Страница:
И все вернулись в палатки и тщательно вооружились. И герцог отдавал последние указания каждому командиру по отдельности. Он был любезен со своими вассалами и раздал им много оружия и лошадей. Перед тем как облачиться в доспехи самому, он потребовал свою кольчугу, и, когда слуги ее принесли, сначала он по ошибке надел ее задом наперед. Увидев, как помрачнели лица тех, кто стоял вокруг, он спокойно переоделся и заявил: «Я знаю немало людей, которые, если с ними случится такое, никогда бы не осмелились взять в руки оружие и дать сражение в тот же день. Но я никогда не верил и не верю приметам. Я верю в Бога, который Своею волей определяет ход событий. И на все, что случится, будет Его воля. Я никогда не верил прорицателям и предсказателям судьбы. Я вверяю себя воле Божьей Матери. И пусть эта моя оплошность вас не беспокоит. Мое переодевание означает, что мы все стоим на пороге перемен. Вы сами будете свидетелями тому, как из герцога я превращусь в короля». Надев кольчугу и шлем, герцог опоясался мечом, который принес его паж. Потом герцог кликнул своего великолепного боевого коня, которого в знак дружбы прислал ему король Испании. Конь прекрасно слушался своего хозяина и бросался по его приказу в бой, не обращая внимания на звуки битвы и вид многочисленных врагов. Уолтер Гиффард подвел коня герцога. Герцог протянул руку и принял повод. Потом он вставил ногу в стремя и взлетел в седло. Конь ударил копытом, взвился на дыбы и затанцевал под всадником. Наблюдавший, как вооружается герцог, виконт Тоарз сказал стоявшим рядом: «Никогда я не видел человека, который так же хорошо обращается с оружием и держится в седле, кто так ловко держит копье и прекрасно управляет конем. Нет другого такого рыцаря под небесами! Он справедливый герцог и будет хорошим королем. Он вступит в бой и победит. Позор тому, кто посмеет подвести его».
Потом герцог приказал принести штандарт, который прислал ему папа римский. Слуга принес и развернул его. Герцог принял штандарт и позвал Рауля де Кончеса. «Неси мой штандарт, – приказал он, – это право исстари принадлежит вашему роду знаменосцев Нормандии. Во все времена вы были хорошими рыцарями». Но Рауль заявил, что в этот день хочет послужить своему господину в другом качестве. Он будет участвовать в бою с англичанами, будет разить их своей рукой, пока жив. Тогда герцог предложил нести штандарт Галтьеру Гиффарту, но тот ответил, что уже стар и сед, пусть штандарт несет кто-то другой, кто был моложе и сильнее. Тогда герцог сердито вскричал: «Именем великого Господа! Я вижу, мои господа, что вы намерены подвести меня в этот великий день». – «Сир, – ответил Гиффарт, – это совсем не так! Мы не совершаем предательство, и я отвергаю даже мысль подвести вас. Но я должен вести в бой рыцарей своего лена и тех, кто определен в мой отряд. У меня никогда еще не было большей возможности с честью выполнить свой долг перед своим господином. Я служу вам по воле Бога и, если нужно, отдам за вас свое сердце и приму за вас смерть». – «Скажу честно, – ответил герцог, – что всегда любил тебя, а теперь люблю еще больше. Если я переживу сегодняшний день, то ты никогда не пожалеешь о своих словах». Потом он обратился к рыцарю по имени Тостейнс Фитц-Роу ле Бланк родом из Бек-ан-Ка, о котором прежде слышал много хорошего. Услышав, что ему доверен штандарт, Тостейнс с гордостью принял эту честь и с благодарностью поклонился. Он смело и решительно выполнил свою задачу. Его потомки и сейчас любят рассказывать о чести, оказанной предку, и, наверное, потомки потомков тоже всегда будут этим гордиться.
Сев на коня, Вильгельм позвал барона Рожера, которого звали де Монгомери. «Я очень на тебя надеюсь, – сказал он, – веди своих людей в этом направлении и атакуй их с той стороны. С тобой пойдет сын сенешаля Осбера Вильгельм, верный вассал, который будет помогать тебе в атаке с людьми из Булони и По и с моими воинами. Ален Фергер и Амери будут атаковать с другой стороны. Они поведут в бой воинов из Пуатье и Бретани, с ними будут и все бароны из Мена. Я со своими рыцарями, друзьями и родственниками буду биться в центре, где битва будет самой жаркой».
Бароны, рыцари и простые воины уже успели полностью вооружиться. Воины-пехотинцы были хорошо экипированы, у каждого был лук и меч. На их головах были шлемы, а на ногах – высокие башмаки на толстой подошве. Некоторые имели защиту тела из кожи, другие – из нескольких слоев холста. Они несли луки и колчаны со стрелами за плечами. Рыцари надели кольчуги, железную обувь и сияющие шлемы. Они были опоясаны мечами, на шеях несли щиты, а в руках – копья. У каждого был собственный герб, все могли отличить друга от неприятеля, чтобы нормандец по ошибке не убил нормандца, а француз – француза. Впереди сомкнутым строем пошли пехотинцы-лучники. За ними, поддерживая лучников с тыла, ехали верхом рыцари. Медленным шагом в плотном строю, чтобы никто не отстал и не потерялся, пешие и конные смело пошли вперед.
Гарольд собрал своих эрлов, баронов и вавассоров из замков и городов, портов, поселков и деревень. Из окрестных деревень собрали жителей, вооруженных тем оружием, которое им удалось раздобыть: палицами, длинными пиками, вилами и дубинками. Англичане собрались вокруг места, где стоял Гарольд со своими друзьями и баронами.
К нему сразу же прибыли воины из Кента, Хертфорта, Эссекса, Суррея и Суссекса, Сент-Эдмунда и Суффолка, Нориджа и Норфолка, Кентербери и Станфорта, Бедефорта и Хундетона. Также пришли солдаты из Нортантона и из Евровика и Бакингема, и из Беда и Ноттингема, Линдеси и Николя. Пришли и те жители западных районов, до которых дошел зов короля. Очень много людей пришли из Солсбери и Дорсета, Бата и Сомерсета. Также пришло много воинов из Глостера, Вустера, Уинчестера, Хонтезира и Бричезира. И много пришло людей из других районов, которые историки не перечисляют. Все, кто услышал о вторжении Вильгельма, кто мог носить оружие, пришли, чтобы защитить свою землю. Не пришли только те, кто жил выше реки Хумбры (Хамбер): после вторжения скандинавов и Тостига они были слишком ослаблены и заняты своими делами.
Гарольд знал, что нормандцы вот-вот будут атаковать его, поэтому он заранее расставил своих людей на поле боя. Он и сам с самого раннего утра полностью вооружился и облачился, как подобает столь славному господину. Герцог, сказал он, придет, чтобы сразиться с ним, потому что он хочет захватить Англию. Поэтому англичанам необходимо выстоять в битве, защищая свою землю. Он отдал приказы командирам и посоветовал баронам держаться вместе, защищая в строю друг друга. Если строй будет нарушен, то снова собрать людей будет очень сложно. «Нормандцы, – говорил король, – верные вассалы и отважные воины, как в пешем, так и в конном строю. Их конные рыцари уже не раз участвовали в битвах. Если им удастся вклиниться в наши ряды, то все для нас будет потеряно. Они воюют длинным копьем и мечом. Но у нас тоже есть копья и секиры. И я не думаю, что их оружие устоит против нашего. Бейте там, где можете нанести удар, не стоит жалеть своих сил и оружия».
Англичане построили забор вокруг своего строя из щитов, ясеня и других деревьев. И они сделали это так умело, что в ограждении не было ни одной щели. Таким образом, перед их фронтом были сооружены баррикады, которые каждому из нормандцев придется преодолеть, прежде чем оказаться лицом к лицу с противником. За баррикадами и щитами они надеялись выстоять весь день, тогда бы они выиграли битву. Прокладывая себе дорогу, нормандцы должны были попасть под смертельные удары топоров, копий, палиц или другого оружия. Англичане носили короткие обтягивающие кольчуги, которые надевали поверх одежды, и шлемы. Гарольд отдал последние указания и призвал каждого смотреть только в лицо врагу. Никто не должен покидать свое место в строю. Он должен быть в любой момент готов к нападению врага. И будет ли то нормандец или кто-либо еще, каждый должен был всеми силами оборонять свою позицию. Затем король приказал воинам из Кента занять участок, где нормандцы, скорее всего, будут наносить основной удар. Жители Кента добровольно вызвались первыми встретить врага и требовали предоставить им это право независимо от того, где будет находиться король. Воины из Лондона вызвались защищать короля и королевский штандарт и построились вокруг него. Их просьба также была выполнена.
Когда король Гарольд закончил разговаривать с воинами и отдавать приказы, он подъехал на центральный участок обороны и спешился там, где стоял его штандарт. Его братья Леофвин и Гирт были рядом с ним. Там же остались и некоторые из английских баронов. Штандарт короля на самом деле был прекрасен. Он сверкал золотом и драгоценными камнями (после победы Вильгельм отправил его в Рим папе для того, чтобы увековечить свою славную победу). Англичане стояли сомкнув строй, были готовы к битве и желали ее. Один из флангов их армии защищал специально вырытый ров.
В это время из-за холмов показались наступающие нормандцы. Их первый отряд продолжал двигаться прямо, пересекая долину. Тотчас же появился еще один, более сильный отряд, который следовал сразу же за первым. Держась вместе, его воины заняли другой участок на поле битвы. Пока Гарольд рассматривал его и указывал на него Гирту, на виду показалась третья часть войска противника, которая заняла всю равнину перед холмом Сенлак. В центре этого отряда развевалось знамя, прибывшее из Рима. Там же находился и герцог с отборными, самыми сильными воинами. Его отряд был самым многочисленным. Под знаменем герцога собрались доблестные рыцари, верные вассалы и храбрейшие солдаты. Там находились знатные бароны, самые меткие стрелки и личные телохранители герцога, чьей задачей было стоять вокруг него в бою. Молодежь и слуги, которые не участвовали в бою, а должны были следить за оружием и охранять имущество воинов, следовали за войском вместе с монахами, которые должны были возносить молитвы Богу и следить за развитием событий.
Англичане стояли неподвижно в сомкнутом строю и готовились храбро встретить врага. Все были в кольчугах, с мечами и щитами. У многих были тяжелые боевые топоры, разящие удары которых они собирались обрушить на наступающих.
Три отряда, на которые разделилась армия нормандцев, наступали на армию англичан с трех направлений. Сначала на штурм пошли два первых отряда, а потом и третий, самый крупный. В нем находился герцог и рыцари его окружения, которые храбро шли вперед.
Когда нормандцы подошли к позициям англичан на расстояние, позволяющее соперникам отчетливо различать друг друга, шум и крики с обеих сторон усилились. Слышались звуки многочисленных труб, рожков и горнов. Воины выравнивали ряды, поднимали щиты и копья, накладывали на тетиву стрелы и натягивали луки. Одни готовились к штурму, другие к обороне.
Англичане стояли на месте, нормандцы шли вперед. Приближаясь, нападавшие видели, как в расположении англичан одни воины сменяли других. Вновь прибывшие пристраивались к линиям обороны. Уже было заметно, как одним кровь приливает к лицам, а другие, наоборот, бледнеют. Одни готовили к бою оружие, другие поднимали щиты. Храбрые воодушевляли себя перед сражением, трусы дрожали при виде приближающегося врага.
Тогда сидящий на быстроногом коне рядом с герцогом Тайллефер, который был хорошим певцом, затянул песню о Карле Великом, о Роланде, об Оливье и других благородных рыцарях, погибших в битве при Ронсевале. Когда они подошли к англичанам совсем близко, он вскричал: «Молю вас, сир! Я долго служил вам и сегодня прошу отплатить мне за всю мою службу. Именно в этот день прошу у вас награды. Заклинаю вас всей душой позволить мне первому ударить по врагу!» И герцог ответил: «Даю мое разрешение». Тайллефер пустил коня в галоп, обогнал первые ряды воинов, нанес смертельный удар копьем в грудь одному из англичан и повалил тело на землю. Потом он достал меч и нанес удар другому врагу с криком: «Вперед! Вперед! Где вы, господа! Бей!» После второго удара несколько английских воинов, выпрыгнув из строя, окружили и закололи храбреца. С обеих сторон раздались воинственные крики, противники бросились друг на друга.
Нормандцы бросились на штурм, англичане стойко оборонялись. Одни наносили удары, другие, отбросив страх, их отражали. И трудно было понять, кто заслужил больше славы.
Далеко разносились громкие звуки горнов; слышались удары копий и булав, лязганье мечей. Англичане то бросались вперед, то снова откатывались обратно. И прибывшие из-за моря воины одолевали на одних участках, но были отброшены назад на других. Нормандцы кричали: «С Богом вперед!», англичане выкрикивали: «Вон!» Английские и нормандские солдаты и командиры умело двигались, кололи друг друга копьями, наносили коварные удары мечами.
Когда падал англичанин, со стороны нормандцев раздавались торжествующие крики. Воины осыпали друг друга проклятиями и оскорблениями, но никто не знал, что хочет сказать противник. Нормандцы говорили, что речь англичан напоминала лай, потому что они не понимали ее.
Некоторые показали свою силу, другие, наоборот, демонстрировали слабость. Смелые торжествовали, трусливые дрожали, лишившись остатков мужества. Нормандцы усиливали натиск, но англичане держались стойко. Мощные удары противников пробивали кольчуги и раскалывали щиты. И снова одни пытались пробить упорную оборону других. И так было на всем поле боя. Через позиции англичан проходил ров, который нормандцам удалось поначалу преодолеть молниеносной атакой. Но англичане контратаковали и опрокинули нормандцев в ров вместе с лошадьми. Они падали лицом вниз один на другого и, оказавшись на дне, не смогли подняться. Многие англичане, которых нормандцы увлекли за собой, погибли там же. Ни на каком другом участке не погибло так много иноземных воинов, как на дне этого рва. Так говорили те, кто сам видел погибших.
Оруженосцы, которые должны были охранять имущество рыцарей, начали бросать его, как только заметили потери французов, сброшенных в ров, откуда им уже не удалось выбраться. Увидев, что нормандцам не удается восстановить положение на этом участке, они стали бросать вещи своих хозяев и озираться в поисках убежища. Тогда брат герцога Вильгельма епископ Байё Одо поскакал к ним с криком: «Остановитесь! Стойте спокойно и не двигайтесь! Во имя Бога, не бойтесь ничего, мы победим!» После этого они воспрянули духом и вернулись на место. Одо сделал в тот день много полезного. На белом коне, в белой рясе, под которой была кольчуга, с палицей в руке, он появлялся на самых опасных участках. Его видели и узнавали повсюду. Своим видом он воодушевлял рыцарей, сам восстанавливал их строй и отдавал команду снова идти на штурм.
С девяти часов утра и до трех часов пополудни битва то затихала, то снова разгоралась, и никто тогда еще не знал, кто победит и за кем останется поле сражения. Обе стороны сражались настолько упорно и умело, что было непонятно, на чьей стороне преимущество. Нормандские лучники осыпали англичан градом стрел, но те прикрывались щитами, и стрелы не достигали цели и не наносили саксам большого урона, какими бы меткими ни были стрелки. Тогда нормандцы стали стрелять по навесной траектории, чтобы стрелы падали на саксонских воинов сверху, попадая им в лицо. Многие лишились глаз. Каждый из них стал бояться смотреть из-за щита и оставлять незащищенной голову.
Град стрел усилился и стал подобен струям дождя, которые несли потоки ветра. Стрелы летели подобно бесчисленным молниям. Затем одна из тех, что были пущены навесно, ударила Гарольда в правый глаз. В приступе боли он вырвал стрелу и сломал ее. Боль была так сильна, что король склонился над своим щитом. И англичане потом говорили и до сих пор говорят французам, что та стрела, что попала в короля Гарольда, и тот лучник, что пустил ее, завоевали великую славу.
Нормандцы увидели, что англичане умело обороняются и так стойко удерживают свои позиции, что с ними ничего нельзя было сделать. Тогда их командиры провели тайный совет, на котором решили выманить противника на открытое поле ложным отступлением. Они правильно рассчитали, что во время преследования противника саксы рассеются по равнине, а нарушившего строй врага гораздо легче атаковать и разгромить. Так они и сделали. Нормандцы стали медленно отходить, а англичане бросились их преследовать. Теперь противники поменялись местами: те, кто оборонялся, превратились в преследователей. Французы отступали, а англичане выкрикивали им вслед оскорбления и думали, что они никогда больше не вернутся.
Так их удалось обмануть ложным отступлением, и это заблуждение стало для них роковым. Потому что если бы они не оставили свои позиции, то, скорее всего, они остались бы непобежденными. Но англичане, как глупцы, нарушили строй и начали преследовать врага.
Нормандцы следовали своей тактике преднамеренного отступления и медленно откатывались назад, чтобы как можно дальше выманить за собой англичан. Они бежали, а англичане бежали следом, бросая во врагов копья и потрясая топорами. Опьяненные успехом, саксы перестали следить за строем и рассыпались по равнине. Англичане торжествующе кричали, осыпая отступающих нормандцев насмешками. «Трусы, – выкрикивали они, – вы пришли сюда в недобрый час, желая получить наши земли и имущество, какие же вы глупцы, что пришли сюда. Нормандия далеко, и вам не так легко будет вернуться туда. Вам некуда бежать, разве что вы прыжком перемахнете через море или выпьете его, иначе ваши сыновья и дочери уже не увидят вас.
Нормандцы все слышали, но не понимали, что им кричат враги. Их язык казался нормандцам собачьим лаем. Наконец они снова развернулись лицом к врагу и начали вновь выравнивать строй. Бароны кричали: «С Богом, вперед!», что служило сигналом прекращения отхода. Развернувшись, нормандцы быстро восстановили прежнее положение. Теперь уже они с удвоенной яростью бросились в новую рукопашную схватку. И снова враги столкнулись друг с другом. Один наносит удар, другой уклоняется, один пытается поразить врага мечом, другой отбивает удар. Тогда нормандец снова бросается на сакса и наносит новый удар. Один пускается в бегство, другой быстро нагоняет его. Поле битвы широко, противников много, идет жестокая рукопашная схватка. Везде противники сражаются упорно и ожесточенно.
Нормандцы хорошо справились со своей ролью, выманив за собой противника. Вдруг перед ними появился английский рыцарь в сопровождении сотни пехотинцев, вооруженных самым разным оружием. Он сражался огромным боевым топором северян с длинным лезвием, был высоким, имел благородную осанку и храбро бился. В самых первых рядах, где было много нормандских рыцарей, он появлялся то тут, то там, подобно молнии. Англичанин атаковал нормандского конного рыцаря и попытался расколоть топором его шлем. Но удар пришелся мимо: лезвие топора блеснуло около седла и, пройдя сквозь шею коня, вышло наружу. Лошадь с седоком упали. Никто не видел, нанес ли англичанин следующий удар, но нормандцы, которые видели это, были обескуражены. Они уже были готовы прекратить наступление, когда к англичанину подскакал Рожер де Монгомери с копьем наперевес и, не обращая внимания на занесенный топор, нанес ему разящий удар, после которого тот повалился наземь. После этого Рожер закричал: «Бей, французы! День наш!» И снова завязалась горячая рукопашная схватка, и многие продолжали бой на копьях и мечах. Англичане продолжали обороняться, убивали лошадей и пробивали щиты врагов.
Один из французских всадников, по виду знатного происхождения, сражался очень храбро. Вскоре он очутился перед двумя англичанами, которые храбро бились рядом. Оба были достойными противниками и сражались вместе, защищая в бою друг друга. Они сражались длинными топорами с широким лезвием и успели нанести большой урон нормандцам, убивая и всадников, и лошадей. Рыцарь посмотрел на них и на их топоры и подумал, что в схватке с этими англичанами может потерять своего коня, свое главное богатство. Наверное, он с удовольствием ускакал бы на другой участок битвы, но это было бы слишком похоже на трусость. Поэтому он призвал все свое мужество и ударом шпор направил коня прямо на двух вражеских бойцов. Опасаясь удара алебарды, он поднял щит и ударил первого из них копьем. Удар был такой силы, что, попав в грудь, копье вышло из спины противника. Копье переломилось. Тогда француз выхватил булаву, которая висела у него справа, и нанес второму англичанину жесточайший удар, который полностью размозжил ему череп.
На другом участке один из англичан теснил своих французских соперников, атакуя их топором с обоюдоострым лезвием. На нем был деревянный шлем, который сакс привязал к своей одежде и закрепил вокруг шеи, поэтому удары соперника в голову были ему не страшны. Храбрый нормандский рыцарь заметил, какой урон наносит этот англичанин, и бросил навстречу ему своего коня, которого ни огонь, ни вода не могли заставить ослушаться команды своего хозяина. Конь вынес рыцаря прямо к англичанину, и рыцарь ударил противника сверху по шлему так, что тот сполз саксу на глаза. Когда он левой рукой попытался поднять шлем, чтобы снова видеть поле битвы, рыцарь отрубил англичанину правую руку, которая упала на землю вместе с топором. Другой нормандец прыгнул и быстро схватил топор обеими руками, но он владел своим трофеем недолго и дорого заплатил за него. Когда он наклонился за ним, другой англичанин нанес ему своим топором на длинной рукоятке удар в спину такой силы, что у нормандца были переломаны все кости, а внутренности вывалились наружу. Всадник же невредимым поскакал обратно. По дороге он снес и затоптал конем еще одного англичанина.
Громкие звуки битвы, лязг и крики, раздавались повсюду. Англичане упорно удерживали баррикады, вдребезги разбивая копья ударами длинных топоров и булав. Нормандцы обнажили мечи, которыми рубили баррикады. Тогда англичане в страхе стали отступать к своему штандарту, где лежали изувеченные и раненые.
Многим рыцарям, которые штурмовали лагерь англичан, приходилось участвовать в турнирах и поединках. Англичане не знали правил турниров и не умели биться в поединках на боевых конях. Они сражались в основном топорами. В бою топором воину приходилось держать оружие двумя руками. Он не мог одновременно наносить удары и защищать себя от атаки врага.
Англичане отступили к штандарту, который стоял на возвышенности. Нормандцы, конные и пешие, преследовали их по равнине. Многих настигли на своих конях рыцари Хью де Мортемер, Д’Авилер, Д’Онебак и Сен-Клер.
Роберт Фитц-Эрнеис закрепил копье, поднял щит и вынул свой острый меч. Он поскакал с мечом прямо на знамя англичан и убил сакса, охранявшего его. Затем он с мечом в руке бросился в атаку на остальных англичан, стоявших вокруг знамени, но они окружили и убили его топорами. Его так и нашли потом лежащим перед английским штандартом мертвым.
Герцог Вильгельм пробивался с копьем через английский строй к знамени. Во главе своего отряда он хотел захватить знамя и самого короля Гарольда, по вине которого началась эта война. Нормандцы следовали за своим господином, плотно обступая его. Они обрушивали удары на англичан, а те отчаянно защищались, пытаясь отвечать ударом на удар.
Один из них был могучего сложения, боец, который нанес большой урон нормандцам своим топором. Все боялись его, так как он убил уже много нормандцев. Герцог направил на него коня и нанес удар, но сакс уклонился и избежал удара. Затем, прыгнув в сторону, он поднял топор, и, когда герцог наклонился, чтобы избежать удара, англичанин храбро ударил его топором по голове, попав в шлем, но не причинив особого вреда. Герцог чуть не упал с лошади, но, упершись в стремена, быстро пришел в себя. Но когда он решил отомстить простолюдину и убить его, тот уже бежал в страхе получить удар от герцога. Он быстро убегал вместе с другими англичанами, но это не спасло его. Нормандцы искали его, преследовали, наконец поймали и, проткнув множеством ударов копий, оставили лежать мертвым.
Потом герцог приказал принести штандарт, который прислал ему папа римский. Слуга принес и развернул его. Герцог принял штандарт и позвал Рауля де Кончеса. «Неси мой штандарт, – приказал он, – это право исстари принадлежит вашему роду знаменосцев Нормандии. Во все времена вы были хорошими рыцарями». Но Рауль заявил, что в этот день хочет послужить своему господину в другом качестве. Он будет участвовать в бою с англичанами, будет разить их своей рукой, пока жив. Тогда герцог предложил нести штандарт Галтьеру Гиффарту, но тот ответил, что уже стар и сед, пусть штандарт несет кто-то другой, кто был моложе и сильнее. Тогда герцог сердито вскричал: «Именем великого Господа! Я вижу, мои господа, что вы намерены подвести меня в этот великий день». – «Сир, – ответил Гиффарт, – это совсем не так! Мы не совершаем предательство, и я отвергаю даже мысль подвести вас. Но я должен вести в бой рыцарей своего лена и тех, кто определен в мой отряд. У меня никогда еще не было большей возможности с честью выполнить свой долг перед своим господином. Я служу вам по воле Бога и, если нужно, отдам за вас свое сердце и приму за вас смерть». – «Скажу честно, – ответил герцог, – что всегда любил тебя, а теперь люблю еще больше. Если я переживу сегодняшний день, то ты никогда не пожалеешь о своих словах». Потом он обратился к рыцарю по имени Тостейнс Фитц-Роу ле Бланк родом из Бек-ан-Ка, о котором прежде слышал много хорошего. Услышав, что ему доверен штандарт, Тостейнс с гордостью принял эту честь и с благодарностью поклонился. Он смело и решительно выполнил свою задачу. Его потомки и сейчас любят рассказывать о чести, оказанной предку, и, наверное, потомки потомков тоже всегда будут этим гордиться.
Сев на коня, Вильгельм позвал барона Рожера, которого звали де Монгомери. «Я очень на тебя надеюсь, – сказал он, – веди своих людей в этом направлении и атакуй их с той стороны. С тобой пойдет сын сенешаля Осбера Вильгельм, верный вассал, который будет помогать тебе в атаке с людьми из Булони и По и с моими воинами. Ален Фергер и Амери будут атаковать с другой стороны. Они поведут в бой воинов из Пуатье и Бретани, с ними будут и все бароны из Мена. Я со своими рыцарями, друзьями и родственниками буду биться в центре, где битва будет самой жаркой».
Бароны, рыцари и простые воины уже успели полностью вооружиться. Воины-пехотинцы были хорошо экипированы, у каждого был лук и меч. На их головах были шлемы, а на ногах – высокие башмаки на толстой подошве. Некоторые имели защиту тела из кожи, другие – из нескольких слоев холста. Они несли луки и колчаны со стрелами за плечами. Рыцари надели кольчуги, железную обувь и сияющие шлемы. Они были опоясаны мечами, на шеях несли щиты, а в руках – копья. У каждого был собственный герб, все могли отличить друга от неприятеля, чтобы нормандец по ошибке не убил нормандца, а француз – француза. Впереди сомкнутым строем пошли пехотинцы-лучники. За ними, поддерживая лучников с тыла, ехали верхом рыцари. Медленным шагом в плотном строю, чтобы никто не отстал и не потерялся, пешие и конные смело пошли вперед.
Гарольд собрал своих эрлов, баронов и вавассоров из замков и городов, портов, поселков и деревень. Из окрестных деревень собрали жителей, вооруженных тем оружием, которое им удалось раздобыть: палицами, длинными пиками, вилами и дубинками. Англичане собрались вокруг места, где стоял Гарольд со своими друзьями и баронами.
К нему сразу же прибыли воины из Кента, Хертфорта, Эссекса, Суррея и Суссекса, Сент-Эдмунда и Суффолка, Нориджа и Норфолка, Кентербери и Станфорта, Бедефорта и Хундетона. Также пришли солдаты из Нортантона и из Евровика и Бакингема, и из Беда и Ноттингема, Линдеси и Николя. Пришли и те жители западных районов, до которых дошел зов короля. Очень много людей пришли из Солсбери и Дорсета, Бата и Сомерсета. Также пришло много воинов из Глостера, Вустера, Уинчестера, Хонтезира и Бричезира. И много пришло людей из других районов, которые историки не перечисляют. Все, кто услышал о вторжении Вильгельма, кто мог носить оружие, пришли, чтобы защитить свою землю. Не пришли только те, кто жил выше реки Хумбры (Хамбер): после вторжения скандинавов и Тостига они были слишком ослаблены и заняты своими делами.
Гарольд знал, что нормандцы вот-вот будут атаковать его, поэтому он заранее расставил своих людей на поле боя. Он и сам с самого раннего утра полностью вооружился и облачился, как подобает столь славному господину. Герцог, сказал он, придет, чтобы сразиться с ним, потому что он хочет захватить Англию. Поэтому англичанам необходимо выстоять в битве, защищая свою землю. Он отдал приказы командирам и посоветовал баронам держаться вместе, защищая в строю друг друга. Если строй будет нарушен, то снова собрать людей будет очень сложно. «Нормандцы, – говорил король, – верные вассалы и отважные воины, как в пешем, так и в конном строю. Их конные рыцари уже не раз участвовали в битвах. Если им удастся вклиниться в наши ряды, то все для нас будет потеряно. Они воюют длинным копьем и мечом. Но у нас тоже есть копья и секиры. И я не думаю, что их оружие устоит против нашего. Бейте там, где можете нанести удар, не стоит жалеть своих сил и оружия».
Англичане построили забор вокруг своего строя из щитов, ясеня и других деревьев. И они сделали это так умело, что в ограждении не было ни одной щели. Таким образом, перед их фронтом были сооружены баррикады, которые каждому из нормандцев придется преодолеть, прежде чем оказаться лицом к лицу с противником. За баррикадами и щитами они надеялись выстоять весь день, тогда бы они выиграли битву. Прокладывая себе дорогу, нормандцы должны были попасть под смертельные удары топоров, копий, палиц или другого оружия. Англичане носили короткие обтягивающие кольчуги, которые надевали поверх одежды, и шлемы. Гарольд отдал последние указания и призвал каждого смотреть только в лицо врагу. Никто не должен покидать свое место в строю. Он должен быть в любой момент готов к нападению врага. И будет ли то нормандец или кто-либо еще, каждый должен был всеми силами оборонять свою позицию. Затем король приказал воинам из Кента занять участок, где нормандцы, скорее всего, будут наносить основной удар. Жители Кента добровольно вызвались первыми встретить врага и требовали предоставить им это право независимо от того, где будет находиться король. Воины из Лондона вызвались защищать короля и королевский штандарт и построились вокруг него. Их просьба также была выполнена.
Когда король Гарольд закончил разговаривать с воинами и отдавать приказы, он подъехал на центральный участок обороны и спешился там, где стоял его штандарт. Его братья Леофвин и Гирт были рядом с ним. Там же остались и некоторые из английских баронов. Штандарт короля на самом деле был прекрасен. Он сверкал золотом и драгоценными камнями (после победы Вильгельм отправил его в Рим папе для того, чтобы увековечить свою славную победу). Англичане стояли сомкнув строй, были готовы к битве и желали ее. Один из флангов их армии защищал специально вырытый ров.
В это время из-за холмов показались наступающие нормандцы. Их первый отряд продолжал двигаться прямо, пересекая долину. Тотчас же появился еще один, более сильный отряд, который следовал сразу же за первым. Держась вместе, его воины заняли другой участок на поле битвы. Пока Гарольд рассматривал его и указывал на него Гирту, на виду показалась третья часть войска противника, которая заняла всю равнину перед холмом Сенлак. В центре этого отряда развевалось знамя, прибывшее из Рима. Там же находился и герцог с отборными, самыми сильными воинами. Его отряд был самым многочисленным. Под знаменем герцога собрались доблестные рыцари, верные вассалы и храбрейшие солдаты. Там находились знатные бароны, самые меткие стрелки и личные телохранители герцога, чьей задачей было стоять вокруг него в бою. Молодежь и слуги, которые не участвовали в бою, а должны были следить за оружием и охранять имущество воинов, следовали за войском вместе с монахами, которые должны были возносить молитвы Богу и следить за развитием событий.
Англичане стояли неподвижно в сомкнутом строю и готовились храбро встретить врага. Все были в кольчугах, с мечами и щитами. У многих были тяжелые боевые топоры, разящие удары которых они собирались обрушить на наступающих.
Три отряда, на которые разделилась армия нормандцев, наступали на армию англичан с трех направлений. Сначала на штурм пошли два первых отряда, а потом и третий, самый крупный. В нем находился герцог и рыцари его окружения, которые храбро шли вперед.
Когда нормандцы подошли к позициям англичан на расстояние, позволяющее соперникам отчетливо различать друг друга, шум и крики с обеих сторон усилились. Слышались звуки многочисленных труб, рожков и горнов. Воины выравнивали ряды, поднимали щиты и копья, накладывали на тетиву стрелы и натягивали луки. Одни готовились к штурму, другие к обороне.
Англичане стояли на месте, нормандцы шли вперед. Приближаясь, нападавшие видели, как в расположении англичан одни воины сменяли других. Вновь прибывшие пристраивались к линиям обороны. Уже было заметно, как одним кровь приливает к лицам, а другие, наоборот, бледнеют. Одни готовили к бою оружие, другие поднимали щиты. Храбрые воодушевляли себя перед сражением, трусы дрожали при виде приближающегося врага.
Тогда сидящий на быстроногом коне рядом с герцогом Тайллефер, который был хорошим певцом, затянул песню о Карле Великом, о Роланде, об Оливье и других благородных рыцарях, погибших в битве при Ронсевале. Когда они подошли к англичанам совсем близко, он вскричал: «Молю вас, сир! Я долго служил вам и сегодня прошу отплатить мне за всю мою службу. Именно в этот день прошу у вас награды. Заклинаю вас всей душой позволить мне первому ударить по врагу!» И герцог ответил: «Даю мое разрешение». Тайллефер пустил коня в галоп, обогнал первые ряды воинов, нанес смертельный удар копьем в грудь одному из англичан и повалил тело на землю. Потом он достал меч и нанес удар другому врагу с криком: «Вперед! Вперед! Где вы, господа! Бей!» После второго удара несколько английских воинов, выпрыгнув из строя, окружили и закололи храбреца. С обеих сторон раздались воинственные крики, противники бросились друг на друга.
Нормандцы бросились на штурм, англичане стойко оборонялись. Одни наносили удары, другие, отбросив страх, их отражали. И трудно было понять, кто заслужил больше славы.
Далеко разносились громкие звуки горнов; слышались удары копий и булав, лязганье мечей. Англичане то бросались вперед, то снова откатывались обратно. И прибывшие из-за моря воины одолевали на одних участках, но были отброшены назад на других. Нормандцы кричали: «С Богом вперед!», англичане выкрикивали: «Вон!» Английские и нормандские солдаты и командиры умело двигались, кололи друг друга копьями, наносили коварные удары мечами.
Когда падал англичанин, со стороны нормандцев раздавались торжествующие крики. Воины осыпали друг друга проклятиями и оскорблениями, но никто не знал, что хочет сказать противник. Нормандцы говорили, что речь англичан напоминала лай, потому что они не понимали ее.
Некоторые показали свою силу, другие, наоборот, демонстрировали слабость. Смелые торжествовали, трусливые дрожали, лишившись остатков мужества. Нормандцы усиливали натиск, но англичане держались стойко. Мощные удары противников пробивали кольчуги и раскалывали щиты. И снова одни пытались пробить упорную оборону других. И так было на всем поле боя. Через позиции англичан проходил ров, который нормандцам удалось поначалу преодолеть молниеносной атакой. Но англичане контратаковали и опрокинули нормандцев в ров вместе с лошадьми. Они падали лицом вниз один на другого и, оказавшись на дне, не смогли подняться. Многие англичане, которых нормандцы увлекли за собой, погибли там же. Ни на каком другом участке не погибло так много иноземных воинов, как на дне этого рва. Так говорили те, кто сам видел погибших.
Оруженосцы, которые должны были охранять имущество рыцарей, начали бросать его, как только заметили потери французов, сброшенных в ров, откуда им уже не удалось выбраться. Увидев, что нормандцам не удается восстановить положение на этом участке, они стали бросать вещи своих хозяев и озираться в поисках убежища. Тогда брат герцога Вильгельма епископ Байё Одо поскакал к ним с криком: «Остановитесь! Стойте спокойно и не двигайтесь! Во имя Бога, не бойтесь ничего, мы победим!» После этого они воспрянули духом и вернулись на место. Одо сделал в тот день много полезного. На белом коне, в белой рясе, под которой была кольчуга, с палицей в руке, он появлялся на самых опасных участках. Его видели и узнавали повсюду. Своим видом он воодушевлял рыцарей, сам восстанавливал их строй и отдавал команду снова идти на штурм.
С девяти часов утра и до трех часов пополудни битва то затихала, то снова разгоралась, и никто тогда еще не знал, кто победит и за кем останется поле сражения. Обе стороны сражались настолько упорно и умело, что было непонятно, на чьей стороне преимущество. Нормандские лучники осыпали англичан градом стрел, но те прикрывались щитами, и стрелы не достигали цели и не наносили саксам большого урона, какими бы меткими ни были стрелки. Тогда нормандцы стали стрелять по навесной траектории, чтобы стрелы падали на саксонских воинов сверху, попадая им в лицо. Многие лишились глаз. Каждый из них стал бояться смотреть из-за щита и оставлять незащищенной голову.
Град стрел усилился и стал подобен струям дождя, которые несли потоки ветра. Стрелы летели подобно бесчисленным молниям. Затем одна из тех, что были пущены навесно, ударила Гарольда в правый глаз. В приступе боли он вырвал стрелу и сломал ее. Боль была так сильна, что король склонился над своим щитом. И англичане потом говорили и до сих пор говорят французам, что та стрела, что попала в короля Гарольда, и тот лучник, что пустил ее, завоевали великую славу.
Нормандцы увидели, что англичане умело обороняются и так стойко удерживают свои позиции, что с ними ничего нельзя было сделать. Тогда их командиры провели тайный совет, на котором решили выманить противника на открытое поле ложным отступлением. Они правильно рассчитали, что во время преследования противника саксы рассеются по равнине, а нарушившего строй врага гораздо легче атаковать и разгромить. Так они и сделали. Нормандцы стали медленно отходить, а англичане бросились их преследовать. Теперь противники поменялись местами: те, кто оборонялся, превратились в преследователей. Французы отступали, а англичане выкрикивали им вслед оскорбления и думали, что они никогда больше не вернутся.
Так их удалось обмануть ложным отступлением, и это заблуждение стало для них роковым. Потому что если бы они не оставили свои позиции, то, скорее всего, они остались бы непобежденными. Но англичане, как глупцы, нарушили строй и начали преследовать врага.
Нормандцы следовали своей тактике преднамеренного отступления и медленно откатывались назад, чтобы как можно дальше выманить за собой англичан. Они бежали, а англичане бежали следом, бросая во врагов копья и потрясая топорами. Опьяненные успехом, саксы перестали следить за строем и рассыпались по равнине. Англичане торжествующе кричали, осыпая отступающих нормандцев насмешками. «Трусы, – выкрикивали они, – вы пришли сюда в недобрый час, желая получить наши земли и имущество, какие же вы глупцы, что пришли сюда. Нормандия далеко, и вам не так легко будет вернуться туда. Вам некуда бежать, разве что вы прыжком перемахнете через море или выпьете его, иначе ваши сыновья и дочери уже не увидят вас.
Нормандцы все слышали, но не понимали, что им кричат враги. Их язык казался нормандцам собачьим лаем. Наконец они снова развернулись лицом к врагу и начали вновь выравнивать строй. Бароны кричали: «С Богом, вперед!», что служило сигналом прекращения отхода. Развернувшись, нормандцы быстро восстановили прежнее положение. Теперь уже они с удвоенной яростью бросились в новую рукопашную схватку. И снова враги столкнулись друг с другом. Один наносит удар, другой уклоняется, один пытается поразить врага мечом, другой отбивает удар. Тогда нормандец снова бросается на сакса и наносит новый удар. Один пускается в бегство, другой быстро нагоняет его. Поле битвы широко, противников много, идет жестокая рукопашная схватка. Везде противники сражаются упорно и ожесточенно.
Нормандцы хорошо справились со своей ролью, выманив за собой противника. Вдруг перед ними появился английский рыцарь в сопровождении сотни пехотинцев, вооруженных самым разным оружием. Он сражался огромным боевым топором северян с длинным лезвием, был высоким, имел благородную осанку и храбро бился. В самых первых рядах, где было много нормандских рыцарей, он появлялся то тут, то там, подобно молнии. Англичанин атаковал нормандского конного рыцаря и попытался расколоть топором его шлем. Но удар пришелся мимо: лезвие топора блеснуло около седла и, пройдя сквозь шею коня, вышло наружу. Лошадь с седоком упали. Никто не видел, нанес ли англичанин следующий удар, но нормандцы, которые видели это, были обескуражены. Они уже были готовы прекратить наступление, когда к англичанину подскакал Рожер де Монгомери с копьем наперевес и, не обращая внимания на занесенный топор, нанес ему разящий удар, после которого тот повалился наземь. После этого Рожер закричал: «Бей, французы! День наш!» И снова завязалась горячая рукопашная схватка, и многие продолжали бой на копьях и мечах. Англичане продолжали обороняться, убивали лошадей и пробивали щиты врагов.
Один из французских всадников, по виду знатного происхождения, сражался очень храбро. Вскоре он очутился перед двумя англичанами, которые храбро бились рядом. Оба были достойными противниками и сражались вместе, защищая в бою друг друга. Они сражались длинными топорами с широким лезвием и успели нанести большой урон нормандцам, убивая и всадников, и лошадей. Рыцарь посмотрел на них и на их топоры и подумал, что в схватке с этими англичанами может потерять своего коня, свое главное богатство. Наверное, он с удовольствием ускакал бы на другой участок битвы, но это было бы слишком похоже на трусость. Поэтому он призвал все свое мужество и ударом шпор направил коня прямо на двух вражеских бойцов. Опасаясь удара алебарды, он поднял щит и ударил первого из них копьем. Удар был такой силы, что, попав в грудь, копье вышло из спины противника. Копье переломилось. Тогда француз выхватил булаву, которая висела у него справа, и нанес второму англичанину жесточайший удар, который полностью размозжил ему череп.
На другом участке один из англичан теснил своих французских соперников, атакуя их топором с обоюдоострым лезвием. На нем был деревянный шлем, который сакс привязал к своей одежде и закрепил вокруг шеи, поэтому удары соперника в голову были ему не страшны. Храбрый нормандский рыцарь заметил, какой урон наносит этот англичанин, и бросил навстречу ему своего коня, которого ни огонь, ни вода не могли заставить ослушаться команды своего хозяина. Конь вынес рыцаря прямо к англичанину, и рыцарь ударил противника сверху по шлему так, что тот сполз саксу на глаза. Когда он левой рукой попытался поднять шлем, чтобы снова видеть поле битвы, рыцарь отрубил англичанину правую руку, которая упала на землю вместе с топором. Другой нормандец прыгнул и быстро схватил топор обеими руками, но он владел своим трофеем недолго и дорого заплатил за него. Когда он наклонился за ним, другой англичанин нанес ему своим топором на длинной рукоятке удар в спину такой силы, что у нормандца были переломаны все кости, а внутренности вывалились наружу. Всадник же невредимым поскакал обратно. По дороге он снес и затоптал конем еще одного англичанина.
Громкие звуки битвы, лязг и крики, раздавались повсюду. Англичане упорно удерживали баррикады, вдребезги разбивая копья ударами длинных топоров и булав. Нормандцы обнажили мечи, которыми рубили баррикады. Тогда англичане в страхе стали отступать к своему штандарту, где лежали изувеченные и раненые.
Многим рыцарям, которые штурмовали лагерь англичан, приходилось участвовать в турнирах и поединках. Англичане не знали правил турниров и не умели биться в поединках на боевых конях. Они сражались в основном топорами. В бою топором воину приходилось держать оружие двумя руками. Он не мог одновременно наносить удары и защищать себя от атаки врага.
Англичане отступили к штандарту, который стоял на возвышенности. Нормандцы, конные и пешие, преследовали их по равнине. Многих настигли на своих конях рыцари Хью де Мортемер, Д’Авилер, Д’Онебак и Сен-Клер.
Роберт Фитц-Эрнеис закрепил копье, поднял щит и вынул свой острый меч. Он поскакал с мечом прямо на знамя англичан и убил сакса, охранявшего его. Затем он с мечом в руке бросился в атаку на остальных англичан, стоявших вокруг знамени, но они окружили и убили его топорами. Его так и нашли потом лежащим перед английским штандартом мертвым.
Герцог Вильгельм пробивался с копьем через английский строй к знамени. Во главе своего отряда он хотел захватить знамя и самого короля Гарольда, по вине которого началась эта война. Нормандцы следовали за своим господином, плотно обступая его. Они обрушивали удары на англичан, а те отчаянно защищались, пытаясь отвечать ударом на удар.
Один из них был могучего сложения, боец, который нанес большой урон нормандцам своим топором. Все боялись его, так как он убил уже много нормандцев. Герцог направил на него коня и нанес удар, но сакс уклонился и избежал удара. Затем, прыгнув в сторону, он поднял топор, и, когда герцог наклонился, чтобы избежать удара, англичанин храбро ударил его топором по голове, попав в шлем, но не причинив особого вреда. Герцог чуть не упал с лошади, но, упершись в стремена, быстро пришел в себя. Но когда он решил отомстить простолюдину и убить его, тот уже бежал в страхе получить удар от герцога. Он быстро убегал вместе с другими англичанами, но это не спасло его. Нормандцы искали его, преследовали, наконец поймали и, проткнув множеством ударов копий, оставили лежать мертвым.