезов поднимаются островами из океана лесов. Это не обрывистые кручи Альп и не монотонные плато Юры, но величественные купола или спины гигантских допотопных животных. Последуйте за каменистыми уступами, пройдитесь по плато, и вы почувствуете, что очутились в другом мире. О таких местах говорят, что они самой природой предназначены для тайных собраний. Современная жизнь отгородилась от этого мира равниной, которая отсюда выглядит огромным изменчивым морем. Бурги, укрепленные поселения, бессчетными руинами исчезли под нашими ногами. Мы двинемся из средних веков во времена доисторические. Хребет Тенишель, который спускается от вершины Брезуар к замку Рибовиль, обрамляют странные камни. Грани этих камней обработаны или выдолблены. Огромные груды камней нависают над пучинами леса. Их контуры вырисовываются под снегом, их покрывающим, или тянутся в пустоту, напоминая морды кабанов. То тут, то там сосны попирают монументальные стены. Чуть дальше россыпи камней уже поглотил лес. Во всем, кажется, можно за капризами природы угадать руку человека, будь то форма камней, их грани, насечки на них. Неужели исчезнувшие племена поклонялись здесь своим ужасным богам?
Близится буря. Тяжелые грозовые тучи скрывают гору. Молния озаряет тусклую землю. Долины наполняются раскатами грома – и, дрожащему от страха, вам видится Таранн, бог галлов, что бросает на скалы свой каменный молот, и из леса, терзаемого ураганом, слышится голос Эсуса.
Если пройти по тропинке, ведущей с севера на юг, можно найти более отчетливые следы пребывания здесь примитивных племен. На горе Шнееберг это качающийся уравновешенный камень; на вершине Донон – руины галльского храма; наконец, на горах Сен-Одиль и Меленштейн – языческая стена, величественное сооружение, вот уже сто лет восхищающее туристов и лишающее покоя археологов. Оставим ученым задачу определения эпохи, к которой относятся мегалитические постройки. Им решать, кто первым заселил Эльзас: троглодиты, носители культуры кремневых орудий или полированного камня, племена с вытянутым или приплюснутым черепом, арии или туранцы, а может быть, еще кто-то. Отправимся сразу в эпоху галлов и кельтов, которую можно с уверенность назвать первой исторической эпохой Эльзаса, ибо именно это время оставило следы в языке и легенды.
Кельтское святилище из Калланиша
Итак, перенесемся в те времена, когда галлы уже расселились по левому берегу Рейна, за век до Цезаря и за пятьдесят лет до вторжения кимров и тевтонов. Равнина Эльзаса была покрыта лесами и пастбищами. С высоты птичьего полета виднеются более темные пятна. Там находятся деревни секванов и медиоматрисов. Дома в этих поселениях деревянные и круглые, крыши сделаны из тростника. Там живут охотники и рыбаки. Они поклоняются Вогезу, богу гор. Галлы представляют его то в виде пастуха, гонящего стада зубров и диких лошадей, в изобилии обитавших в этих лесах, то в виде огромного воина, стоящего на одной из вершин горной цепи, обратясь в сторону Германии. Они взывают также к Рейну, богу реки, старцу, которому приписывают дар пророка. Но это местные боги, занимающие подчиненное положение по отношению к великим арийским божествам, общим для всех галлов: Эсу, Таранну, Белену. Служение этим богам было прерогативой друидов, а их святилища располагались на горных вершинах.
Статуи кельтских богов
Уже в эти отдаленные времена в Эльзасе была священная гора. Как это ни странно, таковой она считается и в наши дни. Ибо, как мы увидим позже, христианская легенда была привита на языческие корни. Но пока нам лучше забыть о том, что мы находимся на горе св. Одили, и вместо монастыря представить себе храм солнца, венчавший ее в те времена. Эта гора – самая замечательная в Эльзасе, как по расположению, так и по форме. Видимая отовсюду, она была предназначена для почитания на протяжении веков. Высокое плато можно заметить уже за десять лье. Гора Менельштейн возвышается на левой стороне плато и является его самой высокой точкой. На равнину спускается длинный отрог, где возвышается замок Ландсберг. На правой стороне плато из мрачного соснового леса поднимается, как осажденная крепость, одинокая скала. Сегодня здесь монастырь, но две тысячи лет назад здесь был храм Белена, а сама скала называлась горой солнца.
Переместимся на Менельштейн и насладимся восхитительным и диким видом, покоряющим контрастами и величием. Мы парим. Горы и равнины простираются, насколько хватает глаз. Руины Анлау и Спесбурга, столь величественные, если смотреть на них снизу, теряются, превращаясь в лачужки. Четыре или пять горных цепей вздымаются друг за другом, как океанские волны, цвет которых меняется от светло-зеленого до глубокого индиго, когда они накатывают на вас. Но рядом с головокружительными вершинами расстилаются равнины, очаровательные и обещающие отдых. Они подобны бесконечному саду с лугами, колокольнями, купами деревьев и тянутся до самого Черного Леса. Летними вечерами зубчатый силуэт Альп поблескивает миражом за туманными очертаниями Юры.
Земля, поросшая дроком, занимает вершину и подковой обнимает равнины с севера. Нечто привлекает внимание среди всего, что мы видим. Это старая стена, которая тянется по плато и повторяет изгибы рельефа. Она возведена из огромных блоков грубо обработанного вогезского песчаника. Но блоки эти столь велики и так плотно подогнаны друг к другу, что века их не поколебали. Иногда можно заметить, что некоторые из блоков соединены между собой небольшими деревянными штырями, которые называют «ласточкин хвост». Тут и там камни выступают из скалы, прислоняясь к горным выступам. Согласно кельтской мифологии, они называются алтарями Белена. Иногда стена, следуя рельефу, спускается в расселину, но только для того, чтобы вскоре снова взобраться на горный хребет. Стена тянется по плато более двух лье. Некогда люди, пораженные этой могучей постройкой, приписывали ее возведение дьяволу. Отсюда ее название: стена язычников. Ни люди, ни стихии не смогли ее разрушить. Бури обрушивались на нее, время пробило в ней бреши, сосны бросились во множестве на штурм – стена выдержала все. Деревья захватили простенки, запустили вглубь свои корни. Но деревья сохнут и умирают, а незыблемая стена осталась. Она венчает гору и, похоже, разрушится только с ней.
Каким бы ни был возраст этой величественной постройки, а над этим вопросом бьются многие ученые[1], ясно, что стену возвели с целью защиты плато. С другой стороны стены, на огороженном пространстве, обнаружены курганы[2], поставленные на бок менгиры, дольмены и жертвенные камни усеивают гору и прилегающие долины, даже названия местечек[3], – все доказывает, что в кельтскую эпоху гора была центром великого культа. Обратимся к фактам, связанным с памятниками и преданиями кельтской эпохи, а также, добавим от себя, историей и легендами, и попытаемся восстановить события доримского периода, свидетелями которых были эти камни.
В кельтской Галлии было четыре крупных религиозных центра, где собирались племена разных регионов. В определенное время здесь обсуждали религиозные, политические, военные и судебные дела конфедерации племен. Такими центрами были Карнут (современный Шартр) в Центральной Галлии, Карнак в Бретани, Эльзасский массив в Безансоне и гора Элла (Бела или Белена), современная гора св. Одили[4]. Последний центр был самым близким к Германии. Когда друиды, пришедшие из Бретани с кимрами, занялись религиозным и политическим управлением Галлии, они принесли с собой новых богов и новое тайное учение о развитии жизни, о душе и о будущей жизни. Это учение, близкое мистериям самофракийцев, связано с лунными культами. Только друиды и их ученики были допущены к ним. Что же касается племен, живших в страхе перед могуществом друидов, им дозволялось поклоняться высшим богам. О природе этих богов простым людям не сообщалось. Нет ничего более сомнительного, чем неизвестное. Эти боги обитали лишь на горных вершинах или на диких океанских островах. Гора Белена, таким образом, как ни одна другая подходила для религиозных культов. Здесь проводились большие праздники дни зимнего и летнего солнцестояния, когда светило-победитель начинало подниматься к зениту или, достигнув самой высокой точки на небе, останавливалось, чтобы созерцать свои владения. Огромное количество галлов собиралось с севера и запада. У подножия горы все прибывшие разбивали лагерь. Но толпа допускалась на гору только ночью. Собирались в одной из темных долин. Это место было полно страха перед богами зла и демонами земли. Тут и там в чаще в отблеске света факелов можно было заметить сверкание священного ножа, при помощи которого приносились жертвы. Время от времени до слуха непосвященных доносились крики жертв, притворные или настоящие, и вселяли в них ужас. Но мало-помалу через сосновые заросли, через березняки, по тропинкам, словно ленточки опоясывавшим гору, добирались до более высоких мест. Наконец добирались до места, посвященного Менелу и залитого лунным светом, где посетители падали ниц перед Сироной, галльской Дианой. После разнообразных торжественных ритуалов, ближе к рассвету, подходили к храму Белена. Но профанам запрещалось проходить внутрь храма под страхом смерти. Все, что они могли сделать, это увидеть самого бога, Солнце, поднимающегося из-за Черного Леса и освещающего первыми лучами круглый храм, состоявший из семи колонн над пропастью.
Священный ужас, который галлы испытывали перед своими богами, защищал гору от любых посягательств со стороны непосвященных. Но были и другие враги: германцы, которые с I в. нашей эры угрожали галлам. Римские историки рассказали нам о блестящем завоевательном походе тевтонов, остановить которых смог только Марий. Они нарисовали нам образ людей гигантского сложения, одетых в звериные шкуры, с головами, украшенными звериными мордами, страшными или странными, или же огромными крыльями птиц, позволявшими им чувствовать себя более устрашающими. Они дали нам возможность услышать «их рычание, подобное рыку хищников». Они показали нам эти народы путешествующими в повозках, с их сокровищами и женщинами, и разлившимися, «словно поднявшееся море». Но это завоевание оказалось не единственным. Было множество до него и после него. Эти орды шли из сердца Германии через Герценский лес, чтобы опустошать Галлию. Вогезы приняли на себя первый удар завоевания, сокровища храма оказались тем, что смогло привлечь алчность тевтонов. И именно для защиты сокровищ храма друиды повелели возвести огромную стену. Под защитой стены могла расположиться целая армия. Стену атаковали несколько раз, защитники мужественно оборонялись. Немое красноречие этих мест все еще несет следы одной из этих битв, в которой пылкий гений Галлии сражался с германским вторжением, как с разбушевавшимися стихиями: горящие факелы на наиболее высоких пиках – отметки всех племен Востока; гора Белена осаждена тевтонами; ночные атаки; бои в предгорьях на топорах и фрамеях; укрепление взято, сопротивление подавлено, храм под угрозой; друиды бросаются в бой с зажженными факелами; схватка в самом разгаре, плечом к плечу, среди камней и деревьев, и враг, наконец, отступает по оврагам.
Покинем виноградники, которые опоясывают горы, пойдем по одной из долин, что спряталась от глаз, достигнем вершин через леса, где дубы и буки сменяются соснами, и нашему взору откроется другой вид. С пиков Баллон, Онек, Брезуар и Донон вырисовывается рельеф гор. Из лабиринта долин вершины Вогезов поднимаются островами из океана лесов. Это не обрывистые кручи Альп и не монотонные плато Юры, но величественные купола или спины гигантских допотопных животных. Последуйте за каменистыми уступами, пройдитесь по плато, и вы почувствуете, что очутились в другом мире. О таких местах говорят, что они самой природой предназначены для тайных собраний. Современная жизнь отгородилась от этого мира равниной, которая отсюда выглядит огромным изменчивым морем. Бурги, укрепленные поселения, бессчетными руинами исчезли под нашими ногами. Мы двинемся из средних веков во времена доисторические. Хребет Тенишель, который спускается от вершины Брезуар к замку Рибовиль, обрамляют странные камни. Грани этих камней обработаны или выдолблены. Огромные груды камней нависают над пучинами леса. Их контуры вырисовываются под снегом, их покрывающим, или тянутся в пустоту, напоминая морды кабанов. То тут, то там сосны попирают монументальные стены. Чуть дальше россыпи камней уже поглотил лес. Во всем, кажется, можно за капризами природы угадать руку человека, будь то форма камней, их грани, насечки на них. Неужели исчезнувшие племена поклонялись здесь своим ужасным богам?
Близится буря. Тяжелые грозовые тучи скрывают гору. Молния озаряет тусклую землю. Долины наполняются раскатами грома – и, дрожащему от страха, вам видится Таранн, бог галлов, что бросает на скалы свой каменный молот, и из леса, терзаемого ураганом, слышится голос Эсуса.
Если пройти по тропинке, ведущей с севера на юг, можно найти более отчетливые следы пребывания здесь примитивных племен. На горе Шнееберг это качающийся уравновешенный камень; на вершине Донон – руины галльского храма; наконец, на горах Сен-Одиль и Меленштейн – языческая стена, величественное сооружение, вот уже сто лет восхищающее туристов и лишающее покоя археологов. Оставим ученым задачу определения эпохи, к которой относятся мегалитические постройки. Им решать, кто первым заселил Эльзас: троглодиты, носители культуры кремневых орудий или полированного камня, племена с вытянутым или приплюснутым черепом, арии или туранцы, а может быть, еще кто-то. Отправимся сразу в эпоху галлов и кельтов, которую можно с уверенность назвать первой исторической эпохой Эльзаса, ибо именно это время оставило следы в языке и легенды.
Итак, перенесемся в те времена, когда галлы уже расселились по левому берегу Рейна, за век до Цезаря и за пятьдесят лет до вторжения кимров и тевтонов. Равнина Эльзаса была покрыта лесами и пастбищами. С высоты птичьего полета виднеются более темные пятна. Там находятся деревни секванов и медиоматрисов. Дома в этих поселениях деревянные и круглые, крыши сделаны из тростника. Там живут охотники и рыбаки. Они поклоняются Вогезу, богу гор. Галлы представляют его то в виде пастуха, гонящего стада зубров и диких лошадей, в изобилии обитавших в этих лесах, то в виде огромного воина, стоящего на одной из вершин горной цепи, обратясь в сторону Германии. Они взывают также к Рейну, богу реки, старцу, которому приписывают дар пророка. Но это местные боги, занимающие подчиненное положение по отношению к великим арийским божествам, общим для всех галлов: Эсу, Таранну, Белену. Служение этим богам было прерогативой друидов, а их святилища располагались на горных вершинах.
Уже в эти отдаленные времена в Эльзасе была священная гора. Как это ни странно, таковой она считается и в наши дни. Ибо, как мы увидим позже, христианская легенда была привита на языческие корни. Но пока нам лучше забыть о том, что мы находимся на горе св. Одили, и вместо монастыря представить себе храм солнца, венчавший ее в те времена. Эта гора – самая замечательная в Эльзасе, как по расположению, так и по форме. Видимая отовсюду, она была предназначена для почитания на протяжении веков. Высокое плато можно заметить уже за десять лье. Гора Менельштейн возвышается на левой стороне плато и является его самой высокой точкой. На равнину спускается длинный отрог, где возвышается замок Ландсберг. На правой стороне плато из мрачного соснового леса поднимается, как осажденная крепость, одинокая скала. Сегодня здесь монастырь, но две тысячи лет назад здесь был храм Белена, а сама скала называлась горой солнца.
Переместимся на Менельштейн и насладимся восхитительным и диким видом, покоряющим контрастами и величием. Мы парим. Горы и равнины простираются, насколько хватает глаз. Руины Анлау и Спесбурга, столь величественные, если смотреть на них снизу, теряются, превращаясь в лачужки. Четыре или пять горных цепей вздымаются друг за другом, как океанские волны, цвет которых меняется от светло-зеленого до глубокого индиго, когда они накатывают на вас. Но рядом с головокружительными вершинами расстилаются равнины, очаровательные и обещающие отдых. Они подобны бесконечному саду с лугами, колокольнями, купами деревьев и тянутся до самого Черного Леса. Летними вечерами зубчатый силуэт Альп поблескивает миражом за туманными очертаниями Юры.
Земля, поросшая дроком, занимает вершину и подковой обнимает равнины с севера. Нечто привлекает внимание среди всего, что мы видим. Это старая стена, которая тянется по плато и повторяет изгибы рельефа. Она возведена из огромных блоков грубо обработанного вогезского песчаника. Но блоки эти столь велики и так плотно подогнаны друг к другу, что века их не поколебали. Иногда можно заметить, что некоторые из блоков соединены между собой небольшими деревянными штырями, которые называют «ласточкин хвост». Тут и там камни выступают из скалы, прислоняясь к горным выступам. Согласно кельтской мифологии, они называются алтарями Белена. Иногда стена, следуя рельефу, спускается в расселину, но только для того, чтобы вскоре снова взобраться на горный хребет. Стена тянется по плато более двух лье. Некогда люди, пораженные этой могучей постройкой, приписывали ее возведение дьяволу. Отсюда ее название: стена язычников. Ни люди, ни стихии не смогли ее разрушить. Бури обрушивались на нее, время пробило в ней бреши, сосны бросились во множестве на штурм – стена выдержала все. Деревья захватили простенки, запустили вглубь свои корни. Но деревья сохнут и умирают, а незыблемая стена осталась. Она венчает гору и, похоже, разрушится только с ней.
Каким бы ни был возраст этой величественной постройки, а над этим вопросом бьются многие ученые[1], ясно, что стену возвели с целью защиты плато. С другой стороны стены, на огороженном пространстве, обнаружены курганы[2], поставленные на бок менгиры, дольмены и жертвенные камни усеивают гору и прилегающие долины, даже названия местечек[3], – все доказывает, что в кельтскую эпоху гора была центром великого культа. Обратимся к фактам, связанным с памятниками и преданиями кельтской эпохи, а также, добавим от себя, историей и легендами, и попытаемся восстановить события доримского периода, свидетелями которых были эти камни.
В кельтской Галлии было четыре крупных религиозных центра, где собирались племена разных регионов. В определенное время здесь обсуждали религиозные, политические, военные и судебные дела конфедерации племен. Такими центрами были Карнут (современный Шартр) в Центральной Галлии, Карнак в Бретани, Эльзасский массив в Безансоне и гора Элла (Бела или Белена), современная гора св. Одили[4]. Последний центр был самым близким к Германии. Когда друиды, пришедшие из Бретани с кимрами, занялись религиозным и политическим управлением Галлии, они принесли с собой новых богов и новое тайное учение о развитии жизни, о душе и о будущей жизни. Это учение, близкое мистериям самофракийцев, связано с лунными культами. Только друиды и их ученики были допущены к ним. Что же касается племен, живших в страхе перед могуществом друидов, им дозволялось поклоняться высшим богам. О природе этих богов простым людям не сообщалось. Нет ничего более сомнительного, чем неизвестное. Эти боги обитали лишь на горных вершинах или на диких океанских островах. Гора Белена, таким образом, как ни одна другая подходила для религиозных культов. Здесь проводились большие праздники дни зимнего и летнего солнцестояния, когда светило-победитель начинало подниматься к зениту или, достигнув самой высокой точки на небе, останавливалось, чтобы созерцать свои владения. Огромное количество галлов собиралось с севера и запада. У подножия горы все прибывшие разбивали лагерь. Но толпа допускалась на гору только ночью. Собирались в одной из темных долин. Это место было полно страха перед богами зла и демонами земли. Тут и там в чаще в отблеске света факелов можно было заметить сверкание священного ножа, при помощи которого приносились жертвы. Время от времени до слуха непосвященных доносились крики жертв, притворные или настоящие, и вселяли в них ужас. Но мало-помалу через сосновые заросли, через березняки, по тропинкам, словно ленточки опоясывавшим гору, добирались до более высоких мест. Наконец добирались до места, посвященного Менелу и залитого лунным светом, где посетители падали ниц перед Сироной, галльской Дианой. После разнообразных торжественных ритуалов, ближе к рассвету, подходили к храму Белена. Но профанам запрещалось проходить внутрь храма под страхом смерти. Все, что они могли сделать, это увидеть самого бога, Солнце, поднимающегося из-за Черного Леса и освещающего первыми лучами круглый храм, состоявший из семи колонн над пропастью.
Священный ужас, который галлы испытывали перед своими богами, защищал гору от любых посягательств со стороны непосвященных. Но были и другие враги: германцы, которые с I в. нашей эры угрожали галлам. Римские историки рассказали нам о блестящем завоевательном походе тевтонов, остановить которых смог только Марий. Они нарисовали нам образ людей гигантского сложения, одетых в звериные шкуры, с головами, украшенными звериными мордами, страшными или странными, или же огромными крыльями птиц, позволявшими им чувствовать себя более устрашающими. Они дали нам возможность услышать «их рычание, подобное рыку хищников». Они показали нам эти народы путешествующими в повозках, с их сокровищами и женщинами, и разлившимися, «словно поднявшееся море». Но это завоевание оказалось не единственным. Было множество до него и после него. Эти орды шли из сердца Германии через Герценский лес, чтобы опустошать Галлию. Вогезы приняли на себя первый удар завоевания, сокровища храма оказались тем, что смогло привлечь алчность тевтонов. И именно для защиты сокровищ храма друиды повелели возвести огромную стену. Под защитой стены могла расположиться целая армия. Стену атаковали несколько раз, защитники мужественно оборонялись. Немое красноречие этих мест все еще несет следы одной из этих битв, в которой пылкий гений Галлии сражался с германским вторжением, как с разбушевавшимися стихиями: горящие факелы на наиболее высоких пиках – отметки всех племен Востока; гора Белена осаждена тевтонами; ночные атаки; бои в предгорьях на топорах и фрамеях; укрепление взято, сопротивление подавлено, храм под угрозой; друиды бросаются в бой с зажженными факелами; схватка в самом разгаре, плечом к плечу, среди камней и деревьев, и враг, наконец, отступает по оврагам.