Егоров Александр. Повелитель Ижоры

   Ольга нахмурилась. Ничего не ответив, она положила трубку на стол (трубка тоже притихла). Отвернула пробку. Вздохнула, прижала горлышко к губам.
   «Я позвоню позже», – проквакала трубка – а потом из нее слышались только тупые и пульсирующие, как зубная боль, гудки.

Глава 4,
в которой рыцарь взламывает ворота, а принц находится в шкафу

   Новый день они встретили на приморской трассе. Ленкин «остин», похожий на вишневый лаковый ботинок, с гибридным мотором мог развивать приличную скорость – и если бы не предательские повороты, Ленка разогнала бы его до предела, будьте спокойны. Lynn из их старой игры только и говорил, что о машинах да о гонках: Фил даже и заподозрить не мог, что… но потом Lynn куда-то исчез. И вот теперь снова появился рядом с ним, с такой милой короткой стрижкой и в модной курточке, а под курточкой… объясните, как надо себя вести, если девчонка, которая вам нравится, вдруг оказалась вашим старым приятелем-визионером… Или наоборот, приятель оказался девчонкой, в которую…
   – Ладно, хватит гнать, – сказал Филипп, как бы отвечая собственным мыслям. – Надо отдохнуть, наконец. Давай-ка свернем куда-нибудь, где людей поменьше.
   – Сейчас. Еще немного. Там дальше дорога вдоль самого берега пойдет.
   Похоже, она точно знала, куда ехать.
   – Искупаемся? – предложил Филипп.
   – Мне нельзя. Да и не в чем. – Ленка отвернулась, вглядываясь вдаль: в просветах между соснами мелькало и слепило глаза море – какое-то нереальное, кинематографическое. Фил вздохнул:
   – Жалко. Ты когда-нибудь купалась в восемь утра?
   – В Австралии. Год назад, – отозвалась Ленка лениво, и Фил прикусил язык. Маловато он о ней знал.
   Сегодня утром, свернувшись в кресле, он как раз досматривал очередной чудесный визионерский сон, когда она дернула его за плечо: «Вставай, Flea, нам пора». Потом он мылся и скреб новенькой бритвой подбородок, мучительно соображая, какую такую Черную речку она имеет в виду. Ну да, там – ее брат Ник. В эту чертову клинику не пускают посетителей. Он поможет ей пробраться внутрь? Интересно, как? Ладно, на месте разберемся.
   Он вернулся в комнату, когда Ленка уже надела свою потрясающую курточку и кроссовки и теперь глядела на него, полураздетого, и посмеивалась. Она сказала: «Прыгай скорей, друг мой Flea, – смешные у них тогда были имена, что ни говори, смешные. – Только оружие не забудь». Он улыбнулся. Подошел к столу, вынул из самого нижнего ящика туристский топорик. «Теперь порядок, Lynn. Я готов».
   Смешной рыцарь с алебардой. Как в игре «Moonlit Knights». Бедный рыцарь и его принцесса в оранжевой бейсболке. Вот только куда же они едут? На север, на север. Не волнуйся, мой верный Flea, я дорогу знаю.
   Машина неслась бесшумно, скорость выдавали только километровые столбики, в панике пролетающие назад один за другим. Вот между сосен показалась тропинка, ведущая прямо на берег. Быстро взглянув в зеркало, чудо-гонщик Lynn рванул баранку влево, и «остин», не сбавляя ходу, плавно вписался в узкую колею между деревьев. Машину тряхнуло. Стуча подвеской на корнях, она проехалась вдоль берега и замерла, спрятавшись между кустов – так, чтобы не было видно с дороги.
   – Кстати, у нас пожевать ничего не осталось? – спросила Ленка, заглушив двигатель.
   Фил помотал головой:
   – Откуда? Колбасу всю ты сжевала… Погоди. Вот, смотри-ка, есть шоколадка. В кармане завалялась. Надо же.
   – Таких, по-моему, уже не выпускают сто лет, – оценила Ленка, рассмотрев бабкин подарок. – Неужели где-то продаются?
   – Свежая, – обиделся Фил. – Я ел, и ничего не случилось.
   – Ты уверен, что ничего?
   Собеседник промолчал. Шоколадка таяла во рту: каждому досталось по небольшому кусочку. Ленка облизала губы сладким языком, Филипп скосил глаз, вздохнул незаметно. Вдали, за деревьями, за кирпичным забором, сияли стеклами корпуса клиники для особо важных пациентов. Клиника эта больше всего смахивала на пятизвездочный отель. Разве что немного странно выглядели решетки на лоджиях. Изгородь, сваренная из стальных прутьев, заходила далеко в воду. Поверху была натянута колючая проволока: боялись тут явно не акул, а излишне любопытных гостей вроде них.
   – Будет непросто, – заметил Филипп.
   Ленка открыла дверцу и, кинув непонятный взгляд на своего напарника, вышла из машины. Потянулась. Присела на капот, спиной к нему. В задумчивости попробовала пригладить невидимый локон (раньше длинные волосы носила – понял Фил). Пощелкала пальцами по выпуклой «остиновской» фаре. Обошла машину спереди, тронула ручку двери:
   – Ты боишься?
   Филипп разозлился. Ему захотелось сказать Ленке что-нибудь едкое, но он так и не придумал, что. Между тем она вернулась обратно за руль, легонько прикрыла за собой дверцу и повернулась к нему:
   – Ты не должен на меня обижаться. – Ленка говорила с ним мягко, как с несмышленым мальчишкой. – И не злись, тебе не идет.
   – Мне наплевать, идет мне или нет.
   – Ты думаешь, мы не сможем?
   Филипп вертел в руках конфетную обертку. Развернул, глянул на нарисованную Аленушку. Девчонка пригорюнилась у заросшего пруда: скучала по братцу? Или у нее просто несчастная любовь – в сказках-то обычно эту тему обходят?
   – Да, это ты точно подметила, – усмехнулся он. – Про шоколадку. Кое-что случилось после этой шоколадки. Это как удар молнии. Из той программы, «Reminder». Понимаешь?
   Ленка кивнула.
   – И вот что странно, – Фил бережно разгладил обертку. – Мне это даже нравится.

* * *

   – Нет, молодые люди. Вас нет в списке. Ничего не могу для вас сделать.
   Девица в белом халате, но с ультрафиолетовой прической снова отвернулась к монитору, и ее улыбка стала непроницаемой. Расслабленный охранник сидел в сторонке, на мягком кожаном диване, под пальмой. Казалось, он вовсе не смотрит на посетителей. Так это или нет, выяснять не хотелось.
   Филипп потянул растерянную Ленку через весь холл – к выходу. Внезапно остановился, вернулся к стойке ресепшн, будто что-то забыл: девица уже успела потянуться за наушниками. «Ага, не слишком-то ты на работе напрягаешься», – подумал Фил. У него родилась одна мысль. Ленка, стоящая у стеклянных дверей, поглядывала на него с недоумением. Фил щелкнул пальцами, и девица подняла любопытные глаза (она носила сиреневые линзы – под цвет волос). «Ей и лет-то всего семнадцать, не больше, – с удивлением заметила Ленка. – Дура курносая. Из местных, наверно».
   Ей было не слышно, о чем там идет разговор. Вот ее друг полез в карман куртки, вытащил что-то, передал. Девица вскинула тонкие брови, нахально заулыбалась: ну да, все-таки Фил, хоть и рыжий, а довольно красивый. Фигура у него будет ничего себе, когда еще чуть повзрослеет, – а пока что он смешной такой, длинноногий… Нет, вы только посмотрите, что за бесстыжая медсестра! Только что не подмигивает ему, как будто они давно обо всем сговорились. А они, похоже, и правда сговорились. Вот она даже дорогу ему показывает – а заодно на руке браслет золотой, красивый. Наверно, с полгода зарплату откладывала, подумала Ленка. И отвернулась.
   – Лен, все нормально, – прошептал он ей уже в дверях проходной (охранник даже не поднял взгляда).– Я кой-чего разведал. Ник содержится во втором корпусе, на самом берегу. В отдельной палате. Номер триста девять, третий этаж. Прогулка у них с часу до трех. Вдоль по бережку гуляют. Строем, с песней…
   – Кончай болтать, – перебила Ленка. – На территорию прошли – уже хорошо. Слушай, а что такое ты этой кошке крашеной подарил?
   – Клубную карточку. Что я, не вижу, что девушка скучает? А спикер у нее хороший. Как у меня был.
   – Ты скотина. – Она несильно цапнула Фила за челку. – Тебя в провинцию вообще выпускать нельзя.
   – Им тут на самом деле скучно. С тоски помрешь. А так хоть будет повод в город съездить, а? Я не понял, Lynn, ты ревнуешь? Ха-ха…
   Щелчок по лбу – и он умолк.

* * *

   Пациенты строем, конечно, не гуляли. Просто слонялись вдоль берега, все в одинаковых дорогих спортивных костюмах. Их было немного, всего человек пятнадцать: лечение в чудо-клинике стоило ровно столько, чтобы к ней не выстраивалась очередь. Все гуляющие выглядели абсолютно здоровыми. Вот разве что… вот разве что некоторые отчего-то сторонились воды, нервничали, когда морская волна подбиралась слишком уж близко к дорожке. А иные как-то чересчур напряженно вглядывались вдаль, за туманный горизонт, морщили лоб, будто силились что-то вспомнить. Впрочем, всё это не выглядело странным – скорей, каким-то натянутым, как массовка в телесериале.
   Никого, похожего на Ника, поблизости не было. Остался в палате? Или гуляет где-то под присмотром?
   Фил вздрогнул: один из пациентов, до той поры бездумно бродивший по дорожке, остановился прямо напротив них, затем повернулся и принялся напряженно вглядываться в гущу листвы. Они затаили дыхание.
   – М-мне, – промычал больной.
   «Ох, какой деловой пассажир, – подумал Фил. – Все мне да мне».
   Он осторожно оглянулся: охранник стоял шагах в двадцати, задумчиво смотрел на море и не замечал маневров своего подопечного.
   – Вижу, – гнусаво произнес больной. Чем-то он напоминал Петрова из Филипповой фирмы. Такой же расплывчатый. Но Петров был неглупым и добродушным, а этот глядел как-то слишком угрюмо – очевидно, рухнул с более высокой ступеньки в бизнес-иерархии. А может, просто был прирожденной сволочью, кто его знает.
   – Вижу, – повторил толстяк, невнятно выматерился и ломанулся сквозь кусты прямо к ним. Ленка вскрикнула от ужаса и попятилась: жирный маньяк шел прямо на нее, растопырив пальцы и вытаращив глаза. Он держал курс на ее яркую футболку и призывно кривил рот (ничего поганее Фил в жизни своей не видал). Жирный запнулся о корень, на миг клюнул носом – и тогда Филипп вскочил, вскинул руки, сцепленные в замок, и сверху жестко опустил ему на загривок.
   Удар пришелся по адресу. Пассажир бизнес-класса медленно и солидно обрушился в кустарник, позабыв даже улыбнуться Ленке напоследок. Ветки нехотя распрямились, но Фил уже заметил, что охранник скорым шагом идет к ним: ноги пациента (в дорогих прогулочных туфлях и белых носках) раскинулись поперек аллеи, а утянуть с глаз долой такую тушу уже не представлялось возможным. Фил кинул бешеный взгляд на Ленку, которая застыла будто в трансе, схватил ее за руку и поволок прочь из кустов.
   И вовремя.
   Охранник склонился над поверженным толстяком. Тот пускал пузыри и бормотал что-то вроде: да имел я всех… Оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, охранник ухватил жирного пациента за шиворот и попытался поставить на ноги. Он глянул на спасителя мутным взором, а затем его вырвало прямо охраннику на брюки. Как легко понять, в дальнейшем пассажиру пришлось туго.
   Фил с Ленкой этого уже не видели. Они выскочили на главную аллею местного парка. Тут были расставлены редкие скамеечки. Большинство пустовало, на некоторых мирно беседовали пациенты постарше и поспокойнее с виду. Никто их не охранял. Ленкиного брата не было и здесь.
   Разведчики, не сбавляя шага, кинулись по дорожке ко второму корпусу. Пока что вокруг было тихо. Видеокамеры, укрепленные в разных местах, без пользы послали сигнал на монитор в караульном помещении: там играли в карты, и никто не обращал на подозрительных прохожих ни малейшего внимания.
   – Через холл не пройти, – сообщил Фил Ленке, осторожно выглянув из-за угла второго корпуса. – Обязательно привяжутся. Где у них тут запасной выход, как думаешь?
   – Не знаю. – Ленка держалась неплохо, но все же порядком напугалась. – Смотри.
   Фил оглянулся.
   – Ага, вход в подвал, – сказал он. – Или в котельную. Или хрен знает куда. Оттуда пройдем наверх.
   Зачем-то пригнувшись, они подбежали к железной двери. Подергали: заперто.
   – Ну что, Lynn? – спросил Фил, усмехаясь. – Взломаем эту игру?
   И он достал из-за пояса топорик.

* * *

   В караульном помещении клиники раздался звонок. Главный по смене напрягся, потрогал наушник, выслушал; глаза сделались оловянными. Остальные отложили карты и озабоченно уставились на него. Ни пса не поймешь, что там ему говорят. На всякий случай проверили камеры слежения. На широких мониторах вся территория видна. Вот берег залива, вот забор. Зараза, глаза-то как слепит – это потому что ветра нет, только рябь на воде, солнце в этой ряби сияет, переливается. А вот и психи гуляют по дорожкам. Скоро обед уже, а потом надо будет всех по комнатам разводить. Пусть дрыхнут.
   – Что? Что? – переспросил главный. – Понял. Если инциденты, сразу докладывать. Ясно.
   Старшой отключил связь, глянул на всех значительно, скрылся за дверью. Без него снова взялись за карты. Иногда поднимали глаза на мониторы. На крайнем увидели сцену: из куста вылезает мокрый Леха Кузьмин, тащит за собой толстого пассажира, тот – упирается. Посмеялись. Какие инциденты, на хрен. Психи есть психи. Вон этому что-то в голову взбрело, он и полез в кусты прохлаждаться. Да и то подумать, на улице жара, в небе ни облачка. Хоть и не выходи совсем до вечера.
   Сейчас Леха вернется, доложит обстановку. А там и в столовку пора. Вечером по пиву, да искупаться – глядишь, и смена прошла.

* * *

   Холл третьего этажа залит солнцем. Растопырились пальмы в кадках. Новенькие диваны сладко пахнут разогретой кожей, как у Мирского в машине. В конце коридора одна дверь открыта, оттуда доносится гудение пылесоса. Рядом припаркована тележка (металлическая, на колесиках, с торчащими оттуда щетками). Понятно: дневная уборка. Это неопасно.
   Вот она, комната триста девять. Ни черта оттуда не слышно, ни шагов, ни голосов, и радио не поёт. А ну как и нет там никакого братца Ника?
   Так. Замок открывается магнитной картой. Взламывать? Хрен сломаешь. Дверь плотно пригнана, даже не подобраться. Перелезть по лоджиям? Не выйдет. Там решетки. А прогулка скоро кончится, и…
   Ты говоришь, у тебя есть план?
   Они прокрались в дальний конец коридора. Пылесос выл за приоткрытой дверью. Еще слышно было, как кто-то в комнате шаркает щеткой по плинтусам. Ленка бросила быстрый взгляд на сообщника: Филик не был похож на героя в своих дурацких брючках, в бейсболке козырьком назад, с торчащими вихрами. Вот Фил потянул из-за пояса топорик. «Замочим старушку?» – подмигнул он ей. «Тихо, тихо, – она уже не глядела на него. – Сперва я войду, а то спугнем».
   Вместо старушки в палате оказалась щуплая некрасивая девица лет двадцати, в синем халате, по всему видать, тоже из местных. Она как раз заканчивала возиться с ковром. Обернулась, выронила шланг и вскрикнула: пираты шли на абордаж. Девица приготовилась дорого продать свою драгоценную жизнь, но тут стриженая бандитка прошипела ей что-то угрожающее, а парень и вовсе напугал до полусмерти своим кровожадным видом, но всего больше – топориком, которым он поигрывал как бы невзначай, пока напарница ловко связывала ей руки за спиной проводом от пылесоса. «Как это она быстро. Дело знакомое», – подумал Фил.
   – В триста девятом номере была? – строго спросила Ленка у стреноженной девицы. – Кто там? Быстро говори, а то…
   – Там один парень, он не выходит, – проговорила уборщица сдавленно, будто провод накинули ей на горло. – Пусти. Чего тебе надо?
   Вместо ответа Ленка ухватила пленницу за подбородок:
   – Ты его видела? Говорила с ним?
   – Видела. Он тормозит все время.
   – Что значит – тормозит?
   – То ли на транках постоянно, то ли сроду такой. Не знаю. Я же не врач. Я уборщица.
   Девица всхлипнула.
   – Так. Начинается. Мы уйдем – орать начнешь?
   – Вас поймают. Через десять минут прогулка кончается.
   – Вот сволочь, – процедила Ленка непонятно в чей адрес.
   Тут Фил увидел в тележке полезную вещь: клейкую ленту-скотч. Ленка, не мешкая, залепила уборщице рот. Та подергалась для порядка, а потом как-то разом успокоилась, перестала даже морщиться. Только хлопала глазами сердито.
   Из слота на замке торчала смарт-карта – ключ. Фил вытянул, рассмотрел: это был не именной пропуск, а простая пластиковая карточка с встроенным микрочипом. «Ко всем дверям подходит?» – спросил он связанную девку. Та мотнула головой утвердительно.
   У них оставалось восемь минут. Фил втолкнул тележку в комнату, захлопнул за собой дверь (не гостиница, изнутри не откроешь). Отметил равнодушно, какая эта дверь толстая и массивная. Станет кто кричать – и не услышать. Ладно.
   Коридор все еще был пуст; из триста девятого номера не доносилось ни звука. Фил вставил карту в прорезь. Что-то пискнуло. Задвижка еле слышно прошелестела там, внутри, и дверь отворилась.

* * *

   Я все думал, какой же он из себя, этот Ник? Супермальчик? Заколдованный принц с крашеными ногтями?
   Мы нашли принца в шкафу. Шкафы у психов в палатах устроены замечательным образом: сдвижная стенка, никаких полок, вообще ничего жесткого. Вот там он и сидел. В одних плавках, как курортник. Завернулся в одеяло, скорчился, голову руками обхватил: устроил себе гнездо. Мне отчего-то стало смешно, правда, смех получился нервный.
   Но все же мы его нашли.
   Оказалось, этот Ник довольно симпатичный с виду. Бледный, довольно худой, хотя руки-ноги мускулистые. Подстричь не успели, вся гордость при нем: я же знаю, эти ребята обычно носят волосы длинные, а уж у кого они от природы черные да прямые – тому особый респект. Ногти (я специально пригляделся) все-таки подстригли и даже отмыли, не знаю уж зачем.
   А так, в общем, пацан и пацан. Разве что избалованный, наверное. Принцы – они все такие.
   Но когда он поднял глаза, я даже вздрогнул. Вот если представить, что у человека взгляд направлен внутрь, так это как раз тот случай. Только непонятно, что он там, внутри, мог увидеть. Но что-то страшное, не иначе.
   – Н-не надо, – прошептал он. – Не надо. Пожалуйста.
   Я хотел ему сказать, что никто его и не трогает. Но он бы все равно не послушал. Он весь сжался, как пружина, а потом…
   Ох, даже вспоминать неловко. Мне, конечно, доводилось драться, и не далее чем сегодня, но тут случай был совершенно особенный. Только представьте: этот красавчик в плавках весь вскинулся, рванул меня за плечо (только что не расцарапал ногтями своими), и вот уже оба мы с ним в шкафу, друг на друге. Ну, со мной такие шутки обычно не проходят, и вот уже я на нем сижу, а сам думаю: вот забавно будет, если врачи нас в таком виде засекут.
   Его надолго не хватило. Притих и глаза руками закрыл, того и гляди заплачет.
   – Ник! – Тут и Ленка опомнилась, тянет его за руку. – Что с тобой, Ник? Ты меня узнаешь?
   Никого он не узнает. Такое у меня сложилось впечатление. Только бормочет свое «не надо, не надо».
   – Ну что же это с ним? – спрашивает Ленка в отчаянии.
   – Залечили, – говорю. Но сам думаю: что-то здесь все же нечисто. Другие-то вон, гуляют себе и гуляют, и некоторые даже довольно бодро.
   – Вылезай, тормоз, – это я ему.
   Хватаю за руку, Ленка – за другую, тянем его из шкафа, как рака-отшельника. А он мне в руку вцепился, как клещами. Я тут, если честно, выругался довольно громко.
   Тут он в лице изменился на секунду – все равно как помеха по экрану пробежала. И смотрит во все глаза прямо на меня. А глаза у него серые, печальные – в отца.
   Посмотрел, а потом и прошептал еле слышно:
   – Я не хочу домой.
   «Ладно, Фил, – говорю я сам себе. – Пусть они все и сдвинутые, вся семейка, но ты обещал помочь. А потом… потом распрощаемся».

* * *

   Когда в комнате охраны прозвучал первый сигнал тревоги, они уже выходили на берег.
   Плыть не пришлось: на берегу кто-то оставил легкий пластиковый ялик. Вместо весел Фил подобрал на берегу измочаленную доску.
   Ника, как ни странно, не испугали морские приключения. Когда лодка ткнулась носом в отмель, он сам перелез через борт – но тут же встал по колено в воде. Ленка догнала его и взяла за руку.
   Оказалось, что брат и сестра почти одного роста.
   Фил поглядел им вслед, когда они уже исчезли в прибрежных кустах. Похоже, про него забыли, думал он. Могли бы хоть спасибо сказать.
   В любом случае надо добраться до города. И еще поесть бы не мешало.
   Лупоглазый вишневый «остин», спрятанный в зарослях, уже успел развернуться. Теперь он нацелился прямиком на узкую дорожку промеж кустов, пересеченную сосновыми корнями, – эта дорожка вела прямиком к шоссе. Вот сейчас он сорвется с места и уедет. Фил подошел поближе и, к своему удивлению, увидел, что место рядом с водителем свободно. Он распахнул дверцу, наклонился, спросил негромко:
   – До города подкинешь?
   – Филик, ты чего? С ума сошел? – Ленка сидела за рулем в мокрых джинсах. Наверно, это было страшно неудобно. Ник сгорбился на заднем сиденье.
   – Я тебя жду, – сказала Ленка. – Спасибо тебе. Ты самый лучший.
   Возможно, Фил был неопытен или хвалили его нечасто, но уже в следующее мгновение от его тоски не осталось и следа. Он плюхнулся на сиденье «остина» – и тут уже действительно рассмеялся, прямо Ленке в лицо. Она взглянула изумленно, а затем размахнулась и влепила ему затрещину, легонько, конечно, но так, чтобы он все понял. И он все понял: повернулся и поцеловал куда-то в щеку. В смешном тесном автомобильчике это сделать легче легкого. «У тебя нос холодный», – усмехнулась Ленка. «Я думал, вы давно уехали», – сказал он. «Конечно, нет», – ответила Ленка.
   Потом Фил с беспокойством оглянулся на Ника: тот сидел, как чужой, закрыв глаза.
   «Нет, братец, – подумал Филипп весело. – Может быть, ты и хороший парень, хотя и псих. Но я самый лучший. Она меня любит, ты понял?»
   – Поехали, – сказала Ленка. – Надо до города поскорее добраться.
   Она пришла в себя и снова стала уверенной и решительной, как обычно.
   – А куда мы поедем? – поинтересовался Фил.
   – К одному хорошему человеку, Филик. Уж если кто и поймет тут что-нибудь, так только он.

* * *

   Блестящий «мерседес»-купе Николая Павловича был небрежно припаркован у главного корпуса: если и не самый мощный, то самый компактный пример человеческого успеха. Дежурный доктор, склонившись к опущенному стеклу, докладывал хмурому Мирскому:
   – На прогулку не выходил, не хотел. Обед прямо в номер доставляется. Все как вы сказали.
   – Я ничего не говорил, – обрывал Мирский. – Я хочу его видеть. Прямо сейчас. Я не понял, в чем проблема?
   – Никаких проблем, – уверял сутулый человечек в белом халате. – Еще минуточку. Сейчас обход закончится.
   – Вам что, счета перестать оплачивать? – грозил Мирский.
   – Это не ко мне, – отнекивался дежурный. – Но я вас уверяю, все будет в полном порядке. Будьте так любезны… буквально еще одну минуточку.

Глава 5,
в которой герои встречаются с реальным волшебником, а затем прощаются с этой реальностью

   Ленка подошла к калитке и надавила большим пальцем на кнопку домофона. Где-то в глубине двухэтажного коттеджа тут же запиликал вызов. Фил вертел головой с любопытством: в этих местах ему доводилось бывать нечасто.
   Здесь обитала самая разная публика. Когда-то давно пробовали селиться богачи, в основном из приезжих. Но эта мода быстро сошла на нет. Всякую весну асфальт на дорожках проседал, на участках появлялись не предусмотренные проектом ямы и промоины, из которых неаппетитно пахло: кварталы были выстроены на месте бывшей городской свалки. Когда однажды прямо на главной улице тяжелый джип вице-губернатора провалился колесом в зловонную дыру, случился настоящий скандал. Об этом юному Филу рассказывала мать. Зачем же было строить дома на помойках? – спрашивал он, а мать разводила руками: земля там бросовая, дешевая, а покупатели-то не знают, что за дерьмо спрессовано под асфальтом. В сущности, – говорила она, – все живут на помойках, только некоторые это замечают, а некоторые – нет.
   Когда Фил подрос и стал увлекаться графическими моделями, он понял, что мать имела в виду.
   Впрочем, воздух на бывшей помойке был чистым, ничем таким особенным не пахло. Вот разве что откуда-то тянуло дымом и горелым жиром. Кто-то, видно, устроил семейный barbeque на заднем дворе, как в каком-нибудь Техасе. Оттуда доносилась традиционная для среднего класса радиомузыка: неизвестный простуженным баритоном обещал потуже натянуть ушаночку. Между тем было жарко; в кустах чирикали воробьи, по черепичной крыше соседнего коттеджа не спеша прохаживалась ворона.
   Рассеянно поглядев на ворону, Ленка еще раз нажала на кнопку звонка, и на этот раз кое-что произошло. В окне дрогнула штора, и сразу же после этого камера наблюдения повернулась в их сторону. «Кто там?» – спросил домофон женским голосом. «Мы к Евгению, – сообщила Ленка. – Его что, нет дома?» «Дома, – ответил голос. – Сейчас». Минуту спустя на крыльце появился хозяин, и Фил не поверил своим глазам.
   Конечно, это был Джек (он и забыл, что Джека Керимова из «4D» на самом деле зовут Женей). Но дизайнера и вправду нелегко было узнать. В клубе Джек обычно ходил в простецких джинсах и льняной рубахе навыпуск; сейчас он был наряжен в малиновый шелковый халат, отливавший на солнце золотом. Его длинные темные волосы были художественно зачесаны назад и собраны в косичку. Невообразимую картину завершали мягкие белые мокасины с загнутыми вверх носами.
   – Это же Джек, – проговорил Фил. А Джек увидел их издалека и приветственно взмахнул широким рукавом: «Проходите, не стесняйтесь».
   – Конечно, Джек, кто же еще, – шепнула Ленка. – Я к нему вообще-то часто в гости езжу.
   Фил почувствовал беспокойство. Но Ленка как ни в чем не бывало кивнула хозяину, а сама вернулась к машине. Ник ссутулился на заднем сиденье и безучастно смотрел в окошко. Его взгляд не отражал ровно никаких волнений – ему было все равно, на что смотреть.