Страница:
Безотносительно от сведений, полученных у Птолемея, нам не следует слишком решительно отбрасывать предположение, что персы и римляне сталкивались с гуннами уже в 363 году. В том же году Иовиан[23] подписал мирный договор с Шапуром, шахом сасанидского Ирана.
В договоре предусматривалось, что римляне и иранцы должны объединить усилия в строительстве укреплений в проходах Кавказских гор, чтобы защитить Армению от вторжения «варваров, которые неизвестны ни нам (римлянам), ни персам» (иранцам. – Ред.). Эти варвары не были теми гуннами, которые позже вторглись в Европу; это были кидариты, или черные гунны. Не только происхождение настоящих гуннов, но и их перемещение и деятельность до последней четверти IV столетия остаются для нас такой же тайной, какой они были для Аммиана Марцеллина.
3
4
5
В договоре предусматривалось, что римляне и иранцы должны объединить усилия в строительстве укреплений в проходах Кавказских гор, чтобы защитить Армению от вторжения «варваров, которые неизвестны ни нам (римлянам), ни персам» (иранцам. – Ред.). Эти варвары не были теми гуннами, которые позже вторглись в Европу; это были кидариты, или черные гунны. Не только происхождение настоящих гуннов, но и их перемещение и деятельность до последней четверти IV столетия остаются для нас такой же тайной, какой они были для Аммиана Марцеллина.
3
В 376 году римские военачальники, командовавшие гарнизонами на Дунае, получили донесения, что среди северных варваров началось необычно сильное оживление. Сообщалось, что все народы от Тисы до Черного моря пришли в волнение. Дикий народ необычайной свирепости вселил в людей такой страх, что они в спешке покидают свои дома. Римские военные отнеслись к этим сообщениям равнодушно. Их опыт подсказывал, что не следует ждать каких-то исключительных событий. Но слухи продолжали распространяться, и, наконец, на северном берегу появились первые беженцы; они просили защиты у империи. К первым беженцам присоединялись все новые и новые, пока на берегу не собрались огромные толпы людей. Римские военачальники ошиблись. Империя Эрманариха[24] пала перед гуннами.
Эрманарих был не первой их жертвой. Еще раньше гунны подчинили аланов. Западной границей территории, занимаемой аланами, служил Дон; о восточных границах их расселения в Римской империи сведений не было. Аланы были типичными кочевниками и каждую весну перегоняли свой скот на новые пастбища. У них не было храмов. Они поклонялись обнаженному мечу, вонзенному в землю (как и родственные им и тоже ираноязычные скифы. – Ред.). Аланы отличались тем, что не были знакомы с институтом рабства[25].
Аланы часто устраивали набеги на Боспорское царство, и даже на Армению и Мидию, так что римляне считали их, как и других кочевников, неукротимыми воинами. Но теперь их победили. Нет письменных свидетельств, при каких обстоятельствах и когда аланы стали подданными гуннов. Нам только известно, что, перед тем как подчиниться гуннам, огромное количество аланов было безжалостно убито.
По-видимому, вскоре после 370 года гунны с подчиненными им аланами стали совершать набеги на богатые владения Остготского государства. Империя остготов простиралась от Дона до Днестра и от Черного моря до Припятских болот. Набеги поначалу совершали небольшие группы гуннов, но затем они перешли в полномасштабное наступление[26].
Хотя слухи о жестокости гуннов, доходившие до престарелого готского короля Эрманариха, приводили его в отчаяние, он все-таки долгое время держал себя в руках, но в какой-то момент его нервы не выдержали, и он совершил самоубийство. Место короля готов занял внучатый племянник Эрманариха, Витимир. В авангарде армии гуннов наступали аланы. Витимир встретил их армией, частично состоявшей из гуннов, которых он нанял, чтобы они сражались на его стороне против своих соплеменников. Армия во главе с Витимиром несколько раз вступала в бой с гуннами, но каждый раз встречала отпор и отходила с огромными потерями. Наконец в битве на реке Эрак, где-то между Днепром и Днестром, Витимир, правивший остготами всего лишь год, был убит. Теперь большая часть остготов подчинялась кочевникам, но появившаяся впоследствии история, согласно которой остготы добровольно прекратили борьбу, только фантазия готов, стремившихся объяснить свое сокрушительное поражение.
Оставшимися в живых готами стал править сын Витимира, Видерих, но, поскольку он был слишком молод, командование армией было возложено на Алатея и Сафраха. Несмотря на опыт и храбрость Алатея и Сафраха, гунны постепенно оттеснили готов к Днестру.
Теперь гунны подошли к границам Атанариха, вождя вестготов. Атанарих решил оказать сопротивление захватчикам, если остготы подвергнутся нападению, и закрепился на берегу Днестра неподалеку от Алатея и Сафраха. Первым делом он отправил несколько своих военачальников под руководством Мундериха во главе большого отряда примерно на 30 километров вперед по берегу реки, с тем чтобы, во-первых, передовой отряд выяснил и сообщил о передвижениях врага, а во-вторых, для того, чтобы прикрыть основную армию и успеть подготовиться к обороне. Гунны сразу поняли, что отряд Мундериха всего лишь часть армии готов, и решили не обращать на него внимания. Они перехитрили Мундериха и, прежде чем он смог обнаружить их местонахождение, ночью при лунном свете перешли вброд Днестр в 30 километрах в тылу его отряда. Атанарих не подозревал об опасности. Неожиданная атака гуннов потрясла Атанариха и его армию. Не оказывая сопротивления, готы рассеялись по предгорьям Карпат, понеся не столь большие потери. По всей видимости, одновременно были разбиты Алатей и Сафрах.
Тогда Атанарих решил возвести защитное укрепление между Дунаем и Прутом[27].
Работа велась быстро, умело и энергично, но армия по-прежнему пребывала в страшном смятении: гунны буквально наступали готам на пятки, единственно, что сдерживало гуннов, они столько награбили, что отяжелели и передвигались медленно.
Готы были охвачены паникой, они уже были не в состоянии оказывать сопротивление. Готы стали уходить от Атанариха; вместе с семьями, с вещами они устремились к Дунаю. Они бежали от этих «людей, которых никогда прежде не видели... которые появились из какого-то отдаленного конца земли и сметали и разрушали все, что попадалось им на пути», на плодородные земли Фракии, под защиту широкого Дуная и римских гарнизонов.
Чем большее число готов добиралось до Дуная, тем явственнее римские военачальники стали осознавать, что сообщения, к которым они поначалу отнеслись с пренебрежением, были не чем иным, как правдой.
Эрманарих был не первой их жертвой. Еще раньше гунны подчинили аланов. Западной границей территории, занимаемой аланами, служил Дон; о восточных границах их расселения в Римской империи сведений не было. Аланы были типичными кочевниками и каждую весну перегоняли свой скот на новые пастбища. У них не было храмов. Они поклонялись обнаженному мечу, вонзенному в землю (как и родственные им и тоже ираноязычные скифы. – Ред.). Аланы отличались тем, что не были знакомы с институтом рабства[25].
Аланы часто устраивали набеги на Боспорское царство, и даже на Армению и Мидию, так что римляне считали их, как и других кочевников, неукротимыми воинами. Но теперь их победили. Нет письменных свидетельств, при каких обстоятельствах и когда аланы стали подданными гуннов. Нам только известно, что, перед тем как подчиниться гуннам, огромное количество аланов было безжалостно убито.
По-видимому, вскоре после 370 года гунны с подчиненными им аланами стали совершать набеги на богатые владения Остготского государства. Империя остготов простиралась от Дона до Днестра и от Черного моря до Припятских болот. Набеги поначалу совершали небольшие группы гуннов, но затем они перешли в полномасштабное наступление[26].
Хотя слухи о жестокости гуннов, доходившие до престарелого готского короля Эрманариха, приводили его в отчаяние, он все-таки долгое время держал себя в руках, но в какой-то момент его нервы не выдержали, и он совершил самоубийство. Место короля готов занял внучатый племянник Эрманариха, Витимир. В авангарде армии гуннов наступали аланы. Витимир встретил их армией, частично состоявшей из гуннов, которых он нанял, чтобы они сражались на его стороне против своих соплеменников. Армия во главе с Витимиром несколько раз вступала в бой с гуннами, но каждый раз встречала отпор и отходила с огромными потерями. Наконец в битве на реке Эрак, где-то между Днепром и Днестром, Витимир, правивший остготами всего лишь год, был убит. Теперь большая часть остготов подчинялась кочевникам, но появившаяся впоследствии история, согласно которой остготы добровольно прекратили борьбу, только фантазия готов, стремившихся объяснить свое сокрушительное поражение.
Оставшимися в живых готами стал править сын Витимира, Видерих, но, поскольку он был слишком молод, командование армией было возложено на Алатея и Сафраха. Несмотря на опыт и храбрость Алатея и Сафраха, гунны постепенно оттеснили готов к Днестру.
Теперь гунны подошли к границам Атанариха, вождя вестготов. Атанарих решил оказать сопротивление захватчикам, если остготы подвергнутся нападению, и закрепился на берегу Днестра неподалеку от Алатея и Сафраха. Первым делом он отправил несколько своих военачальников под руководством Мундериха во главе большого отряда примерно на 30 километров вперед по берегу реки, с тем чтобы, во-первых, передовой отряд выяснил и сообщил о передвижениях врага, а во-вторых, для того, чтобы прикрыть основную армию и успеть подготовиться к обороне. Гунны сразу поняли, что отряд Мундериха всего лишь часть армии готов, и решили не обращать на него внимания. Они перехитрили Мундериха и, прежде чем он смог обнаружить их местонахождение, ночью при лунном свете перешли вброд Днестр в 30 километрах в тылу его отряда. Атанарих не подозревал об опасности. Неожиданная атака гуннов потрясла Атанариха и его армию. Не оказывая сопротивления, готы рассеялись по предгорьям Карпат, понеся не столь большие потери. По всей видимости, одновременно были разбиты Алатей и Сафрах.
Тогда Атанарих решил возвести защитное укрепление между Дунаем и Прутом[27].
Работа велась быстро, умело и энергично, но армия по-прежнему пребывала в страшном смятении: гунны буквально наступали готам на пятки, единственно, что сдерживало гуннов, они столько награбили, что отяжелели и передвигались медленно.
Готы были охвачены паникой, они уже были не в состоянии оказывать сопротивление. Готы стали уходить от Атанариха; вместе с семьями, с вещами они устремились к Дунаю. Они бежали от этих «людей, которых никогда прежде не видели... которые появились из какого-то отдаленного конца земли и сметали и разрушали все, что попадалось им на пути», на плодородные земли Фракии, под защиту широкого Дуная и римских гарнизонов.
Чем большее число готов добиралось до Дуная, тем явственнее римские военачальники стали осознавать, что сообщения, к которым они поначалу отнеслись с пренебрежением, были не чем иным, как правдой.
4
Осенью 376 года готам (по словам современников, их было 200 тысяч[28]) разрешили пересечь Дунай, и спустя два года, 9 августа 378 года, восставшие готы разгромили армию императора Валента в сражении при Адрианополе.
Римляне потерпели одно из тяжелейших поражений в своей истории; Аммиан Марцеллин сравнил это сражение с битвой при Каннах (при Адрианополе пало 40 тыс. римских воинов, в том числе император Валент – почти вся армия. При Каннах в 218 г. до н. э. было убито 48 тыс. и взято в плен 10 тыс. из участвовавших в битве 69 тыс. римских воинов; кроме того, позже были убиты или взяты в плен еще 6 тыс. римлян в малом лагере и несколько тысяч в большом лагере и округе. Спаслись 14 тыс. имевшихся в римской армии перед битвой. Ганнибал потерял 6 тыс. убитыми (по Титу Ливию, 8 тыс.) из 50 тыс. воинов, имевшихся перед битвой в карфагенской армии. – Ред.). А какова доля участия гуннов в этой «битве при Каннах»?
Осенью 377 года римская армия заперла готов в горах Фракии. Готы оказались в отчаянном положении. У них не было еды, и римляне пресекали все их попытки выбраться из западни. Часть готов все-таки смогла выскользнуть из западни. Они объединились с гуннами и аланами, кочевавшими к северу от Дуная. Агенты готов сулили огромную добычу, если кочевники помогут им выбраться из критического положения. Эффект этого союза дал поразительные результаты. Как только римские командующие узнали об этом, они тут же стали оттягивать свои войска. Готы выбрались из западни, в которую их загнали римляне, и опять принялись за опустошение несчастной Фракии.
Нет сведений, что гунны, которые так решительно спасли готов, покинули их перед сражением при Адрианополе. Сразу после сражения, когда готы предприняли тщетную попытку застать врасплох Адрианополь, мы опять узнаем о тех же самых гуннах. Спустя несколько дней после победы мы находим их в компании с готами. Мы не сомневаемся, что все это время они были с готами, и нам не кажется невозможным, что римскую конницу, потерпевшую тяжелейшее поражение в римской истории, разгромили не только готы, но и гунны (при Адрианаполе римская конница, безуспешно атаковавшая укрепленную позицию готов, оставила без прикрытия свою пехоту и прозевала стремительную атаку со склона высот подошедшей к полю боя конницы готов, которая сокрушила и уничтожила римскую армию. – Ред.). Нет ничего удивительного в том, что об этом нет ничего в наших источниках: Римская империя оказалась в таком катастрофическом положении, что впоследствии никто не мог дать ясного отчета о том, что произошло в действительности[29].
В последующие годы мы немного узнали о гуннах. Однако мы абсолютно уверены, что они приняли активное участие в разграблении и опустошении северных балканских территорий после сражения при Адрианополе. 19 января 379 года на трон взошел Феодосий I[30].
В первый год своего правления Феодосий разгромил несколько крупных отрядов гуннов, аланов и готов, свирепствовавших на Балканах. Сарматы, карпы (дакийское племя. – Ред.) и другие даки, как и аланы, находились в подчиненном положении у гуннов, которые вели себя с привычной жестокостью: по словам современника, «они крушили все с неудержимой яростью». В поздних источниках говорилось, что в 427 году гунны в течение пятидесяти лет занимали Паннонию. Это заявление решительно отрицалось, но, если вспомнить, что спустя несколько лет после восшествия Феодосия I на престол часть гуннов подошла к границе Галлии, разумно предположить, что на следующий день после сражения при Адрианополе большие участки Паннонии, особенно восточные области, уже находились под владычеством гуннов.
Хотя мы несколько раз слышали о «свирепости кочующих гуннов» в последующие годы, только в 395 году они предприняли первое крупное наступление на Римскую империю, и до прихода Аттилы набеги в тот год велись в большем масштабе, чем в остальные годы. Зимой 395 года Дунай покрылся льдом, и гунны воспользовались возможностью перейти на территорию Римской империи и возобновить разорение страны, которое Феодосию I удалось только приостановить. Опять на Фракию пришелся главный удар, но Далмацию тоже ожидало вторжение. Клавдиан злобно заявляет, что фактически гуннов пригласил в империю Руфин, префект претория, чья позиция подвергалась яростным нападкам со стороны Стилихона[31].
Придерживаясь тех же идеалов, что Стилихон, Клавдиан сделал его героем большинства своих исторических эпосов и других политических произведений. Восхвалению действий Стилихона и поддержке его политики Клавдиан посвятил весь свой большой поэтический талант. Врагов Стилихона Клавдиан считал своими врагами, а поскольку Стилихон и Руфин были врагами, то делается понятным злобное высказывание Клавдиана в адрес Руфина. Однако мы знаем, что Руфин делал все возможное, чтобы облегчить страдания крестьян во Фракии.
Гунны, прилагая значительные усилия, продвинулись далеко на Восток. Их отряды, прорвавшиеся через перевалы Кавказа, наводнили Армению и набросились на богатые области Восточной Римской империи. Дым стоял над домами Каппадокии (современный юго-восток Турции). Захватчики, по слухам, подошли к реке Галис[32].
Они вторглись в Сирию, и Антиох обращается к ее защитникам: «Вражеская кавалерия несется вдоль берегов Оронта[33], а дома до сих пор танцуют и поют счастливые люди».
Толпы взятых в плен людей и огромные стада уводили к северу от Кавказа. В Армении гунны дошли до Мелитены[34].
Отсюда они напали на Евфратскую область, проникли до Келесирии и Киликии. Иероним очень ярко описал этот набег: «Вот волки, не Аравии, а Севера были выпущены на нас в прошлом году с далеких гор Кавказа, и в короткое время наводнили большие области. Сколько монастырей было захвачено, сколько рек окрасилось человеческой кровью! Антиохия была осаждена, как и другие города, омываемые Галисом, Оронтесом, Сиднусом и Евфратом. Толпы пленников были вытянуты из дома; Аравия, Финикия, Палестина и Египет были охвачены страхом. Но даже если бы у меня была сотня языков, и сотня ртов, и сильный голос, я не смог бы пересчитать названия всех бедствий... Бесчисленные свирепейшие племена заняли все Галлии. Все, что лежит между Альпами и Пиренеями, что заключено между Океаном и Рейном, все разорили».
И еще: «Вот весь Восток задрожал при внезапно разнесшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды... вырвались рои гуннов, которые, летая туда и сюда на быстрых конях, все наполняли резней и ужасом. В то время римская армия была далеко, гражданские войны в Италии помешали ей вовремя оказаться на месте... Пусть Иисус в будущем избавит Римскую империю от этих зверей! Они появлялись всюду раньше, чем их ожидали, со скоростью, опережавшей скорость распространения слухов. Они не испытывали жалости ни к монахам, ни к старикам, ни к плачущим детям. Те, кто только начал жить, были вынуждены умереть и, не ведая, в каком оказались положении, улыбались в окружении обнаженных вражеских мечей. Было точно известно, что они направились к Иерусалиму из-за безумной жадности к золоту. Стены Антиохии, о которых не заботились в мирное время, спешно приводили в порядок. Мы сами привели корабли в готовность, приняли меры предосторожности на случай появления врага, боясь варваров больше, чем кораблекрушения, и это при том, что на море бушевала буря».
По словам Иеронима, не было регулярной армии, чтобы встретить варваров; на момент смерти Феодосия армии империи находились на Западе. (Перед смертью Феодосий Великий разделил всю империю между своими сыновьями – Аркадием и Гонорием, которые, соответственно, в 383 и 393 гг. стали августами. Этот шаг означал фактически конец единой империи и привел в 395 г. к образованию Западной и Восточной Римской империи.) Военачальник на Востоке подозревался в трусости и равнодушии к судьбе страны, которой управлял. Во всяком случае, нападение не встречало сопротивления до тех пор, пока евнух Евтропий, торопливо собравший некоторое количество войск из готов и римских солдат, смог начать военные действия против захватчиков. Ему не удалось вернуть награбленное гуннами, но в 398 году на Востоке установился мир, и евнух в 399 году был назначен консулом.
На протяжении приблизительно тринадцати лет гунны, похоже, не совершали набегов на Восточную Римскую империю, но в первые годы нового столетия они, по-видимому, предпринимают грандиозное наступление с недавно захваченной северной части Балканского полуострова на Запад через Центральную Европу. Опять были засвидетельствованы события, похожие на те, что происходили в 376 году. В последние месяцы 405 года гунны под предводительством Радагайса вторглись в Италию, и, по словам напуганных современников, их было 400 тысяч, хотя более трезвые головы называли намного меньшую цифру. 31 декабря 406 года полчища вандалов, свевов и аланов прорвали рейнскую границу и хлынули в Галлию. Эти действия привели к захвату гуннами западных территорий. Сохранился единственный намек в документах об этих жестоких сражениях, указывающий на причину, согласно которой германцам пришлось покинуть их дома и спасаться в провинциях Римской империи. Павел Оросий, описывая этот период истории, говорит «о частых раздорах между собой самих варваров, когда по очереди два клина готов, а затем аланы и гунны грабили друг друга, производя разные убийства».
В 408 году возобновились нападения на область нижнего Дуная. В тот год Ульдин (Ульдис), первый гунн, которого мы знаем по имени и которого будем часто упоминать, пересек Дунай и захватил Кастра-Мартис, крепость, расположенную в Мезии. Он захватил крепость благодаря предательству, но, к сожалению, мы не знаем имени того, кто из крепости вошел с ним в сговор и помог ее захватить. Ульдин ворвался во Фракию и, когда римляне попытались подкупить его, отверг их попытку. Попытку предпринял римский военачальник, командовавший армией во Фракии. Когда он пришел к Ульдину, тот просто указал на восходящее солнце и заявил, что если захочет, то легко найдет способ подчинить всю землю, которую освещает солнце. Он потребовал немыслимую сумму в качестве цены за мир, но римский военачальник не растерялся. Он продолжил разговоры с Ульдином и параллельно вступил в секретные переговоры с командирами вражеской армии. Римлянин подчеркивал невероятную гуманность римского императора, рассказывал о подарках, которые император привык подносить храбрым воинам. Его предложения были приняты. Многие сторонники Ульдина дезертировали, а самому Ульдину с трудом удалось спастись бегством, переправившись через Дунай. Он потерял много гуннов и значительное число скиров (германское племя, родственное готам. – Ред.), которые служили под его началом на тех же основаниях, как аланы, об этом мы уже говорили, в других гуннских армиях.
У нас достаточно свидетельств, говорящих о тех усилиях, которые правительство Восточной Римской империи предприняло для восстановления ущерба, нанесенного Ульдином, и предотвращения повторения подобных набегов. Геркулий, префект претория Иллирии, покровитель литературы и искусств, получил приказ заставить всех, невзирая на ранги, принять участие в восстановлении городских стен и отправке продовольствия в разоренные провинции. Император, проинформированный префектом претория Антемием, ожидал, что многие попытаются уклониться от этой работы, а потому упорно повторял, что «это бремя коснется всех с самого низа до самого верха». Набег может повториться; момент критический. Антемий издал указ: тщательно исследовать все подходы к Восточной империи, особо тщательно должны охраняться «все морские базы, гавани, берега, все пункты отправления в провинциях, самые отдаленные точки и острова». Были приняты конкретные меры для укрепления дунайского флота. 28 января 412 года появилась семилетняя программа по развитию кораблестроения. В провинциях (Мезия и другие), граничивших по берегу Дуная, определили количество кораблей, военных и торговых, которые должны ежегодно строиться, и количество старых кораблей, подлежавших ремонту. По окончании семилетнего срока должно было появиться более двухсот кораблей, и чиновников ожидали серьезные штрафы в случае невыполнения программы. Но самым серьезным достижением Антемия в эти годы было строительство «стен Феодосия» вокруг Константинополя (первые стены были построены при Константине Великом, но постепенно город вырос и перестал «помещаться» в пределы города времен Константина). Потребность в новых стенах ощущалась уже во времена Феодосия I, но только 4 апреля 413 года правительство предложило завершить строительство новой стены, необходимой «для защиты прекраснейшего города». Кто может усомниться, что именно набег Ульдина внушил Антемию срочно заняться защитой столицы? Бюри справедливо считает, что, «планируя новые стены столицы, он осознанно готовился к войне с гуннами, которую предвидел».
После поражения и бегства Ульдина мы подходим к одному из неясных случаев в истории гуннов. Приск слышал об этом от западного римлянина, Ромула, которого он встретил в 449 году в лагере Аттилы и о котором был самого высокого мнения. Ромул рассказал Приску, что гунны однажды пытались напасть на Персию (Сасанидский Иран. – Ред.), когда в их стране свирепствовал голод, а римляне были заняты войной. Под предводительством Васиха и Курсиха, тех, кто впоследствии отправились в Рим для заключения союза, огромная армия гуннов, пройдя пустынную страну и переправившись через озеро, по мнению Ромула Меотийское море, через пятнадцать дней перевалила через горы и вступила в Иран. Опустошив страну, гунны столкнулись с иранской армией, встретившей их градом стрел. Гуннам пришлось отступить за горы, прихватив с собой только малую часть добычи; иранцам удалось отбить большую часть награбленного. Опасаясь преследования, Васих и Курсих вернулись домой другой дорогой, которая, кажется, проходила мимо Баку. Этот поход, похоже, имел место в период с 415 по 420 год или немного позже.
В 420 году Восточная Римская империя вступила в войну с Ираном. В своих владениях иранцы отобрали товары у римских купцов и отказались вернуть римских золотодобытчиков, которых наняли на службу. Кроме того, в Иране началась кампания по преследованию христиан. Поскольку римские армии все глубже увязали на Востоке, северная граница, казалось, лишилась защитников, и, несомненно, по этой причине в 422 году гунны, после продолжительного перерыва, опять предприняли атаку на Фракию. Мы ничего не знаем о том, как их изгнали из страны, и не слышали ничего о дальнейших военных действиях на северной границе до появления Руа (Роаса, Ругила), дяди Аттилы.
Римляне потерпели одно из тяжелейших поражений в своей истории; Аммиан Марцеллин сравнил это сражение с битвой при Каннах (при Адрианополе пало 40 тыс. римских воинов, в том числе император Валент – почти вся армия. При Каннах в 218 г. до н. э. было убито 48 тыс. и взято в плен 10 тыс. из участвовавших в битве 69 тыс. римских воинов; кроме того, позже были убиты или взяты в плен еще 6 тыс. римлян в малом лагере и несколько тысяч в большом лагере и округе. Спаслись 14 тыс. имевшихся в римской армии перед битвой. Ганнибал потерял 6 тыс. убитыми (по Титу Ливию, 8 тыс.) из 50 тыс. воинов, имевшихся перед битвой в карфагенской армии. – Ред.). А какова доля участия гуннов в этой «битве при Каннах»?
Осенью 377 года римская армия заперла готов в горах Фракии. Готы оказались в отчаянном положении. У них не было еды, и римляне пресекали все их попытки выбраться из западни. Часть готов все-таки смогла выскользнуть из западни. Они объединились с гуннами и аланами, кочевавшими к северу от Дуная. Агенты готов сулили огромную добычу, если кочевники помогут им выбраться из критического положения. Эффект этого союза дал поразительные результаты. Как только римские командующие узнали об этом, они тут же стали оттягивать свои войска. Готы выбрались из западни, в которую их загнали римляне, и опять принялись за опустошение несчастной Фракии.
Нет сведений, что гунны, которые так решительно спасли готов, покинули их перед сражением при Адрианополе. Сразу после сражения, когда готы предприняли тщетную попытку застать врасплох Адрианополь, мы опять узнаем о тех же самых гуннах. Спустя несколько дней после победы мы находим их в компании с готами. Мы не сомневаемся, что все это время они были с готами, и нам не кажется невозможным, что римскую конницу, потерпевшую тяжелейшее поражение в римской истории, разгромили не только готы, но и гунны (при Адрианаполе римская конница, безуспешно атаковавшая укрепленную позицию готов, оставила без прикрытия свою пехоту и прозевала стремительную атаку со склона высот подошедшей к полю боя конницы готов, которая сокрушила и уничтожила римскую армию. – Ред.). Нет ничего удивительного в том, что об этом нет ничего в наших источниках: Римская империя оказалась в таком катастрофическом положении, что впоследствии никто не мог дать ясного отчета о том, что произошло в действительности[29].
В последующие годы мы немного узнали о гуннах. Однако мы абсолютно уверены, что они приняли активное участие в разграблении и опустошении северных балканских территорий после сражения при Адрианополе. 19 января 379 года на трон взошел Феодосий I[30].
В первый год своего правления Феодосий разгромил несколько крупных отрядов гуннов, аланов и готов, свирепствовавших на Балканах. Сарматы, карпы (дакийское племя. – Ред.) и другие даки, как и аланы, находились в подчиненном положении у гуннов, которые вели себя с привычной жестокостью: по словам современника, «они крушили все с неудержимой яростью». В поздних источниках говорилось, что в 427 году гунны в течение пятидесяти лет занимали Паннонию. Это заявление решительно отрицалось, но, если вспомнить, что спустя несколько лет после восшествия Феодосия I на престол часть гуннов подошла к границе Галлии, разумно предположить, что на следующий день после сражения при Адрианополе большие участки Паннонии, особенно восточные области, уже находились под владычеством гуннов.
Хотя мы несколько раз слышали о «свирепости кочующих гуннов» в последующие годы, только в 395 году они предприняли первое крупное наступление на Римскую империю, и до прихода Аттилы набеги в тот год велись в большем масштабе, чем в остальные годы. Зимой 395 года Дунай покрылся льдом, и гунны воспользовались возможностью перейти на территорию Римской империи и возобновить разорение страны, которое Феодосию I удалось только приостановить. Опять на Фракию пришелся главный удар, но Далмацию тоже ожидало вторжение. Клавдиан злобно заявляет, что фактически гуннов пригласил в империю Руфин, префект претория, чья позиция подвергалась яростным нападкам со стороны Стилихона[31].
Придерживаясь тех же идеалов, что Стилихон, Клавдиан сделал его героем большинства своих исторических эпосов и других политических произведений. Восхвалению действий Стилихона и поддержке его политики Клавдиан посвятил весь свой большой поэтический талант. Врагов Стилихона Клавдиан считал своими врагами, а поскольку Стилихон и Руфин были врагами, то делается понятным злобное высказывание Клавдиана в адрес Руфина. Однако мы знаем, что Руфин делал все возможное, чтобы облегчить страдания крестьян во Фракии.
Гунны, прилагая значительные усилия, продвинулись далеко на Восток. Их отряды, прорвавшиеся через перевалы Кавказа, наводнили Армению и набросились на богатые области Восточной Римской империи. Дым стоял над домами Каппадокии (современный юго-восток Турции). Захватчики, по слухам, подошли к реке Галис[32].
Они вторглись в Сирию, и Антиох обращается к ее защитникам: «Вражеская кавалерия несется вдоль берегов Оронта[33], а дома до сих пор танцуют и поют счастливые люди».
Толпы взятых в плен людей и огромные стада уводили к северу от Кавказа. В Армении гунны дошли до Мелитены[34].
Отсюда они напали на Евфратскую область, проникли до Келесирии и Киликии. Иероним очень ярко описал этот набег: «Вот волки, не Аравии, а Севера были выпущены на нас в прошлом году с далеких гор Кавказа, и в короткое время наводнили большие области. Сколько монастырей было захвачено, сколько рек окрасилось человеческой кровью! Антиохия была осаждена, как и другие города, омываемые Галисом, Оронтесом, Сиднусом и Евфратом. Толпы пленников были вытянуты из дома; Аравия, Финикия, Палестина и Египет были охвачены страхом. Но даже если бы у меня была сотня языков, и сотня ртов, и сильный голос, я не смог бы пересчитать названия всех бедствий... Бесчисленные свирепейшие племена заняли все Галлии. Все, что лежит между Альпами и Пиренеями, что заключено между Океаном и Рейном, все разорили».
И еще: «Вот весь Восток задрожал при внезапно разнесшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды... вырвались рои гуннов, которые, летая туда и сюда на быстрых конях, все наполняли резней и ужасом. В то время римская армия была далеко, гражданские войны в Италии помешали ей вовремя оказаться на месте... Пусть Иисус в будущем избавит Римскую империю от этих зверей! Они появлялись всюду раньше, чем их ожидали, со скоростью, опережавшей скорость распространения слухов. Они не испытывали жалости ни к монахам, ни к старикам, ни к плачущим детям. Те, кто только начал жить, были вынуждены умереть и, не ведая, в каком оказались положении, улыбались в окружении обнаженных вражеских мечей. Было точно известно, что они направились к Иерусалиму из-за безумной жадности к золоту. Стены Антиохии, о которых не заботились в мирное время, спешно приводили в порядок. Мы сами привели корабли в готовность, приняли меры предосторожности на случай появления врага, боясь варваров больше, чем кораблекрушения, и это при том, что на море бушевала буря».
По словам Иеронима, не было регулярной армии, чтобы встретить варваров; на момент смерти Феодосия армии империи находились на Западе. (Перед смертью Феодосий Великий разделил всю империю между своими сыновьями – Аркадием и Гонорием, которые, соответственно, в 383 и 393 гг. стали августами. Этот шаг означал фактически конец единой империи и привел в 395 г. к образованию Западной и Восточной Римской империи.) Военачальник на Востоке подозревался в трусости и равнодушии к судьбе страны, которой управлял. Во всяком случае, нападение не встречало сопротивления до тех пор, пока евнух Евтропий, торопливо собравший некоторое количество войск из готов и римских солдат, смог начать военные действия против захватчиков. Ему не удалось вернуть награбленное гуннами, но в 398 году на Востоке установился мир, и евнух в 399 году был назначен консулом.
На протяжении приблизительно тринадцати лет гунны, похоже, не совершали набегов на Восточную Римскую империю, но в первые годы нового столетия они, по-видимому, предпринимают грандиозное наступление с недавно захваченной северной части Балканского полуострова на Запад через Центральную Европу. Опять были засвидетельствованы события, похожие на те, что происходили в 376 году. В последние месяцы 405 года гунны под предводительством Радагайса вторглись в Италию, и, по словам напуганных современников, их было 400 тысяч, хотя более трезвые головы называли намного меньшую цифру. 31 декабря 406 года полчища вандалов, свевов и аланов прорвали рейнскую границу и хлынули в Галлию. Эти действия привели к захвату гуннами западных территорий. Сохранился единственный намек в документах об этих жестоких сражениях, указывающий на причину, согласно которой германцам пришлось покинуть их дома и спасаться в провинциях Римской империи. Павел Оросий, описывая этот период истории, говорит «о частых раздорах между собой самих варваров, когда по очереди два клина готов, а затем аланы и гунны грабили друг друга, производя разные убийства».
В 408 году возобновились нападения на область нижнего Дуная. В тот год Ульдин (Ульдис), первый гунн, которого мы знаем по имени и которого будем часто упоминать, пересек Дунай и захватил Кастра-Мартис, крепость, расположенную в Мезии. Он захватил крепость благодаря предательству, но, к сожалению, мы не знаем имени того, кто из крепости вошел с ним в сговор и помог ее захватить. Ульдин ворвался во Фракию и, когда римляне попытались подкупить его, отверг их попытку. Попытку предпринял римский военачальник, командовавший армией во Фракии. Когда он пришел к Ульдину, тот просто указал на восходящее солнце и заявил, что если захочет, то легко найдет способ подчинить всю землю, которую освещает солнце. Он потребовал немыслимую сумму в качестве цены за мир, но римский военачальник не растерялся. Он продолжил разговоры с Ульдином и параллельно вступил в секретные переговоры с командирами вражеской армии. Римлянин подчеркивал невероятную гуманность римского императора, рассказывал о подарках, которые император привык подносить храбрым воинам. Его предложения были приняты. Многие сторонники Ульдина дезертировали, а самому Ульдину с трудом удалось спастись бегством, переправившись через Дунай. Он потерял много гуннов и значительное число скиров (германское племя, родственное готам. – Ред.), которые служили под его началом на тех же основаниях, как аланы, об этом мы уже говорили, в других гуннских армиях.
У нас достаточно свидетельств, говорящих о тех усилиях, которые правительство Восточной Римской империи предприняло для восстановления ущерба, нанесенного Ульдином, и предотвращения повторения подобных набегов. Геркулий, префект претория Иллирии, покровитель литературы и искусств, получил приказ заставить всех, невзирая на ранги, принять участие в восстановлении городских стен и отправке продовольствия в разоренные провинции. Император, проинформированный префектом претория Антемием, ожидал, что многие попытаются уклониться от этой работы, а потому упорно повторял, что «это бремя коснется всех с самого низа до самого верха». Набег может повториться; момент критический. Антемий издал указ: тщательно исследовать все подходы к Восточной империи, особо тщательно должны охраняться «все морские базы, гавани, берега, все пункты отправления в провинциях, самые отдаленные точки и острова». Были приняты конкретные меры для укрепления дунайского флота. 28 января 412 года появилась семилетняя программа по развитию кораблестроения. В провинциях (Мезия и другие), граничивших по берегу Дуная, определили количество кораблей, военных и торговых, которые должны ежегодно строиться, и количество старых кораблей, подлежавших ремонту. По окончании семилетнего срока должно было появиться более двухсот кораблей, и чиновников ожидали серьезные штрафы в случае невыполнения программы. Но самым серьезным достижением Антемия в эти годы было строительство «стен Феодосия» вокруг Константинополя (первые стены были построены при Константине Великом, но постепенно город вырос и перестал «помещаться» в пределы города времен Константина). Потребность в новых стенах ощущалась уже во времена Феодосия I, но только 4 апреля 413 года правительство предложило завершить строительство новой стены, необходимой «для защиты прекраснейшего города». Кто может усомниться, что именно набег Ульдина внушил Антемию срочно заняться защитой столицы? Бюри справедливо считает, что, «планируя новые стены столицы, он осознанно готовился к войне с гуннами, которую предвидел».
После поражения и бегства Ульдина мы подходим к одному из неясных случаев в истории гуннов. Приск слышал об этом от западного римлянина, Ромула, которого он встретил в 449 году в лагере Аттилы и о котором был самого высокого мнения. Ромул рассказал Приску, что гунны однажды пытались напасть на Персию (Сасанидский Иран. – Ред.), когда в их стране свирепствовал голод, а римляне были заняты войной. Под предводительством Васиха и Курсиха, тех, кто впоследствии отправились в Рим для заключения союза, огромная армия гуннов, пройдя пустынную страну и переправившись через озеро, по мнению Ромула Меотийское море, через пятнадцать дней перевалила через горы и вступила в Иран. Опустошив страну, гунны столкнулись с иранской армией, встретившей их градом стрел. Гуннам пришлось отступить за горы, прихватив с собой только малую часть добычи; иранцам удалось отбить большую часть награбленного. Опасаясь преследования, Васих и Курсих вернулись домой другой дорогой, которая, кажется, проходила мимо Баку. Этот поход, похоже, имел место в период с 415 по 420 год или немного позже.
В 420 году Восточная Римская империя вступила в войну с Ираном. В своих владениях иранцы отобрали товары у римских купцов и отказались вернуть римских золотодобытчиков, которых наняли на службу. Кроме того, в Иране началась кампания по преследованию христиан. Поскольку римские армии все глубже увязали на Востоке, северная граница, казалось, лишилась защитников, и, несомненно, по этой причине в 422 году гунны, после продолжительного перерыва, опять предприняли атаку на Фракию. Мы ничего не знаем о том, как их изгнали из страны, и не слышали ничего о дальнейших военных действиях на северной границе до появления Руа (Роаса, Ругила), дяди Аттилы.
5
То немногое, что удалось нам узнать из источников о войнах между римлянами и гуннами до появления Аттилы, было изложено выше. Но в самый начальный период жизни в Европе гунны ни в коем случае не предстают исключительно как враги римлян, готов и иранцев. Мы уже видели, что, хотя гунны разрушили королевство остготов, но они и защищали его. В первом масштабном наступлении в Европе новые варвары разделились. И так продолжалось во весь рассматриваемый период, что отмечалось современниками с удивлением и удовлетворением.
Мы узнали, что Феодосий I в первый год правления смог изгнать гуннов с северных Балкан, но тем не менее гунны часто причиняли ему беспокойство. Кроме того, Феодосий использовал их в качестве союзников. В 388 году в бою с узурпатором Максимом на реке Саве быструю победу Феодосию принесла конница гуннов, служивших в его армии. Вполне возможно, считает Отто Зеек (немецкий историк, автор исследования «История гибели античного мира»), что после победы над братом Максима, Марцеллином, в Петавии в том же году, опять отличилась гуннская конница, ставшая причиной тяжелых потерь, понесенных отступавшим в панике противником. Ближе к концу восьмидесятых армия Валентиниана II оттеснила гуннов, приближавшихся к Галлии, и в то же самое время Бавтон, франкский магистр пехоты, сумел склонить гуннскую армию выступить против ютунгов, опустошавших римскую провинцию Реция (современная Австрия и некоторые другие земли).
Мы узнали, что Феодосий I в первый год правления смог изгнать гуннов с северных Балкан, но тем не менее гунны часто причиняли ему беспокойство. Кроме того, Феодосий использовал их в качестве союзников. В 388 году в бою с узурпатором Максимом на реке Саве быструю победу Феодосию принесла конница гуннов, служивших в его армии. Вполне возможно, считает Отто Зеек (немецкий историк, автор исследования «История гибели античного мира»), что после победы над братом Максима, Марцеллином, в Петавии в том же году, опять отличилась гуннская конница, ставшая причиной тяжелых потерь, понесенных отступавшим в панике противником. Ближе к концу восьмидесятых армия Валентиниана II оттеснила гуннов, приближавшихся к Галлии, и в то же самое время Бавтон, франкский магистр пехоты, сумел склонить гуннскую армию выступить против ютунгов, опустошавших римскую провинцию Реция (современная Австрия и некоторые другие земли).