– Сомалийский командир! Немедленно выведите на палубу всю команду «Антея»! Повторяю: срочно предъявите весь экипаж «Антея»…
Перепуганный сиреной и вертолетом Лысый Раис заметался по ходовой рубке «Антея».
– Нет командира… – И, высунувшись из разбитого иллюминатора, закричал вертолету: – No comandor! No! Нет командира!..
Но динамик УКВ и усиленный мегафоном голос командира вертолета продолжали требовать:
– Срочно вывести всю команду на палубу!
Лысый по-сомалийски закричал что-то охранникам рубки и сам бросился по внутреннему трапу вниз, вместе с постовыми ворвался в каюту пленных моряков, крича по-английски и по-сомалийски:
– Быстро! Все на верхнюю палубу!
Но никто из лежащих на полу моряков не пошевелился. А боцман сказал:
– Хрена вам, козлы! Досыть з нас шоу устраивать. Тумба, переведи йому!
Тумба, как мог, перевел:
– We are not for show here.
Лысый подбежал к боцману, ткнул автоматом в грудь.
– Stand up! Вставай! Стрелять буду!
Боцман поднял на него глаза и… запел:
– Ниченька мисячна, зоряна, ясная…
– Видно, хочь голки збырай! – подхватил Тумба.
И все моряки подхватили, лежа:
– Выйды, коханая, працею зморена, хоть на хвилиночку в гай…
Лысый, матерясь по-сомалийски, выбежал из каюты, взлетел по трапу в ходовую рубку и, запыхавшись, закричал в микрофон УКВ:
– They refuse! They refuse to go! Они отказываются выходить! Do you want me to shoot them? Хотите, чтоб я в них стрелял?
И спустя минуту командир фрегата доложил по радио брюссельскому адмиралу:
– Сэр, команда «Антея» отказалась выходить на палубу. Русский капитан объясняет: они считают, что мы продаем это видео на ТВ. Что прикажете? Штурмовать судно?
44
45
46
47
48
Перепуганный сиреной и вертолетом Лысый Раис заметался по ходовой рубке «Антея».
– Нет командира… – И, высунувшись из разбитого иллюминатора, закричал вертолету: – No comandor! No! Нет командира!..
Но динамик УКВ и усиленный мегафоном голос командира вертолета продолжали требовать:
– Срочно вывести всю команду на палубу!
Лысый по-сомалийски закричал что-то охранникам рубки и сам бросился по внутреннему трапу вниз, вместе с постовыми ворвался в каюту пленных моряков, крича по-английски и по-сомалийски:
– Быстро! Все на верхнюю палубу!
Но никто из лежащих на полу моряков не пошевелился. А боцман сказал:
– Хрена вам, козлы! Досыть з нас шоу устраивать. Тумба, переведи йому!
Тумба, как мог, перевел:
– We are not for show here.
Лысый подбежал к боцману, ткнул автоматом в грудь.
– Stand up! Вставай! Стрелять буду!
Боцман поднял на него глаза и… запел:
– Ниченька мисячна, зоряна, ясная…
– Видно, хочь голки збырай! – подхватил Тумба.
И все моряки подхватили, лежа:
– Выйды, коханая, працею зморена, хоть на хвилиночку в гай…
Лысый, матерясь по-сомалийски, выбежал из каюты, взлетел по трапу в ходовую рубку и, запыхавшись, закричал в микрофон УКВ:
– They refuse! They refuse to go! Они отказываются выходить! Do you want me to shoot them? Хотите, чтоб я в них стрелял?
И спустя минуту командир фрегата доложил по радио брюссельскому адмиралу:
– Сэр, команда «Антея» отказалась выходить на палубу. Русский капитан объясняет: они считают, что мы продаем это видео на ТВ. Что прикажете? Штурмовать судно?
44
Два черных «хаммера» с включенными двигателями мощными фарами снова светили в ночь, в сторону костра, где сидели Махмуд, бородатые старейшины племени и белый безбородый мужчина в хаки. Второй белый расхаживал у костра и что-то назидательно говорил по-сомалийски.
Но тут у Махмуда зазвонил мобильный телефон, белый прервал свой инструктаж, а Махмуд включил мобильник и стал слушать доклад Лысого Раиса.
– Fuck! – выругался он по-английски и сказал белому: – I need to go, it’s urgent!
Белый кивнул, и через пару минут взбешенный Махмуд и юный Раун уже отчалили на своем фибергласовом катере от сомалийской деревни. Сдвоенные моторы «ямахи» на предельной скорости несли его по ночному заливу мимо стоящих на рейде пленных судов к «Антею», освещенному габаритными огнями. По дороге легко – поскольку катер был совершенно пустой – прошли рутинную проверку спецназовского катера фрегата Евросоюза и наконец пристали к «Антею». Махмуд кошкой взобрался по веревочному трапу на борт судна. Здесь его встретил Лысый Раис и, оправдываясь, стал торопливо докладывать что-то по-сомалийски.
Но Махмуд и слушать не стал, врезал Раису кулаком по лицу и рванул к палубной надстройке. Спустя минуту все – и Махмуд, и Раис, и еще несколько сомалийцев – ворвались в каюту пленных моряков. Махмуд с ходу, прямо с порога пустил автоматную очередь поверх голов проснувшихся пленников, щепа и осколки полетели на них из простреленных переборок.
– Кто? Который? – повернулся Махмуд к Лысому Раису.
Раис кивнул на боцмана, и тут же по приказу Махмуда сомалийцы схватили его, липкой лентой-скотчем связали руки и ноги и волоком потащили из каюты на палубу. Туда же юный Раун притащил Махмуду бутылку виски из капитанского НЗ. Махмуд свинтил пробку, понюхал и, убедившись, что это действительно виски, передал бутылку Лысому Раису, а тот с помощью трех сомалийцев стал насильно вливать содержимое бутылки в рот связанного боцмана.
Боцман выпил ее, захлебываясь и дергаясь из стороны в сторону. После чего Махмуд ударил его по голове прикладом автомата, и боцман без сознания повалился на спину, а Лысый черным сапожным кремом густо вымазал боцману лицо, шею и руки.
Бесчувственного боцмана сомалийцы обвязали веревками, спустили в фибергласовый катер, развязали и в полусидячем положении уложили на пол катера.
Поднявшись на капитанский мостик, Махмуд, а вместе с ним капитан Казин и его старпом наблюдали, как этот катер ушел в ночь, в сторону берега, как его перехватил прожектор «Сириуса».
Конечно, почти тут же к этому катеру подошла надувная лодка со спецназовцами фрегата, и капрал мощным фонарем осветил сомалийцев в нем, а затем и полулежащего на дне боцмана. Глаза у боцмана были закрыты, лицо черно, как у настоящего сомалийца.
– Что с ним? – спросил капрал. – Умер?
– Нет, – ответил Раис. – Пьяный. Виски… – И даже понюхал «пьяного». – Фу! Плохой мусульманин!
Капрал понимающе усмехнулся:
– О’кей. Можешь ехать.
– Thank you…
Лысый дал моторам газ, катер полетел в сторону берега и исчез в темноте.
На капитанском мостике «Антея» Махмуд, все это время нервно жевавший кат, облегченно сплюнул и стал звонить по мобильному телефону – явно кому-то на берег.
А в рубке капитан Казин медленно опустился во вращающееся кресло и негромко сказал своему старпому:
– Все, восстание отменяется.
– Почему? – удивился старпом.
– А ты не понимаешь?
– Но вы уже еле ходите!
– И что? – медленно произнес Казин, с трудом преодолевая слабость во всем теле. – Если мы здесь… перебьем сомалийцев… они на берегу убьют боцмана… Будь другом, принеси бумагу и ручку…
Старпом принес из штурманского отсека ручку и лист бумаги, подал капитану.
– Нет, мне трудно… – сказал Казин. – Пиши… – И стал диктовать: – Я, Казин Андрей Ефимович, капитан грузового судна «Антей»… Записал?.. Завещаю своей дочери Казиной Ольге… Пиши, пиши!.. Ну, я же всё, не сегодня-завтра… Пиши: завещаю…
Но тут Махмуд вошел с капитанского мостика в ходовую рубку и сказал капитану:
– О’кей, мастер, до вчерашнего дня я был добрый, никого не бил. Но теперь…
– Что будет… с моим боцманом? – спросил Казин.
– Он будет в яме сидеть! Пока за вас выкуп не заплатят. И скажи своей команде, что если кто не будет подчиняться, тоже в яму поедет. Ты понял?
– Понял.
– О’кей… Дальше. Сегодня был новый совет старейшин. Мы решили… Короче, давай посчитай по-твоему – сколько стоят эти гребаные танки?
– То есть? – не понял Казин.
– Ну чего ты не понимаешь? – нервно сказал Махмуд. – Считай, сколько они реально дадут за это ржавое железо!
Но тут у Махмуда зазвонил мобильный телефон, белый прервал свой инструктаж, а Махмуд включил мобильник и стал слушать доклад Лысого Раиса.
– Fuck! – выругался он по-английски и сказал белому: – I need to go, it’s urgent!
Белый кивнул, и через пару минут взбешенный Махмуд и юный Раун уже отчалили на своем фибергласовом катере от сомалийской деревни. Сдвоенные моторы «ямахи» на предельной скорости несли его по ночному заливу мимо стоящих на рейде пленных судов к «Антею», освещенному габаритными огнями. По дороге легко – поскольку катер был совершенно пустой – прошли рутинную проверку спецназовского катера фрегата Евросоюза и наконец пристали к «Антею». Махмуд кошкой взобрался по веревочному трапу на борт судна. Здесь его встретил Лысый Раис и, оправдываясь, стал торопливо докладывать что-то по-сомалийски.
Но Махмуд и слушать не стал, врезал Раису кулаком по лицу и рванул к палубной надстройке. Спустя минуту все – и Махмуд, и Раис, и еще несколько сомалийцев – ворвались в каюту пленных моряков. Махмуд с ходу, прямо с порога пустил автоматную очередь поверх голов проснувшихся пленников, щепа и осколки полетели на них из простреленных переборок.
– Кто? Который? – повернулся Махмуд к Лысому Раису.
Раис кивнул на боцмана, и тут же по приказу Махмуда сомалийцы схватили его, липкой лентой-скотчем связали руки и ноги и волоком потащили из каюты на палубу. Туда же юный Раун притащил Махмуду бутылку виски из капитанского НЗ. Махмуд свинтил пробку, понюхал и, убедившись, что это действительно виски, передал бутылку Лысому Раису, а тот с помощью трех сомалийцев стал насильно вливать содержимое бутылки в рот связанного боцмана.
Боцман выпил ее, захлебываясь и дергаясь из стороны в сторону. После чего Махмуд ударил его по голове прикладом автомата, и боцман без сознания повалился на спину, а Лысый черным сапожным кремом густо вымазал боцману лицо, шею и руки.
Бесчувственного боцмана сомалийцы обвязали веревками, спустили в фибергласовый катер, развязали и в полусидячем положении уложили на пол катера.
Поднявшись на капитанский мостик, Махмуд, а вместе с ним капитан Казин и его старпом наблюдали, как этот катер ушел в ночь, в сторону берега, как его перехватил прожектор «Сириуса».
Конечно, почти тут же к этому катеру подошла надувная лодка со спецназовцами фрегата, и капрал мощным фонарем осветил сомалийцев в нем, а затем и полулежащего на дне боцмана. Глаза у боцмана были закрыты, лицо черно, как у настоящего сомалийца.
– Что с ним? – спросил капрал. – Умер?
– Нет, – ответил Раис. – Пьяный. Виски… – И даже понюхал «пьяного». – Фу! Плохой мусульманин!
Капрал понимающе усмехнулся:
– О’кей. Можешь ехать.
– Thank you…
Лысый дал моторам газ, катер полетел в сторону берега и исчез в темноте.
На капитанском мостике «Антея» Махмуд, все это время нервно жевавший кат, облегченно сплюнул и стал звонить по мобильному телефону – явно кому-то на берег.
А в рубке капитан Казин медленно опустился во вращающееся кресло и негромко сказал своему старпому:
– Все, восстание отменяется.
– Почему? – удивился старпом.
– А ты не понимаешь?
– Но вы уже еле ходите!
– И что? – медленно произнес Казин, с трудом преодолевая слабость во всем теле. – Если мы здесь… перебьем сомалийцев… они на берегу убьют боцмана… Будь другом, принеси бумагу и ручку…
Старпом принес из штурманского отсека ручку и лист бумаги, подал капитану.
– Нет, мне трудно… – сказал Казин. – Пиши… – И стал диктовать: – Я, Казин Андрей Ефимович, капитан грузового судна «Антей»… Записал?.. Завещаю своей дочери Казиной Ольге… Пиши, пиши!.. Ну, я же всё, не сегодня-завтра… Пиши: завещаю…
Но тут Махмуд вошел с капитанского мостика в ходовую рубку и сказал капитану:
– О’кей, мастер, до вчерашнего дня я был добрый, никого не бил. Но теперь…
– Что будет… с моим боцманом? – спросил Казин.
– Он будет в яме сидеть! Пока за вас выкуп не заплатят. И скажи своей команде, что если кто не будет подчиняться, тоже в яму поедет. Ты понял?
– Понял.
– О’кей… Дальше. Сегодня был новый совет старейшин. Мы решили… Короче, давай посчитай по-твоему – сколько стоят эти гребаные танки?
– То есть? – не понял Казин.
– Ну чего ты не понимаешь? – нервно сказал Махмуд. – Считай, сколько они реально дадут за это ржавое железо!
45
Спортивная машина с небританским темпераментом пронеслась по пригороду Лондона и с визгом тормозов застыла у небольшого частного дома на Принстон-стрит. Ольга распахнула левую дверцу, выскочила из машины и помчалась в дом, а Стивенсон выключил двигатель, закрыл машину и пошел за Ольгой.
На втором этаже Ольга ворвалась в кабинет Шиянова и бросилась ему на шею.
– Ура! Мы победили! Три миллиона! Мы летим в Кению! Я за вещами…
И бегом унеслась вверх по лестнице в гостевую комнату на третьем этаже, а Шиянов протянул руку вошедшему Стивенсону.
– Поздравляю. Сколько времени займет доставка выкупа?
– Обычно это тянется дней десять.
– Думаете, ее отец доживет?
Стивенсон пожал плечами.
Спустя пару часов Стивенсон и прилетевшие по этому случаю Лэндстром и Жора Стефандополус в сопровождении менеджера «Bank of London» скрипучим старинным лифтом спустились в святая святых – банковское хранилище, и менеджер подал дежурному стопку документов.
– Три миллиона долларов США.
– Не забудьте, – сказал ему Стивенсон, – пираты поставили условие: только 50-долларовыми купюрами.
Менеджер банка кивнул, а дежурный, проверив документы, вышел из своей конторки времен Чарлза Диккенса и ушел за тяжелую стальную дверь в глубь хранилища.
Менеджер банка и трое посетителей остались ждать.
– Пираты боятся фальшивых купюр… – объяснил Стивенсон.
Никто не ответил и не поддержал разговор.
Стальные двери открылись, дежурный в сопровождении двух охранников с явным усилием выкатил тележку-каталку с шестью опечатанными брезентовыми мешками.
Глядя на эти мешки, Жора Стефандополус удивленно присвистнул.
– В каждом мешке – пятьсот тысяч долларов США, – сказал ему менеджер банка. – Хотите проверить?
– Конечно!
Менеджер банка смерил его уничижительным взглядом и, не проронив ни слова, пошел к лифту.
– Козел! – негромко сказал ему вслед Жора, но мешки распечатывать не стал, а, выйдя из банка на улицу, проследил, как вооруженные, с короткоствольными автоматами, охранники в камуфляже загрузили эти мешки в бронированный инкассаторский грузовик компании «Safe Connections Ltd.», который стоял на тротуаре прямо у входа в банк.
А чуть погодя лондонцы могли наблюдать странную процессию: инкассаторский броневик с надписью «Safe Connections Ltd.» под проливным дождем катил по лондонским улицам, следом за ним ехал «ягуар» Шиянова с Лэндстромом и Жорой Стефандополусом, а за «ягуаром» – спортивный «феррари» со Стивенсоном и Ольгой, которая говорила в трубку своего мобильного телефона:
– Господин адмирал! Я вас очень прошу! Пожалуйста, запросите ваш фрегат еще раз связаться с «Антеем»!.. Я понимаю… Но сегодня двадцать второй день, как отец без инсулина…
Но лондонцы, занятые дождем и своими делами, не обращали, конечно, внимания на этот кортеж, и бронированный грузовик, выехав из города в сопровождении «ягуара» и «феррари», за сорок минут добрался до небольшого частного аэродрома и подкатил к реактивному «Гольфстриму» с такой же, как у броневика, надписью по борту «Safe Connection Ltd».
Охранники перенесли в самолет мешки с деньгами.
Открыв свои зонтики, Ольга, Стивенсон, Шиянов, Лэндстром и Жора вышли из «ягуара» и «феррари», а навстречу им из самолета спустился по трапу вооруженный, в дождевике и в камуфляже, представитель компании «Safe Connection Ltd».
– Господа, – сказал он, – власти Кении отказали нам в посадке в Момбаса, там какие-то беспорядки. Придется лететь в Найроби, а там искать другой самолет.
– И? – спросил Лэндстром.
– Это увеличит стоимость доставки, – сообщил представитель.
– Но я уже подписал договор на четыреста тысяч фунтов! Куда больше?!
– Ничего не могу поделать, сэр. Цена страховки вашего груза и его доставки увеличилась на 42 тысячи фунтов. И нам нужен аванс 25 процентов.
Лэндстром посмотрел на Жору Стефандополуса, но тот безучастно пожал плечами – мол, его это не касается.
– Жора, пожалуйста! – взмолилась Ольга по-русски. – Нам нужно лететь!
Жора протянул ей свою открытую ладонь.
– Фотки!
Стивенсон и Лэндстром, не понимая ни слова по-русски, с удивлением наблюдали, как Ольга отдала Жоре свой телефон.
– Держи, – сказала она, – они здесь.
– Все?
– Все! Быстрей! Пожалуйста!
– А те, что ты послала своему адвокату?
– Нет у меня никакого адвоката. И не было.
– Сука! – психанул Жора. – Ты меня развела?!
Но старик Шиянов, который все понял, тут же врезал Жоре по лицу. Жора, конечно, дернулся к Шиянову, но Стивенсон схватил его в обхват.
– Stay! What’s going on? Do you want me to call police?
– Вы собираетесь платить? – спросил у Лэндстрома представитель «Safe Connection Ltd».
А тот повернулся к Жоре:
– Вы заплатите половину?
– Да пишов ты! – по-украински ответил Жора, швырнул телефон оземь, ударил по нему ботинком и пошел прочь с аэродрома.
Лэндстром растерянно крикнул:
– Мистер Стефандополос! Я не понимаю…
Жора, уходя, показал ему неприличный жест – но не по-британски пальцем, а кулаком.
– Итак? – сказал Лэндстрому представитель «Safe Connection Ltd». – Вы платите или нет?
Лэндстром со вздохом достал из кармана чековую книжку и стал выписывать чек.
Пилот «Гольфстрима» включил двигатель.
На втором этаже Ольга ворвалась в кабинет Шиянова и бросилась ему на шею.
– Ура! Мы победили! Три миллиона! Мы летим в Кению! Я за вещами…
И бегом унеслась вверх по лестнице в гостевую комнату на третьем этаже, а Шиянов протянул руку вошедшему Стивенсону.
– Поздравляю. Сколько времени займет доставка выкупа?
– Обычно это тянется дней десять.
– Думаете, ее отец доживет?
Стивенсон пожал плечами.
Спустя пару часов Стивенсон и прилетевшие по этому случаю Лэндстром и Жора Стефандополус в сопровождении менеджера «Bank of London» скрипучим старинным лифтом спустились в святая святых – банковское хранилище, и менеджер подал дежурному стопку документов.
– Три миллиона долларов США.
– Не забудьте, – сказал ему Стивенсон, – пираты поставили условие: только 50-долларовыми купюрами.
Менеджер банка кивнул, а дежурный, проверив документы, вышел из своей конторки времен Чарлза Диккенса и ушел за тяжелую стальную дверь в глубь хранилища.
Менеджер банка и трое посетителей остались ждать.
– Пираты боятся фальшивых купюр… – объяснил Стивенсон.
Никто не ответил и не поддержал разговор.
Стальные двери открылись, дежурный в сопровождении двух охранников с явным усилием выкатил тележку-каталку с шестью опечатанными брезентовыми мешками.
Глядя на эти мешки, Жора Стефандополус удивленно присвистнул.
– В каждом мешке – пятьсот тысяч долларов США, – сказал ему менеджер банка. – Хотите проверить?
– Конечно!
Менеджер банка смерил его уничижительным взглядом и, не проронив ни слова, пошел к лифту.
– Козел! – негромко сказал ему вслед Жора, но мешки распечатывать не стал, а, выйдя из банка на улицу, проследил, как вооруженные, с короткоствольными автоматами, охранники в камуфляже загрузили эти мешки в бронированный инкассаторский грузовик компании «Safe Connections Ltd.», который стоял на тротуаре прямо у входа в банк.
А чуть погодя лондонцы могли наблюдать странную процессию: инкассаторский броневик с надписью «Safe Connections Ltd.» под проливным дождем катил по лондонским улицам, следом за ним ехал «ягуар» Шиянова с Лэндстромом и Жорой Стефандополусом, а за «ягуаром» – спортивный «феррари» со Стивенсоном и Ольгой, которая говорила в трубку своего мобильного телефона:
– Господин адмирал! Я вас очень прошу! Пожалуйста, запросите ваш фрегат еще раз связаться с «Антеем»!.. Я понимаю… Но сегодня двадцать второй день, как отец без инсулина…
Но лондонцы, занятые дождем и своими делами, не обращали, конечно, внимания на этот кортеж, и бронированный грузовик, выехав из города в сопровождении «ягуара» и «феррари», за сорок минут добрался до небольшого частного аэродрома и подкатил к реактивному «Гольфстриму» с такой же, как у броневика, надписью по борту «Safe Connection Ltd».
Охранники перенесли в самолет мешки с деньгами.
Открыв свои зонтики, Ольга, Стивенсон, Шиянов, Лэндстром и Жора вышли из «ягуара» и «феррари», а навстречу им из самолета спустился по трапу вооруженный, в дождевике и в камуфляже, представитель компании «Safe Connection Ltd».
– Господа, – сказал он, – власти Кении отказали нам в посадке в Момбаса, там какие-то беспорядки. Придется лететь в Найроби, а там искать другой самолет.
– И? – спросил Лэндстром.
– Это увеличит стоимость доставки, – сообщил представитель.
– Но я уже подписал договор на четыреста тысяч фунтов! Куда больше?!
– Ничего не могу поделать, сэр. Цена страховки вашего груза и его доставки увеличилась на 42 тысячи фунтов. И нам нужен аванс 25 процентов.
Лэндстром посмотрел на Жору Стефандополуса, но тот безучастно пожал плечами – мол, его это не касается.
– Жора, пожалуйста! – взмолилась Ольга по-русски. – Нам нужно лететь!
Жора протянул ей свою открытую ладонь.
– Фотки!
Стивенсон и Лэндстром, не понимая ни слова по-русски, с удивлением наблюдали, как Ольга отдала Жоре свой телефон.
– Держи, – сказала она, – они здесь.
– Все?
– Все! Быстрей! Пожалуйста!
– А те, что ты послала своему адвокату?
– Нет у меня никакого адвоката. И не было.
– Сука! – психанул Жора. – Ты меня развела?!
Но старик Шиянов, который все понял, тут же врезал Жоре по лицу. Жора, конечно, дернулся к Шиянову, но Стивенсон схватил его в обхват.
– Stay! What’s going on? Do you want me to call police?
– Вы собираетесь платить? – спросил у Лэндстрома представитель «Safe Connection Ltd».
А тот повернулся к Жоре:
– Вы заплатите половину?
– Да пишов ты! – по-украински ответил Жора, швырнул телефон оземь, ударил по нему ботинком и пошел прочь с аэродрома.
Лэндстром растерянно крикнул:
– Мистер Стефандополос! Я не понимаю…
Жора, уходя, показал ему неприличный жест – но не по-британски пальцем, а кулаком.
– Итак? – сказал Лэндстрому представитель «Safe Connection Ltd». – Вы платите или нет?
Лэндстром со вздохом достал из кармана чековую книжку и стал выписывать чек.
Пилот «Гольфстрима» включил двигатель.
46
С десяток сомалийских алюминиевых катеров и фибергласовых лодок, загруженных сомалийскими старейшинами, козами, бидонами с молоком и мешками с миррой, отчалили от прибрежной деревни и, паля в воздух из «калашей», устремились к «Антею».
– Обрадовались, черти! Выкуп летит! – сказал командир фрегата Евросоюза, переводя бинокль с одной лодки на другую.
А на «Антее» в каюте пленных моряки, стоя у иллюминатора, с недоумением переглянулись:
– Чё, новый захват, что ли?
Подойдя к «Антею», сомалийцы по веревочным лестницам взобрались на судно и лебедками подняли на палубу коз, мешки с рисом, бидоны с молоком и мешки с миррой. Старейшины принялись обнимать Махмуда и его команду, поздравлять с победой. И тут же на верхней палубе оглушительно загремела арабская музыка, сомалийцы, готовя победный пир, стали резать коз, разводить костры и жарить свежую козлятину. Всех пиратов, участвовавших в захвате «Антея», Махмуд великодушно освободил от вахты, на охрану пленных поставил новоприбывших.
А в ходовой рубке слабеющий капитан Казин полулежал на матрасе, на полу штурманского отсека, и Оксана, присев на корточки, кормила его гречневой кашей.
– Все, не могу больше… – прошептал капитан, отстраняя ее руку с ложкой, и повернул голову к старпому. – Вызови фрегат… скажи: пока не привезут боцмана… никакого выкупа…
Оглядываясь на нового охранника – почти пацана, торчавшего у выхода на капитанский мостик и завистливо взиравшего на пирующих товарищей, – старпом вызвал по УКВ радиста фрегата. А переговорив с ним, подошел к этому охраннику, сказал по-английски:
– Командир фрегата вызывает Махмуда. Понимаешь? Махмуда позови. Махмуда!
– Мах муда? – тупо спросил пацан.
– Сам ты мах муда! Не мах муда, а Махмуда! Махмуд! Твой командир, босс!
– О, босс! Аслан! – сказал пацан.
– Хрен его знает. Может, он на самом деле Аслан. Короче, с вашим боссом хочет говорить босс фрегата. Дошло?
Пацан кивнул, шагнул к леерному ограждению мостика и, пытаясь перекричать оглушительную музыку, заорал что есть сил по-сомалийски:
– Аслан! Иди сюда! Белый начальник зовет!
Но Махмуд, набивший рот козлятиной, пренебрежительно отмахнулся.
– Фрегат Евросоюза! – сказал старпом в микрофон радиосвязи. – Махмуд, он же Аслан, говорить отказывается. Они там жрут на палубе. Я не знаю, что делать. Прием.
Оглушающий звук ревуна фрегата Евросоюза буквально сотряс пирующих на «Антее» сомалийцев.
Охранник испуганно посмотрел на старпома.
– Аслана! Быстро! – приказал ему старпом.
И охранник таким фальцетом заголосил вниз с крыла капитанского мостика, что Махмуд-Аслан соизволил все-таки прервать свою козлиную трапезу и неторопливо, на виду всей своей братии, вальяжной походкой (слегка при этом качаясь) направился в ходовую рубку.
– Это мой ультиматум, – сказал ему по радио командир фрегата. – Пока вы не доставите на судно боцмана и не примете от нас инсулин для капитана, никакого выкупа не будет!
Но Махмуд, уже объевшийся наркотой и козлятиной, лишь хмельно рассмеялся:
– Ты, белая обезьяна! Как ты смеешь мне приказывать? Я вас всех сделал уже! Пошел в задницу!
Стоя в ходовой рубке «Сириуса», командир фрегата что-то по-немецки приказал своему старпому, и тот тут же перевел «телеграф» на «полный вперед».
Рев четырех турбин взорвал воздух и тяжелым гулом полетел над заливом.
Вода бурунами вскипела за кормой фрегата.
Присев на корму и высоко задрав нос над водой, фрегат буквально сорвался с места и на скорости 36 узлов полетел прямо на «Антей».
Сомалийцы, опешив, с открытыми ртами застыли на палубе «Антея», нарастающий рев заставил умирающего капитана открыть глаза, а Оксану, всю в слезах сидящую рядом с ним, тоже повернуться на этот шум.
Между тем фрегат с невероятной скоростью летел прямо на «Антей», словно камикадзе.
Сомалийцы в испуге стали прыгать с борта в воду.
– О’кей! О’кей! – разом трезвея, закричал в микрофон Махмуд. – Я согласен! Я согласен!
На фрегате выключили турбины, и «Сириус» замедлил ход буквально в тридцати метрах от «Антея».
Через час надувной катер фрегата Евросоюза перехватил фибергласовую лодку с двумя сомалийцами, которые везли боцмана к «Антею», и капрал передал этому боцману коробку с инсулином.
– Это срочно! И скажи старпому, чтобы сразу доложил по УКВ.
– Обрадовались, черти! Выкуп летит! – сказал командир фрегата Евросоюза, переводя бинокль с одной лодки на другую.
А на «Антее» в каюте пленных моряки, стоя у иллюминатора, с недоумением переглянулись:
– Чё, новый захват, что ли?
Подойдя к «Антею», сомалийцы по веревочным лестницам взобрались на судно и лебедками подняли на палубу коз, мешки с рисом, бидоны с молоком и мешки с миррой. Старейшины принялись обнимать Махмуда и его команду, поздравлять с победой. И тут же на верхней палубе оглушительно загремела арабская музыка, сомалийцы, готовя победный пир, стали резать коз, разводить костры и жарить свежую козлятину. Всех пиратов, участвовавших в захвате «Антея», Махмуд великодушно освободил от вахты, на охрану пленных поставил новоприбывших.
А в ходовой рубке слабеющий капитан Казин полулежал на матрасе, на полу штурманского отсека, и Оксана, присев на корточки, кормила его гречневой кашей.
– Все, не могу больше… – прошептал капитан, отстраняя ее руку с ложкой, и повернул голову к старпому. – Вызови фрегат… скажи: пока не привезут боцмана… никакого выкупа…
Оглядываясь на нового охранника – почти пацана, торчавшего у выхода на капитанский мостик и завистливо взиравшего на пирующих товарищей, – старпом вызвал по УКВ радиста фрегата. А переговорив с ним, подошел к этому охраннику, сказал по-английски:
– Командир фрегата вызывает Махмуда. Понимаешь? Махмуда позови. Махмуда!
– Мах муда? – тупо спросил пацан.
– Сам ты мах муда! Не мах муда, а Махмуда! Махмуд! Твой командир, босс!
– О, босс! Аслан! – сказал пацан.
– Хрен его знает. Может, он на самом деле Аслан. Короче, с вашим боссом хочет говорить босс фрегата. Дошло?
Пацан кивнул, шагнул к леерному ограждению мостика и, пытаясь перекричать оглушительную музыку, заорал что есть сил по-сомалийски:
– Аслан! Иди сюда! Белый начальник зовет!
Но Махмуд, набивший рот козлятиной, пренебрежительно отмахнулся.
– Фрегат Евросоюза! – сказал старпом в микрофон радиосвязи. – Махмуд, он же Аслан, говорить отказывается. Они там жрут на палубе. Я не знаю, что делать. Прием.
Оглушающий звук ревуна фрегата Евросоюза буквально сотряс пирующих на «Антее» сомалийцев.
Охранник испуганно посмотрел на старпома.
– Аслана! Быстро! – приказал ему старпом.
И охранник таким фальцетом заголосил вниз с крыла капитанского мостика, что Махмуд-Аслан соизволил все-таки прервать свою козлиную трапезу и неторопливо, на виду всей своей братии, вальяжной походкой (слегка при этом качаясь) направился в ходовую рубку.
– Это мой ультиматум, – сказал ему по радио командир фрегата. – Пока вы не доставите на судно боцмана и не примете от нас инсулин для капитана, никакого выкупа не будет!
Но Махмуд, уже объевшийся наркотой и козлятиной, лишь хмельно рассмеялся:
– Ты, белая обезьяна! Как ты смеешь мне приказывать? Я вас всех сделал уже! Пошел в задницу!
Стоя в ходовой рубке «Сириуса», командир фрегата что-то по-немецки приказал своему старпому, и тот тут же перевел «телеграф» на «полный вперед».
Рев четырех турбин взорвал воздух и тяжелым гулом полетел над заливом.
Вода бурунами вскипела за кормой фрегата.
Присев на корму и высоко задрав нос над водой, фрегат буквально сорвался с места и на скорости 36 узлов полетел прямо на «Антей».
Сомалийцы, опешив, с открытыми ртами застыли на палубе «Антея», нарастающий рев заставил умирающего капитана открыть глаза, а Оксану, всю в слезах сидящую рядом с ним, тоже повернуться на этот шум.
Между тем фрегат с невероятной скоростью летел прямо на «Антей», словно камикадзе.
Сомалийцы в испуге стали прыгать с борта в воду.
– О’кей! О’кей! – разом трезвея, закричал в микрофон Махмуд. – Я согласен! Я согласен!
На фрегате выключили турбины, и «Сириус» замедлил ход буквально в тридцати метрах от «Антея».
Через час надувной катер фрегата Евросоюза перехватил фибергласовую лодку с двумя сомалийцами, которые везли боцмана к «Антею», и капрал передал этому боцману коробку с инсулином.
– Это срочно! И скажи старпому, чтобы сразу доложил по УКВ.
47
Кениец, начальник аэропорта «Найроби интернэшнл», бессильно развел руками:
– Ни одного самолета… Нету…
– Но мы заказывали! Из Лондона! – Представитель «Safe Connection Ltd» даже достал из кармана бумагу с телексом. – Вот, вы же подтвердили, что самолет будет!
– Ну, будет… Конечно, будет… – ответил кениец.
– Когда? – разом спросили Ольга и Стивенсон.
Кениец пожал плечами:
– Завтра… Послезавтра… Когда прилетит…
– Но мы не можем ждать! У меня там отец при смерти!
– И что? – вдруг разозлился кениец. – У нас в Кении каждый день умирают тысячи…
Поскольку на летном поле действительно не было ни одного самолета так называемой малой авиации, то есть пригодного для доставки выкупа на «Антей», Ольге, Стивенсону и Лэндстрому ничего не оставалось, как понуро засесть в баре аэровокзала с виски для Стивенсона и Лэндстрома и с мартини для Ольги.
Вокруг было море чернокожих пассажиров, тюрбаны, баулы, шум, восточная музыка, объявления на кенийском, суахили, французском и английском языках о посадках и отлетах в Касабланку, Танжер, Йоханнесбург и другие африканские столицы. Но туда летали большие старые «боинги», которые не годились для столь деликатной работы, как доставка нескольких мешков с деньгами на палубу морского судна.
Равнодушно наблюдая экзотическую африканскую толпу пассажиров, Ольга вдруг увидела белого седобородого священника в рясе, с крестом на груди и дорожным саквояжем в руке. В сопровождении трех чернокожих священников с такими же православными крестами на груди и дорожными саквояжами в руках он шел мимо бара к выходу из аэровокзала.
Ольга, не веря своим глазам, в оторопи следила за этой процессией. И только когда священники подошли к выходу, она пришла в себя, сорвалась с места и бегом устремилась за ними, крича по-русски:
– Батюшка! Батюшка!
Седобородый удивленно остановился в двери.
– Вы православный? – подбежала к нему Ольга.
Священник улыбнулся:
– Да, дочь моя. Я Макарий, архиепископ Кении.
Ольга схватила его руку.
– Батюшка, благословите! Спасите моего отца!..
Выслушав ее, отец Макарий сказал:
– Поехали со мной…
Через час Ольга, Стивенсон и Лэндстром были в Рируте, пригороде Найроби, в православной патриаршьей семинарии. История возникновения этой семинарии воистину примечательна. Православие прибыло в Африку в начале ХХ века вместе с первыми греческими поселенцами, но за границы их поселений оно в то время не выходило. Затем, когда Африка стала освобождаться от европейского колониализма, сюда на завоевание уже не территорий, а душ ринулись все религии мира – от католиков и буддистов до адвентистов седьмого дня. Больше всех преуспели, конечно, католики – используя практически неограниченные финансовые средства Ватикана, они кормили в своих церквях африканскую нищету, строили для нее больницы и школы – и так прикормили к католицизму почти всю Африку. А православие пришло к африканцам только в семидесятые – восьмидесятые годы благодаря дружбе двух изгнанников-эмигрантов – архиепископа и будущего первого президента Кипра Макария III и будущего первого президента Кении Мзее Йомо Кеньятта. Борцы с английским колониализмом, они подружились, находясь в британской ссылке на Сейшельских островах, и, став президентом Кении, Кеньятта подарил своему другу Макарию большой участок земли в Рируте, пригороде Найроби. А Макарий, ставший к тому времени президентом Кипра, построил в этом Рируте здание Митрополии, техническую школу и православную семинарию. С тех пор Митрополия развилась так, что теперь ее 200 приходов охватывают три государства: Кению, Танзанию и Сейшельские острова. Причем во многом благодаря энергии и деятельности нынешнего архиепископа Макария, который приехал в Рирут тридцать лет назад молодым иеромонахом. При нем семинария имени Кипрского архиепископа Макария III выпустила больше ста африканских священников, стала центром африканского православия, а общая численность православных здесь колеблется теперь между 250 и 300 тысячами человек…
Потому в семинарской церкви народу было не меньше, чем в аэропорту. Правда, к изумлению Ольги, лики святых на церковных иконах были сплошь темнокожие, и даже Иисус Христос выглядел африканцем. Но Владыка Макарий молился не Ему, а иконе Пресвятой Богородицы «Целительницы»:
– О, Пресвятая Госпоже Царице Бородице, Высшая всех небесных сил и Святейшая всех святых! Припадаем и поклоняемся Тебе пред всечестным и цельбоносным образом Твоим, вспоминающее дивное явление Твое болящему клирику Викентию…
Толпа чернокожих прихожан, преимущественно женщин, хором вторила этой молитве, повторяя непонятные слова.
– …и усердно молим Тя, Всесильную рода нашего Заступницу и помощницу, якоже древле дала исцеление тому клирику, тако и ныне исцели наши души и телеса, избави нас от всяких напастей и бед; еще же, Госпоже Владычице Богородице, и от уз и темниц освобождаеше…
Молясь со всеми, Ольга вдруг услышала, что в этой молитве возник какой-то ритм, а затем и увидела, как прихожане, не переставая молиться, стали слегка подтанцовывать в этом ритме. И сам Владыка явно перешел на этот танцевальный речитатив:
– О Всепетая Мати, Пресвятая Богородица! Не престай молитися о нас, недостойных рабех Твоих, Славящих Тя и почитающих Тя…
И вскоре вся церковь наполнилась этим африканским танцем-молитвой, и все прихожане, даже сам Макарий, захватив Ольгу, двинулись в танце по кругу. И в этом кругу молящихся и танцующих Ольга вдруг углядела трех молодых белокожих бородатых мужчин.
– Ребята, – сказал в своем кабинете отец Макарий этим бородачам. – Нужно сделать благое дело. Знакомьтесь, Оля. Это мои постоянные прихожане Микола, Богдан и Василий – украинские вертолетчики. Они тут по контракту. И я думаю, Ольга, что вам их сам Господь послал…
– Ни одного самолета… Нету…
– Но мы заказывали! Из Лондона! – Представитель «Safe Connection Ltd» даже достал из кармана бумагу с телексом. – Вот, вы же подтвердили, что самолет будет!
– Ну, будет… Конечно, будет… – ответил кениец.
– Когда? – разом спросили Ольга и Стивенсон.
Кениец пожал плечами:
– Завтра… Послезавтра… Когда прилетит…
– Но мы не можем ждать! У меня там отец при смерти!
– И что? – вдруг разозлился кениец. – У нас в Кении каждый день умирают тысячи…
Поскольку на летном поле действительно не было ни одного самолета так называемой малой авиации, то есть пригодного для доставки выкупа на «Антей», Ольге, Стивенсону и Лэндстрому ничего не оставалось, как понуро засесть в баре аэровокзала с виски для Стивенсона и Лэндстрома и с мартини для Ольги.
Вокруг было море чернокожих пассажиров, тюрбаны, баулы, шум, восточная музыка, объявления на кенийском, суахили, французском и английском языках о посадках и отлетах в Касабланку, Танжер, Йоханнесбург и другие африканские столицы. Но туда летали большие старые «боинги», которые не годились для столь деликатной работы, как доставка нескольких мешков с деньгами на палубу морского судна.
Равнодушно наблюдая экзотическую африканскую толпу пассажиров, Ольга вдруг увидела белого седобородого священника в рясе, с крестом на груди и дорожным саквояжем в руке. В сопровождении трех чернокожих священников с такими же православными крестами на груди и дорожными саквояжами в руках он шел мимо бара к выходу из аэровокзала.
Ольга, не веря своим глазам, в оторопи следила за этой процессией. И только когда священники подошли к выходу, она пришла в себя, сорвалась с места и бегом устремилась за ними, крича по-русски:
– Батюшка! Батюшка!
Седобородый удивленно остановился в двери.
– Вы православный? – подбежала к нему Ольга.
Священник улыбнулся:
– Да, дочь моя. Я Макарий, архиепископ Кении.
Ольга схватила его руку.
– Батюшка, благословите! Спасите моего отца!..
Выслушав ее, отец Макарий сказал:
– Поехали со мной…
Через час Ольга, Стивенсон и Лэндстром были в Рируте, пригороде Найроби, в православной патриаршьей семинарии. История возникновения этой семинарии воистину примечательна. Православие прибыло в Африку в начале ХХ века вместе с первыми греческими поселенцами, но за границы их поселений оно в то время не выходило. Затем, когда Африка стала освобождаться от европейского колониализма, сюда на завоевание уже не территорий, а душ ринулись все религии мира – от католиков и буддистов до адвентистов седьмого дня. Больше всех преуспели, конечно, католики – используя практически неограниченные финансовые средства Ватикана, они кормили в своих церквях африканскую нищету, строили для нее больницы и школы – и так прикормили к католицизму почти всю Африку. А православие пришло к африканцам только в семидесятые – восьмидесятые годы благодаря дружбе двух изгнанников-эмигрантов – архиепископа и будущего первого президента Кипра Макария III и будущего первого президента Кении Мзее Йомо Кеньятта. Борцы с английским колониализмом, они подружились, находясь в британской ссылке на Сейшельских островах, и, став президентом Кении, Кеньятта подарил своему другу Макарию большой участок земли в Рируте, пригороде Найроби. А Макарий, ставший к тому времени президентом Кипра, построил в этом Рируте здание Митрополии, техническую школу и православную семинарию. С тех пор Митрополия развилась так, что теперь ее 200 приходов охватывают три государства: Кению, Танзанию и Сейшельские острова. Причем во многом благодаря энергии и деятельности нынешнего архиепископа Макария, который приехал в Рирут тридцать лет назад молодым иеромонахом. При нем семинария имени Кипрского архиепископа Макария III выпустила больше ста африканских священников, стала центром африканского православия, а общая численность православных здесь колеблется теперь между 250 и 300 тысячами человек…
Потому в семинарской церкви народу было не меньше, чем в аэропорту. Правда, к изумлению Ольги, лики святых на церковных иконах были сплошь темнокожие, и даже Иисус Христос выглядел африканцем. Но Владыка Макарий молился не Ему, а иконе Пресвятой Богородицы «Целительницы»:
– О, Пресвятая Госпоже Царице Бородице, Высшая всех небесных сил и Святейшая всех святых! Припадаем и поклоняемся Тебе пред всечестным и цельбоносным образом Твоим, вспоминающее дивное явление Твое болящему клирику Викентию…
Толпа чернокожих прихожан, преимущественно женщин, хором вторила этой молитве, повторяя непонятные слова.
– …и усердно молим Тя, Всесильную рода нашего Заступницу и помощницу, якоже древле дала исцеление тому клирику, тако и ныне исцели наши души и телеса, избави нас от всяких напастей и бед; еще же, Госпоже Владычице Богородице, и от уз и темниц освобождаеше…
Молясь со всеми, Ольга вдруг услышала, что в этой молитве возник какой-то ритм, а затем и увидела, как прихожане, не переставая молиться, стали слегка подтанцовывать в этом ритме. И сам Владыка явно перешел на этот танцевальный речитатив:
– О Всепетая Мати, Пресвятая Богородица! Не престай молитися о нас, недостойных рабех Твоих, Славящих Тя и почитающих Тя…
И вскоре вся церковь наполнилась этим африканским танцем-молитвой, и все прихожане, даже сам Макарий, захватив Ольгу, двинулись в танце по кругу. И в этом кругу молящихся и танцующих Ольга вдруг углядела трех молодых белокожих бородатых мужчин.
– Ребята, – сказал в своем кабинете отец Макарий этим бородачам. – Нужно сделать благое дело. Знакомьтесь, Оля. Это мои постоянные прихожане Микола, Богдан и Василий – украинские вертолетчики. Они тут по контракту. И я думаю, Ольга, что вам их сам Господь послал…
48
Голая и выжженная сомалийская пустыня, похожая на дубленую шкуру старого верблюда, стелилась под грузовым украинским вертолетом. Лишь изредка промелькнет внизу стая косуль или супружеская пара жирафов, а потом снова – голая потрескавшаяся земля и пески.
В вертолете, на алюминиевых сиденьях – Ольга, Стивенсон и Лэндстром. Через дверной проем во фюзеляже Стивенсон и Лэндстром снимали пустыню на свои цифровые камеры, а напротив них сидели механик вертолета Василий, представитель компании «Safe Connection Ltd» и три его сотрудника – все в камуфляже. В ногах у них лежали мешки с выкупом, упакованные в водонепроницаемые контейнеры.
– Мы у Кении третий год, – громко, чтобы перекрыть шум двигателя, говорил Ольге Василий. – А тут, у Сомали, нэма ниякой работы. Тут, вы же бачитэ, одна пустыня. Як тут люды живут – нэ знаю. Тилькы пиратствуют. И е такий слух, шо тэ пиратство белые организували, из Йемена, из Кении. А ваш батько скильки у полони?
– Месяц…
– Так цэ шо! Цэ недовго! Ни, тутешэ пиратство дуже сильный бизнес. На йом усяки страховщики бильше заробляють, чем сомалийцы. Вы сами ряхуйтэ – за проход одного карабля через Аденский залив страховщики зараз берут шистдисят тысяч долларив! А за сутки тут проходить колы двисти, коли й триста кораблив! Таки гроши нияки пираты не заробляють! Ото й думайтэ хто тут бильшэ пираты – сомалийци чи лондонски страховщики…
Наконец, преодолев пустыню, вертолет вышел к реке Джубба и Аденскому заливу, и теперь внизу показалась нищая прибрежная деревушка с саманными и глинобитными хибарами, козами, голопузой черной детворой и лодками у речного причала.
Но вертолет потянул еще дальше – к открытой бухте, в которой стояло два десятка пленных судов.
– Ось, бачитэ? – показал на них Василий. – Цэ германский контейнеровоз «Hansa Stavanger», стоит з першого апреля… Оце круизное судна «Indian Ocean Explorer»… Оцэ греческий танкер «Nipayia» – з марта тут… Оцэ тэж танкер «Bow Asir», багамский и тэж с марта… А цэ балкер «Titan»… А цэ «Фаина», украинска, наша… Так, а цэ ваш «Антей»…
Вертолет и правда подлетал к «Антею». Внизу, на загаженной пиратами верхней палубе, плясали и махали руками сомалийцы. Ольга бросилась в кабину пилотов.
– Ребята! Помните? Никакого выкупа, пока мне не покажут отца! Живого!
Пилоты кивнули, Микола, командир, делая облет «Антея», запросил по УКВ:
– «Антей»! «Антей»! Вертолет с выкупом вызывает «Антей». Прием!
В ходовой рубке «Антея» старпом взял микрофон:
– «Антей» на связи! «Антей» на связи! Прием!
– «Антей», внимание! – сказал Микола. – Выкуп будет передан при одном условии. Повторяю: выкуп будет передан при одном условии. Мы должны увидеть капитана и всю команду на верхней палубе. Повторяю: мы должны увидеть капитана и всю команду на верхней палубе…
Вертолет, медленно снижаясь, продолжал облет «Антея».
С «Сириуса» за этим маневром следили в бинокли командир и весь экипаж фрегата.
Сомалийцы стали по одному, одного за другим выводить на грязную и загаженную верхнюю палубу моряков «Антея». Обросшие бородами, нечесаные, почти без одежды и со связанными за спиной руками, пленные, выходя на палубу, щурились от яркого солнца и ловили глазами вертолет.
Стоя в проеме фюзеляжа, Ольга с напряжением всматривалась в каждую появляющуюся фигуру. Вот вышел боцман… старший механик… электромеханик… повариха Настя… второй механик… вот вывели десятого моряка… двенадцатого… тринадцатого…
В вертолете, на алюминиевых сиденьях – Ольга, Стивенсон и Лэндстром. Через дверной проем во фюзеляже Стивенсон и Лэндстром снимали пустыню на свои цифровые камеры, а напротив них сидели механик вертолета Василий, представитель компании «Safe Connection Ltd» и три его сотрудника – все в камуфляже. В ногах у них лежали мешки с выкупом, упакованные в водонепроницаемые контейнеры.
– Мы у Кении третий год, – громко, чтобы перекрыть шум двигателя, говорил Ольге Василий. – А тут, у Сомали, нэма ниякой работы. Тут, вы же бачитэ, одна пустыня. Як тут люды живут – нэ знаю. Тилькы пиратствуют. И е такий слух, шо тэ пиратство белые организували, из Йемена, из Кении. А ваш батько скильки у полони?
– Месяц…
– Так цэ шо! Цэ недовго! Ни, тутешэ пиратство дуже сильный бизнес. На йом усяки страховщики бильше заробляють, чем сомалийцы. Вы сами ряхуйтэ – за проход одного карабля через Аденский залив страховщики зараз берут шистдисят тысяч долларив! А за сутки тут проходить колы двисти, коли й триста кораблив! Таки гроши нияки пираты не заробляють! Ото й думайтэ хто тут бильшэ пираты – сомалийци чи лондонски страховщики…
Наконец, преодолев пустыню, вертолет вышел к реке Джубба и Аденскому заливу, и теперь внизу показалась нищая прибрежная деревушка с саманными и глинобитными хибарами, козами, голопузой черной детворой и лодками у речного причала.
Но вертолет потянул еще дальше – к открытой бухте, в которой стояло два десятка пленных судов.
– Ось, бачитэ? – показал на них Василий. – Цэ германский контейнеровоз «Hansa Stavanger», стоит з першого апреля… Оце круизное судна «Indian Ocean Explorer»… Оцэ греческий танкер «Nipayia» – з марта тут… Оцэ тэж танкер «Bow Asir», багамский и тэж с марта… А цэ балкер «Titan»… А цэ «Фаина», украинска, наша… Так, а цэ ваш «Антей»…
Вертолет и правда подлетал к «Антею». Внизу, на загаженной пиратами верхней палубе, плясали и махали руками сомалийцы. Ольга бросилась в кабину пилотов.
– Ребята! Помните? Никакого выкупа, пока мне не покажут отца! Живого!
Пилоты кивнули, Микола, командир, делая облет «Антея», запросил по УКВ:
– «Антей»! «Антей»! Вертолет с выкупом вызывает «Антей». Прием!
В ходовой рубке «Антея» старпом взял микрофон:
– «Антей» на связи! «Антей» на связи! Прием!
– «Антей», внимание! – сказал Микола. – Выкуп будет передан при одном условии. Повторяю: выкуп будет передан при одном условии. Мы должны увидеть капитана и всю команду на верхней палубе. Повторяю: мы должны увидеть капитана и всю команду на верхней палубе…
Вертолет, медленно снижаясь, продолжал облет «Антея».
С «Сириуса» за этим маневром следили в бинокли командир и весь экипаж фрегата.
Сомалийцы стали по одному, одного за другим выводить на грязную и загаженную верхнюю палубу моряков «Антея». Обросшие бородами, нечесаные, почти без одежды и со связанными за спиной руками, пленные, выходя на палубу, щурились от яркого солнца и ловили глазами вертолет.
Стоя в проеме фюзеляжа, Ольга с напряжением всматривалась в каждую появляющуюся фигуру. Вот вышел боцман… старший механик… электромеханик… повариха Настя… второй механик… вот вывели десятого моряка… двенадцатого… тринадцатого…