Эхерн Джерри. Месть (Защитник - 7)

   Не успела женщина подойти к телефону-автомату, как тот зазвонил. Рози посмотрела на часы. Она опять по ошибке нацепила "Таймекс Айронмэн"; вместе с юбкой он смотрелся очень глупо.
   Рози сорвала трубку с рычага.
   - Алло!
   - Подключите аппарат.
   - Черта с два! Сначала скажите, он жив?
   - Да; теперь подключите аппарат, черт возьми.
   - Сейчас, - она перекрестилась, потом начала лихорадочно вспоминать, как пользоваться дешифратором; сейчас вспомнить было особенно трудно: ее глаза были полны слез.
   Глава одиннадцатая
   - И не бери с собой никакого оружия. Я привезу тебе все, что нужно.
   - Мне нужен "Орел пустыни" 44-го калибра. Поверь мне, у меня есть на то причины.
   Том Эшбрук - когда она начала думать о нем как о Томе вместо Томаса или мистера Эшбрука? - сказал ей тогда:
   - Странно, что ты хочешь взять оружие именно израильского производства. Ладно, хорошо. Не переживай, достану.
   Она сидела на откидном пассажирском сиденье напротив Пэтси Альфреди. Пэтси гнала громадный фургон "Шевроле" как ошпаренная; сквозь сосны вдоль дороги проглядывал дрожащий лунный свет; он мелькал, как кадры в старом немом кино, отбрасывая блики на капот "Шевроле" и дорогу перед ними.
   - Я надеюсь, Дэвид вернется к тебе, - внезапно заговорила Пэтси, закуривая сигарету. - Мы все очень волновались за тебя, почти так же, как и за него. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Что, по мне все так хорошо видно?
   - Вы двое - как дети. И очень милые дети.
   Рози Шеперд почувствовала, что краснеет; в темноте переднего сиденья Пэтси все равно не увидела ее предательского румянца. Вместо этого она смотрела в темноту, на свои руки, лежавшие на коленях.
   - Ты знаешь, я никогда не бывала за границей. Я никогда, ну...
   - Насколько я помню из уроков географии, сейчас там весна.
   - Весна, да? И ты думаешь...
   - Мне кажется, и, по-моему, это разумная мысль, если они вывезли Дэвида живым за границу, то не собирались его убивать; он нужен им живым, так ведь? Я хочу спросить, ты согласна со мной?
   - Да. Но ты понимаешь, как я себя чувствую?
   - Понимаю ли я? Возможно.
   Рози Шеперд закурила.
   - Я никогда не думала, что я... - Она никогда не любила женской болтовни, просто не привыкла к ней: ее отец был полицейским, потом она сама пошла работать в полицию; а сейчас, когда Рози сражалась в сопротивлении, у нее тем более не было времени и возможности обсуждать свои личные дела. - Я люблю его.
   - А Дэвид любит тебя. Это видно по его взгляду, когда он смотрит на тебя, Рози.
   Рози выдохнула струю дыма прямо в ветровое стекло "Шевроле". Ей до боли хотелось увидеть Дэвида Холдена. Горячий пепел упал с кончика сигареты и чуть было не прожег юбку; ей пришлось стряхнуть его рукой.
   Перу. Сейчас там весна. Почему при одной мысли об этом ее охватывала дрожь?
   Глава двенадцатая
   Глава среднезападного отделения сидел за рулем своего "Икс Джей-6", дым лениво подымался из его трубки.
   - Этот парень, Рой Домбровски. Соседи хорошо отзываются о нем. Регулярно посещает богослужения в местной католической церкви. Финансирует команду кегельбана и бейсбольную команду Малой лиги. Женат, однако жена находится в психиатрической лечебнице в связи с умственным расстройством. Я продолжаю расследовать, в чем там дело.
   Уставившись в упор в окно ресторана напротив, Джеффри Керни закурил сигарету. Большая часть окон в домах по главной магистрали, разрезавшей надвое знаменитый чикагский район Саутсайд, была выбита. Совсем недалеко от этого места, к западу от центра Чикаго, в свое время хозяйничали гангстеры Аль Капоне, а легендарные защитники законности и правопорядка, такие как почти мифический Элиот Несс, вовсю сражались с ними. Арчер авеню, так живо и зачастую бессвязно описанная Филипом Карлайлом, лежала перед ними. Она представляла собой как бы связующее звено между старыми районами, перенесенными сюда из практически всех европейских стран.
   Большинство окон в домах были выбиты либо заколочены досками, однако окна католической церкви в нескольких кварталах от них и окна ресторана Роя Домбровски остались целыми.
   - Карлайл, в какой именно больнице находится миссис Домбровски?
   - В психиатрической, старина. Умом тронулась из-за чего-то там. Я уже говорил тебе, подробности я буду знать завтра утром.
   - Далеко отсюда это место? Психиатрическая больница?
   - На северной окраине города. Вечером, в это время, я думаю, туда ехать часа два, может, меньше.
   - Возможно, ответы на мои вопросы найдутся не здесь, а там. Как насчет небольшой прогулки по окрестностям Чикаго, Карлайл?
   - Старина, если мы сунемся в эту психушку, мы, очевидно, столкнемся с полицией, и уж наверняка с частной охраной.
   Керни затянулся сигаретой.
   - Можешь там посидеть в машине. Поехали отсюда. Или я возьму свою собственную машину. Можешь побыть за шофера, если нет возражений.
   - Мне поручено оказывать тебе всяческую помощь и содействие. Что я и собираюсь делать. Но ты, по-моему, стучишься не в ту дверь.
   - Пока не получил дверью по голове, это не страшно.
   Глава тринадцатая
   Дэвид Холден сидел за деревянным столом. Антонио Бернарделли расположился напротив него. Католическая монахиня принесла тарелку с хлебом, а девочка примерно лет двенадцати поставила на стол кувшин и две чашки.
   Монахиня улыбнулась. Девочка сделала реверанс. Они обе вышли из комнаты через арочный вход.
   - Отец Карлос Монтенегро уже приглашал меня сюда. Простая, но здоровая пища. И даже Ортеги де Васкес или сам Эрнандес не осмелятся напасть на католическую церковь.
   Холден не очень-то полагался на уважение Ортеги де Васкеса или Эрнандеса к священному дому Божьему; не верил он и в то, что их может остановить один лишь страх перед общественным мнением. Мясо было вкусное, и хлеб тоже, Холден сделал себе громадный бутерброд; красное вино, слегка отдававшее сушеным виноградом, согревало до самой глубины.
   Некоторое время они ели молча, Холден отдавал должное второму бутерброду; между очередным куском и глотком вина он спросил:
   - Ну что, может, все же откроешь секрет? Что такой маститый журналист, как ты, делает в этой глуши?
   - Ты имеешь в виду, что меня чуть не застрелили люди Эрнандеса? Они решили, что мне чересчур много известно об их контрабандных операциях. И знаешь что? - Антонио откинулся на спинку стула, закурил. - Они недалеки от истины. У меня есть магнитофонные записи, даты встреч, записи разговоров, фотографии. - В глазах у него появилось жесткое выражение, таким Холден его еще не видел. - Они убили моего оператора, Гарри. Сволочи, перерезали ему горло от уха до уха, - сказал Бернарделли, в голосе у него зазвучал металл.
   - Жаль, - кивнул Холден, отхлебнул еще вина, пытаясь удержаться где-то посредине между удовольствием и опьянением. Он решил пить медленнее, прежде чем хмель одержит верх. - Итак, они начали охоту за тобой. Почему же ты не сбежал?
   - Мне было мало, хотелось еще. Проблема всех журналистов - всегда хочется больше. Это как у алкоголика или азартного игрока - никогда не бывает достаточно. И вот, черт возьми, здесь, в этом забытом Богом месте, я встречаю объявленного вне закона лидера "Патриотов" профессора Дэвида Холдена. Итак, каким ветром занесло вас сюда, доктор? Только рассказывайте подробно и с расстановкой, я должен запомнить весь рассказ на память, иначе мне придется вставать за записной книжкой, а я чересчур устал для этого, - и он рассмеялся.
   Холден откусил еще один кусок, от бутерброда почти ничего не осталось.
   - Я приехал сюда не совсем по своей воле, Бернарделли. Это долгая история.
   - Долгие истории повышают тираж газеты. Давайте вы выскажете мне свою точку зрения на борьбу между "Патриотами" и ФОСА, идет? Дадите мне эксклюзивное интервью.
   - Что-то я не вижу здесь репортеров, дружище, - Холден доел бутерброд. У него появилось чувство, будто он ел чересчур быстро; скорее всего, он был недалек от истины.
   - Нет, я хочу сказать, что как только я поведаю всему миру, где вы и что делаете, даже в общих чертах, все репортеры Соединенных Штатов бросятся разыскивать вас. Выдать вас Штатам не могут, так ведь? Что, в США стало слишком жарко, и вы решили бороться с ними из заграницы? Я имею ввиду, многие известные патриоты и лидеры так и делали, типа правительства в изгнании, понимаете? Скажем, генерал де Голль во время второй мировой войны, когда Францией управляло контролируемое нацистами правительство Виши. Вы задумали что-нибудь в этом роде?
   - Нет. Дело обстояло совсем по-другому.
   - Я нахожусь здесь уже три недели. Пропустил все события, связанные с покушением на президента...
   - Он все еще жив? - перебил Холден, резко поставив чашку на стол, вино пролилось.
   - Ну, если это можно назвать жизнью, тогда жив. Насколько я знаю. Но заправляет всем Роман Маковски. И, по-моему, и дальше будет заправлять. Пока Бернарделли рассказывал, Холден закурил одну из своих трофейных сигарет. - Вам и вашим ребятам придется несладко. У Маковски своя собственная манера ведения дел, и все будет так, как хочет он, либо не будет вообще. Именно так он действовал в Палате представителей все эти годы. Не колеблясь проводил именно те реформы, которые считал нужными.
   - Слово "реформы" предполагает, прежде всего, какие-то изменения, вставил Холден.
   - Я пропустил величайшую сенсацию века: здание телефонной компании разрушено ракетой, вице-президент убит, президент смертельно ранен. Вот поэтому мне так необходимо раскрутить это дело с наркотиками, иначе редактор сотрет меня в порошок. А теперь вы... Слушайте, этим делом займутся репортеры со всего мира. Но я буду первым.
   - Вы хотите правду? Отлично. Нам сообщили, что недостающая батарея противотанковых ракет ФОСА находится на одной из авиабаз. Мы отправились на базу расследовать дело, и попали в ловушку. Меня взяли в плен, часть наших людей погибла; дальше я только помню, как этот русский, Борзой, пытал меня электрошоком, топил в ледяной воде, избивал до полусмерти... - при воспоминании о пытках его охватила дрожь, это было его собственное хождение по всем кругам ада, - ...потом меня накачали наркотиками и я очнулся только здесь, в гостях у Ортеги де Васкеса. Доставил меня сюда Эрнандес. У него до сих пор осталась моя кобура. А я сбежал.
   - Да вы, пожалуй, еще круче, чем о вас говорят. Эрнандес серьезный противник. Он работал на одно из пяти Семейств Нью-Йорка. В отряде боевиков. Говорят, именно он несет ответственность за резню в Олбани.
   Холден задумался. Наконец он вспомнил.
   - Это случилось примерно пять лет назад...
   - В прошлом месяце исполнилось ровно семь лет. Один из врагов хозяина Эрнандеса приехал в Олбани на свадьбу дочери. Группа боевиков в лыжных масках ворвалась в церковь прямо во время богослужения; двадцать шесть человек были убиты, еще около десятка ранены. После этого Эрнандес перешел южную границу Штатов и скрылся в Мексике. Он стал слишком опасен даже для самих гангстеров. По слухам, хозяин Эрнандеса приказал своим людям: "Убрать его; как вы это сделаете, меня не интересует". Что-то в этом роде. Никогда не думал, что Эрнандес способен среди бела дня расстрелять столько людей, да еще прямо в церкви.
   - Инносентио Эрнандес больше не сможет безнаказанно расстреливать людей. Ему недолго осталось ходить по земле, можете поверить мне на слово. Уж можете мне поверить, Бернарделли.
   У журналиста загорелись глаза.
   - Вы пойдете по его следу? Это будет вендетта?
   - Слово "месть" подходит больше. "Вендетта" предполагает слепую, неконтролируемую ненависть к человеку за зло, которое он причинил, в то время как "месть" подразумевает тонкий расчет своих действий. Я назову это местью.
   Глава четырнадцатая
   Имя Лютера Стила на авиабилете беспокоило его. У него не было фальшивого удостоверения личности; и, хотя Рокки Сэдлер предлагал ему изготовить его, но помимо затрат времени, это задевало Стила на самом личном уровне. Подумать только - честный человек, при этом еще и агент ФБР, должен путешествовать под вымышленным именем, дабы его не убили в его же собственной стране. Он пошел на компромисс, указав в авиабилете в графе "профессия": юрист (он на самом деле был по профессии юристом, хотя никогда и не занимался адвокатской практикой). Теперь при покупке авиабилета требовалось заполнять специальную анкету и предъявлять удостоверение личности.
   Для тех, кто не водил машину и не имел водительских прав, правительство - тогдашний спикер Палаты представителей Конгресса Роман Маковски всячески проталкивал этот законопроект - ввело требование вместо карточек социального страхования обычного образца получить удостоверения личности с фотокарточками. Еще тогда Стилу показалось, что эти удостоверения личности уж слишком похожи на паспорта.
   Он не стал предъявлять полицейский значок, показал лишь водительское удостоверение и карточку социального страхования нового образца.
   Кроме того, ему пришлось путешествовать без оружия. Правила перевозки оружия в багаже на самолетах ужесточились настолько, что это стало практически невозможно; без предъявления полицейского значка он не смог бы пронести оружие в самолет.
   В самом центре пустынной подземной автостоянки раздался звук работающего мотора; Стил похолодел. Хотя он ожидал машину, он не предполагал, что она будет ждать его с работающим двигателем. Последнее время доставать бензин становилось все труднее, все меньше бензозаправочных станций и супермаркетов работали после наступления темноты; положение еще больше усугублялось приближением зимы и ранними сумерками.
   Стил пошел на звук работающего мотора.
   Внезапно его лицо озарилось улыбкой. Билл Раннингдир вышел из машины и направился ему навстречу...
   За рулем сидел Кларк Петровски, рядом с ним, на пассажирском сиденье, находился Том Лефлер; Лютер Стил, Билл Раннингдир и Рэнди Блюменталь разместились сзади.
   - В банке мне пришлось назваться вашим именем, иначе меня просто не допустили бы к сейфу. Господи, ну и мудреная же у вас подпись, босс.
   Стил услышал, как Блюменталь, самый молодой из них, с трудом подавил смешок. Раннингдир передал ему "дипломат", Стил положил его на колени, открыл. Внутри оказался "Зиг-Зауэр", как две капли воды похожий на тот, который Стил оставил жене и детям, находившимся под охраной Рокки Сэдлера; помимо этого, он нашел там наплечную кобуру с двойным карманом для патронов и несколько стандартных двадцатизарядных запасных обойм. Еще там были две зеленых пластиковых коробки с девятимиллиметровыми патронами, которые он предпочитал больше других.
   - Он, наверное, решил, что на первое время тебе хватит две сотни зарядов, - засмеялся Кларк Петровски.
   Стил начал снаряжать пистолетные обоймы.
   - У вас есть план, мистер Стил? - заговорил Рэнди Блюменталь.
   Лютер Стил не успел ответить, его опередил Том Лефлер:
   - У Лютера всегда есть план, дружище.
   Петровски легко вел машину по переполненной вечерней улице, Стил даже не замечал обилия транспорта.
   Стил взглянул на Лефлера и улыбнулся, затем повернулся к Блюменталю и сказал:
   - Между прочим, у меня действительно есть план, Рэнди. Я вижу перед нами лишь две возможности, и нам придется сделать выбор между ними, иначе нам крышка. И вторая возможность достаточно радикальна. Либо мы делаем наше дело четко и быстро, либо уходим в подполье и присоединяемся к "Патриотам". Самим нам придется несладко.
   - Присоединиться к "Патриотам"...
   - У нас у всех есть семьи. И, слава Богу, нам всем есть куда отправить их в безопасное место ровно настолько, насколько понадобится. Возможно, все это будет длиться достаточно долго. Нам придется поторопиться, либо уйти в подполье. Иначе они просто перебьют нас по одному. По-моему, никто из нас не считает "Патриотов" нарушителями закона. Они хорошие американцы и делают то, что считают правильным. Так же, как и мы.
   - А в чем состоит первая возможность? - задал вопрос Раннингдир.
   - Должен сказать тебе, Билл, эта возможность все время была у нас под носом. Тебе говорит что-нибудь имя Хэмфри Ходжес?
   Раннингдир на секунду задумался, потом ответил:
   - Он руководил кафедрой в университете Томаса Джеферсона, именно там преподавал профессор Холден. Он не получил и царапины во время нападения на университет. Ходжес заранее взял академический отпуск, якобы для проведения независимого исследования. Он по-прежнему живет недалеко от Вашингтона.
   - Помнишь полицейские отчеты после нападения на острова Седар Ридж? Уже после нападения мы дали задание местным полицейским записывать номера машин приезжих. И я хорошо помню один из этих номеров. Не то чтобы это был какой-то престижный номер, но кое-что в нем заставило меня запомнить его. В него входили три последние цифры номера телефона моей жены, который был у нее еще до нашей свадьбы. Я уже видел этот номер. Что все это значит, я понял только после нападения на наше убежище. Расскажи им, Кларк.
   Кларк Петровски опустил стекло, выбросил окурок в окно, затем произнес:
   - Этот номер машины, номер Хэмфри Ходжеса, появился не только у островов Седар Ридж после нападения; недели за две до того именно на этот номер был выписан штраф за неправильную парковку.
   - Тогда, возможно, Ходжес является связующим звеном...
   Стил бросил взгляд на Блюменталя:
   - Если только Борзой жив. Тогда, действительно, Ходжес может работать его связником с ФОСА. Это объясняет, как ему удалось выжить при нападении на университет, зачем он появился на островах Седар Ридж за несколько недель до нападения, а затем после. Что, если Борзой-Джонсон попал в передрягу, и ему надо было спрятаться в безопасном месте? Что, если он вызвал человека, с которым работал долгие годы, но который ни разу не засветился? Если Борзой был ранен, он не мог подвергать себя риску быть пойманным с людьми из банды "Леопардов" в краденой машине. Ему было необходимо легальное прикрытие. Что, если он вызвал Хэмфри Ходжеса?
   - Это мы и должны выяснить, да? - спросил Лефлер, глядя на Стила с заднего сидения.
   - И мы выясним, - кивнул Лютер Стил. А если это не получится, тогда надеяться им не на что.
   Глава пятнадцатая
   Стена была высотой около двух с половиной метров, что само по себе не представляло серьезного препятствия. Керни всегда находился в хорошей физической форме, и это его не волновало. На вершине стены была протянута в несколько рядов колючая проволока. Он подумал, что, скорее всего, через нее пропущен электрический ток, либо проволока подсоединена к системе охранной сигнализации. Соответственно, где-то на земле, у стены, расположены чувствительные к движущимся объектам датчики, которые при прерывании микроволновой передачи включают прожекторы.
   Джеф посмотрел на Карлайла.
   - Снимай пиджак и галстук. А потом взлохмать волосы.
   - Что?
   - Ты же обещал оказывать мне помощь и поддержку. Мы собираемся проникнуть в психушку, да? Так вот, если ты будешь похож на душевнобольного, нам будет проще попасть туда.
   - Ты сошел с ума. С чего это ты взял, что если я взлохмачу волосы и разденусь, я стану похож на психа?
   Джеффри Керни улыбнулся, ответил:
   - Можешь поверить мне, старина, так оно и будет. - Из окна "Ягуара" Джеф уставился на главный вход...
   Под пиджаком темного костюма у Керни не было оружия. Однако в маленьком кармашке с обратной стороны черного шелкового галстука был спрятан черный складной нож. Нож слегка оттягивал галстук, тем не менее он был практически незаметен. Они вышли из машины. Керни пришлось почти тащить Карлайла. Рубашка агента наполовину вылезла из брюк, на ногах не хватало одной туфли, ремень и галстук отсутствовали, одна штанина была подвернута, как будто агент собирался кататься на велосипеде.
   Вид у Карлайла был жуткий, чего и добивался Керни.
   - Весь этот маскарад нам не поможет, дружище, - сквозь зубы прошипел Карлайл.
   - Он поможет нам проникнуть внутрь, большего не требуется. Успокойся.
   На въездных воротах, всего в нескольких футах от "Ягуара", находилась видеокамера, а под нею - переговорное устройство. Почти толкнув Карлайла на стойку ворот, Керни надавил кнопку и заговорил с самым чудовищным американским акцентом:
   - Черт побери, да кто здесь отвечает за порядок, если ваши пациенты свободно разгуливают по улицам, ловят машину и просят их подвезти?!
   Он подождал.
   Пауза была настолько долгой, что он уже собирался вновь заговорить в переговорное устройство. Наконец, видеокамера наверху ворот пришла в движение, автоматически производя наводку на фокус. Из устройства раздался голос:
   - Это не наш...
   Керни надавил кнопку несколько раз, чтобы дать понять говорящему, что ему совсем не интересно его слушать.
   - Или ты откроешь эти чертовы ворота и вызовешь свое начальство, или я отвожу этого психа в ближайший полицейский участок и требую немедленного расследования! Ну, что скажешь?
   Снова последовала долгая пауза, затем раздался тот же самый голос, при этом видеокамера продолжала жужжать и поворачиваться из стороны в сторону:
   - Сейчас, подождите минуту.
   Карлайл соскользнул по стойке вниз на землю, скрестив ноги в позе лотоса, дергая себя за волосы; кто угодно признал бы в нем психически больного, чего так долго добивался и что так долго репетировал с ним Керни.
   Через несколько секунд из динамика раздался сонный голос:
   - С вами говорит доктор Лоран Бледсоу. Этот человек рядом с вами не является нашим пациентом. Я уверен в этом. Я главный врач больницы.
   Керни с трудом подавил улыбку.
   - Я доктор Филип Риджуэй. - У него было удостоверение личности на это имя. - И если этот несчастный не является вашим пациентом, ваш долг как врача упрятать его в такое место, где он не сможет навредить себе; Боже мой, по-моему, он только что сходил под себя! Вы обязаны немедленно помочь ему! Я сейчас же свяжусь с управлением здравоохранения. Я не работаю врачом в вашем штате, но поверьте мне, вы еще узнаете, какие у меня здесь связи.
   - Вы доктор...
   - Филип Риджуэй. Работаю в Бостон-колледже. Я приехал в Иллинойс по личному делу, проведать брата. Он работает в прокуратуре штата. - Тут Керни слегка приврал, однако проверить это немедленно было невозможно. - А сейчас либо вы немедленно избавите меня от этого человека, либо мне придется объяснить брату, кстати, это машина его жены, почему все сидения ее "Ягуара" измазаны человеческими испражнениями!
   - Боюсь, вам придется подвергнуться обыску, доктор Риджуэй. Опасное сейчас время.
   - Я вполне понимаю вас. Пусть кто-нибудь сейчас же выйдет ко мне. - И Керни посмотрел вниз на Карлайла, который явно вошел в роль: строил гримасы и даже принялся сосать палец. Керни мог запросто переиграть историю с несуществующими испражнениями, заявив, что у Карлайла просматривались явные признаки метеоризма.
   Когда из-за поворота дороги появились двое санитаров в белых халатах и белых штанах, Керни наклонился к Карлайлу якобы для того, чтобы "осмотреть" его, и зашептал ему на ухо:
   - Не пытайся совершать ничего героического, пока я не приступлю к делу. Кстати, у тебя здорово получается. По-моему, я уже видел тебя где-то в подобном учреждении.
   - Я чувствую себя ужасно глупо.
   - Тсс. - Керни поднялся, попытался поднять Карлайла, еле державшегося на ногах.
   Ворота за ним открылись, и Керни повернулся к санитарам.
   - Вы с ним поосторожнее. Не его вина, что он в таком ужасном состоянии.
   - Хорошо, доктор, - отозвался тот, что был повыше. Второй был чернокожим и строением напоминал культуриста.
   - Мне ехать на машине?
   - Доктор Бледсоу попросил вас пройти с нами. Здесь совсем недалеко.
   - Хорошо. - Керни поднял руки в стороны, чернокожий быстро, но тщательно обыскал его, совершенно не обратив внимания на галстук и спрятанный в нем складной нож, как и предполагал Керни.
   Довольно аккуратно они поставили Карлайла на ноги, похлопав его по спине, явно, однако, избегая прикасаться к нижней части, видимо, памятуя об истории с недержанием. Керни пожалел, что не придумал эту историю заранее; таким образом он запросто мог пронести оружие.
   Санитары тащили Карлайла на буксире, одновременно поглядывая на Керни, шедшего за ними.
   Проезжая часть дороги была достаточно широкой для движения в обе стороны; по обеим сторонам дороги росла живая изгородь - кустарник, практически лишенный листвы.
   Когда Керни вслед за санитарами дошел до конца дороги, перед ним совершенно неожиданно возникло здание больницы. Зрелище было незабываемое. Две башни-близнеца возвышались над величественным каменным домом; все строение напоминало слегка уменьшенную копию замка.
   И в самом деле, каменные ступени были широкими, длинными, и вели к внушительных размеров входу. На крыльце стояли две женщины, одна из них в униформе медсестры, вторая в шелковом купальном халате до колен, на плечах у нее была шаль, поскольку вечер был довольно прохладный; возле них находился мужчина в свитере, свободных брюках и комнатных шлепанцах. Крыльцо и стоявшие на нем были залиты ярким светом из окон здания.
   Когда они подошли ближе, мужчина спустился к ним с высоты крыльца.
   - Моя фамилия Бледсоу, - сказал он, протягивая руку подымавшемуся по ступеням Керни.
   - Филип Риджуэй. Рад познакомиться, даже несмотря на обстоятельства. Знаете, мне неудобно, что я разговаривал с вами довольно грубо... - Рука Бледсоу была сухой, прохладной, рукопожатие твердым. Уже давно Керни понял, что старая легенда о том, что по рукопожатию можно судить о человеке, - не более чем бред. У одного из самых жестоких и злобных людей, которых он встречал, тоже была твердая сухая ладонь.