Эхерн Джерри. Битва за опиум (Они называют меня наемником - 4)

   Фрост обронил браунинг, попробовал было выдернуть из-за пояса маленький кольт-вудсмэн, однако и сам успел понять всю бессмысленность этого движения.
   Приклад обрушился.
   Когда в глазах потемнело, и Фрост почувствовал, что падает, он умудрился еще отметить краем гаснущего сознания, сколь бессмысленно было все навязанное Фарборном предприятие.
   Глава семнадцатая
   Фрост приподнял веко.
   День - по крайней мере, он предположил, что солнце уже спускается, сделался облачным, серым, угрюмым. Правая сторона головы болела. Капитан попробовал шевельнуть губами, и едва не застонал. Грубый кляп - видимо, скомканная тряпка, - был затолкан чересчур глубоко. Чудо, что не задохнулся, подумал Фрост.
   На затылок давил большой, туго затянутый узел. "Повязку сверху наложили: основательная публика", - отметил капитан. И еще осознал, что стоит на коленях, неестественно выпрямив спину.
   Кисти рук, почувствовал Фрост, связаны спереди, возле живота, а сквозь локтевые сгибы пропущена за спиною какая-то жердь, или палка, делавшая давление веревок почти нестерпимым.
   Азия... Ничего иного ждать и не следовало...
   Он очнулся окончательно и повел было головой, пытаясь оглядеться вокруг.
   - Смотреть в землю! - заорал кто-то по-английски. Тот же голос, который звучал в громкоговорителе. Фрост не шелохнулся.
   - В землю смотреть, капитан Фрост! - проскрежетал голос.
   Наемника толкнули в темя. Фрост успел разглядеть сапоги: пару высоких русского образца - хромовых, тщательно вычищенных сапог. Один из них дернулся и злобно пнул Фроста в висок - с той самой стороны, куда ранее угодил винтовочный приклад...
   Целое ведро ледяной воды обрушилось на лицо наемника. Фроста бесцеремонно подняли, снова поставили на колени. Теперь поневоле пришлось уставиться в землю: при любой попытке шевельнуть головой в глазах темнело. Удобнее казалось опереться подбородком о грудь.
   - Вот они, империалистические наймиты, задумавшие подлое покушение на мою жизнь, - прозвучал другой голос. - Поразительно, до чего глупы и неосмотрительны американские головорезы!
   Фрост автоматически отметил: в данном отдельном случае критику надлежит признать справедливой.
   Его ухватили за волосы, дернули, заставили поглядеть вверх. Желтая косоглазая физиономия. Старая, но решительная и воинственная. Физиономия немного приблизилась и прошипела:
   - Я генерал Чен. А ты - капитан Фрост, главарь наемных убийц. Тебя отведут в город, некоторое время - весьма короткое - продержат под замком, а потом обезглавят. Ибо так поступает мой народ с убийцами! Женщина, правда, очень хороша собою... Но я не стану ею пользоваться. Есть некий араб, мой знакомый. Он содержит целый гарем похищенных европейских красавиц. И твоя подружка принесет нам не меньше двадцати пяти тысяч долларов! Придется, конечно, чуток помыть ее... Наложницу ждет восхитительная жизнь - разумеется, пока она молода, и покорна желаниям повелителя. Мой араб чрезвычайно требователен, однако и учитель прекрасный!
   Чен засмеялся.
   - Ведь мы с вами разумные люди, капитан. Веселее, не огорчайтесь! Я уверен: девочка будет примерной ученицей и не скоро пожалуется на скверное обращение.
   Генерал еще сильнее запрокинул голову наемника.
   - Когда вас казнят, черепа ваши послужат хорошим украшением городских ворот. Ну, а тела бросим собачкам. Вы, должно быть, любите животных? Значит, не станете возражать, если их сытно покормят.
   Говорить, когда рот забили здоровенным кляпом, разумеется, немыслимо. Но во взоре Фроста, по-видимому, сверкнула такая ненависть, что Чен закатил наемнику сокрушительную оплеуху, плюнул ему в лицо и разжал пальцы.
   Фрост встретил умоляющий взгляд Сандры. Девушку заталкивали в лендровер. "Спаси меня или убей!" - говорили ее глаза. Ни того, ни другого, с горечью подумал Фрост, уже не получится...
   Посреди горной дороги изо рта Фроста вынули кляп, а на шею накинули веревочную петлю. Другой конец веревки обмотали вокруг бампера генеральской машины.
   Скрученные таким же манером, и тоже привязанные к лендроверу Лундиган и Густав стояли поблизости. На головы им натянули черные мешки. Солдаты приволокли два чурбана, имевших едва ли не по футу в поперечнике, подвесили их по обеим сторонам перекладины, пропущенной сквозь локтевые сгибы главного пленника.
   Ослабевший, измученный Фрост опять повалился на колени, пригнетаемый к пыльной дороге увесистыми бревнами.
   - Подымайся, американец. Или ты сам пойдешь за машиной генерала Чена, или тебя потащат на аркане... Можешь вползти в город на коленях - тут недалеко, всего километр.
   Офицер засмеялся и сделал знак. Один из солдат приблизился, смачно плюнул Фросту в лицо. Гогоча, натянул на голову капитану черный мешок.
   Фрост почувствовал, что вот-вот рухнет навеки. Плотная ткань облипала рот и ноздри при каждом новом вздохе. Он услыхал выкрик Густава: "Босс!" Потом раздался тупой, видимо, нанесенный прикладом, удар.
   Громадный немец взвыл от непереносимой муки.
   Заработал автомобильный мотор. Фрост попытался встать, но бревна тяжко висли по бокам и не давали распрямиться. Внезапно капитана дернуло, швырнуло вперед, шею пронизало адской болью. Несколько мгновений Фроста полузадушенного, теряющего сознание, волокли по дороге, потом лендровер затормозил. Наемник смутно почувствовал, как чьи-то руки рывком подымают его.
   - Не можешь идти - ползи на коленях, сволочь! Или удавись! А мы поедем очень медленно, чтоб не сразу подох!
   Секунду-другую Фрост всерьез намеревался упасть и, стиснув зубы, дожидаться нелегкой, но, судя по всему, сравнительно милосердной гибели. Потом вспомнил о Сандре, опять попытался встать, снова услыхал рев двигателя...
   Под xoxoт и улюлюканье китайской солдатни, капитан Генри Фрост начал передвигаться на коленях за тронувшимся лендровером, волоча два тяжелых чурбака.
   - Шевелись, американец, - велел офицер. Новый взрыв гогота. Лендровер прибавил оборотов.
   Фрост слыхал рассказы о подобных страданиях, однако не предполагал, что придется вытерпеть их самому. Штанины обратились в лохмотья через десять минут, а кожа на коленях и лодыжках - примерно через пятнадцать.
   Пытки в Монте-Асуль, когда Фрост угодил в лапы вурдалаков, готовившихся вручить страну коммунистам, тоже были отнюдь не сеансом лечебного массажа. Но боль охватывала все тело, и благотворный шок притуплял ее. К тому же, Фрост с нетерпением ждал смерти, и это поддерживало его психологически. Но сейчас наемник исступленно желал уцелеть, а боль сосредоточивалась в определенном месте и делалась поистине страшной.
   Фрост слышал собственные, заглушаемые мешком, вопли, слышал, как надрывают животы развеселившиеся китайцы, и все-таки продолжал ползти за машиной. Ощущение времени, расстояния, усталости пропало. Осталось лишь острое чувство боли. "Правой... Левой... Правой... Левой... Правой... Левой..."
   - Правой... Левой... Правой... Левой... Пра-а-авой!.. Лево-о-о-ой!..
   - Босс! Босс!..
   Фрост приоткрыл глаз и увидел Густава. Руки немца по-прежнему были связаны, жердь, как и раньше, торчала по обе стороны спины, однако мешка на голове уже не было. Зато левую скулу украшали кровоподтек и большая опухоль.
   - Хэнк!
   Фрост попытался заговорить, не сумел, и некоторое время только молча кивал в ответ. Приступ невыносимой боли едва не отправил его назад, в темное забытье. Так лучше, вкрадчиво твердил внутренний голос, обморок сейчас благотворен...
   Капитан с треском разлепил запекшиеся губы, шевельнул головой, выдавил:
   - Черт побери... Похоже... я жив...
   - Ноги, босс. Ноги никуда не годятся. Засохшая кровь да грязь, а больше ничего не видно. Как же тебе пособить?
   Казалось, Густав готов расплакаться.
   - Эй, - прохрипел Фрост, - помоги усесться. Может, я тебя развяжу...
   Он лежал на земляном полу хижины. Откуда-то сочился очень слабый серый свет. Фрост попытался двинуть ногами. Ничего не вышло...
   Краем гаснущего сознания он услышал: "Босс!" И снова, с огромным трудом, открыл глаз.
   - Ага...
   - Ты умираешь, босс?
   - Вроде бы... Усади, меня, ухвати зубами за лацкан и потащи... Ты же силен, как медведь, Густав! Потом пристройся спина к спине.
   Десять минут спустя им кое-как удалось это сделать.
   - Я попытаюсь распустить узлы...
   - Выручай, босс, - выдавил Густав. - Попытайся. Ты же ловок, точно фокусник...
   Фрост понятия не имел, сколько времени миновало, покуда льняная веревка подалась. Но за это время падавший сквозь окошко свет сделался желтым и ярким. Восходило солнце.
   Внезапно Густав напрягся, шевельнулся, путы еле слышно зашуршали.
   - Ты победил, босс!
   Охая от боли в затекших мышцах, немец выпростал руки, растер окровавленные запястья, долго возился, развязывая узлы на щиколотках. Попытался встать, ноги подогнулись. Густав подобрался к Фросту ползком и лихорадочно взялся развязывать командира.
   - Не трудись, - блекло ухмыльнулся Фрост. - Куда мне деваться в таком виде? Беги, спасайся...
   - Сделай милость, заткнись и не мешай, - пропыхтел Густав. Работа отняла у него минут пять-шесть. Фрост начал понемногу, очень осторожно шевелить освободившимися конечностями и с тоской понял: если свершится чудо, и они уцелеют - предстоит новая операция на позвоночнике...
   Впрочем, об этом, подумал наемник, можно уже не беспокоиться...
   - Сумеешь отыскать и убить Сандру? - спросил он у Густава.
   - Погоди, все еще может обернуться к лучшему. Нужно только очень постараться. Честное слово.
   - Где Лундиган?
   Густав помрачнел и отвернулся.
   - Лундиган где?
   - Кляпы-то нам вынули перед торжественным шествием... И, когда с Лундигана сдернули мешок, он возьми да и плюнь прямо в харю офицеру. Тому, который по-английски чирикает... Вот китаезы и трудились над парнем ночь напролет. Теперь, на рассвете, должны обезглавить. Густав поглядел на чудом уцелевшие часы.
   - Минут через десять, пожалуй. Поскорей бы...
   Дьявольщина, - сказал Фрост. - Что они с ним творили?
   - Пытали, разумеется. А парень упрям и крепок. Разок-другой не выдержал, заорал благим матом, а больше - ни звука. Да только опытный человек не сдерживается, вопит во всю мочь... А еще эти ублюдки говорили...
   - Что говорили?
   - Что используют его... как женщину. У Лундигана светлые волосы, а косорылые, понимаешь, от блондинок без ума... Я сказал, ты слыхал - и довольно об этом!
   Густав опять попытался подняться, и преуспел. Отошел в противоположный угол хижины, шумно всхлипнул. Фрост медленно, едва ли не со скрипом, перекатился по земляному полу. Опираясь на сравнительно целые ладони, подтянул плохо повинующееся тело к узенькой щелке в стене. Выглянул.
   И увидал Лундигана. И убедился, что Густав говорил правду.
   Больше всего Фросту хотелось отпрянуть, зажмуриться и выблевать, однако он продолжал смотреть, чтобы набраться животворящей, священной ненависти к генеральским выродкам.
   Истерзанное, оскверненное тело протащили, наконец, по двору. Солдаты смачно харкали на пленника. Потом Лундигана положили на плаху, близ которой стояли генерал Чен и палач, вооруженный широким, чуть изогнутым клинком.
   Голову срубили в два приема, на повторном ударе.
   - Только не говори, что ты видишь, босс! - попросил Густав.
   - Не скажу, - тихо отозвался Фрост. - Нужно выжить. Я должен убить эту сволочь. Должен!
   Глава восемнадцатая
   После долгого, тягостного безмолвия Фрост обернулся и спросил Густава:
   - А когда явятся по наши головы? Не говорили?
   - Не говорили. Но думаю, теперь уже скоро.
   - Помоги подняться, Густав. Тащи сюда обе жерди, и веревки тоже. Нужно, по возможности, зафиксировать мои ноги.
   - Что?
   - Шины соорудить. Колени все равно сгибаться не хотят.
   - Решился, наконец? - улыбнулся немец.
   - Терять нам, похоже, нечего...
   Боль нахлынула вновь, золотые и багровые круги заплясали перед взором Фроста, наемник начал было валиться, но Густав успел подхватить его. Закусив губу, Фрост кое-как отдышался и сумел устоять. Потом с огромной осторожностью сделал неуклюжий, коротенький шаг.
   Чтобы наложить на каждую ногу по относительно приемлемой шине, понадобились обе льняных веревки, а впридачу фростовский ремень и разорванная на полосы куртка немца. Но мало-помалу Фрост убедился, что может неуклюже ковылять, и даже сравнительно быстро передвигаться в избранном направлении. Какое-то время он старательно свыкался с этим, потом немного освоился. Но безоружным особо рассчитывать было не на что. Если караульные войдут в хижину и увидят освободившихся наемников, можно будет сразу читать отходную молитву.
   Пришлось разорвать на полосы и вторую куртку. Могучие ручищи Густава служили исправно и быстро. Через несколько минут в руках товарищей оказались две примитивные, но вполне пригодные для задуманного удавки.
   Снаружи послышался шум шагов, зазвучали голоса. Фрост мысленно возблагодарил небо: китайцев, судя по всему, было двое. Раздался дребезжащий азиатский смех.
   Следующим номером здешней программы, безусловно, числилось отсечение двух голов сразу. И, по-видимому, не слишком поспешное...
   Густав и капитан прижались к стене по обе стороны широкого проема. Дверь отворилась, и одно мгновение, показавшееся Фросту вечностью, ничего не происходило.
   Затем, не увидев на полу связанных узников, китайцы ринулись внутрь.
   Густав удавил первого едва ли не молниеносно. Даже петлю не использовал: просто накинул импровизированную веревку на горло противнику, скрестил кулаки, напрягся - раздался хруст переломившихся позвонков, и на свете сделалось одним китайцем меньше.
   У Фроста не хватало сил на подобный образ действий. Бросать часового через себя, стоя на негнущихся ногах, было немыслимо. Набросив петлю, капитан дернул солдата к себе; насколько силы достало, ударил открытой ладонью в кончик носа, ошеломил. Верный Густав отшвырнул свою жертву и тотчас опустил молотоподобный кулак на шейные позвонки ченовского бойца.
   Фрост отшатнулся и вновь прислонился к стене, чтобы не свалиться.
   - Молодцом, босс! - одобрительно прошептал Густав.
   Они сделались обладателями двух штурмовых винтовок М-16 и шести запасных магазинов. К тому же, караульные генерала Чена даже внутри собственной крепости жили строго по уставу. То есть, носили на поясе штыки и пистолеты, немедленной нужды в которых, пожалуй, не замечалось. Фрост немедленно выдернул клинок из ножен и примкнул к своей винтовке.
   - Весьма разумно, босс! - одобрил Густав и последовал его примеру. - А теперь?
   - Теперь, как любил выражаться бедолага Лундиган, мы выпустим из них потроха... Выходи первым, а то я, чего доброго, оступлюсь и перегорожу дверь.
   Неуклюже перебирая негнущимися ногами, Фрост последовал за Густавом.
   Город вполне мог бы сойти за декорацию к фильму по романам Райдера Хаггарда, но Фросту, бывшему преподавателю английского языка и словесности, было сейчас отнюдь не до литературных реминисценций.
   Бравая компания, истязавшая и казнившая Лундигана, терпеливо ждала новых жертв и не помышляла расходиться. Очень кстати, подумал Фрост. Генерал и оплеванный Лундиганом офицер по-прежнему стояли бок о бок.
   Держа винтовку наперевес у правого бедра, Фрост хрипло выкрикнул:
   - Подыхай, подлюга!
   И, вопреки собственным правилам, дал довольно длинную очередь. Офицер переломился пополам и кувыркнулся через плаху. Рядом заработала вторая М-16. Ошарашенные солдаты обрушились, точно кегли.
   Чен хлопнул глазами, но тотчас опомнился и с похвальным проворством кинулся бежать. Фрост упер приклад винтовки в плечо, старательно прицелился, выпустил еще одну очередь - и тоже длинную. Алые отверстия возникли на генеральской пояснице, взбежали по спине, пересекая позвоночный столб. Чен вскинул руки, шлепнулся в грязь подле самого лендровера, недвижно замер.
   Тем временем Густав, злобно щерясь, уложил изумленного, застывшего палача. Побежал к лендроверу. Навстречу ему отважно бросился вооруженный кинжалом водитель.
   Немец вогнал ему в горло острие штыка.
   Лендровер завелся мгновенно. Густав утопил педаль акселератора, подлетел к Фросту, выскочил из-за руля и волоком втащил командира в машину.
   - Стрелять еще можешь, Хэнк?
   - Не беспокойся!
   Крепость начинала походить на всполошившийся муравейник. Автомобиль взревел, рванулся с места, помчал на полном газу.
   - Бей вон тех, кроши их, босс!
   Зарокотала винтовка, начали падать новые солдаты. К счастью для Фроста и Густава, в этот ранний час бодрствовали только дневальные и часовые. Прочие спали, ожидая общей побудки, и теперь выскакивали наружу в одном белье. Фрост мысленно благословил дурацкий казарменный обычай хранить все большие и малые стволы в замкнутых оружейных комнатах. Извлечь винтовки с ходу китайцам навряд ли удастся.
   Впереди возникла дворцовая стена, подле которой стояла просторная, довольно высокая палатка. Из нее раздался отчетливый женский крик.
   - Тарань! - рявкнул Фрост. - Правь прямиком на опорный столб!
   Минуту назад Фрост отнюдь не опасался, что Сандру изнасилуют - ее цена существенно понизилась бы после надругательства, рассуждал капитан, а уж этого генерал Чен допустить не мог. Но с пленницей, сообразил Фрост, при некоторой изобретательности могли проделывать все что угодно и не причиняя ни малейшего телесного ущерба - следовало только связать ее умело и крепко...
   Из палатки, точно кролики перепуганные, порскнули полураздетые китайцы. Фрост опять открыл огонь, Густав со скрежетом затормозил, выпрыгнул, метнулся внутрь генеральского шатра. Послышался новый женский вопль, и немец объявился, неся под мышкой обнаженную до пояса мисс Сандру Линдсей. Запястья девушки были скручены за спиной, глаза плотно завязаны.
   Опорожнив магазин, Фрост не захотел тратить время на перезаряжание и ухватил другую винтовку, веером рассыпая пули по дворцовой площади, не давая солдатам Чена приблизиться.
   Швырнув Сандру на заднее сиденье, Густав сорвал с ее лица платок, чиркнул штыком по льняной веревке и вновь забрался за рулевое колесо.
   - Вперед!
   - К вертолету! - раздался позади сорвавшийся голос девушки.
   - Какому вертолету?
   - Там, на той стороне дворца!
   - Ты умеешь летать на вертолете, босс? - прорычал Густав, направляя машину прямо на метавшихся китайцев, распугивая одних и сшибая капотом других. Лендровер тряхнуло, когда кто-то из солдат угодил прямо под колеса.
   - Я умею! - крикнула Сандра.
   Винтокрылая машина оказалась маленькой, сугубо штатской, с прозрачным пузырем лобового стекла и всего четырьмя сиденьями. Должно быть, люди покойного генерала угнали вертолет с одного из провинциальных аэродромов, подумал Фрост.
   - Хэнк, выбирайся! Я помогу! Сандра стояла возле машины, протягивая капитану руку и начисто забыв о том, что по-прежнему полураздета.
   - У меня больше нету спины и обеих ног, - невесело осклабился Фрост. Конец, малышка. Убирайтесь вместе с Густавом, да поживей! Прикрою.
   - Нет! Я не полечу без тебя.
   - Ты нам потребуешься в воздухе, - сказал Густав. - На земле ты никому не нужен.
   - Болваны! - зарычал Фрост. - Я все едино покойник! А вас без прикрытия просто собьют! Они уже опомнились! Убирайтесь, оба! Или я застрелюсь прямо здесь, чтобы развязать вам руки!
   - Это приказ? Улетать одним? - тихо спросил Густав.
   - Приказ!
   - Тогда прощай, командир... Спасибо.
   Густав протянул Фросту огромную ладонь. Капитан крепко пожал ее, ухмыльнулся:
   - Ты всегда был отличным това...
   Левый кулак немца обрушился на его челюсть. Наемнику почудилось: рухнула замковая стена...
   Глава девятнадцатая
   Фрост лежал и смотрел в распахнутое окно, слушал птичье пение, ощущал на лице теплый ветерок, следил за солнечными бликами и размышлял.
   Вторая операция на позвоночнике состоялась четырьмя неделями раньше, и через несколько минут врачебный консилиум должен был сообщить, сможет Фрост ходить, или нет... Молодой, любезный доктор уже предположил, что волосы на ногах начнут расти сызнова, и шрамы окажутся не столь заметны. О чем и поспешил уведомить своего пациента.
   Про такую больницу, невесело ухмыльнулся Фрост, можно только в дешевых шпионских романах прочитать. По сути, состоит на полном иждивении ЦРУ, обслуживает почти исключительно пострадавших агентов.
   "Больше рассказать не могу, ты уж извини, босс, - разводил руками Густав. - "Не положено, разглашению не подлежит", - сам знаешь, каким дерьмом набивают нам уши".
   Фрост, разумеется, не сердился. Но диву давался. Густав - тайный, и довольно заслуженный, сотрудник ЦРУ! Ну и ну! Впрочем, это с ходу решило целую кучу неодолимых, казалось бы, затруднений. Паспорт утерян, прочие удостоверения - тоже; ни гроша в кармане, за лечение не рассчитаться...
   Густав уладил все. Фросту даже предлагали вставить великолепный искусственный глаз. Последнее предложение наемник вежливо отклонил.
   В Штатах, подумал Фрост, сейчас глубокая зима. А здесь, в Израиле, стоит нескончаемое лето. Поистине, обетованная земля!
   Но, черт возьми, что скажет консилиум?..
   Сандра исправно подняла вертолет, Густав рассеял пулеметным огнем успевших вооружиться китайцев, и машина юркнула за ближайшие горные отроги почти на бреющем полете. Фрост пришел в себя незадолго до того, как они достигли Рангуна. Оттуда, немедленно связавшись с Центральным Разведывательным Управлением, Густав переправил всю компанию в Пакистан, затем - в Египет, и уже оттуда - в Израиль. Тысячи миль перелетов, проведенные Фростом в полубессознательном состоянии, под наркозом и болеутоляющими наркотиками попеременно...
   Первую медицинскую помощь капитан получил еще в Рангуне.
   Удостоверившись, что о друге заботятся надлежащим образом, немец распрощался и отбыл в Соединенные Штаты. Странно, подумал Фрост. Мы знакомы со времен Вьетнама, вместе дрались в Родезии, не один пуд соли уничтожили вместе... Вот уж кого не подозревал в работе на ЦРУ - так это Густава!
   Что же скажет консилиум?
   - Снова мечтаем? - раздался жизнерадостный голос хорошенькой сестры милосердия.
   - Самую малость, - отозвался Фрост.
   - Не хочу обнадеживать заранее, но рентгеновские снимки и результаты анализов кажутся хорошими. Фрост выдавил улыбку.
   - Что, капитан, попробуем чуть-чуть погулять? - осведомился молодой врач.
   В представлении наемника, докторам полагалось быть немного старше и сдержаннее. Однако врач отлично знал свое дело, и привередничать не следовало.
   Сестра наклонилась и ласково чмокнула Фроста в щеку.
   - С какой стати? - улыбнулся капитан. - Предварительная психологическая подготовка, - рассмеялась девушка. - Давайте очень осторожно попытаемся подняться и сесть на край кровати.
   - Если все пойдет на лад, - сообщил врач, когда Фрост опасливо свесил на пол отощавшие без движения ноги, - то я позвоню по телефону и вечером у вас будет свидание с неким заинтересованным лицом. На террасе. Возможно, вам даже будет позволено пропустить не очень крепкий коктейль... Чудес не ждите, шагать уверенно сможете лишь некоторое время спустя - даже если с позвоночником все благополучно. Помните: колени в порядке. Нужно послушать, что скажет хребет...
   Фрост обнял врача и сестру за плечи. Ему осторожно помогли подняться, удержали, когда отвыкшие напрягаться ноги чуть не подломились. Прислушавшись к собственным ощущениям, Фрост удостоверился: спина побаливает, но это просто ломота. Стреляющая, пронизывающая боль исчезла.
   Он сделал маленький, неуверенный шаг. Потом - еще один. И еще. И рухнул бы, но сестра и врач поддержали, повернули, подвели к постели, помогли улечься вновь.
   Фрост уставился на молодого медика. Тот широко улыбнулся:
   - Не знаю, сможете ли когда-нибудь выступать в цирке, но после нескольких недель реабилитации ходить, бегать и прыгать будете за милую душу. Не стану предвосхищать событий, капитан Фрост, но только сдается, что я сумел, наконец, прооперировать пациента на славу...
   - Хвастун! - с невыразимым облегчением осклабился Фрост. - Сейчас передохну чуток и, воззвав к вашей помощи, постараюсь добраться до ванной... Спасибо, доктор!
   Глава двадцатая
   Сидя на больничной веранде в хромированном колесном кресле, с наслаждением дыша прохладным вечерним воздухом и потягивая разрешенный к употреблению слабый мартини, Фрост разглядывал своего собеседника, пристроившегося по другую сторону стола.
   - Меня зовут Каспер Стайлс, - представился новоприбывший. Протянул капитану широкую ладонь. Фрост непроизвольно вспомнил коварное рукопожатие Густава - там, в далекой горной цитадели, - ухмыльнулся и приветствовал гостя.
   На Стайлсе красовался белый костюм-тройка. Темно-синий галстук отлично сочетался со светло-синей рубашкой, черные волосы были аккуратно и коротко подстрижены.
   - Говорят, вы сможете вернуться к обычной жизни, капитан Фрост... И что намереваетесь предпринять?
   - По чести?
   - По чести.
   - Укокошить Фарборна. Густав, разумеется, представил исчерпывающий доклад, но все же об одной вещи не знал. У Фарборна есть одна вещица, неважно какая. Она выставляет меня в совершенно ложном, а, главное, опасном свете. Хочу разыскать и уничтожить.
   - Значит, вернетесь в Америку и совершите преднамеренное убийство?
   - Уж чья бы мычала насчет преднамеренных убийств! - расхохотался Фрост и прикурил от своей старой доброй зажигалки. Видавшая виды "Зиппо" была единственной родной вещью, чудом уцелевшей и сохранившейся после плена, сражения и побега.