Егоров Андрей Игоревич. Сапожник

Андрей Егоров
Сапожник

* * *

   Засаду на дороге предложил устроить Фантон Сапожник. Прозвали Фантона так за то, что всех, кого грабил, он оставлял без обуви. Жаден был до невозможности. И настолько же горд своей персоной. Еще бы — ведь он возглавлял шайку самых отъявленных головорезов.
   Познакомились мы недавно. Зато за неполную неделю успели ограбить кожевенную лавку, пару ростовщиков, и одного богатого купчишку с окладистой бородой, чьи красные сапоги с загнутыми носками теперь носил Фантон. Бородатый купец уковылял куда-то босиком, а вместе с ним и незадачливые охранники. Они побросали оружие сразу, как только услышали суровый крик нашего главаря: «Сдавайтесь, и мы оставим ваши жалкие жизни!»
   — Значит так, — говорил Сапожник, когда мы решили устроить засаду на дороге, — вы, парни, спрячетесь в той роще. Мы с Буйволом укроемся в овраге напротив. Как только покажется обоз, бегите ему наперерез и орите, что есть сил. Вид у вас безобидный, так что они ничего не заподозрят. Решат, что вы просто парочка свихнувшихся от голода крестьян…
   Мне-то что, я человек не обидчивый, а старика Стилета, в прошлом злодея, каких свет не видывал, слова Сапожника порядком тронули.
   — Эт’ты врешь, — сказал он и глаза его блеснули огнем прежней отчаянной славы, — Хромой, — так они меня называли, — может, и сойдет за голодранца, а у меня взгляд гордый, как у орла, и стать настоящего мужчины. Они во мне сразу угрозу признают!
   Фантон Сапожник на старика посмотрел скептически, но возражать не стал. Репутация, как я уже говорил, у Стилета была самая что ни на есть серьезная. Кто его замшелый разум знает. Опустится на землю ночь, возьмет старик, да и прирежет главаря шайки, будучи не в силах пережить жестокую обиду.
   — Ну, хорошо, — согласился Сапожник, — значит, будем действовать так. Ты, Хромой, раз пошел такой расклад, будешь сидеть в роще один. Когда увидишь обоз, беги наперерез и кричи, что есть сил. Вид у тебя безобидный, так что они ничего не заподозрят. Просто еще один, — на этом слове он сделал акцент, — свихнувшийся от голода местный крестьянин. Ясно? — уточнил Фантон и глянул на меня с призрением.
   — Да, — ответил я. Чего неясного. План как план. Большинство грабежей, которые обделывали разбойничьи шайки на торговых трактах Южного побережья, проходили по той же схеме.
   — Вот и ладненько. Как только они замедлят ход, мы выбежим из засады, скрутим их, и… — Лицо его сделалось задумчивым. — Заберем сапоги…
   — А деньги? — буркнул Стилет.
   — И деньги, само собой.
   — А если они не замедлят ход?! — вмешался Буйвол. Среди нас четверых он был самым молодым, крепким и задиристым. С ним старался не спорить даже склочный старик Стилет. Мне уже довелось видеть Буйвола в деле. Удар у парня был такой, что при желании он мог бы пробить кулаком каменную стену. А людей укладывал за милую душу, одного за другим. Только и видели все вокруг, как его пудовые кулаки мелькали, словно мельничные жернова. К тому же, он здорово стрелял из арбалета, и у нас в отряде числился стрелком.
   — Замедлят, — уверенно сказал Фантон. — Ты только посмотри на Хромого. Где еще встретишь такого урода? Да возничий как только увидит его согнутую спину и перекошенную физиономию, непременно захочет остановиться, чтобы подивиться на подобную красоту. — Сапожник хохотнул.
   Я и в этот раз не стал возражать. Уродство мое не столь очевидно, как кажется некоторым. Лицо, может, и кривовато, зато ум живой. Бывают и случаи, когда я выгляжу настоящим красавцем. Если вы любите магические безделицы так же, как люблю их я, то прекрасно знаете, как можно добиться того, чтобы красавцем тебя считали все пышные красавицы в округе. Впрочем, у моих магических безделушек другое предназначение.
 
   Обоз показался ближе к вечеру, что было нам только на руку. Сумерки уже опускались окрест серой вуалью, скрывая таящихся в кустарнике у оврага разбойников.
   Я, как и было задумано, заковылял из рощицы, завывая не своим голосом:
   — Помогите, господа. Помогите! Помогите, господа…. — И так без остановки.
   Не все путешественники одинаково безобидны. Опасаясь выстрела из арбалета, я на всякий случай предварительно повернул один из зубцов амулета. Пусть отводит железо от тела. Господа бывают крайне скоры на расправу. Не разберутся — и ну палить во все, что движется.
   Но эти стрелять не стали. Сопровождающий обоз всадник приподнялся на стременах и крикнул:
   — А ну, стоять, именем закона. Ближе не подходи! — уточнил он, поскольку я продолжал хромать по направлению к ним…
   — Помогите, господа. Помогите!
   Тут прямо в голову ему угодил арбалетный болт. Он повалился с коня. И с телеги тут же метнулось несколько гибких фигур — наемники.
   — Сдавайтесь, и мы вас не тронем, — крикнул Фантон. — Вы все на прицеле.
   Ввязываться в драку ему не хотелось. Обычно те, кто сопровождал обоз, тоже не собирались рисковать шкурой, складывали оружие и убирались восвояси. Но не на этот раз. Оба воина и не думали расставаться с мечами. Один приблизился, перевернул носком сапога убитого, высматривая, где скрываются налетчики.
   — Как хотите, — крикнул Сапожник, — вы только что себя похоронили!
   Разбойники помедлили пару мгновений, ожидая, что благоразумие возьмет верх. Затем щелкнула тугая тетива арбалета.
   Болт охранник отбил мечом, да так умело, что перенацелил на меня. Я к тому времени подошел слишком близко, подставился под удар. Конечно, он не попал. Амулет никогда не подводил. Но мне совсем не нравилось испытывать, сколько раз еще он послужит, а когда даст осечку. Поэтому я упал в траву и отполз подальше. Позиция наблюдателя всегда предпочтительнее. Пусть сами расхлебывают. Я сразу понял, что это атланты — воины с улучшенными рефлексами. С такими лучше не связываться — и понять не успеешь, что происходит, а уже возносишься к небесам.
   Фантон, должно быть, и сам смекнул, что дело запахло жареным. Но врожденная жадность не давала ему убраться восвояси без добычи. Любой мало-мальски сообразительный грабитель смекнет: если атланты охраняют обоз, значит везут что-то стоящее.
   Атланты обменялись парой реплик на незнакомом наречии. Один из них пошел к оврагу, держа наизготовку обоюдоострый меч, второй, вооруженный одновременно мечом и кинжалом, двинулся ко мне. К несчастью, они сочли меня достойным противником.
   Шел он быстро. Я закусил губу, судорожно соображая, что я могу противопоставить атланту. Такого надо бить наверняка — любое неверное движение может стоить жизни. Из полезных магических штуковин у меня к тому времени мало, что оставалось. А отмахиваться от мастера меча простым кинжалом — чистой воды самоубийство. Я вспомнил, что припрятал в нательной суме одноразовую звездную пыль — штука полезная, но непредсказуемая.
   Он подходил все ближе, отсюда можно было различить, как посверкивают глаза, в темноте атлант видел не хуже филина. К тому же, чувствовал меня, как хищник добычу. Я выжидал, пусть подойдет поближе, хоть страх и щекотал ноздри. Аккуратно высыпал порошок на ладонь. И когда до меня оставалось не больше десяти шагов, вскочил и сдул звездную пыль в его направлении. Эффект превысил все мои ожидания. Сияющее облако охватило темную фигуру. Полыхнул огонь, запахло паленой плотью. А через мгновение пыль осыпалась звездным дождем, увлекая за собой дымящуюся черную головешку — все, что осталось от воина.
   Второй атлант резко развернулся и ринулся от оврага ко мне. Вообразил, будто имеет дело с настоящим магом. Буйвол спустил курок, но воин изменил направление бега, словно чувствовал опасность спиной, и арбалетный болт прошел мимо, стукнул в тележные доски. Бежал атлант легко, почти летел, перед обозом взвился в воздух, пробежал по крупам лошадей и приземлился с другой стороны.
   Я сделал единственное, что мог предпринять в подобной ситуации. Вскочил и кинулся наутек. Бежал с такой прытью, что любой бегун позавидует. Мои подельники немало, должно быть, удивились, увидев, как Хромой ловко драпает. Но сейчас мне было все равно. Я ворвался в рощу. Метательный нож, нацеленный в спину, ушел в сторону, вонзился в березовый ствол. Я бежал без оглядки. Знал, что если атлант станет преследовать, мне конец. По счастью, возобладал разум. Он не мог оставить обоз с ценным грузом…
 
   Спустя полчаса с предельной осторожностью я возвратился назад. Забрал севернее, пересек дорогу в пустынном месте, и по скользкому склону оврага добрался до места, где грабили обоз. Полез вверх, выглянул из-за мшистого древесного ствола. Сумерки к тому времени обратились в непроглядную темень, но луна светила ярко, так что можно было различить лежащие возле обоза тела и одного долговязого, которого я без труда узнал. Фантон Сапожник пытался разобраться с замком массивного сундука, при этом отчаянно ругался. Потом вдруг вскинул голову, обернулся и уставился точно туда, где я прятался. И как только узнал, что я у него за спиной? Неужели, почувствовал?!
   — Эй, — крикнул он, — а ну вылезай!
   Я поспешил показаться. Махнул рукой.
   — Это я.
   — Вижу, что ты, — пробормотал он. — Иди-ка сюда, Хромой. Хромой-Хромой, а бежал, как здоровый.
   Я двинулся к нему. На всякий случай положил руку на рукоять кинжала. Настрой Фантона мне очень не понравился. В его голосе сквозила лютая злоба. Еще неизвестно, кто прикончил наших — атлант или сам Сапожник. Я заметил, что Фантон тоже сжимает рукоять, только в отличие от меня у него был не кинжал, а длинный меч. Замедляя шаги, я остановился.
   — Ну, иди же, — подбодрил он. — Поскольку я стоял не двигаясь, Фантон сплюнул сквозь зубы, и сам пошел ко мне. — Да что с тобой, урод? Тебя что, покусали бешеные собаки?! — Он растянул рот в улыбке. От нее за версту веяло смертью, но Фантону казалось, что так он выглядит приветливее: — Мы же друзья. Чего ты испугался, Хромой?
   Оказавшись от меня в паре шагов, он рванул из ножен меч. Я был наготове, и успел выставить перед собой кинжал. Атаковали мы одновременно. Вот только его клинок наткнулся на магию амулета и отклонился, а мой кинжал вонзился Сапожнику прямо в живот, перерубил позвоночник и вышел с другой стороны тела. Я выпустил оружие, и Фантон повалился мне в ноги, хрипя, как свинья с перерезанным горлом.
   Я оставил его умирать, а сам занялся сундуком. Тронул замок. Все ясно. Это дело нам по силам. Сунул руку подмышку, нащупал маленький ножичек, с которым никогда не расставался. Он достался мне по случаю от одного давно умершего разбойника.
   Внешне ножичек ничем не отличается от прочих подобных безделиц, и только я, да покойный знали, что клинок заговорен, и может творить настоящие чудеса. Если надо разрезать что-нибудь такое, для чего обычный нож не годится, лучшего инструмента не придумать.
   Дужку замка я перерубил в два удара. Сунул ножичек на место. Откинул крышку. Как я и предполагал, сундук оказался доверху набит золотом. В основном, монеты годорской чеканки с профилем монарха, но была здесь и парочка бриллиантовых браслетов, да еще массивный кубок с причудливым узором. Среди всей этой кучи золота неуместно смотрелся старый потертый свиток. Может, кому-то он и показался бы непримечательным хламом, только я знал, что стоит этот предмет целое состояние. Я бережно взял свиток, развернул и прочел заголовок — «Свиток антимагии. Радиус действия — сто шагов». Вот повезло так повезло.
   Я сунул находку в потайной карман, на моей одежде их имелось великое множество. Золото стал пересыпать в дорожный мешок.
   Все это время я внимательно следил за окрестностями. По опыту знал, когда имеешь дело с золотом, неприятности могут явиться словно из ниоткуда. Ко всему прочему, меня немного беспокоил Фантон. Сапожник лежал неподвижно, только кончики пальцев подрагивали, демонстрируя, что он еще жив. Я даже подумал, не ударить ли его кинжалом в шею, но решил, что жалкий разбойник не стоит моих усилий — при такой кровопотере, — а крови из него к тому времени натекло порядочно, — очень скоро он самостоятельно отправится на тот свет.
   А когда сундук опустел, и я поднялся, Фантон меня по-настоящему удивил. Он вдруг приподнял голову и прохрипел:
   — Не смей уходить. Мое золото… не смей…
   Тогда я, посмеиваясь, стянул сапоги с ног умирающего Сапожника. Примерил обувку, присев на тело атланта и остался весьма доволен обновкой.
   — Ты не можешь…
   — Конечно, могу, — ответил я, любуясь сапогами, — ну прощай!
   И я двинулся прочь от места преступления бодрой походкой здорового молодого человека. К тому времени мне совсем надоело изображать из себя хромого доходягу, да и скупщик краденого ждет — не дождется, когда я принесу ему новую партию золота. Старик любит меня, как родного сына. И правильно делает. Ни один родной сын так не заботится о своем предке, как я о скупщике краденого. Сыновья порой отличаются неуместной алчностью даже по отношению к тем, кто их взрастил и воспитал, а я сдаю добычу по бросовой цене. Ведь меня привлекает вовсе не нажива, а возможность быстро реализовать украденное. И греют меня отнюдь не деньги, а осознание, что я покончил с очередной разбойничьей шайкой. Не зря же на всем Южном побережье меня зовут не иначе, как «истребитель грешников».
   Когда я уходил, взвалив на плечи тяжелую поклажу — дорожный мешок, набитый золотом, Фантон полз к моим стареньким ботинкам, тянул руки, силился коснуться их хотя бы кончиками пальцев. Изо рта его выплескивались целые озерца темной крови, но он продолжал упорствовать. Живучесть проходимца поражала. Как и его непомерная жадность. Что толку в чужих ботинках, если жить тебе осталось совсем чуть-чуть?!
 
   За пару сотен шагов до города кое-что испортило мое замечательное настроение. Не то, чтобы я был склонен к трусости, но в тот момент я всерьез запаниковал, потому что решил, что меня ожидает кара Господня. Мне показалось, будто подошвы сапог покойного Фантона липнут к дороге, будто я недавно ступил в столярный клей, и он начал густеть. Поначалу я старался не обращать внимание на эту странную особенность, но потом эффект усилился. Настолько, что мне пришлось остановиться и скинуть сапоги.
   Я потоптался, глядя на свои босые ноги с легким раздражением. Происшествие меня порядком напугало. Неужели Господь решил меня покарать за то, что я расправился с очередной шайкой разбойников. Да нет, не может быть. Скорее всего, что-то не так с обувью этого мерзавца. Не иначе, ему достались заговоренные ботинки. А он передал их по наследству мне.
   Я рассудил, что город неподалеку, а с такой добычей, какая болтается у меня на плечах, я легко раздобуду себе подходящие сапоги.
   Но стоило мне пройти еще немного, и дела мои совсем испортились — к ногам будто прицепили свинцовые гири. Вскоре каждый шаг давался мне с таким трудом, что я весь взмок, едкий пот застилал глаза, рубашка липла к спине. Но я, все-таки, шел, шаг за шагом приближаясь к проклятому городу — честное слово, мне даже стало казаться, что он отдаляется от меня по воле черного колдовства. Кончилось дело тем, что я стал, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. Земля вокруг пошла глубокими трещинами, а сам я стал медленно в нее погружаться, как в болото. Сначала по щиколотки, затем по колено… Когда я провалился по пояс, на дороге показалось несколько всадников. Я закричал, замахал руками. Но они не успели меня заметить, потому что земля подо мной внезапно разверзлась, и я рухнул в пропасть, думая о том, что низвергнут за грехи в Геенну огненную…
 
   Всего мгновение полета, и смазанная картина реальности прояснилась. Я стоял в сумрачной пещере, по колено в твердой почве. Свет врывался через трещины в неровном своде, освещая множество неподвижных фигур вокруг. Их было не меньше двадцати. Все с бледными изможденными лицами, с закрытыми глазами. Поначалу мне показалось, что это мертвецы, но потом ближайший из них пошевелил сухими губами и распахнул глубоко запавшие темные глаза.
   — Кто вы… такие?! — от ужаса голос у меня сбивался, в горле пересохло.
   В это самое мгновение я его узнал. Купец с окладистой бородой. Фантон еще заграбастал его сапоги из красной кожи. Бедняга выглядел совсем не так, как раньше. Сильно потерял в весе, щеки запали, а в глазах светилась тоска.
   — А я… тебя… знаю… — купец скривился. — Что… не повезло, молодчик?.. Только раньше ты вроде поплоше был. Кривой, хромой… Ну… ну, ничего… посидишь немного… Станешь… не такой…
   Тут зашевелился еще один «мертвец». Посмотрел на меня так, что мне захотелось… нет, только не в землю провалиться… а бежать без оглядки, чтобы никогда этого взгляда не видеть. В нем была все та же тоска, а еще вселенская усталость, какая порой бывает в глазах нищих стариков, да еще у забулдыг в период бурного запоя, будто незачем больше жить. И осталось только одно — в землю лечь… Ну вот, опять эта земля. Я перевел взгляд ниже.
   Все, кто находился в пещере, как и я, по колено вросли в землю. Очень странная это была земля. Вроде бы, глина, но такая твердая, что вытащить из нее ступню было невозможно.
   Я присел, ощупывая ноги, и вскрикнул от ужаса. Ниже колен я их совсем не чувствовал. Кожа превратилась в подобие древесного ствола. А у самой земли ноги расширялись, расходясь погруженными в почву корнями. Только эти корни не питали нас, а высасывали из нас жизненную силу. Сложно это объяснить, но я отчетливо ощущал, как вливается в почву сама моя жизнь, как сам я обращаюсь в хрупкую пустую оболочку.
   Следовало немедленно что-то предпринять… Но что?! Что делать?! Главное, не паниковать. Бывали в ситуациях и похуже, попытался я себя успокоить. И тут же понял, что в подобную переделку попал впервые.
   Я зашарил по одежде в поисках хоть чего-то, что сможет помочь, и внезапно наткнулся на свиток, лежащий в одном из потайных карманов. Будем считать, что мне повезло, решил я. Лишь бы он подействовал. Всюду полно подделок. Я развернул свиток. Руки дрожали. Пугала ожидающая меня участь в том случае, если заклинание не сработает.
   — Вестернаа нестренаа акмиит куш, — прочел я громко. Свиток истаял в руках, рассыпался пеплом. Сработало!
   В пещере разом просветлело. Справа открылся широкий проход, будто гигант отвалил от входа громадный валун. Я прикрыл глаза выпачканной черным ладонью, меня ослепили яркие солнечные лучи. Самое главное, что у меня снова были ноги.
   А вокруг творилось страшное. Со вздохом люди опускались на каменный пол и затихали. Вскоре вокруг лежало множество неподвижных тел. Один только купец упал на четвереньки и силился подняться. Пока ему не удавалось.
   Я проверил нескольких узников. Все они были мертвы. Даже тот, что одарил меня полным тоски взглядом. Судя по всему, жизнь в нем поддерживалась только темным колдовством, чтобы высосать из него все, до последней капли.
   Я подошел к купцу:
   — Ты сможешь идти?
   Он сделал над собой усилие, поднялся с моей помощью, схватился за стену. Внешне он напоминал мертвеца, но я решил — он сможет идти. Ради спасения собственной жизни люди способны на многое.
   Хотя я тоже ощущал слабость и головокружение, я помог ему выбраться наружу. Выход открылся на пологий горный склон, поросший низким ягодным кустарником. Купец бросился набивать ягодами рот. Я решил воздержаться.
   У меня было немного времени, чтобы осмотреть пещеру, но и этого вполне хватило, чтобы понять — вся она исчерчена магическими символами — тут были и точки переноса, и руны могущества, и направленные стрелы, призванные обеспечить наше превращение. Готов поспорить, местные горы сплошь испещрены подобной мистической ересью, чтобы никто из людей случайно не нашел заброшенную пещеру и заключенных в ней жертв.
   — Дастор из рода Фендальго, — представился купец, вытер ладонь об одежду и протянул мне. Рукопожатие у Дастора из рода Фендальго, несмотря на его плачевное состояние, оказалось крепким. — Спасибо, что не бросил.
   — Не за что, — ответил я. По выражению его лица я понял, что, несмотря на благодарность, он по-прежнему таит в своем сердце обиду. Ну, конечно, ведь он считает меня разбойником, и думает, что отчасти это я виноват в том, что он попал в проклятую пещеру.
   Я не собирался его разубеждать. Меня вполне устраивала репутация законченного негодяя.
   — Не пойму, — проговорил я, вглядываясь в скалистый пейзаж, — зачем все это понадобилось Фантону? И как он проделал такое, черт побери? Тут нужна сила мага высшей ступени.
   — Не знаю, — ответил Дастор, — только я чувствовал каждую секунду, как из меня уходит жизнь. Ничего страшнее я в жизни не ощущал.
   — У меня те же чувства… Гляди, — я показал на горизонт, — мне только кажется, или там деревня?
   С такого расстояния невозможно было различить, что именно я вижу — новые скалы или дома людей, но курящийся дымок указывал на то, что мое предположение верно.
   Едва не падая, мы поспешили по горному склону вниз.
 
   Нам повезло. Внизу оказалось поселение горцев. Нас приняли тепло. Гости бывали в селении нечасто. За новости из «большого мира» нас ожидала теплая похлебка из баранины и постель под крышей.
   Через пару дней, когда Дастор достаточно окреп, один из местных взялся проводить нас до перевала, откуда рукой подать до Гондора.
   Купец обещал горцам, что не забудет их доброту — и все они будут щедро вознаграждены. Я пустых обещаний не давал. К тому же, я редко бывал при деньгах. Все мои деньги уходили на специальные нужды…
 
   Возле Гондора наши пути разошлись. Дастор Фендальго отправился восстанавливать положение богатого купца в обществе, я, как обычно, справедливость за его пределами. Я не расстроился, мне не нужны компаньоны, если я намереваюсь кого-то убить.
   В лавке магических безделушек, которых полно повсюду, я приобрел несколько целебных зелий — больше там ничего не купить. Гильдия магов тщательно следит, чтобы никто не заполучил слишком большую силу, благодаря какому-нибудь свитку с заклятием или сотворенному черным магом порошку. Вроде звездной пыли, которая обошлась мне в целое состояние.
   Магов можно понять. Если все станут творить волшбу, чего будет стоить их умение создавать из простых солдат атлантов, разве смогут они иметь такую власть над простыми людьми. Вот только в Гондоре, и я знал это не понаслышке, за звонкую монету можно было из-под полы купить самые замечательные вещицы. Только плати деньги. К несчастью, мешок с золотом не пожелал перенестись вместе со мной в заброшенную пещеру. Поэтому все, что мне удалось раздобыть — мазь каменной кожи, да зелье силы. И то, всего лишь полуторное. В общем, одно оборонное снаряжение. А я намеревался атаковать.
 
   У меня свои методы поиска нужных людей. Я никогда не полагаюсь на магию, гораздо надежнее развернуть сеть осведомителей. Найти преступника всегда проще, чем обычного человека. Слишком часто он оставляет след, заметный многим. Врага закона можно вычислить по почерку, по тому, как он ходит, с кем говорит, какие вещи покупает. А определить почерк и взять след не так уж и сложно для того, кто сам не раз принимал участие в разбойном промысле, и потому обладает чутьем на подобные дела.
   Без ложной скромности могу сказать, никто быстрее меня не нашел бы Сапожника. Его следы обнаружились в Шамеле. Дом, где он обитал, стоял на берегу реки. Удушающая вонь нечистот мешалась с запахом застоялой воды. Поселиться здесь мог либо бедняк, либо тот, кому не нужно лишнее внимание. Хозяин дома, дряхлый старик, уверял меня, что постоялец хороший человек, вот только устроил в подвале склад обуви.
   Через подвал я и забрался в дом Фантона. Поздно ночью, чтобы не вызвать интереса случайных прохожих. Сырость от реки просачивалась в помещение. «Аромат» буквально сбивал с ног. Всюду на полу валялись груды старой поношенной обуви. Сапожник жил здесь без малого двадцать лет. К тому времени я уже имел представление, как ему удалось так хорошо сохраниться. Я бы не дал ему больше тридцати.
   Открыв дверь подвала, я стал медленно подниматься по лестнице. Кинжал держал в руке. К «визиту вежливости» я тщательно подготовился. Намазался мазью, принял зелье силы. Для разминки пожонглировал булыжниками мостовой у заброшенного причала. Результатом остался доволен. Правда, один здорово приложил меня по макушке. На нее как раз не хватило каменной кожи.
   Доски тихо поскрипывали. Атмосфера в доме Фантона была та еще. Даже от стен веяло кромешной жутью. Все казалось, оттуда скалятся мерзкие рожи, наблюдают за мной, готовятся схватить.
   Со страхом я давно научился бороться, шел напролом, даже когда поджилки тряслись, но в доме Сапожника меня не оставляла мысль — необходимо вернуться в подвал, выбраться в то же окно и пуститься наутек. Лучше всего бежать из города…
   Нападение случилось внезапно. Я миновал лестницу, выбрался в узкий коридор, распахнул одну из дверей, заглянул в пустую комнату, услышал шорох, обернулся, и увидел надвигающегося на меня водяного человека. За ним на темных досках оставались целые лужи. Я предпринял идиотскую попытку ударить голема кинжалом. Оружие погрузилось во влажное тело, пронзило насквозь грудную клетку, и крепкий кулак шлепнул меня в лоб. Благодаря каменной коже голова моя не раскололась, как орех, зато я пролетел весь коридор, врезался в стену возле лестницы, и сполз на пол. Угасающим сознанием я успел уловить образ — голем склоняется надо мной, чтобы снова ударить в лицо.
 
   Когда я очнулся, то сразу понял, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. В нос ударил сильный запах серы. В глазах все еще полыхали искры, пока я не смог различить, что это вовсе не искры, а огоньки горящих повсюду черных свечей. Я закрутил головой, и понял, что примотан веревками к большому перевернутому кресту.